Ильмарион. Земля изгоев

О чем рассказывают древние летописи, когда приоткрывают завесу истории?
О жизни, что кипит страстями и боями, закаляет характеры, заставляет смеяться или плакать - от горя иль счастья.
И нет этому конца, ибо вовек будет продолжать Праматерь Фейри ткать свое дивное полотно Судьбы, вплетая нити жизней тех, кого породила.
Стежок за стежком, пока не порвется эта нить...

Первое условие бессмертия - смерть.(с) Но не сейчас! Ибо миром правит любовь.

Отправляться на тот свет, тем паче от какой-то царапины, Озгуд не собирался. Как он мог позволить себе умереть тогда, когда так и не сказал самых главных слов той, ради которой шел на бой!
Выплывая из объятий липкой и удушающей тьмы, что окутала его сознание, Оз чувствовал чьи-то мягкие, но уверенные прикосновения, которые приносили с собой умиротворение.
Словно защищали от скверны, возрождая к жизни. А нежный дрожащий голос, который Оз различал сквозь оглушающий звон битвы, что до сих пор звучал в голове, способен был поднять и из могилы.
Оз знал, что это Она.
С каждым словом любимой сознание рыцаря прояснялось, хотя тело все еще болело и гудело от напряжения после сражения.
Хоть тьма и не спешила отпускать, утягивая вновь в свои объятия, Оз был слишком упрям в непреодолимой тяге к жизни.
К жизни ради Нее.
К жизни с Ней.



Силясь открыть глаза, Оз свел брови, а сильные руки обвили тонкий стан, заключая Королеву в кольцо объятий.
- Я не могу... - хрипло проговорил Оз, приподнимая тяжелые веки.
Глаза Королевы широко распахнулись, и она замерла, не веря в то, что он очнулся, как и не веря в то, что произнес.
Он увидел это в ее глаза, в которых плескалось смятение. Королева дернулась, но рыцарь удержал ее, прижимая к себе еще плотнее.
Он не отдаст ее никому! Не позволит ей не дослушать его тогда, когда нужно сказать так много!
Оз тяжело сглотнул и продолжил:
- Я не могу покинуть свою Королеву. Ведь я так и не сделал самого главного.
Поднеся ладонь к бархатной щеке повелительницы его сердца, нежно провел косточками пальцев по влажной коже, утирая дорожки слез, что струились по совершенному лицу.
- Лоури, - глядя прямо в глаза цвета горячего шоколада, которые от слез стали еще прекраснее и глубже, Оз впервые называл ее так вслух, - мой нежный цветок... Я всего лишь рыцарь, который поклялся защищать свою королеву ценой собственной жизни. Служить ей верой и правдой. Всегда быть подле нее в минуты смутных времен, ограждая от зла. И мне нечего положить к твоим ногам...
Губы Лоури дрогнули. А Оз, словно открывая в себе второе дыхание, собрался с силами и приподнялся, притягивая свою Королеву на колени, такую беззащитную и хрупкую сейчас.
Нежно обхватил ладонями лицо, поглаживая и лаская, успокаивая и утешая.
- Мне нечего предложить тебе... Кроме меча и щита, а еще своего верного сердца. И если ты останешься со мной, - он отчаянно всматривался в любимые черты лица, - будешь единственной и навсегда. Потому что я знаю, что мои чувства взаимны.
Оз коснулся своим горячим лбом ее лба.
- И свое сражение с тобой и чувствами к тебе я проиграл, обретя счастье видеть сейчас твои сияющие, полные слез глаза.
Последние слова он говорил шепотом.
А после притянул к себе так близко, насколько только мог, словно желая срастись с ней, впитать в себя, чтобы стать единым целым, и коснулся в лихорадочном поцелуе сладких губ, упиваясь их вкусом.
_________________

Как ты смогла найти свою звезду?
Конечно, ты отмечена богами,
А то, что написали на роду,
То исполняем подневольно сами.

Лоуриэнн говорила и говорила, просто не в силах остановиться. Казалось, если замолчит, то прервется тонкая нить, что удерживала Оза в этом мире, с ней.
Бессмертие переоценивают.
"Ты бессмертен пока не умрешь", - говорил отец Лоуриэнн. И своим уходом он подтвердил это, оставив страдать женщину, любившую его. Но с Озом этого не случится.
И в какой-то момент Лоури поняла, что падение во мрак остановлено. Оз возвращается, и она вела его, указывая путь своим голосом, прикосновениями. Верила, что он слышит ее. Он всегда внимательно слушал, ведь она его Королева, а он - ее верный Рыцарь. Разве может рыцарь пропускать мимо ушей слова своей повелительницы?
И она открыла ему королевскую тайну, прекрасно понимая, что может никогда не услышать его ответных слов. Он выслушает молча, со всем своим воинским и рыцарским долгом и смирением принимая ее признание. Преклонит колено, опустит голову, приложит руку к сердцу. Но не в знак ответных чувств, а выказывая верность ей, как Королеве, жизнь и честь которой поклялся защищать.
- Пусть так, - вслух сказала Лоуриэнн, и сама удивилась отчаянному упрямству, прозвеневшему в ее тихом голосе. - Пусть ты не можешь ответить мне тем же. И я не представляю, как после этого смогу смотреть на тебя изо дня в день, зная, что ты не принадлежишь мне так, как я того хочу. Пусть даже ты не сможешь быть больше моим рыцарем и решишь уйти. Пусть так. Но зато ты будешь знать, что я люблю тебя. И это чувство не будет больше одиноко жить в моем сердце, потому что, признаваясь, я даю ему свободу. И себе тоже.

Лоуриэнн, королева и женщина, услышав голос рыцаря, замерла на границе двух реальностей. Застыла от прикосновения рук, напряженных, чуть дрожащих от усилий, но по-прежнему необычайно сильных.
Он хочет удержать или отпустить?..
А в голове эхом отдавались его слова "Я не могу..."
"Конечно не может", - подтвердило благоразумие.
"Смирись", - велела гордость.
"Слушай сердцем", - откликнулась надежда.
Мгновение - и Лоуриэнн шагнет туда, где останется навсегда. С рыцарем или без него.

- Все, что мне нужно - это ты сам... - сорвалось с губ Лоуриэнн.
Она даже не поняла, услышал ли он ее слова, настолько тихо они прозвучали, словно вздох.
А в следующий миг оказалась в объятиях Оза и уже почти не дышала, забыв обо всем, слыша только его.

- Я приму все, что ты готов мне дать и разделю с тобой все, что есть у меня и что нас ждет... - отозвалась Лоуриэнн.
Обвила шею своего рыцаря руками, утыкаясь лицом ему в шею, закрыла глаза, стремясь полнее прочувствовать и дольше насладиться тем, что он увидел в ее взгляде - светом, наполнявшим изнутри. Прикосновение его горячих губ стерли последние сомнения.
- Мой... - счастливо выдохнула ему в губы.

