ЦАРЬ ОСТРОВОВ. Столица мира

Зал приемов - будуар королевы

Королева словно идет по тонкому льду – на ее лице гамма эмоция – недоверие, сомнение, уверенность, растерянность. Она словно не знает, какую маску надеть в моем присутствии и стоит ли надевать? Думаю, сказать, что помню, как она играла с Сэбом, потом решаю, что это может смутить ее еще больше, и просто жду, что будет дальше.

Слышу ее тихий голос и не совсем понимаю, что именно она хочет сказать, но все же в этом – какой-то момент открытости, признание во мне если не друга, то союзника.
Она некоторое время сомневается в ответ на мое предложение покинуть прием, потом вкладывает свою маленькую узкую ладошку в мою. Ощущение дежавю. Вчера было то же самое, когда мы вышли в парк, а потом она начала говорить о свержении правления магов. Интересно, что будет на сей раз?
Выйдя через балкон из зала, делаем несколько шагов по коридору, и я оказываюсь прижатым к стене. В какие игры играет эта плутовка? Кто она – доверчивая девчонка, которая не знает, что творит или расчетливая соблазнительница?

Слышу тихий шепот и киваю в ответ – после всего, что я вчера уже услышал и сам сказал недоверия просто смерти подобно. Королева берет мою руку и ведет нас куда-то незнакомыми переходами, четко ориентируясь в темноте. Стараюсь придерживать ее, чтоб не упала, споткнувшись невзначай, но она, похоже, очень хорошо знает путь.
Через какое-то время оказываемся в маленькой комнате со швабрами и чем-то еще – тут обитает горничная? Зачем мы сюда пришли?
Слышатся женские голоса, и Констанц дергает меня в сторону, шепча одними губами:

Еще несколько шагов, и пере до мной открывается дверь.
Оглянувшись, понимаю, что леди привела меня в свой будуар. И что это значит? Сильно сомневаюсь, что леди сейчас разденется и кинется в мои объятья. Или я чего-то не понимаю в этой жизни.
Судя по тому, что происходит дальше, кажется, я в самом деле разучился разбираться в людях, потому что королева поворачивается ко мне спиной и просит помочь ей раздеться. Снять платье. Стою в некотором замешательстве. Нет, я конечно, весьма польщен. Но не ожидал такого от… нее. Неужели платье, в котором она была вчера – не случайно? Мозг и сердце отказываются понимать происходящее. Не могу поверить в то, что вижу и слышу. Она – не такая. Не станет раздеваться перед мужчиной вот так, видя его второй раз в жизни. Я чувствую, понимаю, я уверен, я целовал ее вчера – она слишком невинна для такого поведения. И тем не менее, она требует:
– Я в курсе, – стискиваю зубы, чтобы не сказать ничего лишнего, ничего, о чем буду жалеть, осторожно ослабляю шнуровку корсета и легко провожу подушечками пальцев по шее.
– Хорошо, – мой голос немного хрипл от волнения, я совершенно сбит с толку. Я – мужчина, не пропустивший практически ни одной юбки, робею рядом с невинной девицей – что-то мне подсказывает, что она именно такова, она просто не понимает, что делает, о чем просит и каких усилий мне стоит держать себя в руках.
Корсет держится все слабее, наконец, он развязан до конца. Стоит сделать одно движение, и он упадет, и девушка передо мной останется в одной тонкой шемизетке и юбке. Она дрожит. Или мне это кажется? Сердце пропускает удар. Я забываю, как дышать, и сильно, до боли сжимаю кулаки, чтобы не схватить ее в объятия. О Великая Маа, дай мне силы, эта девочка не ведает, что творит, но я не могу поступить с ней, как с доступной женщиной…

_________________

Царь Островов. Столица. Дворец. Где-то внутри.


- У вас вышло замечательное платье, госпожа, - говорит девушка, шмыгая носом. - Именно такое вы хотели?
Поворачиваю голову и вижу заплаканные глаза. Девушка.
- Платье? - рассеянно повторяю вопрос. - Да, спасибо, платье очень удобное, я о таком мечтала.

Дыши, Домиинара, дыши...
Рука аккуратно подглаживает живот, пытаясь немного расслабить мышцы.
Девушка убирает волосы с лица... И я ее узнаю!
Это же она! Она подарила мне материал на тунику. Вот уж поистине, Санва, ты водишь нас дорогами, причудливо переплетая нити, даря неожиданные встречи. И в каком месте!
В пустынном коридоре дворца Правителя, сидя на полу. У богини великолепное чувство юмора.
Против воли на лице появляется улыбка.
- Признаться, я мечтала о длинной юбке с широким подолом, чтобы, когда танцуешь, ткань разлеталась... Но планы изменились. Никогда не знаешь, что и для чего появляется в нашей жизни. Когда вы дарили мне материал, я думала о юбке, а на самом деле этому шелку было предназначены стать парадной туникой для того, чтобы я была представлена сегодня Правителю. И все в нашей жизни так, все...
Сейчас моя поза не могла скрыть маленький, но вполне характерный живот, который пока еще удавалось маскировать с помощью одежды, если я стояла.
- Со мной все ясно, но почему вы здесь в такой день? Весь двор толпится в Тронном зале и приемной. А вы на полу и расстроены? Что-то произошло?
Я посмотрела девушке в лицо.
Я забыла, что было в прошлый раз. Я списала тогда на беременность. Но... снова одно тело и две души. Две больные души.
В голове зашумело, закружилось.
Закрыть глаза. Закрыть глаза...
Закрыла. Но все же продолжила:
- Вас кто-то обидел?

