Vichmand:
Спасибо за новую главу. Правда, она не ответила на главный вопрос, кто здесь кукловод и кто марионетки. Почему-то мне эта Патрисия не кажется главной злодейкой.
Что-то Джекс совсем исчез с наших радаров, а ведь он в курсе всех дел. 
Yulya Fafa:
С одной стороны, такой прямой подход выуживания информации дал неплохие результаты, а с другой - стремно, что Дилайла может проболтаться об этом разговоре Миранде, и что тогда она устроит Ларе?
И да, не зря мы подозревали Ди, она знала, что Лара особенная, потому и организовала скидку на посещения "Перемотки" и внушила Ларе, что та сможет спасти маму. Но вот прошлое изменилось, и что теперь знает Дилайла?
А с Мирандой не понятно. Тоже склоняюсь к тому, что и она марионетка в чьих-то руках, но все равно она меня бесит!
Спасибо за главу!
Ани:
Lorik писал(а):
Перевод - Мел Эванс
Редактура - Lorik, Araminta
Оформление - Анна Би
Редактура - Lorik, Araminta
Оформление - Анна Би
Спасибо за продолжение!
Нивера:
Спасибо за продолжение!
Как-то по-детски выглядит поведение Дилайлы: я тебе открою секрет, но ты никому не рассказывай, иначе я окажусь за решеткой.
Или у Ди свои резоны.
Magdalena:
А я понимаю Лару, ее безрассудство даже оправдываю. Времени у девочки мало, синдромы путешественников во времени четко об этом говорят. Она не может сидеть сложа руки.... Действует, как может, хоть и коряво....
Девочки, большое спасибо за главу!
Anam:
Девчатули мои, спасибочки за главы!!!
Вы такой разгон взяли, что я не успеваю. Как прочту, отпишусь)
Lorik:
» Глава 11. Часть первая
Перевод - LorikРедактура - Araminta
Оформление - Анна Би
Часть первая
Во время ланча я пытаюсь наслаждаться общением с мамой, но мысли все время куда-то уплывают. «Перемотка» была основана как служба в сфере услуг вроде косметологического салона, где делают пилинг задницы или массаж. Считалось, что путешествия во времени – это развлечение. Но агентство – явно прикрытие для чего-то более серьезного и опасного. Мама, по которой я скучала всю жизнь, работает на какую-то контору, способную перекроить ход истории к лучшему или к худшему. Я-то знаю, как ужасно одна измененная мелочь испортила наши с папой жизни.
Насколько опасной станет возможность устранять воспоминания? Ведь они делают нас теми, кто мы есть, я это хорошо поняла. Что если демократы убьют следующего республиканского президента еще до того, как он научится ходить?
Что если в «Перемотке» научатся стирать память в массовом порядке и используют это для того, чтобы контролировать население?
Я думала, что маму ограбили и убили. Считала, что она была невиновна. Но теперь выясняется, что существовали определенные причины, по которым эти люди могли желать ее смерти и хотеть, чтобы ее исследования прекратились. Предполагалось, что мама будет особенной, ангелом во плоти, и я тоже должна была оказаться особенной. Когда я впервые обнаружила, что могу взаимодействовать с прошлым, я посчитала себя единственной в своем роде.
Я мысленно возвращаюсь в тот день, когда впервые отправилась в прошлое. Мне исполнилось шестнадцать, и я вернулась в свой первый день рождения.
Я сижу в углу семейного ресторана. На полу двухцветная плитка. Зал украшен розовыми воздушными шарами и серпантином. Очевидно, я попала в разгар вечеринки. Женщина с кучерявыми волосами держит на руках маленькую девочку с розовой повязкой на голове. Их окружают люди, которые улыбаются даже несмотря на то, что младенец все еще плачет из-за лопнувшего шарика.
Кто-то из гостей говорит:
– С годиком вас!
Я сбита с толку и раздосадована. Почему я здесь? Кто все эти люди? Меня что, пригласили на вечеринку? Если так, то почему я без подарка? Опустив взгляд, вижу в руках мятую брошюру. Разглаживаю листочки и понимаю, что они из «Перемотки».
