gloomy glory:
10.11.15 16:20
» Глава 27
Перевод: Talita
Бета-ридинг: gloomy glory
Редактирование: Sig ra Elena
Оформление: Архивариус
НЕТ!
Я закрываю рот руками, и Милект кричит в моём лёгком.
Это Джейсон! Это ДЖЕЙСОН.
Живой, живой, живой!
Каждая нота, что я пою, поднимает океан. С каждой секундой я меняю климат на пару сотен лет. Я пытаюсь замолчать,
но
я
не
о
с
т
а
н
а
в
л
и
в
а
ю
с
ь.
НЕТ.
Море поднимается
и песня
льётся из меня
ПОЧЕМУ Я НЕ МОГУ ОСТАНОВИТЬСЯ?!
Смотрю на Дэя, но от него пощады ждать не приходится. Они с Зэл заставляют меня растворить мир. Я не стану его затапливать. Не могу снова потерять Джейсона.
Однако пою всё так же яростно.
Смотрю вниз на Джейсона. Я сейчас его утоплю. Я сейчас утоплю всех. Дэй усиливает мой голос, Зэл орёт на меня, Милект в груди, и вдруг всё…
Останавливается.
Откуда-то сверху доносится крик. Только одно существо способно его издать. Повреждённая опера, сладость настолько высокая и яркая, что больно. Дисгармония и ярость, одиночество и любовь, соединённые в звуке.
КАРУ.
Он падает сверху – чёрные перья и красные крылья. Зависает надо мной. Вокруг битва, корабли и самолёты, и стрелы, и я…
«ПОЙ! – кричит Кару. –
ПОЙ СЕЙЧАС».
Я делаю большой глоток из бутылки и хватаюсь за грудину.
«Ты не посмеешь! – верещит Милект. –
Она моя!»
«Она никогда не была твоей!» – кричит ему Кару.
Я открываю дверцу в груди, лёгкое обжигает холод, а внутри сидит ярко-жёлтый шип и орёт на меня.
«Это моё гнездо!» – свистит Милект и пытается снова заставить меня петь, но не может, потому что теперь я вижу Кару.
Верного Кару. Свободного Кару.
«Она выбрала, – поёт он. –
Я выбрал».
Кару, сердцептица, выбрал меня.
Он поднимается из тени корабля, где прятался, вопреки своей натуре.
Я хватаю Милекта, крохотное золотое тельце.
«Предательница!» – верещит он, пытается уцепиться, но я выдираю его из лёгкого, вытаскиваю и закрываю дверцу.
Жёлтая птица смотрит на меня блестящими как гагат глазами.
«ПРЕДАТЕЛЬНИЦА!»
Но я никого не предавала.
Швыряю его в воздух, и Милект зависает, вне себя от удивления и ярости.
Кару всегда был здесь. Я слышала обрывки его песни. Он пришёл петь со мной.
Он остался ради меня.
«Она утопит землю! – кричит Кару. –
Перебьёт всех. Уничтожит мир. Затопит поля и деревья».
И клюёт меня в руку, в кольцо на пальце. Зэл пытается схватить Кару, но он уворачивается, вопит на неё, а вокруг нас кричат и умирают магонийцы и ростре. Сверху спускаются Дыхание.
Свилкен вылетает из груди Дэя и кидается на Кару. Зэл целится в него же из лука, хочет застрелить.
Смотрю на Джейсона, на его крохотную фигурку на фоне льда. Слышу его вопли, его голос, и знаю, что именно он кричит. Знаю число. Оно бесконечно.
Как {(( ))}. Она тоже бесконечна.
Я знаю себя.
И знаю, что надо делать.
Снова открываю дверцу в груди и кладу внутрь кольцо Кару.
Милект издаёт жуткий вопль, содрогается и падает на палубу у моих ног.
Я сливаюсь с Кару.
Сердцептица.
Я пою.
Порознь, но вместе. По доброй воле, его и моей. Мы выбрали друг друга.
Земля трясётся, все меняется. Кару смотрит на меня, а я на него.
