Паруса для Марии (СЛР)

Спасибо за продолжение)
_________________

В силу возраста ей свойственны заблуждения. Мишу она знала 10 дней. Отец - самый родной человек. Увы, но это то, что в сухом остатке.


Конечно же, желающие помешать им, обязательно найдутся. Но и Маша стала старше, научившись доверять своим умозаключениям и получив самостоятельность. И Миша едва ли второй раз упустит шанс стать счастливым.


Это скорее даже не обида была. Ощущение безнадежности. Тот случай, когда было слишком мало времени и пролегло слишком большое расстояние.








Сама Мари не отключила бы телефон. У нее его забрали.


Разумеется, он желал своему ребенку счастья. Мало ли охотников за богатыми невестами. Но и он тоже в некотором смысле был введен в заблуждение. Об этом позднее =)



_________________

 » Глава 2.2 «Клелия»

«Ты – самое лучшее, что есть в моей жизни. Когда закончится этот рейс, я женюсь на тебе».
Мари открыла глаза. Сон упорхнул в одно мгновение. Будто и не спала. Так когда она перестала ждать? Через год? Через два? Или ждет до сих пор?
Тогда, пять лет назад, она вытащила себя из такой кучи дерьма, что не верилось. Загрузилась учебой и работой настолько, что почти не успевала вздохнуть. Рядом были отец и Ральф. Ральф – особенно. Если бы не он…
Глухо зазвонил мобильный. Мари медленно встала и подошла к креслу, на котором валялась сумка. Вынула телефон. Поморщилась. Звонили из Кронштадта. Работа. Работа – это хорошо. Это панацея от воспоминаний.
Через час она уже была в порту. И мысленно усмехалась – панацея здесь не работала. От себя не убежишь.  
Капитан «Клелии» нервно потирал виски, будто у него болела голова. А Мари д’Эстен отчаянно пыталась отбросить всякую мысль о том, что когда-то на этом судне ходил другой капитан.
- Как это случилось? – добивалась она, стоя в управлении портом.
- У нас две версии – либо нарушение техники безопасности, либо… Сами все понимаете…
- Вы же сегодня должны были выходить в рейс, - Мари прижала руку ко лбу. В нем словно бы гвоздем пытались пробить дырку.
Пожар.
Ночью на «Клелии» произошел пожар.
Повреждено машинное отделение. Серьезно повреждено.
А это означало, что они теряют весомую часть прибыли, на которую рассчитывали. Для «Клелии» сезон сорван. В лучшем случае отремонтируют до осени. Это катастрофа? Нет, просто она проиграла. Наверное…
Позднее, решив бо́льшую часть вопросов, Мари шла вдоль портовой набережной и судорожно набирала номер Ральфа, тщетно пытаясь справиться с чувством, будто рушится мир.
- Я уже знаю. Я вылечу ближайшим рейсом.
- Откуда ты знаешь?
- Дональд связывался с DartGlobal, там все на ушах. Я лечу, Мари.
- Я сама разберусь.
- Да ты уже разобралась.
- Это случайность. И ты это понимаешь. Мы получим страховку, и…
- Мари, не сходи с ума.
Замерла. Перед ней возвышался лайнер компании DartGlobal. «Анастасия».
«Кстати, все лайнеры нашей компании носят женские имена. У нас и «Мария» есть».
Сентиментальность отца не знала границ. «Анастасия» в честь бабушки. «Клелия» в честь матери. «Мария» - в честь нее…
- Не прилетай. Я сказала, что разберусь.
Нажала отбой. И так и осталась стоять, не в силах оторвать взгляда от белоснежного корпуса огромного судна. Так, будто теперь по-настоящему встретилась со своим прошлым.

