procterr:
Марк Папийон де Лафриз
Неужто никогда
Неужто никогда, пройдя круги невзгод,
Не поплыву к любви рекой неторопливой,
Легонько теребя волос твоих извивы,
Покусывая твой гвоздично-алый рот.
Давая ощутить мужского тела гнет,
Сжимая ртом сосцы - как две тугие сливы,
Касаясь языком ресниц твоих ревнивых
И чувствуя рукой, как кровь в тебе течет.
Неужто никогда не слышать, опьянев,
Как нега изнутри мурлычет свой напев,
И не сжимать тебя в объятьях, дорогая,
Ловя на ощупь дрожь округлого плеча,
И вдосталь не испить из сладкого ключа,
Шалея, горячась, паря, изнемогая?
вторая половина XVI века
Перевод А. Ларина
Svetass S:
ХАЛИНА ПОСВЯТОВСКАЯ
ВЕНЕРА
она была прекрасна
как белый алебастр
с зелеными прожилками
пульсирующими ленивой кровью
сидевшие на облаке боги
а было их полсотни
били в ладоши
когда она шла
покачиваясь на бедрах
и даже не лицо
нет
и не губы
сочные как плоды юга
груди конечно же груди
груди у нее были такие
что только стоять
и выть от восторга
были они как близнецы-луны
украденные в небе Сатурна
овальные вздымающиеся кверху
а Гефест который в кузнице ковал подковы
жаловался на ее измены
дурень
(пер. Натальи Астафьевой)
procterr:
Джон Донн
Прощание, запрещающее печаль
Души смиреннейшей в ночи
Ухода люди не услышат:
Так тих он, что одни "почил"
Промолвят, а другие - "дышит".
Расстаться б так вот, растворясь
Во мгле,- не плача ни о чем, нам;
Кощунством было б тайны вязь
Предать толпе непосвященной.
Земли трясенье устрашит:
Обвалу каждый ужаснется,
Но, если где-то дрогнет ширь
Небес, ничто нас не коснется.
Так и любовь потрясена
Земная - и не вспыхнет снова -
Разлукой: подорвет она
Ее столпы, ее основы.
А нам, которые взвились
В такую высь над страстью грубой,
Что сами даже 6 не взялись
Назвать... что нам глаза и губы?
Их тлен союз наш не предаст,
Уйдут они, - но не умрет он:
Как золота тончайший пласт,
Он только ширится под гнетом.
И если душ в нем две, взгляни,
Как тянутся они друг к другу:
Как ножки циркуля они
В пределах все того же круга.
О, как следит ревниво та,
Что в центре, за другой круженьем,
А после, выпрямляя стан,
Ее встречает приближенье.
Пусть мой по кругу путь далек
И клонит долу шаг превратный,
Есть ты - опора и залог
Того, что я вернусь обратно.
Перевод А. М. Шадрина
Nadin-ka:
Генри Уодсуорт Лонгфелло
ГИМН НОЧИ
Я слышал ночь: как шлейф её шуршал
По мрамору дворца.
И свет небесных стен её мерцал
На платье, как пыльца.
Я ощущал, как сила этих чар
Склонилась надо мной,
Cпокойная и дивная, как дар,
Протянутый судьбой.
Я слышал звуки счастья и скорбей,
Как разнобой часов,
Как прозвучавший голос всех ночей,
Как музыку стихов.
Из чаш глубоких воздуха ночного
Спокойствия бальзам
Мой дух испил и припадает снова
К прохладным их краям.
Святая ночь, с тобой переживаю,
Что было до меня.
Одним прикосновеньем боль снимая,
Ты сушишь слёзы дня.
Продли покой! Тебя молю. Ты властна
Измученным помочь.
Ты всё затмила, Ночь! Как ты прекрасна!
Как ты прекрасна, Ночь!
Перевод с английского Татьяны Гутиной
Svetass S:
ПЬЕР ДЕ РОНСАР
Елену дивную увидев со стены троянской,
Молвили старейшины: "Недаром
Мы вражьим за нее подставились ударам:
Пройдет и поглядит - и беды не страшны.
