Анастасия Благинина:
» 14-я глава.
***
Эпизод четырнадцатый. "Часы ожидания или Борьба за любовь".
Мне было страшно смотреть на сестру. От Ксюши остались одни глаза. Разве может человек за один несчастливый день настолько сильно угаснуть?! Может. Ксения, качаясь из стороны в сторону, обернулась, чтоб сказать:
- Мариш, меня всё ещё к нему не пускают. Глеб там, один, борется за свою жизнь, а я, как дура, здесь, в унылом больничном коридоре, и ничем не могу ему помочь. Лучше бы это я была вместо него в этой чёртовой реанимации!
- Ксюш, - я обнимаю сестру. - Думаешь, Глеб хочет, чтобы ты оказалась на его месте?! Он не только меня. Всех нас спас. И пусть я с ним была долгое время в контрах, Шалыгин тебя очень любит. Или веришь тому утырку Андрюше?! Тебя уже однажды предали.
Я была очень зла на Андрея. Какую цель преследует этот низкий человечишка, что ему понадобилось от Ксюши и Глеба?! У него есть повод ненавидеть меня. Я саму себя ненавижу за то, как обращалась с родной сестрой. Но Андрей никогда её не любил. Это знаю со стопроцентной точностью. Время ожидания тянулось часами. У меня появился страх за моих родных людей. И никогда себе не пожелаю оказаться на Ксюшином месте. Случись что-то такое с Костей, - я просто не переживу. Лягу и умру на месте. Ксюша как-то крепится. Моя старшая сестра, которую я всегда считала глупой слабачкой, оказалась сильнее и мудрее меня.
***
Полгода спустя...
Я медленно шёл на поправку. Три месяца в зарубежной клинике, три месяца снова тут, в больничных стенах, ставших почти родными. Периодически беспокоил кошмарный сон, связанный с Морской и Казаром. Или не сон?! Не разобрать. Ксеня вообще ни на шаг от меня не отходила. Медсёстры шептались, что чуть ли не ночевала здесь, пока лежал в реанимации. Только теперь мне стОит думать вовсе не о Марине, а о том, как спасти мою семью и вернуть доверие моей жены. Потребовал у Сони ту злосчастную упаковку, которая тогда выпала из сумки Ксени.
- Глеб Антонович, простите, что лезу не в своё дело, но то, о чём Вы меня уже третью неделю расспрашиваете, - сильнодействующий препарат от гипертонии. Наш с Вами врач даже Вам такое уже не выписывает. И... я видела Ксению Ильиничну и Марину Ильиничну у нашего кардиолога из другого отделения, двумя этажами выше. Как-то так.
- Если Марина Ильинична где-то неподалёку, - пусть дует ко мне. Ксению Ильиничну не беспокоить. С моей супругой сам поговорю. Поняла, Софья?
- Так точно, - медсестра улыбнулась, хотя судя по-отведённому взгляду, эта девчонка меня уже боится. - Что-нибудь из просьб или приказов будет?
- Сонечка, ты свободна. Уж извини меня, старика.
- Вы не старик. И мне попадались пациенты куда сложнее и капризнее Вас.
Сначала мне нужно отвадить этого Андрея. Почему я раньше им не интересовался?! Что, думал: раз Ксюша так меня любит, то никуда не денется?! И спустя годы, этот трус и подонок снова объявился. Это такая изощрённая месть Маринке за её эгоизм и детские шалости или цель этого индивида - Ксеня?! Только пока я пусть не совсем здоров, не так силён, как раньше, но жив, ни одна тварь мою любимую женщину не тронет. Казар явно думает, что Морская мне дороже всех. Пусть думает. Андрей постарается отвадить Ксюшу от меня и Марины, поскольку мы мешаем его неблаговидным планам. Нужно поскорее выписаться из больницы. Иван Васильевич долго будет на меня ворчать. Я понимаю, на что иду и чем рискую. Есть моя семья. Ксеня и дети. И они для меня дороже собственной жизни.
- Шалыгин, ты - сумасшедший. Знаешь об этом?! - Марина чуть качнула моё инвалидное кресло. - Иван Васильевич и так на меня с Ксюшей косо смотрит, а ты выписаться надумал. Хотя я даже рада. Андрей явно на нас постарается нарыть что-то, потом всё извратит, и преподнесёт Ксюше в таком виде, что мы в её глазах будем подлыми предателями, а он - героем. Прости, что не воспринимала тебя всерьёз. Во многом же был прав. Я тебе жизнью обязана.
- Так. Помнишь, ты мне говорила, что я слишком правильный?! Почти идеал. Так вот: сейчас буду совсем неправильным. Скажи-ка мне, дорогая свояченица, сколько вы, лисички-сестрички, собирались играть со мной в молчанку?! Ладно, Ксеня, давно на себя забившая и посвящающая себя кому угодно, но не самой себе. А ты?! Только не говори, что она свои проблемы со здоровьем и от тебя скрыла. И если совсем честно, то мы с тобой перед нею реально больше того Андрея виноваты. Тебе не нужно было над ней издеваться, а ведь Ксюша тебя всегда любила и прощала, да и теперь любит. Думаю, что больше, чем раньше. Ты тоже изменилась. Повзрослела. Как у тебя с Костяном? Не, мне, как и Ксюше, Ника по-прежнему жаль, но друг есть друг. Только не говори, что опять "коса нашла на камень".
- Непросто, но мы вместе. Я всё-таки хожу к Галине Павловне. Классная тётка. Профессионал. Но я не во всём позволяю ей ковыряться. Есть то, что не могу перебороть и преодолеть. Не будем об этом. Я и ты были где-то на разных полюсах. Но нам необходимо объединить усилия. Ради тех, кого мы любим. Для блага Ксюши и Кости. Глеб Антонович, берёшь меня в союзницы?
- Беру. Но извини, Морская, - порой ты и правда та ещё стерва. Поэтому и живучая. Дорожи жизнью. Это я уже так, по-дружески.
- Глеб, стерва - это комплимент для сильной женщины. А я сильная. Благодаря тем, кто меня любит, верит в меня и кого я смогла оценить и полюбить в ответ. Ксюше действительно с тобой повезло. Моя сестра достойна счастья. Я, будучи малолетней эгоисткой и избалованной дочей и сестрёнкой, не дала ей построить личную жизнь. Взяла с неё клятву, что в нашей с ней жизнях никого не будет. Ксюша без колебаний мне это пообещала. И сейчас я очень жалею о своей глупой жестокой выходке. Ты слишком идеален для такой, как я, а Ксюша... Порой кажется, что вы - одно целое.
- Жаль, что мне пришлось понять это тогда, когда могу её потерять. Я сам обрёк любимую женщину на сомнения. И мне нужно всё исправлять.
***
"Я буду очень очень тебя беречь,
Я буду Бога за тебя молить,
Я стану пламенем наших свеч,
Я буду очень сильно тебя любить..."
Лариса Долина - "Я буду очень тебя беречь" (cover на песню в исполнении Стаса Михайлова).
Я отсчитывала минуты на наручных часах. Мне неприятно было вновь увидеть Андрея. Он мне прохода не давал все эти шесть месяцев нашей с Глебом борьбы за него и его здоровье. Этот предатель был убедителен, и надеюсь, у этого человека из моего прошлого реально важная информация, о которой не знаю.
- Ксюша, чего ж ты как чужая?! - Андрей бравируя, хотел меня обнять, но я отступила на два шага назад. - Ой, какие мы стали гордые!
- Андрей, говори, что хотел сказать, и расстаёмся. Ты так и не понял, что я люблю моего мужа и не собираюсь от него уходить?! Очень глупо с твоей стороны. Или о Марине что новое скажешь кроме того, что она - "эгоистичная стерва"?! Я без тебя о моей сестре имею представления. И не сужу её. Все мы неидеальны. Я была дурой полной, когда с тобой связалась. Ты - моя самая горькая и огромная ошибка, Андрей.
- Тогда слушай. Видит Бог, Ксюша, я не хотел, чтоб ты узнала всё при таких обстоятельствах.
Включилась диктофонная запись. Мне хотелось всего этого не слышать. Очередной лжи этого подлеца. Он реально думал, что поверю в этот скроенный монтаж?!
- "... Переспи с моей сестрой. Я в долгу не останусь. Она меня достала!"
- "Но она тебе сестра... Как скажешь, Марин."
- "Спасибо за услугу".
