Железный замок. Резиденция правителя демонов.

Короткий путь, длиною в несколько десятков шагов, чтобы в шумном гомоне праздника можно было добраться туда, куда, собственно, добираться и не хотелось.
Сидя за столом подле матери, Фэй равнодушным взглядом скользила по присутствующим, которые собрались на празднество и сейчас планомерно накачивали себя угощениями и спиртным всех мастей. Сама же девушка едва притронулась к тому, что искусно красовалось в ее тарелке. Пальцы сжались чуть сильнее, обнимая прохладную ножку хрустального бокала, что жадно впитывал тепло руки.
Как много пройдет времени, прежде, чем кто-нибудь из присутствующих задумает учинить какую-нибудь заварушку? В том, что может произойти нечто подобное, можно было не сомневаться. Кроме тех, кто был доволен установленным или же начинающим устанавливаться порядком, которому неукоснительно подчинялось большинство, всегда найдутся и те, кому это претит, вынуждая выступать против.
Такой бунтаркой в душе считал себя и Фэй, не желая мириться с тем, что уготовил для нее родной отец. Терять независимость, обретая взамен лишь возможность слепо подчиняться тому, кто будет называться ее мужем? Слишком сильно ценит она свою свободу.
Взгляд Фэй неосознанно остановился на статной фигуре Эррида Рагерна, которого прочили ей в мужья. Семья Рагернов тоже присутствовала на приеме, желая упрочить свое положение. Статный Эр, как по-дружески называл того Плут, являл собой образчик невероятной смазливости, на которую так падки молодые девушки. Но не Фэй. Возможно, это была лишь игра воображения, но в их первую встречу во время «смотрин», она видела перед собой не привлекательного мужчину, а чудовище, которое грозило украсть у нее свободу, превращая в узницу темницы, название которой «брак». Рассматривать особу Эра под иным углом она просто не желала.
Словно почувствовав ее взгляд, Эр повернул лицо в сторону девушки, встречаясь с ней глазами, от чего Фэй вздрогнула, пойманная с поличным. Эррид приподнял одну бровь в немом вопросе, явно удивленный таким вниманием к своей персоне. Фэй поджала губы, мысленно ругая себя, но взгляд не отвела. Лишь неторопливо приподняла подбородок чуть выше и еще больше выпрямила спину, сидя на стуле и всем своим видом показывая, что ей все равно, что Рагерн подумает по этому поводу, явно ставя себе плюс в зачет. В ответ он иронично приподнял один уголок рта не то в улыбке, не то в оскале, и сдержанно кивнул ей, выказывая… уважение? Или поддевая? Раздраженно сжав зубы до легкой боли в деснах, Фэй все же кивнула в ответ. Вежливость никто не отменял. Тем более, нужно достойно доиграть роль, имя которой «примерная дочь», ровно до того момента, пока она не созреет для побега – от оков родительской заботы, которая лишь душила, навязывая свои правила и вынуждая жить так, как Фэй жить не хотела; от того, что называют «долгом», о которым не преминут напомнить каждый раз, призывая чтить те традиции и нравы, кои правят устоями их маленького мирка, что блюдет чистоту крови Призрачных барсов. Вызывать подозрения было ни к чему.
- Улыбайся, милая, - негромкий голос возле самого уха вернул Фэй к действительности.
Надев улыбку, которая всегда предназначалась только лишь для любимой матери, Фэй повернула лицо в сторону дорогого родителя, наконец-то разрывая зрительный контакт с Эрридом Рагерном.
- Я улыбаюсь, мама. Просто задумалась. – Быстрый взгляд в сторону отца, который жарко беседовал с кем-то из гостей, выразительно жестикулируя. – Интересно, как долго мы пробудем на этом мероприятии?
- Уже заскучала по дому? – Мать взяла ладонь Фэй в свою. - Отдыхай, мое дитя. Наслаждайся моментом. Вокруг столько всего необычно прекрасного. Чего только стоит прием, который будущий Лорд закатил для жителей всех земель Шезгарта. Не каждый день ведь можно увидеть столь разношерстную публику, что собралась здесь сегодня.
- Собралась посмотреть на нового Лорда и выказать свое уважение. К тому же… - Фэй помедлила, решая, стоит ли говорить то, что вертелось на языке: - … явно не о погоде они сюда прибыли поговорить. И ты это прекрасно знаешь.
Поднеся к губам бокал с вином, Фэй сделала небольшой глоток, смачивая пересохшее горло. В шумном зале было слишком жарко, и хотелось поскорее выйти на улицу, в напрасной попытке отыскать прохладу хотя бы там.
- Не о погоде, - согласилась мать, с укором глядя в лицо дочери. – Но это не нашего ума дело. Женщина всегда должна оставаться женщиной: быть изящной, нежной и слабой. Все остальное - удел сильных мужчин.
- Да, мама. – Фэй согласно кивнула, зная, что спорить с матерью бесполезно.
Быть послушной дочерью, которая во всем соглашается со своими родителями, – такой воспитывали ее, ожидая безоговорочной покорности.
Что ж, коль этого от нее ожидаю, почему не дать то, что от нее требуется?
– Пожалуй, я пройдусь. Слишком многолюдно и шумно здесь. - Отставив бокал с вином в сторону, Фэй поспешила подняться.
Как раз в этот момент зазвучала музыка, возвещая о начале маскарада, который ожидался после трапезы в огромном зале.
- Похоже, побыть в тишине тебе сегодня вряд ли удастся, милая, - мягкая ладонь матери отпустила руку Фэй.
- Просто пройдусь. Не хочу танцевать.
- Может быть, все же подумаешь? Как раз и… - мать бросила взгляд в сторону семейства Рагернов, от чего Фэй едва не взвыла от досады. Только этого не хватало для завершения и так удручающего вечера. – … Да, Эррид абсолютно свободен. Подаришь ему пару танцев, поближе узнаете друг друга за приятной беседой.
И уж чего явно не ожидала Фэй, так это того, что мать надумает послать Эрриду знак, чтобы подошел к ним. И тут девушка поняла, что все было спланировано, и родители ни в коей мере не собирались забывать о том, что за событие вскоре должно свершиться между семьями Аннелис и Рагернов, объединив их в одну.
- Мама! – возмущенный голос Фэй потонул в какофонии звуков, которые заполнили собой залу, разносясь в воздухе легкими переливами мелодии, что с каждой секундой нарастала, грозя оглушить.
Или Фэй только так казалось?
В любом случае, она не собиралась ни с кем танцевать, желая провести остаток вечера в тишине и покое, о котором, судя по всему, могла лишь мечтать.
А Эррид на удивление быстро продвигался сквозь толпу, направляясь в их сторону. Нужно было срочно что-то предпринять. Можно открыть портал и быстро переместиться куда-нибудь, но где гарантия того, что Эррид не последует за ней? Заметать следы, путая противника, как этому учил наставник, действуя на пустыре либо на открытой местности – одно. Делать так в толпе – совсем другое. К тому же открывать портал среди такой массы народа было бы довольно необдуманным поступком.
– Мне нужно в дамскую комнату. - Фэй засуетилась, трясущимися от возмущения руками расправляя складки платья. – Прошу меня извинить.
И пока Рагерн не добрался до своей цели, она быстро двинулась в сторону, надеясь затеряться в толпе. То и дело озираясь через плечо, вытащила из миниатюрной сумочки бархатную маску бирюзового цвета и сделала попытку завязать тесьму, но непослушные пальцы так и норовили упустить ее, путаясь в волосах.
Еще раз обернувшись, Фэй с ужасом увидела, что Эррид идет за ней, выглядывая среди народа, и в этом ему помогало ее дурацкое черное платье, которое сверкало среди пестрых разноцветных нарядов, словно черный пиратский флаг. Подол, развеваясь от быстрой ходьбы, путался в ногах, мешая и замедляя продвижение. То и дело задевая кого-нибудь локтями и торопливо извиняясь, Фэй, наконец-то справилась с лентами, завязав крепкий узел.
Бросив последний взгляд через плечо, чтобы посмотреть, не нагоняет ли ее «будущий женишок», Фэй неожиданно врезалась в кого-то, едва успев ухватиться холодными от паники пальцами за то, что напоминало собой плащ, чтобы не упасть. В недоумении подняв глаза на эту неожиданную преграду исполинских размеров, на которую она каким-то непостижимым образом умудрилась налететь, Фэй уперлась взглядом в лицо, скрытое черной маской, сквозь прорези которой сверкали холодные глаза, цвет коих рассмотреть не было времени.
- Простите, - то ли прошептала она, то ли ей показалось, что она сказала это, тут же разжимая пальцы, будто обожглась.
_________________

Покажи мне свою любовь. Покажи, как умеешь любить.
Утопи меня в реках слов. Заставь своё имя забыть.
Убеди, что я всегда был твоим. Соври, что меня ждала.
Я в этом мире один. Созданный лишь для тебя
По божественному великому замыслу, По Судьбы слепой повелению.
Я сделан из камня и воздуха по Нелепости разумению.
Мне не нужно твоих обещаний, заверений в вечной взаимности. 
Убереги меня от отчаяния. Будь со мной, и окутай своею невинностью.

Нет зрелища более завораживающего, чем туман, пришедший с моря. Опьянённый скачкой на гнедом, через молчаливый утренний лес, когда ноги зажаты сталью стремян, и тяжёлые еловые лапы застилают выход из леса, ты получаешь удары острых ветвей, что режут и ранят твоё лицо. Земля из-под лошадиных копыт взмывается вверх, грязь и пыль покрывают лоб, но ты мчишься вперёд, сквозь наползающий туман, оставляющий влажную морось на грязной коже. 
И, когда шум ветра в ушах становится единственным, что ты можешь слышать, воздух вдруг меняется. Он становится солёным, как слёзы тех, кто оплакивает тебя. Ещё более влажный. Как будто ты тонешь, будучи на суше. Лёгкие, заполненные влагой и солью, с жадностью просят ещё. Земля под копытами взмыленного коня превращается в камень. А камень становится песком. Осколки ракушек, кристаллы песчинок, взмывающие в воздух мутно светятся за часы до рассвета. Но, возможно, он сюда и не придёт. Ведь ты видишь, как с моря надвигается туман - густой, влажный, беспросветный. Он быстро наползает на берег, скрывая призраков погибших кораблей и духов утопленников. Этот туман светится зелёным и серым, переливаясь отражённым от воды светом. В его клубах слышны стоны и плач тысяч морских пленников, и ты понимаешь, что только что стал одним из них. Нет ничего прекраснее тумана, пришедшего с моря.

Опрокинутый дрожащей рукой кубок покатился по столу, кровавым пятном разлилось на скатерти алое вино. В последний момент Паоло успел подставить руку, и сверкающий сосуд упал прямо в его ладонь. Перепуганный слуга начал суетиться, создавая ещё большую неразбериху, чем царила вокруг. Четыре пары глаз - сопровождавшей его свиты - в ожидании обернулись к Паоло. Чего они от него ожидали? Приказа немедленно умерщвить неуклюжего парнишку? Или размышляли, какую изощрённую казнь он придумает? Паоло, молча, встал и вышел из-за стола. Он привык находиться в обособленности мирке их ковена, лишённом шума и суеты. Здесь же всё казалось слишком громким, слишком ярким. Размеренная предсказуемая жизнь, когда каждый день похож на предыдущий - вот, к чему он привык за сотни веков ожидания... Чего? Эта мысль молнией пронзила Паоло. Он чувствовал внутри это странное, давно забытое чувство предвкушения. Не распознав его сразу, он принял это ощущение за раздражение. Но было что-то иное. Во всей этой чуждой цветной атмосфере праздника и зарождающегося торжества замерло ожидание. 
Паоло ждал... Ступая по мягкой утоптанной земле, он шёл к своему шатру, застигнутый врасплох странным предчувствием, что скоро всё изменится. Какую нить выбрала для него слепая Судьба? Какой узор она вышьет? Сколько раз спутается моток ниток в её тонких пальцах? Что она выберет? Нежный блестящий шёлк, или грубый, но прочный хлопок... 
Звон стекла вырвал его из размышлений. Из жемчужно-серого, покрытого серебристой паутиной шатра валил гутой дым. Паоло устремился туда, убирая от входа нити паутины, которая служила оберегом от врагов и всех, приходящих с дурными намерениями. 
Прорицательница их маленького ковена, красоту которой невозможно было передать существующими словами, развела прямо в шатре костёр. Необычное, сине-голубое пламя взвивалось вверх, лаская перегородки шатра. Чудесный огонь складывался в причудливые фигуры, среди которых даже Паоло мог разглядеть лошадиные морды и облачённых в броню рыцарей на поле боя. 
-Тебе, как и остальным, позволено присутствовать на торжествах. Ворожить можно и дома. - Паоло встретился с ярко-сиреневым взглядом двух сияющих глаз.
Прорицательница ничего не ответила, а лишь бросила в костёр горсть разноцветных камней. Пламя тут же угасло, превратившись в едва мерцающие искры. Они загорались подобно падающим звёздам, тут же затухая.
-Когда вы придёте за советом, я отвечу, что была на танцах.
Паоло прощал ей подобную дерзость лишь за те советы, что она давала. Но иногда он задумывался: что могло поменяться в их жизни, если бы они не следовали её указаниям? Возможно, сложили бы головы на поле боя, избавившись, наконец, от мук этого пустого существования... Вряд ли что-то изменится, если каждый из них проживёт очередную тысячу лет.
-Можешь сделать мне предсказание заранее. - Паоло дотронулся пальцами до гладких речных камней чёрного цвета. 
Колдунья забрала камни, словно не хотела, чтобы кто-либо прикасался к ним.
-Я не могу ничего предсказать тому, кто только что решил, что смерть лучше жизни. 
Паоло удивлённо вздёрнул брови, не сумев сдержать эмоций. Ему давно следовало бы привыкнуть к чудесам, что исходят от этого непонятного даже ему существа. 
-Но могу помочь передумать, - Она улыбнулась, и лукавство этой улыбки отразилось в глазах.
Снаружи раздался весёлый смех и выкрики.
-Кажется, маскарад начинается... - Колдунья уставилась на выход из шатра, прикрытый паутиной-оберегом. Взгляд её сделался пустым и далёким. - Идите танцевать, каменный князь... И смените перчатки - на них вино...
Паоло взглянул на чёрный бархат, скрывающий кожу - как она догадалась? Впрочем, разве этому он должен удивляться спустя столько веков.
-Это и есть твой совет? - Его голос звучал чуть насмешливо и пренебрежительно.
-Да. Но вы вольны поступить по-своему... 
Её взгляд оставался таким же пустым и далёким. Паоло отвернулся и вышел, покинув красавицу-ворожею. Спустя тысячи лет после её рождения, он всё ещё сохранил возможность удивляться, что у него такая сестра.

