Андреа К. Хёст "Бродяга"

1 … 48 … 56

Справка для читателей переводов

gloomy glory: 15.07.16 13:27

» Март, 20-23

Переводчик: Marigold
Редактор: gloomy glory
Оформитель: LiLinochka

Интерлюдия
Бумажные тетради в этом мире редкость, но все-таки существуют. Сегодня наконец выяснила, где можно купить новый дневник. Ошеломляюще дорогой, и доставят его уже после того, как я отправлюсь на Муину, но, думаю, пока мне хватит нынешнего. Его я завтра беру с собой, потому что мы собираемся надолго. Я даже упаковала свой старый школьный рюкзак – смех, да и только!
Отряды уже известны: второй, третий, четвертый и восьмой. Ни одного нового, ни одного из тех, с кем мне не слишком комфортно. И все же жаль, что первый не с нами. Поболтать будет не с кем.
Результаты этой вылазки для меня крайне важны. Мне правда необходимо, чтобы кто-то еще мог давать «допуск» на планету.

Поэзия, смерть
У меня получилось отдохнуть и вовремя явиться на корабль. По плану это задание на три дня, а сейчас мы вот-вот пройдем через большие врата в глубокое пространство. Мучиться сомнениями мне не дали: стоило ступить на борт, как в меня вцепилась Эли. Даже устроила экскурсию по «Литаре», хотя я уже видела все, кроме рубки пилотов, лабораторий и «комнат отдыха», точнее, залов для собраний.
Мы вернулись к креслам заранее, но большая часть второго и третьего отрядов уже сидели на местах и ждали. Время взлета, посадки и перехода в глубокое пространство приходится проводить в капсулах.
– Можешь сейчас рассказать все стихотворение? – спросила Эли, едва я улеглась боком.
Лучше бы подождала, пока мы останемся одни, но ладно, по крайней мере, там было всего два отряда.
– Пожалуй. Сочинен человеком по имени Дилан Томас. Написал его для своего умирающий отца. У меня для него совсем неправильный голос, – жутко смущаясь, добавила я.
Но потом постаралась прочитать с выражением. Эти стихи я помню только потому, что почти все остальные, которые приходилось учить по литературе, терпеть не могла. И точно не отношусь к тем, кто в любой момент готов что-то декламировать.
Читая, я не отводила глаз от Эли, и все равно под конец лицо у меня пылало.
– Это хотелось? – спросила и почувствовала себя еще хуже, когда оглянулась и увидела, что из проема дальней двери на меня смотрят все капитаны отрядов.
Как и все, кто был в зале с самого начала.
Эли казалась зачарованной:
– Ты звучала совершенно иначе! Будто другой человек!
– Наконец-то могу говорить на родном языке, – ответила я с досадой.
– Но что оно означает? – спросил Нилс из второго отряда, сидевший в капсуле напротив. – Ты же из него что-то говорила в Колонне, правильно?
– Да. Прощу прощения, перевод очень плохой.
И я прочитала им, что напереводила, мысленно желая, чтобы капитаны наконец ушли. Если это все попадет в журнал миссии, я расстроюсь ужасно.
– О, я вполне правильно поняла! – радостно заявила Эли. И с сияющим видом посмотрела на Таарел (как ребенок, сдавший трудный экзамен), а потом снова на меня. – Спасибо, что рассказала все. Оно такое грустное и в то же время такое прекрасное, правда?
Я только неловко улыбнулась, и обрадовалась, что прозвучал приказ готовиться к взлету. И вот записала все это за время предполетных проверок, собственно взлета и дороги до межпланетных врат, через которые в первый раз за четыре поездки у меня есть шанс пройти в полном сознании.

Сегодняшнее задание
Врата оказались скучными. Из реального пространства их толком не видно, а едва переходишь в глубокое, все просто белеет.
До выхода к Муине мы долетели минут за двадцать пять, и как только вышли, Гриф – Гриф Риган, капитан второго отряда – начал инструктаж по первой части задания. Никаких сюрпризов: мы возвращаемся в мое поселение, и сетари берут меня с собой, чтобы посетить коммуникационную платформу. Они хотят понять, может ли кто-нибудь, кроме меня, объявлять людей «своими» (ах, как я на это надеюсь!), и потом, независимо от результата, они собираются дать допуск всем, кто есть на борту, выгрузить кучу оборудования и встать лагерем у самой границы города, но при этом убрать подальше все, что может взорваться. После чего «Литара» нас там оставит.
Далее сетари хотят исследовать местность вокруг, включая околопространство, пока зеленые костюмы будут стеречь серых, а те – анализировать все, до чего смогут добраться. Среди них есть и несколько не-КОТИС-овских ученых, археологов. Их взяли с собой, чтобы начать потихоньку узнавать историю Муины.
Важнее всего, конечно, разобраться с ддорой: можно ли ее заставить не взрывать оборудование или как-то убедить, что оно «свое».
Кажется, мне нужны беруши для мозга.

