lesya-lin:
25.02.14 22:58
» Глава 33
Глава 33
Среда, 23 сентября 1812 года
На рассвете следующего дня Отто фон Ридезель прогуливал по Роу великолепного вороного коня ганноверской породы, когда Девлин пристроился рядом на своей арабской кобылке.
Полковник искоса глянул на Себастьяна и с напрягшимся подбородком отвернулся. Крупный мужчина с полным румяным лицом, небольшими карими глазами и свисающими усами, он носил мундир «Черных брауншвейгцев» или, как их иногда называли, «Черного легиона». В знак траура по оккупированному Наполеоном Брауншвейгскому княжеству форма этих войск была полностью черной: черные сапоги, черные брюки, черный доломан и черный кивер. Единственными цветными штрихами выделялись синий воротник полковничьего доломана и серебряная эмблема брауншвейгцев на кивере – «мертвая голова».
Мужчины ехали бок о бок в напряженном молчании, наполненном скрипом кожаных седел, стуком лошадиных копыт по влажной земле, чириканьем воробьев, проснувшихся в кронах окутанных туманом вязов вдоль дорожки. Наконец брауншвейгец, словно выведенный из терпения, воскликнул:
– Какого дьявола вам от меня надо?
– Думаю, вы знаете ответ на свой вопрос.
Фон Ридезель громко фыркнул.
– На момент смерти Даниэля Эйслера, – продолжил Девлин, – в его распоряжении находился крупный голубой бриллиант. Говорят, ранее он принадлежал покойному герцогу Карлу Вильгельму Брауншвейгскому.
– Я простой солдат. Что дает вам основание полагать, будто я об этом знаю?
– Упомянутый бриллиант, по всей вероятности, переограненный камень, который когда-то являлся частью сокровищ французской короны.
Полковник резко осадил коня. Румянец на его щеках потемнел до сердитого багрянца. Вороной загорячился.
– Если вы намекаете, будто отец нынешнего герцога позволил подкупить…
– Я ни на что не намекаю, – спокойно возразил Себастьян. – Если честно, мне совершенно все равно, каким образом герцог стал обладателем «Голубого француза». Я хочу выяснить, что происходило с камнем с того момента, как он попал в руки Карла Вильгельма и до передачи бриллианта Даниэлю Эйслеру.
– Я уже сказал, мне ничего об этом не известно. – Фон Ридезель вонзил шпоры в лошадиные бока, и ганноверец рванул вперед.
Девлин не отставал.
– Вы уверены?
– Абсолютно!
– Пожалуй, ваша правда; мне следует адресовать свои вопросы принцу-регенту. Как зять герцога и его душеприказчик, Принни наверняка осведомлен, что стало с уникальным бриллиантом после смерти Брауншвейга. Простите за беспокойство, полковник, – блеснул зубами в улыбке Себастьян. – Хорошего дня.
Виконт уже поворачивал лошадь в сторону ворот, когда фон Ридезель окликнул:
– Подождите!
Девлин остановился, вопросительно приподняв бровь.
– Проедемтесь немного, – буркнул брауншвейгец.
Себастьян снова пристроился рядом.
– Все, что я вам сообщу, – заявил полковник, – является строго конфиденциальным.
– Само собой.
Собеседник стиснул зубы.
– Шесть лет назад, когда стало очевидно, что Наполеон намерен захватить княжество, герцог Карл Вильгельм решил отправить свою коллекцию драгоценностей на хранение к дочери.
– Вы имеете в виду принцессу Каролину.
– Именно.
Себастьян вгляделся в напряженное лицо спутника.
– И поручил вам доставить коллекцию в Англию, верно?
Фон Ридезель кивнул.
– Я провез ее в своем личном багаже. К сожалению, вскоре после моего прибытия в Англию до нас дошло известие о гибели герцога в бою. Вдовствующая герцогиня – ваша же английская принцесса Августа – бежала в Лондон, ища приюта у дочери. – Поколебавшись, полковник добавил: – Это было в 1806 году. Вам известно, в каких позорно стесненных обстоятельствах принц вынудил жить свою супругу?
– Известно, – подтвердил виконт.
Как раз в 1806 году принц впервые потребовал провести против Каролины официальное расследование в попытке избавиться от жены, которую возненавидел с первого взгляда
(1). Он обвинил ее во множестве грехов: от колдовства до прелюбодеяния, однако в итоге «деликатное дознание» не достигло своей цели. В отместку принц – распущенный, вздорный и бесконечно потворствующий себе самому и череде своих любовниц – лишил супругу почти всех средств на ведение дома, оставив ее едва ли не в бедности.
– Другими словами, – уточнил Себастьян, устремляя взгляд в сторону реки, где утренний туман начинал рассеиваться под солнцем, поднимавшимся все выше в голубое небо, – Каролина стала продавать отцовские драгоценности, чтобы оплатить свои и материны расходы на жизнь.
– Понятное дело, скрытно.
– Должно быть, в высшей степени скрытно, раз Принни об этом так и не пронюхал.
– Именно, – слегка поклонился полковник.
