*Стихотворения о Великой Отечественной войне

 » Тобольский Исай. Письмо

Исай Тобольский

Письмо

Давным-давно
Его на свете нет,
Того русоволосого солдата...
Письмо плутало
Двадцать с лишним лет
И все-таки дошло до адресата.

Размытые годами, как водой,
От первой буквы
До последней точки,
Метались и подпрыгивали строчки
Перед глазами женщины седой.

И память молчаливая вела
По ниточке
Надорванной и тонкой...
Она в письме
Была еще девчонкой,
Еще мечтой и песенкой была.

И вот она с письмом наедине.
Еще в письме
Он шутит и смеется.
Еще он — жив.
Еще он — на войне.
Еще надежда есть,
Что он вернется!

 » Ахматова Анна. Птицы смерти в зените стоят...

Анна Ахматова "Птицы смерти в зените стоят..."

Птицы смерти в зените стоят.
Кто идет выручать Ленинград?

Не шумите вокруг — он дышит,
Он живой еще, он все слышит:

Как на влажном балтийском дне
Сыновья его стонут во сне,

Как из недр его вопли: «Хлеба!» —
До седьмого доходят неба...

Но безжалостна эта твердь.
И глядит из всех окон — смерть.

И стоит везде на часах
И уйти не пускает страх.
_________________

 » Воронов Юрий. Ленинградки

ЮРИЙ ВОРОНОВ

ИЗ ЦИКЛА «БЛОКАДНЫЕ ЗАПИСИ»

ЛЕНИНГРАДКИ

Что тяжелее тех минут,
Когда под вьюгой одичалой
Они
На кладбище везут
Детей,
Зашитых в одеяла...

Когда ночами снится сон,
Что муж — навстречу.
По перрону.
А на пороге— почтальон,
И не с письмом,
А с похоронной...

Когда не можешь есть и спать.
И кажется, что жить не надо...
Но ты — жива.
И ты опять
Идешь
На помощь Ленинграду.

Идешь, сжимая кулаки.
Сухие губы стиснув плотно.
Идешь.
И через грудь — платки,
Крест-накрест,
Лентой пулеметной...

 » Каганова Полина. Я стол накрою на двоих

Полина Каганова

Я стол накрою на двоих.
Вино поставлю. Два бокала...
Прости, что я друзей твоих
Сегодня в гости не позвала.

На окнах шторы опущу,
И над столом торшер засветит,
И о тебе так загрущу,
Как никогда никто на свете.

И полевых цветов букет
Увянет в вазочке настенной,
Где столько лет висит портрет.
Твой. Тот. Последний. Довоенный.

И ты не чокнешься со мной,
И ты вино не выпьешь залпом,
И я как будто за спиной
Войны все время слышу залпы.

 » Дудин-Енисейский Александр. Ветераны

Александр Дудин-Енисейский "Ветераны"

Стоят холмы, бурьянами увиты…
Но многие ли думают о том,
Как много их не найдено - убитых
В Смоленщине, под Курском и Орлом.

Проходят мимо праздники и даты, -
Погибшие не знают красных дат.
Но будут помнить старые солдаты
О тех, кто под бурьянами лежат.

Болят незаживающие раны,
Тревожат сердце огненные сны.
По мирному уходят ветераны,
Всё сделав, чтобы не было войны.
_________________

 » Новосельнова Нина. Баллада о неизвестной сестре

Нина Новосельнова

БАЛЛАДА О
НЕИЗВЕСТНОЙ СЕСТРЕ

Это было под Минском,
Это было в Орле,—
Далеко или близко,—
На родимой земле.

Где бои отшумели,
Там нашли под кустом,
Под истлевшей шинелью
Сумку с красным крестом.

Кто ты, юный ефрейтор,
Как прервался твой путь?
След затерянный чей-то
Память хочет вернуть.

Собрались ветераны
У куста, у костра.
Говорят ветераны:
— Это наша сестра.

Здесь, на поле на бранном
В сорок первом году,
Если звал ее раненый,
Отвечала: «Иду».

А потом с перевала,
На обрыве крутом,
Не она ль отправляла
Санитарный паром?

...Вот бои отшумели,
И нашли под кустом,
Под истлевшей шинелью
Сумку с красным крестом.

 » Межиров Александр. Сон

Александр Межиров
СОН (БЫЛ БОЙ...)

Был бой.
И мы устали до потери
Всего, чем обладает человек.
Шутил полковник:
— Сонные тетери...—
И падал от усталости на снег.

А нам и жить не очень-то хотелось,—
В том феврале, четвертого числа,
Мы перевоевали,
Наша смелость,
По правде, лишь усталостью была.

Нам не хотелось жить —
И мы уснули.
Быть может, просто спать хотелось нам.
Мы головы блаженно повернули
В глубоком сне
Навстречу нашим снам.

