ЦАРЬ ОСТРОВОВ. Столица мира

Окраина столицы.

Мои друзья меня поддерживали как могли, но не хорошие мысли не желали уходить из моей головы. Я обдумывала слова Виде и мысленно спорила с ним. Не хотела верить даже своим глазам. Вдруг я почувствовала что-то очень тяжелое, ужасное. Я обернулась. Вдалеке был виден черный дым, медленно клубящийся над человеческими строениями. Что-то случилось в самом сердце столицы. Не знаю что, но что-то очень не хорошее. Доносятся отголоски страха и ужаса. Отчаяния и боли. Доносятся эхо. Эхо человеческих жизней и... воронов.
- Поехали... Поехали быстрее! Прочь отсюда!
Запрыгиваю на Звездочку и мы, что есть силы, уносимся прочь от столицы. Прочь от ужаса. Прочь от тьмы.

»» 08.12.15 14:55 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Таверна "Спящая устрица"



Я вздрагиваю. Мне доводилось как-то бывать в Доме порченых. Но вздрагиваю не от этого. А от этих слов, которые ставят безликих на одну доску с порчеными. Не хочу. Не хочу это знать. Хочу, чтобы для меня клан Сенза-Вольто остался лишь правящим кланом на острове Греха. Ни больше ни меньше. Это просто люди, обычные люди. Со странностями, но не более того.


Почему? В самом деле?
- Кое-что изменилось. Домиинара-эр-Риах. Ждет от меня ребенка. Ты ведь помнишь ту историю с Катариной… Впервые за двенадцать лет… кто-то… - у меня вдруг прерывается голос и я пью прямо из кувшина. – Наверное, несмотря на брак, Эззелин, у тебя еще нет детей? – в упор смотрю на него. – Тешу себя надеждой, что я бы знал. Хотя… - глотаю снова. – Надеюсь, ты рад за меня. Что касается Совета. Это вопрос времени. На самом деле брак с наследницей Никанорас вовсе не являлся гарантией вхождения в совет, это была лишь одна из возможностей… А я… я человек, Эззелин, и у меня горячая кровь, - говорю теперь тихо, почти упираясь лбом в его лоб. – Я хочу… я так много всего хочу. Хочу чтобы мой род жил и продолжался. Хочу власти и денег. Уважения простых людей. Опасения знати. И это только малая часть. Некоторые назовут меня честолюбцем. Пусть так. Уж каков есть, я не стыжусь этого. А есть ли, друг мой, на свете то, что ты желаешь лично для себя, без оглядки на клан?

Ответить он не успел.
Безмятежную тишину таверну нарушил далекий раскат. Стекла в окнах дрогнули.
Что это?
Я уставился на безликого в немом вопросе.
Твоих ли рук дело?
На улице послышались крики, голоса, топот ног.
- Надо уходить отсюда.
Я бросил на стол горсть монет, поднялся.
Эззелин встал из-за стола, пошатнулся, тяжело оперся на столешницу. Слизнул каплю крови в уголке рта.
Дело плохо.
- Пойдем-ка, - я закидываю его руку на себя, подставляя плечо.
Чуть подумав, надвигаю на его лицо глубокий капюшон плаща. Ничего особенного, просто один господин слегка перебрал вина.
На улице царит паника и суматоха, все куда-то бегут.
Экипаж удается поймать относительно быстро.
- Особняк дома Понирос, - пыхчу я, сгружая безликого на сиденье и запрыгивая рядом.

»» 03.12.15 16:01 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Зал шепота

Здание – это символ. Так же, как его уничтожение. Это люди дают символам силу.
Без них символ – ничто. Но если людей достаточно, взрыв здания может изменить мир(с).

