Жила-была девочка (ИЛР, семейная сага)

 » "Москва 10-е" Обложка от Аллы (happy girl)

Мне тут подарочек сделали. Не могу не похвастаться сразу.
Аллочка, спасибо огромное.




___________________________________

Ульяша, леди, всем доброго дня!

Позвольте напроситься в вашу тёплую компанию.

Прочла пролог и все пять глав. Очень понравилось, захватило с первых строк и теперь буду с нетерпением ждать продолжения истории.
Потрясающе передана атмосфера именно московского дворянства. Ведь москвичи и тогда отличались от петербуржцев))) Говорили, что жители Северной Пальмиры также холодны, как и климат в Северной столице, тогда, как в Москве больше сохранился патриархальный уклад жизни старого дворянства.
Очень понравилось описание семей Беклемишевых и Чернышевых. Лика, потеряв отца и мать, тем не менее, не осталась в одиночестве. Её с детства окружали любовью и заботой. Видно, что дед души не чает во внучке. Неудивительно, что первое чувство посетило Веру именно к Роману Чернышеву, а Лика вдруг почувствовала, что изменилось её отношение к Мите. Ведь так зачастую и бывает, что именно те, кто рядом, на кого до поры не обращаешь внимания, вдруг приобретают самое важное значение в жизни. ))) Сосед по парте или по подъезду (разве первая любовь не такая? )
Очень жаль Романа. Глупая и нелепая смерть в самом расцвете сил и лет ((( Неудивительно, что Василь после смерти брата пустился во все тяжкие. Видно, что братья были очень блики друг другу и со смертью одного и для другого жизнь, будто утратила всякий смысл. И ничего удивительного в том, что Лика пробудила в нём некоторые чувства. Что нас ждёт? Соперничество двух братьев? Не хотелось бы, ибо понравились оба. Время тяжёлое впереди у героев, мне всегда было трудно читать книги на эту тематику, ибо заранее ожидаешь потрясений и семейных трагедий, но твой роман буду читать обязательно.
___________________________________

 » Глава 6

Глава шестая
 
– Что, братец, худо тебе? – в комнате Мити неожиданно возник старший брат. Ворот рубахи расстегнут, на ногах туфли домашние с загнутыми носами, в руке – стакан какой-то мутной жидкости, судя по запаху – рассолу. – На вот, опохмелись, легче будет. – Василий подошел к лежащему на кровати Мите и, наклонившись ниже и чуть расплескав содержимое стакана, втянул носом воздух. – Эээ, да ты не пьян, Дмитрий Сергеич, а что тогда Семен стенает, что барчуку плохо?
– Плохо. Хуже, наверное, и быть не может, Вася, да только выпивка твоя мне не поможет, – Митя сел на кровати, свесив ноги на пол. – Раствори окно, душно, и перегаром от тебя, хоть закусывай. – Ему вдруг стало так легко со старшим братом, как раньше, в той еще жизни, когда старшие опекали его, младшего, вводя, как они говорили в общество. На самом деле чуть не каждую увольнительную юнкер ездил со старшими то в карты играть, то на балы, а то и в заведение. Именно Василий впервые привез его к мадам, и даже сейчас, по прошествии времени вспоминая тот визит, Митя почувствовал, как отчаянно краснеет. Стыдно и неловко ему тогда было от взглядов и насмешек и от собственной глупой гордости, когда домой поутру ехали.
– Отказала? – неожиданно спросил Василий, усевшись в кресле у окна и закурив сигару, которую достал из кармана халата.
– Старый князь отказал. Как мальчишку меня отчитал и выставил, на порог велел не пускать и писем не писать, – Митя встал с кровати и заходил по комнате.
– Не мельтеши, Митрий, голова кружится, – старшему из братьев было явно плохо. – Правильно князь Дмитрий Сергеевич сказал, мальчишка ты и есть. Курса не окончил даже в училище, а еще Академия, – начал Василий наставлять младшего, но тот перебил
– Не пойду в Академию, испытания выдержу и на флот в гардемарины. Я уже узнавал, год учиться буду в Морском корпусе, а потом на мичмана экзамен держать и во флот. А там – в Николаевскую морскую Академию, – чувствовалось, что юнкер давно уже для себя все решил и распланировал, только случая не было рассказать.
– Ох, как у тебя оно все уже выверено, – не удержался Василий от реплики, – а батюшка знает?
– Нет еще, – потупился Митя, – думал, испытания выдержу, тогда и расскажу, да все оно вишь как вышло, нелепо.
– Да уж, заварил ты кашу, и что теперь делать станешь, – старший в упор посмотрел на младшего и вдруг тихо произнес, – извини. Глупо я вел себя вчера. Просто так стосковался по родным на чужбине, и ей как родной сестренке обрадовался. Она же еще меньше тебя, уезжал, малышкой была, или я ее помнил такой, теперь уж и не знаю, времени-то не так много прошло. Когда на балу вчера увидел и не узнал по первости, а она – обрадовалась, ну и я – ответно. Что смутил ее, потом уже понял, у рояля, а когда пели вы, так скверно себя почувствовал… Потому и напился. Прости дурака старого, не соперник я тебе, – руку протянул, ожидая. И Митя тут же ее крепко пожал.
– Пустое, брат, хотя прав ты, ревность меня утром к князю толкнула. Испугался, что дорогу ты мне перейдешь. Прости и ты меня, что подумал дурно. Сердит я был на тебя и обижен, что уехал тогда, – еле выговорил юнкер и отвернулся от брата.
Некоторое время в комнате стояла тишина, потом скрипнуло кресло, раздались шаркающие шаги – Василий подошел к Мите и обнял его за плечи.
– Я сам тогда себя не помнил. Обижен был страшно. Представляешь, я на Романа обиделся, что он ушел. Ушел, а меня с собой не взял. Я здоровый, взрослый, офицер, не знал, как жить дальше. Без него. Понимаешь ли, Митя, ближе него у меня никого нет. Как рука правая – отруби руку, и как жить дальше? Нет, можно, но уже полноценным себя не чувствуешь. А еще я все понять не мог, куда оно после смерти уходит – то, что Романа составляло – смех его, улыбка, голос. Знал только, что не услышу и не увижу никогда больше. Скверно мне тогда было, вот и сбежал. Труса праздновал, чего уж теперь. А вот вернулся нынче и не лучше – отец говорить не желает, тебя с панталыку сбил. Эээх. – Василий глубоко вздохнул и крепче сжал плечи брата. – Что теперь после драки… Пойду я. Ванну приму, да с отцом мириться, негоже так-то. – Он сделал два шага к двери, а потом повернулся и сказал, – иди к батюшке. Про сватовство расскажи, да про решение твое, а то после разговора со мной, глядишь, и тебе достанется.
 