Что-то случилось. Не могло не случиться. Он всегда чувствовал безошибочно, даже не нужно было видеть своими глазами.
В порту царила суета, были включены все прожекторы, отчего стало светло, как днем, хотя утро было серым, пасмурным, безрадостным. Зимин спешно направился к причалам. Оглядевшись, увидел следы пожара на «Клелии». Еще один дом, бывший. Сколько их было, таких домов, если разобраться?
Приблизился. Пожар, похоже, был уже потушен, но дым еще стоял над палубами лайнера. И вдруг Михаил увидел знакомый силуэт, до него стали доноситься обрывки слов, разобрать которые он не мог.
Зимин подходил все ближе. Заметил, как внимательно она смотрит на борт соседнего лайнера. Поднял глаза и увидел «Анастасию». На миг показалось, что последних пяти лет не было.
- Привет, Маш, - сказал Михаил, оказавшись рядом с девушкой.
Мари резко дернулась. Боль стала почти физической. Все нахлынуло разом, и она не знала, совладает ли с этой волной, которая сметала все барьеры, что она выстраивала долгие годы. Повернула голову. Он стоял совсем близко. Так близко, как если бы между ними не пролегло их прошлое – его обман, ее любовь… И его голос… Который совсем-совсем не изменился. Ма-ша.
- Привет, - сказала она сиплым голосом, - у тебя сигареты есть?
- Нет.
Зимин помолчал.
- Жалко «Клелию». Серьезные повреждения? – заглянул ей в глаза. Чужие, потерянные. – Почему ты здесь одна? Где твой отец? Где этот твой, Ральф?
- О…. Так ты еще помнишь. И немецкий не забыл. А я-то думала, что у тебя провалы в памяти.
- Не я один страдаю такими провалами. Кто-то заболел ими гораздо раньше.
- Раньше… - механически повторила она. – Ладно. Раньше… Папа умер. Ральф в Гамбурге. Как ты живешь?
- Обыкновенно, как все. Я не знал про твоего отца. Сочувствую... Ты изменилась... - подошел чуть ближе.
- Все меняется, – пожала плечами, - это нормально.
Все, кроме этой боли, от которой никогда не избавиться. Мари почувствовала, как по щеке бежит слезинка, и не знала, что оплакивает. «Клелию» или себя?
- Помнишь, я когда-то сказала… - запнулась.
Михаил протянул к ней руку и стер бегущую по щеке слезу.
- Я все помню, что ты говорила.
- … что я бы хотела увидеть «Клелию» и тебя капитаном. Жаль. Не сбылось, - Мари тряхнула головой.
- Не жалей. Небольшая потеря, - Зимин усмехнулся. – Мало ли, что не сбывается. У нас говорят: «Что ни происходит, все к лучшему».
- Зачем ты сюда приехал?
- Должен был встретиться с другом. Но их могут пока не пустить к причалам. Останутся на рейде.
Долгов звонил накануне. Человек из реальной жизни, которая не отравлена ядом прошлого. Сообщил, что будет в Кронштадте, что семья в Питере, что цель номер два – забухать с лучшим другом. Номер раз – повидать жену и детей. Это его Зимин надеялся встретить в порту в это утро. Но встретил Машу. Случайность.
- Значит, зря приехал, - шепнула она.
- Не зря. Я ведь, правда, все помню... - сказал по-русски и продолжил уже по-немецки: - Потом встретимся, ничего.
Что-то в ней натянулось, завибрировало подобно струне – что-то очень хрупкое, почти незаметное, о чем она и не знала. Завибрировало так, что непроизвольно задрожала всем телом. И все равно стало, что она всегда знала эту его привычку – говорить по-русски, чтобы она не поняла. И совершенно безразлично, что теперь она не хотела, чтобы он догадался, что она понимает.
- Ты ничего не знаешь обо мне, - прошипела Мари, чувствуя, как кривится рот, - ты не знаешь, как я жила все это время. Не знаешь, что это значит – жить в моем мире. Ты ничего не знаешь, Зимин! У тебя даже сигарет нет. Вот и катись к черту!
- Ты сама решила, что мне не нужно знать об этом. Сама вычеркнула меня из своей жизни и выбрала такой ход событий. И если тебе это не нравится, не забывай, что ты сама так захотела, - в противовес ее выпаду его голос звучал спокойно. Он помолчал, отвернувшись от нее и глядя куда-то далеко. Слишком далеко отсюда. И заговорил снова: – А к черту я прикатился лет пять назад. Знаешь, мы с ним даже подружились.
Зимин снова перевел взгляд на Марию.
А она опустила глаза. Пусть так. Пусть, решила она. В конечном счете, это она покинула лайнер. Тогда как назвать то, что было после? Местью? Но хуже всего то, что он говорил так спокойно. Будто не с ней.
- Хорошо, - устало проговорила Мари. А то, что в ней жило, вибрировало, дрожало, прекратило жить, вибрировать и дрожать. – Прости меня. Прости. Мне пора.
- Почему ты все разрушила? Почему выбрала свой мир? Чем, черт возьми, тебя не устроил мой? Я оказался недостоин наследницы DartGlobal?
Слова вдруг стали лишними.
Михаил взял ее за руку, притянул к себе и поцеловал. Жадно, жарко. Знал, что у него есть лишь несколько мгновений, в которые она будет принадлежать только ему. И еще знал, что это, может быть, единственная возможность снова почувствовать ее губы. Он чутко прислушивался к ее телу, ожидая, мечтая, что оно откликнется на его поцелуй. А она… Она все еще помнила его... пять лет прошло. За которые она пыталась вытравить воспоминания о его поцелуях. Думала, что вытравила. И вот его губы на ее губах. Безвольных. Покорных. Узнающих. Мари закрыла глаза. Обвила руки вокруг его шеи. А потом дернулась прочь. Было слишком больно.
- Никогда больше не прикасайся ко мне, - выдохнула она.
Ему лишь показалось. Так же, как и пять лет назад. Она снова играет с ним. Манит и прогоняет. Какая изощренная пытка.
- Как скажешь. Я исполню любое твое желание. Успехов вам, госпожа д’Эстен, - деланно поклонился Зимин.
Развернулся и пошел прочь. Достал телефон.
- Наташка? Привет! Я приеду? Сейчас. Да, хочу!
Глядя, как он бежит прочь, она отчаянно пыталась удержаться от первого порыва броситься следом. Безумие какое-то. Так нельзя. Нельзя, иначе никогда не закончится. А ей было очень нужно, чтобы закончилось прямо здесь, прямо сейчас, в этом проклятом порту.
Она его обвинила.
Он ничего не знает о ней.
Но, справедливости ради, она тоже ничего не знает о нем. И, наверное, никогда не знала.
В сумке завибрировал телефон. Снова Ральф.
Сбросила вызов. Все-таки очень хотелось курить. Что ж, у девушки должна когда-то случиться первая сигарета.
_________________