...Мерное покачивание в седле, тихий ровный стук копыт по дороге убаюкивали, но вместо сна приходили мысли и мечты о будущем.
Лоуриэнн сидела, прислонившись спиной к сильному телу своего рыцаря, покоясь в надежной колыбели его рук. Оз довольно быстро восстанавливал силы после ранения, и они, не медля, отправились в обратный путь.
Свита ехала чуть впереди, храня молчание, не до конца еще веря в то, что довелось пережить. Они все уезжали на королевскую свадьбу, а возвращались не гостями торжества, а спасителями своего народа. За краткий срок произошло слишком много. Даже самая сильная магия и чудесные зелья не помогут справиться со всеми ранами, осознать потери и поверить в то, что мир изменился благодаря им.
Для Лоуриэнн не существовало сейчас ничего, кроме близости тела сидящего позади нее мужчины. Его дыхание на ее волосах, горячие касания и нежное скольжение его губ по ее шее, вискам, щекам, рождали соблазн, растворявшийся в крови подобно приворотному зелью. Время от времени Лоуриэнн поворачивала к Озу голову и тут же попадала в сладкий горячий плен его губ и сдавалась под требовательным напором его языка, глубже проникающего в ее рот.
Они ехали домой. Оз держал поводья здоровой рукой, раненой обвивал талию Лоуриэнн, а она придерживала его, нежно оберегая и, в то же время, хватаясь за него, как за свое спасение.

Королева обрела своего Короля.

_________________

Миа слушала рассуждения мужа и в который раз удивлялась его умению выражать свои мысли. Он не стал отвечать на вопрос. Он сказал что-то другое, нечто большее, чем она ожидала. Открыл ей то, что было у него на душе, и Миа была ему благодарна за откровенность и смелость. Его слова были так созвучны тому, что ощущала она, что это было похоже на волшебство. Ее рука лежала у него на груди. Он сам положил ее туда, чтобы она почувствовала биение его сердца. И она чувствовала. Каждой клеточкой своего тела.
Риверданн наклонился и Миа почувствовала на своих губах его дыхание. А затем прикосновение, медленное и изучающее. Словно он давал ей время привыкнуть. Или же боялся, что она его оттолкнет. Но последнее вовсе не входило в ее намерения. Он был с ней откровенен, а потому она тоже не станет ему врать. Будто бы ей не хочется его поцелуя. Будто она не мечтает о том, чтобы к нему прикоснуться, остаться с ним наедине и получить наконец ответ на интересующий ее последнее время вопрос - каково это быть любимой мужчиной, от близости которого сердце начинает стучать сильнее и что-то волнующе замирает в груди.
Муж не дал ей ответить словами, потому Миа вложила свой ответ в поцелуй, с готовностью раскрывая свои губы навстречу его и лаская в ответ. Чувствовать, что кто-то знает в каком-то вопросе больше нее для королевы было весьма непривычно, но сейчас это ее не тревожило. Потому что она любила своего короля и знала, что может ему доверять. Поэтому когда он дотянулся до тесемочек у нее на груди и, развязав их, спустил рубашку с ее плеч, она не стала протестовать.
Хотя, увы, заканчивать начатое им пришлось позже. Мир людей так несовершенен, в нем часто случается что-то не вовремя. Раздавшийся бесцеремонный стук в дверь возвестил о приходе хозяев лачуги. Они оценивали урон, нанесенный их хозяйству Великой битвой и искали кого-то, кто мог бы компенсировать им ущерб. Переглянувшись, супруги вместе решили, что им стоит вернуться домой. Только там их никто не побеспокоит и они смогут наконец остаться только вдвоем, чего оба сейчас очень хотели.

Владельцам Чертовых рогов Миа оставила одно из своих колец, продав которое можно было с избытком покрыть ущерб. А медальон, оставленный Саксой Тарену помог всем желающим вернуться назад в страну фейри.

Их мир ждали перемены. Хотя впоследствии выяснилось, что не слишком большие. Магия камня исчезла, но у фейри была и своя, личная магия. А подчиненным по-прежнему нужны были справедливые и мудрые правители. Каким Риверданн с Мией учились стать всю свою жизнь.
Сакса с Хитклифом поженились, Мередит вышла замуж за советника Моллигана. Скажите мне, что у Этель и у Тарена тоже все хорошо и я буду счастлива абсолютно)) Дамиан принял решение покинуть земли Кахолонга. Миа не стала его удерживать, пожелав удачи в новых краях и взяв обещание присылать весточки о себе.

В Кахолонге снова воцарился мир и спокойствие, теперь уже не омраченный отчужденными отношениями с соседними королевскими Дворами. И Миа с Риверданном верили, что так и останется навсегда. Потому что их жизнь была похожа на сказку, а у сказок всегда должен быть счастливый конц.
_________________

ЭПИЛОГ

Ведь правду говорят: «Счастливые часов не наблюдают»

Сколько прошло времени с гибели Аелуна, я лично исчисления не вела. Время после того дня бежало с ошеломляющей скоростью. Сейчас настал тот момент, когда все фейри объединились и сплотились, никакое зло не могло об этом подумать. Но все фейри соединили себя не только кровными узами с противоположными дворами, но и духовно. Нас стала объединять одна важная цель - благополучие и будущее нашей расы.
Мы с Кевином не были исключением. Сплетя наши две судьбы в одну, общую, мы любили друг друга, но, помимо этого, не забывали о важных делах наших Дворов. Он помогал Его Высочеству Седрику освоится в новой ипостаси. Столько времени он прожил вдали от себе подобных, а сейчас это все свалилось на голову бедного мальчика. Но, думаю, то, что я назвала его бедным, это перебор. Он быстро освоился, ведь в его теле течет королевская кровь и от этого не избавится. Я в свою очередь все также помогала Ее Величеству Мие.
После очередной посиделки с Королевой я вернулась в свои покои. И застала мужа расхаживавшего по комнате. Он явно был в глубоком размышлении, поскольку даже не заметил, как я вошла. На минутку я залюбовалась его статной фигурой, мужественными и в тоже время такими нежными чертами лица. И этот мужчина принадлежал целиком и полностью мне. Я улыбнулась и двинулась в его сторону, он остановился и посмотрел на меня. Его взгляд сразу же стал нежным, я видела, как его эмоции сменяли одну за другой.
- Я прервала твои размышления? – Мои руки скользнули по его торсу вверх, обвивая его шею – О чем думал?
- О тебе – прошептал он, оставляя легкий поцелуй на моих устах – Как долго ты планируешь оставаться советником?
- Мы об этом уже говорили, – непринужденно ответила я и, отойдя от него, скинула туфли, он в свою очередь медленно начал расстегивать мое платье – Она сейчас в таком положении, что я не могу оставить ее.
- Мери – прошептал он мне в ушко и начал целовать шею, – ты сама сейчас в таком же положении.
Я повернулась в его объятиях, платье соскользнуло вниз. Мои руки пробрались под его рубашку, снимая ее.
- Тем более, сейчас мы понимаем друг друга, как никогда.
С каждым поцелуем в комнате становилось все жарче и жарче. Его руки скользнули по моему обнаженному телу к ягодицам. Он прижал меня плотнее к себе, я ощутила его огромное желание. Из моих уст сорвался легкий смешок.
- Что ты со мной делаешь, маленькая бестия.
Он подхватил меня и уложил на кровать. Скинув брюки, пробрался ко мне и начал жарко целовать мое тело. Ни одного участка не было оставлено без должного внимания. Я наслаждалась каждым его прикосновением, мои руки скользили по его спине, плечам, зарывались в такие мягкие волосы. Желание все больше разрасталось, я издала тихий звук возмущения, когда он не дал мне прикоснуться к его возбужденной плоти. Он взял мои руки в одну свою, поднимая их над моей головой. Второй начал поглаживать внутреннюю сторону бедра приближаясь к самому потаенному месту. Когда он прикоснулся ко мне, я прогнулась ему навстречу. Его затуманенный взгляд встретился с моим.
- Пожалуйста, – прошептала я.
И этого было достаточно, чтобы снести крышу нам обоим. Он одним движением вошел в меня и замер, давая возможность, насладиться ощущениями. После медленно начал двигаться, с каждым толчком ускоряя свои движения, мои бедра поднимались ему навстречу. Жажда, страсть, наслаждение враз поглотили нас обоих и мы не могли остановиться. Единственное чего мы не могли сделать - это, утолить голод. За все это время, да и, наверное, до скончания наших дней мы не сможем насытиться друг другом. После того, как мы пришли в себя, я уложила голову на его плечо. Он нежно поглаживал мой слегка округлившийся животик.
- Как думаешь, кто будет? Девочка или мальчик? – Прошептала я, боясь нарушить атмосферу, царящую вокруг.
- А разве это важно? У нас будет ребенок, зачатый в любви и это самое главное.
- Ты прав.
Я прикрыла глаза, наслаждаясь новыми ощущениями и думая о том, что нас ждет в будущем. Но это будет уже совсем другая история
_________________