У меня начала кружиться голова. В груди кольнуло. Прямо как двадцать пять лет назад, когда я грудью упала на мамин гроб. Нет... Этого же не может быть! Я могу поверить во что угодно. Даже если бы Глеб ещё раз переспал с Мариной, я бы постаралась это забыть и простить, но мой муж, моя сестра... Бред! Откуда у двадцатилетней студентки и спортсменки могло быть столько денег?! Андрей пытается мне внушить, что моя любимая младшая сестра, которая по-сути была моим самым первым ребёнком, меня продала, а Глеб тупо меня использовал, чтобы забыть Марину?! А дети... Они, по-мнению трусливого Андрюши, тоже часть их "коварного плана"?! Если Андрей решил поиграть, - будет игра! По-моим правилам. Или я не жена следователя Шалыгина.
- Хорошо. Только... к тебе я не вернусь. Не мечтай. Предателей не прощаю. Если меня предали, - то все. И ты, Андрей, - первый из предателей. Не зарывайся.
- Ксюш, а может, мы вместе их прогоним, а?! - глаза Андрея при этом "бегали", что сильнее убедило меня именно в его вранье. - Я бы посмотрел, как сильная женщина избавится от балласта в виде предательницы и изменщика.
- Ладно. Только потом не жалуйся. Тебя аналогично прогоню, ничуть не жалея.
***
Дома меня ждала моя младшая сестра и... муж. Глеб умеет настоять на своём. Бедные Иван Васильевич и Соня. Марина тоже на эту авантюру подписалась. Я очень хочу обнять моих родных, но сначала устрою показательное выступление для Андрея. Марина, наверное, меня не поймёт. А вот Глеб... Я меньше всего хотела бы для него боли. Не так. Совсем этого для него не желаю. Но он знает меня, как никто. Должен был за все эти годы узнать. И надеюсь, простит.
- Ксюша, чего ты молчишь?! - Андрей начинает на меня давить. - Они ведь не лучше меня. Предатели!
- Ксюш, прости меня, - Марина прожигает Андрея своими глазами, и оборачивается лицом ко мне. - Я очень сильно перед тобой провинилась. Андрей, видимо, тебе всё рассказал.
- Рассказал, - холодным тоном отвечаю я. - Что-то не так, Марин?! Неужели не смеялись надо мной? Нет, я не буду устраивать истерику и бить посуду. Просто хочу, чтобы все вы ушли, и оставили меня наедине со мною и моим горем. Я детям не скажу, что их отец пытался забыть другую, заменив её мною.
- Ксюша, я виноват, это правда. Только с чего ты взяла, что ты - нелюбимая?! - Глеб повышает тон, хотя ранее врач запретил ему напрягать голосовые связки. - А дети?! Я похож на того, кто страдал ерундой, занимаясь любовью с ненужной женщиной и делал детей, словно из-под палки, целых три раза? Мне тоже Марина много чего интересного рассказала. О твоём диагнозе, например. О том, что ради меня хотела со мной развестись.
- Ты думаешь, что узнав правду, я от тебя не хочу развода?! - я понимаю, что переигрываю, но выгляжу правдоподобно обиженной женщиной. - Уйдите. И этот с вами пусть уходит!
- Я не дам тебе развод, - Глеб внешне совершенно спокоен. - И не потому, что считаю тебя моей собственностью. Дети не хотели бы развала нашей семьи. И даже если ты мне совсем не веришь, я всё равно тебя люблю, Ксеня. И это пока единственная истина, которую тебе надо знать. В остальном хочу тебя оберегать. Марин, пойдём. Оставь сестру в покое.
- Шалыгин, ты реально позволишь этому недоноску добить Ксюшу?! - Марина начинает выходить из себя. - Глеб, дай мне твой пистолет, и я пристрелю того недоноска!
***
Пару секунд спустя...
- Марина, я прошу тебя успокоиться. Мне Петя рассказал о твоих "подвигах". Ты вообще безбашенная была, когда к Казару совалась. Ксюше дополнительные переживания доставила. На изнасилование чуть не нарвалась. А если бы Костян не успел?! И эта женщина считает меня сумасшедшим.
- Глеб, ты не слышал, что этот урод нёс?! Я, конечно, была дрянью эгоистичной, но родную сестру я не продала бы никому ни за какие деньги. Даже настоящему мужику вроде тебя, Шалыгин. Ты ведь тогда меня не послушал?
- Нет. Но всё равно с ней сблизился. Если бы я раньше понял, что по-настоящему смог полюбить мою жену и вовремя сказал ей об этом, - такого не случилось бы. Ксюша в нашей истории считала себя третьей лишней. И прости за прямоту, свою сестру ты совсем не знаешь.
- В смысле?!
- В прямом. Она тебе верит. И мне. Так что Андрей своё всё же получит. От Ксении Ильиничны Шалыгиной. И вот тогда уже мы посмеёмся. Только лично мне вообще не смешно, что здоровье моей любимой жены под угрозой. Поеду я.
- Глеб...
- Марина, иди к Даше и Ксюше. Дашу ты знаешь. Мне Ксеня её в качестве сиделки и помощницы наняла. Я её перекупил, и теперь Даша будет ухаживать и за Ксенией Ильиничной.
- Блин, Шалыгин. Ну и гений-стратег! Даше не завидую. Ксюша многое от тебя переняла. Загоняете девку. Соня и то тебя с содроганием будет вспоминать.
***
Андрей уже не был рад своей затеи с монтажём, с искажением когда-то сказанных фраз. С таким, как следователь Шалыгин, тягаться бесполезно. И Ксюха уже ему явно не принадлежала. Она стала женой своего мужа. Такое впечатление, что Андрей себя в свою же ловушку, расставленную для других, и загнал. Ксения стала совершенно чужой и неподконтрольной. Сильной. Такой, каких Андрей боялся и избегал. Сильную женщину обмануть нереально. Далеко уйти ему не удалось:
- Снова хочешь удрать, как трусливый заяц?! - голос Шалыгина эхом отзывался в ушах Андрея. - Ты однажды уже плюнул ей в дУшу, бросил, предал. И объявился для того, чтоб спокойно занять жилплощадь, живя на всём готовом и используя доброту Ксени в твоих меркантильных целях? Да если я и инвалид, то и в таком положении и состоянии тебе её не отдам.
- Да! Ты - инвалид. Ксюха достойна лучшего.
- Слышали. Так слушай и запоминай, Андрей: если не хочешь, чтоб я тебя на этой самой коляске переехал, - уматывай куда подальше. Тебя вроде жена и дети ждут не дождутся, сколько уже алименты торчишь?! У меня в больнице было много свободного времени, чтоб справки навести и досье на такого мерзкого типа, как ты, собрать. У моей супруги золотое сердце, но для падали типа тебя оно закрыто.
Глеб двинулся в сторону Андрея, который поспешно сбегал, наткнувшись на вышедшую Ксению, которая влепила ему пощёчину, а после ещё две:
- Это тебе за Глеба, за Марину и за меня. Единственный предатель среди всех нас - это ты, Андрей. Не появляйся впредь в моей жизни, иначе уже я тебя убью. Понял?!
Андрея убеждать дважды не пришлось. Он опасался появления Марины, которая грозилась его застрелить.
***
Я первым делом в приказном порядке потребовал у Даши найти таблетки Ксюши. Ей всё-таки стало плохо. Марина осталась у нас, позвонив Косте и Никите, чтоб они побыли с Никой. Тварь! Нужно было реально его сбить. Он нет мог ни знать, что у неё проблемы с давлением, с сердцем. Даша дала Ксени необходимую ей дозу назначенного врачом лекарства. Жестом указал Дарье на дверь. Марина вышла за Дашей следом, оставляя меня с женой.
Подъехав к постели жены на своём новом виде транспорта, который осваивал с большими затруднениями, включая отборный мат, от которого медсёстры и Иван Васильевич затыкали свои уши. А Ксеня стоически терпела. Это Костяну с Мариной было делом привычным, поскольку они вообще за словесным выражением их эмоций не следят. Ксеня или уже спала, или делает вид, что спит. Хотелось коснуться рукой её волос, но не посмел. Не сейчас. Ещё сильнее хочется поцеловать. Как хотелось ещё в больнице, но там не дом свиданий, как нам неоднократно намекали и повторяли то доктора, то медперсонал, то санитарки. Я должен сказать это вслух. Всё же я не лучше Кости. Своё никому не отдам.
- Что с нами стало, родная? Ксеня, я знаю, через что тебе пришлось пройти. И прости, чёрт меня дёрнул прочесть твой личный дневник. Месяц назад. Марина была против. Я должен был прочувствовать то, что чувствовала ты. У меня была Морская в мыслях, но не в тех ракурсах, о которых думала ты. Я эти годы тратил, чтоб забыть свою больную привязанность к ней, которую принимал за влюблённость. Но когда встретил тебя... И после твоего признания... Маринка была права. Я должен был понять, что по-настоящему люблю вовсе не её, а тебя. Мою женщину, жену и мать наших детей.
Ксюша резко развернулась, спешно вытирая слёзы, которые я и при полной, а не частичной, как у меня, слепоте, заметил бы.
