Когда птицы молчат (СЛР, 18+)

Ната, приветик))

Наташ, лично для меня всё вполне закономерно и правдоподобно. Я бы, наоборот, не поняла его, если бы Сергей вздумал сейчас предложить Ире перевести их отношения в более серьёзное русло... может быть позже, но не сейчас, точно. Рано ещё для него (но это имхо). Вронский вообще довольно сложная личность, но вот когда дело касается взаимоотношений с девушками, то здесь для него всё наоборот максимально просто - секс, секс и ничего, кроме секса)). Ведь для него всё, относительно серьёзных отношений с женщинами и проявления более глубоких чувств к ним - это наложенное самолично табу + опять же, незабываемые "ценные" уроки, полученные от предательства некогда близких людей. И пусть Вронский никогда и не признается сам себе, но он боится (хотя, может и утверждать, что ему это попросту не нужно))... боится он снова довериться женщине, распахнуть ей душу, сердце и... ошибиться в очередной раз. Но, самое главное, Сергею необходимо разобраться в себе, в своих чувствах по отношению к Ире и определиться - нужно ли ему всё это? Хочет ли он менять свою жизнь? Но что самое занятное, он сам ещё не до конца осознаёт, что его жизнь уже круто перевернулась на 180 градусов)).

Ой, что-то даже страшновато... боюсь, что подтвердятся мои подозрения, а значит тяжело читать будет (ведь сочувствую от души этому несчастному). Хотя, как ни крути, Ира всё равно решила разводиться, а значит по-любому Владу скоро предстоят страдания((
___________________________________

ma ri na Маришка, приветик. Хорошо, что волшебство все же проявилось на этом острове. Хотя и не во всех моментах Я думаю, ей было страшно что-то услышать, или не услышать, поэтому она первая пресекла все попытки. Ей было бы больнее. И она пока реально не видит даже маленькой вероятности, что он захочет сейчас связать с ней свою жизнь.

Марин, ты знаешь, я иногда вижу в жизни столько совершенно непредсказуемых поворотов, что не всегда могу сказать, что правдоподобно, а что нет. И зачастую сомневаюсь в том, какими со стороны смотрятся мои герои. Но если логика есть, то фууух прямо. А насчет секс, и только секс - так ведь столько отношений начиналось с этого, как ни крути, в основе симпатии всегла лежит именно сексуальная составляющая. Другое дело, что мужчинам легче не впутывать в это чувства, а женщинам сожнее. Хотя времена сейчас так изменились, что я уже сомневаюсь. И женщины становятся роботами, не впуская никого в сердце, и мужчины все более походят на размазню.Отвлеклась..

Да, так оно и есть, что имеем, не ценим, но лишаясь этого, страдаем.

Не могу пока сказать, насколько жеской будет глава, но будет точно.
_________________

Приветик, Наташенька! )))
Спасибо тебе огромное! Я в полнейшем счастье, что читаю твой роман, Ната! Глава потрясающе хороша! Два замечательных, красивых человека, Ирина и Сергей, в том чудесном уголке, на Баллосе, пока ещё там, пока ещё вместе! Охх, я просто вместе с ними наслаждаюсь природой, морем, пока ещё... беззаботностью! )))
Они счастливы оба, несмотря на назойливые мысли, от которых не избавиться, несмотря на молчание Влада. )
И мне показалось, что Сергей больше готов, чем не готов к переменам в его, в их жизни. )) Вот Ира себя накрутила...может быть из-за мужа, из-за неизбежного непростого разговора с ним. ) (?) А какой подъём преодолел Сергей с Ириной на руках!...ммм...!
Наташа! Бесподобные, очень чувственные и очень красивые их сцены, Сергея и Ирины! Просто захватывает дух от их и нежных и страстных отношений! )) Пока можно только порадоваться за них, конечно, впереди у Иры и Сергея возвращение и ... вот не знаю, что ждёт их обоих. )) Хочется, безусловно, счастья, радости, позитивных моментов... для всех! )))
Наташенька! Спасибо большое за чудесное продолжение! Я всегда очень жду новостей от тебя, Наташа! )))
Удачи и вдохновения тебе, Наташенька! )))


___________________________________

Наташенька, привет!
Спасибо тебе огромное за главу И сладко и грустно, вот вроде бы райское место, но как жаль что это все заканчивается
И что же с Владом? не дает он мне покоя...
___________________________________

Lady Victoria, LiLinochka А я уж думаю, куда вы подевались, красотулечки)
Здравствуйте, солнышки)

И этим безумно радуешь меня. Я глубоко убеждена, что каждый человек должен уметь делать других людей счастливыми, именно в этом его польза. Так что я теперь думаю, что не зря мараю компьютерную бумагу)
Все может быть Не хочу забегать наперед)

А я от вас
LiLinochka Да, т исладко, и грустно.. Я и сама не могу вспомнить, когда употребляла счастье в чистом виде.. Наверное, кто-то рассудил, что так нельзя ,что человек не вынесет, вот и разбавляют его, как древние греки-мыслители вино.