В его шатре было сумрачно и прохладно - знакомое ощущение пещер на побережье далёкого Солёного моря. Стащив и отбросив перчатки, Паоло остановился и, подумав, сменил сюртук на чёрный плащ. Тут же нашлась простая чёрная маска, а вот перчатки, наоборот, были белыми. 
Покинув своё убежище, Паоло вернулся на торжество. Маскарад уже набирал обороты, даруя возможность быть кем-то другим, совершать то, на что никогда не осмелился бы, не будь на лице спасительной личины. Паоло не нужен был этот подарок - прикинуться кем-нибудь другим, чтобы погрузиться в пучину веселья. Всё это было для него столь же недоступно, как и яркие краски мира для того, кому выжгли глаза. Он кутался в плащ, бродя вокруг танцующих, питаясь, словно вампир, их весельем и беззаботностью. Каждому из этих существ были доступны такие простые вещи, о которых они даже не задумывались. Тепло чужой руки... Шероховатость кожи... Дрожь волнения и трепет предвкушения... Капельки испарины... Мурашки холода и страха. 
Никогда он не сможет ощутить этого. Никогда рука другого существа не коснётся его щеки. Никогда. Так зачем тщетно мечтать об этом? Зачем... 

Его странные мысли разлетелись вдребезги. Тепло чужого тела на миг опалило грудь и тут же исчезло, оставив ещё более ледяной, чем обычно, воздух. 
Фейри поклонялись богам, чьих имён никто другой уже и не помнил. И Паоло вдруг показалось, что он столкнулся с одной из древних богинь, живущих на Краю Света. Боги, прячущиеся там, вдали ото всех, лишь изредка выбирались в мир существ, чтобы посмотреть, как те живут. И сейчас, Паоло столкнулся с одной из обитательниц чудесного Края Света. 
Она прикоснулась к нему, и Паоло отпрянул, с ужасом ожидая, что сейчас маленький силуэт превратится в пыль. Но богам не страшны его прикосновения - она всё так же стояла перед ним, живая и тяжело дышащая.

Конечно, с ней ничего случилось - с горькой усмешкой над самим собой, Паоло взглянул на тонкие пальцы. Он с ног до головы закутан в ткань, а она - всего лишь гостья на торжестве. Чужое нечаянное прикосновение, такое редкое и неожиданное, поразило его слишком сильно. Странные и нелепые мысли о богах тут же покинули его голову. Никому не дано выдержать его касание - девчонке повезло, что он никогда не забывал об этом. Паоло свысока взглянул на маленькое существо, облачённое в чёрное платье. Её волосы были такими же тёмными, как и тяжёлая ткань. А единственными яркими пятнами были светящаяся бледная кожа и бирюзовая маска. И губы, что испуганно шептали извинения. 
Сметение и раздражение боролись в Паоло. Незнакомка испуганно обернулась, выискивая взглядом кого-то в толпе. Впрочем, ясно кого: Паоло заметил направленный на него мрачный взгляд юнца, пробирающегося к сбежавшей леди. Ссора двух влюблённых? Или маленькая богиня решила помучить своего возлюбленного. 
Странное чувство обиды на этих двух незнакомцев озером разлилось в груди. Ему никогда не испытать того, что доступно этим двоим. Сейчас глупый мальчишка доберётся до своей добычи, и она подарит ему объятия и прикосновения, которых он никогда не оценит в полной мере. А ему, Паоло, останется лишь довольствоваться воспоминаниями о её нечаянных ладонях, согревших его сильнее тысячи костров. Злость. Ненависть. Он никогда не знал их вкуса. Но сейчас во рту царствовал привкус горячего вина и душистых специй боли. 
Что плохого в том, что он немного развлечётся? Поиграет с теми, кто так глупо оказался у него на пути.
-Не стоит извиняться. - Паоло склонился в поклоне перед маленькой богиней.
Его глаза оказались напротив её глаз.
Нет зрелища более завораживающего, чем туман, пришедший с моря, - так раньше думал Паоло. И понял, что ошибался.
-Могу я чем-то помочь?

»» 07.03.16 19:28 Земля: бар "Черный дым"
_________________

Ох, леди места себе не находит от скуки - подумала я, выгибаясь под руками незнакомца. Кажется, намечалось нечто веселое, отчего моя кровь мчалась по своим дорогам с удвоенной силой. Нет лучшего афродизиака, чем возможная шалость. Но тут волшебные ощущения исчезли, но через считанные секунды незнакомец встал передо мной и предложил потанцевать. Грех отказываться. Приведя свою одежду в порядок, я не столько кивнула, сколько просто мотнула головой. Я хранила молчание, ибо зачем слова? У меня создалось впечатление, что они нам и не нужны. Мы прекрасно понимали друг друга и без них. Хотя,зная себя, я была абсолютно уверена, что это не продлится долго. Молчание не для меня, но если есть возможность помолчать - я ей воспользуюсь.
Мы стали танцевать, но оба вскоре не смогли совладать со своими руками: его руки вновь оказались на моей попке, моя же оказалась на его ширинке. Весьма клевой ширинке, надо сказать. Я сжала руку, на что в ответ получила незамедлительный отклик.
Он слегка отсртанился, а я в свою очередь улыбнулась, предвкушая каждой клеточкой своего тела горы удовольствия.
Но моя улыбка вызвала совершенно обратную реакцию, имевшую место впервые за мою жизнь. Отшатнувшись от меня как от прокаженной, он сказал:

С каждым словом я закипала все больше. Да что за фигня? Еще никто не отказывал мне в такой форме! Моему негодованию просто не было границ. Что? Он не доверит мне свое жалкое достоинство?! Это стало той самой каплей, которая перевесила чашу с моим терпение.
Сорвав столь жалкое прикрытие, как маска, я со всей своей силы влепила пощечину и начала свою гневную тирраду:
- Ах ты, ничтожный бес! Ты что себе позволяешь?! Да я оторву твой отросток и засуну его тебе в...
Но договорить мне не дали. Зажав мне рот рукой, и сжав горло, мой теперь уже ненавистный враг сделал ошибку: вампирам не стоит зажимать рот. Что я и продемонстрировала, вцепившись в его руку со всей своей дури. А в данной ситуации дури во мне было хоть отбавляй. Сделав глубокий вдох, я продолжила:
- Жалкий воришка, похотливый извращенец!!! Да всех вас, бесов, истребить надо!!! Всех до единого!!!
Я снова сделала вдох, но тут вперед выскочила очередное бесовское создание:
- Да как ты смеешь так оскорблять целую расу?
Посмотрев на Элизу, девушка с призрением сказала.
- А ты кто ещё такая? Очередная бесовская подстилка?
С каждым сказанным оскорбительным словом, в Элизе вскипал гнев. Заметив клыки Элиза слегка напряглась но не отступила.
- А ты кто? Очередная вампирская шлюшка?
Смелая девушка, ничего не скажешь. Даже вид моих клыков ее не смутил, не то что ее бесячего "брата". Я хотела все закончить мирно, честно, но ее последние слова заставили меня стоять как столб и лишь слегка подрагивать.
- А ну повтори что ты сказала!

Была еще последняя надежда, что все обернется иначе, но куда там. События развивались просто с ошеломляющей скоростью. Издав гневный вопль, я бросилась на бесовку, но не достигнув своей цели, я врезалась в чью-то руку и отлетела назад. Внутри меня клокотал далеко не человеческий и даже не вампирский рык. Вскочив с земли, я посмотрела на того, кто встал на моем пути. Ну естественно, кто же это мог быть, как не моя нянька Кнут. Именно в эту секунду, как только мы встретились глазами, этот мир перестал для меня существовать. Растворился в красной пелене ярости, на вкус которая была подобно самому вкусному нектару - кровь. Зарычав, я пулей вылетела с площадки, где собралась целая толпа и побежала в лес. На последних крохах сознания я пыталась избежать неминуемого, но окрик бесовки:
- Беги быстрее, трусиха!
Испортил мои планы напрочь. Капитулировав перед натиском внутри себя, я отдалась на волю судьбе, прекрасно понимая, что последствия могут быть крайне печальными.
Кровь. Кровь была повсюду. Кровь кипела в этой вампирской оболочке, заставляя кипеть и мою в ответ. Для меня это было похоже на возбуждение. Я постепенно оживала, наполняясь ее яростью и присоединяя к ней свою.
Кровь. Множество разной крови блуждало вокруг нас, заставляя меня трепетать от того невиданного ранее букета ароматов. Я не заводилась как обычно, я лишь упрашивала освободить меня, дать волю и насытиться. И каждый раз я получала отказ. Я не терплю отказов, тем более от той, что редко позволяет мне высовываться. О, я определенно не являюсь живым существом, но у меня есть отдельное тело. У нас один разум, но если она олицетворяет собой все же хорошие вещи, то я являюсь воплощением чистого мрака души. Я - сосредоточие всего плохого, что может содержать в себе вампир. Мы связаны одной цепью, живем в гармонии, но не в те моменты, когда она мне отказывает. Зарычав, я напряглась и словно пробка вылетела на свободу. Никто не предполагал, что именно в это же самое мгновение она решит пойти на попятную.
Для меня это было освобождением, но для всех остальных это было примерно так: в одно мгновение видно женщину, а уже в другое из фонтана крови вверх устремляется длинное создание. Я не дракон, но в какой-то степени на них похож - мы как дальние родственники: у нас можно заметить общие черты, но только если поближе рассмотреть. Увы, еще ни одна моя жертва не успевала заметить этого сходства.Я в пару раз меньше любого дракона, но это не делает меня слабее.
Моя чешуя на цвет похожа на лужу застывшей крови: еще теплой, но уже не несущей в себе жизни. Мои глаза горели ярко-красным пламенем, а мои зубы были острее бритвы. У меня есть острые клыки, способные прокусить человека насквозь. Чешуя вдоль моей спины слегка изгибалась, напоминая ирокез, а на конце хвоста было нечто похожее на жало. Но нет, это не было жалом, я не ядовит. В конце концов, для убийства мне хватает моих клыков, мышц и разума. Мы оба были далеко не глупы, но использовали наши возможности совсем по разному: она для изобретения все больших глупостей, я же - для захвата добычи.
Вот и сейчас, пока я медленно скользила в небесную ввысь, позволяя каждому собой любоваться, я продумывал планы своей охоты и выслеживал максимально доступную жертву. А вот и она. Издав рык, я извернулась в небе и, подобно орлу, устремилась вниз к своей добыче. Ей оказалась девушка, которая прибыла с вампирами в качестве закуски. Сейчас она была совершенно одна, сидя на небольшой поляне, с трех сторон окруженной густой стеной деревьев. Идеально.
- Привет, красавица, - послала я ей мысленное сообщение. Увы, желание пошалить словно смертельная болезнь проникало в меня, постепенно захватывая каждую мою клеточку. Нам обоим везло, что я не позволял веселью полностью захватить себя. Иначе мы оба давно были бы мертвы.
Подняв глаза, девушка пронзительно завизжала.
- Замолчи! - загремела я в ее голове и она заткнулась. Но я знала, что этот крик уже успели услышать. А жаль, ее смерть могла бы быть не такой мучительной. Я плавно приземлилась около нее и приблизила к ней свою голову. Она вся сжалась и всхлипывала на каждое мое движение. Все же позволив себе немножко расслабиться, я медленно обошла вокруг нее и вернувшись на прежнее место, посмотрела ей в глаза. У меня не было никакого желания видеть немую просьбу не убивать ее, но я не могла иначе. Я призвала ту немногую силу, что была у меня и заставила ее кровь медленно бурлить. Для нее это было болью, постепенно набиравшей силу. Кровь кипела все больше, но и девушка кричала все громче. Понимая, что так нас найдут гораздо быстрее, я сделала резкое движение и вот в ее тело впились мои клыки, стараясь как можно быстрее выпить ее жалкую жизнь. Я словно разрывалась: мне хотелось наслаждаться этой трапезой, ведь уже очень много лет мне не позволяли и носа своего показать. Но в тоже самое время, задержись я хоть на одну лишнюю секунду, все может закончиться совсем плачевно.
Смакуя последнюю каплю крови, последнюю частичку жизни, я раскрыла челюсти и безжизненное тело вывалилось на землю. Мне надо было сменить свое местоположение, и как можно скорее. Сжавшись подобно пружине, я устремилась обратно в небо, но тут в меня что-то врезалось, заставив взвыть от боли: чьи-то когти старались словно разорвать меня. Зарычав от невиданной за сегодня ярости, я вырвалась из лап моего врага и развернувшись, посмотрела на него горящими глазами.