Еще во время битвы и эпилог

Казалось им не будет конца. Между призрачными вскоре и правда начали попадаться настоящие жнецы. Тарен скорее почувствовал чем увидел, когда за его спиной из скипетра вырвался луч направленный в сторону Аэлуна. Понял по распространившемуся вокруг свету, оборачиваться было попросту некогда. Простые завсегдатаи заведения с криками попрятались едва все началось, а все фейри, понимая что отступать нельзя, несмотря на страх, делали кто что мог. Призрачные жнецы были не просто обманом зрения и отвлекающим маневром. Они здорово отбирали силы, заставляя держать равновесие, когда занося меч заранее не знаешь на что он напорется и будет ли отдача, или наоборот, надо удержаться и не полететь вперед. Но стоявшие против этой нечисти не имели права сдаться, и удары вперемежку с проклятиями сыпались один за другим.
Но жнецы возникали просто и воздуха. И казалось так просто их не переубивать, как тех волков в юдоли. Каждым ударом Аэлун высекал новые искры превращающиеся в огненных бойцов. Когда его прикончат, закончатся и жнецы, - мелькнуло в голове. Но надо было выстоять, и уберечь королев со скипетром, пока они направляли луч в средоточие всего зла.

Тарен видел как другие мужчины демонстрировали чудеса ловкости и точности, используя откуда-то взявшееся волшебное лассо. Очень кстати взявшееся!

Как и лассо, в очень нужный момент обернувшись на зов Хитклифа, Тарен поймал брошенный в его сторону конец волшебной сети. Отбив ею волну жнецов, мужчины вскоре заметили что эти твари смекнули что напролом идти - значит попасть в сеть, и начали разделяться и заходить со стороны. Удерживая одной рукой сеть, и орудуя лишь одним мечом, гвардейцы были немного скованы, поэтому пришлось передать сеть женщинам, фрейлинам, а самим защищать пространство сбоку, и заслонять самих фрейлин.

Луч энергии беспрерывно целился в колдуна, и, о чудо, казалось жнецов уже меньше вылетает из-под его посоха. Буквально на миг Тарен чуть обернулся взглянуть все ли хорошо с теми кто направляет скипетр, и тут же краем глаза заметил какое-то движение справа. Очень рядом! Опасно рядом. Поворачиваясь на движение он занес руку с мечом, пытаясь отбить подкравшегося жнеца, видя что спереди сверху несется на него еще один. Лишь в последний момент Тарен вывернул меч, чтобы не разрубить вылезшего откуда-то парнишку, которого поначалу счел подкравшимся жнецом. В ту тварь что летела на него в упор гвардеец бросил кинжал, а еще в того жнеца полетела какая-то бутылка, которую судя по всему бросил тот парнишка.
На миг восхитившись точностью попадания малого, Тарен бесцеремонно отшвырнул того подальше, под стол, к другим людям, прокричав "Не лезь!". Только убийства невинных ему не хватало.

Мгновения? Секунды? Минута? Все завершилось в один момент, но сколько времени длился бой сказать никто не взялся бы. От волны сотрясшей воздух после повержения Аэлуна всех толкнуло назад. Понимая что все позади, Тарен вдруг почувствовал невыносимую усталость смешанную с облегчением. Они сделали это! Не заметив позади препятствия гвардеец от силы волны споткнулся и упас сел на груду досок. Все ли живы? Королева! Мысль о королеве заставила его встать. Он увидел ее величество Мию на противоположном конце бывшей лачуги, она тяжело привалилась к стене. Тарен шагнул было подойти, но его опередил принц, уже оказавшийся у королевы. Риверданн подхватил жену на руки и унес. Ощущение от того что королева в безопасности смешалось с чувством к которому он стал уже привыкать, к тому что теперь у нее есть еще один личный защитник.

Осмотревшись вокруг и перебросившись словами с другими, Тарен убедился что никто из фейри сильно не пострадал, а мелкие ранения залечат без проблем. Могло ли быть такое? Верили ли они? Наверное да, верили. Просто не допускали мысли что могут проиграть эту битву.

Ошалевшие от произошедшего люди, едва не ползком убирались кто куда - те что побоялись сбежать раньше. Основной зал лачуги был почти полностью разрушен, только пристройка, куда Риверданн унес жену, уцелела. Каким образом теперь они доберутся домой? Не мог сообразить гвардеец. Но его мысли прервало что-то показавшееся знакомым, в групке выбиравшихся людей. Капюшон на парнишке, почти застилавший лицо... Это тот мальчуган, которого он чуть не убил! - дошло до Тарена.
Теперь в спокойной обстановке он вынужден был признать, что мальчишка может и помог ему, а может и вовсе спас жизнь. Не обернись Тарен на его движение, он мог вовремя не заметить нападение сверху. Может бы и заметил, но не столь вовремя...
Но что заставило этого смельчака вылезти с бутылкой? Покидать в жнецов у него и до того была возможность. Но он бросил бутылку именно в того что несся на Тарена, и тогда когда тот отвернулся. Это озадачивало мужчину, и оставляло странное ощущение заботы. Нет, забота конечно была ему хорошо знакома. Королева всегда заботилась о нем и обо всех, и в бою свои всегда прикрывали друг друга, но тут было что-то немного иное. Все-таки он привык быть в роли защитника сам. Это все могло быть и совпадением, но Тарен все же шагнул нагоняя смельчака. Ему пришлось остановиться, когда леди Сакса окликнула его чтобы вручить медальон. Для чего он и зачем Тарен не запомнил, услышав что того нужно передать Мие, он сжал в ладони кружок с цепочкой и поспешил туда куда шел.

- Погоди, - позвал он сзади невысокую фигуру в капюшоне, и коснулся плеча, привлекая внимание.

Парнишка в капюшоне резко развернулся, и окинув недружелюбным взглядом Тарена буркнул.
- Что тебе.