С ним все станет понятно уже в следующей главе, обещаю.
_________________

Приветик, Наташенька! )))


Наташа, спасибочки... за может быть! )))))))

Наташенька, всем коктейльного настроения! )))))


___________________________________

Lady Victoria Анечка, какая красота, вот бы всем собраться на таком шикарном побережье, попивая коктейли)
Настроение, действительно, супер! Поэтому делюсь новостью - если сегодня успею вычитать, выложу новую главу.
_________________

 » Глава 18

Глава 18

Что-то нежно коснулось волос и лица, прошлось по шее. Наверное, Ира решила меня разбудить. Ее прикосновения почти неосязаемы, но так приятны.
Открываю глаза, солнце пробивается сквозь колышущиеся шторы на балконной двери, которыми играет ветер, но постель пуста. Белоснежные простыни смяты, соседняя подушка еще хранит отпечаток маленькой светловолосой головки. Я до сих пор чувствую ее запах где-то рядом, на постели, на собственной коже.
Как она отдавалась мне этой ночью! Была так откровенна и так необузданна. Я умирал от желания, до самой последней минуты не мог насытиться, и даже когда сон начал стремительно увлекать нас обоих, я все еще хотел ее.
Одеваю свободные льняные штаны и иду ее искать. Она всегда, словно птичка, встает с первыми лучами солнца. Рядом с ней чувствую себя ленивым бездельником. Выхожу на балкон и сразу вижу ее на берегу, у самой кромки воды. Солнце разбивается на тысячи осколков на неспокойной поверхности воды, слепит глаза.
Она стоит неподвижно, ветер треплет волосы, бросает их ей на лицо и обратно, на плечи.
Быстро чищу зубы и спускаюсь вниз. На столе, к моему удивлению, меня не ждет завтрак или хотя бы чашка кофе. Ладно, может быть решила, что мы вместе приготовим еду, когда я встану?
Нам уезжать сегодня. Эта мысль накатывает внезапно, и меня выдергивает из состояния сна, словно ведро холодной воды вылили в постель. Билеты лежат на журнальном столике, аккуратно придавленные гипсовой статуэткой Афродиты, выходящей из пены.
Камни на террасе под босыми ногами еще не нагрелись, тени от гранатовых деревьев вытянулись, причудливо распластавшись по гравию.
Нам уезжать сегодня, все закончилось.
День обещал быть жарким и ветреным, но воздух прозрачен и чист.
Она не стала меня будить. Захотела побыть в одиночестве? Думает, как жить дальше?
А как жить дальше мне? Сегодня мы уедем и к пяти уже будем дома. Она попрощается со мной в аэропорте? Поблагодарит за все и уйдет к мужу? Или предложит встретиться снова?
Машинально переступаю через низкие ступени, чтобы быстрее добраться до пляжа.
Нет, что-то подсказывает мне, что не предложит. Она не захотела ничего слышать от меня во время нашего отдыха и это замечательно – ни один день не был испорчен нытьем и упреками. Удивительно и непривычно. Но почему она не ждала от меня никаких обещаний, почему не желала разговаривать о будущем? Может быть потому, что не видела для нас никакого будущего?
От этой мысли как-то неприятно в груди. Я же сам хотел, чтобы наш роман закончился на такой прекрасной ноте – отдохнули вместе и разошлись, никто ничего никому не должен.
Но я не прочь увидеться с ней еще раз!
Ира смотрит вдаль, куда-то туда, где море встречается к небосклоном.
Стоит неподвижная, в напряженной позе больше не угадывается радость, которая била через край с той минуты, как мы приземлились в Ираклионе. Плечи приподняты, спина ссутулилась.
Волны лижут ее изящные маленькие ступни, которые я так и не нашел времени поцеловать. Успею ли сделать это? Или больше мы не прижмемся друг к другу в постели?
Песок неслышно скользит под ногами, но она чувствует мое приближение и поворачивается.
Глаза грустные и потерянные, на лице не вспыхивает улыбка, как раньше при виде меня. Черт, все идет не так, все заканчивается не так. А в том, что заканчивается, у меня уже нет сомнений.
Она отдала мне все, что я сам хотел, но не получила взамен того, на что, наверняка, рассчитывала.
Извини, но я не создан для брака.
- Привет.
- Привет.
- Давно встала?
- Встретила рассвет здесь. Красиво.
- Нам уезжать сегодня.
Черт дернул меня сказать это. Она вздрогнула, но не отвела глаз.
- Знаю. Сейчас приготовлю нам завтрак и упакую свои вещи.
- Не спеши. У нас есть время.
- Ты так думаешь?
Я молчу. Я знаю, что времени у нас больше не осталось.
Она поворачивается и идет к дому, медленно и как-то устало. Длинная юбка ее пестрого сарафана охватывает ноги, подчеркивая их стройную красоту.
Я иду следом. Кроме кофе почему-то ничего больше не хочется. Когда моя тарелка с омлетом остается нетронутой, она удивленно поднимает брови, но ничего не говорит, не журит, что не съел, когда она старалась и готовила. Просто выбрасывает еду в мусор и моет посуду.
Мы собираемся в траурном молчании, словно кто-то умер. И покойник находится здесь, вынуждая соблюдать тишину.
Она ставит свои чемоданы у входа и беспомощно обводит гостиную взглядом.
- Ну все, вроде бы. Я готова.
- Оставь вещи у двери. Я сам отнесу в машину.