- Глеб, ты тоже поверил, что я могу в тебе сомневаться?! Прости... Марину жаль. Ей и так тяжело, но я хотела сама наказать Андрея за его наглую и жестокую ложь. Марина никогда не стала бы продавать меня. Ты... Ты не способен на подлость, и именно этим пятнадцать лет назад меня впечатлил. Я совсем не понимала Марину, которая отвергла достойного человека. А сама... как вешалка... Стыд-то какой!
- Ты не "вешалка". Маринка была не права: я умею быть неправильным.
На этих словах склонился к лицу Ксюши и поцеловал. Потому что скучал. И люблю. И никто у меня эту любовь не отнимет. Хотят чьей-то крови, - пусть с меня начинают. Ксеню ни одна шваль, желающая мне сдохнуть, не тронет. Единственное, что мне важно, - не дать Севе Казаринову навредить Ксюше и детям. На мне он образно говоря, "зубы сломает". А причинить вред тем, кого люблю, - равносильно тому, как со мной расквитаться. Казар любит играть на нервах. Ксеня же с её подорванным здоровьем даже морального прессинга не выдержит. Нет. На лечение не вернусь, пока не буду уверен, что вся семья и родные в полной безопасности. Ксюша мне верит. Значит, мы уже победили, что бы дальше ни стряслось.
Виктория В:
Настя, приветствую и благодарю за новую главу!
Глеб из-за Андрея не может даже вылечиться как следует, но Ксения способна справиться с Андреем и без него.
Твоя драма о сильных людях. пусть они совершают ошибки как Марина, но они могут их осознать и исправить.
Анастасия Благинина:
Виктория В писал(а):
Настя, приветствую и благодарю за новую главу!
Глеб из-за Андрея не может даже вылечиться как следует, но Ксения способна справиться с Андреем и без него.
Твоя драма о сильных людях. пусть они совершают ошибки как Марина, но они могут их осознать и исправить.
Глеб из-за Андрея не может даже вылечиться как следует, но Ксения способна справиться с Андреем и без него.
Твоя драма о сильных людях. пусть они совершают ошибки как Марина, но они могут их осознать и исправить.
Вита, спасибо за отзыв!
Я смущаюсь. Я по-жизни реалист и циник, потому мне о чувствах писАть труднее, чем психологические нюансы и драматичные повороты сюжета, но Глеб и Ксения мне как-то ближе Марины и Кости. Я бы ответила так: Глеба держит любовь Ксюши и её вера в него. Но вот Марина именно благодаря Глебу поняла, насколько сестра ей родной человек. Если Вера как подруга была близким Марине человеком, то роднее Ксюши у неё никого не осталось. Андрей - сыкло. Он Марины и Ксюши больше испугался, чем Глеба. Это уже не лечится. Андрей думал, что его ждёт всё та же наивная Ксюха, хоть и старше лет на пятнадцать. Но ошибся. Марину ещё и жизнь с Никой и Никитой многому научила. Ника, потерявшая маму, незнающая биологического отца, обрела сразу двух пап в лицах Никиты и Петра, Марина вполне может стать ей второй мамой, так же у Ники есть Костя и Света, Алиса с Тимофеем, которые будут её любить и защищать. У Алины мощная поддержка в лицах Татьяны, Армена, даже Ники, которая ждёт освобождения своей подруги. Родителей у Ксении и Марины нет, в том числе, как мы выяснили, по-вине Казара и Ерёмина-старшего. Пока это не "конечная остановка" (финал), но уже подбираемся потихоньку. Ожидаются ещё повороты из разряда нелёгких, но у меня изначально так задумано. Отец Кости, Светы и Ники тоже должен ответить за всё. Ну это такой прям жирный спойлер. Казара тоже накажем. То есть выражаясь простыми словами, если Казар решит уничтожить Глеба, то ему придётся столкнуться с Ксюшей, Мариной, Костей, но и не только. Татьяну, Алину и Ирину до последнего будет охранять Армен. У Кости есть Глеб и Марина, Света и Ника, даже Никита и Ирма. А вот кто останется с Казаром или Кириллом Леонидовичем Ерёминым, - большой вопрос "на засыпку".
Анастасия Благинина:
» 15-я глава.
***
Эпизод пятнадцатый. "Враг слишком близко или Я тебя не отдам".
Алина сжалась в углу камеры изолятора временного содержания, не сумев забыть тот ужасный вечер и час, когда выстрелила в родного своего человека. Да, он тысячу раз дерьмо, но отец. Девушка не сумела перестать чувствовать себя несостоявшейся убийцей. С той же уверенностью знала, что от жестокой кармы ей не уйти: дети преступников для общества в лучшем случае - изгои. В худшем... А это и есть худшее. Даже если бы Алине удалось застрелить Казара, от этого её ДНК не изменилось бы, для всех девушка так и останется дочерью гнусного убийцы и несостоявшегося насильника, возомнившего себя выше Бога. Алину уже ждал её адвокат. Девушка не сомневалась, что по-поручению Константина Кирилловича и Армена, её правозащитник продолжит гнуть свою линию о её невиновности.
- Алина Всеволодовна, у меня для Вас две новости: хорошая и плохая. С какой начать?
- Борис Фёдорович, начните с хорошей. Но если хотите поговорить о моём отце, то все вести, связанные с ним, - плохие. И Вы снова утверждаете о моей невиновности, хотя это не так. Я была в состоянии так называемого аффекта, когда схватила в руки пистолет, но в папу я выстрелила осознанно, когда он попал в дядю Костю и хотел навредить тёте Марине и Нике. Как там Ника?
- С Никой всё более-менее в порядке, - адвокат Алины поправил свои очки, заранее протерев их от пыли. - Алина Всеволодовна, Ваш отец дал показания, что произошедшее с ним - несчастный случай. Он не будет заявлять на Вас.
- Мне от этого не легче. Я -убийца! Поймите это уже, наконец, и Армену с дядей Костей передайте. Да, Всеволод Григорьевич Казаринов - ужасный человек, за маму и Таню его никогда не прощу, и тем не менее, он дал мне жизнь, а я пыталась её у него забрать. Лишить жизни. Не удивлюсь, если папа и с дядей Глебом решил поквитаться. Мама не стала бы покрывать папины преступления, и он решил от неё избавиться, мне солгал, что её больше нет и не будет. Таню соблазнил. А ведь моя тётя не могла намеренно вредить маме. Вы хотели сообщить и плохую новость. Какую?
- Ваш отец не собирается давать Татьяне развод, более того, он намерен не только ей и Армену отомстить. Так что напрасно Вы обвиняете себя. Я продолжу мою линию защиты.
- Бесполезно. Да, Вам хорошо заплатили за то, чтоб я отсюда поскорее вышла. Но я не хочу! Ну начну с Нового года новую жизнь. С клеймом дочери преступника у меня нет нормального будущего. Ни один адекватный главврач даже санитаркой меня в больницу не возьмёт. А кроме медицины, я больше ни в чём не разбираюсь. Я ведь и пошла в медицинский, чтоб хоть чем-то отличаться от моего отца, застрявшего в его бандитском прошлом.
- Алина, Вы слишком молоды, и не понимаете, что в этих серых стенах жизни нет. Думаете, на зоне безопаснее, чем на воле?! Лучше Вам, девочка, туда не попадать.
- Возможно. Только папу я знаю хорошо. Не мог он ни поставить собственные условия. Всеволода Казаринова и могилой не исправить, - Алина с горечью криво улыбнулась. - Даже любовь ко мне, как к единственной оставшейся с ним дочери, не смогла его остановить.
Борис Фёдорович нахмурился, но промолчал. Перед собой он видел юную девчонку, которая лет на десять повзрослела за какие-то несколько дней, которые затянутся на месяцы, если упаднический настрой Алины не сменится на более позитивный.
- В любом случае, Алина Всеволодовна, ничего не подписывайте, пока я сам не ознакомлюсь с теми бумагами, которые Вам подложит следователь, ведущий Ваше дело.
Она промолчала. Алине не требовалась ни жалость, ни защита. Девушка хоть и корила себя за то, что осмелилась выпустить пулю в отца, но умом понимала, что если бы на кону стояла чья-то безвинная жизнь, например, Ники, - она бы снова поступила бы аналогично, не смотря на последующие угрызения совести.
***
Я очень о многом думал за то время, пока пришедший к нам в гости Тимофей допивал чай. Тим -хороший оперативник, но если хочет стать следователем, тогда ему ещё учиться и учиться. Тем не менее, этому парню я верю. Он не подведёт. Если у каждого человека есть свои люди, то для меня это Тим, Наташа и ещё один парнишка, который будет моим скрытым козырем. Сева ведь уверен, что сможет переиграть всё, и посеять хаос.
