В ад с чистой совестью (СЛР + мистика 18+)

вот и чувства просыпаются :-) а Герман -обольститель :-)
спасибо за главу!
_________________

Катя, и вам большое спасибо за все!!!
_________________

Чего ж она так не любит себя. Самовлюбленных людей, ИМХО, не понимаю и не воспринимаю, но вот так к себе нельзя относится. Все должно быть в меру. Насчет Германа пока не знаю какой он.
Надюш, спасибо
___________________________________

Ну вот не любит... пока

Натик, спасибо!
_________________

Привет, Надя!
У меня какое-то двоякое ощущение! Почему-то мне кажется, что Герман не просто так с Анфисой сближается, может он с помощью ее тоже хочет клад отыскать?! Но в тоже время, как-то к ней трепетно относится и видится симпатия. " "пожимаю плечами". Во всех вижу меркантильность!!!
Спасибо за продолжение!
___________________________________

Просто ты очень подозрительный читатель)))

Юля, спасибо!
_________________

Что есть, то есть
___________________________________

 » Часть 7

Дома меня уже поджидали. Владимир по-хозяйски развалился в кресле и встретил насмешливыми взглядом и словами:
- Как повеселилась?
- А то ты не знаешь? Ты же у нас мастер подглядывать…
Пререкаться с ним не хотелось. Сразу всплыли воспоминания об угрозах. Настроение резко покатилось под горку.
- У меня были дела поинтереснее, - не переставая насмехаться, ответил он. – А ты, значит, заинтересовалась местным тетехой?
- Не твое дело, - огрызнулась я, мгновенно обидевшись за Германа. – Чего ты вообще приперся на ночь глядя?
- Я и не уходил. Забыла, что у нас есть дело?
- Это у тебя дела, а я хочу спать. Время уже час ночи.
- И что? Самое то… Никто тебя не увидит.
- Что ты хочешь сказать?
Я почувствовала, как ноги стали ватными. Я так боялась высказать предположения, что застыла с открытым ртом, во все глаза глядя на Владимира.
- Пойдем погуляем, а? – ухмыльнулся он.
- Ночью?!
Даже в родном городе я не позволяла себе гулять по ночам. Сразу вспомнилось, как на улице темно, и как я спотыкалась всю обратную дорогу с Дня рождения.
- У меня даже фонарика нет! – уцепилась я за возможность увильнуть, как за спасательный круг. – Мы ничего не увидим.
- В погребе есть все необходимое.
- В каком еще погребе? – я оглянулась по сторонам, словно вход в погреб, о котором агент тоже почему-то умолчал, мог находится на стене.
- В кухне, под половиком, вход в погреб, - натужно вздохнув, пояснил Владимир. – Там ты найдешь фонарик. Выключатель нашаришь справа на стене, как только спустишься по лестнице…
- А фонарик?
Почему-то мысленно я ругала не призрака, вынуждающего меня тащиться неизвестно куда среди ночи, а агента, который настолько халатно отнесся к своим обязанностям, что ничего не рассказал о доме.
- Что фонарик? Аааа, его ты увидишь на стеллаже, в ящике с инструментами. Иди уже, чего тянешь время?
Я прошла на кухню и откинула плетеный коврик. Под ним и правда оказалась крышка люка довольно-таки большая и тяжелая с виду, с втопленным в углубление металлическим кольцом.
- И как я тебе ее открою? – раздраженно спросила. – Нашел, тоже мне, Геракла, - уже тише добавила.
- Она только кажется тяжелой, - донеслось насмешливое из комнаты.
Недоверчиво потянула за кольцо и удивилась, когда люк приоткрылся. Через несколько секунд вход в погреб был открыт. Вниз уходила крутая деревянная лестница без перилл. Пугала кромешная темнота.
- Иди, пока не подтолкнул, - услышала я рядом и чуть сама не свалилась в погреб от неожиданности. – Да, не бойся ты. Там все спокойно, крысы не водятся, - рассмеялся Владимир.
Весело ему, возмущалась я про себя, аккуратно спускаясь по лестнице, нащупывая каждую ступеньку. Сам хуже и страшнее крысы.
В ярком свете, вспыхнувшем сразу, как я нажала выключатель, погреб показался даже уютным. В нем не было традиционных банок с огурцами и помидорами, не хранились крупы и картошка… и пахло не сыростью, а цементом и деревом.
Слева, вдоль стены, тянулся практически пустой грубо-сколоченный стеллаж. Фонарь я нашла почти сразу, заглянув в единственный ящик. Он лежал сверху на гвоздях, отвертках, плоскогубцах… Хороший такой фонарь, большой, с пластиковой ручкой.
- Ну чего ты там возишься? – крикнул Владимир сверху. – Бери фонарь и потопали.
А я бы с удовольствием осталась тут и никуда не ходила. А что, тут сухо и тепло. Легла бы вон на нижнюю полку стеллажа и уснула. Только, ведь, не даст все равно, заставит идти… Господи, как же не хочется и страшно выходить из дома ночью!
- Переоденься во что-нибудь потеплее и попроще, - скомандовал призрак, стоило мне только выйти из погреба. – Больно нарядная, мало ли что.
Спрашивать, что он имел в виду, не хотелось, своих негативных мыслей хватало. Я быстро переоделась в джинсы и теплый свитер, надела сверху неизменный кардиган, и мы вышли в непроглядную и холодную ночь.