Капюшон закрывал глаза, но Тарену не составило труда понять что это вовсе не парнишка, а девушка!
- Ты чуть не сломал мне руку, - недовольно огрызнулась она, пока Тарен приходил в себя от этого открытия.
- Сломал руку? Да я едва тронул тебя за плечо, - непонимающе ответил Тарен, но тут понял что она имеет ввиду то как он ее за руку рванул в сторону и назад, под стол, во время боя.

- Скажи спасибо что не разрубил пополам! - вспомнив что это она сама нарвалась раздраженно бросил Тарен, в ответ на ее обвинение. - Не нужно было лезть под руку!
Такая неблагодарность со стороны рыцаря казалось девушку возмутила. Он вспомнил что и сам вроде как думал поблагодарить "парнишку", но разговор пошел не по плану.

- Мне пора, - словно вспомнив о чем-то спохватилась его спасительница, и натянув поглубже капюшон отвернулась чтобы скрыться.
- Постой, - вновь остановил ее гвардеец, теперь уже схватив за плечо, но девушка дернулась и зашипев от боли обмякла в его руке теряя сознание.
Чертыхнувшись Тарен подержал ее под руки одной рукой. В другой у него был медальон, и прежде чем подхватить упавшую на руки, гвардеец надел шнурок с медальоном на шею, чтобы не потерять. Куда ее нести?

Об этом Тарену заботиться не пришлось. Едва сделав шаг он словно шагнул в пропасть, и тут же оказался в своей комнате, в замке Двора Перламутрового Кахолонга.
Тысяча жнецов! И что теперь делать?
Как они сюда перенеслись? Еще не хватало человеческой женщины ему здесь... Как вернуть ее домой? Действует ли магический переход? Как провести ее через него и смочь вернуться обратно?
С Аэлуном проблемы Тарена не закончились.

Девушка в его руках не просыпалась. Но он видел что она дышит, под накидкой мерно вздымалась грудь. Капюшон откинулся с лица, высвободив и рыжие кудри и белое, чуть веснушчатое лицо молодой женщины. Она потеряла сознание от боли, он это понял, заметив что ткань накидки в том месте где он ее схватил была полосой сожжена, а под ней был ожог на коже. Видимо ее чем-то задело.

Положив девушку на кровать, Тарен велел слуге позвать лекаря, а сам пошел проверять все ли вернулись, и спрашивать совета королевы. Как у них с магией сейчас?
К счастью все так или иначе уже возвратились. Королева тоже, но пока была не одна и Тарен решил зайти попозже. Кахолонг казалось жил нормальной жизнью, готовился к празднику по поводу победы над злом и свадьбы леди Саксы.

- Она сбежала, сэр, - ответил врач, потирая ушибленную грудь, в которую получил от беглянки.
Куда? То есть понятно что проснувшись в незнакомом месте...
- Сэр... Я только пытался ослабить ее одежду, расстегнуть пуговицы... И знаете что?
- Что? - Тарен спешивший на поиски обернулся, чтобы узнать что доктор успел увидеть на теле девушки знаки, отметки схожие с теми что были у Тарена.
- Я почти уверен что она гвардеец фейри! Но не понял какого двора!

Это открытие ошеломило Тарена. К беспокойству за то как возвратить девушку, к чувству ответственности за нее, прибавилось жгучее любопытство.
Найти беглянку труда не составило. Ослабленная ранением она не могла уйти далеко, но закрытая теперь в отведенной для нее комнате, хранила молчание. Сколько не допрашивал ее Тарен, она словно была из отряда лучших разведчиков, и молчала с таким упоением что это выводило мужчину из себя. Он терял терпение и уходил. чтобы не покалечить его в попытках дознания.

Тарен додумался обратиться к королеве. Мудрая, мягкая, терпимая и немножко хитрая, та вывела Тайру, так звали девушку, на откровенный разговор. Оказалось она и правда была гвардейцем одного дальнего народа фейри. Но провалив важное задание, не сумев уберечь свою принцессу, потеряла веру в себя, и в наказание ушла скитаться в мир людей, считая себя недостойной оставаться среди своих.

Тарену мог понять чувства Тайры, это очень сложно для рожденного охранять, терять своих подопечных. Но и злился на нее, считая что она вытерпела уже достаточно, и наверняка не была виновата с том случае. Бывает всякое. Ему хотелось помочь девушке.

Второй раз Тайра сбежала уже поправившись. Видимо она только ждала пока полностью оправиться. Тарен поймал ее уже у ворот у горного перевала, которые когда-то вели в мир людей. Может вели и сейчас, но никто пока не проверял. Она вырывалась, и дралась с ним, пытаясь уйти, но он быстро показал девушке что сильнее и дал понять что не отпустит.

Больше Тайра сбежать не пробовала, но это еще не было полной победой для Тарена. Впереди была новая битва, за сердце ставшей дорогой ему девушки. И эта битва обещала быть очень интересной. Какой воин не любит вызовов?
_________________

Двумя днями ранее. Призрачные горы. Ланжерон.


на жива? Не молчи. Убью.
- Жива. Но ей грозит опасность куда страшнее магии и мести Аелуна. Тьма разъедает ее душу изнутри. Она сама себе враг.
- Я сделаю все, просто скажи, что. Она – все лучшее, что есть во мне, она в каждом вдохе и в каждой мысли. Без нее незачем жить.
- Я помогу. Твоя королева не пострадает, но взамен я требую достойного правителя для нашего народа. Мы ждали достаточно долго. Когда-то Ланжероны поклялись защищать верных им людей и гномов, на мече, окропленном кровью древних. Не ломай клятву. Не разочаровывай тех, кто готов пойти за тобой во тьму и сгореть в огне.
- Я передал власть кузену.
- В нем от Ланжеронов , сколько в ишаке от благородного скакуна. Пока ты держишься за юбку Химены и проливаешь кровь за двор Черного Мориона, он гнобит твоих подданных и сговаривается с Верием.
- Они подданные династии, если ты забыла. На службе у двора, моя кровь льется не только ради фэйри, но и ради ланжеронцев.
- Нет, Каладар, это у тебя короткая память и сознание твое в тумане, и глаза твои незрячи, ослеплены любовью. Ланжерон всегда поддерживал правящую династию, но никогда не терял свою независимость. Ты фейри лишь на половину и место твое здесь, с нами. Я укажу тебе путь и сниму проклятье, но поклянись всем, что тебе дорого, любовью к королеве поклянись – герцог Ланжерон вернется в горы, свергнет маркиза Иллаи , и в этих местах навеки воцарятся мир и покой.

Сейчас

Прочитать в ее глазах так много, что забываешь дышать. Вновь схватить ее в объятья, клеймя нежную кожу следами принадлежности одному-единственному мужчине и вжать во все еще обтянутое кольчугой тело, рискуя навредить, поймать бледные губы своими, согревая и умоляя раскрыться для него, прежде чем прошептать «Я знаю» в ответ .
Упрямо гнать мысли о необходимости оставить свою королеву ради верности клятве и долгу. Каждым жадным поцелуем и нетерпеливым прикосновением извиняться за всю боль, что собирается причинить любимой женщине. Все, что он может позволить себе перед неминуемой разлукой.
Тогда в горах, он думал только о спасении Химены, лишь бы поскорее оказаться рядом с ней и согласился бы на все, что не потребуй от него колдунья.
В миг, когда Химена так доверчиво прижимается к нему и с такой страстью отвечает на его поцелуй, добровольно отказаться от нее – хуже смерти. Фэрр никогда не нарушал свое слово, но сейчас оказался в шаге от того, чтобы покрыть свое имя бесчестием и отречься от обещаний, данных своему народу. Лучше бы он погиб в битве со жнецами. Теперь бы не пришлось делать ужасный выбор, причиняя боль ей и себе.
Вглядываясь в прекрасное лицо, Фэрр хмурился.
Его вассалы получат своего правителя из рода Ланжеронов.
Он сделает это. Пусть так, пусть частично исполнит клятву, но впредь ни у кого язык не повернется попрекнуть Черного рыцаря, что он оставил преданных ему людей без защиты.