Пока я укладываю наш багаж, она бродит по террасе. Поглаживает мрамор маленького фонтана, бредет к саду, пропуская листву между пальцами. Потом замирает с поднятыми руками, но через мгновение уже идет ко мне, что-то пряча в складках широкой юбки.
Машина урчит и плавно трогается. Я уже позвонил в фирму по уходу за домом и сказал, что мы выбыли. Нет нужды заезжать куда-то еще, но мне почему-то хочется остановится в кафе или небольшом ресторане. Может быть, чашка кофе и традиционный греческий десерт с тимьяновым медом развеселят ее?
- Хочешь перекусить перед полетом?
- Нет, я не голодна.
- Тогда просто составь мне компанию. Утром не было аппетита, а сейчас разыгрался.
- Хорошо.
Ее голос ровный и безжизненный. Нет, она не дуется, не злится. Но не могу поймать даже тени улыбки в ее глазах. А так хочется снова увидеть их живыми, блестящими, согреться в их свете.
В Ираклионе не очень много живописных мест. И сам город не располагает к романтическому настрою. Но мы находим небольшое кафе, я заказываю яичницу с беконом, кофе и сыр, запеченный с помидорами в оливковом масле. Люблю их кухню – вкусно и сытно. Ей –чай и тот самый десерт.
Она пьет мелкими глотками и смотрит куда угодно, только не на меня. Сидеть напротив сейчас ей явно тяжело и неуютно.
- Мы будем дома уже к пяти.
- Дома? – ее отсутствующий взгляд, наконец, останавливается на мне.
- Да.
- Да, дома, - повторяет она для себя.
- Чем займешься?
- Уборка, готовка.
- Будешь ждать Влада?
- Я не знаю, когда его ждать, - она смотрит в упор. – Он не связывался со мной.
- Он прилетает завтра в 10.
- Спасибо, что сказал.
Она вновь опускает глаза к чашке, а я не знаю, как продолжить разговор, но мне что-то обязательно хочется сказать, что-то спросить…
- Ира…
- Что? – она резко обрывает меня.
- Вы с Владом поссорились перед отъездом? – спрашиваю первое, что пришло на ум. Должно же быть какое-то объяснение тому, что жене он не сообщил, когда его встречать.
- Нет. И это меня очень настораживает.
- Ты не говорила ему о нас?
- Зачем мне это?
- Не знаю, может, он что-то заподозрил.
- Если и заподозрил, то ничего мне не сказал. Ты переживаешь, что наша связь откроется?
- Нет. Не то, чтобы…
- Вот и не бери в голову. Это мои проблемы. Если что-то и случилось, тебя это не коснется.
- Я бы не хотел спокойно отсиживаться, если у тебя будут неприятности.
- И чем бы ты мне помог? – недобро усмехается она. Но потом словно взяла себя в руки, взгляд ее теплеет, она слегка покачивает головой и говорит уже мягче: – Не переживай за меня. Мои семейные проблемы – только мои. Влад - хороший человек, он меня не обидит. Это я обидела его, за него нужно переживать, ему сочувствовать.
- Не смотри на это под таким углом.
- А как мне еще на это смотреть? Я изменила мужу.
- Видно, он был не настолько хорошим мужем. Иначе ничего бы не произошло.
- Это уже наши с ним отношения.
Продолжение фразы – и тебе в них не стоит лезть – так и повисло в воздухе, невысказанное. Но намек я понял. Что ж, она права, мне действительно там нечего делать. Она сильная женщина, разберется сама.
Когда официант принес наш заказ, она еще раз горько усмехнулась, пробуя десертной ложечкой тимьяновый мед, янтарными ручейками стекавший по густому йогурту.
В самолете мы молчали. Ее место рядом с иллюминатором способствовало этому. Она смотрела на белые пушистые облака, сквозь которые иногда выглядывала горная цепь красноватого цвета или отливающее серебром море, а я смотрел на нее. Украдкой, чтобы она не почувствовала мой взгляд. И с каждым километром, оставшимся позади, мне становилось вся тяжелее на душе.
В аэропорту мы оба словно закостенели. Не знали, как посмотреть друг на друга, что сказать. Ноги непослушно несли к стойкам контроля, а потом мы с какой-то остервенелой сосредоточенностью вылавливали на ленте свой багаж.
Все проверки остались позади, широкий холл аэропорта был ярким и оживленным, сквозь затемненное стекло в него вливалось достаточно света.
Я остановился почти у самого выхода, она тоже.
- Мы увидимся?
- Я не знаю, - честно призналась она. Но мне почудилось «нет» в ее ответе.
- Тебя подвезти?
- Не стоит. Возьму такси.
Я не знал, что еще сказать, что сделать. Хотелось ее поцеловать, бросить сумки и прижать к себе со всей силой. Но она отдалялась от меня, становилась чужой. Ее глаза на секунду опустились на мои губы, ее собственные дрогнули, и я обрадовался, как мальчишка, что она не уйдет без поцелуя. Но в следующее мгновение она снова смотрела мне в глаза, ее пухлый рот сжался. Она отступила на шаг назад.
И я не выдержал. Выронил поклажу из вспотевших пальцев, обхватил ее за талию и притянул к себе, вжимаясь бедрами в ее волшебное, отзывчивое тело, целуя жарко и глубоко, пока она сама не потянулась ко мне, пока не обвилась, словно лиана, вокруг меня. Ее маленькие ручки скользнули в мои отросшие волосы, мягкая грудь расплющилась о мою.
Почему так тоскливо и больно, словно зубной врач тянет и тянет нерв в плохом зубе?
Она отстранилась и, не глядя, почти побежала в выходу. А я остался стоять, не в силах сделать ни шагу.


