Элиссон Чейз "Темное искушение"

LiskaAliska чудесная новость, спасибо тебе!
_________________

Девочки... ..балуете вы нас, перевод замечательный...
___________________________________

 » Глава 7 часть 2

собственно, продолжение
не судите строго, я только начинающий переводчик

ГЛАВА 7 (окончание)

Но, черт побери, он не хотел ее целовать. Разум отключился, действия уже не поддавались контролю, когда его губы соприкоснулись с ее, мучительный жар охватил его, он мечтал катиться с ней по траве, сжимать ее в объятиях и целовать, пока не схлынет волна напряжения, оставив их без сил, без способности дышать, без возможности успокоиться.
С другой стороны он хотел придушить ее, чтобы она, черт возьми, никогда больше не повторила такой безрассудный поступок.
Он оторвался от ее губ и отодвинулся на расстояние вытянутой руки.
- Как Вы могли быть такой беспечной? Такой легкомысленной? Неужели Вы не знаете простейших вещей о волнах, Софи??? Они не находятся постоянно на одном месте. Они двигаются. Они поднимаются и уменьшаются. Неужели Вы ни разу не заметили отметки на той отвесной скале и не подумали, что она показывает высоту прилива? Вы невероятно…
Он замолчал. Его руки скользнули по ее плечам, он подумал, что мог напугать ее своим громким криком. Она покраснела. Ее зрачки расширились и блестели, ее нижняя губа, малиновая от поцелуя, дрожала, как верхушки травинок на ветру. Ее вид заставил его чресла заполыхать до сих пор сдерживаемым огнем.
- Глупа? – прозвучал ее робкий шепот. – Вы это хотели сказать?
- Нет. – Он выпустил ее и сел на траву, вырвав пучок и швырнув его по ветру. Он не должен был целовать ее. Однако картина ее смерти была настолько реальной, настолько ужасающей. – Я даже не подозревал до этого момента, что Вы можете так поступить. Я только знаю, что у меня не было другого выхода, как иначе убедить Вас.
Он позволил себе быстро взглянуть в ее воспаленные глаза. Ее маленькое тело дрожало, едва прикрытое тонким слоем хлопка. Ее ровные щеки покрылись пятнами страха и слез. И эти губы… все еще красные и припухшие после короткого натиска с его стороны.
Мужчина снова отвернулся. Он не хотел чувствовать себя виноватым перед ней. Он не хотел успокаивать ее.
Он не хотел желать ее.
Нет. Он стремился выпустить свою ярость, вызванную тем, через что она заставила его пройти. Не из-за того, что он почти утонул. Не даже из-за внушающего ужас призрачного лица, которое он видел – через которое он видел – в воде…
Нет, он сотряс своей тирадой этот мыс оттого, что каждый дюйм их пути наверх по этому обрывистому утесу его сердце было в тисках от страха, что девушка сейчас упадет, что он увидит, как она разбивается насмерть. Оттого, что он ничего не мог сделать, чтобы предотвратить это.
- Мне так жаль, - она избегала его пристального взгляда, рассматривая землю, пальчиками руки провела по губам. – Я, правда, ничего не знала о приливах. Я выросла в Лондоне.
- Даже Темза поднимается.
- Да, но не на такую высоту. И не с такой скоростью… Я никогда бы не подумала…
- Вы не ответили на мой предыдущий вопрос. Какого черта Вы здесь делали?
- Тетя Луиза разрешила мне взять на время шлюпку.
- Взять шлюпку? – Гнев с новой силой полыхнул в нем. – Разумеется, она запретила. Если, конечно, не отправила Вас на смерть, если не хотела, чтобы Вы разбились о скалы, попав в Дьявольский Водоворот, Вы, - он проглотил ее же собственные слова: «глупая, бестолковая девушка».
- Дьявольское что?
Он наблюдал за ее изумлением. Покачал головой. Стиснул руки в кулаки, пытаясь подавить наполняющее его разочарование
- Вы никогда не обдумываете свои поступки, прежде чем сделать их ?
Настороженные глаза зажглись вызовом.
- Не важно, - продолжил мужчина медленно, взвешивая каждое слово. – Вы вызвали такой переполох в Лондоне. Вы никогда не останавливаетесь, чтобы оценить все последствия Ваших действий.
Она отпрянула, словно он ударил ее. Да, с одной стороны он сожалел о своих словах, еще в тот момент, когда произносил их. Но с другой стороны, он, дрожащий от недавнего прикосновения смерти, не мог сдержаться, чтобы не наказать ее за небрежное отношение к собственной жизни.