Вместе мы сильнее всего на свете. Яростнее кого угодно. Он – земля и Магония разом, и я тоже.
Кару взмывает в воздух, большие жёлтые глаза сияют, крылья распахнуты. Он поднимается и зависает в ветре надо мной. Открывает клюв, кричит, и небо вокруг нас сдвигается. Я присоединяюсь к песне, и наши голоса сплетаются воедино.
Всё небо отвечает. С Милектом и даже Дэем такого не было. Мы с Кару едины. Его голос вылетает из моего горла, а мой из его.
Мы поём волны уверенности. Звёзды сияют на небе и арками ниспадают с обеих сторон. Мой голос становится сильнее, голос Кару тоже. Пронзительный сонар, он всё звучит, и звучит, и звучит.
Мир на грани затопления. Я сделала это ради Зэл. Я исправлю это ради себя.
Вода подступает к хранилищу, и Кару поёт моим голосом, меняя всё обратно, помогая мне обрести себя, чтобы я сумела исполнить свою песню.
Мы распеваем потоп. Превращаем воду обратно в камень.
– Вверх! Поднимайте корабль! – командует Зэл нашим ростре, но они её не слушают.
Вижу Джик, её ярко-синие перья и получеловеческое лицо. Она сидит высоко, где может совмещать обе формы. Джик подчирикивает нам, и цепи спадают с её лодыжек. Это её собственная песня, и она разрушает некое заклятье, лежащее на команде, уничтожающее что-то.
«Некоторые действуют изнутри».
Вижу рядом с ней Ведду. Ведда, та самая, что всегда была предана Зэл, сидит на мачте, расправив крылья. Её цепи тоже расплетаются и, сверкая, падают на палубу.
Смотрю на мышепарус. Он сложил крылья в знак солидарности. Не станет поднимать Зэл. Не станет её спасать.
Мы восстанавливаем землю.
Минуту назад Шпицберген уходил под воду. Он встряхивается, будто от стыда, и снова становится камнем. Волны накатывают и замерзают, вода становится тёмной, остров покрывается льдом.
Крюк с эпифитами сейчас всего в нескольких метрах от поверхности. Что, если я дам Зэл растения? Это исправит давнюю вражду между землей и Магонией?
Но наша с Кару песня неконтролируема. Земля закрывается, и не успеваю я опомниться, как она смыкается над растениями, заключает в камень всё – воздушные травы и несколько метров веревки «Амины Пеннарум».
Теперь канат торчит из тверди Шпицбергена. Ворот больше не поднимает добычу, а тянет судно к острову.
Корабль сильно кренится. Команда кричит и падает. Испуганная песня Дэя обрывается, и он скользит по палубе. Судно раскачивается, дёргается и падает. Команда пытается обрезать верёвку, но уже слишком поздно. Я вцепляюсь в поручни, но не боюсь.
Наша с Кару песня такая сильная, что, если придётся, я смогу взлететь. Мне не нужно проверять, я просто это знаю.
Я делаю то, что в глубине души всегда хотела. На нашем корабле больше нет рабов. Ростре освободились сами, но мышепарус по-прежнему прикован.
Я использую нашу песню и разрываю путы, выпускаю его. Он поёт мне высокую ноту,
«светлячок», и улетает, расправив крылья по ветру.
Наши ростре полностью трансформируются, и небо внезапно полно птиц. Ведда, снова сова, поражает своим размахом крыльев. Ярко-синяя Джик взмывает высоко в небо. Колибри. Орлица.
Я выпускаю на свободу кэнвров, и небо раскрашивают золотые прожилки: все родственники и ученики Милекта разлетаются от корабля точно лучики солнца.
«Лети», – верещат они.
Магонийцы падают с небес в море, задыхаются, дрожат, некоторые тонут.
Мы несёмся вниз, и наконец с плеском и ударом, похожим на землетрясение, «Амина Пеннарум» падает в океан. Настоящий океан, а не тот, по которому мы плавали. Мы садимся на мель у Шпицбергена.
...