Хоть я и не видела практически деревьев, они возникали передо мной в последний момент, за каждым из них мерещился какой-нибудь злодей, только и поджидающий несчастную жертву в виде меня. Несколько раз спотыкалась и падала, прижимая к себе фонарь, как самую драгоценную вещь в сложившейся ситуации. Чувствовала, как болят разодранные коленки, и догадывалась, что брюки после похода можно будет выбрасывать.
Всю дорогу до поля Владимир молчал, я даже начинала сомневаться, что он где-то рядом. Наверное, маскировался, чтобы не выдала себя болтовней, а может, просто не хотел разговаривать. Вот я точно не хотела. Движимая паническим страхом и желанием поскорее вернуться в теплый и уютный дом, я практически бежала. От быстрой ходьбы так запыхалась, что какое-то время, на поле, не могла прийти в себя и отдышаться.
Кругом было темно и неестественно тихо. Ни людей, ни машин, даже птицы, и те отсиживались в гнездах, спасаясь от ночного холода. Одиночество и страх накатили внезапно. Я поняла, что значит, когда волосы на голове шевелятся от ужаса. Ноги отказывались держать, и я присела на корточки, спрятав лицо в коленях. Даже дышать и то было страшно. Мысль, что где-то рядом Владимир, не успокаивала, а подпитывала страх, стоило только осознать всю ее глубину – я на пустыре, среди ночи, в компании самого настоящего призрака!
- Ты чего скрутилась, как вареная креветка? – гневно прошипел Владимир у самого моего уха. – У нас не так много времени на поиски.
Я не могла пошевелиться и заставить себя открыть глаза. Страх не отступал, а становился только гуще, превращаясь во что-то материальное, сконцентрированное в образе Владимира.
- Эй, как тебя там?.. Вставай и пошли искать вход, - через какое-то время, что я продолжала сидеть, не двигаясь, менее грубо произнес Владимир. Мне даже показалось, он понимает, что со мной происходит. – У нас, на самом деле, не так много времени. Тут люди просыпаются рано…
Бездействие не имело смысла. Если я сегодня не найду вход в подвал разрушенной церкви, то он заставит меня заниматься этим завтра и так до бесконечности. А я даже о втором таком походе не могу представить, сегодня бы благополучно вернуться домой.
Заставив себя подняться на дрожащие и затекшие от неподвижности ноги, я прохрипела местами срывающимся голосом:
- Куда идти?
- Думаю, вход где-то там, - Владимир указал на кромку поля, заросшую кустарником, - если я правильно вспомнил ее расположение…
- В кустах?
Мы уже подходили к живой изгороди, я вертела в руках фонарь, пытаясь отыскать кнопку, чтобы включить его и посветить.
- Да, тут. – Владимир остановился, и я вместе с ним. - Что ты мнешься, как старуха? – в раздражении воскликнул он, заметив, как я пытаюсь вглядеться в фонарь или нащупать кнопку пальцами.
- Не знаю, как он включается, - Я потрясла фонарем, готовая зареветь от собственной невезучести.
- Не надо пока включать его. Нас заметят. Включишь, когда попадем в подвал.
Он пошел прямо на кусты, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
Что-то цеплялось за одежду и царапало кожу. Я потрогала пальцами и поняла, что это? Колючки налипли на кардиган, по одной на каждый квадратный сантиметр. Я с тоской подумала про волосы, собранные в хвост. Наверняка и там нашли приют эти игольчатые монстры.
Если на поле земля была твердая и утоптанная множеством ног маленьких футболистов, то тут время от времени кроссовки проваливались во что-то мягкое и рыхлое. От невозможности разглядеть казалось, что там кишат змеи, и сейчас одна из них меня укусит, и я умру от быстродействующего яда.
Страх достиг апогея, доводя фантазии до галлюцинаций, что уже казалось будто я вижу придуманных змей, когда под ногами что-то громко хрустнуло, и я по пояс провалилась под землю, сильно оцарапав щиколотки. От резкой боли я даже не испугалась.
- Вот и вход! – радостно произнес призрак. Плевать ему было, что обломившиеся доски острыми краями больно оцарапали мне ноги и продолжают тыкать в меня свежими обрубками. Главное, что мы нашли вход в подвал.
Я в раздражении стала отрывать руками изрядно прогнившие и воняющие плесенью обломки, расчищая вход в подвал. Фонарь выпал из рук, когда я провалилась, но, судя по звуку, не улетел далеко, а приземлился где-то рядом.
Я поняла, что стою на ступени уходящей вниз лестницы. Когда доски перестали мешать, начала потихоньку спускаться, прощупывая ногами каждую ступеньку в поисках фонаря. Нащупала его на пять ступеней ниже. Благо почти сразу нашлась кнопка, и я посветила вниз. Сколько же времени тут не ступала нога человека? Паутина свисала со стен и потолка, как огромные гамаки, в которых копошились крупные мохнатые насекомые. От сырости стены и ступени покрылись толстым слоем плесени, как мхом. Пахло какой-то тухлятиной. Лестница переходила в узкий коридор, который терялся за пределами света от фонаря. Я стояла посреди лестницы, не в силах заставить себя спускаться дальше.
- Чего застыла? – Владимир спустился вниз и поджидал там меня, злобно буравя взглядом из-под бровей. – Тут никого и ничего страшного. Спускайся!