Совет начался. Лорды выступают, каждый говоря о своей проблеме. Леций молчит, лишь иногда вставляя реплики. Ему скучно и щемит сердце, словно предвещая какую-то беду. Отпив глоток вина из бокала, лорд Запада обвел взглядом присутствующих. Что происходит, что он вообще тут делает? Возникло полное ощущение собственной ненужности в этом месте. Словно его как марионетку привели. Посадили и за веревочки дергают. Зачем, почему? Непонятно.
Дмирал флота, Главный механик, экономика. Налоги, сплошные налоги, хорошо хоть на воздух налога пока не придумали, – вздохнул старый лорд.
Дом Понирос претендует в Совет. Почему бы и нет? Совету нужна новая кровь, но лорды принимают решение – отказать. Сам Леций голосует «за», ему импонирует молодой Орвик, «благородный разбойник», но пара голосов ничего не решают. Большинство – против.
Неожиданно слышится какой-то гул, он нарастает, яркая вспышка света, грохоти, и… темнота…
Леций очнулся на полу под какими-то обломками. Дышать тяжело, пахнет гарью, кровью, слышатся стоны, крики… попробовал пошевелиться, но нижнюю часть тела не чувствовал. Голову повернуть смог, но почти ничего не увидел – темнота. Протянул руку, провел по лицу, почувствовал что-то липкое и глухо застонал от боли.
Собравшись с силами, попробовал крикнуть, позвать на помощь, но голос звучал тихо и надтреснуто, еле слышно:
– По мо г иии те… Яаан… Сеееб…

»» 04.12.15 13:03 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

В заброшенном крыле дворца.

"Больно надо!" Как вообще эти два слова оказались в одной связке и почему употребляются в качестве пренебрежительного отрицания чего-либо, а не являются девизом поклонников насилия? И тем не менее мне было больно, мне было "надо" и ничего из этого я не мог отменить.
Плохо, что барышня оказалась не типичным великосветским гиацинтом, отбывающим в глубокую обморочность при виде мышей, ужей, тараканов и голых мужчин.
Плохо, что встречная оказалась не столько симпатичной, сколько женщиной. Вот такой женщиной из женщин, мужчины меня поймут, которая просто не бывает не по вкусу. Попадись она мне некоторое время назад, желательно до встречи с белой птахой, жутью и холодом дышащей, мы нашу встречу развязали как-нибудь по-иному. По крайней мере, "нравиться" существам, которые нравились мне удавалось куда как лучше и быстрее. Некоторое время назад я смог бы произвести на нее столь должное впечатление, что ей бы в голову не пришло связывать меня и какие-либо темные дела воедино. Даже если бы ее спрашивали с пристрастием. Увы, сейчас лодочка моего дара, черпанув одним боком, катастрофически не успевала до новой волны подставить другой.
Плохо. Оставалось быть обычным - какое странное слово! - а значит, поступить самым простым и, увы, самым диким способом.
- А какой нынче Правитель? - лязгая челюстью, опять же светски вопросил я и уронил сапог, который все еще держал в руке. Нет, прежде я вылил из сапога хилую пресную струйку, вытряхнул пару льдинок, а потом уж со стуком уронил и стал метиться в голенище непослушной ногой. К слову, стоять на одной ноге, частично лишенной чувствительности по причине вероятной отмороженности, то еще акробатическое искусство. Приходилось балансировать руками, как на палубе в самую суровую качку. Кружевной манжет одного рукава сорочки то и дело осенял пылью собеседницу, отсутствующие признаки второго открывали длинный разрез, скверно набухающий кровью. Не хотелось бы милой даме горло вскрывать. Незачем повторяться, - Простите за не скромность вопроса, но нет ли у вас при себе нижней юбки или сорочки, которую вы могли бы пожертвовать на благое дело?
Обдирать труп дело конечно не хлопотное, но такое...
Стены ухнули. Охнули. Вздохнули. Где-то совсем рядом грохнуло столь сильно, что высокое стрельчатое окно, пожизненно занавешенное бахромой паутины - что как и пыль, наверняка так возмущала незнакомку! - дало многочисленные трещины стекла. Потолок заскрипел и первым рухнувшим камнем оповестил о том, что нехоженными тропы в дворцах бывают совсем не с проста.
"Совет! "- подумал я и не сдержал широкой довольной улыбки, - "Началось!"
... к сожалению, во дворце водился ни один единственный чехайский ворон...
- Бежим! - рявкнул я и ухватил нежный гиацинт за руку. Поверх рукава. Поверх широкого для утонченной барышни запястья профессионального мечника.
_________________

В заброшенном крыле дворца.

Он так естественно жонглировал сапогом, что одно это заставляло напрягаться и проигрывать в голове варианты отступления.

Просто развернуться и уйти?
Упасть в обморок, а потом, когда будет убивать, резко вытянуть руку и сжать горло?
Неожиданно метнуть книгу?