 » Глава 2.3 Зенит – чемпион (и алые паруса).

- Да, Тань… Я помню… Томатный сок в холодильнике. Я тебе еще потом привезу. Даньку хоть не таскай, скажи ему, что он мужик! Все, я тебя люблю. До завтра! – улыбнулся на ее «Долгов, только, пожалуйста, не до свинячьего образа» и нажал отбой.
Капитан первого ранга Владимир Долгов в кои-то веки навестил старую питерскую квартиру, доставшуюся ему в наследство от отца, в которой он не бывал годами – просто потому, что давно уже не жил в Питере. А когда приезжал сюда с супругой, то останавливались они у Таниной мамы. Но сейчас случай был особый. Долгов вошел в комнату и с улыбкой кивнул Зимину.
- Отпустила до завтра. Ей сейчас нервничать нельзя, лучше мою пьяную физиономию не наблюдать.
Зимин сидел в кресле, откинувшись на спинку и закинув руки за голову. Прикрыв глаза, вполуха слушал, как Долгов разговаривал с женой.
- Хорошо, что отпустила, - открыл он глаза. – Можно будет остаться. А то напиться тянет. В хлам.
С утра он смотался к сестре. Хотелось увидеть ее, племянников. Но, как обычно, нарвался не только на плотный завтрак, но и на душеспасительную беседу. С Туськой было особенно трудно. После того, как она вышла замуж, неожиданно решила, что просто обязана сделать счастливым и брата. И счастье его видела только в одном – женитьбе. Чем скорее, тем лучше.
Зимин не сопротивлялся, зная, что это бесполезно и себе дороже. Он послушно знакомился с Наткиными подругами, подругами ее подруг и дальше по цепочке незамужних дам. Послушно ходил с ними на свидания. Послушно с ними спал. А когда надоедало – уезжал.
Сестра звонила, возмущалась, воспитывала, обижалась. Но потом он уходил в рейс, она отходила и по его возвращении с удвоенной энергией возобновляла свои попытки. Сегодня он узнал, что его ждет очередная избранница…
Михаил рывком оторвал себя от спинки кресла и потянулся за первой бутылкой. Разлил по бокалам свой любимый дагестанский.
- Ну что Долгов, за встречу?
Долгов согласно кивнул, чокнулись, выпили. Поставив бокал назад на стол, негромко спросил:
- Почему в хлам?
Обычно он не лез в душу. Это было не в его правилах – не психоаналитик. Велено в хлам, стало быть, в хлам. И он не ждал от Зимина прямого ответа. Но, в конце концов, он был не слепой.
Зимин глянул на друга.
- Да как-то навалилось все. Один к одному. Рейс был тяжелый. Контору нашу покупают с потрохами. Наташка со своими невестами, - налил по второй, залпом выпил. – Ты-то как? Сколько уже не виделись?
- Сколько… Да год, не меньше… Данька уже читать учится. Таня преподает. Правда, ей в октябре в декрет уходить. Я ее к матери хочу отправить – так оно спокойнее. И ведь не поедет же сама. Иногда думаю, зря я вернулся в армию.
Долгов задумчиво посмотрел на бутылку. Накачиваться до основания он был не настроен, но как-то оно само просилось.
- Зря – не зря… чего уж теперь. Тебе сколько до пенсии? Захочешь, в отставку выйдешь.
Зимин поднялся. Подошел к окну. Равнодушно посмотрел на город, раскинувшийся до горизонта. Чужой город.