- Я уже говорил Вам, что хотел бы внимательно изучить побережье. – Он обратился к ее склоненной голове и опущенным плечам. Ее окутал холод его голоса, словно он застал своего слугу, ворующего коллекционное серебро из церкви. Он пристально смотрел на ее маленькую фигурку, съежившуюся на траве, и сожалел сейчас об одном. Его напоминание о Лондоне разбередило болезненную рану.
Следом он представил себе, как эта же фигурка покачивается на волнах лицом вниз, как ее юбки свободно плавают в воде, как ее темные волосы, стелятся вокруг ее головы и напоминают морские водоросли.
- Я же говорил Вам, что собираюсь взять лодку, говорил Вам, что собираюсь сделать это в одиночку, так как прибрежные воды в этих местах очень опасны для Вас. Что Вам было непонятно в моих словах, Софи?
Все еще не поднимая головы, она сердито взглянула на него исподлобья сквозь влажные густые ресницы.
- Очень опасно, очень сложно, очень возмутительно… для женщины!
- О чем Вы говорите?
- Я видела те огни, тот корабль. У меня есть полное право участвовать в расследовании.
Он запрокинул голову и рассмеялся.
- Играете в газетного репортера, не так ли? Разве Ваш дорогой дедушка не должен заниматься этим сам?
- Не говорите так больше. Я ни в кого не играю.
- Нет? Тогда к чему все эти бессмысленные выходки? – Он наклонился и подал ей руку, чтобы помочь встать. Она долго смотрела на нее, потом подняла глаза.
- Вы выглядели в достаточной безопасности на лодке, – произнесла девушка, низким дрожащим голосом. – Если бы я составила Вам компанию, это было бы не намного рискованнее. Вы говорите об опасности, но, возможно ли, что вы боитесь того, о чем я могу узнать.
Что-то внутри его замерло.
- На что Вы намекаете?
- А что Вы скрываете?
У него перехватило дыхание от этого вопроса. Как ей пришло такое в голову? Могла она что-то слышать о нем? Неужели догадалась? Несомненно, она могла как-то увидеть мучения, съедавшие его изнутри, однако как она поняла, чем они вызваны.
О да, он скрывал много секретов. Секретов, от которых в ее жилах застыла бы кровь, и мягкое подозрение в ее взгляде сменилось бы страхом и стойким отвращением.
А пока что это подозрение могло бы сохранить ее в безопасности. Он снова протянул ей руку.
- Вставайте. Нужно поскорее доставить Вас домой.
Она сжала губы, ее глаза все еще пристально смотрели на него, но девушка приняла помощь и встала на ноги.
- Вы собираетесь проводить меня домой? – Тон ее голоса подразумевал, что ему следует тотчас отказаться от этой идеи.
- Да. И боюсь, нам придется прогуляться пешком. Я оставил Принца в деревне.
- Вы собираетесь привести меня домой, - повторила она, - в таком виде???
Он опустил взгляд и заметил то, на что не обращал внимания, охваченный гневом, страстью поцелуя и затяжной тревогой. Ах, но сейчас он мог видеть ее всю.
Она обняла себя руками поверх тонкого камзола, прикрывающего ее грудь, но еще раньше он заметил темные ореолы ее сосков. Он рассмотрел крошечную талию, затянутую корсетом, округлость ее бедер, стройные ноги, выставленные напоказ благодаря мокрой и прилипающей нижней юбке. Его внутренности заволновались.
Она застенчиво преступила ногами и кашлянула.
- Я понял, что Вы имеете в виду. – Он с трудом вдохнул воздух по сжатому горлу. - Мы дойдем до Эджкомба. По крайней мере, там найдем плащ, чтобы Вас прикрыть. Это недалеко. Мы будем придерживаться побережья и избегать дороги. Если нам повезет, нас никто не заметит.
- Как насчет Вашего друга?
Он сначала не понял, о ком она говорит. Затем его взгляд упал на далекий отблеск паруса: Ирландец применял все свое умение, чтобы выбраться к деревне.
- Вы говорите о Грейди. Я щедро заплатил ему утром. Мы можем только надеяться, что этого будет достаточно, чтобы убедить его держать язык за зубами. Я попытаюсь перехватить его прежде, чем он доберется до «Чайки».
Они некоторое время шли в тишине: она, практически без одежды, и он в одних чулках. Мужчина пытался помочь ей преодолевать ямы и колдобины, но она только, отдернув руку, приподнимала свою нижнюю юбку и шла дальше, ее серые глаза метали гром и молнии, она была полна решимости и твердости.