После ухода старшего брата Митя еще некоторое время ходил по комнате, думая, как поступить, потом кликнул Семена, велел дать рубаху переменить и мундир почистить, оделся и отправился к отцу.
Разговор был сложным – не мог никак Сергей Романович уразуметь, зачем сыну ломать карьеру и начинать чуть ли не наново все.
– Митя, голубчик, можно же в артиллерийской школе отучиться, а потом – сразу в Морскую Академию, зачем в корпус-то? – пытался граф доказать сыну, по его мнению, очевидное.
– Нет, отец, простите, но вы не правы. Если я в корпус пойду, то через год мичманом стану, еще через год – лейтенантом. А там – каких-то пару лет – и в Академию. А после сухопутной школы – шесть лет служить надобно и лишь потом экзамен в Академию держать дозволяют. А за шесть лет столько воды утечет. – вздохнул Митя, а потом добавил тихо, – шесть лет долгий срок, дождется ли, – и снова тяжело вздохнул.
– Ты про Гликерию Александровну? – уточнил граф, раскуривая трубку.
– Да, отец. Понимаю, что поступил глупо, ее не спросив, и теперь Бог знает сколько в неведении маяться, но сделанного не воротишь, – Митя нервно сцепил руки в замок.
– Езжай завтра в корпус, спокойно готовься, чтобы выдержать испытания по первому разряду, а я через пару дней князя навещу. Поговорим по-соседски, чтоб запрет снял с писем. Обещать ничего не стану, но, думаю, разрешит. Дмитрий Сергеевич вспыльчив, но отходчив. Ступай к матери, сам расскажи ей, что удумал, мне с Василием поговорить теперь надобно. – Граф принялся выбивать трубку.
– Он сам, – начал Митя…
– Что сам? Говорить со мной желает? Разумно, ничего не скажешь. А ты откуда знаешь, говорили?
Юнкер молча кивнул, не желая вдаваться в дальнейшие объяснения.
– Славно, голубчик, славно, что вы помирились, а то я уж было переживать начал, – Сергей Романович с хитрецой посмотрел на сына и, пресекая дальнейшие вопросы, махнул рукой. – Увидимся за обедом.