»» 07.03.16 17:45 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона
_________________

Отравленные пламенем,
Надломленные истиной.
И в памяти, и в пагоде
Молитвы сердца истовы.
Ты светло улыбаешься,
И обнимаешь лавою.
Ты в жаре растворяешься,
А я дышу отравою.

***

Вокруг алтаря, роняя слезы из воска на каменный пол, тихо таяли свечи.

Черные свечи, на фитилях которых плясали языки негасимого пламени.
Щедрое подношение. Непомерная жертва, призванная ублажить скупого на дары Бога Дорог.
В центре алтаря лежала распятая девочка. Голова запрокинута, жилы на шее сведены судорогой предсмертной агонии. Глаза, затянутые мутной пеленой, безучастно смотрят в вечность. Нагое тело отмечено ритуальными символами, голубыми, как рисунок проступающих сквозь тонкую кожу вен.
Пламя ушло из нее, на смену жару пришел холод. Он сочится из ее тела, словно радиация. Невидимый и ядовитый.
Пробитая выверенным ударом тонкого клинка грудная клетка уже не кровит.

Ритуал проведен безупречно. Служитель доволен. Гордость распирает его, и под напускным смирение, он прячет готовность к долгожданному торгу.

Бродяга пришел сюда давно. Невидимый, он стоит напротив алтаря и смотрит, как слезы черных свечей стекают по полированному камню. Он смотрит на девочку. Ту, в ком еще так недавно сияла Искра, а под кожей танцевало пламя. Она была особенной. Соединившей в себе талант к магии огня и дар Великой Пустоты. Потенциальная жрица. Идеальная жертва.

Бродяга не нуждался в вопросах, чтобы узнать, зачем у этого ребенка не просто отняли жизнь, но и извлекли саму суть, заключив ее в ослепительных всполохах пламени, что так покорно танцевало на фитилях скорбящих свеч. Уже не в первый раз он сталкивался с черными ритуалами, неизвестно кем и когда придуманными, напитанными фанатичным убеждением, что подобная жертва свяжет священным долгом любое создание Запретного Царства. Особенно такого мелкого божка, как Бога Дорог.

Служитель действовал наверняка. Он не рискнул тревожить покой кого-то куда более могущественного. Сделав ставку на то, что привлеченный щедрой жертвой Бог Дорог, не избалованный кровавыми дарами немногочисленной паствы, поспешит исполнить желание истинно верующего.

Огонь. Всего лишь искры, зажженной в сумраке, достаточно, чтобы призвать Вечного Странника. Служитель подарил своему Богу неизмеримо большее... негасимый огонь.

- Зачем ты звал меня? - То ли рокот далекого грома, то ли голос разнесся по каменному святилищу.

Служитель не смог скрыть тень торжествующей улыбки на иссушенном лице.

- Мои враги, мой Бог, - опустившись на колени прошептал он. - Пусть от них не останется даже следов в пыли твоих дорог...

Бродяга молчит. Он смотрит на остывшее тело, и по сей момент поражающее своей прекрасной хрупкостью.

Белая кожа. Жемчужный пепел растрепанных волос. Длинные, изящные конечности. Нежный профиль. И холод... а вокруг горящие черные свечи...

Он легко отворил свою вену. Ихор щедрой струей потек на едва заметную рану. Божественная кровь не отмотает время вспять. Не вернет украденный огонь оскверненному телу. Но запалит новое пламя. Пламя без дыма. Пламя без пепла. Пламя девственной Мести.

***

Бродяга исполнил просимое. Девочка была умна. Умирая, она тоже молилась.

От служителя не осталось даже следов в пыли его дорог...

***

Уже очень давно у меня сложные отношения с огнем.

***

Кассия доверчиво шагнула в мои объятия. Так легко и так опрометчиво. Так же легко она шагнула в мое сердце.

Я прижал ее к себе, сообщая телу движения, не танца, но прелюдии...
Наши бедра соприкасались. Дыхания незримыми метками клеймили кожу. А губы шептали неудобные вопросы.

- Зачем ты здесь?

Даже если в моей голове и существовало намерение удовлетворить ее любопытство посредством обычного диалога, то оно бесследно выветрилось, едва дразнящие поцелуи обожгли сначала мой подбородок... затем щеку... шею...

- Я лучше покажу тебе...

Видимо, что-то такое прозвучало в моем голосе, что Кассия напряженно замерла, нарушая рисунок танца. Она отстранилась, насторожено заглядывая в глаза. Я знал, что она увидит в них.
Для чувства, пожирающего меня, существует множество имен. Голод. Жажда. Потребность. Вожделение. Страсть. Безумие... Но даже умноженные друг на друга, сейчас они не отражали и сотой доли того, что владело мной.

- Нет, - выдохнула она, хотя и сама не вполне понимала, чему противится, ведь так же, как самого себя, я ощущал в ней рев того же чувственного урагана, урагана, к которому вряд ли возможно было подобрать исчерпывающее определение.

- Да,- обхватив рукой ее затылок, я огласил наш общий приговор.

Кассия не была глупа. В сущности, я редко встречал женщин умнее и проницательнее ее. Разумеется, она боялась грядущего. Связать себя с Богом. Почти то же самое, что стать игрушкой в руках непредсказуемого тигра. Ведь она никогда не сможет противопоставить моему могуществу ничего, через что при желании я не смог бы перешагнуть. Но всевидящая Таллара, сейчас я и сам себя боялся.

Недоступный для больших страстей, триллионы лет я существовал, как сторонний наблюдатель. Я не участвовал в божественных разборках, не заводил фавориток, к которым бы испытывал нечто большее, нежели мимолетное влечение. К тем редким потомкам, которые время от времени появлялись у меня, ибо я не жил монахом, я никогда не привязывался чересчур сильно, лишь оставляя в наследие легкие дороги, полные достатка и счастливых встреч. Я всегда был всего лишь Странником. Воплощенным Духом вечного пути, Богом, даже не помышляющим о том, чтобы однажды остановиться и прервать свои бесконечные скитания.

***

Едва владея собой, я накрыл ее губы подавляющим поцелуем.

***

»» 07.03.16 09:17 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона

Дарита оказалась незаменимой, просто непревзойдённой сообщницей в приключениях. Взяла на себя все заботы по устранению жертвы нашего пиршества. Примерила на себя роль кутюрье и снабдила таким экстравагантным одеянием, что впору награждать призом за лучший костюм. Фактура ткани была такова, что при движении создавалась оптическая иллюзия – казалось, будто густая, насыщенного оттенка кровь стекает вниз по телу. Покрой обтягивающего верха оголял грудь, а рукава украшали фонарики, которые могли бы казаться бутафорскими и нелепыми, если бы не кроваво-красные перья и металлические пластинки. Спину облегали пластичные металлические полосы. К удобным кожаным брюкам прилагались гульфик и весьма оригинальный шипастый пояс с висящими цепочками, венчающимися кровавыми капельками. Дарита восторженно глядела на это роскошество, а я не мог не признать, что эта гротескная фантазия на тему крови выглядит по-королевски.
Стоило выйти из шатра, как нас облепили любопытные взгляды. Парочка из нас вышла определённо вызывающая. Ещё бы. Мой внешний вид так и кричал о поклонении крови. Дарита же изображала из себя монашку, хотя стоило взглянуть в эти порочные глаза, как становилось ясно, что на путь служения кому-либо вампирша не встанет, даже если ей предложить что-то очень стоящее и желанное. Просто не сможет.
Есть существа, чья истинная суть выпирает наружу, как ни скрывай. Будь то томный взгляд из-под густых ресниц или изящный разворот, исполненный соблазна и скрытого призыва. Мелькнувшая в разрезе монашеского одеяния стройная ножка, затянутая шнуровкой агрессивно-сексуальных сапог разбивала в пух и прах воссозданный образ нарочитой невинности. Дарите мало кого удалось обмануть своим видом, а встретившим нас вампирам пришлось подбирать свои челюсти с пола. Внутренне я посмеивался над шалостями Дариты, но не мог не признавать, что по части эпатажа ей нет равных. Однако я задержался в компании этой экспрессивной красотки…
Ноги сами несли меня на поиски Богини. Поэтому я был предельно счастлив, когда Дарита ввязалась в потасовку с премиленькой бесовкой. Отказав себе в удовольствии насладиться зрелищем женской драки, я обогнул место будущего побоища и направился по слабеющему, немилосердно таявшему следу кровной связи. Можно было себя убеждать, что я выполняю долг. Подвергнув гневу Богине двух по сути невинных соучастников, я сильно рисковал их жизнями. Стоило хотя бы убедиться, поняла ли Богиня, кто так ловко украл у неё заветный ключ. Мракобес только что вернулся из небытия, и было бы преступной ошибкой позволить ему сгинуть из-за того, что он оказался втянут в наши с Богиней отношения.
Просто убедиться, что Богиня не полыхает жаждой мести. Всего лишь посмотреть, чем она занята. Убеждать себя в этом было бы так просто. Но с недавних пор самообман потерял для меня свою привлекательность. Врать себе уже не выходило. Я ещё не мог говорить открыто о своих чувствах, но внутри… внутри я чётко понимал, что происходит. О, это чувство мне было до боли знакомо...
Будто яд проник в кровь, разлился по венам, отравляя до самой сути. То самое едкое, расползающееся внутри ощущение, от которого не избавиться. Вопрос в том, нужно ли противоядие. Да и существует ли оно. Разве любовь – всего лишь яд? Разве она убивает? Это чувство намного более многогранно. Да, оно отравляет, но в то же время оживляет, направляет, меняет тебя. Вряд ли есть способ избавиться от такого сложного и противоречивого чувства, что угнездилось глубоко в сердце. Разве что вырвать это самое сердце и дать себе умереть, чтобы не чувствовать боль. Не чувствовать… ничего. Но не чувствовать ничего – значит, и не жить. А я хочу жить и хочу… любить…
Прикрыв глаза, я позволил этому чувству завладеть собой и признал его. Чувство освобождения от этого акта дарения себе возможности снова чувствовать в полную силу было всеобъемлющим. Оно охватило с ног до головы и завладело мною целиком и полностью. Удивительная гармония, в которую пришли ранее противоборствующие чувства и мотивы, сделало меня цельным. Любовь сделала меня цельным.
Вдохнув ночной воздух, пульсирующий жаром и жизнью, ласкающий обоняние богатым на оттенки ароматом крови множества существ, предающихся веселью на широкой Пустоши, я прокладывал себе дорогу по крепчайшей связующей нити между мной и Доминикой. Нетерпение охватывало меня, заставляя идти всё быстрее и быстрее, не обращая внимания на окружающую действительность.
Праздник разгорался, вовлекая всё больше и больше народу. Демоны постарались на славу, организовав действо, которое запомнится на многие столетия вперёд, пока новый Лорд не взойдёт на демонический престол. А пока среди сотен разряженных в пух и прах гостей я не находил ту, что искал. Мелькнула мысль о трусливом полудемоне, который мог ошиваться рядом с моей Богиней, но в этом случае он сильно пожалеет, что осмелился зайти на чужую территорию. Я просто не принимал его в расчёт, считая досадной помехой.
Но поиски были тщетными. Богини не было среди тех, кто ловил падающие с неба лепестки, и среди тех, кто любовался красочным танцем огненных искр. Она не извивалась в соблазнительном танце среди возбуждённой толпы на полированном ониксе вращающихся плит. Ветер не приносил мне запах моей возлюбленной. Скорее, запутывал, то бросая в лицо искры от высоких костров, то путая смесью различных ароматов, прячущих за плотной завесой тот единственный, что так жизненно необходим и желанен.
Воинственная музыка растекалась по пространству и сплетала свою собственную магическую сеть, захватывая всех, кто находился на Пустоши. И каждый ощущал эту музыку по-своему. Для меня она была посланником истины. Той самой, что я признал сегодня. Ритмы и переливы будоражащей мелодии всколыхнули всё моё существо, наполняя вихрем из чувств и желаний. Они были все направлены на неё. Я искал только её. Мою Богиню.
Это случилось внезапно. Как будто она смилостивилась и усилила натяжение нити между нами, потянув к себе. Я ощутил присутствие Доминики совсем близко. Повеяло знакомым запахом – я не знал, что тянет меня сильнее: запах крови или запах желанной женщины. Выбрать что-то одно не в силах вампира, пленённого жаждой. Да и сама эта жажда так многолика, что невозможно разделить на составные части. Я просто хотел. Жаждал. Я забыл совершенно обо всех преградах, что стояли между нами. Из памяти выветрилось всё, кроме неиссякаемой жажды по своей женщине.
Она не сразу меня заметила. В бледно-голубом воздушном платье, осеняющем её невинностью и делающим незнакомкой, Богиня стояла в одиночестве. Такая изящная и такая надменная. Тьма. Почему никто не видел, что среди них находится Божество? Никто не обращал внимание на тоненькую стройную фигурку, скучающую посреди беснующейся толпы. Скучающую? Одинокую? Хищный оскал превратился в коварную усмешку. Слабак Конрад не заслуживал чести стоять рядом, и его не было тут и в помине. Путь к Богине был свободен.
Она увидела меня и застыла. На совершенном лице Богини играли огненные блики, скрывая от меня его истинное выражение. Но и моё лицо было скрыто маской, оставляющей открытой только нижнюю часть. Я попробовал изобразить подобие улыбки, прощупывая состояние Богини, ища отклик и стараясь понять, в каком она расположении духа. Это сбило её с толку. Первоначальные намерения, так явственно мелькнувшие в полыхнувших злобой глазах, изменились. Скорее всего, она просто хотела уйти, как только узнала меня.
Теперь же она выжидала, бросая мне вызов. Шагнула вперёд. Я тоже сделал шаг, и мы снова застыли, изучая друг друга. Мой костюм явно был потрясением для Богини, и в её взгляде сквозили многочисленные вопросы. Её пальцы затрепетали. Едва заметное движение, которое я бы не заметил, если бы не смотрел так пристально.
- Хочешь потрогать? – спросил я мысленно, тут же укоряя себя за то, что поторопился и разрушил то хрупкое равновесие, которое установилось между нами. Прекратил эту игру в незнакомцев, которой начал наслаждаться. Доминика сжала пальцы в кулак, тщетно пытаясь скрыть их трепет. Но её взгляд продолжал блуждать по моему телу, выхватывая новые детали костюма.
- Да… - прошептала она чуть слышно, и я вскинул голову и прищурился сквозь прорези маски. Сказано было так, будто звуки вырвались наружу против воли.
- Тогда иди ко мне, - поманил я медовым голосом.
- Сам иди! - ответила Богиня приказным тоном, как всегда нетерпимая к добровольной сдаче своих бастионов. Ну да, конечно… Подчиниться будто бы против воли, вытерпеть насилие и потом бросить в лицо обвинение в жестокости – такая она, Доминика… Но признать обоюдную тягу, признать желание и невозможность ему сопротивляться – это была бы уже не она. Или?..
- Только сегодня и только раз. Вне времени и вне всего, - проговорил я искушающим голосом, наступая на горло своей гордости, и стянул маску, оставаясь без прикрытия и открывая Богине себя и свои мысли.


