Линда Ховард "Наслаждение Маккензи"

Коша: 22.07.09 13:01

"Я- старый солдат и не знаю слов любви....." А Зейн наверное скажет что-то вроде: " Я не привы к такому и не знаю люблю ли я тебя, но это самое сильное чувство какое я испытывал к женщине.." Мужчины, ну что с ними делать
Паутинка, замечательный анонс

...

kiyra: 22.07.09 13:14

ТИНОЧКА Анонс От чегото я и не ждала что Зейн тут же пустит слезу и начнет конем вокруг Бэрри горцевать,он ж в конце концов Маккензи ,а значит раньше финала признаний пылких и ждать неччччча

...

Первоцветик: 22.07.09 14:35

За волосы?!!! Как жестоко!!!!

...

Veresk: 22.07.09 14:39

Как романтично))) *у каждого свои извра... эээ.... предпочтения*

...

Lilian: 22.07.09 15:10

Паутинка, у Вас как всегда замечательные анонсы. После них можно еще немного подождать продолжения перевода (но только немного ). Если не секрет сколько еще осталось до конца романа?

...

laGata: 22.07.09 18:47

главное, что не будет сказано: "Увы, мой бедный путник, этот лучик вам не блеснет"
потому как должно и блеснуть, и сверкнуть, и зажечься и гореть, и не погаснуть вовеки!

ну а что до понедельника - так среда уже почти прошла, сколько там до понедельника осталось - рукой подать

...

Паутинка: 22.07.09 19:20

Художественное преувеличение Смайлики все ярко выраженные и даже преувеличенные эмоции. За что и любимы.


Lilian, осталось три главы и эпилог. Скоро закончим!

...

Нюк: 23.07.09 15:30

Паутинка, умеешь интриговать! Тяжело, нам несчастным, ерзая у экранов ожидать продолжения! Платье уже купила, боюсь к понедельнику и на новые босоножки придется раскошелиться. А до конца романа (три главы и эпилог) я себе весь гардероб поменяю!
Что до смайликов, так они на нашем форуме с английским транскриптом, а нам , безграмотным, изучавшим немецкий, французкий и чукотский, читать их затруднительно !

...

Lilian: 23.07.09 16:01

Всего три главы Радует конечно, что скоро узнаем, чем роман закончился, но так жалко с героями расставаться.

...

laGata: 23.07.09 19:17

а я неисправимая оптимистка, потому буду упорно надеяться, что будут еще переводы как минимум про остальных двоих детей
судя по кусочкам из уже переведеного, должно быть ничуть не хуже
(при этом я имею в виду Ховард, потому что за качество перевода переживать смысла нет - он будет великолепен, как всегда )

...

LUZI: 23.07.09 23:17

ААААААА!!!!!!!!!!!!Типа нас интри4ует!!!!!!!

...

Annastasi: 24.07.09 09:34

Паутинка, спасибо за первое место, очень приятно его получить, особенно от тебя.
Ждем продолжения в понедельник, куда ж мы денемся.
Уверена, Зейн, в душе, придет в восторг от признания Бэрри, но разговор о любви отложит на потом, т.к. до конца не будет уверен, что она действительно чувствует, то, что говорит, а не под влиянием момента и обстоятельств.

...

Паутинка: 24.07.09 14:46

 » Глава 11

А вот и не в понедельник! Ура беточке! Она закончила раньше!

Глава 11

Зейн вышел в темно-сером костюме, черных ботинках и шляпе. Бэрри надела простое белое платье до колен, без рукавов. Классический стиль подчеркивали не только строгие линии кроя, но и отсутствие украшений. Она уложила темно-рыжие волосы в свободный узел, оставив для смягчения строгой прически несколько свободных прядей. Единственным украшением были жемчужные сережки-гвоздики. Бэрри переодевалась в ванной комнате рядом со спальней, Зейн – в ванной рядом с гостиной. Они встретились в дверях между двумя комнатами готовыми к шагу, который сделает их мужем и женой.