«Вы можете испытать временную краткосрочную потерю памяти. У вас есть пятнадцать минут в прошлом».
В прошлом?
Путешествие во времени?
Поднимаю взгляд на сидящую передо мной женщину. Кудряшки, обрамляющие ее лицо, напоминают мои собственные. Девочка подпрыгивает на ее коленях, и до меня доходит, что это не новорожденный младенец, а ребенок чуть постарше. С сияющими, словно звезды, глазами женщина целует девочку в щечку.
– Лара, это просто шарик. Все хорошо.
Лара?
Рядом с женщиной сидит молодой мужчина. Видимо, это отец ребенка. Он держит куклу, заставляя ее танцевать перед пухлыми ручками дочки. На его лице широченная улыбка. Девочка хихикает и тянется к кукле.
– Ты всегда знаешь, что делать, – замечает женщина.
Он подмигивает ей.
– Поэтому ты и вышла за меня.
– Это одна из причин. – Они тянутся друг к другу, чтобы поцеловаться.
Пара просто излучает любовь. Любовь окружает их, словно яркий пузырь, и на короткое мгновение я оказываюсь внутри него, наблюдая, как они целуют ребенка в обе щечки, хором смеясь. Я забываю о том, что мне здесь не место, пока они разрезают торт, и девочка бьет по нему кулачками. Мне нравится, как ее папа обнимает свою жену за плечи.
Последний раз смотрю, как мама крепко обнимает дочку, а затем разворачиваюсь и врезаюсь в официантку с подносом, на котором полно напитков. Взвизгиваю от ужаса и опускаюсь на колени, чтобы ей помочь. Вода и газировка расплескались по всему полу, часть попала на мои кроссовки.
– Мне так жаль, – говорю я, помогая официантке собрать на поднос осколки.
– Все в порядке, – бормочет она, но я знаю, что это не так. У девушки алеют щеки, она явно злится.
У меня в голове всплывает воспоминание о визите в «Перемотку».
«Вы будете словно голограмма, не способная ни коснуться чего-либо, ни взаимодействовать с кем-то в прошлом, хотя вас и будут видеть. После того как вы исчезнете, о вас совершенно забудут, будто вас там никогда и не было».
Но я столкнулась с официанткой. Собирала стекло.
– Я могу взаимодействовать с прошлым, – шепчу я, и у меня в голове начинают усиленно крутиться шестеренки.
Обдумывая намечающийся план, я бросаю короткий взгляд через плечо на родителей, в то время как мир вокруг меня погружается в темноту.
Прихожу в себя, воткнув вилку в салат «Кобб». Вздыхаю. Это одно из моих любимых блюд, но я не могу сосредоточиться на еде. Поднимаю взгляд от тарелки. Судя по всему, я по-прежнему на ланче с мамой.
Она перестает жевать и делает глоток чая со льдом.
– Для человека, который хотел позавтракать, ты не очень-то хорошо с этим завтраком расправляешься.
– Извини, – ежусь я и тоже отпиваю из своего стакана. – Мне очень стыдно за то, что я на тебя кричала.
Мама улыбается. Она не то чтобы довольна и счастлива, но уже и не злится.
– И ты меня извини. Мне не следовало давать тебе пощечину, и мне очень жаль. Очень-очень. – Она вытирает рот голубой салфеткой. – Я пообещала себе, что это никогда не повторится, и вот опять.
– Опять? – Ее слова настойчиво звучат у меня в ушах. Почему она ударила меня в предыдущий раз? Наши отношения настолько ужасны?
– На этот раз все будет по-другому. – Мама кивает и снова впивается зубами в сэндвич.
Я мысленно возвращаюсь к спору на кухне, который подслушала утром.
– Как дела с сенатором?
Мама становится серьезной.
– Мы давно не встречались. Мы, знаешь ли, не общаемся каждый день.
– О, – только и могу выдавить я.