»» 07.03.16 03:24 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона
_________________

Сколько страсти и огня. Еще немного и легкая ткань платья воспламенится от жара праведного гнева, в коем губы княгини выпускают острые стрелы обвинений, обнажит точеные линии женского тела, бережно возьмет в плен мягкого свечения и растворится без следа, лишив хозяйку своей неверной защиты. Огонь – ее родная стихия и его жадные поцелуи не заклеймят нежную плоть следами от ожогов. Но сможет ли его жар уберечь от проникающего под кожу древнего холода, скованного лишь слабой материей человеческой оболочки. Как долго разгневанный арх будет усмирять бунтующее нутро, что вопит нестройным хором тысяч пропащих душ, требуя утоления первородного голода.
Леденящий взгляд Синклера рассек неподвижный воздух над головой княгини фейри. И лишь его ухо уловило натужный звон, похожий на звук порванной струны, прошедший сквозь преграду сотен веков и десятков границ между мирами. Подвешенный в углу пучок ароматных трав колыхнулся, потревоженный неведомой силой. Сизые листья чернобыля потемнели и скрутились, будто в единый миг лишились всех соков, и осыпались наземь седым пеплом. Из-под плотных ковров, застилающих землю, поползли прозрачные нити белого тумана, невидимого в полумраке шатра. Мгла клубилась вокруг ног арха, низко стелилась , цепляясь за грубый ворс. Закрадывалась в темные углы и без труда ломала силу охранных заклинаний, наложенных владелицей шатра. Оплетала каждый предмет и каждую тряпицу, пропитывая тесное пространство горько-пьяным духом иллюзии.

Мореллет не понимала. Действительно не ведала, с чем столкнулась на самом деле и на чью волю хотела посягнуть. Иначе как оправдать ее беспечность и властный тон, которым раздосадованная красотка отчитывала воплощенное первородное зло, точно одного из своих подданных. В иной день Синклер бы отнесся к ситуации с иронией, присущей людскому вместилищу. Но сейчас пришлось прилагать усилия, лишь бы не поддаться соблазну сломать сильную гордую красавицу, по капле вытянуть из манящего теплого тела жизнь, наблюдая, как тухнут полыхающие гневом глаза, а сияющая здоровьем кожа морщится, приобретет нездоровый цвет, распространяя запах распада. Призвать саму Смерти пировать над остатками с его стола, бросить ей обезображенное тело точно собаке кость и милостиво позволить довершить начатое. Достойный конец для той, кто обокрала вчера и посмела обличать в безумии и лживых обвинениях сегодня. Развеять прах дерзкой фейри в чернильную тьму опьяненной праздником ночи в назидание желающим подчинить себе Посланника на короткий час длиною в вечность.
Синклер прикрыл глаза. Выдохнул. Разжал стиснутые в кулак пальцы. На ковер посыпалась черная пыль. Все, что осталось от перевернутого внутрь диаманта, некогда украшавшего закаленный в лаве Бездны ободок. Губы арха вновь исказила язвительная усмешка, но он не проронил ни звука.

Женский смех обычно находил отклик в холодном сердце. Иной раз вызывал желание или удовлетворение, реже - раздражение. Надрывный нервный смех Мореллет, вопреки ее ожиданиям не придал уверенность и твердость речам княгини, лишь нанес болезненный удар по терпению Синклера. Еще одна струна порвалась с глухим обреченным звуком.
- Зря. Страх - собрат осторожности, он сохраняет жизнь. –Синклер смотрел куда-то поверх головы княгини фейри, в самую гущу пестрых цветочков, опутанных золотыми завитушками . – Чрезмерное любопытство как правило чревато преждевременной гибелью. Только не говорите, что вы бессмертны. Не самообманывайтесь . – Внутренний холод достиг предельной отметки. Если не остановить это – будет поздно для обоих. – Вечность, бессмертие – понятия относительные, когда понимаешь их истинную цену. Жернова судьбы перемалывают все на своем пути, превращая в пыль. Все, кроме самой Смерти. Но и она не ведает, что для нее уготовано творцом. – Он приблизился всего на шаг и всем естеством ощутил исходящее от женщины напряжение. Она боялась. Храбрую малышку изнутри колотило почище одинокой былинки на ветру и обе маски –бархатная и маска холодного высокомерия – не могли этого скрыть. – Истина? Что она для тебя? Хочешь знать правду, Мореллет? – Арх растворился в воздухе, оставив после себя лишь отзвук тихого размеренного голоса. И вновь возник за спиной своей жертвы в миг, когда пламя восковых свечей подобно огненным стрелам взмыло едва ли не до потолка, ярко осветив скромное убранство шатра, пронзило мутное нутро хрустального шара, искажая неясные отражения незваных гостей, и вновь улеглось, возвращая полумраку его законную территорию.

- Я сам решу, чем и когда закончить наше знакомство, княгиня. Приберегите свою уверенность для вашей челяди. – Последнее он говорил, прочти касаясь губами уха строптивицы. Синклер опустился на колени позади Мореллет и осторожно отвел в сторону мешающие волосы. Сладкий запах неприрученной женственности опьянял не хуже молодого вина. – Спи. – Добавил мягким бархатным шепотом, удерживая за плечи. Молочные пары тумана поползли вверх, окутывая две фигуры под куполом шатра, забились в рот, ноздри, налили веки свинцовой тяжестью. Тело женщины послушно обмякло в руках арха, и помутившееся сознание ее распахнулось, впуская нездоровые видения.
Княгиня очнулась так же внезапно, как погрузилась в глубокий сон и начала вырываться, бесцельно нанося удары. На лице не осталось и следа былого умиротворения. Лишь ужас в расширенных зрачках, исказивший прекрасные черты. Поймав кулачок, нацеленный ему в глаз, Синклер зафиксировал руки женщины у нее над головой, прижал фейри к разбросанным на полу подушкам.
- Это не сон, Мореллет. Твое будущее, которого может и не быть, если не встретишься с Посланником лицом к лицу. У тебя есть время до полуночи. Сожги страницу. Этого достаточно. И я исчезну из твоей жизни. – Шершавая подушечка большого пальца арха рисовала на щеке княгини тайный знак. Тот самый, еще мгновение назад до основания прожигавший монолитную глыбу алтаря, над которым были произнесены роковые слова, пробудившие к жизни истинную сущность хозяина Иллюзиона. – Верни мне мое, и я больше никогда тебя не потревожу. Ни сном, ни иллюзией. Твоих сил недостаточно, чтобы удержать того, кого ты призывала на помощь. Твоя жертва окажется напрасной, Огненная.
_________________

Званный ужин подходил к концу. За столом оставалось всего лишь несколько гостей. В их числе был мрачный демон мора. Все это время Райхен автоматически ел и пил. Обменивался дежурными фразами с другими гостями. Мужчина прекрасно знал, что его оценивает. И он всех оценивает. Так было заведено в этом мире, и по-другому никак. Впереди еще несколько дней торжеств.
Осушив свой кубок, Райхен огляделся по сторонам. Все его ближайшие соседи за столом успели разбежаться по углам, включая леди Беренис. Видно, демоница нашла, с кем ей скоротать ночь. В принципе, демона мора мало заботили проблемы леди Беренис. Если быть точнее, ему просто было плевать на них.
Райхен вышел на свежий воздух. На горизонте алела заря. Через несколько часов лагерь снова загудит и наполнится жизнью и событиями на сегодняшний день. Пока что виднелись только загулявшиеся парочки, бредущие к своим шатрам, чтобы продолжить любовные услады или просто, наконец, отдохнуть. Пора и демону немного прилечь, чтобы восстановить силы для бала-маскарада.
Мужчина медленно и неспешно шел к своему шатру. Камердинеру было приказано не ждать господина. Демон мора сам был в состоянии раздеться и лечь в постель. На земле он был сам себе хозяин, что не могло ему не импонировать. В Шезгарте приходилось считаться с вековыми традициями. Часть вассалов и слуг не была готова принять прогрессивных взглядов своего лорда.
Вдали мелькнула знакомая фигурка в зеленом. Райхен чертыхнулся, присмотревшись к силуэту. Его пленница осторожно кралась, озираясь по сторонам. Маленькая дурочка. О чем она вообще думает? Пусть на Пустоши практически никого нет, но не ровен час, как Оливия может нарваться на хорошо подвыпившего гуляку. Вряд ли она совладает с ним или успеет сплести защитный браслетик. Демон мора грозно нахмурился. Ей, как наложнице, пусть и фиктивной, полагается в этот час лежать в постели своего господина. Или ему стоило прийти к ней в шатер. Или лучше взять с собой на званный ужин, не разыгрывая из себя джентльмена и не идя на уступку девушке. В конце концов, Оливия обязана ему подчиняться. Ведь ее жизнь в руках Райхена.
В воздухе послышалось едва уловимое хлопанье крыльев. Фобос. Верный ворон следовал по пятам за Оливией, продолжая охранять и следя за тем, чтобы она не сбежала. В принципе, девушка была здравомыслящей особой и отдавала себе отчет в том, что ей некуда бежать в незнакомом мире.
- Променяла шатер своего господина на утреннюю прогулку, Оливия? – насмешливо спросил демон мора, бесшумно вырастая за спиной девушки. - Я считал, что ты знаешь обязанности наложницы.
Ливи вздрогнула и обернулась к нему. Поначалу демон мора хотел жестко отчитать девушку за ее неосмотрительный променад рано поутру. Теперь же… Мужчина ловил себя на мысли, что ему доставляет наслаждение любоваться растерянным выражением лица Ливи. Как будто ее застукали за непотребством.
Взгляд Райхена скользнул ниже и прошелся по стройной фигуре Ливи. На девушке не было ничего, кроме ночной сорочки и зеленого дорожного наряда, чтобы не замерзнуть в предрассветный час. Но даже дорожный наряд не мог скрыть от мужчины соблазнительный вырез. Холодный воздух касался ложбинки груди Ливи. От этого по нежной коже временами пробегали мурашки. Будь они в шатре наедине, то Райхен не отказал бы себе в удовольствии покрыть жадными поцелуями эту область девичьего декольте. В принципе, и сейчас ему ничего не мешало овладеть Ливи. Но демон мора себя сдерживал. Она сегодня нужна ему бодрой и полной сил на балу, а не разморенной и разнеженной после горячего секса.
- Прогуляешься со мной? – спросил он.
Скорее это был приказ, а не вопрос. Демон мора не привык спрашивать. Он просто брал то, что считал по праву принадлежащим ему. Райхен обнял одной рукой девичий стан Ливи и молча пошел с ней по Пустоши. Фобосу, все это время кружившего над ними, была дана команда “отбой”. Вестнику смерти надлежало отправиться на поиски пищи, а заодно размять свои крылья. Хозяин был сам в состоянии позаботиться о своей пленнице.
Демон мора не думал о том, что отобрал у Оливии, украв девушку из родного мира. Вырвал из приличной среды. Чего лишил, с кем разлучил, что отобрал. Он грубо и жестко перерезал ее жизнь напополам. Отныне ее жизнь зависела от его прихоти, которую он мог поменять в любой час.
Райхен был как всегда мрачен и малоразговорчив. Он испытывал странную потребность просто прижимать к себе Ливи. Твердой рукой господина чувствовать ее упругий стан, поглаживая через слой ткани. Чувствовать, как она зависима от него к собственному удовольствию. Чувствовать реальность того, что он вернулся домой. А еще вдыхать аромат ее волос, впитавших в себя запахи пепла и земли, лучей Флеймонда, воздуха Шезгарта. Всего того, чем он так привык дышать с детства, и всего того, чего был лишен на протяжении веков. И сейчас был намерен компенсировать с лихвой.
_________________