Себастьяну вдруг показалось восхитительной иронией судьбы, что редкий бриллиант, который, по слухам, жаждал заполучить наследный принц, был ранее продан за спиной регента его же собственной супругой.
– И «Голубого француза» постигла та же участь?
– Я не утверждал, будто герцог Карл Вильгельм владел именно «Голубым французом». Однако в его коллекции действительно имелся крупный алмаз сапфирного цвета.
Девлин опустил голову, пряча улыбку.
– Кто приобрел его у принцессы?
– Вы всерьез полагаете, что я скажу вам?
– Нет. Но можете возразить, если я ошибусь. Это был Хоуп, не так ли? Только не Генри Филипп, а Томас.
Черный брауншвейгец, не произнеся ни слова, продолжал смотреть прямо перед собой, и его крупное тело неутомимо поднималось и опускалось в такт движениям коня.
Когда Себастьян вошел в дом, жена стояла в холле и, наклонив голову, застегивала перчатки.
– Очередное опрашивание подметальщиков улиц? – поинтересовался он, передавая хлыст, шляпу и перчатки Морею.
– Да, – ответила Геро, сосредоточивая все свое внимание на пуговичках, которых было немало. Сегодня виконтесса надела прогулочное платье из белого батиста и голубой шелковый спенсер с высоким воротником и рюшами по переду. – Этой беседы я жду с особым нетерпением. Нынче я встречаюсь с девочкой.
Геро подняла голову и посмотрела мужу в лицо, прищуривая глаза. И он снова поймал себя на неприятной мысли, как много – и что именно – знает его супруга, но ему не открывает.
– Выяснил кое-что интересное, да? – спросила она.
Девлин выразительно глянул в сторону библиотеки. Геро впереди него прошла в комнату и направилась к камину, пока Себастьян бесшумно притворял дверь.
– Откуда тебе известно, что покойный герцог Брауншвейгский отправил коллекцию драгоценностей на хранение к своей дочери, принцессе Уэльской?
– Ты же понимаешь, я не могу сказать.
Себастьян пытливо всмотрелся в ее безупречно спокойное лицо. Наиболее очевидное объяснение – что Геро узнала об этом от своего отца – казалось бессмысленным. Джарвис верой и правдой служил королю и наследному принцу; фон Ридезель и Каролина действовали за спиной регента. Так почему же барон сохранил их тайну?
– Полковник сообщил тебе, кто приобрел «Голубого француза»?
– Он утверждает, будто крупный сапфирного цвета алмаз из герцогской коллекции не имел отношения к драгоценностям французских королей. Однако упомянутый камень действительно был куплен Томасом Хоупом.
– Выходит, Колло сказал тебе правду?
– Да. Загвоздка в том, что я не понимаю, откуда француз мог заполучить эти любопытные сведения. И ума не приложу, с какой стати Хоупу продавать камень именно сейчас. Банкир сам говорил, что нынче для этого не лучшее время. Почему же он выставил на продажу один из самых известных бриллиантов в мире?
– Ходят слухи…
– Какие? – вопросительно глянул Девлин, когда жена заколебалась.
– Война ложится все большим бременем как на торгующих с другими странами коммерсантов, так и на банки «старой школы». Просто спад в торговле слишком обширный и чересчур затянулся.
– Намекаешь, что «Хоуп и Компания» испытывает финансовые затруднения?
Геро кивнула.
– Не исключаю, положение дел дошло до того, что Хоупы довольно скоро окажутся вынужденными уступить свое семейное дело Берингсам. Они стараются удержаться на плаву, но подозреваю, вопрос только во времени.
– Неужели от продажи одного бриллианта, пусть даже крупного и редкого, можно выручить достаточно, чтобы спасти их компанию?
– Можно… если бы на данный момент цена на драгоценные камни так прискорбно не снизилась.
Себастьян прислонился бедром к краю стола, скрестив руки на груди.
– Что? – спросила наблюдавшая за мужем Геро.
– Вот мотив для убийства, который я не учитывал.
– Не понимаю, – покачала головой виконтесса.
– Эйслер не просто торговал драгоценностями, он и сам был богатым человеком. Что, если он не сумел продать бриллиант за ту цену, которую запросил банкир? Может статься, Хоуп решил убить торговца и похитить свой собственный алмаз, с тем чтобы потребовать возмещения оценочной стоимости камня из наследства Эйслера и при этом сохранить сокровище.
Геро недоверчиво хмыкнула:
– Томас Хоуп? Ты это серьезно?
– Ты удивишься, но люди в безвыходном положении способны на многое.
– Нет, – покачала головой жена. – Я в это не верю. Хоуп не такой человек.
– Должен признаться, подобное объяснение и мне кажется маловероятным, хотя по иной причине.
– И что же это за причина?
Себастьян оттолкнулся от стола. В своих мыслях он снова увидел фигурку, отчаянно бегущую по грязному проулку, услышал треск ружейного выстрела, ощутил на руках теплую кровь умирающего паренька.
– Стрелок в карете.
ПРИМЕЧАНИЕ:
(1) История семейной жизни принца-регента и его супруги сама по себе весьма интересна. Кто пожелает, может прочесть ее вот
здесь ...