Передышка
Сетари с талантом управления Эной могут давать доступ другим! Я так рада. Даже не пыталась скрыть облегчение, пока мы там были, и Таарел улыбнулась мне так же, как Эли, чему я и обрадовалась, и немного огорчилась, потому что к ней она относится как к экзальтированному ребенку.
Ддора показалась не сразу. Мы уже сделали допуск всей команде корабля и обрабатывали тех, кто должен остаться на планете, когда мои барабанные перепонки взорвались. Одновременно и «ххххаааа» и «ххххииии», потому что была и куча людей, которых ддора сочла муинцами, и множество тех, кого она приняла за ионотов. «Собачка» примчалась в спешке, чтобы убить всех злодеев-немуинцев, грозящих ее драгоценным местным.
Ума ей правда недостает.
Пришлось без конца ее одергивать («Сидеть!»), пока все не получили допуск. Затем я еще раз попыталась велеть ддоре не трогать вещи, принадлежащие муинцам, потому как все, что оставили после прошлой экспедиции, взорвалось. Просто мысленно представляя дроны и космический корабль, я ничего объяснить не смогла, даже когда удавалось обратить на себя внимание защитницы, поэтому мы положили новенький дрон прямо на платформу и попытались «дать ему допуск». Кажется, получилось, но пока не уверены. Во всяком случае, угрозой его ддора считать перестала, поэтому мы повторили процедуру со всеми роботами и другой крупной техникой, которую можно было затащить в комнату.
Перед самым отлетом «Литары» пришлось сходить туда к медикам – у них оборудование лучше. Меня напичкали лекарствами и отправили обратно на берег, на раскладушку в палатке временного медпункта, отдыхать, пока остальные разбивают лагерь. Но я сначала дождалась и понаблюдала за отбытием корабля.
Сейчас уже ночь. К счастью, Гриф послал мне краткую схему, что где находится, а то пришлось бы в темноте разыскивать туалет среди палаток. Один из зеленых костюмов пожалел меня и показал, где можно раздобыть еды.
Собираюсь попробовать поспать, раз уж все записала. По крайней мере, ддора наконец заткнулась. И проводить все время в форме тоже не слишком приятно.