Она обогнала его на несколько ярдов. Он наблюдал за движением двух ее восхитительных округлостей, нижняя юбка не скрывала даже бахрому, украшавшую ее кальсоны. Он изучал решительные движения ее рук, таких же длинных, как у танцовщицы, и таких тонких, что он удивлялся, откуда у нее взялись силы, чтобы взобраться на вершину утеса.
Его глаза проследили манящий изгиб ее шеи и твердую линию позвоночника, скрытого под камзолом. Он страстно желал провести пальцами вдоль этих линий, исследовать каждый хрупкий позвонок своими пальцами, ее шею – своими губами, зарыться носом в ее волосы.
Его мысли приняли опасное направление. Между растущим долгом, покрывшим позором его имя, и неизвестным результатом, ради которого он прибыл в Пенхоллоу… Что мог он предложить такой девушке?
Все вопросы, которые нависли над ним, имели лишь один наипростейший ответ. Ничего. Даже то, что она просто находится с ним рядом, создавало угрозу ее жизни.
В один момент тот, кто приказал отправляться ему в Пенхоллоу – член преступной шайки или кто бы это ни был – может сблизиться с ним и выдвинуть требования, о смысле которых он мог только догадываться. Он не хотел, чтобы Софи находилась рядом с ним, когда это произойдет.
Когда они дошли до Эджкомба, он остановил ее перед домом.
- Если что-то раскроется в Пенхоллоу, я настойчиво требую, чтобы Вы позволили мне быть одним из причастных к этому.
Ее лицо приняло настороженное и дерзкое выражение, он настойчиво продолжил:
- Я понимаю, вы жаждете приключений. И вот что-то случилось, и мы в этом участвуем. Но это больше, чем приключение. Корнуоллский ландшафт представляет угрозу на каждом шагу, чаще всего там, где меньше всего ждешь. Болота, туманы, предательские течения…
Контрабандисты. Убийцы. Нужно ли говорить эти слова, чтобы она поняла? Но тогда возникнет другой вопрос: ей будет очень интересно, откуда он, дворянин, знает о таких вещах. Мужчина призвал к голосу разума:
- Вы не знаете этот край. Не начинайте разгадывать его загадки.
- А Вы знаете?
- Я вырос в Корнуолле, так что, да, я изучил его намного лучше Вас. А вам следует признать, что, как мужчина, я лучше подготовлен, чтобы справиться с трудностями, которые могут возникнуть.
Когда она негодующе вздернула бровь, он поднял руку.
- Как Вы вчера заметили, я могу свободно разгуливать по деревне и задавать интересующие нас вопросы. При условии, что вы позволите мне заняться этим. И я ничего не буду от Вас утаивать до тех пор, пока Вы будете соблюдать меры безопасности.
Она помолчала немного, прищурив глаза.
- Вы предлагаете мне быть осторожной?
- Да, во всех значениях этого слова.
- Вы поняли мою тягу к приключениям?
- Разумеется.
Сложив руки, она отступила.
- Я боюсь, лорд Уайклифф, Вы абсолютно ничего не поняли. Мне кажется, я сегодня допустила почти смертельную ошибку. Вы правы, я не знаю этот край так хорошо, как могла бы, и этим утром я не оказала должного уважения этой земле, как следовало бы. Я забыла принять во внимание силу ее могущества, но в следующий раз я не повторю этой ошибки. – Она сделала паузу, причмокнула губами. – Вы спасли мне жизнь, за что я Вам очень благодарна. Я прошу прощение за тот риск, которому Вы подвергли себя из-за моего поведения. Но я не думаю, что Ваше основное задание – охранять меня. С меня достаточно чрезмерно заботливого отца и деспотичного деда. Мне не нужен еще один мужчина, который жаждет руководить моей жизнью. И для Вашего сведения, предметом моей страсти является не приключение. А правда, мой лорд. Правда. Понятие, с которым вам следует обязательно познакомиться. Сейчас, если Вы одолжите мне плащ, я уйду и не доставлю вам в будущем больше никакого беспокойства.
С этими словами она прошла мимо него в дом. К черту эту женщину! Со своей гордостью, с высокими идеалами, с решительным неприятием его точки зрения, она усложняла эту ситуацию больше, чем это вообще было возможно. Если попытка достучаться до ее разума ее не сработала, что ж… пусть так и будет. Если ее потребуется запугать, он сделает это, несмотря на то, что будет отвратителен сам себе.
Ее последние слова эхом отдавались в его мозгу, он шагнул в темноту холла и схватил ее запястье.