Мне снился сон.
В его широком русле
Скользил смоленый корпус корабля,
Соленым ветром паруса нагрузли,
Вселяя страх и душу веселя.

Мне снился сон о женщине далекой,
О женщине жестокой,
Как война.
Зовущими глазами с поволокой
Меня вела на палубу она.

И рядом с ней стоял я у штурвала,
А в прибережных чащах,
Невдали,
Кукушка так усердно куковала,
Чтоб мы со счета сбиться не могли.

И мы летели в прозелень куда-то.
Светало на обоих берегах.
Так спали полумертвые солдаты
От Шлиссельбурга в тысяче шагах.

Ночной костер случайного привала
Уже золой подернулся на треть.
Проснулся я.
Кукушка куковала,
И невозможно было умереть.
___________________________________

 » Друнина Юлия. Зинка

Моё любимое стихотворение

Юлия Друнина

Зинка

1

Мы легли у разбитой ели.
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, гнилой земле.

— Знаешь, Юлька, я — против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Дома, в яблочном захолустье,
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый,
У меня — лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.

Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет…
Знаешь, Юлька, я — против грусти,
Но сегодня она не в счет.

Отогрелись мы еле-еле.
Вдруг приказ: «Выступать вперед!»
Снова рядом, в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.

2

С каждым днем становилось горше.
Шли без митингов и знамен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.

Зинка нас повела в атаку.
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам
Через смертные рубежи.

Мы не ждали посмертной славы.-
Мы хотели со славой жить.
…Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?

Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав…
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.

3

— Знаешь, Зинка, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Где-то, в яблочном захолустье,
Мама, мамка твоя живет.

У меня есть друзья, любимый,
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом стоит весна.

И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла.
…Я не знаю, как написать ей,
Чтоб тебя она не ждала?!

 » Морозов Владимир. Долина смерти

Владимир Морозов

ДОЛИНА СМЕРТИ

(из поэмы)

Он в стандартном пришел конверте –
на тревожный запрос ответ.
…Есть на свете Долина смерти,
– а отца больше нет. Нет…
Стала черной портрета рамка,
обессонела тишина…
Я беречь тебя буду, мамка,
у меня ты теперь одна.
Я не слабый. Я, между прочим,
только так – худоват с лица.
Я пойду на завод рабочим,
десять лет мне, и я в отца.

Но случилось гораздо проще.
Ночь пришла, и в обычный час
по багряной осенней роще
в школу шел я в четвертый класс.
В лужах за ночь вода застыла,
и со всех четырех сторон
небо в трауре скорбном было
от паломничества ворон.

Непослушна в руке указка,
педагог на меня сердит.
Одноклассница-синеглазка с
первой парты за мной следит
Головой возмущенно вертит:
«Ах, каким чудаком ты стал,
что ты там за Долину смерти
возле Печенги отыскал?»

Веки что-то отяжелели,
подбородок к груди прирос…
Не хочу, чтоб меня жалели,
и молчу на ее вопрос.
Мы из школы выходим вместе.
Дождик. Пасмурно. Листопад.
Словно курицы на насесте,
облака на заборе спят.
У девчонки намокла кофта,
но идет она не спеша…
Я молчу, но в конце концов-то
не выдерживает душа.

И как слезы мужские, жгучие,
скупо, горько текут слова…
И девчонка глядит на тучи –
запрокинута голова.
И как горькое утешенье,
мне роняет в ответ она,
что такое же извещенье
в дом ее принесла война.

На осеннем ветру упругом
прогибается клен дугой.
Листья падают друг за другом,
я ловлю их: один, другой…
Листья…
Этот – в оттенках красных,
кожа этого – чуть бледна…
Сколько их, непохожих, разных,
да судьба вот у них – одна.
Я их складываю букетом
и порывисто говорю:
– Вот… на память о дне об этом
сохрани.
Я тебе дарю.
___________________________________

 » Лисица Анатолий. Мы такими же были...

Анатолий Лисица "МЫ ТАКИМИ ЖЕ БЫЛИ..."

Мы такими же были, как вы,
И влюблялись, любили не хуже мы.
Только были войною контужены,
Как морозами стебли травы.

Мы - голодные дети войны,
С обожжёнными порохом душами.
Был нам жмых и обедом, и ужином,
Но зато нам теперь нет цены.

Пробивался к нам голос Москвы
Сквозь бомбёжки, обстрелы, пожарища.
Он был голосом друга – товарища,
Звал он нас не склонять головы.

Мы ходили в походы – "бои",
Огороды изрыв "сталинградами",
И морковке мороженой рады бы…
Где вы, сверстники, нынче мои?

Знаю я: тот, кто ел хлеб войны,
Кто баланду хлебал, не валандаясь,
Он в забое и в поле не ныл,
Жил, работал, и малому радуясь.

