Elenawatson:
Теперь посмотрим, что делает, оставшись одна, красавица дочка. Оксане не минуло еще и семнадцати лет, как во всем почти свете, и по ту сторону Диканьки, и по эту сторону Диканьки, только и речей было, что про нее. Парубки гуртом провозгласили, что лучшей девки и не было еще никогда и не будет никогда на селе. Оксана знала и слышала все, что про нее говорили, и была капризна, как красавица. Если бы она ходила не в плахте и запаске, а в каком-нибудь капоте, то разогнала бы всех своих девок. Парубки гонялись за нею толпами, но, потерявши терпение, оставляли мало-помалу и обращались к другим, не так избалованным. Один только кузнец был упрям и не оставлял своего волокитства, несмотря на то что и с ним поступаемо было ничуть не лучше, как с другими.
По выходе отца своего она долго еще принаряживалась и жеманилась перед небольшим в оловянных рамках зеркалом и не могла налюбоваться собою. «Что людям вздумалось расславлять, будто я хороша? – говорила она, как бы рассеянно, для того только, чтобы об чем-нибудь поболтать с собою. – Лгут люди, я совсем не хороша». Но мелькнувшее в зеркале свежее, живое в детской юности лицо с блестящими черными очами и невыразимо приятной усмешкой, прожигавшей душу, вдруг доказало противное. «Разве черные брови и очи мои, – продолжала красавица, не выпуская зеркала, – так хороши, что уже равных им нет и на свете? Что тут хорошего в этом вздернутом кверху носе? и в щеках? и в губах? Будто хороши мои черные косы? Ух! их можно испугаться вечером: они, как длинные змеи, перевились и обвились вокруг моей головы. Я вижу теперь, что я совсем не хороша! – и, отдвигая несколько подалее от себя зеркало, вскрикнула: – Нет, хороша я! Ах, как хороша! Чудо! Какую радость принесу я тому, кого буду женою! Как будет любоваться мною мой муж! Он не вспомнит себя. Он зацелует меня насмерть».
– Чудная девка! – прошептал вошедший тихо кузнец, – и хвастовства у нее мало! С час стоит, глядясь в зеркало, и не наглядится, и еще хвалит себя вслух!
«Да, парубки, вам ли чета я? вы поглядите на меня, – продолжала хорошенькая кокетка, – как я плавно выступаю; у меня сорочка шита красным шелком. А какие ленты на голове! Вам век не увидать богаче галуна! Все это накупил мне отец мой для того, чтобы на мне женился самый лучший молодец на свете!»
Николай Гоголь "Вечера на хуторе близ Диканьки"
diamond:
Вот они... разошлись по всему интернету. Их с Лив фото крупным планом.
Прима и Квотербек слились в поцелуе на Великолепной Миле в Чикаго
Только «Чикаго Трибьюн», газета его родного города, поставила имя Тада на первое место.
«Известный запасной квотербек «Звезд» Тад Оуэнс неожиданно для всех сошелся с оперной мегазвездой Оливией Шор, которая скоро будет выступать в «Аиде» в Чикагской муниципальной опере...»
Тад отложил свой ноутбук на мятые простыни. Это было утро их третьего дня. По ее мнению, последнего. Оливия засунула руки в карманы гостиничного белого махрового халата, ее волосы были собраны резинкой на макушке, и она совсем не походила на сексуальную кошечку, которой Тад наслаждался менее получаса назад.
С.Э. Филлипс "Когда сталкиваются звезды"
Masjanja:
Язык не должен быть сплошь устарелым и неудобным, но он, по возможности, должен избегать оборотов явно новейшего происхождения. Одно дело – вводить в произведение слова и чувства, общие у нас с нашими предками, другое дело – наделять предков речью и чувствами, свойственными исключительно их потомкам.
Вальтер Скотт "Айвенго"
diamond:
- Почему они никак не перестанут?
Он закинул локоть за голову.
— Сейчас мы просто тема, Лив.
Тад знал, насколько она осторожная, и постарался подчеркнуть «сейчас». Она подбоченилась и продолжила возмущаться.
- Необязательно об этом трубить на всю округу.
Тад свесил ноги с края кровати.
- Ты должна признать, что связь между Королевой Высокой Культуры и узколобым спортсменом, таким как я, может показаться людям занимательной.
Она сравняла его с землей царственным взглядом.
- Ты ни в коем случае не узколобый спортсмен. И я ненавижу слово «связь». Оно заставляет меня чувствовать себя пойманной в сеть рыбой.
С.Э. Филлипс "Когда сталкиваются звезды"
Elenawatson:
...а женщине, сами знаете, легче поцеловаться с чертом, не во гнев будь сказано, нежели назвать кого красавицею...