Царь островов. Где-то в Столице - Клетка.

Эта идея была настолько бредовой, что ее авторство просто не могло принадлежать мне. Даже упившись до скотского безобразия, даже разочаровавшись в жизни до самоубийства, я никогда сам не пошел бы на подобное. Самомнение и эгоизм ни за что не позволят решиться на столь абсурдный поступок. Тем не менее...
Мне очень не нравилось происходящее и ситуация в целом. Вот просто чрезвычайно. Переступая меленько, я обходил пространство по периметру. Руки за спиной прилипали-примораживались к прутьям, а отлипая оставляли на них клочья задубелых десятилетиями мозолей, но заставить меня не хвататься за них не могли ни здравый смысл, ни спесь, ни гордость. В эмоциональной борьбе за лидерство с разгромным счетом побеждал чистый животный страх. Еще несколько минут назад я не знал, что умею так бояться. Еще несколько минут назад я был достаточно пьян, чтобы беззаботно справить малую нужду на черный камень башни. Еще несколько минут назад я твердо отказывался верить в богов, а сейчас не знал которому из них молиться. У пьяных и сумасшедших свой бог. Жаль, что нас забыли друг другу представить. Жаль, что нынче я трезвее, чем, думается, бывал во младенчестве. Всего за несколько минут...
Он назвался Ирвингом, этот рыжий парень с больным безумием взглядом. Назвался не сразу. Вначале нам пришлось немножко подраться, чуть-чуть поубивать друг друга, выпить - очень много выпить, и только потом познакомиться.
- Ирвинг, - сказал он мне.
- Дрейк, - ответил я ему.
Мы посмотрели друг на друга очень честными глазами и крепко пожали друг другу руки, протянув их прямо над пышным задом Эльзы.
Он повадился ходить в заведение Красотки Лулу через день. Напивался, дебоширил, снимал на остаток ночи беляночку Литу, мордовал ее до синевы и пропадал на сутки. Всякий раз щедро расплачивался. Но и декады не прошло, Лулу подкараулила меня под утро в коридоре, обняла полными тяжелыми руками:
- Кас, рыба моя, понравься ему, а? - попросила она, густым запахом духов беря на абордаж, - Самым дорогим чую, убьет Охотник девочку, не сегодня - завтра замучает до смерти.
- Охотник? - согласился мягкосердечный я и отправился нравиться пока совсем не задохнулся.
Нравился я ему три вечера, маскарад уж начался, а я ему все нравился и нравился - очень уж непробиваемые эти гильдийные, деликатные как крабы. Чуть какое влияние, так хлеще магов прячутся в скорлупу по самые ноздри, только клешнями по чему попало и щелкают. В первую ночь я от этих клешней едва без ребер не остался. Во вторую - Охотник едва головы не лишился. На третью мы поставили печенки на кон и поделили златокосую Эльзу почти по-братски. А под утро услышали Это. Так воют жены, не дождавшись мужей из рейда. Так отпевает ветер рухнувший из-поднебесья в бездну бриг. Так оглашают конец всех времен.
- Тварь, - сказал Ирвинг и в контрастном черно-белом мире глаза его не смогли обмануть нормальностью, - Какая же тварь!
Ну не могла в этот момент мне прийти в голову бредовая идея пойти в башню мага посмотреть на Тварь? Я не настолько любопытный. И уж точно не настолько жалостливый.
Когда назвавшийся Ирвингом втолкнул меня в клетку и лязгнул засовом, я попятился. Не поверил. Не в то, что распластанная по камню изможденная девчонка, рядом с которой худышка Лита кажется удойной коровой, Льдистая ведьма - в это верилось раз и навсегда, даже смотреть не надо было. В то, что у гильдийного хватило духу пожертвовать мной. Когда я нравлюсь - это серьезно. Против этого нет ни противоядия, ни заклинания, и отсутствие души тоже не спасает. Бью харизмой на поражение, на вылет, с пожизненной гарантией. А этот отдал. Будто часть тела отрезал. Самое дорогое самой .. Дорогой?
Я попятился, вцепился руками в прутья, примерз к решетке спиной, неубедительно затянутой в один тонкий камзол, и стремительно протрезвел.
- Я верно болен, - Не смотреть не получалось. Под подошвами хрустнул снег, когда шагнул в сторону, на прутьях с треском лопнула дубленая, смоленая, натруженная кожа ладоней, - На сердце туман. - Дверца клетки самое удаленное место, так зачем же? Зачем?! - Мне скучно все, - переступая меленько, я обходил пространство по периметру, - И люди, и рассказы.
На моих ладонях выступила кровь. Двумя бордовыми отпечатками это четко просматривалось на ее белых холодных щеках. Просмотрится. Когда отпущу. Вот только зачем?! Зачем я ее за них схватил? Зачем всматриваюсь в лицо?
Нет, эта идея была настолько бредовой, что просто не могла принадлежать мне.
- Мне снятся королевские алмазы...
_________________

Балкон.
Ноги будто налились свинцом, каждая мышца и кость словно из твердой тяжелой матери.
Все тело отяжелело, замерло, не было сил пошевелиться.
Вдох-выдох и еще.
Я ощущала каждый глоток. Боялась, что просто перестану дышать и все чаще, раздувая ноздри вдыхала жадно воздух, ловила ртом кислород наполняя им легкие. Но то ощущение как будто у меня отбирают воздух не проходило. Его не хватает. Мне все труднее дышать. Я задыхаюсь.
Я видела как он направился на балкон и до сих пор там.
Еще один жадный шумный вдох расширяющий легкие.
Нет сил сойти с места, страх пронизывает каждую клетку тела. Сын Ага. Он сын Ага. За пол шага до моей цели вдруг появился и разрушилось все. Несправедливо.
Желание скрыться все больше охватывало меня. Взять сына и сбежать. Так же поступал и он, не так ли?
Но что-то останавливало меня, заставляя отбросить эту мысль и выпрямить спину сильнее, и гордой походкой не смотря по сторонам проследовать в сторону балконных дверей.