Приятного чтения!
Особая благодарность моей бете - ФИБИ

LiskaAliska, Фиби, спасибо за чудесный перевод!!!
С нетерпением буду ждать продолжение.

Лисенок, молодчинка!!! Отличный перевод.

Спасибо за проду...
___________________________________

Алиска не переживай, у вас с Фиби чудесно получается!
_________________

 » Глава 8 часть 1

ну если нравится....

Фиби, солнышко, спасибо за вычитку

Глава 8



- Софи, повернись и посмотри на меня, - его большая ладонь сомкнулась не ее предплечье. – Какого дьявола означают твои упреки?
Косые тени скрывали его брови, лоб и подбородок, оставив освещенными лишь глаза, пронизывающие девушку и выражающие такое бурление эмоций, что она испугалась. Софи желала вырваться из его захвата, увечить расстояние между ними, но какую гарантию безопасности она могла получить в доме этого мужчины, в этом мрачном, приводящем в уныние Эджкомбе, сам путь в который для нее был под запретом.
- Расскажите мне, что Вы имеете в виду, говоря о правде? – потребовал он с интонацией, не допускающей ни возражений, ни сострадания. – И о необходимости мне познакомится с этим понятием.
Он повторил ее же слова с раздражающим высокомерием и снисходительностью. Тогда она чувствовала себя правой. Сейчас же…
- Вы обвиняете меня во лжи, - он навис над ней, его утонченные черты лица потемнели, как небо перед грозой. – Почему?
Его пальцы все еще удерживали ее, он смерил девушку взглядом с ног до головы, задержавшись на обнаженных частях тела, на вызывающей трепет груди, которая вздымалась под тканью рубашки, отчего Софи внезапно обдало жаром. Змея страха начала разворачивать свои кольца в глубине ее сердца.
Там, на вершине утеса у нее перехватило дыхание, и все ее внутренности перевернулись от одного страстного, карающего поцелуя. Да, карающего. Мужчина был в бешенстве от ее поступка, сила его поцелуя была равна его гневу, он оставил ее лихорадочно дрожащей, растерянной и как никогда далекой от контролирования собственных чувств.
А еще… несмотря на все его крики и жестокость поцелуя она ощутила гамму смешанных эмоций. Она с дрожью вглядывалась в его лицо. Куда же ушла та забота? Его настроение было изменчивым, как цвет кожи у хамелеона. Словно в одном человеке скрывались две личности.
Она замерла, не предпринимая больше никаких попыток освободиться.
- Вы лгали мне, - произнесла девушка.
- Никогда.
- Лгали. О том, когда Вы приехали в Пенхоллоу. Вы сказали мне, что той ночью, когда мы встретились, однако я видела Вас раньше здесь, в этом доме.
- Это невозможно.
Нерушимая уверенность на его лице привела ее в недоумение. С сомнением она начала озвучивать события того дня.
- Я находилась в саду и увидела Вас в окне библиотеки, Вы смотрели на меня.
Он отшвырнул ее руку так, что она вздрогнула.
- Вы ошибаетесь. Смертельно ошибаетесь. Я приехал именно тогда, когда сказал Вам. И уверяю, даже если бы я вскоре после этого примчался бы в Эджкомб, никакие силы ада не могут меня заставить войти в библиотеку.
Так непреклонно. Так яростно. Означало ли это, что она ошиблась?
- Тогда расскажите мне, что вы знаете об огнях на причале и корабле, который я видела. Что все это означает?
- Мне нечего Вам ответить. Я собирался разузнать что-нибудь этим утром, когда обстоятельства вынудили меня прервать мои изыскания, и вместо этого мне пришлось Вас спасать. Кажется, у Вас есть склонность вмешиваться в мою жизнь в самые неподходящие моменты.
Конечно, он припомнил ей вчерашнее утро, когда она подкралась к нему, стоящему на краю обрыва. Он тоже смотрел на нее в ожидании ответа.
У девушки осталось стойкое убеждение недосказанности с его стороны. Только ли по причине заботы о ней? Или же у него были другие мотивы для молчания?