Я преодолела лестницу, крепко удерживая фонарь и освещая путь. Коридор по-прежнему тонул во мраке, там где заканчивался свет.
- Чего мы тут ищем? – Это было первое, не считая ругательств, что я проговорила почти нормальным голосом. К тому времени я уже немного принюхалась к запаху стухшего яйца, и он не вызывал у меня приступы тошноты.
- Что-нибудь, что подскажет нам, где клад. Должна быть какая-нибудь подсказка, я это чувствую. Еще вчера, на поле, я отчетливо понял, что здесь что-то есть. Скорее всего, не сам клад, а что-то, что намекнет нам, где он.
Какое красноречие! Подумать только! Сколько воодушевления и пафосности!
- И как мы это что-то будем искать? – не удержалась я от сарказма.
- Я уверен, что почувствую подсказку. Пошли, хватит топтаться на месте.
Так противно было идти, разрушая тенеты паутины. Она оседала на одежде, лице… Все время щекотало в носу и тянуло чихнуть. Я терла нос рукой, пока он не начал болеть.
- Мы не заблудимся? – поздновато сообразила я, когда поняла, что петляем из стороны в сторону, следуя разветвлениям коридора. – Как обратно-то выбираться?
- Не волнуйся, выведу. Больше волнует, что я ничего пока не чувствую. Хоть бы какая вибрация… Пусто. Уже столько прошли, и ничего.
- Разговор с умным человеком? – снова подколола я.
Меня раздражало, что он разговаривает сам с собой, будто один тут. Зачем, тогда, спрашивается, тащить меня? Мог бы и сам найти подсказку или еще что. Рассказал бы потом, что и как. Нет же, ходи тут с ним по вонючим коридорам. Кардиган жалко – после колючек, плесени и грязи его можно будет выкидывать.
Мысли о себе любимой немного отвлекли. Ссадины щипало, болели ушибленные коленки. Страшно представить, на что похожи мои ноги. Даже шея и та поцарапана в нескольких местах, чувствовала по характерному покалыванию.
- Стой!
Я стала, как вкопанная, больше от неожиданности, чем от желания повиноваться.
- Это тут!
- Где? – Я посветила в разные стороны, выхватывая одинаково унылые участки коридора.
- Там, - Он указал на стену за моей спиной.
Я тут же осветила ее, но ничего, кроме плесени и трещин не заметила.
- Очень интересно. Мне ломать стену? Руками?
Не могла избавиться от сарказма, даже несмотря на явную злость и раздражительность Владимира. Моя злость была не меньше его. Про усталость вообще молчу, я уже еле держалась на ногах, и глаза практически слипались.
- Тут нет клада, - задумчиво произнес он. – Но я чувствую вибрацию от стены. Тут должна быть подсказка.
- Может что в трещине припрятано? – Я вздохнула и стала внимательно рассматривать трещины, прощупывать их пальцами, морщась от соприкосновения с липкой поверхностью.
- Нет, нет… не в трещинах… - Владимир подошел ближе, попросил меня посветить и впился взглядом в стену.
Я отошла как можно дальше от него, чтобы свет рассеивался лучше и охватывал больший участок. Какое-то время все было как обычно, не считая нарастающего раздражения в душе. Потом я заметила кое-что странное. Владимир начинал прозрачнеть, теряя телесную оболочку, или что там у него было. Мне даже показалось, что он немного засветился зеленоватым светом.
- Мамочки!.. – приглушенно пискнула я и попятилась, отчего припечаталась к мерзкой стене.
Не знаю почему, но когда он был в образе обыкновенного мужчины, пусть и хамоватого, мне не было так страшно, как, когда он начал превращаться в настоящего призрака, каких я видела по телевизору в страшилках.
Владимир резко повернулся от моего писка.
- Ты чего?
- Я… Т-ты на себя п-пос-смотри…
Он вытянул руку вперед и поглядел на нее, а потом перевел растерянный взгляд на меня. Фонарь в руке мелко дрожал, бросая на стену трепещущую тень. Я не могла смотреть на прозрачного Владимира и через него сфокусировала взгляд на стене. Вот тогда я увидела надпись:
«И там, где солнце приветствует смерть, увидишь ты знак на челе нареченный».
- Это что еще такое?! – от удивления я забыла о страхе.
- Что? – Владимир смотрел на меня, как на таракана, плавающего в борще. – Что ты там увидела? – он перевел взгляд на стену, а потом снова на меня.
Я прочитала вслух надпись, и он замолчал надолго, мне показалось, что на целую вечность.
- И что это значит? – наконец заговорил он.
- Это тебя нужно спросить. Судя по всему, это и есть та самая подсказка. И написал ее ты – мастер шарад.
- Да…- он почесал голову, а мне почему-то захотелось смеяться – прозрачная рука чешет прозрачную голову. Видно, я была на грани нервного срыва.
Я смутно помню, как возвращалась домой. Владимир с обычным «Мне надо подумать» исчез, предоставив мне самой выбираться из подвала. Чудом я не заплутала в подземных катакомбах и выбралась-таки на поверхность. Поселок еще спал, и по пути я, слава Богу, никого не встретила. Придя домой, как есть, в грязной одежде, завалилась на диване в гостиной и, наверное, сразу же уснула, так как не помню даже, как закрыла глаза.
_________________