- Глеб Антонович, я не должен Вам говорить, но...
Тимофей замялся. Да знаю я, о чём речь пойдёт. Пусть и чувствую себя "сбитым лётчиком", но и вне службы в органах есть жизнь. Думаю, там Ксеня с Натахой за меня в этом плане больше переживают.
- Тим, забей. Я и так понял, что меня "списали". Уверен, что Ксеня моя с Наташей просто мои чувства щадят. Только вот я не сахарный. Не растаю. Знаешь, иногда думаю, что именно из-за службы многое в жизни пропустил. Старшие дети - это старшие дети, а Анюта ещё маленькая. Продолжил бы я в своём кабинете пропадать, - так она вообще забудет, как папа выглядит. Только детям сейчас подальше от нас с Ксюшей безопаснее.
- Глеб Антонович, почему же Вы не думаете, что Казар мог Вас заказать?! Он же беспредельщик. Из-за него его дочь в изоляторе временного содержания находится. В 90-х Всеволод Григорьевич в ОПГ одну входил, по-слухам, он причастен к убийству бывшего авторитета Равиля Магламова. И это не считая убийства Ильи Вострецова, Вашего тестя покойного.
- Тимофей, ты снова частишь и торопишься с выводами. Увы, даже если бы я застал моего тестя живым, мне не дали бы вмешиваться в то дело. А вот дело Равиля я ещё как вёл, но в две тысячи восьмом году мне не удалось связать показательный расстрел хозяина одного из рынков, которого после гибели Магламова постигла участь печально известного "Черкизона" с Казаром. Подозрения были, набор косвенных доказательств, улик и вполне логичная версия, а голых аксиомных фактов не было. Более того, пусть я и знал, что Сева - крестник Кирилла Леонидовича, но не хотел верить, что отец моего лучшего друга и можно сказать, мой кумир, покрывал преступления Всеволода. Будешь, наверное, смеяться, но Тим, дело было реально как в той сказке: "Было у отца три сына..." Костя - родной, хотя у них такие сильные разногласия, что Кирилл Леонидович с Костяном стали совсем чужими друг другу, особенно когда Ерёмин-старший самоустранился после известия о неизлечимой болезни супруги на предпоследней стадии, а Костя со Светланкой по-очереди дежурили у постели больной матери плюс сиделка с медицинским образованием, нанятая всё тем же Костей. Я был Кириллу тоже как сын, Костю он буквально мне доверил.
- Тем не менее, Кирилл Леонидович не побрезговал попытаться от Вас избавиться.
- Тим, ты снова спешишь. Пораскинь мозгами: у Кирилла Леонидовича не было ко мне негативных чувств. Севу напротив, в отношении и Кости, и меня он тормозил. Так бы оно и было, не копни я глубже, и не узнай о связи отца Кости и покойной журналистки Веры Астафьевой, в которую угораздило по-уши влюбиться моего младшего брата Петра. Не знаю, что двигало Кириллом Леонидовичем на тот момент: любовь, похоть, чувство невыполненного долга, но он настолько свято оберегал секреты и тайну Веры, что не желал, чтобы о ней узнали даже Костя или я. Но на его беду, узнал Сева. И на счастье, что Казар не в курсе, чья дочь Ника. Кирилл Леонидович пытался меня отвлечь, а не избавиться. Казару я был поперёк глотки лет пятнадцать назад, теперь он пытается самоутвердиться, потому что даже матёрые криминальные авторитеты, которые остались, замашками из "лихих" девяностых уже не пользуются, а Казар будто застрял в тех временах. Но пока Казаринов верит, что Морская - моя любовница, и лишь через неё может на меня давить, а потому не побрезгует сюда сунуться, - я смогу его даже сидя в этом уродском инвалидном кресле переиграть. Если Маринку чисто физически от него не смог защитить, то пока я жив, Казар и его прихвостни Ксеню и пальцем не тронут. Хорошо бы и её подальше отправить, но следует учесть, что Ксюша и Морская - родная кровь, и если в характерах они сильно разные, то упрямство у них одно на двоих. Но поверь, друг мой Тим, Сева даже после его смерти не отмажется. Он-то считает, что крёстный в память его дружбы с отцом Казара будет вечно за ним подчищать и затыкать рты неугодным, но просчитался. Та же влюблённая в Костю Ирма способна сдать Казаринова Кириллу Леонидовичу. С другой стороны, я очень боюсь вновь ошибиться, и пострадают невиновные. Тем не менее, мне просто необходимо поговорить с Костей, пока ещё не совсем поздно. О Кирилле Леонидовиче. Ерёмин-старший ни за что не сдаться в руки правосудия, Костя не сможет его сдать, пускай и очень хочет. У Кирилла Леонидовича нет выхода, ведь родной сын его ненавидит, передо мною он наверняка чувствует себя виноватым, а Севе выстрел в Костю не простит и не спустит. Самое страшное, что на месте моего бывшего начальника и отца Костяна, я бы точно так же поступил, если бы мой Данька серьёзно вляпался и провинился. Беда в том, что Кириллу следовало стыдиться ни Костю и даже не себя, а того, что с его подачи творил Сева.
- Глеб Антонович, Ерёмин вовсе не похож на потенциального суицидника.
- Молод ты ещё. Сильных и ломает сильнее. Я хочу найти в этом деле женский след. Очень. Но тут такая загвоздка, что и я, и бывшая жена Кости, которую задержали местные менты в другом городе, - случайные жертвы. Я могу связаться с Зоей, бывшей подругой Ксюши, которая неровно ко мне дышала, но Лиду подставлять Зойка не стала бы, а к Ксюше у неё не было ненависти. Да и знала Зоя, кто я такой. Уж от ревнивой бабы мою жену смог бы обезопасить. Мне не даёт покоя спортивное прошлое Марины. Раньше я не придал бы этому значения, если бы однажды сама Ксюша не обмолвилась, что Марине кто-то помог, а вернее сказать, помогла травмироваться. Не думал, что синхронное плавание - не менее жестокий вид спорта, чем бокс или же фигурное катание.
***
Тимофей, отказавшись от обеда, предложенного Ксенией и Дашей, поспешил уйти, мысленно отсчитывая часы и минуты до "часа-икс". Он не хотел, чтобы уже его личный кумир, Глеб Антонович рисковал собой, но и спорить со старшим другом и наставником в некотором смысле, посчитал делом бесперспективным. Да и кто Тим, чтоб указывать более опытному в расследовании и эмпатии Глебу?! Обычный опер, влюблённый по-уши в младшую сестру убитой журналистки. Тимофей не подал виду, что его напрягло подозрение Глеба о женском следе. Тим никак не хотел, чтоб в списке подозреваемых оказалась Алиса. Нет, не в отношении покушения на Глеба Антоновича Шалыгина и причастности к травме Марины Вострецовой. Убийца Веры Астафьевой так и не найден или не найдена. А Алиса в их недавней доверительной беседе обмолвилась, что у неё были довольно напряжённые отношения со старшей сестрой, Верой, в первую очередь, - из-за неудачного брака Алисы с пьяницей и садистом. Тимофей, как оперативный сотрудник, не мог игнорировать такой важный момент, что Вере могла помочь умереть именно женщина. Но кто же она?!
- Глеб, что случилось? Тима какой-то озадаченный вышел, даже от борща и расстегаев по-рецептам нашей с Маришей мамы отказался, хотя всегда их ел.
- Ксюш, ну ты же знаешь, что переживает за Алиску, - Глеб попытался сквозь боль улыбнуться супруге. - Тебе нужно беречь себя и больше отдыхать.
- Глеб, ты мне "зубы заговариваешь". Полагаю, нам с тобою есть, чего опасаться, потому в свои планы меня не посвящаешь? И долго наши дети будут гостить по-родственникам и друзьям?! Я очень по-ним соскучилась, да и ты тоже, как посмотрю. Шалыгин, я прекрасно знала, за кого замуж выходила. Понимаю, как дорога для тебя твоя служба. Знаю, что переживаешь обо мне. Но мы - семья. Лучше скажи эту правду сам. Она связана с убийством нашего с Мариной папы, да? С покушением на тебя или Марину?