Дом. Это слово больше не относилось к этому месту. Жилье, квартира, апартаменты, хотя это громко сказано, все, что угодно, но только не дом.
Когда входная дверь привычно скрипнула, закрываясь за моей спиной, я почувствовала себя птицей, вернувшейся в клетку.
В голове гудело, горло раздирало от непролитых слез, на сердце было пусто.
Машинально пошла поливать цветы, попутно рассматривая привычную обстановку, которую я выбирала сама. Когда-то этот диван стоил мне десяти дней непрерывных поисков, двух скандалов с Владом и десяти тысяч.
Телевизор и система «домашний кинотеатр» - гордость Влада. Он долго спрашивал меня, чувствую ли я феноменальную разницу в звучании между этими и нашими старыми колонками. При этом его глаза гордо поблескивали, будто всю технику он сделал сам. Я кивала головой и соглашалась, что звучание просто отпад, хотя не слышала никакой разницы.
С фотографий на стене на меня смотрела Женечка, моя малышка. Как же я соскучилась за ней! Как хотела обнять и прижать ее юркое тельце. Но четко понимала: так даже лучше, что ее нет. Мне будет проще объясниться с Владом.
Разобрала чемоданы, забросила первую партию вещей в стиральную машину. Мой сарафан еще пахнет солоноватым морским бризом, а в купальнике осталось несколько белых песчинок.
Тихие комнаты запылились. Берусь за пылесос и тряпку. Пока убираю, пытаюсь хоть как-то отвлечься и не думать о том, что было, о том, чему еще предстоит случиться.
Меняю порцию белья и вспоминаю, что в холодильнике пусто. Влад завтра приедет, а накормить мне его нечем.
Хватаю сумку и несусь в магазин. Быстрее, быстрее, движение и дела по хозяйству – мое спасение.
Что приготовить? Утку с яблоками? Сладкий рисовый пудинг? Картофель с мясом по-степному? Что больше всего любит Влад?
Ах, какая разница! Я накормлю его любимой едой, а потом скажу, что нам надо расстаться? Как трапеза перед казнью. Но не в аэропорту же мне его огорошить. «Знаешь, что - можешь не возвращаться домой, потому что я тебя там уже не жду».
И куда он пойдет? Наверное, к матери. Или мне логичнее будет уйти?
Я зачем-то набрала целую корзину помидоров. Пошла обратно к лоткам с овощами, чтобы выложить лишнее.
В отделе сыров на глаза попалась Фета и рот невольно искривился. Вронский не позвал с собой, не сказал, что хочет, чтобы мы были вместе. Не попросил о встрече сам, надеясь, что я сама все решу. А я хотела, чтобы за меня тоже поборолись, чтобы не ждали, когда все отдам сама. В конце концов, входить в горящие избы и останавливать обезумевших животных – слишком уж тяжелая ноша для женских плеч, надолго их не хватит.
В духовке уже стояла свинина на картофельной подушке под сметанно-грибным соусом, когда я связалась по Скайпу с мамой.
- Не могу понять, выглядишь и загорелой, и уставшей одновременно.
- Да, было свободное время, немного позагорала, - я весь отдых густо смазывала кожу противозагарным кремом, но, видимо, солнце все же заметно взялось. Шея и плечи явно потемнели, хотя лицо удалось спрятать.
- Что-то случилось?
- За Женей соскучилась.
- И она за тобой. Вон, стрекоза, носится позади меня.
Женя подлетела к монитору и замахала руками. Загорелая, пышущая здоровьем.
- Привет, мамочка!
- Привет, мое солнышко!
- А я соскучилась. Даже просила бабушку вернуться домой.
- Не надо, - чересчур поспешно сказала я. Потом пояснила: - Я с тобой не смогу часто бывать на море, а с бабушкой и дедушкой ты там каждый день купаешься и загораешь.
- А где папа?
- Завтра приезжает.
- Я хочу к вам, - протянула Женя, словно маленький ребенок.
- Я и сама подумываю, может уже вернуться, - вклинилась в разговор моя мама.
- Да ты что! Зачем?
- Да как-то неспокойно мне здесь.
- Что такое?
- Не знаю, сердце мается.
- Тогда займись чем-то. Поезжайте на Кара-Даг, или в Ялту.
- Не хочу. Домой тянет.
- Ну, смотри сама. Когда еще вы куда-нибудь выберетесь?
Я не пытаюсь больше уговаривать маму, иначе это выглядело бы подозрительно. В любом случае, завтра они здесь не появятся, а для меня это главное.
При мысли о завтрашнем дне меня начинает мутить от едкого страха, угнездившегося где-то в желудке. За весь день я не съела ни крошки, во всяком случае в этой стране.
Я хмыкнула, но ироничную улыбку изобразить не смогла. Мое лицо вообще превратилось в маску, онемело. Да и руки как-то странно задеревенели. Несколько раз сжала и разжала кулаки, вроде помогло, но ненадолго.
За полночь. Все вещи выстираны и выглажены, остывшая еда убрана в холодильник. Я сижу на кровати, сна ни в одном глазу. Даже не стала выключать свет – знаю, что от волнения буду метаться в постели, сбивая простыни.
Мне страшно не из-за того, что Влад что-то может мне сделать. Он не такой. Я трясусь из-за того, что вся моя жизнь полетит кувырком, что я оказалась предательницей, что разрушила все, что мы создавали вместе. Не вернуть этих потерянных лет, упущенных возможностей, хотя я почему-то думаю, что Влад не останется долго один. Такие мужчины, как он, всегда в цене. Особенно у женщин моего возраста.
О себе думать не хочется.
Вронский так и не позвонил сегодня, хотя мы об этом не договаривались. Но вдруг оказалось непривычным не слышать вечером его голос, не смотреть в ставшее таким родным лицо.
Я ни о чем не жалею. Потому что я сделала самый храбрый поступок в своей жизни – поддалась своей слабости. Не у многих людей хватает на это смелости. Моральные устои, соображения выгоды или влияние родственников – всегда есть что-то, что не дает нам наплевать на все и пойти навстречу своему счастью.
И еще я знала, что за это буду расплачиваться. Не тешила себя иллюзиями, не решила трусливо смолчать.
Пошла на кухню, не включая свет, открыла холодильник и вытащила начатую бутылку водки. Отвинтила легкую пластиковую крышку, слегка царапающую горлышко, и сделала два глотка. На большее меня не хватило - задохнулась, закашлялась, глаза начали слезиться.
Как я и ожидала, на голодный желудок эффект был превосходным. Голова закружилась, тело немного расслабилось, тревожные мысли отступили, и я поспешила в кровать. Если не смогу поспать хотя бы пару часов, не сдвинусь завтра с места от того, что меня будет бить нервная лихорадка.