Удачненькое завершение дня ))) Владимир еще тот Достоевский Что же с ним при жизни случилось?
Надь, спасибо
___________________________________

Мне очень понравилось))) автору вдохновения!
_________________

Привет!
Бедный Владимир, как он хочет быстрее найти клад, чтобы покинуть землю и покоиться с миром!
Даже смешно как-то получается у них искать клад. Анфиса после праздника и выпитого алкоголя, прямо таки рвалась на приключения, ей бы в постельку и на бочек. Так нет же, призраки не спят, подавай сейчас и все сразу)))) Мыслит он правильно, что такими вещами надо заниматься ночью, пока их никто не видит, точнее ее
Спасибо! Пускай Вова вспоминает, что он имел в виду, когда придумывал подсказку
___________________________________

Это нам и предстоит узнать, по мере поисков клада


Очень рада, что нравится Спасибо большое!


Прикинь, как ему это все надоело


Как раз этого он и не может сделать

Юляшик, Александра Черная, Anam, спасибо большое!

Читайте продолжение
_________________

 » Часть 8

Я стаяла на колокольне, глядя вниз с пугающей высоты башни. У подножья бурлила и пенилась река, в которую я собиралась броситься, как только наберусь смелости. Крепко держалась за колонну, чтобы не упасть от боязни высоты. Я оглохла от жуткого шума, мешающего сосредоточиться перед прыжком, вспомнить все самое важное и мысленно проститься с папой. В раздражении оглянулась и бросила взгляд на одетого во все черное монаха, самозабвенно бьющего в огромный колокол. Я занесла ногу над пропастью, зажмурила глаза и оторвала руки от колонны…
Проснулась от жуткого грохота и сначала не могла сообразить, где я и что это так шумит? В комнате было темно и холодно. Внезапно ее прорезал яркий свет и тут же раздался гром. Громыхнуло прямо у меня над головой, оглушительно и страшно. Вот оно что? Вот, почему мне приснился набат? На улице гроза! Как в подтверждение мыслей тяжелые капли дождя застучали по сливным откосам, и тут же полило, как из ведра.
Никогда раньше не видела такой грозы. Я привыкла, что после молнии проходит несколько секунд, и гром слышится вдалеке, как отголосок стихии, бушующей где-то, а не рядом с тобой. А тут я находилась в самом эпицентре. Вот он, значит, где? Здесь, в горах. А нас обычно захватывает краешком, мимоходом?
От мыслей о стихии отвлекли воспоминания о прошедшей ночи. Сколько же сейчас времени? Я бросила взгляд на часы. Маленькая стрелка приближалась к четырем. Получается, что проспала я почти весь день? Кошмар! Как же мой график, желание трудиться по восемь часов в день?..
Я резко села на диване и чуть не закричала от боли. Болело все тело. С ужасом уставилась на разодранные, все в крови джинсы. Нет, я, конечно, догадывалась, что спасти их не удастся, но что я покалечусь до такой степени, не ожидала.
Я заплакала от жалости к себе, обиды и боли. Почему-то стало так противно, что расхотелось жить, как там во сне. Пусть дом сгорит от прямого попадания молнии! Пусть в нем не будет громоотвода! Эти мысли только подогревали мое горе, мешая думать спокойно.
Ливень шел стеной. Молнии все продолжали сверкать, но уже немного реже. Успокоившись, я рискнула встать и пройтись по комнате. Нужно проверить окна, все ли закрыто, и нигде ли не протекает? Природная щепетильность даже сейчас давала о себе знать. Я обошла дом, щупая подоконники. Слава Богу, герметичность пластиковых окон не оказалась пустым звуком, отлично справляясь с нешуточным водным натиском.
Только я собралась в ванную, чтобы смыть грязь и «зализать» раны, как услышала громкий стук в дверь. Вот уж чего не ожидала, так это визитера в такую погоду.
Пока я размышляла, открывать ли дверь или продолжить путь в ванную, стук повторился более настойчиво, и я услышала знакомый голос:
- Софья, это Герман, открой!
С запоздало мелькнувшей мыслью, что выгляжу мягко говоря не очень, я распахнула дверь.
- При… - Он так и застыл на крыльце с открытым ртом и вытаращенными от удивления глазами. – Что случилось? – Герман, наконец, справился с удивлением и переступил порог, закрывая за собой дверь, не переставая внимательно меня разглядывать.
- Ничего особенного.
Я смотрела на высокого мужчину в длинной непромокаемой накидке и резиновых сапогах и чувствовала жуткую усталость и нежелание что-либо объяснять. Больше всего мне сейчас хотелось в ванную под горячий душ, а не придумывать правдоподобную историю, почему так выгляжу.
- Ты проходи, а я сейчас… быстро. – С этими словами я развернулась, предоставляя его самому себе, и направилась в ванную. Пусть думает, что хочет! В сущности, он совершенно посторонний человек, перед которым я не обязана оправдываться.
В ванной я сняла кардиган и осмотрела его на пригодность к дальнейшей носке. Колючек было столько, что начни я их сейчас доставать, провожусь до ночи. Кроме этого, спектр пятен менялся от светло-зеленого до темно-бурого и, скорее всего, половина из них не отстирается. Кардиган полетел на пол, приговоренный к выбрасыванию. Туда же отправились джинсы, грязные и порванные в нескольких местах.
Я чуть не разревелась в голос, увидев свои ноги. Даже в детстве, когда лазала по деревьям и оврагам у бабушки в деревне, не помню, чтобы набивала столько синяков и царапин. Из некоторых царапин сочилась кровь, видно, когда снимала штаны, растревожила их.
Стараясь не смотреть на себя в зеркало, хватило единственного взгляда, чтобы заметить царапины на шее, взлохмаченную голову и бледно-грязное лицо, я включила душ, отрегулировала температуру воды и просто встала под тонкие горячие струи, чувствуя, как расслабляются мышцы.
Я просто стояла, не двигаясь и ни о чем не думая какое-то время. Потом взяла шампунь и намылила волосы, чувствуя под пальцами противные колючки. С остервенением начала их выдергивать с пучками волос, рискуя остаться без последних. Когда покончила с колючками, несколько минут втирала шампунь в кожу головы, как будто таким образом хотела стереть воспоминания о ночном путешествии.
