Я Люблю (СЛР 18+)

Примите меня в читатели!

Примите, пожалуйста, в читатели. Очень жду продолжения

Скоро прибегу с ним 😉😘

заинтересовало

Ксения , привет!!!
Принимайте новеньких
_________________

читатель))

Принимайте в читатели

Очень заинтересовал роман. Принимайте в читатели

В читателях

Примите пожалуйста в читатели

очень хочется узнать что же будет дальше [/b]

Ксения, примите, пожалуйста, в читатели. Начало очень понравилось))))

Девочки, всем привет! Сегодня продолжение 😋 оно уже готово, но у нас отключили свет) жду вот,пока дадут 😁

 » Глава 11

Кто сказал, что термин «I’art de vivre» ввели французы? Полнейшая глупость. Во всяком случае, так считала Гера, сидя за уставленным яствами деревянным столом. Осетины настолько владели пресловутым искусством жить, что гундосым французам и не снилось. Они старались получать удовольствие буквально от всего, и употребления пищи в том числе. Вечернее застолье превращалось в массовое представление с танцами и песнями. Причем каждый, вне зависимости от возраста и статуса, чувствовал себя частью этого действа. За всё время ужина в ее тарелке и стакане ни разу не было пусто, хотя ела девушка, надо признать, с завидным аппетитом. Все эти вкуснейшие пироги с соленым сыром или свекольной ботвой, вина с пряными букетами, наваристые супы и домашние сладости просто не оставляли шанса остаться голодной. Гере было так хорошо, что аж страшно.
Несмотря на все опасения, семья Алима приняла ее как родную. Сначала вся женская половина выражала ей витиеватые комплименты, заставляя отчаянно краснеть, потом мужчины семейства дружно пытались ее накормить, уповая на излишнюю худобу. Если бы Алим не вмешался, ей бы таки скормили баранье ребрышко, вопреки вежливым отказам.
Вначале Гера очень переживала насчет языкового барьера, дотошно выясняя у Абаева, что говорить можно, а что-нет.
-Цахтон, говори что хочешь, а я переведу как надо. – Это он над ее переживаниями так потешался.
Но всё прошло как по маслу. Девушка оценила старания старшего поколения говорить за столом по-русски. Исключения составляли только тосты. Но они звучали так красиво и проникновенно, что не нуждались в переводе. Один из них Алим все-таки перевел ей на ухо завораживающим шепотом.
-Это традиционный осетинский тост. Нам с тобой пожелали четырех сыновей и голубоглазую дочку.
Мужчина так смотрел на нее в эту минуту, что Гере захотелось спрятаться. Ей с трудом удалось отвести глаза и продолжить есть как ни в чем не бывало. Когда один из пожилых мужчин, вызывавших в девушке трепет, запел какую-то трогательную песню под музыкальный инструмент, напоминавший дудку, Биг Босс все-таки вытащил ее танцевать.
Она смущалась, чувствуя, что на них смотрят, но благодаря горячим мужским ладоням на своей пояснице, отвлеклась. Вскоре завораживающая мелодия полностью завладела ее телом и разумом.
Поддавшись эмоциям, Гера вошла в раж, отплясывая босыми ногами на влажной траве. Правда, своих ног она уже не чувствовала, но энтузиазма не теряла. Сказывалось и утреннее восхождение, и переизбыток впечатлений. Абаев, видя ее усталость, прижал ее голову к себе, практически полностью перенося на себя вес девичьего тела.
-Ты всем очень понравилась. – Целуя ее в макушку. – Особенно бабушке.
-Она так смотрит, будто всё-всё про меня знает. Больше, чем я сама даже.
Мужчина хмыкнул и рассмеялся.
-Бабуля, правда, знает то, что остальным неподвластно.
-Я думала, так не бывает.
Гера уже клевала носом, засыпая.
-Ба умеет удивлять.
-Ты ее очень любишь. Это видно. – Девушка действительно была ошеломлена той теплотой, что царила между бабушкой и внуком.
Абаев пожал плечами. –Она заменила мне родителей. Ближе нее у меня никого нет. Не было, - вовремя исправился он.
-А что случилось с твоими родителями? – Спросила, и тут же смутилась своего интереса.
Алим приподнял ее лицо за подбородок, чтобы видеть глаза.
-Они разбились в автокатастрофе, когда я был маленьким.
-Прости. Мне очень жаль. – у Геры сердце разрывалось, стоило только представить маленького черноглазого мальчика, осиротевшего в один миг. Таким он казался потерянным и одиноким.
- Не извиняйся. Я их практически не помню. Только мамин запах. Ты пахнешь точно также. – Он демонстративно провел носом у нее за ушком.
-Тем более, у меня была бабушка. А твои родители…они живы?
Абаев сразу же понял, что спросил что-то не то. Трудно было не понять по окаменевшему в его руках телу. Пока он судорожно соображал, как исправить свою оплошность, Гера успела избавиться от его рук и сделать шаг в сторону. Один шаг, а между ними будто стена невидимая. И как ее разрушить – не представлял.
