*Стихотворения о Великой Отечественной войне

 » Киевская Ольга. Баллада о матери

Ольга Киевская "Баллада о матери"

Сорок первый – год потерь и страха
Заревом кровавым пламенел…
Двух парней в растерзанных рубахах
Выводили утром на расстрел.

Первым шёл постарше, тёмно-русый,
Всё при нём: и силушка, и стать,
А за ним второй – пацан безусый,
Слишком юный, чтобы умирать.

Ну, а сзади, еле поспевая, 
Семенила старенькая мать,
О пощаде немца умоляя.
«Найн, - твердил он важно, - растреляйт!"

«Нет! – она просила, - пожалейте,
Отмените казнь моих детей,
А взамен меня, меня убейте,
Но в живых оставьте сыновей!"

И ответил офицер ей чинно:
«Ладно, матка, одного спасайт.
А другого расстреляем сына.
Кто тебе милее? Выбирайт!»

Как в смертельной этой круговерти
Ей сберечь кого–нибудь суметь?
Если первенца спасёт от смерти,
То последыш – обречён на смерть.

Зарыдала мать, запричитала,
Вглядываясь в лица сыновей,
Будто бы и вправду выбирала,
Кто роднее, кто дороже ей?

Взгляд туда-сюда переводила...
О, не пожелаешь и врагу
Мук таких! Сынов перекрестила.
И призналась фрицу: «Не могу!»

Ну, а тот стоял, непробиваем,
С наслажденьем нюхая цветы: 
«Помни, одного – мы убиваем,
А другого – убиваешь ты».

Старший, виновато улыбаясь,
Младшего к груди своей прижал:
«Брат, спасайся, ну, а я останусь, -
Я пожил, а ты не начинал».

Отозвался младший: «Нет, братишка,
Ты спасайся. Что тут выбирать?
У тебя – жена и ребятишки.
Я не жил, - не стоит начинать».

Тут учтиво немец молвил: «Битте, -
Отодвинул плачущую мать,
Отошёл подальше деловито
И махнул перчаткой, - расстреляйт!"

Ахнули два выстрела, и птицы
Разлетелись дробно в небеса.
Мать разжала мокрые ресницы,
На детей глядит во все глаза.

А они, обнявшись, как и прежде,
Спят свинцовым беспробудным сном, -
Две кровинки, две её надежды,
Два крыла, пошедшие на слом. 

Мать безмолвно сердцем каменеет: 
Уж не жить сыночкам, не цвести...
«Дура–матка, – поучает немец, - 
Одного могла бы хоть спасти».

А она, баюкая их тихо, 
Вытирала с губ сыновних кровь…
Вот такой, – убийственно великой, -
Может быть у Матери любовь.
_________________

 » Твардовский Александр. Прошла война, прошла страда...

Твардовский Александр

Прошла война, прошла страда...

Прошла война, прошла страда,
Но боль взывает к людям:
Давайте, люди, никогда
Об этом не забудем.

Пусть память верную о ней
Хранят, об этой муке,
И дети нынешних детей,
И наших внуков внуки.

Пускай всегда годину ту
На память нам приводит
И первый снег, и рожь в цвету,
Когда под ветром ходит.

И каждый дом и каждый сад
В ряду – большой и малый.
И дня восход и дня закат
Над тёмным лесом – алый.

Пускай во всём, чем жизнь полна,
Во всём, что сердцу мило,
Нам будет памятка дана
О том, что в мире было.

Затем, чтоб этого забыть
Не смели поколенья.
Затем, чтоб нам счастливей быть,
А счастье – не забвенье!

( из поэмы "Дом у дороги", 7-я глава )
_________________

 » Орлов Сергей. Когда это будет, не знаю

Орлов Сергей

"Когда это будет, не знаю:
В краю белоногих берез
Победу девятого мая,
Отпразднуют люди без слез.

Поднимут старинные марши
Армейские трубы страны,
И выедет к армии маршал,
Не видевший этой войны.

И мне не додуматься даже,
Какой там ударит салют,
Какие там сказки расскажут
И песни какие споют.

Но мы-то доподлинно знаем,
Нам знать довелось на роду,-
Что было девятого мая
Весной в сорок пятом году."