- Ксень, я действительно не хочу тебя расстраивать. Но с другой стороны, своим молчанием сделаю тебя ещё уязвимей. Ты права. Ксюш, только тебе придётся выслушать меня внимательно. Казаринов очень опасен. Не для меня. Для тебя. Детей я и Костян как могли, обезопасили. Я, конечно, хочу упрямо верить, что Сева Казаринов надеется, что моя главная слабость - это Марина. Мне жаль, что не смог помочь ей. Тем не менее, тобой рисковать я не намерен. Таким людям, как Казар, важно зрелище и сеянье хаоса. Он конечно сдвинутый, но не безмозглый, и понимает, что я ему не по-силам. За мною стоят многие, а если Казар в чём-то проколется, - его братва от него же отвернётся. По-сути, даже родная дочь не на его стороне. Казару просто важно видеть страдания его оппонентов. Через меня он мне ничем не навредит. А вот заставить смотреть на то, какую боль испытывает близкий мне человек, - вполне в духе и стиле Севы. Я доверяю Тиму, Наташе, Нику. Не нашему Гарину. Тёзка его. Надеюсь, парень себя не спалит перед Севой. Я очень хочу отправить тебя в какой-нибудь санаторий, желательно в дальний город, но ты же не поедешь?!
- Не поеду, - ответила Ксения. - Я не собираюсь отдыхать, когда какой-то авторитет, застрявший в девяностых, намерен вредить моему любимому мужу. Глеб, возможно, это слишком самонадеянно, но мне хочется посмотреть в глаза этому уроду, убившему нашего папу и чуть не изнасиловавшего Марину.
***
Ирма помирилась с братом, но не послушала его. Март искренне советовал сестре не вмешиваться. Ирма, помня слова Константина о его отце, хотела убедиться в том, действительно ли отец Кости такой ужасный человек или нет. Казара Ирма презирала, не смотря на то, что грозила Марине сдать её ему. В Ирме говорили эмоции. На здравомыслящую голову, молодая женщина не могла простить авторитету, что по-его вине погибли их с Мартом родители и друг семьи, Равиль, который пусть и был преступником, но не беспредельщиком и не убийцей. Украсть мог, убить - нет. Сегодня Ирма покажет себя не секретуткой сына Ерёмина-старшего, а другом Кости. С женщиной тоже можно дружить. Отпихнув вопящую блондинку, Ирма прошествовала в кабинет самого Кирилла Леонидовича.
- Детка, Вас стучаться не учили?! - седовласый мужчина гаркнул на посетительницу, хотя неплохо знал её в лицо. - Что привело сюда секретаршу моего сына? Вы ведь Ирма, кажется.
- Я-то Ирма, а вот Вы, по-всей видимости, такой, каким Вас видит Костя. Константин Кириллович, мой непосредственный начальник и любимый босс. Вам вообще нормально по-ночам спится, а?! - Ирме надоело играть в такт. - Оставили смертельно больную супругу на детей, развлекались с молодухой, покрывали Казара. Или скажете, что мне померещилось или все врут?! А Вы знаете, что из-за Вашего крестничка был убит не только отец Марины и умерла её мать?! Мои родители и друг нашей семьи погибли по-его вине! Я точно об этом знаю. Если хотите всю правду, то слушайте: Костя решил все средства, как акции фирмы, так и личные, потратить на лечение Глеба Антоновича Шалыгина. Сначала я босса не поняла. Но похоже, друг к нему не проявлял безразличия, в отличии от Вас.
- Высказалась? - обманчиво терпеливым тоном спросил Кирилл Леонидович. - А теперь вон пошла из моего кабинета! Косте передай, чтоб своих подстилок ко мне больше не присылал.
- Вы плохо знаете Костю, - Ирма была взвинчена, но не подала виду. - Мой визит сюда лишь моя инициатива. Он вообще за такую самодеятельность меня может уволить. Я не могу смотреть на то, как он страдает из-за Вас и Вашего чёртового Казара.
Ирме хотелось прокричать, что любимый крестник этого упёртого старика стрелял в его сына, но промолчала. Костя ей этого не простил бы. А ещё Ирма чётко поняла, что Ерёмину-старшему нет никакого дела до семей, которых обездолил сынок его друга, Сева Казаринов.
***
Никита нервничал, но держался. Он ведь по-рангу даже Тима ниже, а уже вынужден был внедриться в окружение авторитета Казара. Всеволод Григорьевич выглядит зверем, который того и гляди, угодит в клетку, но тем он опаснее. Ник подслушал разговор своего криминального босса с одним из членов бывшей группировки, там и люди Казаринова присутствовали. Парень искал возможность, чтоб дать знак своим. Хотя ему тоже было, кого и что терять в случае разоблачения: Никиту дома ждали родители и беременная молодая жена с будущей дочкой. Парень решил избавиться от прослушивающегося устройства, спустив его в унитаз с функцией смыва. Если кому-то из остолопов Севы Никита и мог бы чего-то наплести, то обмануть Всеволода Григорьевича чревато серьёзными последствиями. Никита подумал о матери, Екатерине Святославовне, жене Евгении и будущей дочке Люсе. Враг ведь слишком близко.
- Эй, ты чё тут делаешь?! - спросил один из людей Казара. - Это хозяйский туалет. Толчок для пацанов в другой стороне дома.
- Извини. Перепутал, - Никита натянуто улыбнулся, ещё раз осмотревшись, чтоб не оставить следов своего пребывания.
***
Благодаря моему психологу Галине, я всё-таки пошла развеяться, пригласив в кафе Костю и Петра. А вот Лану, Милану Азарову, я увидеть не ожидала, но обрадовалась. Лана - единственное светлое пятно в моём спортивном прошлом. Я её узнала. Узнает ли она меня?! Если Косте было всё равно, то Петя резко обернулся в нашу сторону. Собственно, я ради него это и затеяла. Хватит ему о Вере страдать. Я тоже поостыла, и злость на мёртвую подругу у меня прошла. А раз нет злости, то хочу того или уже нет, а тайну смерти Веры узнать надо.
- Лана! - окликаю я давнюю знакомую, подругу по-месту моей прежней деятельности. - Ты меня не узнаёшь?!
Голубоглазая женщина, примерно моя ровесница, начинает вглядываться в меня. У неё на это ушло минут двадцать, не меньше. Она даже сумку на край стула повесила. А потом улыбнулась.
- Вострецова?! Марин, ты ли это? - Милана не обращала никакого внимания на вернувшегося за столик Костю, а на Петра мимолётный взгляд метнула. - Как жизнь? Как...
На этом Милана запнулась. Не хотела она мне о том ужасном дне напоминать, когда моя привычная жизнь начала будто "под откос лететь": травма, лишившая меня успешной спортивной карьеры, работа на радио, к которой изначально душа моя не лежала, а деньги-то были нужны, случайная ночь с будущим мужем сестры, признание Никиты в чувствах ко мне, осознание моей вины перед Ксюшей и прочие неприятности и последующие за ними мои ошибки и промахи. И последний удар - гибель Веры.
- Как видишь, жива, - улыбнувшись в ответ, отвечаю я. - Ланка, как мне тебя не хватало.
Милана несколько смутилась, но Пётр сам пододвинул ей стул рядом с собой. Косте поступил звонок на мобильный. Он, коснувшись пальцами моего плеча и тихо извинившись, оставил нас втроём.
- Марин, прости. Давай не будем о грустном. Ты чем теперь занимаешься?
- На радио работала. Теперь честно, не знаю, чем занимаюсь. В данный момент отдыхаю с моим мужчиной и другом. Кстати, этот молодой мужчина и есть друг. Пётр.
- Меня зовут Милана, - моя подруга по-синхронному плаванью протянула ладонь руки моему как бы другу, учитывая, что наша с ним дружба была прервана.
- Приятно познакомиться, - ровно ответил Петя, но из вежливости свою ладонь ей протянул.
- Милан, прости за бестактность, но как у тебя с Максом? - негромким голосом задаю я вопрос.
Милана немного помрачнела, но ответила чётко.
- Пять лет в разводе. Ты сама знаешь, что мама Макса никого из его женщин в своём доме терпеть не стала бы. Но у нас с Максимом нормальные отношения. Тёму не бросил, и хорошо. Только вот новую невесту от мамани скрывать приходится. А почему ты не с Никитой? Он так за тобой ухаживал, встречал с тренировок. Я надеялась, что ты в конечном счёте, перестанешь от него бегать.
- Мы разводимся, - спокойно объясняю я. - Лана, Ник - мой очень хороший друг. Наш с ним брак - формальность ради удочерения Ники. Ники Астафьевой.
- Какой же это ужас, - прошептала Мила. - Марин, прими мои соболезнования, хоть и с опозданием. Я слышала про Веру. Неужели она сама?!
Пётр заметно напрягся, стрельнув в меня недовольным взглядом. Я и так не собиралась обсуждать их роман с Верой при Милане.
- Ланчик, - успокаиваю я подругу. - Следствие разберётся. Но я ни в какое самоубийство и несчастный случай не верю. Вера очень любила её, а теперь мою дочь. Получается, нашу. Одну на двоих.
К нам вышел Костя. Его взгляд изменился. Он бросил короткое:
- Марин, нам нужно вернуться назад. К Глебу. У него ко мне срочный разговор.