- Я поищу наверху Вам плащ, - прервал он молчание. – Или что-нибудь подобное.
Внезапно усталость навалилась на него, он отошел от девушки и отправился на второй этаж.
Она смотрела ему вслед, затем, удивившись сама себе, поспешила за ним. Все это место. Гнетущий холод. Туманные блуждающие тени и призраки его страха витали в воздухе.
- Лорд Уайклифф?
Он очень удивился, обнаружив ее за своей спиной на винтовой лестнице. Он остановился на полпути и подождал. Свет, попадавший через пыльные витражные окна, создавал вокруг него мрачный ореол.
- Я… я не хочу оставаться там одна, - заикаясь, произнесла девушка, осознавая, как глупо сейчас звучат ее слова, но не обращая на это внимания.
Он вежливо посмотрел на нее, словно несколько минут назад не было никакой ссоры.
- У моего отца здесь всегда был полный гардероб одежды. Моя мать только изредка им пользовалась, но, возможно, после нее осталось что-нибудь, что Вам подойдет.
Софи прошла мимо него в спальню, обставленную темной мебелью, с тяжелыми портьерами на окнах. Бросив взгляд на свое отражение в зеркало на туалетном столике, она испытала шок. Как бы возмутились ее родные, даже не приняв никаких объяснений от нее, если бы увидели прямо сейчас, в каком она виде, да еще в компании с мужчиной. Как бы горько они сокрушались, что она так далека от той благоразумной и правильной леди, которую они желали в ней видеть.

Он открыл двухстворчатые двери гардероба.
- Может быть, мы что-нибудь подберем для Вас?
В темноте комнаты содержимое гардероба невозможно было различить. Она подошла к окну и раздвинула портьеры. Там, где кончался сад, начиналось море, и в лучах солнца его гладь переливалась всеми оттенками серебра. Она наслаждалась открывшимся видом, как внезапно поймала мысль, если бы не граф, не Чад, она бы сейчас создавала единое целое с этим серебром, являясь кормом для всех живых его обитателей.
Девушка вернулась назад в комнату, и ее внимание привлекла рубашка, плотно обтягивающая его плечи. Мало того, сейчас ткань еще больше уплотнилась, высушенная соленой морской водой, казалось, что она превратилась в его вторую кожу, подчеркивая каждый мускул тела.
Он развернулся без предупреждения. По тому, как приподнялась его бровь, она поняла, что он заметил ее изучающий взгляд, хотя его глаза оставались слегка прикрытыми. Она моргнула и, нащупав что-то под рукой, произнесла:
- Это комната Вашего отца?
- Нет, матери.
Это удивило ее. Она подошла к кровати, проведя рукой по толстому, украшенному резьбой столбику из красного дерева, поддерживающему балдахин. В этой комнате не было ничего женского.
- Не удивительно, что Ваша мать редко посещала Эджкомб. Это место словно создано для мужчины. Я полагаю, что Ваш отец наслаждался каждым приездом в имение, возможностью побыть в одиночестве.
- Подождите здесь, я поищу другую комнату, - он внимательно посмотрел на нее и вышел в коридор.

Вздохнув, девушка присела на край кровати и приготовилась к ожиданию.
Матрас манил своей мягкостью. Не придавая большого значения слою пыли, Софи вытянулась на покрывале. Подушки горкой лежали в изголовье, резким движением сбросив несколько верхних, девушка улеглась на относительно чистые, лежащие внизу. Ее руки и ноги отваливались от усталости, спина ныла, веки налились свинцовой тяжестью. Восхождение. Страх. Это не могло благополучно отразиться на ее здоровье. Именно на этой мысли ее глаза сомкнулись.
Когда она вновь открыла глаза, сквозь темную вуаль облаков робко пробивался свет звезд. Ледяная вода окутывала ее тело, дергая за рубашку, за волосы, словно нетерпеливый ребенок. Ее несло по течению в самое сердце безбрежного, черного океана, без малейшего намека на близость огней гавани. Крайний, неудержимый страх сковал девушку, она попыталась приподняться, но волна накрыла ее.