 » Рождественский Всеволод. Белая ночь

Всеволод Рождественский

Участник Великой Отечественной войны. С первых дней — в народном ополчении. Работал корреспондентом в газетах «На защиту Ленинграда», «Ленинградская правда», «Ленинский путь». Участвовал в прорыве блокады Ленинграда.
Награды: орден Трудового Красного Знамени; орден Красной Звезды (16.08. 1944); медаль "За боевые заслуги" (14.06.42)

БЕЛАЯ НОЧЬ
(волховский фронт)

Средь облаков, над Ладогой просторной,
Как дым болот,
Как давний сон, чугунный и узорный,
Он вновь встает.
Рождается таинственно и ново,
Пронзен зарей,
Из облаков, из дыма рокового
Он, город мой.
Все те же в нем и улицы, и парки,
И строй колонн,
Но между них рассеян свет неяркий -
Ни явь, ни сон.
Его лицо обожжено блокады
Сухим огнем,
И отблеск дней, когда рвались снаряды,
Лежит на нем.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Все возвратится: Островов прохлада,
Колонны, львы,
Знамена шествий, майский шелк парада
И синь Невы.
И мы пройдем в такой же вечер кроткий
Вдоль тех оград
Взглянуть на шпиль, на кружево решетки,
На Летний сад.
И вновь заря уронит отблеск алый,
Совсем вот так,
В седой гранит, в белесые каналы,
В прозрачный мрак.
О город мой! Сквозь все тревоги боя,
Сквозь жар мечты,
Отлитым в бронзе с профилем героя
Мне снишься ты!
Я счастлив тем, что в грозовые годы
Я был с тобой,
Что мог отдать заре твоей свободы
Весь голос мой.
Я счастлив тем, что в пламени суровом,
В дыму блокад,
Сам защищал - и пулею и словом -
Мой Ленинград.
___________________________________

 » Асадов Эдуард. Могила Неизвестного солдата

Эдуард Асадов "Могила Неизвестного солдата"

Могила Неизвестного солдата!
О, сколько их от Волги до Карпат!
В дыму сражений вырытых когда-то
Саперными лопатами солдат.

Зеленый горький холмик у дороги,
В котором навсегда погребены
Мечты, надежды, думы и тревоги
Безвестного защитника страны.

Кто был в боях и знает край передний,
Кто на войне товарища терял,
Тот боль и ярость полностью познал,
Когда копал "окоп" ему последний.

За маршем – марш, за боем – новый бой!
Когда же было строить обелиски?!
Доска да карандашные огрызки,
Ведь вот и все, что было под рукой!

Последний "послужной листок" солдата:
"Иван Фомин", и больше ничего.
А чуть пониже две коротких даты
Рождения и гибели его.

Но две недели ливневых дождей,
И остается только темно-серый
Кусок промокшей, вздувшейся фанеры,
И никакой фамилии на ней.

За сотни верст сражаются ребята.
А здесь, от речки в двадцати шагах,
Зеленый холмик в полевых цветах –
Могила Неизвестного солдата...

Но Родина не забывает павшего!
Как мать не забывает никогда
Ни павшего, ни без вести пропавшего,
Того, кто жив для матери всегда!

Да, мужеству забвенья не бывает.
Вот почему погибшего в бою
Старшины на поверке выкликают
Как воина, стоящего в строю!

И потому в знак памяти сердечной
По всей стране от Волги до Карпат
В живых цветах и день и ночь горят
Лучи родной звезды пятиконечной.

Лучи летят торжественно и свято,
Чтоб встретиться в пожатии немом,
Над прахом Неизвестного солдата,
Что спит в земле перед седым Кремлем!

И от лучей багровое, как знамя,
Весенним днем фанфарами звеня,
Как символ славы возгорелось пламя –
Святое пламя вечного огня! 
_________________

 » Лапин Борис. О поле, поле

БОРИС ЛАПИН

(родился в 1905 году,
погиб в 1941 году
в боях под Киевом)

О, ПОЛЕ, ПОЛЕ

Солдат, учись свой труп носить,
Учись не спать в седле,
Учись свой кофе кипятить
На узком фитиле.

Учись не помнить чёрных глаз,
Учить не ждать небес -
Тогда ты встретишь смертный час,
Как свой Бирнамский лес.

Взгляни! На пастбище войны
Ползут стада коров.
Телеги жирные полны
Раздетых мертвецов.

