Клуб "Оформим рифмами любовь"

 » Amica - Исповедь ведьмы №12

Всем здравствуйте!
Почитала я ваши чудесные исповеди, девочки, и не могла не поблагодарить за них. Они просто волшебные!

В свою очередь, и я присоединяюсь к "Эротическому марафону", как назвала этот порыв Ася.



Исповедь ведьмы.

Был чернее ночи твой манящий взгляд,
Тёмный кружев шёлк жалобно трещал,
Я сожгу мосты, не вернусь назад
И любви хмельной пригублю бокал.

Ожиданья трепет на лице моём,
И душа сгорает в муках адовых:
В этот поздний час мы с тобой вдвоём -
Ничего другого и не надо нам.

Крепче стали объятия наши -
Мы в узлы завязались телами,
Ничего нет милей мне и краше,
Чем любовный пожар между нами.

Искра с искрой внезапно встречается,
Тихий шёпот признаний в ночи,
А костёр любви разгорается,
И мелодия в сердце стучит:

Всё надрывнее нота за нотой,
Миг - и в вихре любви потерялась я...
Сквозь туман веков шепчет кто-то
Мне слова дорогие: "Я люблю тебя!".

*****
Ассоль, спасибо за стихи Бродского.
Это ты заранее их решила выложить?

Любопытное стихотворение, такое озорное.

Надо же было найти такой гениальный образ - глухонемая вселенная.
Отличное стихотворение.
Анну Ахматову я тоже очень люблю.

И да, Ася, мои поздравления! С Коралловым званием тебя!


_________________

Амика,

Почему заранее?,

Уже 24 мая

Исповедь



Как всегда наша черепашка с заключительным словом
_________________

Мирна писала


Я поняла так, она снится ему, а в жизни

и он надеется, что

Девочки, прекрасные, вы нашли стихи Бродского.
Ася, поздравляю

Амика, очень понравилось.
Был чернее ночи твой манящий взгляд,
Тёмный кружев шёлк жалобно трещал,
Я сожгу мосты, не вернусь назад
И любви хмельной пригублю бокал.

Ожиданья трепет на лице моём,
И душа сгорает в муках адовых:
В этот поздний час мы с тобой вдвоём -
Ничего другого и не надо нам.
_________________

 » Подборка стихов Иосифа Бродского

Антея, Ассоль, Сильфи, спасибо за лестные слова!
Вот, потихоньку возвращаюсь "в строй", что называется.

Ну, раз у нас сегодня всё по плану, предлагаю вашему вниманию - для начала - биографию Бродского.

Иосиф Александрович Бродский.






А теперь представлю вам его стихи, которые мне понравились.


АВГУСТ

Маленькие города, где вам не скажут правду.
Да и зачем вам она, ведь всё равно - вчера.
Вязы шуршат за окном, поддакивая ландшафту,
известному только поезду. Где-то гудит пчела.

Сделав себе карьеру из перепутья, витязь
сам теперь светофор; плюс, впереди - река,
и разница между зеркалом, в которое вы глядитесь,
и теми, кто вас не помнит, тоже невелика.

Запертые в жару, ставни увиты сплетнею
или просто плющом, чтоб не попасть впросак.
Загорелый подросток, выбежавший в переднюю,
у вас отбирает будущее, стоя в одних трусах.

Поэтому долго смеркается. Вечер обычно отлит
в форму вокзальной площади, со статуей и т. п.,
где взгляд, в котором читается "Будь ты проклят",
прямо пропорционален отсутствующей толпе.


РОЖДЕСТВЕНСКИЙ РОМАНС

Евгению Рейну, с любовью

Плывет в тоске необьяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.

Плывет в тоске необьяснимой
пчелиный ход сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.

Плывет в тоске необьяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необьяснимой.

Плывет во мгле замоскворецкой,
плывет в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не обьясняя.

Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних
и пахнет сладкою халвою,
ночной пирог несет сочельник
над головою.

Твой Новый год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необьяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.


*****
Только пепел знает, что значит сгореть дотла.
Но я тоже скажу, близоруко взглянув вперед:
не все уносимо ветром, не все метла,
широко забирая по двору, подберет.
Мы останемся смятым окурком, плевком, в тени
под скамьей, куда угол проникнуть лучу не даст.
И слежимся в обнимку с грязью, считая дни,
в перегной, в осадок, в культурный пласт.
Замаравши совок, археолог разинет пасть
отрыгнуть; но его открытие прогремит
на весь мир, как зарытая в землю страсть,
как обратная версия пирамид.
"Падаль!" выдохнет он, обхватив живот,
но окажется дальше от нас, чем земля от птиц,
потому что падаль - свобода от клеток, свобода от
целого: апофеоз частиц.