Он стоит спиной ко входу. Темная тень на фоне затянутого облаками ночного неба.
Темная тень прошлого которая как призрак из давно забытых кошмаров вернулась, заставляя обратить на себя внимания. Заставляя думать по какой причине она снова вернулась в твою жизнь и как от нее вновь избавится...
Тонкий клинок на поясе платья. Острый как те слова, что он говорил там перед троном. Было бы так легко сделать это. Ножем в спину. Элефтари никогда не отличались честностью с врагами.

Чувствуя как прохладный ночной воздух наполняет легкие произношу:
- Зачем вы опять появились? Для чего подходили на балу?
_________________

Балкон.
Её вопрос застревает где-то в воздухе, замерзает и и камнем бьет между лопаток.
Леди Лесандра, может ударить в спину.
Выдыхаю, закрывая глаза и думаю о том, что не хочу смотреть в ее лицо. Не хочу смотреть на высокие скулы. На острый подбородок. В глаза.
Мне кажется, она может забираться этими глазами в душу. У меня, наверное, не осталось души. А если она и есть, то ее слишком мало... чтобы я давал касаться ее так бесцеремонно.
Молчание между нами давит слишком сильно и я знаю, что она ждет. Ждет моего ответа.
Где-то на задворках сознания приходит понимание, что теперь я буду видеть ее постоянно.
Постоянно ее глаза. И постоянное желание... задеть ее.
От этого становится противно. По настоящему противно.
С этим что-то нужно будет делать. ...Я не хочу видеть тебя постоянно...

Она задает вопрос, который я задавал сам себе: Зачем?
Я бы был рад ответить на него.
Я бы мог прикрыться мнимой верностью старому другу. Мог бы сказать, что почувствовал зов крови.  Но я не знаю... Время будет судьей.
Возможно, я здесь именно для этого. Понять кто я?
Где-то там где мою жизнь украшал запах моря я был свободным человеком.
Позже где запах специй и жара прожог казалось бы остатки оков, что ковались в юности на севере - я был свободным рабом.
Кто я сейчас...?
Вчера мне показалось я стал... садистом. Сыном своего отца. И это подтвердилось чуть раньше, когда я с возбуждением наслаждался агонией той которую почти не знаю. Кто виноват в этом? Кровь отца моего... или. Или ее глаза.
Наверное, было бы проще винить ее глаза...

Не хотя поворачиваюсь к ней... Где то на затылке током проходит страх... тонкий страх, что внутри опять пробиться желание ударить ее словом. Беспричинно просто потому, что это наконец-то делает меня живым. За все это клятое время, что я провел в столице. За все это время что я понял.... что от себя не сбежать.
За все это время я не чувствовал свое тело. Одевая маску шута. И только вчера, видя как ее глаза наливаются страхом. Начал дышать.
Может быть именно это Дарило моему отцу столько лет жизни?

Комок давит где-то в горле. Стягивает... стягивает шею. Молчу как истукан рассматривая ту, которая делает меня живым, когда я делаю ей больно.
Сейчас она готова к бою. Это видно по осанке. По вздернутому подбородку. Наверное, это долго вызывать уважение. У меня это вызывает раздражение. Сколько ударов ты выдержишь Леди Севера?

- Устал бегать...Такой ответ угодит вашему любопытству? - застегнутая на все пуговки. На все пуговки. Волосы гладким саваном. Сложно это быть статуей Леди Лесандра? Да в этой броне не просто найти лазейку. Так и хочется обойти вокруг. Так и хочется найти уязвимое место.
- А танец с вами... Хотел понять, не убежите ли теперь вы...
_________________

Балкон.
Молчанье дается с трудом. Давит.
Я жду, сдерживая желание накричать идаже ударить. Если бы передо мной был Аг я знала бы точно, его молчанье должно будет окончится тонкой выверенной фразой. После которой мне пришлось бы унизительно скрыться, признавая свой проигрыш. Признавая, что я не имею права задавать вопросы. Не имею права смотреть на него так. Что место мне только там где он укажет.
Выжидаю и с трудом удерживая свою ненависть в руках.
Что ты мне ответишь?
Я разжигаю в себе ненависть с каждым вздохом. Хочу чтобы она сожгла страх, чтобы не позволила ему заполнить меня.
Не позволю себе бояться, не позволю себе бояться тебя.
Но смотря в эти глаза чувствую как воздуха опять становится все меньше. Он лишает меня способности дышать полной грудью.