- Нас покупает DartGlobal, - глухо сказал в никуда. И обернулся к Долгову. – Наливай, что ли?
Долгов послушно наполнил бокалы.
- Давай хоть колбасы порежу, - проговорил он, - упьемся ж до зеленых чертей.
Пошел на кухню, открыл холодильник. Таня затарила. Колбаса, сыр, лимон. Даже яблоки. Яблоки – Тане. Остальное – годится. Вернулся в комнату с тарелками. Зимин все так же стоял у окна.
- Садись, - бросил он, расставляя посуду, - в DartGlobal хоть руководство нормальное, так что не кисни.
- Нормальнее некуда, - хмыкнул Михаил. – Там теперь госпожа д’Эстен заправляет. Ну, помнишь, которую отец тогда разыскивал… - он снова вернулся в кресло, сжевал кусок сыра. В очередной раз выпил. – По-моему, какой-то паленый коньяк, не берет. А ты говоришь зеленые черти.
Он рассмеялся.
- Нормальный коньяк, - буркнул Долгов, - Миш, я, конечно, могу ошибаться, но я не идиот. Ты уволился из DartGlobal сразу после того рейса. Теперь снова… У тебя этот взгляд раз в жизни был – тогда. Хреново?
Хреново. Долгов всегда умел характеризовать просто, но емко.
- Не ошибаешься ты, Володь… Я ведь на ней жениться собирался. Был бы такой владелец заводов и пароходов, - Зимин коротко хохотнул. – Я, конечно, сам дурак. Черт его знает… она казалась такой искренней. В общем, Золушки из меня не получилось, - Зимин помолчал. – Она сейчас здесь.
Долгов присвистнул.
- Она? – взял со стола бутылку, плеснул по бокалам. Задержал взгляд на лице друга. Нахмурился. – У меня тогда… сам помнишь, не до того… Миш, и что? Сейчас снова?
Михаил снова выпил. И вдруг почувствовал, как обожгло горло. Криво улыбнулся.
- Что, что… ничего. К черту снова. Ты б ее видел! Деловая такая. Бизнес-фрау. Да ладно, - он махнул рукой. – Тут Туська очередную подругу для меня нашла, пришлось пообещать, что встречусь. Так что переживу семейный ужин и свалю из Петербурга.
- Прости, я ненавижу говорить банальности, - Долгов чуть пригубил и продолжил, - но здесь не обойдусь. От себя ведь не сбежишь. Ты за пять лет хоть немного дальше стал?
- Нет, не стал. Но это ничего не меняет. Она не одна. А лезть в чужие отношения я не намерен.
- Твое дело. Я бы влез, - спокойно сказал Долгов, влил в себя разом содержимое бокала, встал и сам подошел к окну. – Тебе никогда не говорили, что за любимых женщин бороться надо? Ты хоть пробовал… бороться?
Он обернулся и посмотрел на Михаила.
- Давай без нравоучений, умник. Все, сворачиваем тему. О твоей семье поговорили, о бабах тоже. Переходим к спорту. «Зенит» - чемпион? За это стоит выпить!
- Чемпион так чемпион, - согласился Долгов, резко меняя тон с мрачного на спокойно расслабленный, - у меня последний вопрос семейного характера. Рано, конечно… Но я тебя кумом хотел позвать. Танюше в декабре рожать.
- От такого не отказываются, - и Зимин снова наполнил бокалы.
- Тогда за Таню! – провозгласил Долгов и подмигнул Зимину. Эти задушевные разговоры всегда тяжело ему давались.
Утром следующего дня их разбудил Данькин вопль:
- Мама, папа опять насвинячил!
- Данька, поставь бутылку на место! – это был уже голос Тани.