Когда-то

Светлая полоса красного зарева Флеймонда все расширялась, окрашивая небо в багряно-оранжевый цвет, и превращала кучерявые завитки призрачных странников – облака – в светящиеся островки несбывшихся мечтаний, что растают с резким порывом шаловливого ветра, стоит тому едва коснуться их своими невидимыми ладонями и растерзать на миллиарды крошечных капель. Воздух жадно впитывал лучи светила сумрачного мира, не упуская ни одной сияющей пылинки, влажные полосы серовато-пепельной пелены тумана, пронизанные лучами, неспешно таяли, рисуя удивительные по своей красоте картины. Странный, но мелодичный крик-щебетание местных пернатых разливался по округе, наполняя все жизнью. Чудные для простого обывателя деревья, украшенные густыми кронами листвы, шумели, вторя пернатым и вдохновляя тех на заливистые трели, звуки которых разбивались о горные стены и эхом отражались от них, рассыпаясь на жемчужины нот.
Фамильный особняк Аннелис купался в этом великолепии, отгороженный от дикого леса резными решетчатыми изгородями, довольно вдыхая соленые ароматы моря, что долетали с песчаных берегов, преодолев сотни миль, чтобы после осесть взвесями жемчужной пыльцы, что едва сияющим блеском слабо переливалась в воздухе. Приглушенные краски диковинного сада, раскинувшегося позади особняка, притягивали взгляд, маня ступить на узкую дорожку, выложенную из редких каменьев синего танзанита, который смотрел здесь на удивление органично и играл сияющими бликами, отбрасывая солнечные зайчики на диковинные цветы вокруг.
Глубоко втянув в себя родные запахи, Фэй опустила невесомое полотно занавеси и кивнула на слова матери, совершенно не вслушиваясь в то, что та говорила, спокойным твердым голосом читая дочери очередную нотацию. Канун совершеннолетия не мог обойтись без нравоучений, направленных на то, чтобы воспитать истинную леди, что не посрамит честь и достоинство своих родителей. Тем паче был повод: не далее, как вчера Фэй умудрилась вывести из себя отца, не выказав почтительного уважения не только ему с матерью, но и гостям, при всех отказавшись сыграть на виуэле, которую, если уж говорить честно, недолюбливала.
- …Настоящая леди, моя дорогая, должна обладать не только целомудренными мыслями, решительной храбростью и выдержкой, - говорила мать, видимо, подводя итог своим воспитательным речам, но продолжала сокрушаться. - Но и быть прилежной, остроумной, приятной, мудрой в речах! А не такой невеждой, какой ты показала себя вчера.
- Я уже извинялась: и перед тобой, и перед отцом. Зачем выставлять напоказ мои таланты, если вы знаете, что я не люблю этого? Словно породистая лошадь на выставке.
- Ты не глупая и должна понимать, что рано или поздно тебе предстоит выйти замуж. Не за горами и совершеннолетие, вскоре начнется взрослая жизнь. - Пауза застыла между собеседницами, подчеркивая тишину комнаты и усиливая звуки, которые доносились в распахнутое окно. - Ты меня слушаешь, Фэй?
- Да, мама. Непременно. Именно такой я и должна быть. Истинной. - Фэй отвернулась от окна и посмотрела на мать с легкой улыбкой сожаления. – Истинной леди. Разве что, с прилежностью и мудростью в речах у меня имеются некоторые проблемы.
Ровный тон голоса девушки мог ввести в заблуждение всех, но не обмануть чуткое сердце матери. И судя по звенящим интонациям, что стальными нитями нарастающего раздражения переплетались с каждым словом, слетавшим с губ Фэй, девушка была недовольна темой разговора, хотя и понимала недовольство матери. Но сколько можно? Каждый раз одни и те же слова, каждый раз одни и те же поучения.
- Не дерзи матери. И сядь, милая, - смягчившись немного, проговорила Эринеллин и указала рукой на кресло напротив себя. – Будет лучше говорить, глядя друг другу в глаза.
- В который раз? - Обижаться на мать, которая свято выполняла свой долг, стараясь вырастить достойное чадо, она не могла. Но и слушать все то, что много раз слышала до этого, Фэй не желала. Но не перечила, послушно опустившись перед матерью в уютные объятия кресла. Ровно выпрямив спину, как и подобает сидеть настоящей леди, девушка сложила на коленях ладони.
- Я вижу, дитя мое, что ты стараешься. Но стараний мало. Нужно хотеть быть таковой, какой требует быть этот мир. Желать этого.
Для чего? Чтобы быть выданной замуж за того, кто вдруг может просто возжелать видеть ее подле себя, мало волнуясь о том, что нужно ей самой? Стать чьим-то трофеем, добытым в бойне между дикарями, которые гордо именуют себя мужчинами. Самцы стаи, привыкшие добиваться всего боем, в котором главный приз доставался лишь с кровью и потом, оставляя после лишь шрамы, коими затем гордятся. Не секрет, что по достижению совершеннолетия, Фэй ожидает именно такая участь – стать трофеем сынка какого-нибудь напыщенного дворянина, что решит породниться с их семьей. Оставалось лишь надеяться на то, что ее минует сия чаша. Пары, что сочетались браком по любви, идя в объятья друг друга по велению сердца, были редкостью в том мире, где обитали призрачные барсы. Зато не редкостью были крепкие союзы, основанные по сговору, образуя сильные кланы. Фэй не была слишком романтичной барышней, понимая, что реальный мир – не мир грез и фантазий, который существует в сказках и легендах, которые рассказывали о Великой Любви. Но все же отчаянно мечтала о том, что жизнь подарит ей встречу с тем, кого выберет ее сердце, а не отец, решая, с кем связать жизнь дочери. И пусть говорят, что, привыкнув быть чьей-то, постепенно начинаешь проникаться уважением, которое может заменить собой и любовь, Фэй не желала себе подобной участи. Как и не хотела быть такой, как мать: слепо идущей за отцом, снося, порой, все упреки, коими он награждал ее, стоило лишь чему-то пойти не так, как он того желал. В мире, где они жили, слово мужчины было главным и весомым. Слово женщины – пустой звук. Основа жизни особей женского пола - забота о доме, воспитание потомства, манерам которого могли бы позавидовать сами короли. И если сыновьям сходило с рук многое, дочь проходила все круги ада, столько невинно прикрываемые понятием «быть истинной леди».
- Может быть, я еще недостаточно созрела для всего этого? – Мимолетная улыбка коснулась губ девушки, глаза сверкали задорными чертовщинками. – На последнем балу я даже согласилась потанцевать с… кстати, кто это был?
- О, да, ты делаешь успехи, - мать не смогла сдержать тихого грудного смеха, вспоминая бал, на котором Фэй блистала во всей красе. – Не припомню его имени, но молодой человек был довольно хорош собой. Если я правильно поняла отца, то был сын какого-то важного чиновника.
Но вернемся к нашему разговору. Фэй, я вижу, насколько ты вольнолюбива, загоняя себя в угол под нашим с отцом нажимом, но я очень прошу, старайся не выказывать это столь явно. Будь мудрее. Чуточку хитрее. И мягче.
- Мама…
- Погоди, не перебивай, - мать торопилась поскорее высказать то, что раньше никогда не говорила дочери. Фэй во все глаза смотрела в любимое лицо, уже тронутое едва заметной паутиной тонких морщин. - Не стоит отталкивать от себя кого-то, не дав ему шанс раскрыться рядом с тобой. Это мой совет на будущее. Сейчас же постарайся утихомирить своих демонов, уговорив их не делать то, что может сослужить тебе плохую службу.


Сейчас


Оценивая расстояние, которое осталось преодолеть Эру, чтобы, наконец-то настичь ее, Фэй снова повернула лицо к незнакомцу, который так не вовремя встал у нее на пути, мешая скрыться от Рагерна. Эти секунды, что она сейчас тратила на извинения, могли бы помочь ей сбежать и затеряться в толпе на улице. Но и сокрушаться – означало бы тратить драгоценные мгновения на бездействие. А потому, коль ей предлагают помощь, почему не воспользоваться шансом? Тем более, вряд ли они когда-нибудь встретятся снова, распрощавшись через какие-нибудь несколько минут, знать не зная даже имени друг друга.
В темноволосой голове девушки моментально созрел безумный план, ставящий под удар всю семью. Мать будет в ужасе, когда узнает, что Фэй позволила себе, а отец придет в ярость. Беды не миновать – как ни крути. Но ведь она все равно решила бежать, не в силах больше жить в том мире, который перестал быть родным.
Набрав в грудь побольше воздуха и не давая себе ни мгновения на то, чтобы передумать, Фэй, паникуя, негромко выпалила:
- Да, можете. Потанцуйте со мной!
Тонкие пальцы судорожно сжали ткань платья, чуть приподнимая подол, и Фэй совсем немного повернула голову, бросая незаметный взгляд за плечо. Еще пара метров - и Эр будет стоять прямо за ее спиной. Сердце гулко стучало в висках, быстро качая кровь по венам. Злость от безвыходности ситуации и нетерпение поскорее разрешить ее слились во взрывоопасный коктейль, толкая Фэй на безрассудства, которое девушка вряд ли бы рискнула когда-нибудь совершить. Но сейчас выбирать не приходилось. А секунды до того, как Эр возьмет ее за руку, разворачивая к себе лицом, быстро истекали, подстегивая Фэй действовать. Лучше уж объятия незнакомца – всего на один танец, - чем присутствие Рагерна даже на расстоянии вытянутой руки.
- Да обнимите же вы меня! – Умоляюще сведя брови, девушка шагнула ближе к незнакомцу, кладя дрожащую ладонь на предплечье мужчины.
_________________

-Маленький князь мой... Когда ты вырастешь и станешь большим, то будешь очень-очень храбрым. Ты поскачешь на коне, возглавляя армию. Тебе не будет равных в бою - мой маленький князь вырастет искусным воином. Ты будешь приносить победу за победой своей семье. И, конечно же, ты превратишься в очень красивого мужчину. Но не зазнавайся! У тебя будет много соперников и врагов - потому ты должен быть очень умным, чтобы они не смогли взять над тобой верх. И, конечно же, на тебя будут заглядываться девушки... Но ты должен помнить, что их нужно защищать. И однажды, ты встретишь ту, которую для тебя вышила Судьба, и у вас появятся прекрасные малыши... Ты будешь очень счастливым, мой маленький князь. Смелым, умным, красивым... Настоящим мужчиной и защитником. Очень счастливым...

Слеза несчастной матери скатилась и упала на щёку мёртвого ребёнка. Она ещё долго не желала отпускать крошечное тельце, только что покинувшее её тело. Не желая верить, что в нём не осталось ни единого вздоха жизни, мать прижимала его к груди, раскачиваясь вперёд и назад. Но дитя всё же забрали, а старая знахарка силой напоила женщину сонным отваром. Но даже в забытьи по её бледному лицу текли реки слёз. 
Её вера в то, что ребёнок может выжить, была столь искренней, а рассказ о его взрослении таким ярким, что даже равнодушный камень смягчился. Пыль взметалась в воздух от дыхания матери, и, оседая на маленьких камушках, делилась с ними теплом её дыхания. Не правы те, кто говорят, что у камней нет души. Камень - сам дух, твёрдость решений, непоколебимость намерений. Камень не предаст и защитит. Он холоден, но так быстро теплеет под солнцем. Он не плачет лишь потому, что должен быть сильным. Хоть кто-то должен быть сильным. Но в этот раз камень не выдержал. Он кричал, хоть этого крика никто и не слышал. Камню хотелось утешить, успокоить несчастную мать. Камню хотелось быть младенцем, которого так ждали. Благородное и эгоистичное желания... 
И эти желания камня были так сильны, что пыль, покрывшая его, устремилась в воздух и осела на губах едва дышащей матери. 
А спустя год у печальной княгини родился ещё один сын. 