Его девочка наспех со всеми попрощалась, отказавшись от десятой по счету кружке чая, и быстрым шагом направилась в сторону дома.
Он не знал, что следует делать в подобной ситуации: бежать за ней или даль время побыть одной и успокоиться. Встретившись взглядом с бабушкой, дилемма была разрешена. Через минуту он уже стучал в ее дверь.
Ответа не последовало. Алиму очень не понравилось такое начало. Плохое предчувствие тревожным комком застряло в горле, не давая нормально дышать. Он вошел, благо ей не пришло в голову запереться.
Георгия сидела на полу, до боли выпрямив спину. Странно, но слез не было. Только боль в глазах. Такой силы, что его аж прострелило. Алим медленно приближался, подбирая нужные слова.
-Маленькая моя, хорошая…что случилось?
Она не реагировала, смотря в одну точку сквозь него.
-Геошенька, счастье мое, ты только скажи. Я всё решу, слышишь, только не молчи.
Абаев присел возле нее на колени.
-Ты мне душу в клочья рвешь своим молчанием. Хорошая моя, любимая.
Последнее слово заставило ее встрепенуться. Она уставилась на него, глупо моргая.
-Только не говори, что ты еще не догадалась. Я тебя люблю. Никого и никогда так не любил. Только тебя, слышишь, тебя одну. Единственная моя.
Он уже почти пересадил ее к себе на колени, когда Гера пришла в себя. Попав ему локтем в глаз, вскочила на ноги, лихорадочно обводя его всего взглядом. Так смотрела, будто у него внезапно третий глаз появился. Или рог на лбу вырос.
-Ты что, сдурел? Совсем из ума выжил? Ты не должен меня любить! Не можешь, не надо… - всё тише и тише.
Алим разозлился. Он ей в любви признается. Впервые в жизни, между прочим! А она от него отрекается. От любви его отмахивается, как от мухи назойливой.
-Позволь мне самому решать, кого любить! Не на того напала, девочка! Я не убегу от тебя после первой истерики. И не откажусь. Мне не важно, что там было до меня, но теперь тебе придется смириться с мыслью, что я есть в твоей жизни. Это – константа, запомни.
Он встал с пола и принялся наступать на нее. На сей раз жалобное выражение ее глаз его не остановило.
-Ты не понимаешь! Я не достойна тебя. Мне нельзя быть счастливой!!
Он зарычал от подобной глупости и, скомандовав «Пойдем!», потащил ее за дверь.
Ехали они в молчании. Мужчина выглядел настолько разозленным, что она не решалась с ним заговорить. Маршрут также оставался загадкой. Гера даже дышать старалась тише. Что-то подсказывало ей, что взрыв с его стороны неминуем.
Они приехали …в поле - другого определения у нее не нашлось. Вдалеке виднелись очертания гор, практически полностью укрытых ночной мглой. Разъяренный Абаев резко распахнул дверь с ее стороны. Следующее действие вообще было начисто лишено логики. Крепко обхватив ее за голень, мужчина стянул с обеих ног тонкие балетки. Прохладный воздух тут же похолодил стопы.
-Вылезай!
Ей даже в голову не пришло ослышаться приказа. Точно не когда он в таком состоянии. Он тянул ее за собой вглубь поля, не позволяя остановиться ни на секунду. Встречающиеся камешки впивались в ноги, но она не ощущала боли. Минут через пять, когда машина Абаева окончательно скрылась из вида, он остановился. Развернув ее лицом к себе, скомандовал:
-Кричи!
-Что делать? – Непонятно, чего она ждала, но точно не этого.
-Кричи, Гера, кричи! Набери полные легкие воздуха и кричи что есть мочи.
-Я…я не умею.
-Умеешь! Не хочешь плакать – будем кричать. Вместе.
Взяв ее за плечи, развернул спиной к спине. Положил руки ей на живот и закричал. Громко, пронзительно, на одной ноте. Звуковая волна быстро проносилась по открытому пространству и, ударившись о горный массив, возвращалась обратно. Гера с головы до ног покрылась мурашками.
Абаев чуть сжал руки, принуждая ее присоединиться. Черт ее дернул послушаться.
Оказывается, это круто. Скопившееся напряжение нашло выход и не преминуло этим воспользоваться. Уши закладывало, а голова пустела. Она кричала долго, пока не выдохлась и не начала оседать. Повисла в его руках безвольной тряпичной куклой.
Алим вовремя подхватил ее. Прижав к своей груди, понес в машину. Рубашка за секунду промокла от катившихся градом слез. Она начала подвывать. Когда они уже почти дошли, рыдания превратились в икание.
Абаев как-то умудрился одной рукой разложить переднее пассажирское сидение, чтобы удобно устроиться на нем вдвоем. Несмотря на теплую погоду, включил печку, чувствуя, что Геру знобит. Он не настаивал на рассказе, но внезапно она заговорила сама.