В питерском офисе DartGlobal было непривычно оживленно – накануне новая метла приехала. Порядки наводить. И ладно бы прислала представителей, так нет же – собственной персоной! Двадцатичетырехлетней! Первые пару часов всерьез не воспринимали. Ближе к обеду поняли, что с девчонкой шутки плохи – мегера! К трем часам дня все отделы уже получили задания к утру предоставить отчеты по своей работе за полгода. А два из них – отличились особенно. Новая метла поставила под вопрос само их существование. На двенадцать часов следующего дня было назначено собрание, а сама «мегера» вызвала на ковер директора питерского филиала. В свете произошедшего в Кронштадте этот вызов казался зловещим.
Алексей Викторович Скориков всю свою жизнь считал себя человеком спокойным и рассудительным. Но слушать, как его отчитывает девчонка, не намеревался. Потому настроен был воинственно.
Девчонка сидела в «президентском» кресле конференц-зала и читала какие-то бумаги.
- Присаживайтесь, господин Скориков, – сказала она по-русски, но с довольно сильным акцентом, - у меня расчеты по БалтТрасту.
Алексей Викторович присел и хмуро посмотрел на нее.
- Я могу чем-то быть вам полезен? – спросил он, думая не без злорадства, что немка попросту не в состоянии с чем-то там разобраться.
- Да, можете, - ответила Мари, - вы кофе будете?
- Нет, благодарю вас, - сдержанно ответил он, удивляясь тому, как быстро она освоилась в роли хозяйки. Впрочем, чему тут удивляться? О том, что она заняла одну из руководящих должностей в DartGlobal еще три года назад, господин Скориков знал.
- Как хотите. Так вот, я ознакомилась с этими расчетами. Мы не можем себе позволить этого сейчас, и мы оба это понимаем. В свете пожара на «Клелии» мы вообще очень мало что можем себе позволить.
- Страховка, – заикнулся, было, Скориков, но тут же добавил, - впрочем, пока они проведут экспертизу, пока установят причины…
- Именно. А ждать нельзя. Иначе БалтТраст уведут из-под носа.
«Ну, уведут и уведут… и бог с ним…» - уныло подумал господин Скориков, но вслух сказал:
- Я так понимаю, вы хотите сократить расходы, чтобы сэкономить средства. Для этого вы закрываете отдел Семенова?
- Да. Другого выхода у нас нет. Но даже это не даст желаемого результата. Кредит нам предоставят. Мы уже много лет работаем с этим банком… Здесь, я полагаю, проблем не будет, но БалтТраст окупит себя нескоро. Мы надеялись начать выплаты по кредиту из прибыли в этом сезоне.
- И? – спросил Скориков, пытаясь успевать за ходом ее мысли и при этом разбираться в акценте.
- И, соответственно, нужно вести переговоры с Шумовым. О скидках. Давить на то, что нужна модернизация. А она действительно нужна.. Шумов это знает, один из его… подчиненных подтвердил при нем необходимость ее проведения.
Мари вскочила с кресла и подошла к окну, заложив руки за спину. Проводив ее взглядом, Скориков проговорил:
- Я не думаю, что Шумов согласится. Они уже и так пошли нам на встречу, согласившись на рассрочку.
Мари обернулась и снисходительно посмотрела на Скорикова:
- Значит, надо сделать так, чтобы он согласился. Предложите ему остаться во главе конторы. В конце концов, лучше него никто эту работу не знает. Пока мы найдем кого-то хоть вполовину подходящего, пройдет время.
- Хорошо, - пробормотал Скориков, - допустим… Но даже если они предоставят скидку… Нам все равно не достанет средств.
- Я найду выход, - ответила госпожа д’Эстен, и в ее голосе он явственно услышал упрямство.
«Ну-ну, - думал Скориков, покидая конференц-зал, - а птичка-то с коготками».
Собрание следующего дня лишь подтвердило его первый вывод. Объявили о закрытии отдела Семенова. Сняли с должностей руководителей двух других отделов. И чем больше бушевала маленькая немка, тем шире расползалась улыбка Скорикова по лицу. То, что, с ее точки зрения, он отвратительный руководитель, и ежу понятно. Но к обеду он был почти влюблен. Во всяком случае, ее решительность и напористость ему импонировали.
Когда все разошлись, госпожа д’Эстен заявила:
- В целом я довольна работой филиала. Это целиком ваша заслуга.
Глаза его полезли на лоб. Мари вдруг улыбнулась непривычно, по-девчоночьи, и добавила:
- Но, разумеется, нужны доработки и дисциплина. Во всем.