Пробуждение было внезапным. Я открыла глаза и сразу поняла, что мне сегодня предстоит. На часах семь. В горле сухо, голова мутная.
Механически принимаю душ, на автомате завариваю чай и выпиваю его. Меня мутит, как в студенческие времена перед экзаменами. Это все нервы. И пальцы сначала начинают подрагивать, а потом я уже не могу унять мелкую дрожь.
Подхожу к зеркалу, чтобы расчесаться. Бледное лицо, почти не тронутое загаром, широко открытые испуганные глаза.
Кладу расческу на столик и вдруг замечаю маленькую оливковую веточку. Листья на ней уже почти увяли, продолговатые бархатные ягоды не созрели до конца. Я сорвала ее в саду Вронского. Вчера как-то незаметно для себя проходила с ней в руках полвечера, будто набиралась сил.
Прижала ее к губам, вдохнула терпкий аромат и спрятала в комод.
Опять аэропорт. Только теперь все кажется совсем иным, чем вчера, чем шесть дней назад. Будто прошла целая вечность.
Стою недалеко от выхода и смотрю вдаль, выискивая в толпе снующих туда-сюда людей знакомую фигуру.
Я почти ничего не слышу, да и зрение расплывается. Только сердце оглушительно стучит. Руки сжимают сумочку, левая нога то и дело подворачивается – зря я обула босоножки на каблуках.
Меня кто-то цепляет плечом и, видимо, извиняется, но я не реагирую. Из-за угла появляется очередная порция прибывших, и я узнаю его, неспешным шагом приближающегося к выходу. Сердце екает и проваливается куда-то в ноги.
На нем нет очков, чемодан на колесиках он везет за собой на вытянутой ручке. Наши глаза встречаются, но его лицо абсолютно бесстрастно. Комок в горле растет с каждой секундой. Он немного осунулся, но гладко выбрит, рубашка каким-то чудом не помялась после такого длинного перелета. Родной человек, такой близкий, такой далекий.
Я бы пошла навстречу, да только ноги приросли к земле. Все ищу в его лице хоть какую-то искру, малейшее оживление, что-то, что дало бы мне надежду.
Он ровняется со мной, заглядывает на секунду в глаза, а мне кажется, что в душу, и молча проходит мимо.