-Мы жили с мамой вдвоем. Жили небедно, хотя мама получала не так уж и много. Но я никогда не спрашивала, где она берет деньги. –Девушка говорила тихо, стараясь не причинять лишнюю боль сорванному голосу.
- Когда я училась в седьмом классе, мама сошлась с мужчиной. Дядя Герман. Они познакомились на работе. Мама преподавала русский язык и литературу, а он - труды и физическую культуру. Примерно год мы жили хорошо, несмотря на то, что денег стало меньше. Ты не подумай, он хорошо ко мне относился. Строгий был, но справедливый. А потом его уволили из школы из-за какого-то скандала. Он запил. Однажды они с мамой поругались, и ... он ее ударил. По лицу. – Алим замер, чувствуя, что это только начало.
-Он потом, конечно, просил прощения, на коленях стоял. Мама простила. Какое-то время всё было нормально, а потом…повторилось. Прощения он больше не просил. Мама ходила вся в синяках, а когда я пыталась вступиться, -Гера сглотнула, - доставалось и мне.
Руки, обнимавшие Геру, сжались в кулаки. Она почувствовала. На душе почему-то стало легче.
-Почему твоя мама не ушла от него?
-Она его любила. Очень. Искренне верила, что он изменится. – Послышался усталый вздох. -Потом мама забеременела. Дядя Герман вроде взялся за голову, пить стал меньше, маме апельсины покупал. –Девушка горько хмыкнула.
Алим ловил каждое ее хриплое слово, чувствуя в себе готовность убить. За ее испорченную жизнь, за каждую слезинку, за каждый синяк. За то, что заставило ее шарахаться от мужчин как от огня. Тем временем, она продолжала:
-Как-то раз мама задержалась на работе до вечера. Он озверел. Бил до тех пор, пока она не потеряла сознание. Я бросилась к ней. Она лежала в луже крови. – Геру трясло.
-Скорая приехала быстро, но ребенка не спасли. Я умоляла ее написать на него заявление, но она отказалась.
-Моя маленькая сильная девочка. – В голосе мужчины слышались слезы.
-Я ненавидела его, понимаешь, ненавидела! Корила себя, думала, что со мной что-то не так! Мне сны снились, будто я ему стекло толченное подсыпаю. Я спать перестала, боясь убить его ненароком.
Георгия заплакала, спрятав лицо у него на груди.
-Но это не помогло! Когда я в очередной раз услышала мамины крики, я вытащила из подставки кухонный нож и….
-Тшш, хорошая моя, не плачь, не нужно, эта мразь не стоит ни одной твоей слезинки!
-Что ты меня успокаиваешь?! Я убила его! Лишила человека жизни! Каким бы он ни был, он че-ло-век. А я дрянь. Возомнила себя Господом Богом, вершащим судьбы. Ведь можно было просто пойти в полицию!
-Глупая, что ж ты такое говоришь? Не смей себя винить! Ты боролась, как могла. Не твоя вина, что взрослые оказались пустоголовыми идиотами, думающими только о себе.
-Я считала, что достойна наказания. Хотела сесть в тюрьму, или куда там сажают малолеток. Но мама успела кому-то позвонить. Приехала большая черная машина, и увезла меня в неизвестном направлении. Маму я тогда видела в последний раз. Меня привезли в какую-то квартиру и оставили одну, ничего толком не объяснив. Вскоре пришел мужчина. Он сказал, что является моим биологическим отцом и служит прокурором нашего города. Именно он давал маме деньги на мое воспитание до того, как она встретила дядю Германа. Папаша, -она язвительно выделила это слово, - не мог в свое время жениться на маме, потому что уже был женат. Дело замяли, а меня отправили в интернат до окончания одиннадцатого класса. Он все оплачивал, я не знала отказа в деньгах, но приходилось каждый раз себя перебарывать и идти на сделку с совестью. Я понимала, что не выживу без его помощи. Позже он оплатил и институт. На первом курсе я нашла работу и полностью отказалась от содержания. Потом получила стипендию от Правительства и уехала учиться в Китай. На этом всё. С тех пор я пообещала себе, что никогда и ни за что не буду зависеть от мужчины. Я недостойна счастья. Не достойна тебя. Теперь ты, надеюсь, это понимаешь?
Минуту он молчал, собирая мысли в кучку. Эмоции зашкаливали, и нужно было отсеять лишние, чтобы не напугать ее еще сильнее.
-Я понимаю только то, что ты запуталась. Не было никого рядом, чтобы помочь тебе разобраться. Ты осталась одна и научилась выживать. Так, как могла. Я горжусь тобой. Ты смелая, умная, сильная, добрая, великодушная. Ты делаешь меня лучше каждым своим взглядом. Но тебе больше не нужно выживать. У тебя есть я, и это никогда не изменится. Теперь мы будем жить. Счастливо. Вместе.
Алим удивился, не услышав возражений. Увидев сомкнутые веки, понял причину.