– Да, когда-то мы были близки. – Кажется, мама может с легкостью плести паутину лжи, и я задумываюсь, о чем еще она может лгать. – Она дала мне работу, моя карьера пошла в гору. Я за многое ей благодарна.
– Она одна из основателей «Перемотки», – замечаю я, стараясь, чтобы это не прозвучало как вопрос, хотя это он и есть.
Мама кивает.
– Без нее мы с Джексом никогда бы не встретились, и я никогда не получила бы эту работу. Мы ей обязаны… многим. – В животе у меня все переворачивается. – А с чего такой внезапный интерес к маме Донована?
Пожимаю плечами.
– Да ни с чего. Просто решила спросить. – Делаю паузу, чтобы выпить воды. – А ты раньше видела татуировку золотого дракона?
Поперхнувшись, мама расплескивает чай со льдом по всей тарелке. С широко распахнутыми глазами она берет салфетку и прикрывает рот.
Думаю, это означает «да».
– Лара, где ты видела мужчину с татуировкой дракона?
– О, не знаю. Где-то. Кажется, в метро. – Пытаюсь держаться непринужденно, поигрывая с локоном волос, то накручивая его на палец, то отпуская.
– Ну… держись от него подальше. Эти парни не слишком дружелюбны.
– Так ты их знаешь?
Мама кивает.
– Только то, что читала в газетах. Они из мафии.
Теперь моя очередь удивляться.
– Из мафии?
Зачем мафии меня преследовать? Во что я вляпалась?
– Да, из мафии, так что держись от них подальше.
Я киваю.
– Обещаю.
– Хорошо. – Она замолкает, и напряжение между нами растет. – Так о чем вы с папой разговаривали?
– С папой? – переспрашиваю я с набитым ртом. Делаю паузу, чтобы прожевать и проглотить салат. – О, да знаешь, об оценках. О парне меня расспрашивал.
Мама самодовольно ухмыляется.
– Спорим, ему понравилось?
– Ну а о чем еще нам говорить? – Копаюсь в салате в поисках последнего сухарика. – Ты же познакомилась с папой в школе, да?
Мама вдруг смотрит на меня отсутствующим взглядом, которого я никогда раньше не видела.
– Он был футболистом. Не звездой, нет. Ну разве что для меня. Мы дружили. – Она пожимает плечами и начинает накручивать локон на палец. – Мы тогда гуляли в одной компании, а он предложил мне пойти с ним вдвоем в кино. Так все и закрутилось.
Мама широко улыбается чему-то, что видит только одна она, и, клянусь, на ее щеках появляется румянец. Видимо, не все воспоминания о Джоне Крейне так уж плохи.
– Мы поженились совсем юными, и он поддерживал меня, пока я училась в колледже, даже когда его карьера пошла вниз. Никогда бы не подумала… что закончится все вот так, – надтреснутым голосом говорит она и снова обращает все свое внимание на сэндвич.
Я была так сосредоточена на собственных чувствах и на том, что случилось с папой, что даже не задумалась, как тяжело, должно быть, было маме осознавать, что папа хотел ее смерти. Но ведь в действительности это не так. Все было ложью. Вот только для мамы это не имело значения, потому что для нее все было реальным.
Неожиданно моя голова взрывается от боли. Я зажмуриваюсь и вижу перед глазами яркую вспышку. Товарняк с воспоминаниями вернулся, чтобы снова проехаться по моему мозгу. Пытаюсь избежать встречи с ним, концентрируясь на настоящем, но он мчится на всех парах. Надеюсь только, что в этот раз я не свалюсь на пол с кровотечением из носа.
Когда вспышка бледнеет, я снова маленькая девочка и лежу в гостевой спальне в доме у бабушки. Я укрыта одеялом в розовом пододеяльнике с кружевной отделкой – идеально для маленьких девочек, – и в комнате полным-полно моих вещей, но мне все равно страшно. Каждый вздох кажется мне очень громким, и я пытаюсь притвориться, что сплю.