***

Откровенное признание в любви вызвало на лице Зейна неприкрытое удовлетворение. На этот раз он не стал прятать чувств.
– Я не знаю, что такое любовь, – сказал он таким ровным тоном, что Бэрри захотелось его встряхнуть. – Но я точно знаю, что ни одну женщину в жизни не хотел больше, чем хочу тебя. Мы женимся на всю жизнь. Я буду заботиться о тебе и детях, все ночи буду проводить дома и сделаю все возможное, чтобы ты чувствовала себя счастливой.
Зейн не сказал, что любит, но слова прозвучали как клятва, а на глазах Бэрри заблестели слезы, которые в последние дни появлялись так легко. Ее сдержанный воин полюбит ее, только немного ослабит защитные барьеры и позволит себе это сделать. Долгие годы он подавлял чувства, так как приходилось действовать в сложных, опасных для жизни ситуациях, требовавших хладнокровия, точности мысли и быстроты реакции. Любовь не позволяла человеку оставаться спокойным и собранным, она приносила с собой бурю чувств, непредсказуемость, а, значит, делала более слабым и уязвимым. И, конечно, Зейн будет приближаться к любви осторожно, словно к бомбе.
– Не плачь, – мягко попросил он. – Обещаю, я буду хорошим мужем.
– Я знаю.
И они разошлись в разные ванные комнаты, чтобы подготовиться к церемонии.