*****
Я входил вместо дикого зверя в клетку,
выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,
жил у моря, играл в рулетку,
обедал черт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить город.
Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,
надевал на себя что сызнова входит в моду,
сеял рожь, покрывал черной толью гумна
и не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,
жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;
перешел на шепот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность.


НОВАЯ АНГЛИЯ

Хотя не имеет смысла, деревья еще растут.
Их можно увидеть в окне, но лучше издалека.
И воздух почти скандал, ибо так раздут,
что нетрудно принять Боинг за мотылька.

Мы только живем не там, где родились - а так
все остальное на месте и лишено судьбы,
и если свести с ума требуется пустяк,
то начеку ольха, вязы или дубы.

Чем мускулистей корни, тем осенью больше бздо,
если ты просто лист. Если ты, впрочем, он,
можно пылать и ночью, включив гнездо,
чтоб, не будя, пересчитать ворон.

Когда-нибудь всем, что видишь, растопят печь,
сделают карандаш или, Бог даст, кровать.
Но землю, в которую тоже придется лечь,
тем более - одному, можно не целовать.


Остальное выложу попозже, если вы меня не опередите.
_________________

 » И. Бродский - В деревне Бог живёт не по углам... (и др.)

Иосиф Бродский


В деревне Бог живет не по углам,
как думают насмешники, а всюду.
Он освящает кровлю и посуду
и честно двери делит пополам.
В деревне Он - в избытке. В чугуне
Он варит по субботам чечевицу,
приплясывает сонно на огне,
подмигивает мне, как очевидцу.
Он изгороди ставит. Выдает
девицу за лесничего. И в шутку
устраивает вечный недолет
объездчику, стреляющему в утку.
Возможность же все это наблюдать,
к осеннему прислушиваясь свисту,
единственная, в общем, благодать,
доступная в деревне атеисту.


***
Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Твой фасад темно-синий
я впотьмах не найду.
между выцветших линий
на асфальт упаду.

И душа, неустанно
поспешая во тьму,
промелькнет над мостами
в петроградском дыму,
и апрельская морось,
над затылком снежок,
и услышу я голос:
- До свиданья, дружок.

И увижу две жизни
далеко за рекой,
к равнодушной отчизне
прижимаясь щекой.
- словно девочки-сестры
из непрожитых лет,
выбегая на остров,
машут мальчику вслед.
_________________

 » Amica - Подборка любимых стихов И. Бродского

Ассоль, это я заранее на статьи для журнала материальчик выбираю.
Может, пригодится.


Ну да, я тогда с Бродским сейчас закончу.
А потом, попозже, напишу насчёт колыбельных.


*****
Л. В. Лифшицу

Я всегда твердил, что судьба - игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
как способность торчать, избежав укола.
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако - сильно.

Я считал, что лес - только часть полена.
Что зачем вся дева, раз есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнет на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.

Я писал, что в лампочке - ужас пола.
Что любовь, как акт, лишена глагола.
Что не знал Эвклид, что, сходя на конус,
вещь обретает не ноль, но Хронос.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.

Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не дает побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.
Я сижу у окна, обхватив колени,
в обществе собственной грузной тени.

Моя песня была лишена мотива,
но зато ее хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладет на плечи.
Я сижу у окна в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.

Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли и дням грядущим
я дарю их как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.


*****
Тихотворение мое, мое немое,
однако, тяглое - на страх поводьям,
куда пожалуемся на ярмо и
кому поведаем, как жизнь проводим?
Как поздно заполночь ища глазунию
луны за шторою зажженной спичкою,
вручную стряхиваешь пыль безумия
с осколков желтого оскала в писчую.
Как эту борзопись, что гуще патоки,
там не размазывай, но с кем в колене и
в локте хотя бы преломить, опять-таки,
ломоть отрезанный, тихотворение?