Конечно нравится, так что девчонки с нетерпением ожидаю продолжения!!!
_________________

ну, девочки, перевод класс.. ..спасибо огромное...
а, проды охото всё больше и больше...
___________________________________

Ура, новая глава!!!!!
Фиби, LiskaAliska, Спасибо большое!!!!!!!!!!!!!

это не глава, это кусочек был... для затравки

LiskaAliska, Фиби, спасибо за новый кусочек! Молодцы! Вы нас прямо балуете!

"затравить" удалось , а когда остальное?

 » Глава 8 часть 2

Наслаждайтесь.... Глава 8... продолжение....


Чад отказался от своих поисков после третьего пустого гардероба. Ему не составило усилий осмотреть спальную комнату отца и ту, которую он себе выбрал для проживания. Но в шестой и последней комнате мужчина неожиданно нашел несколько платьев, которые, в этом он ни грамма не сомневался, не принадлежали ни его матери, ни любой другой женщине, которых он знал.
По его спине поползли призрачные нити смутной тревоги. Эти платья по росту были слишком велики для его матери. И они даже не соответствовали тому фасону и покрою, который специально для нее подбирала модистка.
Он с нарастающим возмущением еще немного покопался в дешевом муслине и атласе. Его ощущения из неприятных переросли в отвратительные, словно он выпил бочку бормотухи и выкурил тонну протухших сигар. Он подошел к туалетному столику и раскрыл выдвижные ящики. Они были битком. Ленты и шпильки. Чулки и подвязки. Яркие расшитые шали. Стеклянная бутылочка с каким-то пряным мускусным ароматом. Ничего, что могло бы принадлежать его матери.
Тяжело дыша, стиснув зубы, он со стуком отправил ящики назад и внимательно, словно ожидая ответа, посмотрел в зеркало.
Франклину Рутерфорду нравилось уезжать на лошади из Грандвью в Эджкомб, захватив с собой на поводке своих любимых охотничьих собак. Он заявлял, что ему просто необходима неделя или даже две недели отдыха в Эджкомбе, охота и курение трубки без упреков со стороны его жены. Мать Чада никогда не жаловалась, она всегда встречала его со спокойной улыбкой и искренне желала ему наслаждаться отдыхом.
Чад всегда сопровождал отца в его вылазках в имение, но по мере взросления частота его поездок значительно сократилась. Он чувствовал себя виноватым перед отцом, но тот, видимо, втайне радовался, получив возможность проводить время наедине с…кем?
С любовницей! Или со шлюхой, судя по этим платьям. Или же Франклин оставался верным мужем до тех пор, пока его жена не скончалась от лихорадки шесть лет назад? Христос, Чад молился, чтобы это было так. Мысль о том, что его отец ничем не отличается от тех мужей, для кого супружеская верность лишь пустой звук, болью отдавалась в самом сердце, так как понимал, что его обладающая чувством собственного достоинства мать никогда унизится до упреков мужу.
Но об этом он мог только догадываться. Если бы только он не был таким закрытым и безучастным по отношении к отцу за последние годы, если бы так они не отдалились друг от друга. Возможно, Франклин больше бы ему доверял.
Тяжелая правда грузом легла на его плечи. Он так никогда и не узнал до конца своего родителя, ни как мужчину, ни как друга, которым Франклин мог бы стать. Хорошо это или плохо, но Чад удостаивал своего стареющего отца весьма короткими приездами, не озадачиваясь мыслями, чем тот живет, что им движет, что вдохновляет его.
Что заставило его так напиться бренди в ту ночь, когда вспыхнувший огонь украл жизнь его отца?