Рассвет
Когда я отчаялась снова заснуть и вышла, с озера в предрассветной темноте поднимался туман. Лагерь стоит к югу от города.
Они столько успели сделать за такое короткое время: здесь есть и общий зал, и лазарет, и палатки-спальни, и центральный штаб, и лаборатории, и рабочие помещения. Полно брезента, но они привезли с собой и бочку строительных нанитов, так что уже растут и «настоящие» здания. Тарианцы, разбивая лагерь, на полпути не останавливаются.
В штабной палатке горел свет. Экспедицией руководит некто цайл Стабен; вероятно, ее мне представили вчера во время особо жуткой головной боли, а может, и не представили. Еще в одной из лабораторий было полно людей, явно привыкших работать в другой смене.
Здесь почти сотня человек. Я и не знала, что экспедиция такая крупная. Сейчас, когда платформа всем дала допуск, сетари играют вспомогательную роль, а не главную. Лагерь охраняют зеленые костюмы, а сетари действуют как продвинутая система оповещения об опасности – благодаря талантам боевого видения. Мне же остаются только попытки переговоров с ддорой, с чем стало полегче, потому что, кажется, она наконец успокоилась и ушла. Теперь, когда все будут одинаково реагировать на эфир, мне даже не нужно беспокоиться о завтрашней луне.
На месте не сиделось, хотелось развеяться – слишком долго спала, – и я решила прогуляться к озеру. Лагерь с той стороны сторожила одна из зеленых костюмов, но я просто кивнула ей на ходу, будто никто не должен возражать, если я пойду куда-нибудь в одиночку. Да озеро и не так далеко: я все равно оставалась в поле зрения охраны. Стояла почти полная тишина, только несколько птичек уже заподозрили, что светает, и, если глядеть в сторону воды, казалось, будто я совсем одна.
Но вскоре шорох гальки предупредил, что это не так, и повернув голову, я увидела ногу на камне за мной и руку в сетарской беспалой перчатке. Достаточно, чтобы понять: это Рууэл. Поразительно, что я узнаю его по рукам. Двигается он как кошка, наверняка нарочно пошумел, чтобы я не заорала и не сиганула с перепугу в озеро. Эх, представляю себе, какой эпичный переполох поднялся бы в лагере.
– Там что-нибудь есть дальше у озера? – спросил Рууэл.
Не нотация, которой я ждала, скорее предупреждение, что я слишком задумчиво смотрела на юг. Однако, в конце концов, кто я такая, чтобы пренебрегать случаем, который сам идет в руки?
– Покажу, если хочет, – сказала я, посмотрев ему в лицо. – Одна вещь, по которым скучаю.
У него появился слегка отсутствующий взгляд говорящего по интерфейсу, а потом он кивнул. Я сначала удивилась, а потом засомневалась, что смогу идти вдоль озера с Рууэлом и не думать все время о том, что иду вдоль озера с Рууэлом. Но получилось не совсем так. Я, конечно, прекрасно осознавала его близость, но утро выдалось замечательное, прохладное и свежее, а света едва хватало, чтобы разглядеть дорогу, поэтому пришлось сосредоточиться на том, как бы ногу не подвернуть.
Путь занял минут двадцать, и когда мы дошли до глубокого ручья, впадающего в озеро, примерно в трети пути к той реке, вдоль которой я когда-то брела, только-только наконец посветлело. Завидев ручей, я прошептала:
– Сейчас надо потише, – что, конечно, Рууэлу можно и не говорить.
Я остановилась у тех же камней, что и в прошлый раз – их легко заметить по пирамидке, которую я выстроила на самом высоком, – и жестом попросила Рууэла, мол, садись. К счастью, те, к кому я шла, были на месте: я сразу их увидела, показала ему и потом просто смотрела.
Это я буду помнить вечно, даже без записи. Рассвет, все ярче блестит вода, небо расцвечено нежными красками. Туман потихоньку рассеивается, начинают петь птицы. И выдры танцуют в ручье, вытаскивая крабиков с каменистого дна. Я только разочек взглянула на Рууэла, и хотя понятия не имею, понравилось ему или нет, по крайней мере, за выдрами он следил внимательно. Возможно, придумывал, как их лучше всего убивать.
А потом появилась «Литара» и все испортила. Наверное, для космического корабля она довольно тихая, но живность распугивает только так.
– Называются выдрами на Земле, – вставая, сказал я. – Какой диапазон передачи интерфейса, когда не на Таре?
– С передатчиками примерно в пять раз дальше, чем мы находимся. – Рууэл наблюдал, как «Литара» разворачивается над озером, готовясь садиться. – Без них сюда немного не достанет.
Мы не спеша пошли обратно, хотя, по-моему, «Литара» вернулась намного раньше, чем планировалось. Мне много что хотелось сказать, но я так и промолчала, а стоило нам вернуться в лагерь, Рууэл кивнул и исчез.
Космический корабль будит ото сна даже лучше вопящих землян, так что кругом было уже полно народу. Я сижу в зале для собраний, записываю все это и плотно завтракаю в ожидании, когда выяснится, в чем дело.

Стройка
«Литара» вернулась рано, чтобы испытать сконструированный исследователями поддельный «пропуск» на Муину. Так что снова платформа. Стоит кому-нибудь начать там ковыряться, появление ддоры обеспечено, но на этот раз ждать пришлось долго – наверное, далеко успела уйти. Инженеры уже начали недовольно коситься, будто я могла как-то повлиять на это чудище.
Интересно, кем она меня считает? Я ее слышу, и похоже, она «слышит» меня, когда я касаюсь платформы, но при этом знает, что я не с Муины, и, когда тарианцы-муинцы рядом, не слишком интересуется моей «речью». Когда ддора наконец появилась, дрон с поддельным пропуском ее смутил: она забеспокоилась и не знала, как к нему отнестись, но не сочла его угрозой. Она понимает, что с роботом что-то не то, но он кажется ей достаточно знакомым, чтобы на него не нападать. Все очень обрадовались, даже я – в стиле «я бы улыбалась, но голова раскалывается». Они по-прежнему осторожничают, но надеются, что теперь ддора не будет взрывать всю технику подряд и можно приводить новичков к платформе, не опасаясь, что она убьет их по пути. Для пробы они привезли с собой два самолетика-челнока: одному приделали «пропуск», другому – нет. Их поставили на вершины двух соседних холмов к востоку от города, дабы все могли насладиться зрелищем взрыва, если что.
Увы, на Тару (чуть не написала «домой» и ужасно расстроилась) все равно пока вернуться нельзя, придется торчать здесь как минимум до конца первоначально запланированного срока, хотя они, вероятно, не собираются ничего делать со мной во время лунного дождя. Я бы в принципе не возражала, но второй отряд заменили пятым.
Наверняка Каджал стабилен и не такой уж идиот, раз стал капитаном. То, что он козел и нас с Зен терпеть не может, не значит, будто он плохой сетари. Меня он по-прежнему «в упор не видит», что меня вполне устраивает и в здешней толпе не слишком заметно.
Третий и четвертый отряды почти весь день исследовали околопространство и окрестности; благодаря ддоре это не так сложно. Пятый и восьмой назначены в охрану, ходят парами вокруг лагеря на случай, если кто-нибудь вдруг покажется. Сейчас смена пятого, а восьмой сторожит ночью. Охрана из отрядов сетари кажется таким расточительством их способностей! Во всяком случае, очевидно, что Каджал считает именно так.
Завтра ночью будет лунный дождь, все страшно спешат успеть все установить. От суеты никуда не спрятаться. До ухода третьего Таарел заметила, мол, я не должна покидать лагерь, так что еще одной экскурсии мне не видать. Почти весь день я провела в лазарете из-за ддорной головной боли, а вечер – сидя на камне на берегу и мечтая, что раз уж мне нельзя уйти, то хоть бы потише вокруг стало. Меня даже в «старый город» не пускают.
Сегодня пасмурно, но и ветрено. К завтрашней луне наверняка прояснится.