*****
Я не то что схожу с ума, но устал за лето.
За рубашкой в комод полезешь, и день потерян.
Поскорей бы, что ли, пришла зима и занесла всё это -
города, человеков, но для начала зелень.
Стану спать не раздевшись или читать с любого
места чужую книгу, покамест остатки года,
переходят в положенном месте асфальт.
Свобода -
это когда забываешь отчество у тирана,
а слюна во рту слаще халвы Шираза,
и, хотя твой мозг перекручен, как рог барана,
ничего не каплет из голубого глаза.


*****
Осенний вечер в скромном городке,
Гордящемся присутствием на карте
(топограф был, наверное, в азарте
иль с дочкою судьи накоротке).

Уставшее от собственных причуд,
Пространство как бы скидывает бремя
величья, ограничиваясь тут
чертами Главной улицы; а Время
взирает с неким холодом в кости
на циферблат колониальной лавки,
в чьих недрах все, что мог произвести
наш мир: от телескопа до булавки.

Здесь есть кино, салуны, за углом
одно кафе с опущенною шторой,
кирпичный банк с распластанным орлом
и церковь, о наличии которой
и ею расставляемых сетей,
когда б не рядом с почтой, позабыли.
И если б здесь не делали детей,
то пастор бы крестил автомобили.

Здесь буйствуют кузнечики в тиши.
В шесть вечера, как вследствии атомной
войны, уже не встретишь ни души.
Луна вплывает, вписываясь в темный
квадрат окна, что твой Экклезиаст.
Лишь изредка несущийся куда-то
шикарный бьюик фарами обдаст
фигуру Неизвестного Солдата.

Здесь снится вам не женщина в трико,
а собственный ваш адрес на конверте.
Здесь утром, видя скисшим молоко,
молочник узнает о вашей смерти.
Здесь можно жить, забыв про календарь,
глотать свой бром, не выходить наружу
и в зеркало глядеться, как фонарь
глядится в высыхающую лужу.

*****
Эти четыре стихотворения мне больше других нравятся.
_________________

 » И. Бродский - Ах, улыбнись, в оставленных домах...

Ах, улыбнись, в оставленных домах,
Я различу на лицах твой взмах.
Не далеко за цинковой рекою
Где стекла дребезжат наперебой,
И в полдень нагреваются мосты,
Тебе уже не покупать цветы.
Ах, улыбнись, в оставленных домах,
Где ты живешь средь вороха бумаг
И запаха увянувших цветов,
Мне не найти оставленных следов.
Я различу на улице твой взмах.
Как хорошо в оставленных домах
Любить одних и находить других.
Из комнат бесконечно дорогих
Любовью умолкающей дыша,
На век уйти куда-нибудь спеша.
Ах, улыбнись, ах, улыбнись, во след махни рукой.
Когда на миг все люди замолчатНе далеко за цинковой рекой
Твои шаги на целый мир звучат.
Останься на нагревшемся мосту,
Роняй цветы в ночную пустоту,
Когда река блестит из темноты,
Всю ночь несет в Голландию цветы.

И Бродский


Амика, у нас опять совпадают мнения, ты перепечатала многое то что и я хотела.
Тогда от меня эти стихи
_________________

Ассоль, я уже закончила... Это все стихи, которыми я хотела с вами поделиться.



Какие сильные строки, правда?

А у нас с вами для этого клуб и существует! И для "тихотворения" тоже.

Да уж, бывает такое состояние.

Вот так-то, вот что значит свобода.

Я сама из почти такого же городка.
_________________

Амика,

Как здорово ты разложила его стихи

И комментарии классные

Думаю и с меня хватит его стихов
_________________

 » И. Бродский - Неоконченный отрывок / Бабочка

Бродский.

НЕОКОНЧЕННЫЙ ОТРЫВОК
Отнюдь не вдохновение, а грусть
меня склоняет к описанью вазы.
В окне шумят раскидистые вязы.
Но можно только увеличить груз
уже вполне достаточный, скребя
пером перед цветущею колодой.
Петь нечто, сотворенное природой,
в конце концов, описывать себя.
Но гордый мир одушевленных тел
скорей в себе, чем где-то за горами,
имеет свой естественный предел,
который не расширишь зеркалами.

Другое дело - глиняный горшок.
Пусть то, что он - недвижимость, неточно.
Но движимость тут выражена в том, что
он из природы делает прыжок
в бездушие. Он радует наш глаз
бездушием, которое при этом
и позволяет быть ему предметом,
я думаю, в отличие от нас.
И все эти повозки с лошадьми,
тем паче - нарисованные лица
дают, как всё, что создано людьми,
им от себя возможность отделиться.