Ледяной паутиной боль оплела грудную клетку Чада, оставив шрамы глубоко в душе. Он схватился за прикроватные столбики с такой силой, словно собирался вырвать их с корнем. То, что в прошлом, не поддается изменением. Можно лишь измениться самому. Стать лучше.
Его мысли вернулись к Софи, боль вернулась с новой силой. Софи в одном корсете, нижних юбках, с темными распущенными волосами, обрамляющими ее прекрасное лицо. Софи, маленькая и уязвимая. И храбрая. Храбрая настолько, что могла противостоять ему.
Обозвать его лжецом только потому, что ей так показалось.
Он был почти рад, что девушка ему поверила. Большинство его знакомых дам то и дело соглашались с каждым его мнением, предугадывали каждое его желание. И вовсе не потому, что так высоко его ценили, просто он был графом Уайклиффом, титулованным землевладельцем, и, как они рассчитывали, очень обеспеченным. Отличной наживкой для удачливой молодой леди, которая хочет посадить ее на крючок.
Он вновь заглянул в гардероб. Где-то было тут одно платье…. Да, вот оно! Сатиновое, цвета болотного мха, с рукавами фонариком и складчатой юбкой. Лучшее из всего вороха. Даже по цвету оно было похоже на ее прежнее платье, которое смыло в море, и при определенной удаче ее семья может не заметить разницы. Он перебросил его через руку.
- Надеюсь, я нашел что-то подходящее… - Он остановился на пороге комнаты, где оставил девушку, его взгляд упал на кровать.
Она лежала на боку, подсунув под голову подушку. Сомкнутые глаза… Слегка приоткрытые губы… Ее нижняя юбка обвивалась вокруг колен, обнажая ножки, одетые в легкие туфельки, и носки, покрытые засохшей морской солью, что, впрочем, не умаляло очарования ее гладкой кожи, соблазнительного изгиба стройных лодыжек и маленьких ступней.
Когда он поднял глаза выше, все его чувства всколыхнулись. Ее груди выпали из рубашки, глубокая, темная ложбинка между ними манила обещанием нежности, бархатистости, теплоты.
Его охватил огонь. Он подошел к кровати и наклонился над девушкой. Она была такой сладкой, такой мягкой, такой возбуждающей. Он различал ее дыхание, прерывистое, словно ей снилось что-то беспокойное.
Она сама была сном, он не мог отвести от девушки глаз. Сгорал от желания прикоснуться к ней, сорвать с нее остатки одежды, заключить в свои объятия и забыть… обо всем.
Она, должно быть, очень устала. Разумеется, после того, как она так мужественно вскарабкалась по обрывистому утесу, к тому же став объектом гневных нападок с его стороны. Да, она подвергала опасности их обоих, но он же мужчина и должен быть более терпеливым. Ему не следовало так кричать.
И ему не следовало хватать ее руку. Он прикоснулся к бледно-розовому следу, который остался после его неосмотрительного поведения. О, это не означало, что он слишком грубо дернул ее запястье, наоборот, взял ее за руку лишь вполсилы. Просто сама девушка была такой нежной, хрупкой, мягкой.
Возможно, это был какой-то знак, она спала так спокойно, находясь под его крышей, под его защитой, и желание обладать ею преобразовалось в безграничную нежность.
- Это безрассудство, Софи, - прошептал он, - доверять мне Вашу безопасность.
Его горло сжалось, он снял с нее туфли и осторожно поставил их на пол. Он задержал на ней взгляд еще минуту, позволив своим глазам наслаждаться тем, что было запрещено рукам. Рукам, которые были ее недостойны. Он отвернулся от кровати и опустился в мягкое кресло рядом с окном, откуда мог охранять сон своей гостьи.