Николай Гоголь "Вечера на хуторе близ Диканьки"
diamond:
Пыль ореолом окружила солнце, и копыта все громче стучали по земле, пока Клементина не почувствовала, как та загудела под подошвами. От рокота у нее зазвенело в ушах.
У согнанных коров и смотреть-то было не на что. Их грубые шкуры были красно-пестрыми, как лежалые яблоки, за исключением белых треугольников на лбах, придававших прямым взглядам выражение наглости. Клементина не могла понять, почему их называли шортхорнами[1]: рога у громадин длинные, искривленные и острые. Коровы были отвратительными глупыми созданиями. Они шарахались от любого движения и не любили ее.
К полудню мужчины распределяли скот по лугам и оставляли пастись, но если рядом случалось пройти Клементине, пеструхи становились беспокойными и начинали мычать и задирать хвосты. Гас объяснил, что дело в ее юбках, которые шуршат на ходу и хлопают от постоянного ветра.
А мистер Рафферти заявил, что причина в запахе крахмала, который Божьи твари терпеть не могут.
Пенелопа Уильямсон "Сердце Запада"
Elenawatson:
– Утонул! ей-богу, утонул! вот чтобы я не сошла с этого места, если не утонул! – лепетала толстая ткачиха, стоя в куче диканьских баб посереди улицы.
– Что ж, разве я лгунья какая? разве я у кого-нибудь корову украла? разве я сглазила кого, что ко мне не имеют веры? – кричала баба в козацкой свитке, с фиолетовым носом, размахивая руками. – Вот чтобы мне воды не захотелось пить, если старая Переперчиха не видела собственными глазами, как повесился кузнец!
– Кузнец повесился? вот тебе на! – сказал голова, выходивший от Чуба, остановился и протеснился ближе к разговаривавшим.
– Скажи лучше, чтоб тебе водки не захотелось пить, старая пьяница! – отвечала ткачиха, – нужно быть такой сумасшедшей, как ты, чтобы повеситься! Он утонул! утонул в пролубе! Это я так знаю, как то, что ты была сейчас у шинкарки.
– Срамница! вишь, чем стала попрекать! – гневно возразила баба с фиолетовым носом. – Молчала бы, негодница! Разве я не знаю, что к тебе дьяк ходит каждый вечер?
Ткачиха вспыхнула.
– Что дьяк? к кому дьяк? что ты врешь?
– Дьяк? – пропела, теснясь к спорившим, дьячиха, в тулупе из заячьего меха, крытом синею китайкой. – Я дам знать дьяка! Кто это говорит – дьяк?
– А вот к кому ходит дьяк! – сказала баба с фиолетовым носом, указывая на ткачиху.
– Так это ты, сука, – сказала дьячиха, подступая к ткачихе, – так это ты, ведьма, напускаешь ему туман и поишь нечистым зельем, чтобы ходил к тебе?
– Отвяжись от меня, сатана! – говорила, пятясь, ткачиха.
– Вишь, проклятая ведьма, чтоб ты не дождала детей своих видеть, негодная! Тьфу!.. – Тут дьячиха плюнула прямо в глаза ткачихе.
Ткачиха хотела и себе сделать то же, но вместо того плюнула в небритую бороду голове, который, чтобы лучше все слышать, подобрался к самим спорившим.
– А, скверная баба! – закричал голова, обтирая полою лицо и поднявши кнут. Это движение заставило всех разойтиться с ругательствами в разные стороны. – Экая мерзость! – повторял он, продолжая обтираться. – Так кузнец утонул! Боже ты мой, а какой важный живописец был! какие ножи крепкие, серпы, плуги умел выковывать! Что за сила была! Да, – продолжал он, задумавшись, – таких людей мало у нас на селе. То-то я, еще сидя в проклятом мешке, замечал, что бедняжка был крепко не в духе. Вот тебе и кузнец! был, а теперь и нет! А я собирался было подковать свою рябую кобылу!..
И, будучи полон таких христианских мыслей, голова тихо побрел в свою хату.
Николай Гоголь "Вечера на хуторе близ Диканьки"
diamond:
Следующим утром в поезде Бейли проспала на плече Картера почти всю дорогу. Ей не мешало непрерывное движение людей по вагону. Картер же преследовал взглядом каждого пассажира, словно ожидая, что тот выхватит револьвер и откроет стрельбу.
Шериф Райли устроился на несколько рядов дальше и завел разговор с какой-то вдовой и ее дочерью, старой девой, но, похоже, не флиртовал, а просто коротал время.
Крошечный городок в округе Чилдресс Бейли разочаровал. Он выглядел еще более пыльным и запущенным, чем Седар-Пойнт, если такое вообще возможно. Местные жители по обе стороны платформы предлагали проезжающим всякую всячину, разложенную на грязных одеялах.