Устал бегать... от своей судьбы? От трона Севера? Что для тебя значит быть Лордом?
Мои руки в крови Ага Элефтари. Я убила его, ради того к чему всегда стремилась. Убила чтобы ни у кого не было власти надо мной. Яд мага разъедал мою душу, вырезал ненависть из сердца, чтобы я смогла убить.
И вдруг пришел тот, что хочет снова загнать меня в угол. Опять.Ты пришел. Неужели ты думаешь, что после стольких лет, что тебя не было просто стать Лордом?
Что ты сделал, чтобы быть Лордом Севера?
Я молчу, не знаю что ответить. Сказать, что я понимаю его? Или то что не могу понять никогда?
- Мне нужно поверить в это? Хорошо. Я не убегу, там мой дом, только там я хочу быть.
_________________

"Важен не бой, а то, ради чего бьешься".
Камелот


Будуар королевы

Замираю, как будто на мгновение глянув в сердцевину направленного на меня прицела. Кто охотник? Кто жертва? Так пугливая олениха встрепенется, высматривая среди деревьев опасность. На доли секунды застынет, чтобы тут же броситься в бегство. Если тетива не зазвенит раньше. Но невесомое, ласковое прикосновение к моей шее исчезает. Растворяется во мраке, царившем в спальне, словно его никогда и не было. И ощущение, что принадлежит оно не ему, а самой тьме, обступившей со всех сторон. Удивительно тонкое ощущение. Обоюдоострое, жгучее. Но я не бегу, а он больше не прикасается ко мне. Только по шее и спине теплым дыханием его присутствие.
- Отвернитесь, ну же, - не требую, но прошу его. На мгновение мне стало страшно. Ключ с этой стороны повернут, намертво стоит в двери. Сердце бьется. Одеревеневшими руками придерживаю сползающий корсет, - Пожалуйста, - прошу его, хотя просить мне давно непривычно. Но сегодня я попрошу и не раз.
- Я переоденусь. И вы тоже, - все еще держа на груди корсет, выуживаю из комода стопку одежды (форма королевских гвардейцев) и бросаю позади себя на кровать, - Только не смотрите. Здесь прятаться негде, а если я начну, это отнимет драгоценное время, - я поворачиваюсь спиной, шуршу юбками, сдергиваю с себя все, наспех впрыгиваю в штаны, на голое тело одеваю камзол и дрожащими руками застегиваю его на все пуговицы.
- Послушайте, Янис, - мой голос почему-то тоже дрожит, - Я пойму, если вы откажетесь пойти со мной. Но я прошу вас хотя бы дождаться моего возвращения и помочь мне одеть этот дурацкий корсет обратно, - при этом совсем не задумываясь, бросаю взгляд за спину, краснею и быстро отворачиваюсь. Осмысливаю увиденное, радуюсь темноте, - Без вашей помощи мне с ним не справиться. Я одета.
Когда уже можно повернуться, разворачиваюсь, стараясь смотреть куда угодно, только не на него.
- Клетка с порченными стоит в оранжерее. И ключ, - показываю ключ весящий у меня на груди, - Есть у меня, второй у стражников. Я должна освободить их и вывести из дворца пока все внимание уделено приему. Нельзя, чтобы нас узнали, поэтому эта форма, - кажется, только сейчас я понимаю во что ввязалась. Мне страшно, - Мы должны вернуться до конца приема. Хотя бы кто-то один из нас. Знаю, что просить вас об этом неправильно, - подхожу и беру за руку, - Но я прошу. И в свою очередь обещаю в ответ любую услугу. Все, что пожелаете. И еще прошу не сметь меня отговаривать. Если бы я хотела услышать подобные слова, то обратилась бы к какой-нибудь из своих фрейлин, - я блефую. Ни одна фрейлина не сохранила бы потом эту тайну, - А вы вовсе не похожи на пугливую женщину, которая испугается маленького приключения, - хочу развеселить его, улыбаюсь, но получается неважно. И все же я полна решимости.
Отступаю, заправляю большую часть волос под одежду, подвязывая черной ленточкой: видела, что так делают некоторые гвардейцы. Достаю из под кровати сапоги, доспехи и мечи в ножнах. Меч для меня тяжел. Нагрудные доспехи одевать не буду, только наручи. Ян же решит сам, он больше в этом разбирается. Сапоги велики, но это не так страшно. К поясу пристегиваю кинжал. На голову - капитанскую треуголку. Немного странно, но увеличивает шанс, что во мне никто не разглядит женщину.
- Я готова, милорд. Ан-нет, подождите! - подбегаю к камину, беру уголек, подхожу к зеркалу и пририсовываю себе крохотные усики. Не ахти как смотрится, но в темноте самое оно. Немного растираю пальцем. Взгляд опускается ниже подбородка и шеи. И как ЭТО спрятать? - Ну как? Я похожа на мужчину? - заглядываю Яну в глаза. Хочу прочесть в них все то, что он думает.
- Подождите еще минуту.
Надеваю на плечи плащ. Даже замотайся я тканью, все равно не скрыть того, что дано природой. Придется попотеть в плаще, но это того стоит.
- Теперь точно готова, - дрожу как осиновый лист, беру Яна за руку и увлекаю его за собой к двери, - Пора.
_________________

Будуар королевы – оранжерея
 
Сладостная пытка продолжается – Конти стоит спиной ко мне, в комнате так тихо, что слышно, как по стеклу ползет муха и еще мне кажется, слышно, как ухает мое сердце, громко и тяжело. Скажи или сделай что-нибудь. Я мужчина и не железный. Скажи же, что я прав, и ты не шлюха, ну. Я готов взять ее за плечи и повернуть к себе, но она оборачивается сама – на лице сместь страха и бравады.