Посмотрев на себя в зеркало, осталась почти довольна – плотно запахнутый халат скрывал царапины на шее, а тюрбан из полотенца на голове придавал мне неприступный вид. Так, с гордо поднятой головой, я и вышла из ванной.
Герман сидел на диване в гостиной и лениво перелистывал дамский журнал. Все это я увидела через открытую дверь в комнату, не рискуя туда заходить. Вместо этого, занялась приготовлением кофе.
- Кофе будешь? – крикнула я и чуть не подпрыгнула, услышав рядом.
- Давай я сам, а ты иди в комнату…
Оказывается он вышел в кухню, в то время как я наивно полагала, что он продолжает находиться в гостиной.
- Я тут кое-что принес, решив, что вряд ли ты сможешь выйти из дома под таким дождем.
Герман смотрел на меня с легкой и какой-то особенно грустной улыбкой. В его глазах было столько доброты, что мне стало стыдно собственного порыва не пускать его в дом, а потом желания как можно дольше оставаться в ванной. Он ни о чем не спрашивал, видно заранее поняв, что рассказывать я не стану. Просто наколачивал кофе в большие чашки, как я люблю, с молоком.
- Обед я убрал в холодильник, - произнес он, не глядя на меня. – Захочешь потом, разогреешь и поешь. Света приготовила итальянскую пасту и настоящий русский борщ.
- Спасибо. Зря побеспокоился…
Мне было так грустно, что я боролась со слезами. Что это – запоздалая реакция на ночные приключения? Или поведение Германа, не спрашивающего ни о чем, так подействовало на меня?
- Сделаю бутерброды, - метнулась я к холодильнику, чтобы хоть чем-то занять себя, чтобы не видеть сочувствия и понимания в его глазах.
Мы не пошли в гостиную, а расположились прямо на кухне, за столом.
- У тебя аптечка есть? – неожиданно спросил Герман.
- Кое-что есть, - я вспомнила, что собирала мешочек с таблетками в дорогу. – У тебя что-то болит?
- Нужно обработать царапины, - он кивнул на мои ноги, и я с ужасом заметила, что халат не скрывает раны. – Йод или зеленка, что-нибудь есть?
- Лейкопластырь только…
Не помню, когда последний раз пользовалась йодом или зеленкой. Ничего удивительного, что не взяла их с собой.
- Не пойдет. Я сейчас вернусь.
Герман встал и начал одеваться. Потом молча вышел за дверь, под дождь, который даже не собирался ослабевать.
Оставшись одна, я загрустила. Сама не знаю, почему, вдруг почувствовала, что без Германа стало тоскливо. Он определенно нравился мне. Я вспомнила вечеринку в кафе и жутко захотела снова оказаться с ним в романтической обстановке. Даже сомнения, что он может испытывать ответное влечение, не могли стереть улыбку, внезапно появившуюся на лице.
Так я и просидела за столом, потягивая горячий кофе, с дурацкой улыбкой на губах, пока не вернулся Герман. Я даже не закрыла за ним дверь, в полной уверенности, что он не задержится.
Он зашел, поливая пол водой, обильно стекающей с плаща. Я наблюдала, как он аккуратно снимает плащ и вешает его на вешалку, чтобы не забрызгать все вокруг. Потом вытирает лужу тряпкой возле порога и снимает грязные сапоги. И так умело у него это получается, что я поймала себя на мысли, что сижу и любуюсь каждым его движением.
- Пойдем, обработаем царапины?..
Он остановился возле стола и вопросительно смотрел на меня.
- Не обработаем, может начаться заражение, - добавил он.
Я хотела было сморозить глупость про прививку от столбняка, но вовремя сообразила, что не стоит выглядеть глупее, чем есть, учитывая, что он вообще может подумать о природе появления моих ран.
Усадив меня на диван, Герман присел на корточки и аккуратно откинул полы моего халата, ровно на столько, чтобы оголить ноги не выше колена. Мне было стыдно, что он так близко и внимательно рассматривает мои ноги, но я терпела, дав себе слово не выступать. Достав из аптечной сумки какую-то баночку, Герман открыл ее и начал смазывать царапины, нежно прикасаясь к ним пальцами.
- Мама сама готовит антисептическую мазь, - пояснял он по ходу. – Она очень хорошо дезинфицирует и заживляет. Леха – самый частый пациент в ее госпитале, вечно коленки разодраны, - улыбнулся он.
Я вспомнила его брата-футболиста, эдакого непоседу, и поняла, о чем он.
Мазь приятно пахла травами и немного пощипывала, одновременно охлаждая кожу, что было особенно кстати, ибо в тех местах, где касались пальцы Германа, она начинала гореть.
Заметив ссадины выше колена, Герман еще немного раздвинул полы халата, проведя руками по моим ногам. Это получилось как-то очень интимно и возбуждающе. У меня перехватило дыхание, и лицо запылало предательским румянцем. Боясь шевельнуться, я прислушивалась к своим ощущениям. Первый раз мужчина касался меня настолько интимно. Он вроде и не желал этого, а получалось именно так. Пальцы нежно водили по коже, вроде случайно лаская здоровые участки возле царапин. Он наносил мазь не спеша, аккуратно втирая в кожу круговыми движениями. Мне нравилось смотреть на красивые руки с длинными пальцами. Такими бы руками играть сложные пассажи на пианино.
- Кажется все смазал, - Герман запахнул на мне халат и встал с корточек, потирая коленки, видно затекли от долгого положения сидя. – Бинтовать не нужно. Сейчас мазь впитается и быстро начнет заживать.
- Спасибо.
Я никак не могла справится с неловкостью, отводя взгляд от лица Германа. Мне казалось, что он видит насквозь чувства, что я сейчас испытываю. Какое-то время он просто стоял рядом, как-то странно смотрел на меня сверху вниз.
- У тебя есть плащ и резиновые сапоги? – задал он вопрос, которого я никак не ожидала.
- Нет.
Наверное, лицо у меня было таким растерянным, что он весело рассмеялся.
- Придется одолжить тебе. Дождь зарядил на несколько дней.
Точно! Мне же агент говорил, что дожди тут льют редко, но по долгу.
- Не забудь поесть, - Герман так же быстро, как и начал, перестал смеяться. – Вряд ли тебе захочется сегодня выходить из дома. – Он красноречиво посмотрел на мою шею, и я поняла, что царапины на ней, не такие глубокие, как на ногах, не остались незамеченными.
Странно, что он не задал ни единого вопроса. Видно, заранее определил, что отвечать на них не стану. Что же тогда он думает обо всем этом? Должна же у него быть своя версия того, что довело меня до такого состояния.