Бум!
Один из челноков ночью взорвался. К счастью, тот, который и должен был. Я слышала, как довольна ддора.
Забавно, насколько люди могут обрадоваться из-за взрыва новенького оборудования. Я сидела в лазарете – весь вечер специально слонялась вокруг медпалатки с головнобольным и усталым видом, пока иста Лима, главврач лагеря, не начала меня проверять и в итоге не оставила для наблюдения. У меня есть «койка» там же, где спят сетари, против чего я не возражала, когда моими соседями были второй и третий, но с пятым отрядом в следующем ряду это совсем не так здорово. Даже надежда увидеть Рууэла спящим не перевешивает моей нелюбви к Каджалу.
До взрыва я читала и вообще была не в духе, поэтому, услышав шум, притворилась спящей – а то вдруг кто-нибудь захочет, чтобы я поговорила с ддорой. Головная боль убивает всякое желание помогать. Подумала, как полезно иметь возможность читать с закрытыми глазами, а потом вспомнила, что интерфейс все равно покажет, что я не сплю.
Ну и ладно. Теперь, когда они убедились в возможности подделать допуск для своих машин, я почти уверена, что завтра меня отошлют на Тару. К счастью, я снова не такая важная. Можно потихоньку задумываться об экспериментах «пойти домой» без угрызений совести.

Позерство мужчин
Ранний вечер, все на нервах из-за лунного дождя. Я провела хороший день без головной боли и всего-то пару раз пыталась понять, нет ли у меня путеводного таланта – искала исту Лима.
Нашла отличное местечко на берегу, где можно усесться между двумя камнями: читала, спрятавшись там от ветра и ото всех.
Восьмой отряд, проспавший все утро, спустился к воде вместе с четвертым и начал тренировку по какой-то борьбе, основе их техники рукопашного боя. Ох, я полюбовалась! Среди сетари в плане грубой силы Рууэл один из самых слабых, но, зная набор его способностей, я совсем не удивилась, что его никто, кажется, так и не смог достать. Впрочем, капитан восьмого, Канато, заставил его попыхтеть, чему я очень порадовалась.
Все прошло очень по-деловому. Рууэл, как обычно, говорил мало, но все успевал. Собственно, оба капитана только подсказывали, как что улучшить, да одобрительно кивали время от времени. Они уже отпустили ребят и стояли разговаривали, когда на травянистом бережке, где только что шла тренировка, появился Каджал в сопровождении Найза.
– Все так же ищешь, где попроще, Рууэл? – Произнесенные бархатистым сильным голосом, слова казались особенно издевательскими. – Как насчет настоящего соперника?
Рууэл даже не обернулся:
– Каджал, ты на дежурстве.
– Тебя что, так беспокоит полное отсутствие каких-нибудь угроз? Постоянные отговорки начинают смахивать на трусость.
– Понимай, как хочешь. – Совершенно безразличным тоном.
Рууэл ушел, и Каджал, хотя и выглядел жутко злым, ничего делать не стал. Трагедии не случилось. Нисколько не удивлена, что капитан пятого отряда еще и задира, но не очень понимаю, почему с ним отказались бороться. Вряд ли Каджал так психовал бы, если бы не проиграл Рууэлу когда-то в прошлом. Хотя кто знает? Я никогда не любила соревноваться (слишком ленива) и не могу понять тех, кто любит.