Близость Химены придавала сил. Достаточно для последнего волшебства Черного рыцаря. Начертав священный знак в воздухе над головой Зверя , Каладар освободил магию древних гор, усиленную мудростью лесных фейри. Вороньем взвилась она в воздухе над окропленной кровью землей, вспыхнула языками синего пламени и осыпалась вниз хлопьями черного пепла, окутывая долину пеленой густого тумана.
В изнеможении Каладар рухнул к ногам своей королевы. Опустившись рядом, Химена устроила голову своего Черного рыцаря у себя на коленях, а поцелуи ее и прикосновения нежных рук исцеляли поселившуюся в каждом члене боль куда сильнее самой древней черной волшбы.
Клубы тумана рассеялись, являя воина в черных с красным доспехах, отмеченных двумя скрещенными мечами на фоне герба двора Черного Мориона. На полголовы ниже, с непослушными волосами цвета воронова крыла и пронзительными карими глазами, внешне он был схож с Каладаром Фэрром. Воин застыл на месте, будто не решался подойти, лишь смотрел на Черного рыцаря, и во взгляде это сквозила надежда.

- Подойди, брат. – Фэрр дождался, когда Готияр опустится перед ним на колени, опираясь на рукоять меча, - Ты заслужил прощение и освобождение своей преданностью и смирением. Никому и никогда я не говорил, что избрал для единокровного брата наказание хуже смерти. Я не могу вернуть тебе отнятую жизнь, но хочу искупить свою жестокость в малом. Я ломаю свою клятву, данную вассалам, делаю это обдуманно и осознанно умираю для своего народа. Отныне их поведешь ты, брат мой . И будешь править в наших землях мудро и справедливо. Ланжерон умер. Да здравствует Ланжерон! Кровь сильнее ненависти. – Лицо Фэрра стало жестким лишь на миг, но он тут же прогнал неприятные воспоминания. С губ срывались жестокие слова. Фэрр знал, брат воспримет их не как угрозу, а как дружеский совет. Времена вражды и непонимания между ними давно прошли. - Но если когда-нибудь я узнаю, что брат мой не верен своему долгу или мысли его стали черны, как пещеры под гномьими копями, а меч обратился против фейри, ничто более не спасет тебя от моего гнева ни под небом, ни под землей.
- Каладар, герцог Ланжерон один и второго быть не может. Но я с радостью возьму на себя право служить и защищать от твоего имени. Они любят тебя и все поймут. «Непоколебим до последней капли крови», - произнес Готияр, протягивая руку.
- «Верен до последнего вдоха» - продолжил Каладар девиз, выгравированный на гербе их с Готияром предков, воссоединенный вновь силой рукопожатия двух братьев.

- Теперь я только твой, - глядя во след удаляющемуся Готияру и силясь подняться на ноги, Фэрр слабо улыбнулся своей женщине – И мне нужен новый конь.
Он все сделал правильно.
Черный рыцарь прочел это по глазам своей Белой королевы.
_________________

Эпилог
Королева Чёрного мориона задумчиво смотрела на тренировку гвардейцев, что оттачивали своё мастерство во внутреннем дворе замка. Её взгляд, теперь уже беззастенчиво, останавливался на Каладаре Фэрре, отмечая малейшую смену эмоций, которые королева умела распознавать безошибочно. Сколько минут она провела, лёжа рядом с ним и всматриваясь в черты его лица, когда печать сна отражалась на них, прогоняя следы усталости и тревог? Сколько минут способны были сплестись в часы, недели, месяцы и годы? Но видят боги, Химена желала бы продлить это время до самой бесконечной из всех вечностей.
Губы тронула лёгкая улыбка, когда Фэрр поднял голову, безошибочно находя взглядом жену и кивнул ей, не позволяя ни единой эмоции отразиться на лице. Однако королева даже на расстоянии видела, как тепло разливается по радужке его глаз, в которых всегда отражалась лишь она одна. Его отражение. Единственная женщина, способная занять все его помыслы и чаяния. Королева, имеющая власть над тем, кто владел её жизнью безраздельно.
Расставшись с искушением хотя бы ненадолго продлить эти мгновения, Химена отошла от окна и заложила руки за спину, будто этот жест был призван удержать её от потребности немедля, тотчас прикоснуться к лицу мужа. Нежно провести пальцами и поверить в то, что он - её реальность. Единственно возможная из всех тех, в которые она способна была поверить.
Как много изменений пришло в их земли с того момента, когда они уничтожили угрозу, что нависла над их дворами. Как много изменений им предстояло ещё принять и научиться с ними жить. Но одно оставалось неизменным - фейри объединились, став той силой, что способна была противостоять любому злу. Ирония жизни заключалась в том, что именно духов считали тёмными, и именно им и было предназначено защищаться от зла. Пока же фейри заново учились существовать в тех условиях, что диктовала им потеря камней. Они были привычны считать, что именно камни, которыми обладали королевы, наделяют их дворы силой. В действительности же оказалось, что магия, живущая внутри них - это мощь гораздо более великая, чем камни, некогда принадлежащие Аелуну.
Изменения приходили во дворы, меняя прошлый уклад и подчиняя фейри тем законам, что они сами для себя выбирали. Так во дворе Чёрного мориона перестал существовать матриархат, а на престол взошёл первый король фейри - Каладар Фэрр, правитель более мудрый и сильный, чем его супруга. Хотя, и она была ему под стать.
Химена до сих пор помнила, как тяжело дался её мужу тот выбор, который он был вынужден сделать, но за слова "теперь я только твой" она должна была отплатить сторицей. А королева Чёрного мориона не привыкла быть должной даже собственному мужу. Даже если она полностью взаимно принадлежала ему без остатка. Даже если знала, что он сделал правильный выбор. Искренне надеясь на то, что трон двора окупит сделанный им выбор, Химена Эстелиэль отказалась от того, чем владела последние несколько десятков лет - иллюзией, что она может быть сильна сама по себе.
Это был самообман. Без Каладара Фэрра она бы не чувствовала и половины того, что чувствовала сейчас. Без своего Чёрного рыцаря она бы не была и вполовину столь могущественна, ибо любовь - это и есть та сила, обладая которой, ты обладаешь самой вселенной.
Но было ещё кое-что, что не давало Химене покоя. Присев перед крылатой кошкой, королева провела пальцами по её шерсти, переливающейся на солнце, лучи которого проникали сквозь разноцветье стекла, и улыбнулась, прислушиваясь к своим ощущениям. Каладар должен был узнать об этом первым, но Химена позволила себе всего лишь малость - побыть единоличной обладательницей своей маленькой тайны. Разве королева не имела права хотя бы на это?
Так и продолжая улыбаться, она покинула их с Фэрром спальню и отправилась во внутренний двор замка.