После визита Германа, настроение мое потихоньку нормализовалось. Даже захотелось поработать. Я включила компьютер с твердым намерением начать писать роман.
Итак! Что мы имеем? У меня есть злодей и романтический герой. Вот и все, что у меня есть. Не густо. Я сидела за компьютером, закутавшись в халат и укрыв ноги пледом. Что бы придать обстановке уют и разогнать унылую сырость, я разожгла камин, вспоминая, как это делал Герман. Если честно, то я только и делала, что думала о нем, на работе никак не могла сосредоточиться. Начало не хотело сдвигаться с мертвой точки.
Машинально я напечатала по памяти: «И там, где солнце приветствует смерть, увидишь ты знак на челе нареченный». Что бы это могло значить? Зачем Владимиру понадобилось таким хитрым способом заметать следы? В этот момент мне хотелось его о многом расспросить, но, как назло, он не желал появляться.
Я была уверена, что в загадке речь идет о конкретном месте, где возможно запрятан клад. Почему он так заботится о сохранении тайны? Я бы могла рассказать все Герману, и мы бы сообща подумали, как побыстрее закончить поиски. Возможно, Владимир боится, что если кто-то еще узнает о кладе, то будет претендовать на часть его. Что ж, в таких предположениях была доля истины. Это я – подневольный участник событий, а кто-нибудь другой ничем не обязан какому-то призраку, что может помешать ему получить причитающуюся долю.
Я все смотрела на эту фразу, пока решение не созрело в голове само. Именно этими словами будет начинаться мой роман! И речь пойдет о поисках клада. Зачем выдумывать что-то, если с недавних пор моя жизнь превратилась в череду приключений? Буду просто записывать их пошагово. Это и станет сюжетом романа, финал которого мне даже приблизительно не известен.
Я начала записывать, совсем немного видоизменяя события и придавая им художественности. Чтобы избежать отождествления главной героини с собой, я придумала прямую противоположность, сделав девушку намного моложе и симпатичнее себя. Характером ее наделила боевым, в отличие от собственного. Единственно, что не стала менять, сохраняя достоверную точность, это знакомство с призраком, правда действие романа перенесла в зиму. Получалось, что моя героиня приехала на горнолыжный курорт, отдохнуть и покататься на лыжах, вместо чего была вынуждена заняться поисками таинственного клада.
Я с лихвой восполнила пробел в работе, засидевшись за компьютером далеко за полночь. Один раз сделала перерыв, почувствовав, что сильно проголодалась. Только тогда сообразила, насколько благодарна Герману за заботу, что принес мне еду из кафе, которую я разогрела и уплела за обе щеки.
Во втором часу ночи, закончив писать первую главу, заставила себя отправиться спать. Правда, еще долго ворочалась в постели, борясь с бессонницей.
В шесть утра зазвенел будильник, прерывая сон на самом интересном месте. А мне так хотелось его досмотреть! Во сне мы танцевали с Германом, и он меня целовал, и было очень приятно. Со звонком будильника сон мгновенно улетучился, а я все продолжала цепляться за него.
Я лежала и слушала, как за окном стучит дождь, и постепенно проваливалась в новый сон. Так повторялось несколько раз, пока совесть не замучила меня окончательно, выгнав из теплой постели. К тому времени стрелки часов перевалили за одиннадцать.
Владимир не появлялся, чему я тихо радовалась. Соорудив себе яичницу аж из четырех яиц на завтрак, я с рвением принялась за работу. Голову распирало от информации, и я торопливо ее записывала, не особо заботясь о стилистике, решив, что ее буду править при вычитке готового романа.
Не иначе, как Герман взял меня на поруки. Ровно в четыре часа, как и вчера, он пришел в неизменном мокром плаще и резиновых сапогах.
- Выглядишь лучше, - сказал с порога.
- И чувствую себя тоже.
Мне было так приятно, что он проявляет заботу, так хотелось верить, что нравлюсь ему хоть чуть-чуть, и так становилось неудобно от мысли, что он, возможно, читает мое настроение по выражению лица, что я резко смутилась и покраснела, отчего начала испытывать мучительную неловкость.
- Как переносишь затянувшееся ненастье? – поинтересовался Герман, протягивая мне объемный пакет.
- Немного тоскливо… А что тут? – я с удивлением вертела пакет в руках.
- Плащ и сапоги, как обещал, - улыбнулся он.
Честно говоря, обозревая запасы съестного сегодня, мне пришла в голову мысль, что яйца скоро закончатся, а на одних макаронах я долго не протяну. Плащ и сапоги были, как нельзя, кстати, правда, все равно слабо себе представляла, как можно передвигаться под таким дождем, даже если тебя не мочит?
- А ты не работаешь сегодня? – ляпнула я невпопад.
- В такую погоду кафе работает до обеда. Все равно никто не придет.
Об этом я не подумала. Зачем, тогда, вообще работать, если нет клиентов? Вопрос я задала вслух.
- Мы занимаемся внутренними делами – ремонтом, ревизией и всякими мелочами. А после обеда шеф распускает всех по домам.