Античный зал разжевывает тьму.
В окне торчит мускулатура Штробля.
И своды, как огромная оглобля,
елозят по затылку моему.
Все эти яйцевидные шары,
мне чуждые, как Сириус, Канопус,
в конце концов напоминают глобус
иль более далекие миры.
И я верчусь, как муха у виска,
над этими пустыми кратерами,
отталкивая русскими баграми
метафору, которая близка.

Но что ж я, впрочем? Эта параллель
с лишенным возвращенья астронавтом
дороже всех. Не склонный к полуправдам,
могу сказать: за тридевять земель
от жизни захороненный во мгле,
предмет уже я неодушевленный.
Нет скорби о потерянной земле,
нет страха перед смертью во Вселенной...
1966

БАБОЧКА
I

Сказать, что ты мертва?
Но ты жила лишь сутки.
Как много грусти в шутке
Творца! едва
могу произнести
"жила" — единство даты
рожденья и когда ты
в моей горсти
рассыпалась, меня
смущает вычесть
одно из двух количеств
в пределах дня.

II

Затем, что дни для нас —
ничто. Всего лишь
ничто. Их не приколешь,
и пищей глаз
не сделаешь: они
на фоне белом,
не обладая телом,
незримы. Дни,
они как ты; верней,
что может весить
уменьшенный раз в десять
один из дней?

III

Сказать, что вовсе нет
тебя? Но что же
в руке моей так схоже
с тобой? и цвет —
не плод небытия.
По чьей подсказке
и так кладутся краски?
Навряд ли я,
бормочущий комок
слов, чуждых цвету,
вообразить бы эту
палитру смог.

IV

На крылышках твоих
зрачки, ресницы —
красавицы ли, птицы —
обрывки чьих,
скажи мне, это лиц
портрет летучий?
Каких, скажи, твой случай
частиц, крупиц
являет натюрморт:
вещей, плодов ли?
и даже рыбной ловли
трофей простерт.

V

Возможно, ты — пейзаж,
и, взявши лупу,
я обнаружу группу
нимф, пляску, пляж.
Светло ли там, как днем?
иль там уныло,
как ночью? и светило
какое в нем
взошло на небосклон?
чьи в нем фигуры?
Скажи, с какой натуры
был сделан он?

VI

Я думаю, что ты —
и то и это:
звезды, лица, предмета
в тебе черты.
Кто был тот ювелир,
что, бровь не хмуря,
нанес в миниатюре
на них тот мир,
что сводит нас с ума,
берет нас в клещи,
где ты, как мысль о вещи,
мы — вещь сама?

VII

Скажи, зачем узор
такой был даден
тебе всего лишь на день
в краю озер,
чья амальгама впрок
хранит пространство?
А ты — лишает шанса
столь краткий срок
попасть в сачок,
затрепетать в ладони,
в момент погони
пленить зрачок.

VIII

Ты не ответишь мне
не по причине
застенчивости и не
со зла, и не
затем, что ты мертва.
Жива, мертва ли —
но каждой Божьей твари
как знак родства
дарован голос для
общенья, пенья:
продления мгновенья,
минуты, дня.

IX

А ты — ты лишена
сего залога.
Но, рассуждая строго,
так лучше: на
кой ляд быть у небес
в долгу, в реестре.
Не сокрушайся ж, если
твой век, твой вес
достойны немоты:
звук — тоже бремя.
Бесплотнее, чем время,
беззвучней ты.

X

Не ощущая, не
дожив до страха,
ты вьешься легче праха
над клумбой, вне
похожих на тюрьму
с ее удушьем
минувшего с грядущим,
и потому,
когда летишь на луг
желая корму,
приобретает форму
сам воздух вдруг.

XI

Так делает перо,
скользя по глади
расчерченной тетради,
не зная про
судьбу своей строки,
где мудрость, ересь
смешались, но доверясь
толчкам руки,
в чьих пальцах бьется речь
вполне немая,
не пыль с цветка снимая,
но тяжесть с плеч.

XII

Такая красота
и срок столь краткий,
соединясь, догадкой
кривят уста:
не высказать ясней,
что в самом деле
мир создан был без цели,
а если с ней,
то цель — не мы.
Друг-энтомолог,
для света нет иголок
и нет для тьмы.