Маленькая девочка, не старше шести-семи лет, прогуливалась с Чадом вдоль дороги, размахивая его рукой. Она трещала без умолку, дергая его изо всех сил всякий раз, когда он останавливался, чтобы полюбоваться на бескрайние поля вереска и дрока.
- Пойдем, пойдем же! – Подгоняла она. Ее блестящие золотисто-каштановые волосы были заплетены в две косички, перехваченные лентами, голубыми, как ее глаза. Она заливисто смеялась и начинала подпрыгивать вокруг него, заставляя ускорить шаг. – Мы же опоздаем, если не поторопимся!
- Куда опоздаем? – недоумевал он, озадаченный тем, куда они идут и вообще кто она такая. И откуда эта девочка знает его так хорошо, что может ему доверять.
- Глупый, неужели ты не знаешь?
- Даже не подозреваю. Может быть, тебе следует рассказать мне?
Она была прелестным курносым ребенком с веснушками, благодаря которым ее глаза сияли еще ярче.
- Сегодня мой день рождения. Мы не должны опаздывать на торжество.
- А где оно намечается?
- Ты же знаешь!
- Совсем нет! – Они взобрались на холм, и перед ними открылся вид на болотистую пустошь, окаймленную неровными вершинами гранитных хребтов, которой не было конца и края. – Это уже близко?
- Какой же ты глупый. Мы пришли.
- Кто ты? Не хочешь ли ты открыть свое имя?
- Ох, не стоит тебе надоедать леди своими вопросами в день ее рождения. – Отпустив его руку, она запрыгала вокруг него. У Чада слегка начала кружиться голова, так как он пытался следить за ее мечущейся фигуркой. Она ускакала в сторону дороги и вернулась с букетом роз: - Для тебя.
Приняв цветы из ее протянутых рук, он внимательно всмотрелся в километры пурпурного, коричневого, темно-желтого дрока, но так и не нашел кроваво-красных цветов, которых она ему принесла.
- Где ты здесь нашла розы?
- Розы – это мои любимчики. – Ее лицо повернулось в его сторону, веселье и смех постепенно уступали место безжизненной темноте, пустому отчаянию. – Она похоронит меня рядом с розами.
Аромат морской воды достиг его носа. Он дернулся назад к дороге, сердце выскакивало из груди.
- Мы опоздали, - прошептала она, - очень поздно. – Она подняла глаза к небу, которое вдруг потеряло свою яркость. Раздались угрожающие раскаты грома. – Шторм приближается. Идем!
Она помчалась стрелой, розовая верхняя юбка и белоснежные нижние юбки бешено плясали, она неслась, не разбирая дороги, перепрыгивая через валуны. Чад сорвался вслед, крича, чтобы она остановилась, ускоряя бег в отчаянной попытке поймать ее, остановить прежде, чем… Он не знал зачем. Он только знал, что должен перехватить ее. Начался дождь, настоящий яростный ливень, который мгновенно промочил его до нитки. Капли застилали его глаза. Он поднял руку, чтобы смахнуть их, и когда посмотрел на поле снова, ребенка уже не было.
Смертельный ужас охватил его. Он молниеносно бросился вперед, притормозив только на самом краю обрыва. Куда же она делась? Она сорвалась? Прикрыв глаза от дождя, он внимательно осмотрел бурлящие волны, страшась обнаружить розовое пятно в этой пенящейся темноте. Его начало трясти в ознобе. Дыхание клубилось возле его губ.
Каким-то образом, он сам не понял как, он сполз вниз по скале, невредимо приземлившись на ягодицы. Волны хлестали его ступни и, лодыжки, притягивали, манили в свое лоно. Господи, где же девочка? Где????
Худенькая ручка показалась из воды. Затем вторая. Барахтаясь, ища выход из прибоя. На поверхности появилась ее голова. Но девочка снова ушла под воду. Он, пошатываясь, направился к рассвирепевшей воде, не оказывая сопротивления и позволяя ей захватить его.
Почти здесь. Так близко. Держись, еще немного!
Она подплыла поближе, и мороз пробрал его до костей. Безвольная, безжизненная, она была лишена цвета. Губы посинели, платье превратилось в лохмотья. Ее глаза, ее такие яркие сверкающие глаза смотрели в пустоту, приводя его в отчаяние и лишая надежды.
Он обхватил руками тщедушное тельце. Всю его силу поглотило злобное, ревущее море. Мужчина тащил ее к берегу, повинуясь единственному желанию: море не получит ее. Он не допустит. Море разрывало его, дрожь сотрясало все тело, девочка выскальзывала из его рук…
Он рывком дернул ее на себя. Слезы разорвали болью его глаза и затуманили зрение. Он не видел шторма, бушующих волн, ничего, кроме тех глаз. Тех серых безжизненных глаз…
Больше не было василькового взгляда ребенка. Больше вообще не было никакого ребенка. Крик недоверия и гнева вырвался из глубины его сердца, из самого центра его души. В его руках находилась Софи, прижимал к своей груди и оплакивал именно ее. Исступленный вой разорвал бушующие волны и грохот шторма.


Спасибо большущее моей бете - ФИБИ