Но все же, думается, - мы ее должны
Супругу возвратить, чтоб не был слишком ярым
Свирепый бог войны, чтоб битвам и пожарам
Он шире не открыл ворот родной страны".
Отцы! По слабости пошли вы на измену,
От подвигов юнцов стараясь удержать.
Но город свой, добро и жизнь - любую цену
Должны бы - стар и млад - ничтожной почитать.
И Менелай был прав, что требовал Елену,
И также прав Парис, не захотев отдать.
(пер. Надежды Рыковой)
Nadin-ka:
Йейтс Уильям Батлер ВОДОМЕРКА
Чтоб цивилизацию не одолел
Варвар - заклятый враг,
Подальше на ночь коня привяжи,
Угомони собак.
Великий Цезарь в своем шатре
Скулу кулаком подпер,
Блуждает по карте наискосок
Его невидящий взор.
И как водомерка над глубиной,
Скользит его мысль в молчании.
Чтобы Троянским башням пылать,
Нетленный высветив лик,
Хоть в стену врасти, но не смути
Шорохом - этот миг.
Скорее девочка, чем жена,-
Пока никто не войдет,
Она шлифует, юбкой шурша,
Походку и поворот.
И как водомерка над глубиной,
Скользит ее мысль в молчании.
Чтобы явился первый Адам
В купол девичьих снов,
Выставь из папской часовни детей,
Дверь запри на засов.
Там Микеланджело под потолком
Небо свое прядет,
Кисть его, тише тени ночной,
Движется взад-вперед.
И как водомерка над глубиной,
Скользит его мысль в молчании.
Перевод Г. Кружкова
procterr:
Нуво Жермен
ДУША
Как бедняга-изгнанник из светлого рая,
Я ушел от тебя в одиночество, в ночь,
Но ведь то, что любовь сотворила былая,
Даже времени бегу разрушить невмочь.
Каждый вечер, когда засыпаешь ты, лежа
В одинокой постели, теперь мне чужой,
Наши губы вдали друг от друга - и все же
Провожу свои ночи я рядом с тобой.
В бесконечном и праздном гулянье, в котором
Всем глазам я открыт и у всех на виду,
Я беспечным кажусь одиночкой-фланером -
И однако я рядом с тобою иду.
Жизни наши сплелись, торжествуя, горюя,-
Так встречаются нити, плетя полотно,-
Неустанно твоими глазами смотрю я,
И твоими мне мыслями думать дано.
Я советуюсь вечно с тобой - говоря ли
Или делая что-то, молчанье храня,
Ибо верю в своей одинокой печали,
Что ты видишь меня, что ты слышишь меня.
Вижу губы твои с чуть заметной улыбкой,
Глаз огромных сиянье, глядящих в упор,
И в ночи одинокой, безрадостной, зыбкой
Бесконечный с тобою веду разговор.
Да, я знаю, что это мираж - никогда ведь
Ясновиденья не было, нет и теперь;
Дорогая, пойми, хоть и трудно представить,
Все равно это правда, и ты мне поверь.
Вспомни те времена, когда вместе мы были
И подвластна нам прихоть любая была,
Ты, покорная страстной настойчивой силе,
В поцелуе бесхитростном мне отдала,
Отдала свою душу легко и открыто;
Улетел он, увы, поцелуй тот ночной.
Но с моею душою душа твоя слита,
И навеки она неразлучна со мной.
Перевод Ю. Даниэля
Svetass S:
ХАНС МАГНУС ЭНЦЕНСБЕРГЕР
ТРИДЦАТРИТРЕХЛЕТНЯЯ
Ей уже тридцать три. И казалось, всё будет иначе.
Неужели всегда этот ржавый «фольксваген».
Раз она чуть не вышла за пекаря замуж.
Поначалу читала Гессе, потом уже Хандке.
Теперь перед сном она чаще решает кроссворды.
Мужчинам она давно ничего не прощает.
Она долго была левачкой, на свой, разумеется, лад.
Никогда не пришлось ей держать в руках талончик на хлеб.
Когда она думает о Камбодже, ей становится дурно.
Ее последний любовник, профессор, любил, чтоб она его избивала.
Зеленоватые платья-бaтик ей всегда длинноваты.
На комнатной липе постоянно заводится тля.