Зарываюсь носом в подушку и крепко стискиваю единорога – единственную мягкую игрушку, без которой не могу жить. Я не одна, поэтому начинаю дышать медленнее и прикрываю глаза, оставив лишь тонкую щелочку, чтобы казалось, будто я сплю. Мама стоит у кровати на коленях, гладит меня по голове и напевает колыбельную. Кажется, это «Ярче, звездочка, сияй». Я не уверена, потому что голос у нее дрожит. Меня пугает, что мамочка настолько расстроена, что даже нашу песенку не может промурлыкать. До меня доносится ее сдавленный всхлип, и я делаю вид, будто заснула, чтобы она решила, что со мной все в порядке. Но мое сердце как-то странно болит.
Я скучаю по папочке. Мне хочется, чтоб он вернулся, и я не понимаю, почему дикторы в новостях и все взрослые считают, что он мог обидеть мамочку или меня. Он нас любит. Но я хочу, чтобы мама знала, что я в порядке. Хочу, чтобы она знала, что я буду в порядке.
– Иди выпей чаю, Миранда.
Услышав бабушкин голос, я чуть не подскакиваю в кровати, но умудряюсь застыть и не двигаться, когда мама убирает руку с моей головы. Мамочка укутывает меня в одеяло, и мне уютно и тепло, я чувствую себя в безопасности. Она покрывает мой лоб легкими поцелуями, и я не могу сдержать улыбку. Только я думаю, что вот сейчас она уйдет, как мама заговаривает.
– Как же мне?.. – Она не выдерживает и всхлипывает, и я слышу приближающийся стук бабушкиных каблуков.
– Идем, – шепчет она. – Мы выпьем чаю, и ты возьмешь себя в руки.
– Джон…
– Сегодня ты поплачешь, – продолжает бабушка, – и я тоже поплачу, но завтра мы будем нужны Ларе. Она в нас нуждается. Тебе придется быть сильнее этого. Завтра.
Когда я снова открываю глаза, такое ощущение, что солнце светит еще ярче. Я тру лоб, и мама окидывает меня пристальным взглядом.
– Лара? Ты в порядке?
– Просто голова болит, – отвечаю я и поспешно отпиваю воды.
Она глубоко вздыхает и пытается не зацикливаться на этом.
– Я позвоню твоему врачу, когда вернусь в офис. Надеюсь, мы сможем попасть к нему на прием через пару дней.
– Ладно, – киваю я, чувствуя, как сжимается желудок.
Не знаю, решит ли доктор, что я здорова, но действительно не хочу к нему идти. Однако после вчерашнего кровотечения из носа я почти не сомневаюсь, что отвертеться не удастся.
– Ладно? Мне казалось, ты терпеть не можешь ходить по врачам.
Пожимаю плечами.
– Ты не могла бы подбросить меня домой? У меня домашняя работа и все такое. Ну, когда доешь.
– Конечно. – Мама смотрит на часы. – Думаю, пора возвращаться на работу, но я отлично провела время, Лара. Правда. Давай повторим, и как можно скорее, хорошо?
Она одаривает меня сияющей улыбкой, а затем поднимает руку, чтобы подозвать официанта.
Пытаюсь порадоваться, но не могу. Я тикающая бомба с часовым механизмом.
Lady O:
Lorik писал(а):
Перевод - Lorik
Редактура - Araminta
Оформление - Анна Би
Редактура - Araminta
Оформление - Анна Би
Спасибо за продолжение!
Lorik писал(а):
Как раз вторая половина 11 главы породит массу вопросов.
Да и первая ответов не дает!
Magdalena:
Состояние Лары все хуже и хуже. Но вдруг это тоже подстроено? Если Лару действительно "запустили" в какую-то жуткую игру. Вот и пытаются узнать каков ее порог сопротивления болезни путешественников.... Бред, наверно. Но просто не знаю, что еще и думать.
И все больше склоняюсь к мысли, что на Миранду надавили в свое время, а может быть, давят до сих пор...
Девочки, дорогие, спасибо за продолжение!