И любовь к нам большая пришла.
Только вы дифирамбы не пойте нам.
Та дорога, что Родиной пройдена,
Просто нашей дорогой была.
_________________

 » Кузнецов Юрий. Возвращение

Юрий Кузнецов

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Шел отец, шел отец, невредим,
Через минное поле,
Превратился в клубящийся дым
Ни могилы, ни боли.

Мама, мама, война не вернет...
Не гляди на дорогу.
Столб клубящейся пыли идет
Через поле к порогу.

Словно машет из пыли рука,
Светят очи живые.
Шевелятся открытки на дне сундука
Фронтовые.

Всякий раз, когда мать его ждет,—
Через поле и пашню
Столб крутящейся пыли бредет,
Одинокий и страшный.

 » Нелен Любовь. Разве ты не любил, неизвестный солдат?!

Любовь Нелен "Разве ты не любил, неизвестный солдат?!"

Разве ты не любил, неизвестный солдат,
Не смеялся в цветущей сирени?
Только ночью война под огнем канонад,
Навалилась зловещею тенью.

Зазвучал по стране колокольный набат,
И бежал ты под пулей свистящей.
Сколько было тебе, неизвестный солдат,
И мечтам твоим к звездам летящим?

Сколько было другому, кто падая в снег,
Вспоминал, как в родимой сторонке
Над окном поселился скворец по весне…
Но могилою стала воронка.

Кем ты был в мирной жизни и кем мог бы стать?
Сколько весен мог встретить и женщин, 
Дочка с сыном могли у тебя подрастать…
Холм могильный осколком увенчан.

Потеряли надежду ждать мать и отец,
Ни письма, ни могилы - невесте.
А в солдатское сердце попавший свинец
Сделал все, чтоб ты стал неизвестен…
_________________

 » Жуков Владимир. Мишка-танкист

Владимир Жуков

МИШКА-ТАНКИСТ
На кладбище освободителей Белграда есть надгробие, на котором
выбита короткая надпись: «Мишка-танкист».

Когда окажешься в Белграде,
не поспешай в театр-музей,
на блеск реклам, безделья ради,
оторопело не глазей,
не останавливайся с каждым
и у киосков не толчись...

...Тридцатый год своих сограждан
в Белграде ждет один танкист.
Он головным — в сорок четвергом,
когда Белград костром горел,
в полуслепой «тридцатьчетверке»
в столицу Сербии влетел.

И как сумел танкист прорваться
через бессмертья коридор,—
и вполовину разобраться
не могут сербы до сил пор.
Была лишь — жизнь в боезапасе,
когда припасы вышли все...

И темно-красные лампасы
за ним тянулись по шоссе.
И перекашивала жажда
рот, прикоснувшийся к огню,
когда он, страждущий и страшный,
из люка выпал на броню.

Какие утренние дали увидел он?..
Какой земли? Его крестьянки
с танка сняли и на крыльцо перенесли...
— А поминать-то как, сынишка?
старик-хорват, склонясь, спросил.
И тот танкист ответил: — Мишка
и век сгоревших не смежил.

 » Васютков Александр. Фронтовик

Александр Васютков

ФРОНТОВИК

Он в нерезкий снимок тычет
Раздвигает пыль рукой.
— Не гляди, какой я нынче
Вот он я, гляди какой!

По уставу брови сдвинув,
В объектив нацеля взгляд,
У молоденькой рябины
Снят молоденький солдат.

Он ли это, в самом деле,
В гимнастерке фронтовой,
Не его ль снега отпели
В 41-м под Москвой?

Не его ли под Берлином
Пуля черная взяла?
И не эта ли рябина
Полыхала у села?..

Пожилой, одутловатый,
Он с улыбкой виноватой
Трет залысину рукой.
— Разве я такой, ребята?
Вот он я, гляди какой!

 » Присяжная Анна. Медсестра

Анна Присяжная "Медсестра"

Гремели взрывы здесь и там,
Как будто б Зевс громил тут сам.
Сверкала молния с небес,
Во всех вселился словно бес.
Стреляли все и там, и тут,
Стоял невыносимый гул.
Тащила девушка бойца,
Родная наша медсестра.
А мины рвались, как назло,
Сейчас ей было всё равно,
Одна лишь мысль точила мозг,
"Да, где же, где же этот мост?!
Где медсанбат расположился?!"
(Он под мостом, в землянку вжился).
Она ползёт, нигде ни скрыться,
А шёпот за спиной: "Воды, сестрица",
Она склонилась дать воды,
Сорвала веточку травы,
Чтоб каплю влаги бы извлечь,
Но "заработала" картечь.
Она собой его прикрыла,
Шальная пуля вмиг скосила…
_________________