***

В небольшую часовню – одну из самых маленьких и редко посещаемых, так как она не предоставляла услуги по бракосочетанию в машине – Зейн и Бэрри отправились на такси.
Заключить брак в Лас-Вегасе было проще простого, но Зейн приложил немало усилий, чтобы сделать церемонию запоминающейся. Купил Бэрри небольшой букет и подарил золотой браслет красивого плетения, который надел ей на правую руку. Когда они остановились перед мировым судьей, сердце Бэрри тяжело билось, а браслет, казалось, обжигал запястье. Левой рукой Зейн удерживал ее за правую руку, и она почувствовала мягкость, теплоту, надежность и непреодолимую решимость.
Внешне все проходило в рамках правил, но с первого мгновения встречи с Зейном, она словно настроилась на него и постоянно ощущала в его действиях примитивный собственнический инстинкт. Физически Зейн уже получил ее, а теперь делал это юридически. В ней рос их ребенок. Его удовлетворение было настолько сильным, что окружало почти видимым ореолом. Бэрри тоже чувствовала радостный подъем, поэтому уверенно произносила клятвы – эти звенья цепи, навсегда связующие их жизни. Тем жарким длинным днем в Бенгази между ними возникли узы, которые остались нерушимыми, несмотря на разлучившие их обстоятельства.
Зейн припас для нее еще один сюрприз. Она не ждала кольца, слишком мало времени прошло после того, как они приняли решение пожениться. Но в нужный момент он сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил на свет два золотых ободка, один для нее, другой для себя. Когда Зейн надевал колечко ей на палец, оно оказалось немного широковато. Бэрри встретилась глазами с мужем и поняла – скоро она наберет вес и кольцо станет как раз. Она взяла более широкий золотой ободок, надела его на безымянный палец левой руки Зейна и испытала необычайно острое чувство удовлетворения. С этого момента Зейн – ее муж перед Богом и людьми!
После того, как бракосочетание было зарегистрировано должным образом, и свидетельство о браке подписано молодоженами и свидетелями, пара отправились в отель на такси.
– Сначала ужин, – настоял Зейн, направляя ее к одному из ресторанов внутри здания. – Ты ничего не ела в самолете, а в твоем часовом поясе уже за полночь.
– Мы можем заказать еду в номер, – предложила Бэрри.
В глазах Зейна появилось знакомое выражение, и веки наполовину опустились.
– Не можем, – ответил он уверенно, но немного напряженно. Лежащая на ее талии теплая мужская рука потяжелела. – Тебе надо поесть, а я не уверен, что смогу долго держать себя в руках, если мы уйдем из общественного места.
Возможно, единственным желанием Зейна было ее накормить, а может он знал о соблазнении побольше других мужчин, думала Бэрри, глядя ему в глаза во время смены блюд. Понимание того, что как только они доберутся до номера, то сразу займутся любовью, предвкушение тяжести крепкого тела, сильных ударов его восставшего естества… Чувство неудовлетворенности возбуждало ее не меньше, чем настоящие ласки. Груди напряглись и увеличились в размерах, еле помещаясь в бюстгальтере, внутренности свело от желания, так что пришлось крепко сжать ноги, чтобы ослабить пульсацию. Зейн посматривал на ее грудь, и, как всегда, Бэрри не могла скрыть свою реакцию на его пристальный взгляд. Внизу живота чувствовалась влага и тяжесть.
Бэрри не смогла бы вспомнить, что ела, даже если бы захотела. Что-то легкое, что уменьшало вероятность появления тошноты. И пила только воду. Но в эту игру можно играть вдвоем! Откусывая каждый кусочек, Бэрри впивалась взглядом в губы Зейна, косилась в сторону его коленей или намеренно облизывала губы, вздрагивая от удовольствия при виде его потемневшего лица и сжатых челюстей. Она проводила кончиком пальца по ободку стакана, привлекая взгляд мужа и заставляя его дышать глубже и чаще. А под столом ее игривая ножка потирала мускулистую икру Зейна.
Он обернулся, чтобы подозвать официанта.
– Счет! – рявкнул Зейн.
Повинуясь командному тону, официант поспешил к столику. Бэрри в изумлении смотрела на мужа, пока тот писал номер комнаты и их выдуманные имена. Невероятно! Она сомневалась, сможет ли подняться со стула, а он помнит о таких мелочах!
В отместку, когда он отодвинул для нее стул, Бэрри позволила тыльной стороне своей ладони задеть – едва-едва – перед его брюк. На секунду Зейн одеревенел и с шипением выдохнул. Сама невинность, Бэрри обернулась с нежным «что случилось?» взглядом.