Просят губы, руки придерживают сползающий корсет, глаза умоляют – поверить, не тронуть. И вся она такая хрупкая, нежная, испуганная и решительная. Верит, доверяет. Не могу предать. Но и отвернуться сил не хватает. Смотрю во все глаза, пока наконец объясняет, что хочет.
Кидает мне одежду и отворачивается сама. Поворачиваюсь к ней спиной, начинаю быстро раздеваться, мне не привыкать делать это самому. Но видимо, Констанц поторопилась обернуться, потому что слышу сдавленное «ох». Потом тишина. Потом ее голос. Он слегка дрожит.
 

Не дурак, понимаю, как они вообще одеваются в эти штучки, не путаясь.
– Не уверен, что справлюсь, – отвечаю со смешком и оборачиваюсь еще через пару секунд. На всякий случай. Смотрит в сторону, выглядит – как переодетая женщина. Глупенькая. Надо было грудь бинтовать. Хочу сказать, но понимаю, что не смогу – ни произнести этого вслух, ни помочь ей. В воздухе и так повисло напряжение. Слишком маленькая комната.
Объясняет дальше, показывает ключ, просит, умоляет, обещает. Да что уж! Раз ввязался, помогу, не бросать же ее одну тут. Какая к льдистым фрейлина! Да пойди они вдвоем в таком виде – до первого стражника, да что там – до первого, кто их встретит, и все – маскарад раскроется.
Еще и усики рисует, сумасшедшая. Ну точно я попал в театр абсурда. Хочу остановить, да куда там, просто машу рукой и вздыхаю.

– С пьяных глаз – вероятно, – отвечаю честно, потому что самое большое желание, посадить ее тут или вернуть на прием, а в компаньоны взять Себастьяна.

– Хоть пять, только это вряд ли поможет.
Но она накидывает плащ, и так все-таки хоть как-то скрывает свою фигурку. Киваю. Проверяю стилет в сапоге – всегда ношу его с собой на непредвиденный случай. Сейчас – как раз такой. Вытаскиваю, прячу в рукав так, чтобы не увидела.
– Осторожно, хорошо? Если что непредвиденное случится, беги, просто бросай все и беги, прошу тебя, – слегка приобнимаю ее и целую в макушку. – Идем.
Коридоры, балкон, – осторожно перелезаю, протягиваю ей руку, помогаю перелезть тоже. Ян, ты сошел с ума! Вероятно.
Стражу мы миновали, вот и оранжерея. Тихо открывает дверь. Входим. В комнате полутемно.

_________________

Клетка с оборотнями. Та самая к которой идет Ко

Там где запах полыни щекочет нос.
Там где мать поила его молоком с каплей меда. Там где свободно можно жить.
Закрывает глаза. Расправляет крылья, несется туда где нет боли и есть запах полыни в вперемешку с запахом молока.
Унеси меня, ветер. Унеси. Туда где можно жить.
Такое забытое. Почти забытое. Жить.
Сейчас жить - это быть в клетке.
Боли почти нет. Есть момент, когда боль уже не говорит тебе ничего кроме того что ты тело.
Мешок из костей, мяса, и кожи.
Мешок с глазами зверя.
Мешок, который можно пнуть. Поймать удар между ребер. Понять, что там под ними еще есть органы чувствующие боль.
Как долго они пытались вбить, что он зверь? Зверь. Он верит. Он верит им... он зверь.

Зверь рычит. Глухо почти не слышно. Порыкивает на каждый шорох, старясь удержать в себе еще капли жизни.
Рычит на человека, что прижался к полу клетки. За то что тот уже жить не хочет.
У зверя дергаются уши, когда тот слышит звук приближающихся шагов.
У человека к горлу подходит тошнота. Шаги означают, что его опять будут бить.
Он просил пощады. Много раз просил пощады. Удушая, каждый раз мольбою убивая в себе зверя. Хватая его за горло. И душил в зародыше надежду.
Они заставляли его менять тело.
От зверя и обратно. От зверя и обратно.
Сейчас его кожа так тонка, что может лопнуть в любой момент. Сейчас он не человек. Сейчас он не зверь.
Он тело.
Зверь больше не даст просить...
Он прижмется. Он замрет...Он будет казаться слабым.
Дверь Клетки проскрипит тонко. Запоет свою Заупокойную песню.
Хрустнут позвонки. Для последнего рывка. Ему хватит сил для последнего рывка.
Вырастут тонкие когти. Но их хватит, чтобы воткнуться в мягкую плоть.
Он не даст больше себя пинать.
Большая темная тень то ли человека, то ли зверя кинется вперед.
На запах полыни и молока с каплей меда.
У неси меня ветер. Унеси.
Клыки зверя замрут у тонкой шеи.
Убей меня человек. Или умри сам.