Прийти к однозначному решению я не успела, ибо бабахнуло. Да так, что стекла пошли трещинами, а с потолка посыпалось.

Санва!
Землетрясение? Гнев богов?

Наверное, я бы так и осталась стоять, но мужчина схватил меня за руку и с криком: «Бежим!» кинулся в ту сторону, откуда я пришла.
Бежать быстро я не могла – мешали юбки, да и общее состояние не располагало к столь быстрому передвижению. Ему пришлось подстраиваться под меня. Единственной мыслью, которая билась в голове, было: «Теперь он меня не убьет, момент упущен. Глупо перерезать горло той, которую только что потащил за собой, спасая от завала».
Впрочем, пробежали мы немного. Вскоре я резко затормозила. Мужчина остановился и вопросительно посмотрел. Я прижала палец к губам.

Шаги. Или … нет. Так бегут не люди. Животные? Сколько? Немного. Один? Три?

Звук приближался. Кто бы не направлялся к нам, не было никакой уверенности, что это друг.

Вчера Правителю подарили перевертышей. Могли ли разрушения повредить клетки и выпустить наружу перепуганных оборотней?

Я помнила Янни и то, что она не контролировала свои эмоции, в результате чего меняла ипостась.

На что способны всполошенные животные?

Я притаилась. Он стоял за моим плечом. Не глядя на мужчину, протянула назад руку и прошептала:
- Кинжал.

По пути из заброшенного крыла дворца.

Вестовые гонцы из нас с барышней вышли некудышные: она путалась в юбках и на каждом десятом шаге грозила клюнуть носом немытые плиты пола, с головой выдавая свое неумение обращаться с традиционными женскими одеяниями, я же не знал на какую ногу хромать мне удобнее, потому хромал на обе.
Потолок обваливался за спинами перекрытиями, звонко просыпаясь на обломки доспехами предков. Где-то кричали люди.
Я знал, что это только первая волна. Этот город нужно было встряхнуть со всех сторон.
Но оказаться в эпицентре стало неуютным.
И дело было не в жалости.
И не в страхе.
Где-то недалеко отсюда в промороженной клетке сидела окольцованная цепями зимняя птаха.
Отчего-то мне хотелось бы, что бы ее не коснулась беда. Наверное, Холод забрал еще один ошметок моей растрепанной души.
Инь.
Другая женщина, горячая даже сквозь ткань, бежала рядом, цокая набойками каблучков. Не задыхалась. Не скулила. Не вжимала голову в плечи, ожидая когда на макушку грянет осколок былого. Не висела мертвым грузом.
Вытерпливала. Выслушивала. Выглядывала.
Ай-да гиацинт, ай-да цветочек нежный. Все же углядела за голенищем, то, чего и матерые сыскари не сразу разглядывали, если не знали что и где искать. Сапоги-то шиты на заказ. Кинжалы кованы под руку. Еще одни, но не будем об этом.
Ни слова не говоря протягиваю даме, так и не выпустившую томик в сафьяновом переплете, обоюдоострую Совесть. Честь, граненое шило мизерикордии, вроде бы должно быть более уютное для дамы, обученной вязанию и шитью - но, кажется, эта дама уже скомпроментировалась в приверженности к традициям женского уклада, - оставил себе. Мне все едино, а шило требует все же большей уверенности и силы удара..
Так думал я, пока из бокового ответвления - а вышли мы как раз на пересечение двух коридоров и лично я намеривался сворачивать налево, - не явились мохнатые и чудные оборотни земли этой. Парой. Явились не крадушейся стелью, а самым что ни на есть наметом. Они б и нас не заметили - сдались им люди, когда где--то впереди маячит свобода, но мы с дамой по уму своему и осевшему потолку с покосившимися стенами, перегородили весь путь.
Оборотни напряглись. Мы с дамой тоже некультурно присели растопырив коленки - для устойчивости и маневренности. Меховые рыкнули.
Я впечатлился, но не слишком. Белая птаха в клетке серебряной отбила всякую опаску.
Усмехнулся.
- А давайте брать живыми? Может, в доме этом и лошади где бродят, но по мне и эти сойдут.
_________________

Эпизод.
За стеной Зала шепота - у щелочки. До взрыва.