****
Гера проснулась на рассвете, когда они уже подъезжали к его дому. Каким-то чудным образом ему удалось ее переложить, не разбудив.
Мужчина, заметив, что она открыла глаза, потянулся и поцеловал ее в макушку, не отвлекаясь от дороги.
-С добрым утром, хорошая моя!
-Доброе. – она заметно смутилась.
-Цахтон, ты только не ругайся, но тебе нужно будет пообщаться с моей бабушкой.
-Ты рассказал ей? – Гера подтянулась на сиденье, кипя негодованием.
-Мои слова не скажут ей ничего нового.
-Я не думаю, что готова.
-Геоша, милая, сделай это ради меня. Прошу тебя.
Она замолчала, обдумывая его просьбу. Когда вдали замаячили фонари, Гера несмело кивнула, видя, что он ждет ее реакции.
Абаев погладил ее по голове, благодаря.
Ба уже поджидала их на пороге, держа в руках шерстяную шаль.
Укутав Геру и одобряюще похлопав внука по плечу, бабушка повела Геру в свою комнату.
Спустя три часа, Алим уже не помнил себя от охватившего нервного напряжения. О чем можно так долго говорить? Он ни за что не хотел заставлять любимую вспоминать ужасы прошлого снова, но мужчина понимал, что своими силами им явно не справиться. А лишить их обоих совместного счастья не мог себе позволить.
Когда он уже готов был разломать к чертовой матери разделявшую их дверь, она отворилась. Гера, не пройдя и шага, рухнула ему в объятья.
Испугался он знатно. Но бабушка быстро привела его в чувства, наказывая быть сильным за них обоих.
Следующие сутки Гера беспробудно проспала. Алим не отходил от нее ни на шаг. Ба дала ему какую-то молитву, сказав читать как можно чаще. Что он и делал, чтобы не сойти с ума от беспокойства. Утром Гера очнулась, но выпив с его помощью травяной отвар, снова провалилась в сон. Окончательно пробуждение пришлось на вечер.
Открыв глаза, она улыбнулась нахмуренному мужчине.
Но Абаев не заметил, о чем-то напряженно размышляя. Тогда она протянула руку и легонько коснулась его бедра. Мужчина вздрогнул.
-Привет, - произнесла, всё так же улыбаясь.
-Привет! –Ответная улыбка озарила его лицо, преображая застывшие черты.
О чем разговаривали между собой две его любимых женщины, так и осталось для всех загадкой.

Спасибо

Тайна Геры наконец раскрылась. Тяжело пришлось девочке из-за дурных взрослых... Но Алим прав: ей нечего стыдиться, а нужно жить, и жить счастливо.
Бабушка поговорила с ней по душам, и Гера успокоилась. Уже плюс.
Думаю, теперь девушка научится доверять Алиму. А там и любовь придет.
_________________