Только тут я поняла, что Герман продолжает стоять на пороге, явно не собираясь проходить.
- Я вообще-то пришел позвать тебя к нам на ужин, - ответил он, отказываясь от приглашения пройти. – Приходи часам к семи. Все ж лучше, чем сидеть одной.
- Не удобно как-то… Что скажут твои родные?
Как я могу заявиться к нему домой? Что скажу его маме, здравствуйте, я Анфиса Маслова, которая запала на вашего сына, а заодно решила очаровать и вас?
- Мама сама и предложила пригласить тебя, - Герман с улыбкой смотрел на меня, изучая, видно, эмоции на моем лице. – Она говорит, что с соседями нужно дружить. Даже праздничное блюдо решила приготовить специально для тебя – утку с гречкой.
Я все еще колебалась, хотя чувствовала, как растет желание посмотреть, как он живет, познакомиться с его мамой.
- Короче, ждем тебя в семь. Не переживай и не сомневайся. Все нормально.
Герман ушел, а я разволновалась еще сильнее. Будто на смотрины иду, честное слово, ругала себя. Ну, пригласили в гости. Чего тут особенного? Тогда, почему я так волнуюсь? А потому, что боюсь не понравиться его маме. С каких это пор для меня это стало так важно? Страшно еще было оттого, что сама я росла без мамы и не знала, как это жить с мамой? Что если она заметит отсутствие женской руки в моем воспитании? У меня самый лучший папа в мире, но даже он не может заменить маму.
Работать после ухода Германа не получилось. Как только я пыталась сосредоточиться на романе, мысли сами переключались на тему, чего надеть, как вести себя в гостях, как отнесутся к моему появлению. В попытке отвлечься и скоротать время я зашла на любимый форум пообщаться с народом и почитать что-нибудь интересное. Но и там продолжала думать о предстоящем походе. Тогда плюнула на все и решила заняться внешним видом.
Только я могу думать о прическе во время проливного дождя. Почему-то именно сегодня мне захотелось сменить конский хвост на что-то более приличное. Для этого я вымыла голову, высушила волосы феном и как следует выпрямила их утюгом. С непривычки так долго заниматься волосами, руки ужасно устали, но прической я осталась довольна.
Я выщипала брови и подкрасила глаза, правда, совсем чуть-чуть, опасаясь, что дождь смоет и это. Обработала ногти на руках и накрасила их бесцветным лаком. Не забыла про духи на этот раз, слегка сбрызнув ими волосы и шею. Царапины я спрятала под горлышком водолазки, а на ноги надела джинсы – дудки и золотистые балетки. Я решила прямо на балетки натянуть сапоги, прикинув, что размера они достаточно внушительного.
В половине седьмого я была уже полностью готова к выходу из дома – стояла в плаще и сапогах возле двери, размышляя, сколько времени понадобится на преодоление ста метров по размытой дождем дорожке. Вместе со мной под плащом прятались одна из двух бутылок столового вина и коробка конфет, которые я прикупила в первый день проживания в поселке и ужасно обрадовалась, обнаружив нераспечатанными в кухонном шкафу.
Из дома я вышла без пятнадцати семь. Немного страшновато было ступать под дождь, и какое-то время я стояла на крыльце, бессмысленно глядя на прямые струи. Как ни странно, луж не было. Такое впечатление, что влага моментально впитывалась почвой, как губкой. Наверное, в длительных проливных дождях есть определенный смысл. Скорее всего, местной земле именно столько и нужно воды, чтобы вдоволь напиться.
Расстояние между домами я преодолела без проблем. Вопреки ожиданиям, ноги не проваливались и не скользили по размытой почве. Я умудрилась даже лицо оставить сухим, натянув капюшон поглубже. Под плащом было тепло и уютно, несмотря на проливной дождь.
Дом Германа оказался совершенно не таким, каким я его представляла – эдаким современным загородным коттеджем. Это был кирпичный одноэтажный дом, довольно большой и старый. Он выглядел крепким, но совершенно некрасивым и даже немного мрачноватым. Единственное, что произвело на меня сразу положительное впечатление – это большая веранда вдоль всего дома и Герман, поджидающий на ней меня. Не хватало кресел-качалок и столика, как в американском кино. Хотя, может они и есть, просто их занесли в помещение, спасая от сырости.
Вся семья Германа вышла встречать меня в сени, как раз в том момент, когда он помогал снимать плащ и принимал вино и конфеты.
- Софья, познакомься, это моя мама.
Худенькая смуглая женщина смотрела на меня с улыбкой на усталом до изнеможения лице. Я так волновалась, как она меня воспримет, что улыбке была рада, как манне небесной. Мгновенно почувствовала, как спадает внутреннее напряжение.
- Ксюху с Лехой ты уже знаешь…
Брат с сестрой стояли рядом, удивительно похожие и такие же смуглые, как мать. Даже улыбались они одинаково – по-доброму задорно.
- Я тоже хочу встретить писательницу, - В сени вышла та самая старушка в очках из библиотеки, - хоть мы уже и знакомы. Как продвигается роман о староверах?