Она стояла, словно ангел, в лучах солнечного света, лившегося на нее сзади. Светлые волосы сияли, белая ткань юбки слегка просвечивала, а бирюзовая блузка без рукавов подчеркивала стройность фигуры.
Но в что-то в том, как она держалась, как неподвижно и напряженно ждала, не в силах отвести взгляд огромных глаз, живших отдельной жизнью на бледном лице, заставило меня внутренне содрогнуться от отвращения.
Она чувствует свою вину, как трусливая кошка, нагадившая на ковре в зале, и точно знающая, что ее маленький грязный секрет очень скоро обнаружат.
Мразь! Внутренности обожгло огнем, мне мерзко и паршиво. Но не только потому, что она сделала, что ей хватило смелости прийти и стоять здесь, как ни в чем не бывало, строя из себя примерную жену. Несмотря ни на что, я все же на крохотное мгновение испытал радость, когда увидел ее. И за это презираю сейчас себя. За то, что внутри все еще теплится что-то, что причиняет боль, хотя у меня была почти неделя на то, чтобы осмыслить происходящее.
Моя жена мне изменяет. Она настолько бесцеремонна, что, не моргнув глазом, вешается на шею своему любовнику, не успев проводить мужа. Скорее всего, она сама сказала ему приехать в аэропорт и забрать ее, чтобы не терять время. И они его не теряли! Я в этом уверен.
Чем ближе я подхожу, тем сильнее она бледнеет и сжимает руки у груди. В какую-то секунду я чувствую ее запах, знакомый и когда-то желанный. Теперь же у меня промелькнула одна единственная мысль – этот запах остался на чьей-то подушке в незнакомой квартире. Или в нашей?
Желание ударить ее по лицу вспыхивает в голове, как молния, ослепляет, заставляет пальцы трястись. Но я никогда не поднимал на женщину руку, и, наверное, уже не смогу, хотя жутко хочется оставить на белой коже красный позорный след.
Вижу, как расширились ее зрачки, как дрогнули крылья носа, когда она поняла, что я не собираюсь останавливаться перед ней, что я знаю…
Я иду к выходу, не скрывая своего бешенства, четко печатая шаг. Сзади слышу ее торопливые шаги. Бежит за мной, как побитая собачонка.
Стеклянные двери разъехались, пропуская меня и еще несколько человек. Все остановились у края дороги, давая возможность назойливым таксистам услужливо подбежать поближе. Она замерла позади, подошла почти вплотную. Я ощутил жар ее тела, волнующий запах ее волос, не выдержал и обернулся.
Она стояла такая же бледная и напряженная, губы раскрылись, и с видимым усилием она сказала:
- Давай поговорим дома.
Голос ее был осипшим, будто она заболела, глухим и невыразительным.
Наконец, какой-то плотный лысоватый мужичок подскочил и к нам, предлагая отвезти домой «за дешево». У меня не было ни сил, ни желания торговаться, поэтому я просто сел вперед, она хлопнула задней дверью.
Мы едем в молча, и, если бы не визжащее радио, от звенящей тишины, повисшей между нами, можно было бы оглохнуть.
Таксист, словно уловив атмосферу, тоже не произносит ни слова.
После Гонконга улицы родного города кажутся пустынными, вымершими, движение на дорогах - вялым.
Из охрипших динамиков какая-то писклявая малолетка поет о безнадежной любви. Знала бы она, что такое безнадежность.
Это когда едешь домой и понимаешь, что скоро у тебя его не будет, не будет больше любящей жены, не будет пирогов по субботам и уток с яблоками по воскресеньям. Не будет спокойного, мирного пробуждения, когда рядом самая желанная женщина на свете.
- Где повернуть?
- Да вон там, на светофоре, а потом до самого конца.
Я расплачиваюсь, и мы идем в темный сырой подъезд. Она по-прежнему молчит, а мне уже хочется услышать все грязные подробности ее измены.
В квартире пахнет чем-то съедобным, желудок предательски громко урчит. Еда в самолете была безвкусной. Она сбрасывает босоножки и идет на кухню, как делала миллион раз. Я впитываю ее движения, узнаю и стараюсь запомнить ту легкость, с какой она открывает и закрывает шкафчики, чуть приподнимаясь на носочках.
- У меня нет аппетита, - говорю я, отворачиваясь, хотя рот уже наполнен слюной.
Она молчит и продолжает хлопотать, что-то разогревая в микроволновке и звеня столовыми приборами.
Меня тешит мысль, что, возможно, она таким образом старается загладить свою вину. Что другой мужчина – всего лишь ошибка, и она поняла это.
Устало опускаюсь на диван в зале. Мышцы еще ноют от неудобного кресла эконом-класса. Везде чисто, как обычно прибрано. Она всегда была хорошей хозяйкой. Из кухни доносится убийственно вкусный запах чего-то домашнего. Но она не зовет к столу, хотя больше я не слышу ее легких шагов.
Когда иду в ванную, вижу, что она сидит на своем привычном месте, напротив выставленной тарелки с ароматным дымящимся мясом с чем-то, что ужасно хочется съесть.
Не могу пересилить себя и, вымыв руки, сажусь напротив. Молча принимаюсь за еду, проглатывая жаркое чуть ли не с языком, она же смотрит на меня, подперев подбородок рукой.