XIII

Сказать тебе "Прощай"
как форме суток?
Есть люди, чей рассудок
стрижет лишай
забвенья; но взгляни:
тому виною
лишь то, что за спиною
у них не дни
с постелью на двоих,
не сны дремучи,
не прошлое — но тучи
сестер твоих!

XIV

Ты лучше, чем Ничто.
Верней: ты ближе
и зримее. Внутри же
на все на сто
ты родственна ему.
В твоем полете
оно достигло плоти;
и потому
ты в сутолке дневной
достойна взгляда
как легкая преграда
меж ним и мной.
1972

вот особо понравившиеся мне стихи...вроде их не выкладывали еще..

Девочки, ваша подборка мне очень понравилась. Амика, интересные комментарии, "Исповедь ведьмы" чудесно


спасибо



И от нас ушла жара,
Так хочется сейчас дождя.
Может вечером придет,
Нам прохладу принесет?

А у Вас?
___________________________________

 » И. Бродский - Вполголоса - конечно, не во весь...

Иосиф Бродский

Вполголоса - конечно, не во весь -
прощаюсь навсегда с твоим порогом.
Не шелохнется град, не встрепенется весь
от голоса приглушенного.
С Богом!
По лестнице, на улицу, во тьму...
Перед тобой - окраины в дыму,
простор болот, вечерняя прохлада.
Я не преграда взору твоему,
словам твоим печальным - не преграда.
И что он - отсюда не видать.
Пучки травы... и лиственниц убранство...
Тебе не в радость, мне не в благодать
безлюдное, доступное пространство.
_________________

 » Amica - Подборка колыбельных к 1 июня

Вопрос так и остался открытым... Хммм...

А мы ведь хотели устроить чтения ко Дню славянской письменности и культуры!

Ладно, давайте тогда сейчас и почитаем.

Можно, я начну?


КОЛЫБЕЛЬНЫЕ ПЕСНИ



Колыбельная песня «Умке»

Колыбельная медведицы из мультфильма "Умка"
Музыка Е. Крылатова, сл. Ю. Яковлева

Ложкой снег, мешая,
Ночь идет большая,
Что же ты, глупышка, не спишь?
Спят твои соседи -
Белые медведи,
Спи скорей и ты, малыш (2раза)

Мы плывем на льдине,
Как на бригантине,
По седым суровым морям.
И всю ночь соседи,
Звездные медведи,
Светят дальним кораблям (2раза)
Ложкой снег, мешая,
Ночь идет большая,
Что же ты, глупышка, не спишь?
Спят твои соседи -
Звездные медведи,
Спи скорей и ты, малыш (2раза)


Месяц взошел

Баю-баюшки-баю!
Во лазоревом краю
Солнце село,
Скрылось прочь,
День угас, настала ночь.

Тишина в лугах, в лесах,
Звезды ходят в небесах,
И дудит им во рожок
Тихий месяц-пастушок.

Он дудит, дудит, играет,
Складно песню напевает,
Да негромкая она,
Только звездам и слышна.

Только звездам, только ночке
В синей сини над селом...
А для нашего сыночка
Сами песню мы споем.

Мы сыночка покачаем
Под припевочку свою:
В ней начало: "Баю-баю!"
А конец: "Баю-баю!"


Колыбельная песня "Спи, моя радость, усни..."

Авторы: С. Свириденко, В. Моцарт.
Колыбельная звучала в передаче "Спокойной ночи, малыши".

Спи, моя радость, усни.
В доме погасли огни,
Дверь ни одна не скрипит,
Мышка за печкою спит.
Птички уснули в саду,
Рыбки заснули в пруду.
Глазки скорее сомкни,
Спи, моя радость, усни.

В доме все стихло давно,
В комнате, в кухне темно.
Месяц на небе блестит,
Месяц в окошко глядит.
Кто-то вздохнул за стеной,
Что нам за дело, родной?
Глазки скорее сомкни,
Спи, моя радость, усни.

Сладко мой птенчик живет:
Нет ни тревог, ни забот,
Вдоволь игрушек, сластей,
Вдоволь веселых затей.
Все-то добыть поспешишь,
Только б не плакал малыш!
Пусть бы так было все дни!
Спи, моя радость, усни!
Усни... Усни...