Окрыленный надежной, Митя пошел к матери, а у графа состоялся долгий и трудный разговор со старшим сыном.
Много было и взаимных упреков, и недопонимания.
– Как ты мог, Василий? Как ты могу уехать, а потом так вести себя? Не понимаю, веришь, не понимаю, в голове не укладывается. Your behavior is very ugly (ваше поведение столь безобразно (англ.)) – граф ходил по кабинету, попыхивая трубкой.
– Простите, отец, – в который раз повторил Василий, – себя не помнил.
– Верю, допускаю, но почему ко мне не пришел? Сбежал зачем? – Сергей Романович тяжело опустился в кресло и посмотрел на сына.
Тот молчал, видимо устав оправдываться и считая, что разговор все равно ни к чему путному не приведет – мнение отца сложилось не в его, Василия, пользу, и чтобы изменить его, нужно время и, вероятно, иные обстоятельства.
– Разрешите, я пойду, отец? Друга навестить надо, – молодой граф поднялся и направился к двери.
– Успеешь к другу, знаю, барону отец от дома отказал. И что болен он, знаю, – при этих словах отца Василий удивленно посмотрел на него и весь как-то подобрался. – Что ощетинился, как еж? Петр Карлович хоть и друг мне, но правым его не считаю. Андрея Петровича с мадамой его в имение свези. Воздух, молоко парное. Полезно им будет. И сам в Чернышевку езжай. Отдохнешь, успокоишься, да и за хозяйством глаз нужен. Управляющий Иван Кириллович намедни письмо прислал, что Варламовы лес межевать хотят, хотя он испокон веку общим был. Как между трех усадеб рос – нашей, Варламова Евграфия Калистратовича покойного и Аристовых – так и был общим. Грибы, ягоды, охота, а что ж теперь будет, коль разделим? Езжай, Василий Сергеевич, разберись на месте. Граф Илья Дмитриевич, сам знаешь, человек немолодой и очень не любит, когда ему наливочку кушать мешают. Он любые бумаги подпишет, лишь бы в покое оставили, – граф полез в ящик стола, достал какие-то бумаги. – Вот, посмотри на досуге.
– Спасибо, отец, – пораженно выдохнул Василий, едва Сергей Романович закончил говорить. – благодарю. Не чаял я…
– Что отец сыном и его делами интересуется? Зря. Я хоть и расстроен был, да и гневался, но отец приучил с холодной головой дела решать. Ступай, не задерживаю, обедать небось к барону пойдешь?
Василий кивнул, поклонился отцу, взял его протянутую руку и неожиданно на несколько секунд прижался к ней лицом, а потом буквально выбежал из комнаты.
Он машинально спустился вниз, взял поданные лакеем шляпу и перчатки и вышел на улицу. Двоякие чувства обуревали молодого графа – с одной стороны, именно сейчас после последних слов отца ему стало безумно стыдно за свои поступки – не утром, когда все как духу маленькому выложил, а именно сейчас, когда слова отца услышал. С другой, было столь же безумно радостно, что отец любит его и простил. Да, разговор вышел непростой, и до того лишил Сергей Романович сына денежного довольствия, но то что не забыл про него, жизнью его интересовался и даже Андрея не порицал, было важно…
Проходя мимо церкви, Василий неожиданно для самого себя перекрестился и, вынув из кармана мелочь, подал милостыню. Зайдя в ресторацию, он заказал обед на три персоны и велел доставить по указанному адресу…
 
Утром следующего дня Василий Чернышев вместе с четой Велио выехал в имение.
 
Примерно в это же время или чуть ранее выехали в Аристово и Беклемишевы – собраться быстро не вышло, слишком неожиданным было распоряжение князя. К тому же ехать предстояло на поезде в дальнее имение, а не в ближнюю Беклемишевку, что требовало упаковать не только вещи, но и провизию, связаться по телеграфу с управляющим, чтобы подготовил все к приезду господ.
Игнат Петрович Найденов человек был уже в летах, но расторопный. Он сразу приказал готовить комнаты для господ и распорядился снарядить коляску и подводу на станцию, о чем тут же телеграфировал барину, но все это требовало времени, потому выезд пришлось перенести на утро.
 
Лика радовалась предстоящему отъезду из города, недоумевала лишь, почему papi столь неожиданно переменил свое решение. Понятное дело, Троицу можно и в имении встретить, но Петя еще не окончил курса – только через неделю в гимназии начинались испытания. Да и сам факт того, что ехать дедушка велел непременно в Аристово, которое не больно-то жаловал, тоже заставлял задуматься. Девушка пыталась поговорить с бабушкой, но та попросила не мешать с пустой болтовней, Татьяна сама была удивлена не меньше Лики и все вздыхала, собирая вещи, что торопиться негоже, потому как платье аккуратно складывать следует, да рисовой бумагой переложить, чтоб дорогой не сильно помялись, а еще туфли не чищены, да в Аристово комаров много, спирту надо взять и притираний разных да благовоний, чтобы мошкару отгонять.
Поняв, что расспрашивать бесполезно, и когда-нибудь оно все равно выяснится, Лика пошла на кухню, где Марфа пекла в дорогу пирожки и тут же положила своей любимице целую тарелку.
– Кушайте, барышня, вот с картошкой, а те круглые с чечевицей и пончиков ваших любимых напекла, Степка слышал в людской, барин сказывал – на все лето отъезжаете, а оттудова сразу в столицу. Гардероб, говорит, и там можно справить, ради этого не стоит на Москву, дескать, вертаться-то, – Марфа достала противень из печи и проворно укладывала на блюдо булочки, смазывая их сверху маслом.
– Это как же там? – удивилась Лика, аккуратно отщипывая кусочек пирожка и отправляя его в рот, – Степа, молока налей холодного.
– Никакого не холодного, – тут же запричитала Марфа, – а ну как горло заболит. Погрей молока барышне, Степка, да пошустрее, – повариха достала с полки корзину и остановилась в задумчивости – хватит такой или побольше взять, – а там, это значит, князь портниху вызовет и белошвейку, все и спроворят прямо на месте. Видать случилось что, раз так торопится, и на Москву вертаться не велит.
– Ты, Марфа, говори, да не заговаривайся, – в кухню заглянул дворецкий Прохор, – барыня велела обед через час подавать, а ужин сервировать холодный, да пораньше. Завтра поутру ехать, – он сердито посмотрел на кухарку и вышел вон.
– Чтой-то дядька Прохор такой сердитай, – поваренок поставил перед Ликой чашку с молоком.
– Не знаю, – пожала плечами девушка, – видимо, в самом деле что-то произошло, да только вряд ли нам кто скажет. Неси-ка вот лучше гитару, спою вам напоследок, а то Бог знает, когда свидимся, если сразу из имения в столицу поедем.
Мальчуган пулей метнулся в лакейскую и принес гитару, украшенную голубым бантом.
Лика тронула струны, пробуя, настроен ли инструмент, улыбнулась и запела.
 