Она шла, высоко подняв голову и не глядя по сторонам. Ощущая на себе преданные взгляды гвардейцев и один единственный - восхищённый и любящий - принадлежащий её мужу. Но даже к нему она не повернула головы, словно испытывая себя и желая познать, сколько времени ей понадобится, чтобы признать перед собой невозможность выдержать эту пытку. Признать и попросить о большем. Взглянуть на него и увидеть своё отражение в его глазах. Зная, что только она имеет права видеть себя такой во взгляде Каладара Фэрра - бесконечно нужной, любимой и единственной. Взглянуть, чтобы почувствовать как он впитывает её образ, словно видит Химену впервые, и пообещать в ответном взгляде всё то, что она хочет ему подарить. Но она идёт вперёд, всё так же вскинув голову и не смотря по сторонам. Тонкие пальцы смыкаются на мраморе светлых перил, опоясывающих небольшую смотровую площадку, расположенную на одной из Призрачных гор. Рыцари почти что бесшумно покидают своего правителя, оставляя его наедине с супругой и давая ему возможность побыть с ней рядом без лишних свидетелей. Всё верно - то, что она собирается сказать ему, принадлежит только Каладару и Химене.
Прежде, чем почувствовать, как сильные руки мужа обнимают её со спины, королева ощущает близость Фэрра, окутывающую её и дарующую ощущение спокойствия и надёжности. Она растворяется в этих ощущениях, но не позволяет себе забыть о том, ради чего она здесь.
- Знаешь, когда ты отказался от своего обещания, - начинает Химена, но поспешно поправляет себя, - когда ты сделал свой выбор и выполнил обещание не так, как того требовал уговор, я подумала, что у тебя ведь был другой способ. Ты мог бы отдать своего... нашего сына. Своего наследника, в котором текла бы твоя кровь.
Она делает паузу, глядя на равнину, раскинувшуюся перед ними, насколько хватает взгляда, и очень тихо продолжает:
- Теперь же, когда у нас с тобой скоро родится наследник, я рада, что не предложила тебе подобного...
Голос становится хриплым. Объятия Каладара - чуть более крепкими, но в то же время ещё более осторожными и нежными. Он не говорит ничего, но Химене и не нужно слов. Они оба смотрят на те земли, что принадлежат им по праву. Уже зная, что сын, которого носит королева, станет достойным продолжателем их рода.
Только у королевы есть своя маленькая тайна - в тот момент, когда на престол взошёл король Чёрного мориона, она обезопасила своего сына от возможного выбора, перед которым мог встать и сам Каладар, и она.
Впрочем, теперь это неважно. Глядя на закат, раскрашивающий небо над Призрачными горами в оранжево-розовые цвета, подставляя лицо ласковому ветерку, что проносился над равниной, они оба были счастливы.
Химена и Каладар Фэрр.
Вместе навсегда. Так было написано богами на страницах их летописи.
_________________

Эпилог

Они спускались вниз по узкой тропе. Пушистые ветви диковинных деревьев мягко перешептывались над головами в сумерках, что окутывали волшебные земли Королевства Желтого Жадеита. Ветер, качаясь в верхушках, напевал старую, как само Мироздание песнь, в которой сплелись чаяния и надежды влюбленных всего мира.
Бережно поддерживая Лоуриэнн за талию одной рукой и держа в другой ее маленькую ладонь, Озгуд наслаждался теплом кожи любимой, жар которой не могла скрыть даже одежда, что окутывала гибкий стан.
- Оз, - в нетерпении раз за разом сжимая своими дрожащими пальчиками ладонь своего рыцаря, Лоуриэнн пыталась справиться с собой.
Бархатистая кожа Лоури сияла, выдавая ее волнение. Прижав хрупкую фигурку к себе еще теснее, он уверенным шагом ступал по земле, увлекая ее за собой.
Не в силах скрывать улыбку, немного наклонил голову вниз, упираясь губами в нежное ушко:
- Моя Королева что-то желает?
Щеки Лоуриэнн залились едва различимым румянцем смущения, а тонкие пальцы в его ладони дрогнули.
- Не что-то, а... - Лоури упрямо вздернула подбородок, явно не желая договорить то, что и так было ясно. - Я желаю знать, куда ты меня ведешь!
Довольная ухмылка растянула губы рыцаря.
- Какая нетерпеливая, - пробормотал ей в висок, наслаждая ароматами ее кожи и волос. Она пахла цветами и солнечным светом. - Мы почти пришли, моя любовь.
Едва ощутимый поцелуй в плечо, а после они остановились. Развернув Лоуриэнн к себе, Озгуд коснулся ладонями нежной кожи лица своей королевы. Лаская пальцами, очертил овал лица, притягивая к себе и наклонил голову вниз, опаляя жаром своего дыхания, замерев всего на паре миллиметров от сладких губ.
- У меня есть для тебя небольшой сюрприз, - дразня Королеву в едва ощутимой ласке поцелуя, обнял ее за талию и прижал к своему телу. - Но сначала...
Вот она перед ним - его прошлое, настоящее и будущее. Та, о которой он не позволял себе думать, тщетно вытесняя ее образ из своего сердца. Теперь же идет по жизни рука об руку с этой удивительной женщиной, ее любовью и добротой. Его жена, его жизнь, его друг, его любовница. Та, которой готов дарить себя без остатка - ей одной - и получать в ответ ее любовь.
- Ты всегда владела моим сердцем, - негромкое признание. - Даже тогда, когда я отрицал это, сражаясь со своими чувствами. Уже тогда ты одержала победу, мой нежный цветок.
Мудрые глаза Лоури засияли еще ярче, а теплые ладони обвили шею, зарываясь пальцами в волосы ее рыцаря.
- Мы вместе одержали победу, сдаваясь во власть друг друга, - тихий шепот в ответ на слова Оза. - Любовь не знает поражений. Ведь тот, кто вкусил ее сладость, не боится быть поверженным, принимая щедрые дары.
- Мой мудрый нежный цветок, - Оз коснулся губами ее губ в жарком поцелуе, благодаря небеса за то, что эта женщина была рядом. А после, нехотя прервал поцелуй и протянул руку. - Идем, мы почти пришли.
Всего через несколько метров, резко уходя в сторону, тропа привела их к зеркальной глади озера, поверхность которого сейчас сияла миллиардами огней, озаряя волшебным сиянием все вокруг.
- Я хотел бы положить к твоим ногам целый мир. Но сегодня хочу подарить свет этих волшебных огней, который похож на блеск твоих прекрасных глаз, что полны любовью.
А дальше были лишь горячие прикосновения рук, губ, и стук сердец, что бились в унисон.