Когда моя тарелка опустела, откидываюсь на спинку стула и выжидательно смотрю на нее. Она делает несколько глубоких вдохов и, наконец, еле слышно говорит:
- Прости меня.
- С кем ты спала?
- Разве это важно? Как ты узнал?
- Мне было бы интересно услышать, кто тр*хал мою жену, пока я был в отъезде, кто делает это настолько хорошо, что она повисла у него на шее, едва отправив благоверного в командировку.
Она молчит, ее немигающие глаза пристально и беспокойно всматриваются в меня, выискивают что-то. Потом она еще раз глубоко вздыхает.
- Ты его не знаешь. Да это и не имеет значения. Я предала твое доверие, я разрушила наш брак.
- Да, ты сделала это, не моргнув глазом! – я начинаю непроизвольно повышать голос. В ссорах у меня нет никакого опыта, по сути, это происходит впервые.
- Ты справедливо можешь обвинить меня во всем, но того, что произошло, не изменишь.
- Ты права. От этой мерзости, которую ты привнесла в нашу семейную жизнь, несет дохлятиной. Этого запаха невозможно не заметить, от него не отмыться.
- Влад, если ты хочешь скандала…
- Я хочу размазать твое красивое лживое лицо, взять и натыкать им в собственное дерьмо! – меня начинает нести, но я не могу остановиться. Я никогда не разговаривал так с ней, никогда не позволял грубого слова или резкости, но сейчас начинаю думать, что было бы хорошо, если бы она знала, что я на такое способен, боялась бы до этого довести и ценила мое отношение к ней.
- Не разговаривай со мной так, - ее голос по-прежнему спокоен и тих.
- А ты не заслуживаешь иного обращения!
- Пусть не заслуживаю. Если ты хочешь вылить на меня весь гнев, давай, облегчи душу, а потом поговорим, как нам быть дальше.
- О чем тут вообще можно разговаривать?! – я вскакивая и начинаю нервно расхаживать по маленькой кухне.
- Я тоже придерживаюсь этого мнения. Мы больше не можем быть вместе.
- Все уже решила? – зло бросаю я. Внутри закипает лава, готовая прорваться, как нарыв, и выплеснуться наружу. – Уходишь к своему еб*рю?
- Мы можем расстаться тихо, без скандала, чтобы не травмировать Женю, - продолжает она так, словно не говорит сейчас о разрыве, словно не перечеркивает столько счастливых лет уверенной, холодной рукой.
- Об этом нужно было думать раньше, когда тр*халась со своим хахалем. Тогда в твою пустую головенку не приходила мысль о нашей дочке? – я откровенно ору, иногда запинаясь от гнева и разочарования, от того, что она так спокойна, а я так выбит из колеи.
- Влад …
- Не произноси мое имя! - абсолютно слетаю с катушек. – Больше не произноси мое имя так, словно ты не изваляла его в грязи!
- Мы можем развестись тихо и спокойно, никто не узнает о причине.
- Я знаю! Я знаю!
- Я больше не могу быть с тобой. Не могу, понимаешь? – ее голос начинает скакать и срываться от близких слез, подступивших к горлу. – Да и ты со мной не сможешь после того, что я сделала. Нам не ужиться вместе.
- Ты его любишь?
Она замолкает, в широко раскрытых глазах страх, губы подрагивают, но не раскрываются.
- Ты его любишь? – реву я.
- Люблю! – кричит она в ответ и замирает, когда моя рука резко тянется к ней.
Хватаю ее за горло, надавливаю ощутимо, до хрипа. Она неподвижна, не пытается ослабить мою хватку, а глаза с вызовом, открыто смотрят на меня. Пальцы разжимаются, она хватает воздух ртом, медленно встает, не глядя больше на меня, и уходит.
Я замираю в ужасе и неостывшей ярости. Что я только что хотел сделать? Придушить ее? Заставить расплатиться за жестокие слова? Сделать больно физически, уж если она раздавила меня морально? Становится гадко. Прислушиваюсь к звукам, которые доносятся со стороны дальней комнаты. Скрипнула дверца шкафа, щелкнул доводчик выдвижного ящика. Она собирает вещи.
В груди потяжелело, словно она оказалась полной камней, руки безвольно повисли.
Она уходит. Это серьезно. Это навсегда. Она все решила.
Реальность, злая и жестокая, обрушилась на голову лавиной, унося дыхание, забирая мою жизнь.
Она сейчас переступит порог и уйдет к своему хахалю.
Я больше не проснусь рядом с ней, не обниму, не поцелую, не прижму к своему телу, не представлю знакомым, как свою жену.
Она уйдет, забыв о том, как сильно я ее любил, как люблю до сих пор.
Но сил остановить ее, простить прямо сейчас, когда она даже не думает умолять об этом, и начать все заново, нет. Пустота внутри странно переплетается с зыбкой, как трясина, болью.
Она показывается в проеме кухни с чемоданом в руках.
- Я останусь у родителей. Позвоню тебе на днях, и мы уладим, как быть с квартирой и разводом. Я хотела бы продать ее. Нам с Женей тоже придется где-то жить, хотя бы ради нее не подумай о возможности продажи. Была бы я одна, ушла, оставив все.
Она замолчала, всматриваясь в мое лицо еще несколько мучительно долгих и таких коротких мгновений, а потом легко обула босоножки и вышла, тихо прикрыв двери.
_________________