У одного из торговцев над слабым огнем покачивалась кастрюля с супом.
- Мясное рагу! - кричал он выходящим из поезда. - Свежая тушеная оленина!
Несколько пассажиров получили свои порции, другим пришлось ждать, пока миски вернут и, непомытые, используют для следующего покупателя. Недоеденное стряхивали обратно в кастрюлю, чтобы подогреть и подать следующему клиенту. У Бейли это вызвало отвращение.
Джоди Томас "Безмолвная песня"
diamond:
Картер выглядел так, словно застрял в кошмарном сне. Он пытался, но не мог уследить за всем и каждым. Было похоже, что в любой момент он может сорваться с места и дать деру. Бейли пожалела, что они не приехали на рассвете или после наступления темноты, когда на улицах не так многолюдно.
Она просунула свою ладонь в его руку.
- Пожалуйста, держись рядом, - прошептала Бейли. - Столько народу... я нервничаю.
Картер взглянул на нее с благодарностью, словно она прочитала его мысли, и сжал ее пальцы. Улыбка мелькнула на его губах, и он слегка кивнул.
Бейли не удержалась и придвинулась ближе, чтобы поцеловать его в щеку.
Шериф громко кашлянул, и Бейли выпрямилась, ничуть не смущенная.
Райли провел их сквозь толпу на перроне и дальше по двум кварталам улицы, которая, видимо была центральной. По пути он рассказывал, что помнит это место еще обыкновенным водопоем для скота. С тех пор стало гораздо хуже, саркастически подумала Бейли.
Джоди Томас "Безмолвная песня"
Elenawatson:
Мать кузнеца Вакулы имела от роду не больше сорока лет. Она была ни хороша, ни дурна собою. Трудно и быть хорошею в такие года.
Николай Гоголь "Вечера на хуторе близ Диканьки"
diamond:
В конторе местного шерифа, по крайней мере, оказалось чисто. Увидев Паркера Смита, Бейли решила, что у Райли обнаружился близнец. Прослеживались и незначительные различия: бóльшая часть волос Смита, казалось, перекочевала с прически в бороду, а на худом, обветренном лице Райли запечатлелось больше морщин. Но истории жизни этих двух мужчин были написаны в их чертах, и краски были использованы из одной и той же палитры.
Шериф Смит, однако, оказался более прямолинейным, чем шериф Райли. Не тратя время на вежливую болтовню, он пожал руку Картеру, кивнул Бейли и сразу провел их в заднюю часть пустой тюрьмы. Он не преминул подчеркнуть, что никого не держит под арестом, а лишь предоставил помещение для ребенка, нуждающегося в помощи.
Во всех камерах было так же чисто, но воняло рвотой; вероятно, здесь часто гостили пьяные дебоширы. Несколько мгновений Бейли никого не видела, а потом заметила маленькую фигурку, свернувшуюся калачиком на куче одеял в последней камере.
Джоди Томас "Безмолвная песня"
Nadin-ka:
«Она всё бросала, едва начав. Новая мысль интересовала её всего несколько секунд, переодевалась она по три раза на дню, мальчики не задерживались дольше недели, сегодня ей нравился грейпфрутовый сок, а завтра - водка. Две затяжки, и бросаешь сигарету. Это нетрудно. Можешь тут же закурить новую. Так даже лучше.»
«Ловушка для Золушки» Себастьян Жапризо
Elenawatson:
– Сюда, Афанасий Иванович! Вот тут плетень пониже, поднимайте ногу, да не бойтесь: дурень мой отправился на всю ночь с кумом под возы, чтоб москали на случай не подцепили чего.
Так грозная сожительница Черевика ласково ободряла трусливо лепившегося около забора поповича, который поднялся скоро на плетень и долго стоял в недоумении на нем, будто длинное страшное привидение, измеривая оком, куда бы лучше спрыгнуть, и, наконец, с шумом обрушился в бурьян.
– Вот беда! Не ушиблись ли вы, не сломили ли еще, боже оборони, шеи? – лепетала заботливая Хивря.
– Тс! ничего, ничего, любезнейшая Хавронья Никифоровна! – болезненно и шепотно произнес попович, подымаясь на ноги, – выключая только уязвления со стороны крапивы, сего змиеподобного злака, по выражению покойного отца протопопа.
– Пойдемте же теперь в хату; там никого нет. А я думала было уже, Афанасий Иванович, что к вам болячка или соняшница пристала: нет, да и нет. Каково же вы поживаете? Я слыхала, что пан-отцу перепало теперь немало всякой всячины!