Не шей ты мне, матушка, красный сарафан,
Не входи, родимая, попусту в изъян.
Рано мою косыньку на две расплетать.
Прикажи мне русую в ленту убирать!
 
Полилось по кухне... Лика сама потом не могла сказать, отчего запела именно этот романс, хотя не особо его любила, текст его казался ей каким-то грустным и безысходным, словно не замуж девицу выдают, а в рабство тяжелое. А тут сама мелодия возникла именно эта – под настроение. Лике вдруг показалось, что что-то изменилось в ее жизни, неуловимо и безвозвратно или скоро изменится, и не избежать этого, не вернуть той легкости и беззаботности, которая была еще вчера, не переменить судьбу.
И хоть запела она потом радостную Попутную песнь Глинки, все равно в воздухе оставалось томление и легкая грусть.
 
Дым столбом – кипит, дымится пароход...
Пестрота, разгул, волненье,
Ожиданье, нетерпенье...
Православный веселится наш народ!
И быстрее, шибче воли
Поезд мчится в чисто поле.

Пела Лика, блестя глазами, а Степан тихонько повторял за ней слова «Поезд мчится, … в чисто поле… в чисто поооле». Допев последнюю строку, девушка оборвала аккорд и протянула мальчику гитару.
– Все, пойду я. Сейчас все одно обедать позовут. Еще зайду проститься, – она грустно махнула рукой и вышла из кухни. По крыше мерно барабанил дождь, косыми струями стуча по стеклам окон, где-то вдали громыхнуло, небо озарилось всполохами молний.
 
Ты скажешь: ветреная Геба,
Кормя Зевесова орла,
Громокипящий кубок с неба,
Смеясь, на землю пролила.
 
Вспомнились строки Тютчева, захотелось бежать на улицу под дождь, но уже дойдя до двери черного хода, Лика вдруг передумала и вернулась, сама не зная, почему…
___________________________________

Спасибо, Ульяша )))

Так-так. Василий поехал в Чернышовку, Лика - в Аристово, оба будут в деревне воздухом дышать и обдумывать житье-бытье свое )
А Сергей Романович просто мастер решать проблемы, одним махом три убивахом - и сына успокоить, и сыну приятеля услужить, и тяжбу решить о лесе Новый Цезарь.

Митя - да на флот, неожиданное решение. Но раз хочется... и силы есть, почему бы и нет.


Мужики. Хлебом не корми, дай "просветить" младших кое в чем. В этих заведениях чего только не случалось.
_________________

Добрый вечер, девочки



Надеюсь, герои понравились внешне? в том плане, что подходят к образам, не мешают восприятию текста. а лишь помогают увидеть картинку - во всяком случае, мне очень этого бы хотелось. Аллочка удивительно умеет угадывать моих героев - что в играх, когда аватарки делает с тем или иным настроением, что вот так. Хотя и Лелечка, и Маруся - тоже. Поскольку и они мне делали до обложек коллажи и аватарки в игры, так что я знаю, о чем говорю. Есть люди. которые чувствуют тебя и твоих героев, вот мне в этом смысле очень повезло с графикой к темам. Не только к этой, к остальным тоже. И за это я мастерицам очень благодарна


Здравствуй, Юлечка, рада тебя тут видеть, особенно в свете того, что и ты пишешь примерно о том же времени.


спасибо, буду ждать, что скажешь)


Да, в Москве более патриархально, проще все и как-то души более распахнуты, что ли. вон и нянюшка Василию обрадовалась - прилетел, соколик. Да и все друг другу более открыты.


Ну да - вроде друг, друг, а смотришь. уже и влюблена, да и он тоже отвечает. Кто знает. что стало бы с влюбленностью Веры в Романа, останься он жив. Может. ничего бы не сладилось у них. А вот если бы Вера за Романа вышла, насколько я понимаю, Митя не смог бы жениться на Лике. Роман, конечно, не потому погиб, просто время такое было переломное. как я уже писала выше, да и вообще тогда же и нигилисты появились, и кого только не было, и вели себя многие слишком свободно. Патриархальные устои давить начали, свободы людям захотелось, вот что все это выльется, мы с вами знаем. Среди молодежи тогда особенно - и пили. и кокаин употребляли, не считая это ничем предосудительным. Много чего было. И много чего еще героям предстоит пройти вместе со временем, в которое им жить довелось.
Василий просто обиделся, как бывает, обижается ребенок, что мама ушла или там бабушка - бросила его. Так и тут. Братья были очень близки. Она ему обрадовалась. У нее День рождения, праздник. Она радостная, светится вся, и тут Василий возвращается. Она же тоже знала, как его ждут Чернышевы, как графиня переживает, возможно и с Митей говорили об этом. Он же тоже переживал, а Лика для него человек близкий, мог и поделиться. И вот ее радость умножается радостью возвращения Василия. А он ее не узнал же поначалу. Видит, красивая девушка, ну и торкнуло что-то. Потом-то то он понял, что смутил ее. и как писала выше - треугольника не будет. Ты права абсолютно
и соперничать из-за девушки совсем ни к чему, им хватит горя и трагедий и без того. Пятый год на носу, потом 17-й и так далее.
Да, тяжело, нет семьи, которую бы не коснулось так или иначе, у меня самой дед в 37 сгинул, у мужа братья его бабушки в белой армии погибли, офицеры, по всем прошлась трагедия.