Загорелое лицо мужа еще сильнее потемнело из-за прилившей крови. Выражение его лица оставалось застывшим, ничего не выражающим, но глаза сверкали как грани бриллианта. Большая ладонь твердо взяла ее под руку.
– Пойдем, – сказал он едва слышным шепотом, с которым она впервые познакомилась в темной комнате в Бенгази. – И больше так не делай, а то, клянусь, возьму тебя прямо в лифте.
– Правда? – усмехнулась Бэрри через плечо. – Это так вдохновляет…
Его тело заметно подрагивало. Взгляд Зейна обещал скорое возмездие.
– А я-то считал тебя милой женщиной.
– Я милая, – заявила Бэрри, подходя к лифту. – Только не надо на меня давить.
– А это мы посмотрим. Я как раз собираюсь надавить и не один раз.
Зейн нажал кнопку вызова сильнее, чем требовалось.
– Только не перестарайся. На самом деле, давить нет смысла, достаточно просто дунуть.
Бэрри еще раз мило улыбнулась, сложила губки трубочкой и демонстративно легко дунула в сторону его груди.
Раздался звоночек, и двери лифта открылись, выпуская спустившихся пассажиров. Молодожены вошли в кабинку, и, несмотря на торопящихся постояльцев отеля, которые намеревались поехать вместе с ними, Зейн безжалостно ударил по кнопке нужного этажа и сразу же нажал кнопку закрытия дверей. Лифт тронулся, и он повернулся к жене, как тигр к свежему мясу.
Бэрри непринужденно отошла к противоположной стене кабины и уставилась на мелькающие на дисплее цифры.
– Мы почти на месте.
– Ты чертовски права, – прорычал Зейн и направился к ней. В тесной кабине лифта скрыться было некуда, собственно, Бэрри и не собиралась. Что она хотела, так это свести Зейна с ума, как он делал это с ней. Он взял ее за талию и приподнял, придавив к стене мускулистым телом. Его бедра прижимались ритмично и настойчиво, и Бэрри ахнула от величины и твердости его естества. Ее ноги сами собой разошлись, открывая ему доступ к самым чувствительным местам женского тела. Продолжая вдавливать ее в стену, Зейн набросился на нее с отчаянно голодными, удушающими поцелуями.
Мягко звякнул сигнал, и, слегка вздрогнув, лифт остановился. Не выпуская жену из рук, Зейн просто повернулся вместе с нею, вышел из кабины и быстро пошел по коридору в сторону их номера. Бэрри обхватила его за шею руками и за талию ногами. Ей не удавалось сдерживать тихие стоны при каждом шаге, когда его возбужденная плоть прижималась к нежному, болезненно напряженному лону. Удовольствие закручивалось в спираль при каждом следующем шаге, и ее бедра начали совершать встречные движения в поисках более глубокого наслаждения. Через стиснутые зубы Зейна вырвалось проклятье.
Бэрри не знала, встречались ли им в коридоре другие люди. Она спрятала лицо в ложбинке между его плечом и шеей и отдалась во власть все возрастающему голоду. Она так безумно переживала за Зейна, так скучала, так давно его хотела. Наконец он рядом, живой и здоровый, как и раньше изнывает от желания. Больше Бэрри ничто не волновало.
Зейн прижал ее к стене, и на одну пугающую, бредовую секунду Бэрри решила, что перестаралась с соблазнением. Но он расцепил ее ноги и отпустил их, чтобы Бэрри встала на пол. Его дыхание оставалось тяжелым, зрачки были расширены от сексуального напряжения, которое, казалось, невозможно преодолеть. Но он по-прежнему сохранял остатки самоконтроля. Приложив палец к губам, Зейн сунул руку под пиджак, а когда вытащил, то сжимал в ладони рукоятку большого автоматического пистолета. Проведя по замку электронным ключом и нажав на ручку двери, он бесшумно проскользнул в номер. Дверь закрылась так же бесшумно, как и открылась.
Бэрри застыла возле номера, неожиданный испуг прогнал желание. Она стояла со сжатыми кулаками и закрытыми глазами, сосредоточившись на попытке услышать, что происходит в люксе. Ничего не слышно. Совершенно ничего. Зейн двигался словно кот, но и другие мужчины могли иметь подобную подготовку, умение работать под покровом темноты и убивать без единого звука, как Зейн убил охранника в Бенгази. Ее похитители не могли сравниться с «морским котиком», но тот, кто стоял за их спиной, вряд ли наймет террористов с Ближнего Востока для операции в отеле сверкающего огнями Лас-Вегаса. В этот раз он скорее найдет более опасного человека, который будет заинтересован в успешном завершении работы, а не в запугивании беспомощной связанной женщины. Любой удар, любой шепот мог означать конец жизни Зейна, и от напряжения Бэрри едва не разваливалась на кусочки.
Дверь так же бесшумно открылась.