Я был в Бездне. – так, я буду вспоминать те бесконечные минуты у маленькой щели в Зал шепота. Настоящая Бездна, где меня медленно заживо поджаривала когда-то милая подруга, а нынче демоница под личиной королевы. В тесноте, окутанный ее запахом, каждое ее движение казалось мне изощренной пыткой. Я не слышал Совета, как бы близко не находился к щели. Все что я слышал ее частое дыхание и стук сердца. Я не видел ничего за той щелью, кроме слегка освещенной щеки Констанц. И я горел. Горел подобно факелу, не имея возможности обуздать собственное тело.
Ближе.
Тело само теснее прижимает ее к стене. Мое возбуждение уже не скрыть. Тело отвечает на ее тесные прижимания. Подаюсь вперед.
Еще ближе. Теснее.
Зараза! – чуть не вырывается со свистом из груди. Конти начинает ерзать, словно течная кошка. Каждый раз задевая стоявший колом член.
Качнуть бедром вперед. Еще. И снова. В неторопливом ритме. Откровенно прижимаюсь, крепче,теснее.
Еще теснее. Тело изнывает от жажды близости, кожа горит, требуя прикосновения.
В другом месте, в другое время. Мешающая одежда уже летела бы прочь, давая возможность, прикоснуться кожа к коже.
Еще чуть и я забуду, где мы.
Сжимаю ее в тиски, не позволяя. Понимает ли она, что я с трудом держусь. Понимает ли, что каждое ее движение, словно каленым железом по коже, словно самая утонщенная ласка.
Теряю себя, прижатый к ее телу. Теряю себя, окутанный ее ароматом. Я хочу, чтобы под моими пальцами не было этой прохладной ткани, чтобы рука ласкала ее теплую кожу.Хочу и одновременно отталкиваю эту мысль. Если представить еще чуть реальнее, что ожидает меня под тонкой материей, уже ничего не остановить.
Теснее.
Слегка касаясь губами нежной кожи за ушком вниз вдоль тонкой изящной шеи. Она замирает. Чувствую как учащается пульс под моими губами.
Тихий вдох. Конти оборачивается. Губы скользят по щеке и едва задевают ее губы.
Она смотрит. Я чувствую это. Но не вижу.
- Мне пора. – едва уловимое. В самое ухо. Кожа плавиться под ее горячим дыханием.
Да, пора. Давно пора. – думаю автоматически, пропуская ее. Но рука продолжает ее держать. Пальцы скользят по предплечью… запястью…
Нет.
Останавливаю ее.
Шаг вперед. Рывком заключаю в объятия. Вбирая ее возмущенный вздох в поцелуе. Жадно выпиваю каждый ее вздох, поглощаю жар ее губ и горю сам. Влажно, слизывая всю сладость с ее губ.
Короткими поцелуями скользя по щеке к уху.
- Уходи. – хрипло. – Беги.
Буквально заставляю себя отпустить ее. Только прислушиваться к торопливым шагам, которые удалялись.
Что я творю.
Забыть. Нужно забыть.
Прижимаюсь горячим лбом к каменной кладке. Остынь, дурень. Не забывай, она королева.

Наконец, возвращаюсь к щели. До сих пор я даже маленькой толики внимания не обратил на Совет. Теперь меня ничего не отвлекало. Я буквально прилип к щели, всматриваясь и вслушиваясь в происходящее.
Скукота.
И ради этого я раздевался и столько сил приложил. Никогда бы не подумал, что вот это называется Советом. Чуть не заснул там за стенкой. Уже собирался уйти, но подсознание все твердит: Рано.

Взрыв.