– Сущая безделица, Хавронья Никифоровна; батюшка всего получил за весь пост мешков пятнадцать ярового, проса мешка четыре, книшей с сотню, а кур, если сосчитать, то не будет и пятидесяти штук, яйца же большею частию протухлые. Но воистину сладостные приношения, сказать примерно, единственно от вас предстоит получить, Хавронья Никифоровна! – продолжал попович, умильно поглядывая на нее и подсовываясь поближе.
– Вот вам и приношения, Афанасий Иванович! – проговорила она, ставя на стол миски и жеманно застегивая свою будто ненарочно расстегнувшуюся кофту, – варенички, галушечки пшеничные, пампушечки, товченички!
– Бьюсь об заклад, если это сделано не хитрейшими руками из всего Евина рода! – сказал попович, принимаясь за товченички и подвигая другою рукою варенички. – Однако ж, Хавронья Никифоровна, сердце мое жаждет от вас кушанья послаще всех пампушечек и галушечек.
– Вот я уже и не знаю, какого вам еще кушанья хочется, Афанасий Иванович! – отвечала дородная красавица, притворяясь непонимающею.
– Разумеется, любви вашей, несравненная Хавронья Никифоровна! – шепотом произнес попович, держа в одной руке вареник, а другою обнимая широкий стан ее.
– Бог знает что вы выдумываете, Афанасий Иванович! – сказала Хивря, стыдливо потупив глаза свои. – Чего доброго! вы, пожалуй, затеете еще целоваться!
– Насчет этого я вам скажу хоть бы и про себя, – продолжал попович, – в бытность мою, примерно сказать, еще в бурсе, вот как теперь помню…
Тут послышался на дворе лай и стук в ворота. Хивря поспешно выбежала и возвратилась вся побледневшая.
– Ну, Афанасий Иванович! мы попались с вами; народу стучится куча, и мне почудился кумов голос…
Вареник остановился в горле поповича… Глаза его выпялились, как будто какой-нибудь выходец с того света только что сделал ему перед сим визит свой.
– Полезайте сюда! – кричала испуганная Хивря, указывая на положенные под самым потолком на двух перекладинах доски, на которых была завалена разная домашняя рухлядь.
Опасность придала духу нашему герою. Опамятовавшись немного, вскочил он на лежанку и полез оттуда осторожно на доски; а Хивря побежала без памяти к воротам, потому что стук повторялся в них с большею силою и нетерпением.
Николай Гоголь "Вечера на хуторе близ Диканьки"
diamond:
Бью поставил свой бокал. Стелле не нравилось летать. Ей не нравился автобус. Она беспокоилась о таких глупостях, как яблочные огрызки и сбитые автомобилями животные. Она пела и вздыхала, и играла на своем айпаде в игрушки с раздражающими звуковыми эффектами. Вдобавок ко всему, она открыла окно так, что внедорожник наполнился выносящим мозг ветром и разрывающим уши свистом.
Бью прошел школу выживания. Он инсценировал пленника в военном лагере. Был лишен еды и сна и подведен к самому краю своих физических и духовных возможностей. Но он не помнил, чтобы за три дня в лагере «военнопленных» перенес те же пытки, что за один день вместе со Стеллой Леон.
Дилер набрала двадцать одно очко, и Бью потерял стопку оранжевых и черных фишек. Вокруг раздавался звон, свист и щелканье игровых автоматов, заполнивших этаж. Бью поставил еще три сотни и пятьдесят. По его мнению, автоматы были для новичков и старых леди: они не требовали никакого искусства или стратегии. Лишь готовности сидеть на стуле и нажимать кнопку.
Рейчел Гибсон "Бегу за тобой"
diamond:
Тейт судорожно вздохнула:
– Думаешь, он ее похитил.
Это был не вопрос, утверждение. Клэй взглянул на фургон, дабы убедиться, что Лола не сможет случайно их услышать. Она пока держала себя в руках, но в любой момент могла переступить тонкую грань, а способствовать этому он не хотел.
– У меня недостаточно информации для выводов. – Этим он хотел и ограничиться. Не стоило расстраивать Тейт еще больше, но, вспоминая историю, что она рассказала утром, Клэй понял: банальных общих фраз мало. Поэтому отставил профессиональную осторожность и сказал, что думает: – Но это вполне вероятно. В поведении того парня было что-то в корне неправильное. Я его заметил еще днем, когда мы сидели в зоне для пикника. Подозреваю, тогда он как раз выбирал жертву.
Тейт вздрогнула от жуткой аналогии. Но, похоже, так все и было. Клэй знал, как ведут себя подобные преступники.
– И что теперь? – осторожно спросила она.
– Ждем копов. Тебе придется дать показания.
Лиза Кларк О'Нил "Под запретом"