Русский текст колыбельной принадлежит достаточно известной и неординарной русской поэтессе, переводчице и искусствоведу Софии Александровне Свириденко (писала под псевдонимом Святослав Свириденко или С. Свириденко) начала ХХ века. На самом деле, это перевод с немецкого (логично, поскольку музыка этой колыбельной принадлежит Моцарту. Автор оригинального текста - Фридрих Вильгельм Готтер (колыбельная из пьесы "Эстер", Лейпциг, 1795).
(*моё примечание: в другом источнике указан автор музыки - Бернард Флис.)


Баю-баю, за рекой...

Баю-баю, за рекой
Скрылось солнце на покой.
У Алешиных ворот
Зайки водят хоровод.
Заиньки, заиньки,
Не пора ли баиньки?
Вам под осинку,
Алеше - на перинку.
Баю-баю, Лешенька,
Засыпай скорешенько!


Колыбельная песня «Над лесною спаленкой»

Колыбельная из кинофильма "Человек родился"

Над лесною спаленкой
Огоньки последние.
Спят медведи маленькие,
Спят медведи средние.

Только самый крошечный
Жмурит глазки-бусинки.
Он, как ты, хорошенький
И, как ты, малюсенький.

Огоньки не светятся
Над лесною спаленкой.
Спит сынок медведицы.
Спи и ты, мой маленький.


Русская народная колыбельная «Баюшки-баюшки»

Баюшки-баюшки,
Скакали горностаюшки.
Прискакали к колыбели
И на Машу поглядели.
И сказал горностай:
«Поскорее подрастай!
Я к себе тебя снесу,
Покажу тебе в лесу
И волчонка, и зайчонка,
И в болоте лягушонка,
И на елке кукушонка,
И под елкою лису».


Баю - баюшки - баю

Баю - баюшки - баю
Баю - баюшки - баю,
Не ложися на краю.
Придет серенький волчок,
Он ухватит за бочок.
Он ухватит за бочок
И потащит во лесок,
Под ракитовый кусток.
К нам, волчок, не ходи,
Нашу Машу не буди.


Люли - люли - люленьки

Люли - люли - люленьки!
Люли - люли - люленьки!
Где вы, где вы, гуленьки?
Прилетайте
На кровать,
Начинайте
Ворковать.
Люли - люли - люленьки,
Прилетели гуленьки!
Сели в изголовье...
Спи на здоровье!<>


Русская народная колыбельная «Котик-котик, коток»

Котик-котик, коток,
Котик, серенький хвосток!
Прийди, котик, ночевать,
Нашу Машеньку качать.
Уж как я тебе, коту,
За работу заплачу:
Шубку новую сошью,
Да сапожки закажу,
Дам кусок пирога,
Да кувшин молока.


Русская народная колыбельная «Ай, люли-люли-люли»

Ай, люли-люли-люли,
Прилетели журавли,
Прилетели журавли –
Сказку Маше принесли.
Журавли-то мохноноги
Не нашли пути-дороги.
Они сели на ворота,
А ворота скрип-скрип.
Не будите у нас Машу,
У нас Маша спит-спит.


Колыбельная

Ой, люли-люлюшеньки,
Баиньки-баюшеньки...
Сладко спи по ночам,
Да расти по часам.
Ночь пришла,
Темноту привела,
Задремал петушок,
Запел сверчок.
Вышла маменька,
Закрыла ставеньку.
Засыпай,
Баю-бай.


Русская народная колыбельная «И у ночи будет край...»

Баю-бай, баю-бай,
И у ночи будет край.
А покуда детвора
Спит в кроватках до утра.
Спит корова, спит бычок,
В огороде спит жучок.
И котенок рядом с кошкой
Спит за печкою в лукошке.
На лужайке спит трава,
На деревьях спит листва,
Спит осока у реки,
Спят сомы и окуньки.
Баю-бай, крадется Дрема,
Он разносит сны по дому.
И к тебе пришел, Малыш,
Ты уже так сладко спишь.


Песенка ребёнку

(Авт. Ладыжевский)

Спать пора! Шалил ты много,
Поцелуй еще меня,
И с тобой заснет тревога
Угасающего дня.
Все заснут. Твоя лошадка
Деревянная заснет…
В спальне светится лампадка;
В спальне бабушка нас ждет.
Ты устал. Семья родная
Будет сон твой сторожить,
Будет бабушка седая
Внуку сказку говорить.
А когда с лучом рассвета
Прибежишь ко мне ты вновь,
Лепет детского привета
Встретит ласку и любовь.