Я пережил сущую Бездну. – так я буду вспоминать тот миг, в пыли, в гари. Где меня заживо погребали под обломками камней и грудь сдавливает от нехватки чистого воздуха. Он пах тогда смертью.
Даже не понял, что случилось. Я стоял и скучал, и вдруг меня придавливает остатками стены к противоположной. Лицо опаляет жаром.
Звон.
Все, что я слышу, противный звон в ушах.
Тело болит, словно после самых жестоких тренировок.
Пытаюсь встать. Рука соскальзывает на чем-то липком. Перевожу взгляд туда. Что-то красное разливается под ладонью на камнях.
Отчего-то светло.
- Что происходит? – спрашивая не известно кого. И не слышу.
Звон. Тошнотворный звон.
Касаюсь уха и на руке остаются красный след.
Кровь?
Откуда? Почему? Почему тут вдруг стало так светло?
Наконец обращаю внимание на стену, у которой стоял. Ее нет. Зала нет.
Обваленные камни, колонны, пыль, дым, там, где мгновение назад сидел Совет десяти.
Отец!
Подрываюсь с места, не обращая внимания на боль в собственном теле.
- Отец. – шепчу я, вбегая в остатки Зала шепота.
Где он? Пыль еще не осела, плохо вижу. Вслушиваюсь.
Звон. Вот весь ответ. Только звон.
- Отец! – кричу в голос. Двигаюсь ощупью, боясь в темноте, наступить на кого-нибудь.
Он сидел, где-то тут. Падаю на колени и ползу, проверяя каждую глыбу, каждый камень. Надеясь, найти его там. Надеясь, не найти его там. Понимая, что под такими глыбами не выжить.
Сначала вижу руку. Узнаю ее по перстню. Она не шевелилась.
Я все еще надеюсь.
- Папа. – горло саднит. Подползаю ближе. Окровавленное лицо, седина, окрашенная той же кровью. – Папа.
Губы шевелятся в ответ. Едва заметно, но шевелятся. Жив.
Звон.
Не слышу его слов. Отчего хочется взвыть.
- Сейчас, папа, сейчас. Я тебя вытащу. Только не умирай.
Пытаюсь сдвинуть камень, придавивший его. Не получается. Злой рев вырывается из груди и пытаюсь снова.
Чьи-то руки помогают мне. Чьи-то руки поддерживают отца и вытаскивают его. Я и не заметил как Зал заполнился людьми.
Отца бережно укладывают на носилки и уносят прочь.
Звон.
Он хуже тишины. Он раздирает голову. Он сковывает тело. Он глушит душу.
- Вы ранены. – доноситься сквозь звон. Глухо, словно вод водой.
- Что? – оборачиваюсь.
Стражник указывает на мой окровавленный рукав.
- Вы ранены. Идите к выходу, о вас позаботятся. – слышу еще чуть отчетливее.
- Ааа. – глупо тяну я, пока стражник не подтолкнул меня в нужном направлении.
Я все еще ничего не понимал и ничего не осознал. Единственная мысль, что нужно увезти отца в Дом и вызвать лекаря. Это все, на что я былспособен сейчас.

»» 09.10.16 22:25 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

"Королевны, не пробуждённые поцелуем, просыпаются ведьмами и убегают в лес."

Вера Сухомлин



Дворец, во время Совета, до взрыва.