«Море – это моя жизнь. Я тоже люблю его и не представляю, что мог бы жить как-то иначе. Но сейчас мне нравится быть здесь, рядом с вами».
Мари открыла глаза. Очередной чертов день вступил в свои права. Медленно встала. Медленно подошла к окну. Небо хмурилось. А когда оно не хмурилось? Кажется, с того мгновения, как она приехала в Петербург, не было ни одного солнечного дня. Впрочем, к лучшему. В последнее время ее не покидало ощущение дежа вю. Она снова прячется ото всех. В этом номере и в офисе. Крепость! Мари невольно усмехнулась, но усмешка стерлась с ее губ.
Ей теперь часто снились сны. Чаще, чем раньше. Чаще, чем за всю жизнь. И в этих снах он целовал ее и не отпускал, когда она пыталась вырваться.
После того утра в порту Кронштадта они больше не виделись. Она избегала поездок в БалтТраст, отправляя туда Скорикова. Она запрещала себе думать. Запрещала вспоминать. По старой привычке загружала себя работой до глубокой ночи так, что не вздохнуть. Но были эти проклятые сны.
Только вот в субботу в офисе делать нечего. Сидеть в номере и жалеть себя она тоже больше не могла. И, в конце концов, достала из чемодана кеды и джинсы. Гулять так гулять! В конце концов, она в одном из красивейших городов мира… который почти не видела из окон офиса, гостиницы и автомобиля.
С погодой все же повезло, дождя не было. Можно было бродить по городу хоть до вечера. И думать о том, где здесь бывал он… Сидел ли в этом кафе? Стоял ли у того моста? Любовался ли с этой точки Невой? Мари впустила в себя воспоминания. Кажется, впервые за долгие годы. По-настоящему.
Через два месяца после возвращения в Гамбург, отец явился к ней с пакетом фотографий. Одного взгляда хватило, чтобы узнать – Дувр. Мари резко подняла глаза на отца и спросила:
- Откуда?
- Твой капитан прислал, - с сарказмом в голосе ответил отец, - знаешь, что он хотел получить за эти фото?
Мари молчала. Просто смотрела на эти изображения, на которых она была счастлива. Сил оторвать от них взгляд у нее не было.
- Мария! – рыкнул отец. – Ты понимаешь, что он обманывал тебя! Все, что его интересовало, это деньги. Не удалось получить тебя, так он решил хоть какой-то куш с этого сорвать. Мария, ты слышишь?
- Слышу, - ответила она ровно, - ты оставишь их мне?
Он бросил фото на кровать и ушел. Той же ночью Мари их сожгла в пепельнице. И больше никогда не вспоминала о том, что они были. Потому что вопреки всему – не верила.
Да, он ее предал. Да, он почти убил ее. Но что значил тогда этот его резкий, почти злой поцелуй в Кронштадте? Неужели так просто обмануться, если очень хочется поверить? Ведь не будет так больно.
И вдруг Мари замерла у Троицкого моста, чувствуя, как где-то в горле отчаянно колотится сердце, а сил идти дальше просто нет. Она стояла и смотрела на громадье возвышающихся над ней… алых парусов. Отчаянно сжала пальцами сумочку – до побеления костяшек – и всматривалась в зрелище, открывшееся ей в эту самую минуту. Вот они. Алые. Как когда-то давно. Звуки из мира исчезли. Ничего не было. Она и это громадье.
«Тогда сначала пойдем на берег. Посмотрим, вдруг на горизонте появятся алые паруса».
Его голос словно бы прозвучал у самого ее уха.
Мари дернулась, отгоняя наваждение. Но наваждение не исчезало, победно сверкая парусами под непонятно откуда взявшимся солнечным светом среди туч.
Вокруг снова заходили люди, звуки стали различимы и она окликнула проходившую мимо женщину:
- Простите, для чего это?
- Так бал выпускников – Алые паруса, - просто пожала плечами женщина и пошла мимо.
В понедельник Мари вызвала начальника отдела кадров с просьбой принести из архива дело капитана Зимина М. А. Она сидела перед папкой, чувствуя, что впервые за долгое время ей становится легче дышать – он уволился на следующий день после завершения круиза. А это значило… Господи, да что это могло значить? Что, в конце концов, имеет значение, если тогда, на том чертовом причале в Кронштадте, он спросил у нее, почему она не выбрала его мир? Спросил так, будто в жизни нет ничего важнее ответа на этот вопрос? Будто имел право его задавать!
Мари вскочила и забегала по конференц-залу. Ведь он мог отправить отцу те треклятые фото только потому… потому, что она сама бросила его. Сама! Ведь для него это так и выглядело.
Через полчаса Мари звонила Шумову – любыми путями ей нужно было встретиться с Мишей. Даже если он не захочет.
_________________