В воде лежит разбухший труп,
И тень ползёт с лица
Под солнце тяжкое, как крруп
Гнедого жеребца.

Должно быть, будет по весне
Богатый урожай,
И не напрасно в вышине
Собачий слышен лай.

О вы, цепные мудрецы,
Мне внятна ваша речь -
Восстанут эти мертвецы,
А нас покосит меч.

И полевые мужики,
"Ворочая бразды",
Вкопают в прах, как васильки,
Кровавых дел следы.
_________________

 » Исаковский Михаил. Партизанка

Михаил Исаковский ПАРТИЗАНКА

Я весь свой век жила в родном селе,
Жила, как все,— работала, дышала,
Хлеба растила на своей земле
И никому на свете не мешала.

И жить бы мне спокойно много лет,—
Женить бы сына, пестовать внучонка...
Да вот поди ж нашелся людоед —
Пропала наша тихая сторонка!

Хлебнули люди горя через край,
Такого горя, что не сыщешь слова.
Чуть что не так — ложись и помирай:
Всё у врагов для этого готово;

Чуть что не так — петля да пулемет,
Тебе конец, а им одна потеха...
Притих народ. Задумался народ.
Ни разговоров не слыхать, ни смеха.

Сидим, бывало,— словно пни торчим...
Что говорить? У всех лихая чаша.
Посмотрим друг на друга, помолчим,
Слезу смахнем — и вся беседа наша.

Замучил, гад. Замордовал, загрыз...
И мой порог беда не миновала.
Забрали всё. Одних мышей да крыс
Забыли взять. И всё им было мало!

Пришли опять. Опять прикладом в дверь,—
Встречай, старуха, свору их собачью...
«Какую ж это, думаю, теперь
Придумал Гитлер для меня задачу?»

А он придумал: «Убирайся вон!
Не то,— грозят,— раздавим, словно муху...»
«Какой же это,— говорю,— закон —
На улицу выбрасывать старуху?

Куда ж идти? Я тут весь век живу...»
Обидно мне, а им того и надо:
Не сдохнешь, мол, и со скотом в хлеву,
Ступай туда,— свинья, мол, будет рада.

«Что ж,— говорю,— уж лучше бы свинья,—
Она бы так над старой не глумилась.
Да нет ее. И виновата ль я,
Что всех свиней сожрала ваша милость?»

Озлился, пес,— и ну стегать хлыстом!
Избил меня и, в чем была, отправил
Из хаты вон... Спасибо и на том,
Что душу в теле все-таки оставил.

Пришла в сарай, уселась на бревно.
Сижу, молчу — раздета и разута.
Подходит ночь. Становится темно.
И нет старухе на земле приюта.

Сижу, молчу. А в хате той порой
Закрыли ставни, чтоб не видно было,
А в хате — слышу — пир идет горой,—
Стучит, грючит, гуляет вражья сила.

«Нет, думаю, куда-нибудь уйду,
Не дам глумиться над собой злодею!
Пока тепло, авось не пропаду,
А может быть, и дальше уцелею...»

И долог путь, а сборы коротки:
Багаж в карман, а за плечо — хворобу.
Не напороться б только на штыки,
Убраться подобру да поздорову.

Но, знать, в ту ночь счастливая звезда
Взошла и над моею головою:
Затихли фрицы — спит моя беда,
Храпят, гадюки, в хате с перепою.

Пора идти. А я и не могу,—
Целую стены, словно помешалась...
«Ужели ж всё пожертвовать врагу,
Что тяжкими трудами доставалось?

Ужели ж, старой, одинокой, мне
Теперь навек с родным углом проститься,
Где знаю, помню каждый сук в стене
И как скрипит какая половица?

Ужели ж лиходею моему
Сиротская слеза не отольется?
Уж если так, то лучше никому
Пускай добро мое не достается!

Уж если случай к этому привел,
Так будь что будет — лучше или хуже!»
И я дубовый разыскала кол
И крепко дверь притиснула снаружи.

А дальше, что же, дальше — спички в ход,—
Пошел огонь плести свои плетенки!
А я — через калитку в огород,
В поля, в луга, на кладбище, в потемки.

Погоревать к покойнику пришла,
Стою перед оградою сосновой:
— Прости, старик, что дом не сберегла,
Что сына обездолила родного.