- Петь, Лана, простите нас, но я тоже не могу больше здесь оставаться, - ответила я перед уходом. - Петя, побудь джентельменом. Закажи для Ланы что-нибудь. Здесь очень вкусная и несильно дорогая кухня.
- Лана, Вам что-нибудь заказать? - Пётр слишком буквально понял мою просьбу. - Тут очень вкусные мясные и рыбные блюда, но можно заказать салат или сладкое.
- Спасибо. Я просто стакан воды выпью. Расплачусь сама, - Лана снова улыбнулась, только уже Петру.
***
Дом Шалыгиных. За час до рокового исхода.
Костя разве что не закурил от нервного перенапряжения. Наверное, думал, что состояние моего здоровья вновь ухудшилось.
- Глеб, ты понимаешь, что оторвал меня от свидания с моей любимой женщиной и от встречи с твоим родным братом?! - Костян как обычно, накричал. - Прости. Я всего лишь не хочу ничего знать или слышать про Ерёмина Кирилла Леонидовича.
- Понимаю. Быть циником и эгоистом всегда проще. Костя, мне тоже тяжела утрата. Твоя мать была прекрасной женщиной. Но отпусти ты, её, наконец, дай ей на том свете успокоиться. И Морскую перестань с ней сравнивать. Тебе бы самому к психологу, а лучше - к психиатру обратиться. Твои срывы тебя до добра не доведут.
- Глеб, не лечи меня. Тебе напомнить, что из-за него ты в этом инвалидном кресле? Давай, пожалей его!
- Я его не жалею. Кость, пойми одну простую вещь: твой отец не желал моей смерти, и если и могу его в чём-то обвинить, то лишь в том, что он закрывал глаза на преступления Казара и помогал на протяжении долгих лет ему избегать правосудия. Я простил Кириллу Леонидовичу лишь испорченные тормоза в моей машине, но не то, что Ксения и Маринка осиротели. И не смотря на всё выше сказанное, он - твой родной отец, и тебя очень любит. Своеобразно, но любит.
- Хреновая у него "любовь", - буркнул в ответ Костян. - Где, чтоб его, она была, когда мать из последних сил цеплялась за жизнь, а он имел Верку прямо в своём служебном кабинете, и не её одну?! Он ни о Свете, ни о Нике не думал. Хрен со мной. Я тоже не горю желанием поддерживать с ним общение. Этому козлу на дочерей плевать, а ты его защищаешь, мля.
- Костя, ты себя сейчас ведёшь как обиженный мальчишка, - я спокоен, хотя на глубине моего сознания, в чём-то Костю тоже могу понять. - На себя в зеркало и со стороны давно смотрел?! Ты тоже благородством по-отношению к женскому полу не отличаешься. Это лишь после встречи с Морской у тебя часть твоих прежних настроек сбилась. Напомнить, что было до неё и не удивлюсь, если и во время начального этапа сближения с ней?!
- Напомни, - Костя сумел успокоиться.
- Ты тоже любую встречную тащил в постель, и то, что не обещал жениться, не снимает с тебя ответственности. И если Инесса твоя реально пустышка, то Ирма, не беря во внимание её сложный характер, искренне к тебе привязана, как минимум, но и с ней переспать не побрезговал, а как она стала на что-то рассчитывать, - выкинул, но вернул, потому что Марина на тебя повлияла. Будешь отрицать очевидное про "яблоко от яблони"?
- Не буду. Но я, Глеб, никогда отца не прощу. Мне наплевать на то, что с ним будет дальше.
- Костя-Костя, не пожалей потом, - я тяжело выдыхаю, понимая, что до этого упрямого барана не достучаться. - У него и так путь в никуда, а ты его при жизни убиваешь своей хоть и обоснованной, но вредящей в первую очередь, тебе самому, ненавистью.
***
Тот самый "час-икс"...
Марина и Костя успели уехать до того, как в наш дом пробрался Сева со своими ребятами и нашим человеком. За полчаса до полуночи, мне звонила выпившая Света, со слезами сбивчиво рассказывая, что поругалась с отцом, который ей признался по-мобильному телефону в изменах их с Костей матери, ещё Светлана попросила передать привет её брату, у которого, по-словам нетрезвой женщины, не хватило яиц, чтоб честно выдать горькую, но правду. Пришлось успокаивать младшую сестру друга. Всё-таки и Света мне не чужая. Я и Ксения успели отправить Дашу. Не хватало, чтоб девушка пострадала от Казара и его приближённых. Даша хотела остаться, но я настоял на своём. Дарья ничего нам не рассказывала о своей семье, и всё-таки, она чья-то дочь, внучка, возможно, сестра. И моя сиделка. Хотя Ксении её услуги нужнее. Ничем хорошим наша с Севой встреча не закончится. Не могу предвидеть, у кого конкретно, но будет траур. Всех спасти нереально, даже если очень хочется. Только предчувствие беды ещё ни разу не подводило, к сожалению. А ещё Ксюши не было. И это был дурной знак. И болезнь супруги совсем некстати. Я мог накричать на неё, чтоб она временно покинула пределы этого дома. Но зная о её больном сердце, не смогу быть настолько жёстким.
Раздались голоса. Я услышал шаги в направлении этой комнаты.
- Так где Ваш супружник прячется, Ксения Ильинична?! - я слышу наглую усмешку Севы. - Понимаю. У Вас рот зажат, да и с дулом у затылка особо не поговоришь. Эх, Ксения-Ксения! Я бы Вас, может, и пожалел бы, но Ваша тупая сестрица и настырный супруг поставили мою репутацию и свободу под угрозу. А Вашего отца я трогать не хотел. Осечка вышла. Вы не пугайтесь. Это пусть он боится. Хотя... У Шалыгина вроде к Маринке горячая любовь, верно?! Жаль, что Вы не в силах мне ответить. Скоро к нам мои ребятки присоединятся. Где же у нас Глеб, хм?! Глеб Антонович! Не так принято гостей встречать. Глеб, а мы тут с твоей Ксюшей пришли!
Дверь в комнату резко открывается. Чёрт! Я бы в выражениях не сдержался, но у Казара на прицеле Ксеня. "Глеб, думай над каждым своим словом". Мысленно себе это повторяю. И разворачиваюсь лицом к своему личному врагу. Для того, чтоб сказать:
- Сева, отпусти её. Это я тебе словно костью в глотке застреваю. Женщин и детей не надо впутывать.
- А где дети? Дети! - Казар показательно гаркнул, но я стараюсь не выдавать эмоций, чтоб не доставлять этой мерзоте удовлетворения. - Как же давно я хотел увидеть тебя таким, беспомощным и никчёмным инвалидом, который ничем своей бабе не поможет. Правда, баб у тебя две. Маринка ваша такая прям огонь-баба! Жаль, характер дьявольский. Была бы потише, - не нарвалась бы. Интересно, старшая такая же строптивая или посмирнее будет?! Проверить бы не мешало, но дамы старше сорока не в моём вкусе. А вот мозги вышибить ей могу или ребятам на потеху бросить. Ей всё равно никто не поможет.
А Казар сдал. Поседел. Это на него больница так повлияла или не может смириться, что у него родная дочь оказалась там, где место ему?! Нет, сейчас мне надо думать только о моей семье. Алину помогу вытащить. Позже. Но я не ожидал, что Ксеня, пользуясь тем, что он разжал ладонь, убрав свою поганую пятерню с её рта, пихнёт его освобождённым от тисков локтём в бок. Казар резким движением оттолкнул Ксюшу, но она удержалась на ногах.
- На первый раз я Вам это спущу, Ксения Ильинична, - обманчиво спокойным тоном ответил Сева. - Но потому лишь, что случайно убил Вашего отца и терроризирую Вашего калеку-мужа. Можете подойти к нему. Так даже веселее. Заодно проверим, кто из вас двоих для него дороже.
- Ксень, подойди ко мне, и встань позади, - ровным голосом обращаюсь теперь к моей супруге. - Но лучше тебе было уйти.
- Глеб, я говорила, что не уйду, - Ксюша следует нашему плану, хотя зная Севу, не могу за неё ни переживать. - Этот человек, если его можно назвать человеком, выводит тебя из состояния равновесия. Ещё и свору свою привёл. Мне ждать, пока эти падальщики тебя убьют?
- Нет, - отвечаю я. - Просто твоё место на данный момент за пределами дома. Так было бы спокойнее.
- Замечательно! - Казар вновь усмехнулся. - Вы между собой договориться не можете. Глеб, если я твоей жёнушке мозги выпущу, тебе это доставит страдания? А то она уже надоела меня оскорблять.
- Не смей её трогать, - чётко проговариваю я, сжав ладонь стоящей позади меня Ксени. - Это наша с тобой война. Не её. И где твои быки? Ты в этой жизни ничего сам доделать не можешь. Кроме того, как подставить свою же дочь.