Колыбельная Козы
Из кинофильма "Мама"

День нелегким был -
И вот приходит ночь,
Чтоб ему помочь
Набраться новых сил.
Ветерок дневной,
Свернувшийся в клубок,
Отдохнуть прилег -
Мир полон тишиной.

Завтра день придет -
И солнечным лучом,
Как золотым ключом,
Дверь утра отопрет.
А пока усни,
Усни скорей, малыш,
Ты ночную тишь
Из дома не гони.
Лунный свет мерцает
Желтым ночником,
Песня затихает,
Дрема входит в дом.

Ветерок дневной,
Свернувшийся в клубок,
Отдохнуть прилег -
Мир полон тишиной.
Баю-бай, спокойной ночи,
Баю-бай, спокойной ночи.


Колыбельная из к/ф "Цирк"

Сон приходит на порог,
Крепко, крепко спи ты!
Сто путей, сто дорог
Для тебя открыты.
Все на свете отдыхает:
Ветер затихает,
Небо спит, солнце спит
И луна зевает.
Небо спит, солнце спит
И луна зевает.

Чтобы завтра рано встать
Солнышку навстречу,
Надо спать, крепко спать,
Милый человечек!
Спит зайчонок и мартышка,
Спит в берлоге мишка,
Дяди спят, тети спят,
Спи и ты, малышка!
Дяди спят, тети спят,
Спи и ты, малышка!


Песня - Спят усталые игрушки

Слова З.Петровой
Музыка А.Островского

Спят усталые игрушки,
Книжки спят,
Одеяла и подушки
Ждут ребят,
Даже сказка спать ложится,
Чтобы ночью нам присниться,
Ты ей пожелай -
Баю-бай.

В сказке можно покачаться
На Луне
И по радуге промчаться
На коне.
Со слоненком подружиться
И поймать перо жар-птицы.
Глазки закрывай,
Баю-бай.

Баю-бай, должны все люди
Ночью спать.
Баю-баю, завтра будет
День опять.
За день мы устали очень,
Скажем всем "Спокойной ночи".
Глазки закрывай,
Баю-бай.


Колыбельная из к/фильма "Долгая дорога в дюнах"
За печкою поет сверчок

Автор текста: Аспазия
Композитор: Паулс Р.

За печкою поёт сверчок,
Не плачь, угомонись, сынок,
Глянь, за окном морозная,
Светлая ночка звёздная,
Светлая ночка звёздная,
Светлая ночка звёздная.

Что ж, коли нету хлебушка,
Глянь-ка на чисто небушко,
На небе светят звёздочки,
Месяц плывёт на лодочке,
Месяц плывёт на лодочке,
Месяц плывёт на лодочке.

Ты спи, а я спою тебе,
Как хорошо там на небе,
Как нас с тобою серый кот
В санках на небо увезёт,
В санках на небо увезёт,
В санках на небо увезёт.

Будут на небе радости,
Будут орехи-сладости,
Будут сапожки новые
И пряники медовые,
И пряники медовые,
И пряники медовые.

Ну отдохни хоть капельку,
Дам золотую сабельку,
Только усни скорей, сынок,
Неугомонный мой сверчок,
Неугомонный мой сверчок,
Неугомонный мой сверчок.
_________________

 » И. Бродский - Остановка в пустыне

Небольшой вклад от меня - не помню было ли уже такое стихотворение, но меня покорил его смысл:

ОСТАНОВКА В ПУСТЫНЕ

Теперь так мало греков в Ленинграде,
что мы сломали Греческую церковь,
дабы построить на свободном месте
концертный зал. В такой архитектуре
есть что-то безнадежное. А впрочем,
концертный зал на тыщу с лишним мест
не так уж безнадежен: это - храм,
и храм искусства. Кто же виноват,
что мастерство вокальное дает
сбор больший, чем знамена веры?
Жаль только, что теперь издалека
мы будем видеть не нормальный купол,
а безобразно плоскую черту.
Но что до безобразия пропорций,
то человек зависит не от них,
а чаще от пропорций безобразья.

Прекрасно помню, как ее ломали.
Была весна, и я как раз тогда
ходил в одно татарское семейство,
неподалеку жившее. Смотрел
в окно и видел Греческую церковь.
Все началось с татарских разговоров;
а после в разговор вмешались звуки,
сливавшиеся с речью поначалу,
но вскоре - заглушившие ее.
В церковный садик въехал экскаватор
с подвешенной к стреле чугунной гирей.
И стены стали тихо поддаваться.
Смешно не поддаваться, если ты
стена, а пред тобою - разрушитель.