спасибо


на здоровье))


именно так и будет, и скучать там или не скучать - каждый о своем, естественно.
Ну и новые лица появляются - граф Закревский Илья Дмитриевич с семейством. Лица им подобрала уже, покажу.
Сергей Романович своего не упустит, но делает все по справедливости. Он считает, что отец барона не прав, он ему поможет, но так, чтобы и с другом не поругаться. отправь он чету Велио без сопровождения в свое имение - как так, пошел против воли Петра Карловича. А так - там Василий. Опальный сын. Да он сам уехал и друга пригласил. И с Сергей Романовича взятки гладки. да и сын и с лесом поможет, да и мало ли что там еще... Дальновидный граф, ох, какой дальновидный.


Тут у меня свои планы на Митю в связи с Порт-Артуром. Я примерно знаю уже, что там случится, и мне он нужен морским офицером. Значит, так тому и быть. Конечно. в артиллерии лучше было бы внешке - есть исходники, но...


Ну как бы дворянская семья. Там часто отцы, дяди и старшие братья занимались подобным просвещением мальчиков, когда те в возраст входили. Были заведения достаточно высокого рани, и потом желтый билет дам полусвета говорил о том. что они здоровы. Там медосмотры проходили часто и в билете том отметка стояла, без нее они "работать" не могли. Вспомни Ремарка. Там как раз такое заведение герой и обслуживает как доктор. И лечит девиц, если что.

Спасибо читателям. И у меня вопрос-просьба.
Не могу найти "актрису" на графиню Чернышеву. Или стара, или проста слишком, или, наоборот, молода.
Мне очень нравится Клюквин в роли графа. Он такой какой-то и колоритный, и с хитрецой, а вот графини ему найти не могу.
Может кто посоветует кого?
___________________________________

 » Визуализация. Варианты графини Чернышевой

Вот несколько вариантов графини Чернышевой, но все мне что-то не то
Чтобы было понятно, для кого ищем пару, вот граф










Последняя мне, пожалуй, нравится больше всего, но не молода ли? Все-таки ей минимум 52-53 года в момент начала романа.
Хотя, Гундаревой на фото как раз столько и есть. В общем, я в сомнениях.
___________________________________

Ульяша, номер 3 - это Оливия Уильямс ) Она очень харАктерная актриса.

А так мне больше номер 2 нравится )) Классическая русская красавица


Помню все, помню. Но мне всегда купринская "Яма" еще вспоминается, адище этот для невинных мальчиков... да и для всех остальных тоже. Бр-р.
Мите повезло, что не нарвался фиг знает на какую тетку.
Хотя другие варианты, например, со служанками, тоже были гадкие донельзя.
Все-таки испорчены были господа, не в пример крестьянам...
_________________

Спасибо, поищу, что там за характер.


это Руфина Нифонтова, кумир наших мам и бабушек. В данном случае в картине "Хождение по мукам". Сама по себе она хороша и играет мне нравится. но моему Чернышеву, мне кажется, она не очень подходит, а с исхами внешки просто беда.

Ну согласна, хотя так было принято, кокаин намного хуже, а в начале века им многие злоупотребляли просто так.


О господах мы просто больше знаем, потому что писатели в основном из господ были, но с другой стороны Горький, Есенин... В общем, в каждой среде свои пороки. Не берусь никого судить или оправдывать.
___________________________________

Ульяша, леди, всем доброго дня!

Ах, как же мне Митя нравится. Такой молодой, а уже столь цельная натура. Похвально его устремление добиться желаемого. Он не впадает в меланхолию по поводу постигшего его отказа, а ищет пути к достижению поставленной цели. Ох, как же я люблю таких героев.
Порадовало, что Василь помирился с отцом. Повзрослел, наконец.

Спасибо, жду продолжения истории.


___________________________________

Всем ночера)) Как обычно, до компа дохожу, когда все спят)))

Ну он сам понял, что поспешил, тем более ему все популярно объяснили, жалеет только, что Лике не признался, не спросил ее ни о чем, а теперь и писать лишен возможности. главное, с братом поговорил и помирился, и выговорился - все-таки это тоже на душе лежало, и понял, что Василий ему не соперник. Это важно.