- Замолчи! - Сева побагровел от моих последних слов. - Я Алинку вытащу. А вот твоей семейке не поздоровится.
- Сволочь, - не сдержалась Ксюша. - Это ты чуть не изнасиловал мою сестру, убил нашего отца. Как там говорил?! "Осечка". Папа мог бы прожить долгую и счастливую жизнь. Мама умерла, пережив отца не так уж и много по-времени. В твоей гнилой душЕ хоть что-то дёргается, когда в твоей памяти всплывают те, у кого из-за таких, как ты, больше нет будущего?! Ничего нет! И ещё смеешь глумиться над Глебом. Ты и мизинца моего мужа не стоишь. Потому что Глеб никому не позволит обидеть наших детей. Но жизнь всё и всех расставит по-местам. Очень жаль, что за грехи и преступления одного беспредельщика отвечает совсем молодая девочка. Мне очень её жаль. Она не виновата, что у неё такой папа.
Казар, не выдержав двойного напора, вызвал своих и нашего, направляя пистолет на Ксюшу. Нет, пора отвлекать внимание на себя.
- Дуло не туда направляешь, - могу поспорить, что Севка в своих суждениях начал сомневаться, думая, что я, как и он, рискну кем-то другим, а не собой. - Ты меня ненавидишь. Так стреляй, едрён-батон, в меня, или пушку твою убери, раз кишка тонка до меня добраться. Думаешь, тебя на этом долбаном кресле не перееду? Перееду, и глазом не моргнув. Со мной ты и твои прихвостни могут делать, что хотят. В расход, пулю в лоб, - мне честно, до фени. Если меня не было рядом с Мариной, когда ты её насиловал, то мою жену ты, мразь, пальцем не тронешь, - я предупреждающе, держась за поручни кресла, продвинулся вперёд, да так, что Казар машинально сделал шаг назад, но дуло пистолета перевёл на меня, чего я и добивался.
- А Вы чего застыли, остолопы?! - крикнул Сева на его братию с оружием в руках. - Расстреляйте, мать вашу, тут всё и всех! Иначе я с вас за длинные языки этой сладкой парочки спущу шкуры.
Никита, поймав тайком от Казара мой взгляд, вытащил заряженный холостыми патронами ТТ.
- Шеф, я готов, - Никита направился прямиком к Ксении, которая в курсе этого спектакля. - С бабы начать?!
- Молодчага, малой! - Сева, довольно ухмыльнувшись, убрал свой пистолет в задний карман куртки, но достал, по-всей видимости, самодельное взрывное устройство. - Стреляй в них, а потом не от их дома, ни от соседних и пороха не останется. Слышь, Шалыгин?! Вот и конец твой пришёл. Ничего, я ещё до дружка твоего доберусь! Кира Леонидыча жаль, конечно, но его щенок посмел пойти против меня. Я такого не прощаю.
Второй, стоявший рядом с Никитой, направил пистолет в мою сторону, но стрелять отчего-то не спешит. Неужели Тим недооценил Никиту, и парню удалось кого-то из новой "банды" Казара на нашу сторону привлечь?! Тем легче. Только вот дальше случилось то, что мною ранее предполагалось. И поскольку двери были открыты, Ерёмин-старший вошёл без проблем. В руках он держал "Макарыч".
- Не позволю! - рык у Кирилла Леонидовича что надо. - Так ты, крестник, в сына моего пальнул?! Кто тебя, с***ка, просил?!
- Кирилл Леонидович, это... Это всё из-за него! - Казар абсолютно по-детски "переводит стрелки" с себя на меня. - Его дурное влияние на Костяна во всём виновато. Костя Ваш совсем оборзел. Пришлось приструнить.
Глаза отца Кости потемнели. Когда я сам был молодым опером, старался ему на глаза не попадаться, когда у него был такой настрой. Кирилл Леонидович тоже улыбнулся, но эта полубезумная улыбка ничего хорошего Севе не сулила. Теперь сам Казар оказался под дулом. Некоторые из окружения Севы достали пистолеты, но по-жесту руки Ерёмина-старшего поняли, что лучше не вмешиваться. Оглянувшись позади себя, в мыслях облегчённо выдохнул. Видимо, под шумок Никита вывел Ксюшу, делая вид, что причинит ей вред по-приказу своего хозяина. Ни к чему ей это видеть. Я за свои годы и не на такое насмотрелся.
- Кирилл... Кирилл Леонидович, а давайте мы вместе его пристрелим?! - на месте Казара, я бы молчал. - Неужели какой-то слишком принципиальный бывший следак для Вас что-то значит?!
- Давай пристрелим, - ровным тоном произносит Кирилл Леонидович, направив пистолет на меня, но лишь затем, чтоб неожиданно резко развернуться к Севе. - Сдохни, тварь! Я тебя, Севка, третьим сыном считал. Хорошо, что твой не так давно почивший отец не видит на этом свете, каким выродком вырос его наследник. Я грешен. Что отпираться?! Но скорее сдохну, чем ты доберёшься до моего Кости.
Ерёмин-старший смотрел на Севку безумным взглядом, а после, не говоря ни слова, выстрелил. Звука не было. Чёрт! Как я не догадался?! Кириллу не нужна шумиха. И мне вредить старик не собирался. Его месть сугубо за сына. Сына, который его презирает. Пистолет Макарова всего лишь с глушителем. Казар рухнул на ковёр, с пулей в сердце. Но Ерёмину-старшему показалось этого недостаточно. Он двумя поочерёдными выстрелами выпустил пули сначала в один глаз Казара, а затем и во второй. Людей Казара в этой комнате к этому моменту не осталось. Я не смог бы его остановить. Да и положа руку на сердце, не хотел. Казар отмазался бы и без помощи бывшего крёстного. У него кучка продажных адвокатов. А вот старика Ерёмина мне жаль. Следующую пулю он выпустит в себя.
- По-всем канонам и законам жанра, Вы должны и меня убить, - спокойно отвечаю я, не обращая внимание на дающую о себе знать в следствии контузии боль.
- Должен, - отвечает Кирилл Леонидович, убрав пистолет в задний карман своих брюк. - Прости. Глеб, я не хотел портить тормоза в твоей машине. Но ты так близко с твоей логикой и дедуктивным методом подобрался ко мне и к Вере, что не оставил иного выбора, да и Севка мне по-мозгам долбил, что ты опасен.
- Значит, Ника действительно Ваша дочь, - заключаю я, не пытаясь его морально задеть, ведь он сам раскрывает скрытое.
- Моя. Только... Глеб, как бы ни была глубока моя вина перед тобой, тебя я всегда считал достойным человеком, пусть мы однажды стали по-разные стороны закона. Вижу отсутствие детей. Даже сидя в этой штуке, ты сумел их обезопасить. А я... Хреновый из меня родитель. Ты был и для Кости не только другом, а бОльшим отцом, нежели я.
- Перестаньте, - отвечаю я. - Вы его тоже любите. Иначе позволили бы Казару избавиться от меня.
- Не позволил бы, мальчик, - тихо произносит Кирилл Леонидович. - Я знаю, что ты не оставишь Костю и Свету. У Ники, как понимаю, уже есть семья. Я для неё так и останусь чужим. Костя был прав. Мне не следовало приближаться к Свете и созваниваться с ней. Она если и напилась, то только по-моей вине. Глеб, я не смог бы жить с этим грузом. Она... Дочь всегда считала меня лучшим папой на свете. Костя видел мою истинную суть. Порой я тебе завидовал. Честно. Потому что даже если возникнут разногласия в чём-то, ваша семья останется крепкой. А я сам всё порушил. Костина ненависть ко мне справедлива. Береги и их тоже. Костю со Светой. Мне большего не надо. И... ещё раз прости. Я во многом виноват. В том, что малодушно оставил больную супругу на старших детей, в том, что не хотел отпускать Веру, и смирился с неизбежной её потерей тогда, когда понял, что она реально полюбила твоего брата. Вот. Она не была дрянью. В этом можешь не сомневаться. Если она и продалась Севе, то только ради Ники, нашей с нею дочери. А это... эти ведь и есть твои?
Взгляд Кирилла Леонидовича устремился к висящему на стене портрету, где улыбающаяся голубоглазая девушка-брюнетка обнимала за плечи десятилетнюю девочку с грустным лицом.
- Мои, - не стал лгать я. - Те самые. Ксюша и Марина. Я об одном хочу спросить: Вы хоть раз жалели, что помогали замять дело? Ведь Илья Вострецов не был виноват в собственной смерти.