***

- Жил-был когда-то на свете один рыцарь - самый прекрасный из всех, которые жили в волшебных землях Ильмариона, - поглаживая воздушные завитки кареглазой малышки, Королева двора Желтого Жадеита, тихо рассказывала удивительную сказку.
Стоя в дверях, Озгуд, не замеченный женой, не смог сдержать улыбку, а Лоуриэнн тем временем продолжила:
– Этот рыцарь был храбрым и сильным, оберегая свою королеву от сил зла, что однажды явились разрушить мир фейри. Сражаясь с полчищами грозных противников, рыцарь бился не на жизнь, а на смерть. Пока не потерял силы и не рухнул на землю с именем своей королевы на губах. Взволнованная королева тотчас же поспешила на помощь, вытаскивая верного рыцаря из верных лап смерти, врачуя его тело, заживляя его раны. Ведь она не могла допустить, чтобы тот, кого она любила всей душой, покинул ее.
Малышка зачарованно смотрела в лицо матери, не смея проронить ни слова.
– А что случилось потом? – трепетно проговорил Озгуд, с любовью глядя на них, таких дорогих сердцу.
Подняв голову, Лоури взглянула на мужа сияющими любовью глазами и нежно ответила:
– Их настигла любовь, связав навеки.
_________________

Эпилог

Небо пылало всеми оттенками багряного. Медленно опускаясь за горизонт, огненный шар, посылающий последние лучи на землю близ замка Двора Чёрного Мориона, казался огромным и таким близким – протянешь руку и обожжёшься. Солнце насмешливо ласкало лучами детей подземельного царства, как будто дразня и бахвалясь тем, какие дары оно преподносило днём другим Дворам, обильно озаряя их своим золотым огнём. И только под вечер, усталое и готовящееся проститься с фейри и сдать пост ночному светилу, солнце будто бы вспоминало о тех, кто весь день находился в тени.
Эти фейри привыкли к полумраку, сжились с ним и даже уже не ждут, что будут обласканы солнцем. Они не привыкли к тому, чтобы им дарили тепло и ласку. Обычный их удел – одиночество. Но вместе с ним приходят озлобленность и замкнутость. Затаив обиду на солнце, предпочитающее им другие Дворы, они уже не ждут от него тепла. Затаив злость друг на друга за равнодушие, наполняют им стены замка. Каменные стены хорошо впитывают эмоции, накапливая их, а властитель Двора – Чёрный морион – многократно усиливает их и щедро, горстями бросает злые мысли и чёрные эмоции в тела и души морионцев. Так было…
Но пришла беда. Пришла издалека. Оттуда, откуда не ждали. Забыли. Думали, что злейший враг не вернётся. Но вместе фейри смогли одолеть зловещего колдуна Аелуна, для чего им пришлось пожертвовать самым важным – камнем, на котором держалась их мощь.
И когда одержавшие победу морионцы вернулись домой, им пришлось учиться жить заново. И если и были у чёрных фейри враги, которые желали им сгинуть после потери чёрного камня, им пришлось глубоко разочароваться. Пусть солнце по-прежнему лишь слегка касается своим светом Двора Чёрного Мориона, но сами эти фейри стали другими, почувствовав, как злоба и чернь уходят из них, из каменных стен и растворяется навсегда в небытие, как исчез в сиянии смертоносного луча, поразившего Аелуна, камень Двора.
Морионцы обрели свободу, а значит власть над самими собой. Способность самим решать свою судьбу. Имея теперь перед собой пример других Дворов, гостеприимно распахнувших перед ними свои двери, они могли научиться у них всему тому, от чего отказывались ранее. Добру, терпимости, радости, улыбкам и счастью.
Осталось только принять новую сущность.

Двор Чёрного Мориона, покои принца Риверданна. Поздний вечер.