Я уже писал тут в комментах, что Роман погиб в навечерие дня рождения Василия. То есть тот был психологически и психически несколько неуравновешен. Так считают доктора. Человек в близкие к Дню рождения дни не стабилен в психическом плане. И тут - любимый брат. Конечно, я его не оправдываю, как и Сергей Романович не оправдывает, но понять можно. Что помирились, это очень хорошо. это важно. Для обоих.


Спасибо, пишу


Спасибо, но нет. Остроумова, Федосеева-Шукшина, Белохвостикова ни разу не дворянки. Из советских разве Купченко местами, а так вот Быстрицкая, Извицкая, Нифонтова. Пенкина в "Хождении по мукам" была неплоха, а Алферова - никакая. Породы нет. Их рабоче-крестьянское происхождение за версту видно, увы. У мужчин это как-то проще, уже если не совсем пролетарская физиономия, то терпимо, а с женщинами проблема. Я потому и стала смотреть в итоге иностранных актрис, там в лицах интеллигентности больше, что ли. И потом, графиня моя она добрая, мудрая, но не хитрая. Остроумова - Женька Комелькова - вот это ее роль. И сыграна потрясающе. Комсомолки там всякие, работницы завода у нее хорошо получались еще.
В общем, не знаю, пока думаю. Генеральша - пара Клюквина в ИБД - мне тоже простоватой смотрится.
___________________________________

Привет, Ульяша!
Спасибо, продолжение порадовало!
Нравятся мне такие искренние отношения между братьями. Что поговорили они и все выяснили, рада. Мите это нужно было. Да и Василию тоже. И решение на будущее Митя такое кардинальное принял, хорошо, что с отцом обсудил.
Сергей Романович меня приятно удивил. Пусть, как ты писала, и цели благоприятные преследовал, но Василия вон как окрылил. Тот и надеяться не смел. Да и другу его помог.
Беклемишев все-таки видится мне более консервативным и слишком скорым на решения. А Лика в каком-то смятении все еще находится, вот и песни, и стихи соответствующие на ум приходят.

Мне нравятся подобранные тобой образы для героев.
В качестве графини Чернышевой мне больше всех нравится 2 - Нифонтова. Гундареву люблю, но она у меня больше с простой деревенской ассоциируется, есть в ней что-то простоватое. Быстрицкая - вот где порода, красавица.
___________________________________

Привет, спасибо за отклик!


Да, разговоры все вышли важными и нужными, сняли напряженность в семье, а мечты должны исполняться.

Сергей Романович очень много от отца своего перенял и в обращении с детьми. и в мыслях, и в характере. А тот много испытал, потому учил своих детей быть терпимее ко всем, ничего не решать сгоряча и стараться, чтобы был мир, а так же помнить, что неизвестно, как жизнь повернется, потому жить надо сегодня и радоваться каждому дню. Вот как-то так. И прощение в этом ключе - очень важно. Простить, примириться, добро сделать.

Он не скор, просто стар и мудр. И понимает, что решение Мити не зрелое. И он же его не совсем выгнал, да и благоволит к нему. Лике - 17. Смятение юности, когда просыпаются чувства, да еще весна, и бал. и все, что случилось на балу...



Спасибо, я рада.

Нифонтова тоже нравится и Быстрицкая, но кажется, я нашла графиню. Покажу после главы.
___________________________________