Чтобы быть зверем, не нужны клыки, острый слух и обоняние... Звериные инстинкты не смогут соперничать с инстинктами мужчины, сражающегося за своё. 
Паоло прожил десятки человеческих жизней, чтобы понять: она не принадлежит мальчишке, который следует за ней. И никогда не будет принадлежать. Она свободна, но в оковах. И недостаточно просто идти через толпу, чтобы завладеть ею. 
Паоло знал это. Отчётливо. Ясно. Он видел. В её гордой осанке. В поднятой к нему голове. Во взгляде. Свободная лишь настолько, чтобы суметь убежать. 

Брови сами собой взлетели вверх, и Паоло понял, что испытывает давно забытое удивление. Его никогда не интересовали чувства, эмоции и отношения представителей других рас. Обычно, всё крутилось вокруг власти, богатства или женщин. Он видел и понимал то, что эти наивные юные существа даже не могли представить. Они не ведали своей силы или слишком ею кичились. Они были так глупы и так... Счастливы. 
Паоло привык, что от него отворачивались. Он знал, что его не понимают, и потому давно оставил любые попытки сблизиться с кем-то. И сейчас, стоя перед этой хрупкой незнакомой беглянкой, он остро почувствовал свою ущербность. Завоевания миров и территорий, убийства целых рас - всё это было для него так явно и понятно, но только не её мотивы. Она бежала от того, кто не люб? Пыталась его помучить? Заставить доказать свою привязанность? Просто забавлялась? Скрывала за паникой и беспокойством... Что? Что она скрывала? Какие секреты таились под чёрной бронёй её длинного платья? Какие тайны могли рассказать её алые губы, что в испуге открывались, слегка дрожа? Паоло мог разглядеть каждую трещинку на них. Моргнув, он постарался согнать странный чуждый морок. И вот в движение пришли её брови, настороженно хмурясь. 

Она снова это сделала! Паоло пробрала дрожь от простого прикосновения. Никто и никогда не касался его по своей воле. И против. Никто не дотрагивался, даже сквозь одежду. Так мучительно сладко и больно было чувствовать, как чья-то ладонь сжимает его руку. 
Паоло сглотнул. В пересохшее горло словно высыпали горсть шершавого песка. От женской ладони ядом по венам растекалось... Что это? Что делает его тело таким слабым, а сердце вынуждает стучать немного быстрее? Что заставило ладони под плотной тканью повлажнеть? Почему ему вдруг стало тесно в просторной одежде? Зачем он желает, чтобы она протянула руку к его лицу и сняла с него маску? Паоло хотел знать... Посчитает ли она его красивым, подходящим для себя? Может, отвернётся, сочтя уродом, и продолжит своё бегство? Подходит ли он, чтобы вызвать ревность у глупого юнца, или ей нужен кто-то утончённый? Подходит ли он хоть для чего-нибудь, что она могла бы захотеть? Снять туфли с утавших ног... Накинуть плащ на плечи. Убить врага. Завоевать и бросить к её ногам королевство...
Мимо промчались в танце пары, обдав холодным воздухом. И Паоло вдруг понял. Тепло... Это было тепло - вот что ползло коварной змеёй от её ладони. Громкий смех и чей-то вскрик, вернули Паоло разум. Он словно отчнулся от наваждения, насланного беглянкой, которая пыталась увлечь его в хоровод танцующих. К горю или радости, она сама пришла к нему, попала в руки, словно рыба в сеть. Судьба швырнула ему в ладони мерцающую чёрную нить, и он будет глуп, если не завяжет её в узел со своей.
В нескольких шагах от них уже маячил преследователь его нежданной добычи. Паоло, не удержавшись, с презрением и предостережением взглянул на него, и со стремительностью, которой сам от себя не ожидал, обхватил ладонью ладонь незнакомки. Он замер на секунду, которой она, должно быть, и не заметила. Лишь миг, чтобы понять, не развеется ли она пылью от его жадного прикосновения. 
Но нет. Она была жива. И глаза всё так же загадочно сверкали под бирюзовой маской. Тогда Паоло больше не смог противиться желанию, медленно убивавшему его тысячелетия. Желанию узнать, каково это - прикосаться к кому-то дольше, чем на пару секунд. Его ладонь жадно и хищно скользила по её талии, тугим канатом обвивая, прижимая. Он бессовестно воровал её тепло. И, с восторгом ребёнка узнавал, насколько мягким, нежным и хрупким может быть другое существо. Ничего твёрдого, ничего похожего на камень. 
-И кто же этот несчастный?
Он почти подхватил её на руки, прижав к себе и завлекая в хоровод, а потом и дальше - к границе поля, где было меньше народу и больше уединения.
-Зачем так мучить мальчика? Кажется, он намерен получить вас.
Тепло её тела опаляло снаружи. Тепло злости и ревности, родившейся в груди, - согревали нутро. 
То, что она заставила его испытать, останется с ним, словно сувенир-издёвка. Но то тепло, что она дарила своим телом, вскоре исчезнет. Ему останется лишь память и холод. Так может, стоит забрать у неё как можно больше, раз она так опрометчиво отдаёт? 
И Паоло, как нагретый солнцем камень, согревался её теплом. С каждой минутой всё отчётливее осознавая, что лучи эти не вечны. Вскоре он остынет, вновь став лишь холодным валуном. И неизвестно, выглянет ли на следщий день солнце... 
_________________

Прибыв на Пустошь всех королей, я поняла, что попала в водоворот красок интригующего соблазна, пропитавшего собой весь вечерний воздух Шезгарта, и предвкушения чего-то таинственного, что происходит столь редко, что это даже по божественным меркам считается чудом. Мои крылья подрагивали от удовольствия, когда глаза то и дело находили парочки, уединившиеся то тут, то там. Или танцы, с каждым мгновением становившиеся всё более интимными, которые вызывали у меня совершенный восторг. Карнавал костюмов, масок, роскошных дам и их кавалеров. Сначала нахмурившись, я размышляла о том, что Дирана вполне могут увлечь и все эти красотки кругом. Хотя, нет. Его мысли должны будут крутиться только вокруг живой воды, а последняя находилась у меня. После чего принялась обдумывать, что скажу Богу Смерти, когда он явится на маскарад.
Фенек был оставлен в шатре. Во-первых, это уменьшало вероятность того, что Диран отыщет меня сразу же. Хотя, в этом я как раз очень сомневалась. Во-вторых, лисёнок настаивал на том, чтобы я оставила флакончик ему и спокойно отправлялась на танцы. Хитрый. Да он бы первый и побежал искать Бога Смерти, чтобы только избавить нас от его гнева...

- Что такая бабочка делает на Пустоши одна? - промурлыкал мне на ухо смазливый демон-искуситель, держа меня в слишком крепких объятиях. Парень, скорее всего, принял меня за удачно принарядившуюся к маскараду обитательницу Шезгарта. А мои крылья - за один из элементов костюма.
- Ну почему же одна? - так же мурлыкнула я в ответ, отстраняясь от настойчивого искусителя. - Может, рядом находится кто-нибудь, кто зорко наблюдает сейчас за нами?
- И он так просто позволяет тебе оказаться в чужих объятиях? - взгляд демона в прорезях маски лишь на мгновение стал недоверчивым, но тут же снова превратился в лукавый и страстный. Была бы смертной - не устояла бы. Но лукавостью меня было не удивить.
- Может, мы любим такие игры? Сегодня он наблюдает за мной, пока не сорвётся. А завтра - я.
- И что будет, когда сорвётся?
- Убьёт тебя, - я улыбнулась демону, намеренно прижимаясь к нему ещё ближе. - Он вообще специалист по смертям.
- Может, вам тогда с такими играми в Распутник? - Мне показалось или в его голосе засквозил страх?
- Мы предпочитаем более, м-м-м-м, масштабные действа. Весь мир. А то и не один.
- И шлейф из жертв? - А он романтик!
- И шлейф из жертв...
А я лгунья.

Демон растворился, будто его и не было. А я притворно печально вздохнула, поправляя маску и складывая крылья вместе. Флакончик с живой водой покоился в маленькой бархатной сумочке, висящей на запястье. А вот Дирана рядом не наблюдалось. Одно из двух: либо он потерял способность находить кого угодно и где угодно. Либо просто моя компания Богу Смерти была неприятна до такой степени, что он готов был забыть о моей маленькой шалости и мысленно распрощался с живой водой.

»» 10.03.16 17:04 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона
_________________

Веселье набирало обороты. Как легко надеть чужую маску. Притвориться тем, кем ты не являешься по сути. Забыть обо всем и предаться празднеству. Забыть обо всем до рассвета, чтобы на утро вспомнить реальность. Но, видно, я не из этого счастливого числа.
Мой взгляд инстинктивно искал его среди сотни гостей. Искала его силуэт среди танцующих пар, среди собравшихся за столом, среди кучек гостей, сбившихся возле костров и ведущих задушевные беседы. Среди теней на шатрах. Лишь бы найти до боли знакомый силуэт. В каждом потенциальном мужчине видела только его. Кристофа Сенд тор Эдема.
Пыталась найти и ненавидела себя за это. За эту незваную слабость. Где он, принц Шезгарта? Наверное, танцует с какой-нибудь сексапильной дамочкой или обжимается с ней в углу. Или затащил к себе в шатер, сорвал одежду и запустил в нее свои клыки… Это теперь ему можно. Нет проклятья, нет пояса верности, нет помолвки, сковывавшей его по рукам и ногам. Никаких обязательств. Живи, как хочешь. Возвращайся к своей развратной и свободной жизни, ибо меня нет в ней. Я как порванный и скомканный листок оттуда.
Но Кристоф искал настойчиво и неустанно эту страничку прошлого. Наша слабая кровная связь говорила об этом. Незримая тонкая нить пролегла между нами и вела ко мне. Я нахмурила брови. Зачем? Зачем меня ищет? Хочет своим появлением передо мной отпраздновать собственный триумф? Принц вампиров снова одержал вверх над Богиней Победы, обманув меня. Хочет удостовериться в том, что я не покараю его с сообщниками? Кто сказал, что я не накажу за подобную дерзость? Просто отложила свою месть на время, чтобы сейчас убедить вампира в своем равнодушии. Или Кристоф хочет убедиться, что я не разнесла добрую половину форта в припадке гнева? Тогда он может просто так убедиться в том, что все на месте, не ища меня. В любом случае, он меня плохо знает.
Я ускользала от Кристофа, дразня его. Пряталась от него среди танцующих пар, среди горящих костров, за шатрами. То усиливала, то ослабляла нашу связь. Он искал меня твердо и настойчиво, тем самым подразнивая меня. Сущность Богини. Победа никогда не дается так просто. Ее необходимо заслужить. Трудом и упорством, преодолевая себя. Цеплял меня своей требовательностью, что перерастало тягой к нему и тянулось к Кристофу ответной нитью. Я укрылась от него в одном из темных уголков форта. Здесь никому не было до меня дела. Все предавались веселью и той похоти, что сверкала в их глазах, обещая многое.
Ночной воздух окутал меня и пробирал до костей. Я слегка поежилась от холода, следя за гостями сквозь прорези маски. Конрада не было рядом, чтобы накинуть мне на плечи изящный плащ. Он не сидел со мною рядом, когда я на званном ужине бросала пламенные взгляды в адрес Кристофа. После достопамятного разговора в саду мы практически не виделись. Некая тень непонимания пролегла между нами. Стоит признаться, мне даже легче было оттого, что Конрад в другом месте.
Сначала я его почувствовала через нашу кровную связь, прежде чем увидела. Как будто кто-то начал наматывать на клубок тонкую нить, к которой я была привязана. И меня как магнитом потянуло к нему. Я резко обернулась и увидела фигуру в футуристическом костюме, идущую ко мне. Он плавно и величественно двигался между костров и огненных искр от них, вздымающихся в воздух. Я как зачарованная смотрела на него и не могла оторвать от Кристофа взгляда. Первоначально силуэт казался абсолютно черным, но с приближением оттенок менялся на цвет запекшейся натуры. Настоящий принц крови. Маскарадный наряд как нельзя лучше подчеркивал мрачную и темную натуру вампира. В другом обличье его и невозможно было представить. Я смотрела на Кристофа и вспоминала невольно его купание в Кровавом океане. Нашу обоюдную и сжигающую дотла ненависть. Все то, что развело нас по разные стороны баррикад. Но было в этом огненном потоке мести что-то еще, что не дает мне отпустить его и потерять. Против собственной воли меня так и подмывало протянуть к нему руку. И кажется, вампир это заметил.
- Да, - невольно прошептала я, чувствую досаду от того, что не могу противостоять этой тяге к нему и вынуждена отступить перед ней.
Мы играли и оба притворялись незнакомыми людьми. Приняли общепринятые правила на маскараде и затаились, чтобы узнать. Как далеко оба способны зайти и чего ждем друг от друга. Но все же что-то остается неизменным. То, на что я никогда не куплюсь. Как, например, интонации в его голоса.
Сам иди! - отрезала я, вскидывая голову.
Он открылся мне. Доверился. Не ожидая подобного, я невольно сделала шаг назад и застыла. Судорожно сглотнула. Всматриваясь до боли знакомые черты лица. Не отрывала взгляда от его серых глаз цвета штормового моря. И создавала иллюзию вокруг нас. Заботливо укрыла нас от любопытных гостей, поглядывающих в нашу сторону. Мы очутились в зеркальном зале Версальского дворца. В такое судьбоносное мгновение мне хотелось видеть каждый его жест в отражении множества зеркал. Ничего не упустить, ибо сейчас были только мы. Здесь и сейчас. Но и у моего желания была оборотная сторона. Кристоф мог видеть все мои движения. Непонятная дрожь в теле. И чувство жара на щеках.
Я погружалась в его сознание, и мне казалось, что у меня земля уходит из-под ног. Целый ворох мыслей и желаний проносился мимо меня. Он хотел моей крови. Моего тела. Жажда жизни. И вся эта гамма чувств была зеркальным отражением моих чувств к нему. Это находило отклик в глубине моей души, и в ответ устремилось к нему. Но чувство страха непроходимым барьером встало перед этим. Мне было страшно перед Кристофом. Боязно было открыться ему. Как тогда в лесу, на границе царства некромантов.
Но Кристоф ждал. Полумаска на лице дарило ощущение некой иллюзии скрытости. Просто притворись незнакомкой. Случайно первой встречной на его пути. Не могла противостоять соблазнительному искушению.
- То, что не знаю, как назвать, - тихо и зачарованно прошептала я, делая над собой усилие и подходя к Кристофу. Моя ладонь легла на его щеку, нежно поглаживая. Подушечки пальцев спустились ниже, обрисовывая абрис его губ. – Ты же знаешь.
Мои пальцы продолжали свой путь и легли на оголенную грудь, чувствуя гладкую кожу. И только сейчас начиная понимать, что Кристоф открывался мне, наступая на горло собственной гордости. Он стоял абсолютно беззащитным передо мной. Мне ничего не стоило сдвинуть ладонь чуть влево и вырвать, например, сердце из его груди. Слишком будоражащее для меня. Слишком смело с его стороны. И обезоруживающе.
- Зачем тебе все это? – мысленно просила я уткнувшись лбом ему в грудь и тем самым сдаваясь.
А еще поняла, как соскучилась и изголодалась по его прикосновениям.