- … и когда королевы взялись за скипетр… - Голос Рива становился всё тише по мере того, как тельце маленького эльфа тяжелело на его руках. Принц рассказывал своему воспитаннику приключения фейри по пути до мира людей и после, о победе над Аелуном, и мальчик начал тихо посапывать, перестав шевелить ушками. Его длинные ресницы, пушистые и загнутые, - таким позавидовала бы и девочка, - трепетали, а большие глаза Пина под тонкими веками чуть подрагивали. Мальчик спал неспокойно, ведь после отъезда того, кого он считал отцом, с ним осталась только старая нянька, которая никак не могла унять тревоги мальчика. А когда до Двора донеслись страшные слухи, Пин вбил себе в голову, что остался один навсегда. Стоило Риву переступить порог комнаты эльфа, тот бросился вперёд и обхватил принца руками и ногами, намеренный больше никогда его не отпускать. Былая сдержанность мальчика развеялась, как дым, под гнётом скорби и тревоги.
Они играли целый день вместе с королевой Мией, которая приняла Пина, как родного сына. Молодожёны часто приезжали во Двор Мориона, чтобы провести время с маленьким эльфом, планируя его скорый переезд к родителям.
Наступила ночь. Успокаивая Пина рассказами, Рив держал его на руках и поглаживал по белокурым волосам, пушистым, как мягкое облако. Маленькое сердечко Пина билось часто-часто, и ощущение этого биения напротив своей груди наполняло Рива всепоглощающей нежностью вперемешку с болью. Этот мальчик не знал, что названный отец таит от него секрет. Отшельник Фарохан после всех событий стал часто захаживать в библиотеки Двора Перламутрового Кахолонга. Во время одного из таких визитов он поведал правду о происхождении маленького эльфа.
Как оказалось, одна из высокородных представительниц Двора зачала ребёнка от эльфа, но её родители не позволили бы родить ребёнка вне брака, ребёнка-эльфа. Она и сама, ветренная по характеру, спешила избавиться от ненужного плода. Так мальчик оказался в лесу. Обычная история. И осталась бы такой, если быть мать Пина спустя годы не решила вернуть своё чадо.
Чуть ли не каждую минуту Рив разрешал дилемму: достойна ли такая мать радости воспитывать чудесного эльфийского мальчика? Что будет, если она заберёт к себе? Позволит ли общаться Риву со ставшим родным существом? Не будет ли прятать мальчика, стыдясь его происхождения? А, может, будет постоянно накладывать чары, чтобы Пин выглядел, как обычный фейри? Ни один из вариантов не устраивал Рива, и он всё больше и больше погружался во мрак своих раздумий. Мрак усугублялся тем, что и Миа привязалась к мальчику и вместе с ним перебирала варианты и рассуждала, как быть. Можно было и дальше скрывать Пина от родной матери, как они делали сейчас, не представляя сына общественности и пряча его во Дворе Чёрного Мориона, но ситуация ухудшилась, когда мальчик начал видеть сны и задавать вопросы о женщине, которая его зовёт. Природу эльфов не обманешь. Связь между матерью и ребёнком прочна и почти нерушима. Нужна сильная магия, чтобы её разорвать, но чтобы на такое решиться, нужно быть твёрдо уверенными в своей правоте…
Подняв голову, Рив увидел, что в дверях комнаты стоит Миа, будто ощутившая его тревогу и пришедшая на зов души. Жена в длинной ночной сорочке и накинутой сверху накидке на меху, вероятно, проснулась в холодной постели и отравилась на поиски мужа. Рив знал, что Мие не очень нравилось гостить во Дворе Чёрного Мориона. Сладко спать под завывания духов, мерный стук, шелест крыльев летучих мышей и капель могут только морионцы или те, кто долго живёт здесь.
Миа спрашивала, почему бы не упокоить духов, но те были настолько древними и привычными для живущих в замке, что такие мысли в голову никому не приходили. Духи, летающие по всему замку, приносят пользу. Они шпионят, предупреждают об опасности, скажут, где находится потерянная вещь, а куда лучше не ходить. Морионцы без духов как без рук.
На предложение королевы Мии завести пикси вместо духов королевская чета ответила вежливым отказом. Почитание традиций было одной из основ нового устройства Двора, оставшегося без подпитки камнем. За что-то же нужно было держаться в неустойчивом и новом порядке.
Рив осторожно переложил мальчика с коленей на кровать, заботливо укрыв одеялом, подошёл к своей королеве, неслышно ступая по мягкому ковру. Через плечо мужа Миа посмотрела на эльфа и спросила одними губами:
- Спит?
- Не знаю, - честно признался Рив, обхватывая ладонь жены и уже привычным жестом целуя в запястье. Они стояли какое-то время в тишине, поджидая, когда можно будет покинуть комнату. Рив всматривался в прекрасные черты своей королевы, отыскивая в них ответы на вопросы, которые его беспокоили, но она скрыла выражение лица за прикрытыми веками. Тогда Рив подошёл ещё ближе, обняв её за талию и притянув к себе настолько, насколько позволял округлившийся животик, приподнял голову жены за подбородок и тихо спросил:
- Что-то с малышом?
- Нет. С ним всё в порядке, - уверила Миа, снова заглядывая за плечо мужа. Эльф вертелся и хныкал во сне. Супругам пришлось вернуться и лечь по разные стороны от мальчика, положив на него руки. Рив протянул свою и встретил пальцы жены, переплетая их со своими.
- Думаешь о том же, о чём и я?
- Если ты о Пине, то да, я думаю о нём. Меня беспокоит его состояние, эти сны и видения... похоже, его мать очень сильно стремится призвать его в свою жизнь, поэтому это так сильно отражается на нём. И мы должны что-то предпринять, потому что в нынешней ситуации плохо всем, и Пину, и его матери, и нам.
- Понимаю, но… - Рив потёр переносицу. В глазах вдруг защипало, а душа наполнилась горечью. Так происходило постоянно, как только он думал о том, что нужно будет отдать Пина. – Я просто не могу пока об этом думать. Не могу. Всё время откладываю решение на завтра, надеясь, что оно никогда не наступит. То завтра, в котором нужно будет отвезти Пина чужой женщине, которая когда-то бросила неугодного ей ребёнка. Что мне её раскаяние теперь?!
- Мой дорогой Риверданн, - ласково прошептала Миа, протягивая руку к лицу мужа и нежно поглаживая. Тот уткнулся щекой в ладонь и прикоснулся к ней губами, принимая ласку и поддержку. – Время бежит. Властителям должно принимать решения, дарующие их народу благо. А родители должны сделать всё, чтобы их ребёнок был счастливым. Пину плохо и страшно, а ещё, мне кажется, он чувствует своим маленьким сердечком, что мать скорбит по нему. А мы, в свою очередь, не можем доверять этой незнакомой женщине. Но вот так, в подвешенном состоянии, ситуация не разрешится.
Тяжело вздохнув, Рив посмотрел на Пина, потом на жену, снова вздохнул, понимая, что они загнаны в угол: рассказать мальчику о матери они не могут – вдруг та не примет сына, несмотря на слухи о своём раскаянии; отдать Пина навсегда невозможно для них, но и хранить от него тайны тоже. Каким искушением было применить магию и изгнать из головы Пина образ матери! Но это противоречило всем принципам, в которые верили Рив и Миа. Принц знал одно: к какому бы варианту он ни склонился, решение они с Мией будут принимать вместе, как родители Пина.
- Но надо думать, дорогой, мы должны, - снова заговорила Миа, нежно проводя пальчиком по щеке мужа, - а вот отдавать или нет ей Пина - это нам еще предстоит решить. Я с ней поговорю, - чуть нахмурилась Миа, вероятно, принимая важное решение. - Пусть расскажет своей королеве все, как на исповеди, а магический кристалл покажет, насколько она честна. И если мы убедимся, что она достойна того, чтобы воспитывать сына, тогда и только тогда мы его отдадим. а иначе...
Королева виновато отвернулась и тихо продолжила:
- Иначе я готова пойти и на колдовство, чтобы заставить Пина о ней забыть. Хотя я знаю, что ты меня не одобришь.
- Почему не…
Пин снова заворочался и прервал речь Рива, который хотел сказать, что совсем даже не возражает и сделает всё, чтобы мальчик остался с ними, и очень благодарен жене за мудрое решение. Тихо кивнув, он улёгся на подушку и накрыл свою семью большим меховым покрывалом. Уютно и тепло было в этом меховом коконе. Тихо потрескивал камин, духи завывали настолько монотонно, что эти звуки можно было принять за колыбельную.
Дремота наваливалась на Рива, но он хотел убедиться, что его семья спит спокойно. Эльф уже точно видел десятый сон. В нём он, не стоило сомневаться, в одиночку противостоял Аелуну и всем жнецам. А вот Миа не спала, разглядывая тени, проносящиеся по высоким тёмным сводам покоев. Двое духов носились друг за другом туда-сюда, непонятно обо что спотыкались и падали. Когда они навалились друг на друга и покатились кубарем, Рив услышал тихий звук, похожий на всхлип. Он приподнялся на локте и с беспокойством вгляделся в лицо Мии. Она улыбалась, едва сдерживая смех.
- Всегда так боялась духов, а они, оказывается, даже забавные. Можно сэкономить на посещении ярмарочных балаганов.
У принца отлегло на сердце, он тоже заулыбался, обращаясь к духам:
- Любезные, раз уже вы не спите, не присмотрите ли за маленьким Пином? У нас, понимаете ли, медовый год, старая нянька спит, а нам так хочется остаться наедине. Наедине! – проговорил Рив твёрдо, видя шельмовское выражение на лице одного из духов. Прозрачные собеседники закивали и стали приближаться к постели. Миа ойкнула в ладошку, то ли от испуга, то ли от неожиданности. Пин безмятежно спал, не подозревая, какой переполох случился у взрослых, охраняющих его сон.
Тихо покинув спальню, Рив и Миа вернулись к себе, в комнату, обставленную привычными для Двора кахолонгов вещами, ярко освещённую и согретую огнём из камина. Теперь можно было поговорить, но Риву хотелось не этого. Неизменно его привлекала молодая жена, прелестями которой он не мог насытиться. Обучать супругу искусству любви оказалось удовольствием, силу которого Рив пока не мог осознать, хотя пришлось изрядно лавировать, обсуждая способы, которыми принц достиг такого мастерства. Его маленькая королева была не лишена упорства, и если хотела чего-то добиться или узнать, всегда достигала цели. Но у Рива было своё оружие, с помощью которого он завоевал любовь своей жены – бесценный дар, на который Рив и не рассчитывал, заключая политический брак. Он смотрел на Мию, зардевшуюся как в тот первый раз, когда он овладел ею. Её кожа словно мерцала в свете длинных толстых свечей, рассчитанных на всю ночь. Длинные волосы лунным сиянием струились вниз. Губы призывно приоткрылись, а глаза излучали мягкий свет. Прекрасная, желанная… Любимая. Носящая его ребёнка. Его на века. Чувств было столько, что они переполняли Рива.
- Люблю больше жизни, - прошептал он перед тем, как коснуться губ своей жены и унестись с ней на неизведанные высоты счастья…
_________________