Придет с войны, а тут — ни дать ни взять,
В какую дверь стучаться — неизвестно...
Прости, сынок! Но не могла я стать
У извергов скотиной бессловесной.

Прости, сынок! Забудь отцовский дом,
Родная мать его не пощадила —
На всё пошла, но праведным судом
Злодеев на погибель осудила.

Жестокую придумала я месть —
Живьем сожгла, огнем сжила со света!
Но если только бог на небе есть —
Он все грехи отпустит мне за это.

Пусть я стара, и пусть мой волос сед,—
Уж раз война, так всем идти войною...
Тут подошел откуда-то сосед
С ружьем в руках, с котомкой за спиною.

Он осторожно посмотрел кругом,
Подумал молча, постоял немного,
«Ну, что ж,— сказал,— Антоновна, идем!
Видать, у нас теперь одна дорога...»

И мы пошли. Сосед мой впереди,
А я за ним заковыляла сзади.
И вот, смотри, полгода уж поди
Живу в лесу у партизан в отряде.

Варю обед, стираю им белье,
Чиню одёжу — не сижу без дела.
А то бывает, что беру ружье,—
И эту штуку одолеть сумела.

Не будь я здесь — валяться б мне во рву,
А уж теперь, коль вырвалась из плена,
Своих врагов и впрямь переживу,—
Уж это так. Уж это непременно.
___________________________________

 » Городницкий Александр. Пахнет дымом от павших знамён

Александр Городницкий

Пахнет дымом от павших знамён,
Мало проку от битвы жестокой.
Сдан последний вчера бастион,
И вступают враги в Севастополь,
И израненный молвит солдат,
Спотыкаясь на каменном спуске:
"Этот город вернётся назад,
Севастополь останется русским!"

Над кормою приспущенный флаг,
В небе "мессеров" хищная стая,
Вдаль уходит последний моряк,
Корабельную бухту оставив,
И твердит он, смотря на закат
И на берег — покинутый узкий:
"Этот город вернётся назад,
Севастополь останется русским!"

Что сулит наступающий год?
Снова небо туманно и мглисто…
Я вступаю в последний вельбот,
Покидающий Графскую пристань,
И шепчу я, прищурив глаза,
Не скрывая непрошеной грусти:
"Этот город вернётся назад,
Севастополь останется русским!
___________________________________

 » Рядченко Иван. В день окончания войны

ИВАН РЯДЧЕНКО

В ДЕНЬ ОКОНЧАНИЯ ВОЙНЫ

Еще стояла тьма немая,
в тумане плакала трава.
Девятый день большого мая
уже вступил в свои права.
Армейский «зуммер» пискнул слабо —
и улетел солдатский сон!
Связист из полкового штаба
вскочил и бросил телефон.
И все!
Не звали сигналистов.
Никто не подавал команд.
Был грохот радости неистов.
Плясать пустился лейтенант.
Стреляли танки и пехота.
И, раздирая криком рот,
впервые за четыре года
палил из «вальтера» начпрод.
Над мутной торопливой Тисой
и стрекот выстрелов, и гул.
К жаре привыкший повар лысый
зачем-то ворот расстегнул.
Не рокотали стайки «ЯКов»
над запылавшею зарей.
И кто-то пел.
И кто-то плакал.
И кто-то спал в земле сырой.
Вдруг тишь нахлынула сквозная,
и в полновластной тишине
спел соловей,
еще не зная,
что он поет не на войне.

1955
_________________

 » Уткин Иосиф. Затишье

Иосиф Уткин ЗАТИШЬЕ

Над землянкой в синей бездне
И покой и тишина
Орденами всех созвездий
Ночь бойца награждена

Голосок на левом фланге
То ли девушка поёт,
То ли лермонтовский ангел
Продолжает свой полёт

Вслед за песней выстрел треснет -
Звук оборванной струны.
Это выстрелят по песне
С той, с немецкой стороны

Голосок на левом фланге
Оборвётся, смолкнет вдруг…
Будто лермонтовский ангел
Душу выронит из рук…
___________________________________

 » Балин Александр. Музыка

АЛЕКСАНДР БАЛИН

МУЗЫКА

Мне музыка хрипела о любви —
Была игла тупа или горбата…
Сдыхать во вшах противней, чем в крови
Залатанных палаток медсанбата.