К тому же экскаватор мог считать
ее предметом неодушевленным
и, до известной степени, подобным
себе. А в неодушевленном мире
не принято давать друг другу сдачи.
Потом туда согнали самосвалы,
бульдозеры... И как-то в поздний час
сидел я на развалинах абсиды.
В провалах алтаря зияла ночь.
И я - сквозь эти дыры в алтаре -
смотрел на убегавшие трамваи,
на вереницу тусклых фонарей.
И то, чего вообще не встретишь в церкви,
теперь я видел через призму церкви.

Когда-нибудь, когда не станет нас,
точнее - после нас, на нашем месте
возникнет тоже что-нибудь такое,
чему любой, кто знал нас, ужаснется.
Но знавших нас не будет слишком много.
Вот так, по старой памяти, собаки
на прежнем месте задирают лапу.
Ограда снесена давным-давно,
но им, должно быть, грезится ограда.
Их грезы перечеркивают явь.
А может быть, земля хранит тот запах:
асфальту не осилить запах псины.
И что им этот безобразный дом!
Для них тут садик, говорят вам - садик.
А то, что очевидно для людей,
собакам совершенно безразлично.
Вот это и зовут: "собачья верность".
И если довелось мне говорить
всерьез об эстафете поколений,
то верю только в эту эстафету.
Вернее, в тех, кто ощущает запах.

Так мало нынче в Ленинграде греков,
да и вообще - вне Греции - их мало.
По крайней мере, мало для того,
чтоб сохранить сооруженья веры.
А верить в то, что мы сооружаем,
от них никто не требует. Одно,
должно быть, дело нацию крестить,
а крест нести - уже совсем другое.
У них одна обязанность была.
Они ее исполнить не сумели.
Непаханое поле заросло.
"Ты, сеятель, храни свою соху,
а мы решим, когда нам колоситься".
Они свою соху не сохранили.

Сегодня ночью я смотрю в окно
и думаю о том, куда зашли мы?
И от чего мы больше далеки:
от православья или эллинизма?
К чему близки мы? Что там, впереди?
Не ждет ли нас теперь другая эра?
И если так, то в чем наш общий долг?
И что должны мы принести ей в жертву?
1 полугодие 1966


Ася - поздравить никогда не поздно. С повышением!

___________________________________

 » А у нас...

Амика,

Ты все колыбельные сама спела и нам ничего не оставила

Отличный материал

Vi
Спасибо за поддержку

Я так понимаю, остальные не захотели знакомится с творчеством Бродского

Да, Берггольц ближе и понятнее, но вот уж Пушкина, надеюсь ,все любят и вспомнят много его стихов

А у нас

Пришел циклон, сменил жару.
Небесную канцелярию эту я не пойму.
С утра все небо было в тучах,
Сейчас пробился солнца лучик.
Два дня от жары мы отдыхали
И опять по теплу заскучали.
Ветер северный гуляет,
Всех одеться заставляет.
Чтоб зонтик питерцы не забывали,
То дождик тоже обещали

А у Вас???
_________________

 » AsKa - Дочь

Девочки, привет! У меня тут к вам типа дело… Странные отзывы на стиш мне приходят, вот интересно, что вы скажете… Во имя избегания вопросов, сразу говорю, что история вымышлена ,)

дочь

У меня умирает дочь. Ей три года. Глаза точь-в-точь как у папы и его же черты лица… Если вырастет – станет безумно красивой, и конечно примой.
У меня умирает дочь. Ей три года… Она так тревожно спит, и бывает во сне скулит, прижимается к моему боку… А ещё верю богу, что мы этим переболеем и останемся жить.
Моей девочке только три, а у неё уже глаза взрослые, ей бы заплести волосы косами и пустить побегать босой, но нам так нельзя – у нас по минуткам таблеточки, по часам обходы врача…
Моей девочке… Три. Три стремительно прожитых года… Это так нелепо немного, это стыдно как мало… Господи, сколько счастья было во мне, когда я просто её обнимала.
Три. Так напишут на табличке из мрамора… и никто не объясняет почему так неправильно, говорят, нужно дальше жить… А зачем? – не рассказывают.