От стыда за свое вранье я мгновенно покраснела. К счастью никто этого не заметил, так как Герман отвлек внимание на себя, представив бабушку, как Серафиму Федоровну. Позже я узнала, что она мама покойного отца Германа.
- А вон тот надутый тип – мой брат Санька, - представил Герман угрюмого подростка, стоящего немного поодаль от всех. – Недоволен, что дождь мешает умчаться в горы, чтобы пропадать там до ночи.
Чем-то Санька единственный был похож на Германа. Не чертами лица и не выражением… Наверное русый цвет волос и светлые глаза и кожа делали сходство очевидным.
В гостиной меня поразила бедность обстановки. Все было очень чистым, натертым до блеска, но сразу бросалось в глаза, что мебель старая и мало ее для такой большой комнаты. В углу стояла настоящая буржуйка. Такие я видела только по телевизору. Труба от нее шла в отверстие в окне. Через щели в боковой дверце видно, что внутри горит огонь, из-за этого в комнате было очень тепло, почти жарко. Сверху на печке стоял огромный алюминиевый чайник, наверное, еще советских времен, а то и раньше. Я заметила, что мать Германа, несмотря на жару, кутается в пуховый платок. Наверное, у нее что-то со здоровьем. Нужно будет поинтересоваться у Германа.
Так приятно было, что меня встречают, как почетную гостью. Усадили в центре стола. Герман сел рядом и весь вечер ухаживал за мной. Бабушка Германа нет-нет да пыталась спрашивать меня о романе, чего я ловко избегала, стараясь переводить разговор на другую тему. Ксюша и Леха хихикали вес вечер и дурачились за столом, причем выглядели они при этом ровесниками. Даже Санька немного оттаял, когда узнал, что я работала учительницей в школе. Меня поразил тот факт, что с явной тягой к знаниям он ушел со школы после девятого класса. Зачем? С его пытливым умом нужно поступать в институт, получать высшее образование. И об этом нужно будет спросить потом у Германа. Хотя, об этом спрашивать неприлично, так как сам Герман после школы сразу пошел работать, насколько я знаю.
Я не заметила, как пролетело время, так непринужденно и хорошо себя чувствовала в их компании. Когда настенные часы с кукушкой пробили одиннадцать, я засобиралась домой. Находиться дольше в гостях становилось неприличным, тем более что Леха уже, не стесняясь, широко зевал, и мама Германа выглядела особенно усталой.
Герман пошел меня провожать, хоть я и посопротивлялась из вежливости. На самом деле до ужаса не хотелось с ним расставаться, и я была рада лишним нескольким минутам, что проведу в его обществе. Дождик немного ослабел, и можно было идти медленно, оттягивая момент прощания.
- Твоя мама не очень хорошо себе чувствует? – задала я вопрос, который не давал мне покоя.
- У нее приобретенный порог сердца, - немного помолчав, ответил Герман. – Это началось после смерти отца…
Я думала, он еще что-то расскажет, но он замолчал, явно не собираясь развивать эту или какую-нибудь другую тему.
Не так я себе представляла обратный путь. Не думала, что придется клещами вытягивать из него слова. Он находился в каком-то подавленном состоянии, как мне показалось. И причин уныния я не видела. Все же было хорошо, пока мы не вышли на улицу. За столом он веселился вместе со всеми. А сейчас молчал, явно не желая разговаривать.
В общем, от такой прогулки я тоже не получала никакого удовольствия. Больше ни о чем его не спрашивала и была даже рада, когда мы остановились на крылечке моего дома, чтобы попрощаться.
- Ну, пока?
Я достала ключ и вставила его в замочную скважину. Удивительно, но Герман не спешил уходить.
- Зайдешь на чашечку кофе? – скорее из вежливости, чем желания, предложила я. Честно говоря, меня напрягало и немного обижало его молчание.
- Нет, - мотнул он головой, - поздно уже.
- Тогда, спокойной ночи.
Я открыла дверь, но он придержал меня за руку, не пуская зайти в дом. Я посмотрела на него и поразилась выражению грусти в глазах. Никогда еще она не была такой глубокой.
- Что случилось? – Вопрос вырвался непроизвольно.
- Ничего. Все было просто замечательно, - ответил Герман и торопливо поцеловал меня в щеку. – Я бы хотел, чтобы ты больше мне доверяла…
Он наклонился так близко к моему лицу, что его глаза показались мне озерами грусти, с хорошо просматриваемым дном сквозь чистую воду. В какой-то момент я подумала, что Герман сейчас поцелует меня, но он отодвинулся и сказал только:
- Спокойной ночи, Софья.
А потом ушел. Я еще какое-то время стояла на крыльце, размышляя о причине столь странного поведения. Ничего путного в голову не шло. Вернее, мыслей было столько, что они теснили друг друга, пока голова не разболелась. Лучшее, что могла сделать, это отправиться спать, придя к философскому умозаключению, что утро вечера мудренее.
_________________

Ничего не понятно с этим Германом. И с семьей его тоже. Что же он хотел сказать?
Надюш, спасибо за продку
___________________________________

Пока он темная лошадка

Натик, спасибо!
_________________