– Все чисто! – прозвучал спокойный голос, и через секунду она снова оказалась в его руках. Вряд ли Бэрри сделала хоть один шаг, скорее, он поднял ее на руки и заключил в безопасный кокон своих объятьев.
– Прости, – тихо проговорил Зейн прямо ей в ухо, внося ее в номер и задерживаясь у двери только для того, чтобы ее запереть и накинуть цепочку, – но я не мог рисковать вашей безопасностью.
По телу Бэрри прокатилась волна огненной ярости. Она подняла голову с плеча мужа и уставилась ему в глаза.
– А как насчет твоей безопасности? – гневно воскликнула она. – Ты хоть представляешь себе, что со мной творится, когда ты так делаешь? Думаешь, я не замечаю, что ты своим телом загораживаешь меня от других людей? Если кто-то выстрелит в меня, то пострадаешь в первую очередь ты!
Бэрри кулаком ударила его в грудь, удивляя саму себя. Раньше она никогда и никого не била. А потом ударила еще раз.
– Черт тебя побери, я хочу видеть тебя живым и здоровым! У нашего ребенка должен быть отец! Я хочу от тебя еще детей, а значит, ты должен оставаться живым. Слышишь меня?
– Слышу! – успокаивающе ответил Зейн, хватая ее кулак и крепко прижимая к своей груди. – Я и сам хочу того же, поэтому должен сделать все необходимое для твоей безопасности и безопасности маленького.
Бэрри расслабилась, но губы продолжали дрожать и в глазах стояли слезы, хотя раньше такой слабости она за собой не замечала. Видимо, гормональные сдвиги, связанные с беременностью, сделали ее слезливой, но она не собиралась распускать нюни перед мужем. Ему хватало забот и без рыдающей по пустякам жены.
Когда Бэрри смогла взять себя в руки, она спросила тихим, но ровным голосом:
– Маленький? Ты имеешь в виду мальчика?
Бэрри заметила вспыхнувшую на миг улыбку.
– Боюсь, что так, – ответил Зейн и понес ее к кровати. – В семье Маккензи появилась на свет только одна девочка. С тех пор прошло двадцать девять лет и родилось десять парней. Он наклонился, бережно положил Бэрри на кровать и сел рядом. На лице читалось чистое желание, когда Зейн расстегивал молнию платья.
– Теперь давай проверим, смогу ли я вернуть тебя туда, где ты была до того, как испугалась. Заодно познакомим маленького с папочкой.
Смешанное чувство застенчивости и беспокойства все больше охватывало Бэрри по мере того, как он стягивал с нее платье – сначала на бедра, затем вдоль ног и, наконец, отбросил его совсем. После похищения, когда ее раздели донага в попытке запугать и сломить дух, без одежды Бэрри чувствовала себя неуютно. За исключением нескольких часов, когда в руинах дома в Бенгази Зейн уговорил ее расстаться с рубашкой, и она потерялась в чувственном забытьи. И с тех пор в спешке принимала душ, как можно скорее одевалась или хотя бы накидывала халат. Раньше она любила полежать в ванной, наслаждалась ощущением теплого воздуха на коже, баловала себя ароматными маслами и лосьонами, но за последние пару месяцев желание поскорее прикрыть обнаженное тело пересиливало это удовольствие.
А Зейн хотел видеть ее обнаженной.
Верхняя одежда уже исчезла, а шелковые лифчик и трусики в тон почти не защищали ее тело. Он ловко расстегнул переднюю застежку и чашечки начали медленно расходиться, открывая округлости ее груди. Бэрри не смогла себя побороть и защитным движением скрестила руки, удерживая лифчик на месте.
Зейн остановился. Светлые пристальные глаза изучали беспомощное, смущенное выражение лица Бэрри. Объяснения не требовались. Он был там и все понимал.
– Все еще испытываешь проблемы с той рубашкой? – мягко спросил он, имея в виду ее отчаянные попытки в Бенгази прикрыться единственным предметом одежды.
Включилась единственная лампа. Бэрри лежала в небольшом круге света, в то время как его лицо оставалось в тени. Она облизнула губы и кивнула. Другого подтверждения ему не требовалось.
– Мы не можем изменить прошлое, – произнес он серьезным голосом и с таким же выражением лица. Одним пальцем Зейн легко прошелся по верхней половине ее груди, которая округлилась над скрещенными в защитном жесте руками. – Мы можем оставить прошлое позади и двигаться вперед, но изменить его не удастся. Воспоминания стали частью нас, изменили нас изнутри, но когда случиться что-нибудь в следующий раз, мы изменимся снова. Я помню лицо первого убитого мной человека. Нет, я не сожалею, потому что он был куском дерьма, нагло оставившим визитную карточку на круизном судне после того, как убил девятерых стариков, вся вина которых состояла в том, что они отмечали уход на пенсию. Тогда он изо всех сил старался прикончить меня… его лицо навсегда останется в моей памяти, где-то глубоко внутри.