Спасибо за главу Побегу читать
_________________

Как меня впечатляет этот роман, хочется читать и не останавливаться, Наташа спасибо огромное очень ждала продолжения, с сожалению не всем замужним женщинам может посчастливиться иметь любовный роман на стороне. Многие мечтают о таких отношениях как у Иры и Сергея но не все мужчины умеют расставаться красиво( у моей подруге был роман на стороне будучи замужем она хотела отомстить мужу ведь у него была любовница, к сожаление любовник начал шантажировать ее что любит и не может жить без нее, и он все расскажет мужу тогда в один вечер она призналась мужу что она знает что у него кто-то есть и что она хотела оплатить той же монетой, просила прошения но он в конце разговора сказал ей что не может простить ей измену и попросил развода, она плакала, умоляла но он не захотел ее слушать. Он женился не любовнице имеет он него ребенка, а жену оставил с дочкой. Она так и не вышла замуж, осталась одна и жалеет что уже 16 лет одна). Надеюсь что Сергей поймет что без Иры у него не будет счастливых моментов, она красива, умна, честна, и может подарить ему неземное счастья. Она любит его таким какой он есть, не прося ничего в замен. Я восхищаюсь Ирой у нее есть собственное достоинство!!!
___________________________________

Привет! Спасибо за главу. Полностью поддерживаю Иру. Осталась честной перед самой собой, с мужем (пусть это было больно), да и перед Сергеем, дала ему сделать выбор и время( и это тоже было больно). Спасибо и вдохновения, жду с нетерпением продолжения.

Ната,привет!
Спасибо за главу! Как всегда бесподобно!
Мысли Сергея просто убили! «Сильная женщина,разберется сама.» «Извини,но я не создан для брака.» и т.д. Оно что действительно думал,что Ира будет вмешаться ему на шею,умолять о встрече,что-то требовать от него?!
Да,райское место,солнце и море совсем повредили ему рассудок! Я не ожидала от него такого! Нет конечно я не ждала,что он предложит руку и сердце,но ...
Эти мысли были,какие-то грязные,недостойные,что ли! Ира не такая,как все его бывшие,неужели он не понял? Или это,потому что он элементарно струсил?!
Влад... А вот с ним думаю будут проблемы,не знаю,но что-то в нем настораживает! То как он себя вел.... Не могу объяснить.
Ира ... Ира мне очень нравится! Что её ждёт?! Ната,безумно интересно и так хорошо написано! Жду продолжения!

___________________________________

Спасибо за главу! Вот одного не поняла,если Влад видел как Ира обнимала мужчину,не смог узнать кто это?
___________________________________

Ната, привет))
Очень, очень тяжёлая глава. Вронский с Ириной расстались, ни о чём не договариваясь на будущее и ничего не обещая друг другу. Собственно, от Сергея подобного я и ожидала, но... была у меня крохотная надежда на то, что сумеет он вовремя оценить то, что было между ними на греческом острове именно сейчас, а не позже. Но нет, не оценил пока что в полной мере((. Не готов, не созрел пока Вронский морально для того, чтобы связать себя всерьёз с женщиной, и это отчётливо понятно из отрывка, который написан от его лица. Что ж, посмотрим, как "запоёт" он чуть погодя, когда затоскует по Иришке.
Вообще, мне очень понравилось, как вела себя Ира по отношению к Сергею в последний день их греческих каникул. Гордо, с чувством собственного достоинства, она не навязывалась Вронскому и не унизила себя просьбой о продлении их отношений в ближайшем будущем. Интересно получается: Вронский пытался переложить на плечи Иры ответственность за решение дальнейшей судьбы их любовной связи, но не вышло. Не особо благородный поступок с его стороны, я бы даже сказала - трусливый и низкий. И правильно Ира рассудила: хватит уже только отдавать, пора и получать что-то в ответ, кроме секса, пусть даже и такого потрясающего. Ну, а если не захочет Вронский "давать" в этих отношениях, значит Ире лучше будет одной, вернее, с дочкой. Вот, кто никогда её не предаст и чья любовь безусловна.
Концовка, вообще, очень эмоционально тяжёлая, я даже всплакнула немного. Бедный, бедный Влад. Всё-таки, он узнал об измене... за него прямо душа болит, как же ему сейчас плохо и больно. И все оскорбления в адрес жены ему простительны, ибо имеет он на них полное право. Я вот, наоборот, даже удивилась, что похлеще не высказывался Влад и не отхлестал по щекам супругу-изменницу. Сразу видно порядочного человека и достойного мужчину. Но самое страшное и болезненное в этой ситуации для Влада было признание Иры в том, что она любит своего любовника... вот это действительно больно. Не представляю, что же будет дальше. Семья разрушена и восстановлению не подлежит. Очень горько это осознавать.
Наташа, спасибо огромное!!!
___________________________________

Ната, спасибо за продолжение, откуда Влад узнал об измене? Вронский, трус, в самый тяжелый момент для Иры, спрятался в кусты!!!