Ей хотелось всегда рисовать или, может, уехать подальше.
Диссертация: «Классовые бои в Ульме с 1500-го по 1512-й
И их отражение в немецкой народной песне»;
Стипендии, черновики, чемодан, набитый заметками.
Бабушка ей иногда присылает деньги.
Одинокие танцы в ванной, маленькие гримаски
Перед зеркалом и возня с огуречным лосьоном.
Она говорит: уж с голоду я не помру.
Но когда она плачет, похоже, что ей девятнадцать.
(пер. Маргариты Алигер)
procterr:
Превер Жак
Эта любовь
Эта любовь
Такая неистовая,
Такая хрупкая,
И такая нежная...
Эта любовь
Такая хорошая
И безбрежная,
Как небосвод голубой
И такая плохая,
Словно погода,
Когда погода бывает плохой...
Эта любовь,
Такая верная,
Радостная и прекрасная...
Эта любовь
Такая несчастная,
Словно ребенок, заблудившийся в глуши,
И такая спокойная,
Словно мужчина, которого ничто не страшит...
Эта любовь,
Внушавшая страх,
И заставлявшая вдруг говорить
И томиться в печали.
Любовь безответная,
Потому что мы сами молчали...
Любовь оскорбленная, попранная и позабытая,
Потому что мы сами ее оскорбляли,
топтали ее, забывали...
Любовь вся как есть.
И в конце и в начале,
Вечно живая,
Вечно новая,
Озаренная солнцем
Лицом обращенная к вечной надежде.
Она твоя,
Она моя,
И того, кто еще не родился,
И того, кто был прежде,
Она, как трава достоверна,
Трепещет как птица,
Пылает, как жаркое лето,
И с тобою мы можем уйти
И вернуться,
Уснуть и проснуться,
Забыть, постареть
И не видеть ни солнца, ни света...
Можем снова уснуть,
И о смерти мечтать,
И проснуться опять,
И смеяться опять,
Остается любовь!
Как ослица, упряма она,
Горяча, как желанье,
Жестока, как память,
Глупа, как раскаянье,
Холодна, словно мрамор,
Прекрасна, как утро,
Нежна и прекрасна,
И кажется хрупкой и зыбкой
И снами она говорит,
Не говоря ничего,
И в глаза наши смотрит с улыбкой
И, охваченный трепетом,
Я ее слушаю,
Я ей кричу,
О тебе ей кричу,
О себе
Умоляю ее.
За тебя, за себя, и за тех, кто любил,
И за тех, кто еще не любил,
И за всех остальных,
Я кричу ей:
Останься!
Будь там, где ты есть,
И где ты раньше была,
Умоляю, останься,
Не двигайся, не уходи!
Мы, которые знали тебя,
О тебе позабыли,
Но ты не забудь нас!
Одна ты у нас есть на земле!
Так не дай нам холодными стать
С каждым днем удаляясь все дальше и дальше,
Знак подай,
Улыбнись нам,
Неважно откуда,
И позже
Средь зарослей памяти
В темном лесу ее
Вдруг проявись,
Протяни нам руку свою
И спаси нас.
Svetass S:
ИОН МИНУЛЕСКУ
(1881—1944)
РОМАНС СЕРДЦА
Сердце, старая бадья,
Для кого вода твоя?
Где же те, кому в угоду
Ты несло к воротам воду?
Ведь твоя вода, бывало,
Боль любую врачевала.
Сердце, ты — бадья пустая,
Брошенная у сарая,
Кто тебя покрыл соломой,
Чтобы путник в летний зной,
Жарким солнцем опаленный,
Не испил воды студеной?
Сердце, ты — моя бадья,
Дай другого мне питья,
Нет в тебе воды, которой,
Всех поила без разбора!..
Дай же за мои труды,
Хоть глоток живой воды…
(пер. Елены Аксельрод)
procterr:
Поль Валери
ПРИЗРАЧНЫЕ ТАНЦОВЩИЦЫ
Плывут воздушные цветы в потоке лунном, -
Легко и радужно скользить фигуркам юным
По вкрадчивым лесам... Смотрите, вот они
Струятся музыкой в просвеченной тени.