Зейн замолчал, погрузившись в воспоминания.
– Теперь он – часть моей жизни. Убийство этого человека изменило меня. Сделало сильнее. Заставило осознать, что могу сделать то, что необходимо, и двинуться вперед. Я убивал и после него, – продолжал Зейн ровным голосом, словно обсуждал погоду, – но не запомнил их лиц. Только того, первого. И я рад, что тогда смог победить.
Бэрри, не отрываясь, смотрела на Зейна. Темнота подчеркивала угловатые черты его лица, много повидавшие глаза. Она понимала, что осмысление произошедших событий приходит не сразу, позже, и остается в глубине души человека. Похищение ее изменило. Бэрри знала это до того, как появился Зейн и спас ее. Она стала сильнее, решительнее, действовала с большей готовностью. Когда он появился у порога ее дома, она уже была готова предпринять чрезвычайные меры для спасения себя и ребенка, отказавшись от привычной и комфортной жизни.
Раньше ей уже приходилось раздеваться перед Зейном и получать от этого наслаждение. Она сможет сделать это снова.
Очень медленно Бэрри подняла одну руку и погладила тонкую линию небольшого шрама на левой скуле Зейна. Он немного повернул голову и потерся щекой о ее пальцы.
– Сними с себя одежду, – мягко попросила она. Равновесие. Если уравновесить свою наготу его наготой, то получится намного проще.
Его брови немного приподнялись.
– Хорошо.
Бэрри не хотела ничего объяснять, и вдруг поняла, что ей и не придется. Она просто лежала на кровати и наблюдала, как он скидывает пиджак, затем снимает кобуру со смертельно опасным грузом и кладет на прикроватную тумбочку, чтобы оружие оставалось на расстоянии вытянутой руки. Потом на пол, вслед за пиджаком и ее платьем, полетела мужская рубашка.
Свежий шрам в верхней части живота Зейна оставался красным и сморщенным, отмечая место, где скальпель корабельного хирурга вошел в тело, чтобы остановить кровотечение и спасти пациенту жизнь. Бэрри уже видела этот шрам, когда Зейн раздевался, чтобы перед церемонией бракосочетания принять душ. В то время ее остановила настойчивая просьба не прикасаться к его телу, не мешать следовать к главной цели. Теперь такого ограничения не существовало.
Бэрри провела пальцами по всей длине шрама, чувствуя теплоту и жизненную силу мужчины, и подумала о том, как близок он был к пределу. Как она была близка к тому, чтобы его потерять…
– Не думай об этом, – прошептал он, перехватывая ее руку и поднося к губам. – Этого не произошло.
– Но могло.
– Нет, – поставил точку в разговоре Зейн и наклонился, чтобы снять ботинки, которые упали на пол с двойным глухим ударом, а он поднялся на ноги и расстегнул брюки.
Он был прав. Этого не произошло. Соберись, возьми с собой новые знания и отправляйся вперед. Что было, то прошло. Их свадьба и ребенок означали будущее. Настала пора подумать о настоящем, и так как Зейн стремительно избавлялся от оставшейся одежды, думать немедленно.
Он снова сел рядом с женой, прекрасно себя чувствуя без одежды. С мечтательным выражением лица Бэрри протянула руку и погладила широкие плечи, пушистый островок волос на груди, поскребла крохотные спрятавшиеся в волосах соски, пока они не поднялись напряженными бусинками. Бэрри понимала, что приглашает Зейна. У нее перехватило дыхание в ожидании ответа.
Зейн не заставил себя ждать. Его руки потянулись к чашечкам лифчика, в то время как глаза пристально смотрели в ее лицо.
– Готова? – спросил он с легкой улыбкой.
Бэрри не ответила, только дернула одним плечом так, чтобы чашечка соскочила с груди. Это и стало ответом.
Зейн перевел глаза на ее тело и освободил вторую грудь. Его глаза полыхнули жаром возбуждения, а дыхание с шумом вырвалось через приоткрытые губы.
– Я вижу здесь нашего ребенка, – прошептал он, нежно дотрагиваясь кончиком пальца до одного соска. – Ты совсем не пополнела, живот остался таким же плоским, но здесь малыш тебя изменил. Соски потемнели и увеличились в размере.
Даже такое легкое движение пальца по ореолу соска, заставило его напрячься и отвердеть. Бэрри застонала от желания, а знакомая молния полыхнула от груди до лона. Подушечкой большого пальца Зейн потер сосок, а затем осторожно обхватил грудь и приподнял ее, наполняя ладонь мягкой плотью.
– Насколько чувствительнее они стали? – спросил он, не поднимая головы, поглощенный разглядыванием изменений в ее теле.
– Иногда я еле выношу прикосновение лифчика, – с трудом выдохнула Бэрри.