Дрожь по всему телу как кипящая вода, переливающаяся через край. Все выше и выше, подступает к самому горлу. Побелкой на языке, послевкусием чего-то невозможного, запретного, чрезвычайного пустого и привлекательного. Того, о чем после обязательно пожалеешь. Нельзя, остановись, уходи. Но темнота располагает помедлить. Задержаться, чтобы перевести дух и потерять голову. Прощай, моя голова. Вдыхать эту пыль, стирать грудью ее со стены, вытирать платьем с пола, проделывая в Зал Шепота дополнительные два отверстия ощерившимися, оживившимися навершиями, только бы в одной сцепке с двадцатилетним искушением из плоти и крови. Детинушкой великовозрастным, переростком широкоплечим, молодым и горячим, сеющим беззаконие на свой страх и риск через тонкую перегородку от Магистра Мэлоса и Правителя Царь Острова. Своего отца в конце концов. Как если бы сидел с ними за одним столом и смотрел в глаза, но продолжал взращивать семена похоти, рисуя влажную, теплую дорожку по ее коже на виду у них у всех. И она не сопротивлялась. Она не уловила момент, когда шалость переросла в нечто большее. Стоило ли поинтересоваться - а что там в финале? К чему приведет это томление? Эти объятия? Это такая новая игра? Теперь Басти не будет дергать ее за косички? Теперь он будет вот так жадно и жарко дышать в нее? Правила этой игры неизвестны, но почему тогда я не ухожу? Почему я замерла как кролик перед удавом и жду, с любопытством, с замиранием сердца, жду что же там, что дальше? Там, куда мне нельзя? И боюсь, что именно близость Дария, бартоубийцы, вечного врага и марионетки на троне, опасность, которую таил в себе старый маг, все они, сидящие там и разглагольствовавшие о благе страны, вернее о своем, только о своем благе за счет этой страны, все это в купе вызвало такой сонм ощущений, что я не отшатнулась. Я захотела быть не такой, как все они ждут от меня. Я захотела испытать недопустимое. Позволить себе. Чтобы они все услышали мой сладострастный стон. Мой протест. Чтобы они убили меня тогда, когда мне будет уже все равно. И эта опасность разжигала во мне невиданный интерес. Как неумелая кукла, я разявила рот, чувствуя немного прохладные губы на своих губах. Себушка, активно дышащий мне в рот. Но я не подалась навстречу. Не смогла переступить себя. Я ухожу. И потом этот странный, перечеркивающий все поцелуй. Разом! Был мальчик, а стал мужчина. Эти Эйвиос сведут королеву с ума! Терпкий вкус меда с отголоском легкой травяной горчинки и ароматом сладких, черничных кексов поставил восклицательный знак в той гамме чувств, которое испытывало мое тело в этот момент. И вот я уже бегу, кажется, именно бегу, несусь по коридору, игнорируя темноту и все то, чего так боялась совсем недавно. Голова идет кругом. Я ненавижу себя, его. За слабость, за отсутствие благоразумия. Но именно эта слабость окрыляет мой бег. Именно она рождает в груди теплое, приятное чувство. Ощущение жизни, желания этой самой жизнью жить. И не просто кривить губки то в улыбке, а то в недовольной мине. Не просто есть этим ртом, обмакивая уголки салфеткой. Не просто увлажнять губы языком. Не просто подносить к ним бокал с вином. Не просто замечать чьи-то любопытные и зачастую непонятные взгляды, плотоядно обхаживающие мой рот. Не просто говорить этим ртом и выдыхать воздух. А целоваться. Целоваться до упаду, до боли, до крика, до смерти, если уж на то пошло. Целоваться везде и всегда, целоваться вопреки, целоваться так, чтобы хотелось кричать и плакать одновременно. До то самой жуткой, невыносимой щекотки в районе груди. Чтобы вот как сейчас кружилась голова. Целоваться, чтобы жить.
Надо же. Никогда не думала как много может быть в поцелуях. Как сильно это может изменить все, сменить серые краски окружающего мира на что-то более радужное. Поцелуи. Только меня сильно смущает факт своей непросвещенности в некоторых деталях. Пытаюсь вспомнить его кручения, завихрения и причмокивания. Сравнить с поцелуями Яна. Проникнуть в их суть, понять их и прочувствовать. Вычислить технику, но разве это возможно? Но хочется однажды самой, сделать это когда-нибудь самой. Отмереть, не бояться. Потянуться губами к губам.
Выходя в коридор я непомерно смущена. Пристыжена и хлипко, тайно, запретно счастлива. Никогда еще не было со мной такого, но теперь я точно знаю чего хочу. Целоваться. С королями, конюхами, моряками, контрабандистами, торговцами, перевертышами, дикими разбойниками, гвардейцами, лордами и крестьянами, рыцарями и оруженосцами. Целоваться до опухших губ, до выступивших слез. До стонов, до вздохов. До белых мушек в глазах. Вот для чего королеве даны губы и язык. Вот для чего существуют запреты! Нарушать их, оказывается, и значит - жить.

Турнир

Стряхнув наваждение, переодевшись из белого в изумрудное, поглаживая пальчиками подаренное ожерелье и шифон, прикрывающий шею, я совершенно не вижу сражения. Зачинщики ли победили? Собраться все мысли во едино не получается. Взгляд мечтательно устремляется вдаль, куда-то в небо над шумным городом. Только на одно мгновение. Я не забываюсь кто я и где. Вместо позвонка - стержень. Поди только усомнись во мне и подумай, что я в этот момент мечтательно представляю себе новые поцелуи. Много новых, много разных. Я наблюдаю не бой. Я отмечаю для себя не лица. Губы, губы, множество губ. Разных, тонких, сжатых в некрасивую линию, пухлых, кривых, кричащих, молчащих, созданных для поцелуев, как мне кажется, и совершенно не имеющих к ним никакого отношения. И мир мой плывет из под ног. Как я могла прожить до девятнадцати лет и всего этого не знать? Почему Эдвард никогда так не целовал меня? При этом воспоминании вздрагиваю и опускаю взгляд. Традиции и морали запрещают нам то, что настолько прекрасно, но почему? Я снова и снова возвращаюсь к мысли о том, последнем поцелуе на погребальном костре. С запахом гари, запахом, который один раз услышав, уже невозможно забыть. С замогильным холодом. С привкусом отчаяния и вечного затворничества. Одиночества, которое никогда не закончится. Мне нехорошо. Я поднимаюсь и покидаю трибуны, отмахиваясь от придворных и слуг железной, зазубренной и отрепетированной до дыр отговоркой, но прежде делаю глоток разбавленного с водой вина. Мне нравится смотреть на сражающихся рыцарей внизу, но не нравится провожать взглядом останки. Я ухожу. Хочешь целоваться? Будь готова платить.