В дыру гляделась ржавая звезда,
Дышал зрачок, то ширясь, то сужаясь…
Сквозь бязь рубахи натекла вода
Со льда, с огнем антоновым сражаясь.

Я смерти не страшился… Не успел
С ней с глазу на глаз,
С нею око в око.
А патефон все о любви хрипел,
Чтоб помирать не слишком одиноко.

О медсестричка! Сдохну со стыда
Пред ангельской твоею белизною,
Когда из-под несвежего бинта
Окопная — с кулак величиною.
Мне музыка хрипела о любви…
_________________

 » Хатюштн Валерий. Герой

ВАЛЕРИЙ ХАТЮШИН

ГЕРОЙ

Он понял, что мертвому — легче.
Он больше страдать не хотел.
Пронзая, рубя и калеча,
металл над землею свистел.

Устав от немого терпенья
на кровь и на муки смотреть,
решил он, что смерть — исцеленье
от горечи думать про смерть.

Тот лучшую долю изведал,
кто сгинул под вихрем свинца,
ведь там, за порогом победы,
страданью не будет конца…

Когда он поднялся в атаку,
то первым рванулся вперед,
бежал он, не чувствуя страху,
туда, где трещал пулемет.

Светясь, как звезда, амбразура
волнующей силой влекла,
но пуля — известная дура —
его ни одна не брала.

Разрывы кругом грохотали,
гася атакующий вал.
Но пули его облетали,
сражая других наповал.

Не знал он, под пули бросаясь,
в надежде покой обрести,
что, смертью от жизни спасаясь,
живых невозможно спасти.
_________________

 » Битюков Андрей. На нас идет дивизия СС

Андрей Битюков "На нас идет дивизия СС"

На нас идет дивизия СС
Из новых танков Тигров и Пантеры.
Мы в поле встали им наперерез
И поправляем на стволах прицелы.

Пытаются нас в землю закатать
Тяжелые немецкие махины,
А мы их продолжаем поджигать
На гибель обреченные мужчины.

Горят чудовища на огненной дуге,
Кресты сквозь дым виднеются у танков,
Как тяжело бывает на войне,
Когда друзей твоих лежат останки.

Гуляет пыль в дыхании солдат
И пульс стучит не хуже автомата,
Мы степь родную превратили в ад,
Простые отморозки из штрафбата.

На горизонте солнце высоко
И перегрелся ствол у пулемета,
Сегодня умирать нам нелегко,
Свой бой ведет с врагом штрафная рота

Историю и память не сотрёшь,
Как личные дела из картотеки,
Нас голыми руками не возьмёшь,
Мы для страны из прошлой жизни зеки.
_________________

 » Слуцкий Борис. Есть!

Борис Слуцкий "Есть!"

Я не раз, и не два, и не двадцать
слышал, как посылают на смерть,
слышал, как на приказ собираться
отвечают коротеньким "Есть!".

"Есть!", – в ушах односложно звучало,
долгим эхом звучало в ушах,
подводило черту и кончало:
человек делал шаг.

Но ни разу про Долг и про Веру,
про Отечество, Совесть и Честь
ни солдаты и ни офицеры
не добавили к этому "Есть!"

С неболтливым сознанием долга,
молча помня Отчизну свою,
жили славно, счастливо и долго
или вмиг погибали в бою.
_________________

 » Гусев Александр. Солдатка

АЛЕКСАНДР ГУСЕВ

СОЛДАТКА

Муж геройски погиб за Россию,
Под Смоленском настал его час…
И навеки платочек твой синий
Соскользнул с молодого плеча.

Как-то сразу и кончилась юность,
Как-то сразу и осень пришла.
Словно в черную шаль завернулась
Полоненная горем душа.

Много сватов к тебе засылалось,
Горы злата сулил не один…
Только верной ты мужу осталась
До конца, до последних седин.

А когда, как фатой подвенечной,
Укрывает долину метель,—
Отмечаешь ты с болью сердечной
Вашей свадьбы тот памятный день.

Входишь в горницу; стол накрываешь;
Фотографии смотришь — бледна;
Два бокала вином наполняешь
И опять выпиваешь одна.

Но теплее становится в хате,
И на сердце не так уж темно…
Белый клен, как боец в маскхалате,
Зябкой веткой стучится в окно.
_________________