– И вены стали еще голубее, – удивлялся он. – Они напоминают реки, текущие под покровом белого атласа.
Зейн наклонил голову и поцеловал жену, вступая во владение ее ртом, в тоже время не прекращая настойчиво и осторожно ласкать груди. Бэрри таяла и тихо стонала от наслаждения, а потом приподняла голову, чтобы лучше распробовать его вкус. Губы Зейна оказались такими же жаркими и настойчивыми, как она запомнила. И такими же восхитительными. Он не спешил, поцелуи становились все более глубокими, язык ни на секунду не останавливал исследований глубин ее рта. Слишком чувствительные из-за беременности груди налились почти до болезненного состояния, а лоно наполнилось жаркой влагой.
Зейн уложил ее на подушки и провел руками вдоль тела Бэрри, освобождая от лифчика, а затем и от трусиков. Горячий взгляд не отрывался от распростертого тела.
– Я собираюсь сделать то, что не мог позволить себе раньше, – прошептал он. – Нам не надо быть настороже, бояться шума или строго отслеживать время. Я собираюсь тебя поглотить до последней косточки, моя рыженькая.
Бэрри следовало бы насторожиться, таким жестким и голодным стало выражение его лица. Этот голод, казалось, можно было потрогать руками. Вместо этого она потянулась к нему, в безумном желании почувствовать его тяжесть на своем теле, и вторжение твердой плоти.
Но у Зейна оказались другие планы. Он поймал ее руки и прижал их к кровати, как однажды сделала она. Тогда Бэрри повелевала его телом, а сейчас пришло время ответить тем же, вручая себя в его полное распоряжение.
Больше всего он хотел распоряжаться ее грудью, которая так пленительно изменилась. Очень осторожно, еле прикасаясь, Зейн втянул губами один напрягшийся сосок. Этого хватило, чтобы выжать из нее стон. Покалывающие ощущения оказались невероятно сильными. Язык ударил по шишечке, обошел ее круговым движением и прижал к небу, а потом он начал ее посасывать.
С ее губ сорвался высокий неудержимый крик. Из легких исчез весь воздух, казалось, она не сможет сделать ни одного вздоха. Боже, она даже не могла себе представить, что грудь стала настолько чувствительной, и что он так легко вызовет одновременно боль и необузданное, непереносимое, яростное удовольствие. Бэрри выгнулась, но он контролировал ее движения, удерживая на месте. Рот Зейна переместился на другой сосок, заманил его нежной лаской, а потом неожиданно для нее сжал, снова заставляя кричать.
Зейн не собирался останавливаться. Бэрри кричала, шептала, просила, но он не останавливался. Она услышала свой умоляющий голос:
– Зейн… пожалуйста… Боже, пожалуйста… Не надо больше… Еще… – а затем рыдающий, – Сильнее! – и поняла, что умоляет его не остановиться, а продолжить.
Она извивалась в руках мужа, а он подталкивал ее все выше и выше, сильнее и сильнее – жадный рот пировал на ее груди. Внезапно все ее чувства собрались в огромный пульсирующий шар в районе лона и взорвались наслаждением.
Когда Бэрри смогла снова дышать и думать, ее руки и ноги оказались слабыми и ни к чему не годными. Неподвижно лежа на кровати с закрытыми глазами, она удивлялась, что смогла пережить взрыв.
– Только от того, что я приласкал твои груди? – изумился Зейн и поцеловал низ ее живота. – Черт, следующие семь месяцев обещают быть забавными!
– Зейн… подожди… – прошептала она, протягивая одну руку к его голове. Ей хватило сил только на это единственное движение. – Я не могу… Дай мне передохнуть.
Он сел между ее ногами и положил ее бедра себе на плечи.
– Тебе не придется двигаться, – пообещал Зейн глубоким низким голосом. – Ты будешь просто лежать.
Затем он начал медленно и искусно исследовать ее губами, и тело Бэрри выгнулось дугой. Все началось снова. Зейн показал ей все, что не мог себе позволить сделать раньше.
Он подвел ее еще к одному освобождению перед тем, как расположился между ее бедер и опустился сверху. Бэрри не сдержала стона, когда он наполнил ее одним плавным сильным толчком. Потрясенная размером его плоти и глубиной вторжения, она задрожала. Как она могла забыть? Неприятные ощущения захватили врасплох, и Бэрри вцепилась в него в попытке приспособиться. Зейн успокаивал ее, шепча на ушко жаркие нежные слова, лаская кожу, которая стала настолько чувствительной, что даже шелковые простыни, казалось, оставляют царапины.