»» 27.11.15 09:39 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Я взрываюсь единственным доступным моему измученному телу способом – хлопьями снежной пены, вкрадчивым морозом, ткущим свой узор, не спрашивая на то разрешения, лавиной, сошедшей с уступа утопающей в облаках горы. Словно облака спустились с пронзительной своей недостижимости. Взрываюсь, запечатывая окно в мир – замочную скважину, через которую на меня смотрел… человеческий глаз. Вот как… Я слышала о таком. Когда-то давно, теперь и не вспомнить. Слышала, но не думала, что доведется. Но зачем, зачем ты пришла? Забудь, что ты видела. Забудь. Белый ветер принесет на своих невидимых крыльях Песнь песен, омоет мое омертвевшее тело. Забери его. Ладно? Я знаю. Ты знаешь. Не будем плясать на уступе Ледяных гор, резать ноги об острые ущелья. Не надо. Так будет. Мне теперь паутина из черного шелка последнее из пристанищ и она качает меня. Руки палача качают меня в недоступном моему пониманию желании убаюкать.
Я ощущаю ее, и это ощущение… Меня ударяет сильнее, чем все, что произошло с момента, когда окружили меня люди, обмотанные шкурами убитых зверей. Зверей. Стук сердца завораживает и одновременно отталкивает. Я пытаюсь найти в усталом сознании подходящее сравнение, но не могу. Не могу понять, что чувствую, не могу понять, во что складывается обретающий очертания образ. Только глажу кончиками всех пальцев изморозь под собой. Вот и весь разговор. Вот ты и взяла мою ладонь. Я глажу пальцами снег, который заполняет тебя и меня. Не плотно утрамбованный окаменелый обжигающий - пушистый, легкий, ласковый. Уходи. Ничего не изменить сейчас. Изменишь потом. Не смотри. Я не хочу. Я могу только желать того, чтобы не встретиться с тобой взглядом, когда. Не удержу.
От легких движений пальцев выткался узор, добрался упрямо до двери, запечатал скважину. В Финнуре нет замков, там не от кого прятаться. В сияющих стенах притаился вечный покой. Снится. Он мне снится. И от того, что ты знаешь… спокойно? Нет. Просто глаза закрываю не так, как прежде. Закрываю, отрекаясь от серебристых клиньев, вбитых прямо в тело. Слышишь? Однажды они отреклись от всего и оказались беззащитны. У меня нет сил показать тебе, и я не хочу. Мерно. Слишком мерно бьется твое взволнованное сердце, ускользая от меня.

Дверь клетки открывается бесшумно, но я ощущаю лязг. Не от того, как впился следом в пазы засов, выметая свободу из спутанных мыслей. Кровь успокоилась и оковы вновь слишком тяжелы для меня, лишают меня воли, стремления к сопротивлению. Вот как они загнали нас в угол, обкрадывая в самом дорогом. Они лишили нас не чувств, не наполненности, не восприятия себя частью целого, нерушимого мира. Они сковали новый мир. Серебристую клетку, куда загнали послушное стадо, вынуждая остальных приспосабливаться к обломкам. Кто посмел? Нарушил с трудом обретенный покой ледяной пленницы. Кто шагами меряет отведенный мне удел? Не мертвец, способный открывать рот, не выпуская на волю звуки. Я ощутила бы его шаги намного раньше, сбилась в обледеневший комок, готовая забить его в глотку безмолвия.

Оковы начинают гореть, расплавляя плоть под узорными своими переплетениями. Ледяной покой вдохнул полной грудью, растрескавшись – с тихим шорохом откалывается айсберг от массива ледника. Я шевельнула рукой, ощущая послушное воле запястье. Странно… Не снежная вьюга разбудила волков, не рожденный в горах гул, предшествующий сходу лавины. Шепот. Тихий шепот. Отзывающийся в кончиках волос. Настороженно замираю, позволяя посетителю кружить, одаряя меня чем-то новым. Еще немного и в Сияющем чертоге я узнала бы, что порченная кровь всегда услышит порченную. Но слишком глупая – не дождалась. Смятение робким лучиком касается наста, заставляя его искриться. Я бреду в тишине, разбиваемой звуком шагов, хрустом снега.

Открываю глаза. Если бы не лежала – попятилась. Сапоги. Сапоги выжглись на внутренней стороне век, и я не сразу понимаю, что не сплю. Не брежу. Не вижу снова кипельный рассвет, обернувшийся сотканным коконом. Белое марево рассеивается, щупальца тумана отступают с каждым его шагом. Я приподнимаюсь на локтях, поворачивая ему вслед голову. За что тебя так? Вам не говорят, что на краю мира осколками прежнего, уродующими шрамами старого порядка, бродят во льдах чудовища? Его страх волнует, но не кажется сладким. Так губы примерзают ко льду, когда несмышленышем пытаешься высосать из сосулек единственно доступное лакомство, так рвутся они тонкой кожицей – напоминанием, что мы когда-то были. Он питает меня, вливает горстями силу, позволяющую бороться со сном, но не избавиться от оков. Не сдернуть с себя серебряные кружева, что мне так к лицу.

К бледному моему лицу. Обхваченному пальцами. Через слишком бледную для него кожу пульсирует, бьется, неистовствует. Его кровь. Проясняя мое сознание. Черному пауку невдомек, что тут бродят иные. Куда делся тот, что привел тебя? Сбежал? Трус. Я знаю. Это другой, в глазах у него нет золотистых крапинок и он не смотрит на меня с недоверием – ты?! Я. Белый шум. Я. Хрупкий лед. Я. А он думал, что у зверей не должны быть такие тонкие руки. Ты не обманываешься. Вижу. Так бывает? Я изучаю синеву на подбородке, не поднимая глаза выше.
Правы были те, кто складывал о нас легенды. Я однажды слышала, украла знание, с которым не имела понятия, что делать. Мы отличаемся даже от вас. Но не настолько сильно. Отдаю себе отчет, что мне не хватит сил одурманить его Песнью песен – не так много крови он отдал мне, чтобы справилась с оковами, от которых почти насквозь прогорели запястья и щиколотки. Но ты же можешь. Можешь?