У входа в шатер остается оглядывающаяся по сторонам Алия. Как только у нее ее седые волосы не встали дыбом? Ей мало того, что я паре шагов, только за плотной, непроницаемой тканью. Ей мало. Мне наоборот много. Только открываю рот, чтобы поздравить Лорда с победой, как закрываю его обратно. Хотела только сказать, что в сад я сегодня не приду. Не приду и точка. И дело не в нем, а в том, что безбожно хочу не останавливаться на достигнутом. Воспринимаю это как помешательство, которое пора прекратить. Не зря же королеву называли сумасшедшей? Только как объяснить себе, что вместе записки, вместо всех тех существующих вариантов, я пришла сообщить ему об этом лично? И теперь стою и смотрю на то как полуголый Лорд меняет одежду. Кожа у него покрыта каплями воды, кудрявые волосы влажные, липнут ко лбу. Он смурной, весь разукрашенный ссадинами и синяками, еще не заметивший моего появления. Разгоряченный и чужой. И у меня такое ощущение, что я вломилась к нему прямиком в спальню. И кстати, есть ли у него волоски на груди? Шумно выдыхаю, даю себе мысленную пощечину и бросаюсь к выходу, пока он не повернулся и не заметил меня. Королева сошла с ума. И все эти проклятые поцелуи!
_________________

Ристалище, конец турнира

Все мужчины и дураки, и рыцари, когда дело касается женщин.

С помощью оруженосцев стаскиваю тяжелые латы, снимаю рубаху, ветер приятно охлаждает разгоряченную кожу. Подходит лекарь, цокая языком, осматривает ушибы, ссадины и раны.
– Динго, мыться, – кричу мальчику, который тут же приносит ведро с водой и окатывает меня. Потом второе. Льняным платом утираюсь, мокрые кудри прилипли ко лбу, встряхиваю головой. Лекарь подходит с банкой, от которой приятно пахнет. Он смазывает раны, обещает, что будет сильно болеть плечо, но разве это так важно?
Натягиваю свежую рубаху и тут слышу, что … ничего не слышу.
Словно все замерли в шатре, а потом – сдавленное «Ой» и легкие шаги.
Этот голос и эти шаги узнаю из тысячи.
Молниеносно просовываю голову в ворот и, развернувшись, бросаюсь следом
– Кон… Ваше Величество, постойте! – беру руку леди, подношу к губам и снизу вверх смотрю в глаза. Ловлю взгляд – какой-то живой и новый, слегка испуганный, удивленный и… такого выражения в глазах королевы я еще не видел.

_________________

Ристалище, конец турнира

Останавливаюсь. Что же делать? Моя рука поймана. Капкан захлопнулся. Крепко держит меня Лорд, но я и не сопротивляюсь.
Только отвожу глаза.
- Прошу извинить меня, милорд.
Голос мой тих. Я пытаюсь собраться с мыслями, но не получается. Надевая на себя непроницаемую маску, спасительную маску королевы. Прочь все эмоции, внутрь, под замок.
- Я случайно проходила мимо и решила, что будет уместным поздравить вас с победой, - трудно держать непроницаемую маску, когда столь нагло врешь. Но когда-то же надо учиться? И потом, какое имеет значения для чего я пришла? Я же пришла. Набираюсь смелости, чтобы взглянуть ему в глаза. Он смотрит. Смотрит внимательно, будто прощупывает меня, хочет узнать, узнать все, кроме одного: почему я здесь на самом деле. Он же уже все для себя решил. Мимолетный взгляд на его губы. Констанца! Немедленно прекрати! Да, я хотела взглянуть, взглянуть еще раз уже с позиции своего огромного опыта. Я хотела увидеть его губы и понять, что я чувствую. Применительно ли к ним все то, что я теперь так хорошо знаю о поцелуях? И да. Эти губы созданы для них. Очень хочется задержать взгляд подольше, но ведь пытливый Лорд обязательно заметит. Чувствую себя маленькой, хитрой лисичкой. Поймай меня, если сможешь.
- Вы получили мою записку? - совсем тихо.
_________________