 » Глава 7

Глава седьмая

С поездом Чернышеву и его спутникам повезло – пришел он быстро и катил споро, так что до Удельной они ехали около двух часов, а вот дальше дорога растянулась. И всего-то пять верст до имения, но добирались до Чернышевки часа три. Сначала ждали карету и телеги – управляющий то ли не понял телеграмму, то ли доставили не ко времени, то ли (что вернее всего) кучер пил в трактире по дороге и к поезду изрядно опоздал. Да еще Мари стало нехорошо – женщина в тягости, да срок не маленький, а тут дорога, нервы, в общем, когда наконец, тронулись от станции, Василий возблагодарил Бога, надоумившего Ивана Кирилловича прислать верховую лошадь. Барон поехал с непраздной супругой в карете, вещи погрузили на подводы, а граф вскочил на коня и пустил его сразу хорошей рысью – взбодриться и успокоиться. Решив срезать по лесу, Василий немного заблудился и вероятно где-то свернул не на ту просеку, потому что выехал он не к своему имению, а к соседней Сосновке.
Сначала граф хотел повернуть коня обратно, но почувствовав вдруг сильную усталость и увидев сгущающиеся на горизонте тучи, счел за лучшее попросить гостеприимства у Закревских, с которыми не виделся, почитай, лет пять, переждать дождь и выпить чаю, а потом ехать к себе в Чернышевку.
Ворота были не заперты, и Василий, въехав на подъездную аллею, спешился, и, ведя коня в поводу, пошел к дому. Около флигеля на качелях сидела девушка и что-то рисовала в альбоме. Лица ее граф рассмотреть не мог, лишь светловолосую головку, освещенную солнцем. И столько было в этой ее головке и всей позе нежности, чистоты, непосредственности, женственности, что у него дух перехватило. Чернышев остановился невдалеке, чтобы не спугнуть очарование момента и просто молча любовался. Интересно, кто это, – подумалось ему, – наверное, кто-нибудь из молодых Закревских женился, или сестра Ольги Михайловны из Ржева приехала…
Конь переступил с ноги на ногу, хрустнула ветка и девушка обернулась.
– Василий Сергеевич? А мы вас только назавтра ожидали, – она спрыгнула с качелей, подошла к молодому графу и протянула ему руку.
– Я бы так и был, да вот заблудился немного, не туда повернул, и вместо Чернышевки в Сосновке оказался, – он поцеловал протянутую руку, – не имею части знать, – начал Василий, поймал недоуменный взгляд девушки и замолчал.
– Неужто, Василий Сергеевич, неужто не узнали? – она засмеялась, попыталась присесть в шутливом реверансе, уронила альбом, отчего рассмеялась еще радостнее, Василий наклонился поднять, но девушка решила сделать это сама, и они неловко стукнулись лбами и рассмеялись уже оба
– Право, не имею чести, – повторил Чернышев, слегка потирая лоб. – Простите великодушно, как-то неловок я нынче. Гроза идет, – он указал на сгущающиеся на небе тучи.
– И в самом деле, – девушка посмотрела вверх, придерживая рукой шляпку, – идемте в дом, и так и быть, я спишу вашу неловкость и забывчивость на перемену погоды и долгую дорогу. – Аглая Ильинична Закревская, – она лукаво посмотрела на Василия и улыбнулась. – Вы в самом деле меня не узнали, не разыгрываете?
– Аглая Ильинична??? – граф неверяще смотрел на девушку. – Неужели? – он покачал головой, – впрочем, немудрено. Когда я видел вас последний раз, вы были совсем ребенком с золотистыми кудрями и рыжим котенком на руках. А после я не часто наведывался в Сосновку, как и в Чернышевку, да и вы в столицу уезжали, если мне память не изменяет.
– Да, я в прошлом году закончила Смольный институт и вернулась к родителям. Батюшка обещал на сезон вывезти меня в столицу, но пока не складывается, – она слегка потупилась. – Братьям содержание нужно, вы же понимаете, а имение доходов мало приносит. Идемте в дом, папенька обрадуется вам. – Аглая прошла в отворенную лакеем дверь, споро отдавая распоряжения позаботиться о коне Чернышева, подать чай и предложить гостю с дороги умыться. Было видно, что она привыкла быть хозяйкой в доме, и челядь ее таковой воспринимала и слушалась.
 
Через полчаса они пили чай в гостиной, перескакивая в разговоре с темы на тему, чему-то улыбаясь, не обращая внимания ни на ливень за окном, ни на шаги прислуги. Аглая неожиданно покраснела и смутилась, когда, передавая Василию чайную пару, коснулась пальцами его руки, и едва не расплескала чай на скатерть. Она тут же взяла себя в руки и заговорила спокойным голосом, но ее алеющие щеки не остались незамеченными графом. Он сам постоянно искал слова, экал и щелкал пальцами, хотя обычно слыл отменным рассказчиком.
Да что же это такое, право слово, юной девицы оробел как кадет желторотый, – мысленно упрекал он сам себя, но волнение не проходило.
– А что Ольга Михайловна, нездорова? Смотрю, вы тут так заправски хозяйничаете, – неожиданно спросил Василий и тут же мысленно отругал себя за бестактно поставленный вопрос.
– Да, матушка по зиме простудилась сильно, как в город ездила. А теперь грудная жаба ее мучает. Доктор сказал – осложнение. На воды надобно или к морю, где воздух хороший, только папенька в средствах стеснен, – Аглая Ильинична потупилась, потом подняла взгляд на Василия и улыбнулась. Братец Николенька, вы же помните Николеньку, приехать обещал и отвезти маменьку в Ливадию в сентябре. Там климат помягче и воздух морской. Братец сказывал, бархатный сезон. Николенька été chez nous au printemps (был у нас по весне (фр.)), говел в нашей церкви, и тогда у них с papa разговор состоялся. Сердитый. Кричали так, что в коридоре слышно. Papa пообещал имением заняться, да только братец уехал, как все на круги своя вернулось, – девушка вздохнула, глянула за окно и радостно сменила тему. – Василий Сергеевич, смотрите, дождь-то кончился, – она встала и распахнула створки porte-fenêtre, в комнате пахнуло свежестью.
Василий тоже поднялся и, подойдя ближе, глянул в сад. На листьях застыли дождевые капли, пионы на клумбе наклонили свои головы, а нарциссы и вовсе прибило к земле. Дурманяще пахло сиренью и еще чем-то, а Аглая вдруг всплеснула руками и засмеялась
– Радуга, Василий Сергеевич, смотрите, радуга, – она показала ладошкой вперед, – да еще двойная. – Девушка чуть не прыгала от восторга, и эта ее непосредственность, живость и такая детская безыскусная радость тронули Василия. Его сердце, которое он считал холодным, бесчувственным и почти умершим после гибели Романа, вдруг забилось сильнее, а на губах заиграла радостная улыбка.
Взяв с кресла шаль, он осторожно накинул ее на девичьи плечи, почувствовав потребность прикоснуться к Аглае, дотронуться до нее, словно это давало ему возможность окунуться в то счастье, которое она излучала.
– Накиньте, Аглая Ильинична, свежо после дождя, не ровен час, простудитесь, – прикосновение было мимолетным, граф тут же убрал руки, но тепло, которое он почувствовал, согрело Чернышева изнутри.
– Спасибо, Василий Сергеевич, – Аглая обернулась, кутаясь в шаль. – Может, кофию приказать?
– Non, merci, Аглая Ильинична, право, не стоит. – Василий отрицательно покачал головой. – Поеду, пожалуй, гроза кончилась, да и гости меня дома ждут. Нехорошо получается, пригласил и пропал. Если позволите, завтра наведаюсь, к батюшке вашему разговор есть. Сергей Романович просил дело одно обсудить. – Граф кивнул, прощаясь. – Премного благодарен за чай и разговоры, – наклонившись, он взял маленькую узкую ручку и прижался к ней губами. – До завтра, Аглая Ильинична, не провожайте. – Чернышев вышел в распахнутую лакеем дверь, быстро сбежал с крыльца и, вскочив на коня, пустил его вперед быстрым аллюром…