- A posse ad esse, - я поднимаю взгляд к его черным глазам.
Не паучьи. Не понимаешь? Отпусти меня. Открой дверь. Услышь свое сердце.
Тонкими пальцами сжимаю его запястье, покрывшееся инеем. Видишь? Я такая, как ты. Беззащитная.
_________________

Оранжерея

Чу́дище о́бло, озо́рно, огро́мно, стозе́вно и ла́яй

Глаза быстро привыкают к темноте, вижу – клетка и в ней – не то человек, не то кто – как Лали в детстве сказки читала – чудище заморское. Становится немного жутко. Загораживаю собой рвущуюся вперед королеву.
– Ключ.
Она мотает головой, желая сама открыть клетку.
– Дай мне ключ и отойди подальше, – мог голос тихий, но злой, приказывающий.
Он нехотя снимает с шеи ключи и протягивает мне.
Стелющимися шагами иду к клетке. Как на охоте, когда чую зверя.
Понимаю, умом понимаю, что человек, но все нутро во мне чувствует зверя.
Не знаю почему, не могу объяснить.
Поворот ключа, щелчок, еще поворот.
И вдруг происходит что-то необъяснимое – тот, из клетки резко распахивает дрерцу.
Прыжок – и когтистая лапа хватает Констанц.
Машинально вытаскиваю стилет и бью со всей силы – в сердце.
Мохнатая морда оскаливается, с клыков капает слюна.
Он медленно оседает вниз.
Последнее, что успеваю поймать – взгляд. Человеческий, не звериный.
Снова становится жутко. Жутко до того, что хочется упасть на колени и завыть, но нельзя.

_________________

Но, как гласит не очень старая, зато очень верная мудрость, если тебе холодно, ты еще жив. Мертвяку такие мелочи по барабану.
Павел Корнев. Скользкий

Царь Островов. Столица. Дворец. Где-то внутри.

Смотрит на меня, сначала без узнавания, а после в глазах мелькает что-то.
Улыбка.
Возвращаю, ни на секунду не забывая о белом.
- Признаться, я мечтала о длинной юбке с широким подолом, чтобы, когда танцуешь, ткань разлеталась... Но планы изменились, - говорит она. - Никогда не знаешь, что и для чего появляется в нашей жизни. Когда вы дарили мне материал, я думала о юбке, а на самом деле этому шелку было предназначено стать парадной туникой для того, чтобы я была представлена сегодня Правителю. И все в нашей жизни так, все...
- Зыбко, - подсказываю. - Нечетко. Странно. И волшебно.
В последнее время - все сразу.
И очень многословна, как и все полночувствующие люди.
Она все еще улыбается, и я не могу насмотреться.
У нее очень открытая улыбка, как солнце.
Так мне улыбается только Дарий, а вот дочь Санвы, похоже, привыкла улыбаться всем. Наверное, в этом она счастливее нас.
- Со мной все ясно, но почему вы здесь в такой день? Весь двор толпится в Тронном зале и приемной. А вы на полу и расстроены? Что-то произошло?
Смотрю молча.
Есть вопросы, на которые отвечать не стоит честно.
Ложь застывает противным колким крошевом на языке и я молчу.
Ответить нужно, но что сказать?
Что сказать?
- Вас кто-то обидел?
- Тот, чьего внимания я жажду, занят. И я занимаю себя сама, - признаюсь неожиданно. - А расстраивают меня злые дети, которые играют судьбами других детей. Глупости, не берите в голову. Вам не нужно волноваться.
Вот так.
Я не сказала правды или неправды.
Все, как есть.
Только за спиной - холод. И это страшнее любой правды.
Нужно уходить, пока он не добрался до сердца - снова.
- Пойдемте, найдем для вас место, где можно прилечь, - я встаю. - Нужно найти место для отдыха для вас и кусочка вашего сердца.
_________________

Рад он, как же. Примерно так же, как и я.
Провожаю тяжелым долгим взглядом его удаляющуюся фигуру. Смотри, Орвик, коль не разглядел раньше, смотри хорошенько на нового главу дома Элефтари, которого представил сам правитель, а это говорит о многом. Он появился как козырь из рукава, так неожиданно для всех. Наверное, доволен произведенным эффектом. Леди Лесандра так вообще, кажется, сражена его явлением. Представляет ли он, каково это – править Севером? Что у него на уме?
Бывший раб оказался полон сюрпризов. И не стоит надеяться, что среди них окажутся приятные.

Правила игры меняются на глазах, а выигрывает, как известно, тот, у кого самая хорошая реакция.
Поэтому я поворачиваю голову и вполголоса даю слуге инструкции:
- Как закончится прием и я вернусь в покои, подай перо и бумагу и жди. Я передам записку, отнесешь ее новому лорду Элефтари.
- А как мне его найти? – робко переспрашивает слуга, и я нетерпеливо пожимаю плечом:
- Вот уж не моя забота. Отыщешь.
А мне пора отыскать Доми.
Пока я отвлекся на разговор, выпустил ее из поля зрения. Но я не успеваю сделать и шага, как мне всовывают в руки бокал – правитель произносит короткую речь, и здравницу следует поддержать. Я пробираюсь мимо гостей, раскланиваясь направо и налево, и высматриваю в толпе темно-красную тунику. Королевы нигде не видно, а именно возле нее я видел Доми буквально… сколько времени прошло?
- Ты не видел Домиинару? Ее нигде нет, - мне на глаза попадается Варрава.
- Нет, - брат пожимает плечами под богато расшитым камзолом. – Но, если хочешь, пойду посмотрю на балконе.
- Хочу. Дай мне знать, если найдешь.