ДжЫн и Светлая, спасибо за продолжение )
Кто-то явно хочет ,,потопить" DartGlobal, пожар на ,,Клелии"... очередная большая проблема, из которых DartGlobal не вылезает.
Маша, Маша, как можно было подумать, что Миша пойдёт на шантаж, как? О, она выучила русский язык? Будет ,,подслушивать" мысли Миши?)
___________________________________

ДжЫн и Светлая,спасибо за продолжение.
Пять лет прошло,а для них как-будто вчера расстались.Они обижены друг на друга и хорошо,что она решилась все выяснить наконец.

Пять лет прошло, а они все помнят. Не верит Маша, что Миша мог с ней быть из-за денег, и фотографии эти..., не мог и правильно думает. Правильно, что хочет в е выяснить. Им надо поговорить, попытаться все наладить.
Спасибо большое!
_________________

ДжЫн и Светлая, большое спасибо за продолжение!

Пять лет прошло, а чувства нисколько не притупились - все такие же острые
___________________________________

Вся жизнь против нескольких дней


Нууу...


Определенно, они будут работать в этом направлении.


И мы так думаем: НАДО!




Всем спасибо!
_________________

Спасибо большое за прекрасную историю! Пять лет немаленький срок для любви, но как оказывается, расставание было вынужденным, причины надуманными. И ни один из влюблённых не терял друг друга из поля зрения, оставаясь каждый в своём одиночестве и даже не пытаясь (или это было невозможно?) сделать какие нибудь шаги навстречу. Но теперь!?! Теперь время решает за них, нельзя стоять, нужно что-то делать! Читается на одном дыхании!

У меня нет сомнений, что пожар, фотографии- дело рук Ральфа.

ДжЫн и Светлая, спасибо большое за главу! Решение Маши позвонить Шумову - вот очень правильно! Жду встречу героев! )
___________________________________

Мари - большая молодец, что сама пришла к пониманию о необходимости поговорить и все выяснить, а не жить додумками, чужими словами и полным непониманием ситуации и поступков Зимина. Уж не говорю о том, насколько она повзрослела как профессионал и личность в целом.
Мужики как всегда - нуждаются в очень большом пинке, да и то не факт, что разговор с Долговым Михаила к чему-то сподвиг - пока не поднятно.

Девочки-авторы, очень реалистично все описано. Полный эффект присутствия. Спасибо!
_________________

Спасибо большое, мы очень стараемся. Да, иногда несколько дней оказываются ярче всей остальной жизни, даже если сделано немало ошибок.


Ну, об этом еще впереди ;) Спасибо!


Уже скоро будет дальше ;)
Мари иногда бывает умницей. А иногда не бывает. Как все нормальные люди =)


Прийти-то пришла. Вопрос, что дальше делать будет

Это да, это не отнимешь. Она очень многое успела за эти пять лет, и ей действительно пришлось повзрослеть.

Пять лет назад он отошел в сторону, посчитав, что так будет правильно. И вряд ли одного разговора с другом достаточно, чтобы он легко сошел с этой позиции.

Спасибо огромное! Это наша самая первая работа. Учитывая это, приятно вдвойне.
_________________

Надеюсь, что из следующей главы узнаем. Правда же?
Согласна. Должно что-то бОльшее случиться/накопиться.


_________________