- Жалел. А кто поверит?! Да и не нужна мне эта вера. Семью я жестоко и бездарно потерял. Как и женщин, которых любил. По-своему, неправильно, но любил. И детей моих люблю. А Сева... Севу жалел. Когда он с моим другом и его отцом-покойничком были в моём кабинете много лет назад, я был твёрдо уверен, что зона парня сломает, а девочки... У девочек были они сами. У Севы, кроме отца и меня с Костей, - никого не было.
- Но у Ксюши с Мариной тоже не осталось никого, - мне неприятно слушать его оправдание по-делу моего покойного тестя, которого, увы, не застал живым. - Их мать умерла, не пережив гибели супруга. Казар умело манипулировал и родным отцом, и Вами. Ему не было жаль ни об одном из тех, кто из-за него потерял жизнь.
- Осуждаешь? - понимающе спросил Кирилл Леонидович.
- За то, что пытались мне помешать докопаться до правды, нет. Все люди не агнецы Божьи. Порой хуже зверей. А за то, что обездолили двух совершенно невиноватых девочек, оставив их без родителей, покрывая погрязшую во вседозволенности скотину, - в этом не хочу понимать. И да, в отношении несправедливости по-отношению к моим родным и близким, всё же имею к Вам осуждение. Вы сами учили меня быть честным. И перед самим собой. Я далеко не образец для подражания, могу быть слишком принципиальным и порой грубым, только вот Вас можно лишь пожалеть.
- Этого мне не нужно, - за меня ответил Кирилл Леонидович. - Моя жизнь кончена, и ты сам это видишь.
- Не делайте этого, - я делаю бесполезную попытку остановить старика от заранее задуманного. - Неужели Вы не хотите хотя бы до внука дожить?
- Не хочу. Лучше не иметь никакого деда и отца, чем подобного мне, - ответил он, и молча ушёл.
Конечно, можно было броситься ему наперерез, даже задеть инвалидным креслом. Он был бы покалечен, но остался бы жив. Но мне важна пока лишь Ксюша. Этот урод Казар создал моей любимой жене лишний стресс. Она и так много плохого за всю её жизнь пережила.
***
Я по-факту являюсь соучастником преступления. Да, и пальцем не тронул того мужика. И что оно меняет?! Прав Глеб: мои оправдания - пук в воздух. Моя вина перед теми девочками огромна. Карма настигла. Оба моих сына, родной и названый, влюбились в этих девочек. Вернее говоря, уже в женщин. Прям какой-то дурацкий бабий сериал. Только что без счастливого финала. Для меня. Надеюсь, что у детей моих всё сложится по-иному. Поднимаю глаза в небо. Вечернее, серо-красное. От пасмурности и заката. Только вот-вот, наступит утро, - и взойдёт солнце. Которое никогда не увижу. Навстречу мне спешит молодая женщина в синем или голубом платье. Скорее всего, Костина. К супруге Глеба я так и не решился подойти. Зачем ломать девочке жизнь дважды?! Глеб залечит её душевные раны. В этом не сомневаюсь. Если она здесь, значит, и Костя мой где-то рядом. Нет! Он не увидит того, как лишу себя жизни. И она не увидит. Моя будущая сноха.
- Вы кто такой и что здесь делаете?! - тон девочки совсем неприветливый, но я уже достаточно спокоен и пуст внутри, чтоб бурно на этот нюанс отреагировать. - Почему дом окружён посторонними и почему, блин, здание неподалёку взорвано?!
Не объяснять же ей, что это - прощальный подарок Казара. Пусть ей Глеб объяснит, если посчитает нужным.
- Кирилл Леонидович Ерёмин, отец Кости, - отвечаю я на её выпады. - А ты, как понимаю, Марина?
- Марина Ильинична Вострецова, - она словно специально акцентирует внимание на своих фамилии и отчестве. - Вам спокойно ли спится по-ночам после того, как тварь, зад которой Вы прикрывали, лишил меня и мою старшую сестру родительской любви и тепла?!
- Прости, дочка, - повторяю я, что недавно говорил Глебу. - Ты права. Костю не оставляй. Наверное, в отличии от меня, он впервые сделал правильный выбор.
- Какой же Вы... жалкий! - выговаривает она мне, разворачиваясь в сторону дома. - Костя никогда Вам этого не простит.
Она вбежала в дом, а я смотрел ей вслед. Смотрел, и избавив оружие от глушителя, выстрелил себе в висок.
С наружной стороны дома, на улице, послышался оглушающий выстрел...
Анастасия Благинина:
» Атмосферные коллажи к роману, героям и главе.
Виктория В:
Настя, приветствую и благодарю за продолжение и коллажи!
Очень драматической получилась глава! Еремин, не выдержав угрызений совести застрелился. Алина готова остаться в тюрьме. Я ее отчасти понимаю - ее отец такой страшный человек, что лучше быть в тюрьме, чем с ним. И жаль ее, она тоже слишком терзается угрызениями совести.
Анастасия Благинина:
Вита, спасибо за отзыв!
Мне тоже Алину жаль. Её совесть мучает, у Казара эти муки явно отсутствовали. Он и Татьяне с Арменом жизни не дал бы. По-поводу Кирилла Леонидовича не совсем соглашусь. Да, он считал себя виноватым перед своими детьми и женщинами, женой и любовницей, но с другой стороны, своему крестнику позволил творить всё, что тому в его сдвинутую от безнаказанности голову взбредёт. У Алины есть Таня, Армен, мать Ирина, но увы и ах, там всё сложно. Ира долгое время провела в психиатрической клинике, Алина уже совершеннолетняя, тем не менее, у Татьяны и Армена больше шансов жить с ней под одной крышей, чем у Ирины, которую надо вытаскивать и как-то возвращать к реалиям жизни вне жёлтых стен и той гадости, которой её там по-требованию и взяткам Казара пичкали. Ерёмин-старший оказался ещё и слабым. Что ему мешало ещё молодому Севке Казаринову мозг вправить?! Но он предпочёл, чтоб следствие вёл карьерист и остолоп, которому лишь бы дело закрыть, и пофиг, что пусть непредумышленное, по-неосторожности, но убийство выставили как несчастный случай, другому следователю втихую пришлось продолжать вести дело, чтоб самого не запугали или семью не тронули. До Ерёмина, отца Кости, Светы и Ники лишь на пороге собственного суицида дошло, что многие действия Казара - вина в том числе, его крёстного. Он же тогда не думал, что Илья чей-то сын, муж, а возможно, и отец. Лишь бы друга не подвести, да чтоб Севка на зону не попал. С одной стороны, одна сволочь избавила мир от другой, а вот на поверку оказывается, что как бы винящий себя перед Глебом отец Кости, вновь на Глеба же ответственность за собственных великовозрастных детей свесил. Да и Косте со Светой после его кончины как-то с этим жить. Но нет же, он самого себя стимула лишил. Мог бы попытаться хотя бы неплохим дедом будущим внукам стать. Костя его к своей семье не подпустил бы. Там очень запущенный случай. Глеб не зря Костю обиженным мальчишкой назвал. А вот Света со временем отца простила бы. Что касается Ники, то отцом Кирилл ей и не был. Тоже малодушие, трусость, желание скинуть ответственность на других. Для меня он хуже Казара. Тот привык жить по-понятиям, которые против закона и всех норм. Но Ерёмин-то таким не был. Да, предал семью, заморочил голову молодой журналистке, и... ничего особо не сделал, чтоб реально раздать долги, а не эти его оправдания и бла-бла-бла. Только загвоздка в том, что Марину гибель Казара не обрадует. Она сама хотела с ним покончить, а тут... Ведь по-факту, в таких случаях реально виноват не только преступник, но и тот, кто его преступление прикрывал. Это у меня увы, ещё часть напечатанной главы "слетала". Пришлось по-новой. Там со стороны главы от Алины ещё печальнее было. Что касается суицида Ерёмина. Если честно, я не сторонница "убирать" важных для сюжета героев и персонажей, но тут вижу вполне чёткий обоснуй: Ерёмин мало того, что на склоне лет лишился бы погон, его имя полоскали бы в СМИ, как и имена членов его семьи, не считая тайной частной жизни, так ещё сын его ненавидит, перед старшей дочерью самого себя опустил, и то смелости не хватило лично поговорить, - телефон в помощь, Ника вообще его знать не знала. Тут реально ему не к чему и не к кому было возвращаться. Провести остаток лет в заключении для человека его возраста, - тоже такое себе. Да и по-состоянию нездоровья могли выпустить. Только смысла всё равно он не нашёл бы. Самое основное, что если бы Кирилл Леонидович не прознал о том, что Казар стрелял в Костю, то наверняка продолжил бы жить, как ни в чём не бывало, залезая под юбку к очередной молодухе и надеясь, что и сын когда-нибудь его простит. Это я и старалась передать в эпизоде главы, когда он выставил Ирму из своего кабинета. Получается, даже у избалованной сестрички своего брата Ирмы совести побольше.