Доми в зале нет. Я начинаю чувствовать тревогу. Надо искать с другом месте.
Лакей с поклоном открывает мне ближайшую дверь и я выхожу в коридор. С запозданием понимаю, что следовало спросить и у лакея, но впереди слышу тихие голоса и ускоряю шаг. Поворот, еще один.
Доми.
На полу. В своем нарядном амирском платье – на полу.
Не успев больше ни о чем подумать, я падаю на колени рядом.
_________________

Царь Островов. Столица. Дворец. Где-то внутри.



-Да, вы правы, - протягиваю девушке руку, чтобы она помогла мне подняться.
Потихоньку встаю на ноги, она поддерживает за талию, и я чувствую через ткань, какая холодная у нее рука.
-Да вы совсем замерзли, наверное, долго здесь пробыли. Так нельзя, вы такая молодая, надо обязательно себя беречь, ведь еще детишек рожать. Вот, возьмите, - открепляю от головы платок и накрываю им хрупкие плечи. – Конечно, это не шерсть, но спину и грудь защитит от сквозняков.
Не знаю, почему, только не боюсь ей показать свои короткие волосы. Что-то такое в глазах увидела – понимающее, женское. А больше в коридоре никого и нет. Да и в зал я возвращаться не собиралась.
- Знаете, здесь столько запутанных переходов, что можно легко заблудиться, а мне сейчас хорошо бы полежать. Вы не поможете добраться до гостевого крыла? Там, я думаю, без труда смогу найти отведенные покои.
Она соглашается, и мы медленно идем вперед, потом сворачиваем, и живот снова начинает тянуть. Противно, ноюще.
- Погодите, мне нужно еще капельку посидеть.
Снова опускаюсь на пол и закрываю глаза, кладу руку туда, где неспокойно, словно успокаиваю.

Тсс… тсс… потерпи, потерпи… сейчас дойдем.

- Вы знаете, порой бывает очень сложно принять этот мир, но необходимо. Вы говорили об играх детей, но почти все вокруг именно они. Игры. Я была в Тронном зале. Правитель, гости, дары… это ведь тоже своего рода игра. У каждого своя цель, каждый делает ход, но можно и промахнуться. Тогда сделанный ход либо приближает, либо отдаляет тебя от цели. Как шахматы. Вопрос лишь в том, что порой для достижения цели приходится переступать себя, изменять себе, жертвовать тем, кто рядом. И все ради того, чтобы получить желанную игрушку, медаль, конфету. Вот это мне кажется самым страшным – идти по судьбам и жизням, вытаптывать их, ради… чего? Минуты славы? Возможности посмотреть на всех свысока? Они там, в тронном зале, все играют и делают ставки. И знаете, чего я хочу больше всего? Чтобы мой муж сумел вовремя остановиться.

Живот стал потихоньку успокаиваться, и я уже было собралась снова подняться, но послышался звук чьих-то быстрых приближающихся шагов.
Мы с девушкой, не сговариваясь, замерли. Почему-то не хотелось никому попадаться на глаза.

Может, человек свернет, и мы разминемся…

Не свернул. Вышел прямо к нам. Орвик!
Орвик…
Я закрыла на мгновенье глаза, вознося благодарственную молитву Санве, а когда открыла, увидела его совсем рядом, на коленях.
- Все хорошо, все хорошо, - протянула руку, чтобы коснуться. Он тут же поймал ее и крепко сжал. – Все хорошо, надо только добраться до комнаты и полежать. Я просто переволновалась.
Повернулась лицом к девушке:
- Кажется, за мной пришли. Спасибо, что помогли. Берегите себя и всегда надейтесь на то, чтобы тот, чьего внимания вы жаждете, смог вовремя остановиться. Ведь он тоже был там, правда?

Я не понимала его. Зачем нужно помнить боль, причиняя этим боль себе и надеяться получить боль от другого?
Мы шли по улице. Виде крепко держал меня за руку. Я же стала прижиматься к нему сильнее, когда обстановка вокруг стала угнетающей. В самом воздухе что-то было. Что-то густое и тяжелое. Света становилось меньше, а звуков больше. Сами звуки приобретали иные оттенки. Оттенки боли, страха и ужаса, гнева и ярости, похоти и удовольствия, и еще много всего неприятного.
Я жмусь к мужчине, хочу спрятаться за ним, но от звуков и эмоций не спрячешься.
- Виде... Куда мы идем? - спрашиваю я, тереблю его рукав. - Виде! Я не хочу... Здесь слишком... плохо, - я слышу крик. Эмоциональный, сильный, крик отчаяния. Он раздается где-то недалеко. Я вздрагиваю. Сжимаю руку сильнее и тяну на себя. - Я не пойду... Там боль... Там злость! Я не хочу, - сердце стучит. Ящерка на плече спряталась под длинными волосами. - Виде, куда мы идем?! - но он не отпускает мою руку и продолжает вести меня куда-то. Грудь сдавливает словно в тисках. Я вздрагиваю, чувствую чужую боль, страх и гнев. Они начинают шуметь в моей голове фоном. - Виде...
_________________