И чары полночи навстречу танцам снежным
Раскрылись розами, и мальвами, и нежным
Раскосым ирисом, - движенья плавных рук
Разлили аромат, но тихо все вокруг.
Лазурь осыпала листву над тусклым плёсом,
Лежащим россыпью под стать старинным росам,
Питающим цветок молчанья... Вновь они
Струятся музыкой в просвеченной тени,
Резные чашечки ладонями лаская.
На праведных губах уснула колдовская
Дорожка лунная, а пальцы пылко рвут
Под миртом дружеским сплетенье сонных пут...
И все ж случается порой беглянкам юным
Неотзвучавших арф не подчиниться струнам -
Прокрасться к озеру и пить в лучах ночных
Забвенье чистое из лилий водяных.
Nadin-ka:
Дилон Томас У СМЕРТИ НИКОГДА НЕ БУДЕТ ВЛАСТИ
У смерти никогда не будет власти.
Нагие мертвые, они всего лишь части
Del hombriento y de la luna triste.
Когда рассыплются во прах их белы кости,
Как раз тогда их звездные тела
Сойдут с ума, спасет аминазин.
Блаженны тонущие, ибо из глубин...
Теряют любящие, но любовь цела.
У смерти никогда не будет власти.
У смерти никогда не будет власти.
В пучинах, на нептуновом погосте
Они устав лежать, придут к нам в гости.
Колесование рвет жилы, портит кости,
Но не всегда железны кандалы.
Роняли веру из ослабших рук,
Терпели, если зло-единорог
Их рвал. Но и в частях они целы.
У смерти никогда не будет власти.
У смерти никогда не будет власти.
А слушать глупых чаек -- много чести.
Прибой на скалах умирает часто.
Цветок и без дождя рождает чувство.
Ромашка скажет -- я его пила --
До сумасшествия они упьются.
Сквозь дождь, цветы, прибой они пробьются...
Разбей звезду, пока Звезда цела.
У смерти никогда не будет власти
Перевод Сергея Бойченко
Svetass S:
ФЕДЕРИКО БАРРЕТО
(1868–1929)
СЧАСТЛИВОЕ ВРЕМЯ
Она в тот вечер одевалась к балу,
Я должен был идти, конечно, с нею,
Поскольку отказать ей не умею,
Предпочитая не попасть в опалу…
Скучал я, но когда внезапно в залу
Она вошла, я понял, что немею,
Что вижу я прекраснейшую фею,
Подобную живому идеалу.
Пьянея, словно бабочка от света,
Я плечи ей исцеловал безбожно.
Порыв мой не остался без ответа…
«А как же бал?» – спросил я осторожно.
«Ослабь-ка мне шнуровку у корсета, –
Мне был ответ. – На бал и завтра можно…»
(пер. Никиты Винокурова)
procterr:
Артюр Рембо
Офелия
По глади черных вод, где звезды задремали,
Плывет Офелия, как лилия бела,
Плывет медлительно в прозрачном покрывале...
В охотничьи рога трубит лесная мгла.
Уже столетия, как белым приведеньем
Скользит Офелия над черной глубиной,
Уже столетия, как приглушенным пеньем
Ее безумия наполнен мрак ночной.
Целует ветер в грудь ее неторопливо,
Вода баюкает, раскрыв, как лепестки,
Одежды белые, и тихо плачут ивы,
Грустя, склоняются над нею тростники.
Кувшинки смятые вокруг нее вздыхают;
Порою на ольхе гнездо проснется вдруг,
И крылья трепетом своим ее встречают...
От звезд таинственный на землю льется звук.
Svetass S:
РОБЕР МЕЛО ДЮ ДИ
(1891-1956)
ЦЕНА ТЕНИ
Всё продается, господа,
Над миром властвует реклама,
И лишь мечтатели упрямо,
Таят в душе клочок стыда.
Они проносят сквозь года
Огонь, храня его от срама,
Для счастья их не нужно хлама
Похвал. Их счастье - правота.
Забыты суетой презренной,
Они живут в своей вселенной,
Им дан величия секрет.
Так в жажде истинных решений,
Всё заплатить готов поэт
За тень! А что дешевле тени?!
(пер. Никиты Разговорова)