***
 
Приехав в училище еще до утренней поверки, Митя Чернышев сразу направился к начальнику.
– С чем пожаловали, юнкер? – Павел Александрович Лайминг встретил Чернышева доброжелательно. Он любил своих юнкеров и всегда готов был выслушать, помочь, если это было в его силах. – Надеюсь, здоровье поправили полностью и к испытаниям готовы?
– Так точно, господин генерал, – четко отрапортовал Митя, а потом слегка запнулся, замолчал, но все же нашел в себе силы продолжить. – Господин генерал, Павел Александрович, я… – он снова замолчал.
– Что вы, как институтка, Дмитрий Сергеевич, мнетесь. Извольте излагать четко и ясно. – Генерал-майор встал и начал ходить по кабинету, заложив руки за спину. – Что у вас случилось, юнкер? Дома все в порядке?
– Так точно, все хорошо. Василий вернулся, – улыбнулся Митя и тут же снова стал серьезным. – Павел Александрович, я в морской корпус решил поступать, на флот хочу.
– Но позвольте, молодой человек, как же-с, – перебил Чернышева генерал, – вы один из первых в классе, оканчивает с отличием, вам прямая дорога в Академию, а вы – в моряки. Такую карьеру загубить хотите. Вы бы хорошим офицером стали, помяните мое слово. – Лайминг остановился и посмотрел на юношу. Высок, строен, не смазлив, держится уверенно. Хороший боевой офицер был бы и с нижними чинами умеет обращаться – это генерал-майор тоже заметил, – а он в моряки. С чего бы?
– Давно мечтаю, господин генерал, – словно отвечая на мысли начальника училища, заговорил юнкер. – Я бы все равно в Академию в этот год не стал поступать, послужить сначала считаю должным.
– Похвальное рвение, молодой человек, похвальное, – генерал-майор посмотрел за окно на плац, – а вы хорошо все обдумали? С отцом говорили?
– Так точно, господин генерал, граф благословил, – Чернышев щелкнул каблуками и встал во фрунт.
– Приказа смирно не было, юнкер. Ступайте, а то на построение опоздаете. – Лейминг замолчал на минуту, словно что-то обдумывая, – после занятий напишете прошение, я передам по инстанции и характеристику приложу. Думаю, при успешной сдаче испытаний все получится. С Богом, Дмитрий Сергеевич, – начальник училища кивнул юноше, отпуская, а когда за Митей закрылась дверь, в недоумении пожал плечами. Странная нынче молодежь пошла, все-то им неймется. Мечта, понимаешь ли, а то, что такую карьеру губит, не думает. Эх, молодо-зелено, – Павел Александрович вздохнул и вышел из кабинета, прикидывая и размышляя, с кем может связаться, чтобы перевод юнкера Чернышева в морской корпус прошел для того безболезненно.
___________________________________

Ульяша, спасибо

Василию внезапно повезло - так удачно заплутал по дороге ))) Аглая милая девушка, и тоже с детства ему знакома ;) Надо думать, теперь уж он эту тропку не забудет ))

А Митя уверенно идет по тому пути, который избрал. Надеюсь, разница между этими родами войск не будет для него слишком болезненна. Все же суша и море - две очень разные стихии. Да и порядки у моряков иные.
_________________

Ульяша, спасибо за продолжение!
Долго Василий был вдали от родных мест! Опять красавицу не узнал. То Лику, теперь Аглаю. Выросли девочки, похорошели. Тронула Аглая его сердце своей юной чистотой и непосредственностью. Глядишь, частым гостем будет в Сосновке.
А у Закревских, как понимаю, сейчас не лучшие времена.
И Митя свои планы начал осуществлять. И чего старшие так удивляются, что он карьеру губит? На флоте тоже карьеру сделает, ведь рассчитал, что еще и быстрее. Но начальник все же намерен помочь ему безболезненно перевестись.
___________________________________