»» 09.03.16 23:49 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона
_________________

К страху и злости, рождённому незнакомцем и его угрозами, примешивалось раздражение. Привыкшая повелевать стихиями, столь же непокорными, сколько и послушными, княгиня земли и пламени сама стала заложницей настоящей бури. Чувств, ощущений, эмоций... противоречивых, пугающих и одновременно манящих. Ещё недавно она позволила себе так много, что едва сама не превратилась в пепел по собственной воле. Сейчас же неистовое желание вновь надеть непробиваемый панцирь из холодности и льдистого спокойствия превалировало над Илис, разливаясь по венам и вытесняя из нутра все помыслы о горячем теле незнакомца. Она знала лишь его имя и ничего - о нём самом. Она знала, как звучат из её уст шесть букв - Дориан - и не знала ничего о том, что значит его имя для неё самой. Какой огненной лавой оно начертано на полотне её судьбы, что сейчас казалось схожим цветом с бархатной чернотой шезгартской ночи.

- Что толку рассказывать о смерти той, которая столкнулась с ней так близко, что впору было бы назвать её одним из своих самых преданных союзников? И да, я бессмертна. Но как одна из самых древних детей Шезгарта, имею маленькое основание считать себя чуть более бессмертной, чем остальные. И если вы не один из первородных сыновей Таллары, не стоит давать несбыточных обещаний убить одну из рода фейри.
Да, быть может, она была слишком непредусмотрительна, раз позволила Синклеру заметить страх. Но он был слишком недальновиден и не посвящён в её тайну, чтобы знать - этот страх вовсе не за её жизнь. А за хрупкую и сломленную надежду на спасение Ариэль. Если Дориан лишит её возможности хотя бы попробовать, то Илис сначала распрощается со своей надеждой, а после лично убьёт его, будь он хоть трижды богом.
Синклер сделал шаг к ней, и его шёпот растаял вместе с самим мужчиной, тотчас появившимся позади Мореллет. Призрачный барс, который способен сбить с толку даже Искателей? Возможно. Однако такой трюк вызвал на лице княгини лишь улыбку, на миг опалившую губы. Он был для неё также безобиден, как мотылёк, летящий на пламя. Всего одно желание княгини, и огонь опалит дотла крылья ночной бабочки, заставит мучиться в предсмертной агонии. Но о какой правде толковал Синклер? Для Мореллет была важна только одна правда. Та, которую она сама для себя считала единственным благом, пусть и смертельно опасным. Всё остальное - ложь.

Раздражение, что испытывала Мореллет, достигло апогея, чтобы после схлынуть, замещаясь ощущением, которое уже испытывала княгиня - жара, который чувствовался физически, когда Дориан вновь оказался слишком близко, а его горячее дыхание опалило кожу у виска. Горячее дыхание, в котором отчётливо проступали нотки могильного холода. Они казались чужеродными и в то же время гармонировали с образом Синклера. Эти странные мысли о льдистых прикосновениях чего-то огромного, сотканного из Зла, были последним, что возникло в голове Мореллет прежде, чем её сознание опутали молочно-белые щупальца тумана.

Алебастровые скалы сочились алой влагой. Проступающие из гладкой белоснежной поверхности капли крови стекали на землю ручейками, и жадная поверхность сплошь из застывшей лавы впитывала её в себя, чтобы вновь дать возможность скалам багряно плакать. Длинный подол светлого платья отяжелел от росы, что лежала на траве в лесу, раскинувшемся подле каменистого подножия скал. Мореллет отвела от лица непослушные пряди, на время ставшие игрушкой колючего ветра, налетевшего из ниоткуда, и подошла вплотную к белоснежной каменной гряде.
- Моя сестра здесь? Эта кровь принадлежит Ариэль? - едва слышно прошептала Илис, несмело протягивая руку к светлой поверхности, которая продолжала кроваво плакать. Тонкие пальцы всего на мгновение нерешительно замерли прежде, чем погрузились в алую влагу. Ручеёк крови тут же обвил запястье Мореллет, тонкой змейкой заползая под рукав платья и пропитывая ткань. Княгиня обернулась, замирая и делая глубокий вдох. Подол её платья был тяжел не от росы. Кровь. Она была кругом, впитывалась в ткань, которая липла к ногам, стекала на землю, устилала туманной моросью Алебастровые скалы.
- Твоя сестра жива. А под этими камнями покоишься ты, Мореллет...

Её дёрнуло вверх и в сторону, а в висках болезненно застучало. Время отсчитывало ударами время, отведённое княгине на то, чтобы понять: она проиграла. В тот момент, когда её колени пребольно ударились о каменный пол форта, а взвесь серовато-пепельной пыли взметнулась вверх, она поняла, что все предрешено. Скалы будут сочиться её кровью. Под ними будет лежать повелительница стихий земли и пламени. Стоит только провести обряд.
Каменный алтарь, невесть откуда взявшийся в сторожевой крепости, раскалился добела, а губы княгини все ещё беззвучно шевелились, произнося заклинание. Воздух был плотным и тягучим. Время замедлило свой бег, будто было неважно, сколько времени пройдёт - секунда или вечность. А после пространство распахнулось, и его материя истончилась, разрываясь на части и выпуская на свободу того, кого так хотела увидеть Илис. И кого боялась до смертельного ужаса. Илис отпрянула, запнувшись о камень, едва не упала, отступая. Княгиня ждала хозяина гримуара. И все равно не смогла сдержать рвущегося с губ вопля ужаса, когда её глаза встретились со взглядом, полным чернильной Тьмы...

Илис хотелось кричать, не переставая, но сил хватило лишь на то, чтобы начать метаться, пытаясь нанести удар ненавистному Синклеру. Жаждая причинить ему столько боли, сколько не могли бы вместить все миры Священного Круга, княгиня не нашла в себе сил ни на что иное, чем попытаться ударить Дориана по лицу. Сбитая с толку ужасающими видениями, напуганная и испытывающая злость, которой бы позавидовали даже тёмные боги, вышедшие на тропу войны, Илис тонула в жутком водовороте своих эмоций, ощущений, страхов и чувств. Она была распята на шёлковых подушках и на кресте из своих несбывшихся надежд.

- Что стоят твои обещания? Их также легко забрать обратно, как и произнести, - выдохнула Мореллет, вырываясь. Освободившиеся руки с силой толкнули Синклера в грудь, не причиняя ему ни капли вреда. Земля пришла в движение, повинуясь злости своей властительницы и под вулканическими плитами запел огонь, вторя песнью раскалённой лавы. Она отодвинулась от мужчины, ловко выворачиваясь, чтобы подняться на ноги. Пальцы извлекли древнюю страницу и сжали так крепко, будто это была величайшая ценность, с которой Мореллет не хотела расставаться, даже если ценой за это нежелание была её жизнь.
- Убирайся прочь навсегда, слышишь? Исполни своё обещание. Я сожгу эту страницу прямо сейчас. Взамен ты должен поклясться исполнить обещанное. Ты никогда меня не потревожишь. Ни во снах, ни в иллюзиях, ни в реальности. Как только бумага превратится в пепел, ты исчезнешь из моей жизни. Обещаешь?
- Да.
Листок выскользнул из пальцев княгини, спланировав на пол. Появившийся невесть откуда ветер подхватил его, заставляя вращаться, а края бумаги лизнуло жадное пламя, покорившееся княгине фейри. Оно охватывало бумагу, делая её угольно чёрной, пока не испепелило дотла и не заставило развеяться в воздухе. Бросив на Дориана последний взгляд, Мореллет развернулась и устремилась к выходу из шатра.

Илис сидела на полу, в том самом форте, в котором отдала Алекзандру амулет Жизни. Её тело сотрясали рыдания, а ладони закрывали лицо, будто княгиня боялась, что кто-то увидит её слёзы. Но форт был пуст и только всполохи огня, играющие на стенах, были свидетелями слабости Мореллет. Сколь много веков она не позволяла себе быть сломленной. Сколько много веков она не была слабой. Но сейчас, чувствуя своё одиночество, испуганная, кажущаяся самой себе жалкой, Илис горько плакала и не могла успокоиться. Она лишилась всего: сестры, медальона и главное - надежды. Что стоила в этом случае её жизнь?
Зло отерев слёзы, что продолжали безостановочно течь по лицу, Мореллет подняла руку и начала чертить в воздухе тот знак, что до сих пор клеймом горел на щеке. Сотканный в воздухе огненный шлейф, покорно следовал за мановениями её руки, сплетаясь в причудливые линии и становясь знаком, способным призвать из Тьмы Посланника...
_________________

Время никогда не ждет, забирая каждую секунду жизни, чтобы превратить их в вечность. Отмеряя быстротечные мгновения, что мельчайшими песчинками бытия торопливо струятся сквозь тонкие пальцы Судьбы, оно бесследно уносит с собой все и оставляет взамен лишь терпкий привкус воспоминаний – каждому свои: горькие, словно черный мрак, усыпанный пеплом, сладкие, как божественная амброзия, приторными каплями растворяясь на языке, соленые, словно нескончаемые слезы всех плакальщиц мира.
Долгий ряд спешащих друг за другом дней, месяцев, лет меняет имена, очертания сущего, даже судьбу, но никогда не изменять себе, безжалостно отбирая то, чего не вернуть. Благо, если жизнь полна счастливых мгновений, терять которые не хочется даже под страхом смерти. Но если нет?