Но как же Бэрри этого хотела. Этого! Не только наслаждения, но и чувства единения, глубокого интимного слияния тел. Внутри нее пробудилась жажда, которую даже не начали утолять уже подаренные им оргазмы. Бедра подались вперед. Она хотела его целиком, так глубоко, чтобы возбужденная плоть касалась чрева, в котором произрастало его семя. Зейн пытался сдерживать удары, которые быстро подводили Бэрри еще к одному взрыву. Вцепившись ногтями в широкую спину, она без слов требовала все, что он мог дать.
Зейн задрожал, и с родившимся глубоко в горле стоном дал Бэрри то, что она просила.
Бэрри сразу уснула. На восточном побережье было далеко за полночь, и она обессилила. Присутствие большого мускулистого мужчины в кровати тревожило Бэрри. Хотя его тело грело не хуже печки, она продолжала то и дело беспокойно просыпаться.
Оказалось, что Зейн спал как кот, потому что каждый раз, когда она просыпалась или поворачивалась, он просыпался тоже. Наконец, он уложил ее поверх себя, прижал голову жены к своему плечу и раздвинул ей ноги.
– Может так ты сможешь отдохнуть, – прошептал он, целуя ее волосы. – В Бенгази ты смогла уснуть в такой позиции.
Бэрри помнила это, как помнила долгий день, наполненный близостью. Иногда Зейн оказывался сверху, иногда она, и они вместе дремали. А может быть, спала только она, пока он бодрствовал на страже.
– Я никогда не спала с мужчиной, – сонно пробормотала Бэрри, устраиваясь на нем, как птенец в гнезде. – Не спала и не спала.
– Знаю. Я твой первый мужчина в обоих случаях.
В комнате было темно. Зейн выключил лампу, хотя она не могла припомнить, когда это произошло. Тяжелые гардины успешно противостояли неоновым вспышкам Лас-Вегаса, только несколько тоненьких лучиков пробивались по краям. Это внезапно напомнило Бэрри жуткую комнату к Бенгази, до того, как появился Зейн и вывел ее на волю. Она резко оборвала воспоминания. Теперь они не имеют над ней власти и не пугают. Зейн стал ее мужем, и приятная боль в мышцах подтверждала, что брак вступил в полную силу.
– Расскажи мне о своей семье, – попросила Бэрри и спрятала зевок между его шеей и плечом.
– Сейчас?
– Мы оба бодрствуем, почему бы и нет.
К внутренней стороне ее бедра прижалась отвердевшая плоть.
– Я мог бы предложить другие занятия.
– Я ни от чего не отказываюсь. – Бэрри покрутила бедрами и получила вознаграждение в виде более настойчивого толчка. – Но ты можешь одновременно говорить. Расскажи мне о клане Маккензи.
Бэрри почувствовала легкое пожатие плеч.
– Мой отец наполовину индеец, мама – учительница в школе. Они живут на горе рядом с городком Рат в штате Вайоминг. Отец занимается разведением и обучением лошадей. В этом деле ему нет равных, за исключением моей сестры. Марис творит чудеса с лошадьми.
– Значит, лошади на самом деле ваше семейное дело.
– Угу. Мы все выращиваем лошадей, но только Марис занимается тренировкой профессионально. Джо окончил Военно-воздушную академию и стал летчиком-истребителем, у Майкла – скотоводческое ранчо, Джош служил во флоте, тоже летал на истребителях, а Ченс вместе со мной закончил Военно-морскую академию и получил свои «водные крылья». Мы оба можем управлять различными летательными аппаратами, но только для того, чтобы добраться до нужного места. Пару лет назад Ченс распрощался с разведкой флота.
Тут проснулась ее великолепная память на имена. Бэрри подняла голову, и пока перебирала в памяти знакомые имена, сонливость как рукой сняло. Осталось одно имя, и кусочки мозаики сложились в картинку.
– Твой брат – генерал Джо Маккензи из Объединенного комитета начальников штабов!
Ну конечно! Как много в Военно-воздушных силах генералов Джо Маккензи?
– Он самый.
– Надо же! Около года назад я встречалась с ним и его женой на благотворительном вечере в Вашингтоне. Жену зовут Кэролайн.
– Точно в цель!
Зейн немного спустился, и она почувствовала давление между ног. Внутрь скользнула напряженная плоть, и Бэрри втянула воздух. Это к разговору о попадании в цель.
– Джо и Кэролайн растят пять сыновей, у Майкла и Шиа – два, у Джоша и Лорен – три, – перечислял Зейн, мягко толкаясь. – Маленький будет одиннадцатым внуком.
Бэрри распласталась на широкой груди, обратив все внимание на удовольствие, нарастающим с каждым движением его бедер.
– Хватит болтать, – приказала она и услышала тихий смех мужа, который перевернулся вместе с ней и оказался сверху.
Именно так ей и хотелось.

...

Нюк: 24.07.09 14:58

УРА-А-А-А!!!
Паутинка! Ты настоящий друг! СПАСИБО!!!
Беточка, прости, ты тоже настоящий друг! Спасибо девочки за работу!
Пошла читать.

...

янат: 24.07.09 15:18

Спасибо большое за перевод!!!

...