Мгновения ожидания, когда же, наконец, незнакомец в черной маске откликнется на ее просьбу потанцевать, спасая от нежеланного присутствия Эра рядом, казались Фэй бесконечно долгими.
Так бесконечно тянется время, невидимой нитью простираясь сквозь пространство и растекаясь широкой рекой, когда осторожный хищник сидит в засаде, выслеживая свою жертву. Призрачные барсы, равно как и любой другой представитель семейства кошачьих, каким бы необычным подвидом он ни был, по своей природе охотники. Этот инстинкт непобедим, вынуждая действовать чрезвычайно хитро и тонко, чтобы не упустить то, что так жаждет заполучить зверь, который живет внутри. И если во время охоты инстинкты правили пир, пока зверь острым глазом зорко следит за жертвой, которую выслеживает, осторожно ступая по темной земле мягкими подушечками лап, дабы не спугнуть несчастную во время охоты, то сейчас, невольно чувствуя себя такой же добычей, Фэй не могла избавиться от настойчивого ощущения того, что оказалась загнанной в угол.
Впрочем, так оно и было. Безвыходность и отчаянность той ситуации, которая претила ее существу, вынуждала действовать поспешно и опрометчиво. Зверь внутри бунтовал, не желая мириться с подобным ходом вещей, выказывал недовольство негромким рыком, что отдавался в голове Фэй, и пытался выбраться наружу. Делая попытку усмирить барса внутри себя, Фэй и сама нетерпеливо продумывала дальнейшие ходы и пути отступления, которые могли бы помочь выпутаться из всего того, в чем так глубоко увязла.
Зачем она вообще отправилась на торжество? Пока родители отсутствовали, вполне можно было неторопливо обдумать план побега и претворить его в жизнь. Но отец настоял на присутствии Фэй на празднестве в честь восхождения нового Лорда, а идти против воли отца – означало нарваться на неприятности. Но, судя по всему, вся жизнь Фэй – сплошная череда неприятностей.
Ведомая в танце сильными руками высокого незнакомца, Фэй с облегчением перевела дыхание, стараясь не смотреть в ту сторону, где, пунцовый от ярости, стоял Эр. Видимо, после «смотрин», что устроили родители, он возомнили себя ее полноправным хозяином, коль так остро реагировал на происходящее. Но Фэй не желала быть ничьей, принадлежа лишь самой себе. Самой себе и только.
Незнакомец, словно поняв состояние девушки, близкое к отчаянной панике, увел ее в фигуре танца подальше от разъяренных глаз «будущего женишка», теряясь между танцующими. Точнее, он просто вел, явно и не подозревая, почему к нему с внезапной просьбой вдруг обратилась совершенно незнакомая девушка.
Интересно, насколько глупо выглядела со стороны та ситуация, которую ненамеренно, но все же создала Фэй в попытке избежать танца с нежеланным партнером? Истинные леди так не поступают, напрашиваясь на танец, практически вымаливая его у совершенно постороннего человека.
Сейчас она не могла трезво оценивать ситуацию, решив отложить это дело на потом, а пока пыталась утихомирить нервы и зверя, что метался под кожей, встревоженный всем, что происходило. Фэй бы следовало прислушаться к интуиции своей второй ипостаси, но голова была слишком забита тем, как после танца улучить момент для побега.
Статный и невероятно сильный, насколько Фэй могла судить по уверенному объятию мужчины, незнакомец прижимал ее к себе ближе, чем того требовали правила приличий. Только сейчас это дошло до девушки, равно как и то, чем все может для нее обернуться. Фэй сделала попытку отстраниться, но ее затея потерпела крах. Объятия были тверды как скала, вынуждая подчиниться. И коль уж так случилось, что она невольно втянула в эту историю мужчину в темной маске, то приходилось терпеть и объятия, век которых будет недолог. Так внезапно начавшееся знакомство нужно так же и внезапно завершить, ретируясь в подходящий момент. А потому и не следовало затягивать. Решая, как бы потактичнее провернуть это нехитрое дело, Фэй пришла в замешательство, когда услышала слова, обращенные к ней.

Вскинув лицо вверх, Фэй посмотрела в глаза того, кто задал вопрос тоном, полным, как ей показалось, тонкой издевки, и решала, стоит ли отвечать на него.
Какое ему дело до того, кем приходится ей Эр? И кто этот человек такой, чтобы строить свои домыслы в напрасной попытке понять, что двигала Фэй, когда она приняла его помощь?
И все же промолчать было бы слишком невежливо, потому девушка решила поддержать беседу, которая вскоре и завершится, едва умолкнут последние аккорды мелодии, под которую они сейчас двигались.
- Этот несчастный, - Фэй чуть помедлила с ответом, решая, стоит ли говорить правду, а после продолжила с едва заметной улыбкой, что тронула ее губы: - … мой будущий супруг, судя по всему.
Поджав пухлые губы, она внимательно посмотрела в глаза незнакомца, что сверкали в прорезях черной маски.
Ожидал ли он услышать подобный ответ? Едва ли.

- Быть может, потому, что он заслужил этого? - вопросом на вопрос ответила Фэй, намеренно игнорируя последнюю реплику незнакомца и пытаясь понять, что же движет им. Ведь почему-то он решился поддержать игру, уступая ее порывистому натиску, вступая в некий тайный сговор, чтобы выручить.
Почему? С какой целью? И что потребует взамен на эту своего рода услугу?
Ведь в жестоком мире камня и огня ничто не проходит бесследно.
Когда заключаешь сделку с дьяволом, будь готов к тому, что он потребует от тебя больше, чем ты можешь дать…

»» 22.03.16 23:13 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона
_________________

«Я начинаю понимать, что чувствовала Алиса, провалившись в дыру следом за кроликом. Только в моем случае вместо белого кролика - черный демон. И следовать за ним мне совсем не хотелось», - думала Оливия, медленно бредя по притихшему и опустевшему в этот предрассветный час палаточному городку.
Твердая безжизненная почва под ногами похожа на огромный лист темного, покрытого коррозией железа, разостланного под небосводом, подсвеченным на горизонте первыми карминными всполохами восхода. Пустошь окутана клочьями тумана и заблудившейся среди них тишиной. Кажется, что вместе с надвигающимся рассветом просыпается, набирает безграничную мощь и нечто, скрывающееся в этом таинственном месте.
Ливи медленно шла вдоль шатров. Обхватив себя руками, зябко ежилась от холодного утреннего ветра, и старалась не обращать внимание на провожавших ее пристальными взглядами стражей, охранявших покой своих хозяев.

Пугающе похожие на людей создания, населяющие этот мир, сейчас тоже спали. Или же люди похожи на этих созданий?
Интересно, кого Вселенная создала первыми?
Фобос, неизменный страж и соглядатай, следовавший повсюду, парил над головой, нарезая плавные круги. Как ни странно, но его общество и пугало и уравновешивало одновременно, вызывая недовольство, и, в то же время, немного успокаивая.

Оливия вздрогнула, остановилась, но повернулась не сразу. На мгновение сжалась, прикрыла глаза. Желала бы она прогнать наваждение и обнаружить, наконец, что все происходит с ней не на самом деле. И она не слышит этого негромкого, вкрадчивого, с ноткой угрозы мужского голоса, прозвучавшего за ее спиной.
- У нас договор, Райхен. - Ливи медленно повернулась, сложила руки на груди, тщетно пытаясь защититься от холодного утреннего воздуха. И от стоящего перед ней демона в обличье мужчины. Ветер развевал волосы, запутывая пряди, пробирался под тонкие одежды, ледяными прикосновениями лишая остатков самообладания. - Я считала, что ты умеешь следовать данному слову и знаешь обязанности гостеприимного... хозяина, - парировала она. - Хотя уместней было бы сказать «тюремщика», - добавила с вызовом. - Я не просила забирать меня сюда из моего мира. Никогда не променяла бы его на эту вашу ... пустоту.
Райхен молчал, разглядывал пленницу немигающим взглядом, задержался на ее губах, скользнул ниже, к шее и груди, заставив Ливи плотнее закутаться в одеяние и сильнее обхватить себя руками.
Внезапно она ощутила пугающий порыв прильнуть к Райхену. Позволить ему обнять себя и прижаться к его телу, почувствовав снова ту невероятную мощь и тепло, что исходили от демона.

Оливия не успела ответить, как Райхен, словно в ответ на ее стремительно промелькнувшую тайную мысль, обнял девушку за талию, притянул к себе и повел от шатров в сторону окруженной каменными фортами Пустоши всех Королей. Навстречу багровеющему рассвету, похожему на зарево от извержения вулкана.
Оливия, напряглась поначалу. Первые шаги дались с трудом, ноги не слушались, хотелось вырваться и убежать, спрятаться, забившись в угол шатра. Но очень скоро напряжение стало уходить само собой, без каких-либо усилий со стороны Ливи. От руки Райхена шел жар, проникавший сквозь одежду. Этот жар согревал и волновал, вызывая вовсе не страх, а непонятную кутерьму чувств. Что-то пробуждалось в душе, поднимаясь с самых потаенных ее глубин. Не мимолетное, тающее, словно туман, а мощное, грозившее подчинить, сделать пленницей не только этого чужого мира, но и запретного и не менее опасного чувства.
- Скажи мне, о, господин мой, - добавив шутливости в тон, Ливи пыталась защититься, но удалось это лишь отчасти. - Для чего ты привез меня сюда? У тебя наверняка есть самые настоящие наложницы, послушные и покладистые. Они уж точно умеют себя вести подобающим образом, и за ними не нужно пристально следить, тратя свое драгоценное время и терпение.
Ответа не ждала, просто заполняла паузу болтовней, пряча за ней свое смятение. Насколько успела понять, Райхен крайне редко утруждал себя объяснениями, просто делал то, что считал нужным, отдавая не терпящие возражений распоряжения.
Ливи еще размышляла об этом, когда ощутила, как рука демона сильней прижала ее к себе, погладила, очерчивая изгиб талии, переходящей в округлость бедра. Излучающая жар ладонь скользила, выписывая узор ласки, которой мужчина одаривает женщину, заявляя на нее свои права, выражая намерения.
Райхен склонился, заставляя Оливию затаиться, прислушаться к тому, как его губы вдруг коснулись ее волос, как он вдохнул их аромат. Не совладав с изумлением, Ливи дернулась, вскинула голову, желая немедленно взглянуть в глаза демона, прочесть в них то, что таилось за его поступками. Движение получилось слишком порывистым, и Оливия почувствовала ощутимый толчок. Райхен издал тихий удивленный возглас, и девушка увидела, что на его губе выступила капелька крови.
Оливия замерла на месте и остановила Райхена, придержав его за предплечье.
- Я разбила тебе губу... - проговорила она пораженно. Не сводя взгляда с крошечной ранки, протянула руку и кончиками дрожащих пальцев коснулась уголка рта демона. - Прости, я не хотела. Больно?
Райхен нахмурился и, не сводя с Оливии потемневшего взгляда, медленно провел языком по рассеченной губе, слизывая капельку такой же красной, как и у человека, крови.

»» 16.03.16 17:17 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона

Сегодня Пустошь Всех Королей сложно было назвать пустошью. Сегодня здесь собралась вся знать и незнать пяти миров. Вампиры, демоны, бесы, барсы, оборотни и боги - все хотели высказать свое уважение новому Лорду, все хотели отщипнуть свой кусок пирога от этого праздника. Я тоже собирался, но только под самый занавес - берегу фигуру, не свою, а моих валькирий. Но из-за одной Мистерии пришлось это сделать раньше и одному. Официальная часть может подождать, когда в руках хитрой бестии особо ценная и дорогая мне вещь, моя вещь, с которой нельзя шутить. Зная Астик, к моему сожалению, я мог представить, на что она способна. Поэтому меньше всего я хотел быть тем, кто испортит все веселье на пустоши. Ведь запомнят, потом еще запишут в летопись не то, чем я желал бы славиться. Богу Смерти не к лицу быть растяпой.
Именно поэтому я так быстро отреагировал на хитрость Мистерии. Теперь стоял в стороне всеобщей карнавальной пляски, наблюдая за Астик. Пока еще едва видимый для невнимательного взора, все равно, что облако тьмы в тени, стараясь быть незаметным именно для нее. А злость внутри вот-вот готова закипеть.
Астик порхала между гостями во всей своей красе. Так и хотелось оторвать ее золотистые крылья. Потом сорвать одежду, смять губы своими, да попросту отыметь, как дикарь самую грязную шлюху. Я мог бы списать свое состояние на валькирий, но не получалось. Характеры собственной жажды сложно спутать друг с другом. Характер этой я ненавидел всем нутром. Потому что только Астик вызывала во мне подобное влечение, жгучее и всепоглощающее, и она об этом знала, и при случае пыталась вытащить все из меня наружу, когда ей становилось, например, скучно. Словно бы я не Бог Смерти, а какой-то мальчишка, игрушка для ее несерьезных утех, когда нужен не сам, а в положении у ее ног. Но злило в ней не только это. Астик сторонница Шейд, той, которая изгнала оступившихся богов в безвременье, и в число которых входит моя мать, что мне крайне не нравилось.
Теперь стоит передо мной и флиртует с демоном. К ее запястью привязан небольшой флакончик с живой водой из моего источника, уверен - намертво. На лице карнавальная маска, а глаза в ленивом поиске своей загаданной жертвы.
Расчетливая дрянь.
Чем сильнее разжигала, тем сильнее злила. Так и хотелось искупать ее в своем источнике мертвой воды, окунуть с головой, даже потер бы спинку.
Надев черную маску, появляюсь за ее спиной. Она поворачивает голову чуть в сторону, и я вижу, как ее губы растягиваются в довольной улыбке. Слышу хруст собственных пальцев.
- Я знала, что ты придешь, - говорит, дернув крыльями, задевая ими мой подбородок.
- Ты рада?
- Конечно.
- Это ненадолго. Поэтому, пока я не испортил тебе настроение, отдай то, что принадлежит мне, и веселись дальше.

»» 10.03.16 16:51 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона
_________________