Ристалище, конец турнира
 
Слегка отворачивается, прячет глаза. Смущена? Тем, что снова видела меня полуодетым и пойманным мной выражением ее глаз?

Тихий голос, на лице маска. Королева снова надела свой ледяной панцирь.
А что бы ты хотел? Чтобы так сразу прибежала, на шею кинулась? Идиот. Она королева, а ты – простой рыцарь. Королева, несколько лет живущая в маске и льду. Даже если это удастся растопить, не так быстро. Не все сразу. Она пришла – радуйся. Это победа, маленькая, но победа. Ее победа, над собой и тем склепом, в котором она себя похоронила. Ты же сам просил – живи, вот она и оживает.
Что-то говорит, не сразу соображаю, потому что слова плохо доходят. Только смотрю, как губы их произносят и помню вкус этих губ, сладость, свежесть дыхания.
Смотрю, не могу оторваться и ловлю взгляд, Отражение, как в зеркале. Что? Не может быть… Кажется мы думаем об одно и том же. В голове – звенящая пустота. Наклоняюсь чуть ближе, и тут – лягз металла – Динго ронят перчатку, и она падает на сброшенные на землю латы. Звук отрезвляет, чтобы услышать, что королева пришла меня поздравить, чтобы собрать остатки разума и воли и слегка отодвинуться, а потом произнести:
– Весьма благодарен, Ваше Величество, – и снова поцеловать руку. Меня поздравили, я благодарю, имею право. Как же сложно оторваться и соблюсти приличия. Как невозможно, и как необходимо.

Слышу тихое куда-то мне в волосы. Поднимаю голову, произнеся одними губами «Да».
Мне кажется, или я ответил совсем не на тот вопрос?

_________________

Ристалище, конец турнира

Звук упавшей перчатки, кажется, слышали все. Я вздрогнула. Возможно, даже Мэлосу икнулось у себя на Совете. Ан нет, голос герольда, шум толпы, голоса. Жизнь идет своим чередом, а между мной и лордом все меньше и меньше воздуха. Не расстояния, а кислорода. Он жадно втягивает его раздувающимися ноздрями, вбирает с едва различимым свистом ртом. И не оставляет мне ничего, не делится. Я тоже хочу вдохнуть его глубже. Мне не хватает воздуха, но жадный лорд присваивает его себе единолично и мне приходится вдыхать тот, что уже побывал в его легких. У нас молчаливое противостояние. Борьба за воздух.

Волосы у него все еще мокрые, так и хочется протянуть руку, чтобы коснуться. Но едва ощутимо пожимаю пальцами его руку. Нет, я сильно стискиваю ее, не спеша убирать. Смотрю ему в глаза и испытываю какую-то мучительное искушение послать все в бездну. Но только выше поднимаю подбородок, сжимая губы и охолаживая его своим напускным высокомерием.
- Как ваш отец? Надеюсь, он себя хорошо чувствует? - добавить бы еще "после той сцены, что я перед ним устроила на корабле", но мой взгляд красноречивее слов. За тканью шатра очень отчетливо и громко кашляет Алия. Глупенькая. Я же здесь по делу. А сама уставилась на губы лорда, пытаясь представить себе. Каково?
_________________

Ристалище, конец турнира
 
Глаза в глаза – зеркалят отражение.
Сердца стучат в унисон, ее ладонь в моей руке.
Легкое пожатье…
Во рту все пересохло и воздух из легких словно вышибли.
Кажется, всем слышно, как я тяжело дышу. Всем видно наше противостояние. Или наоборот – родство?
Голубые глаза и карие – цвет разный, а глубина одинаковая, и взгляд словно перетекает один в другой. Молчание между нами говорящее, слишком говорящее, но никто его не слышит, потому что говорят взгляды…
Сдерживаться все труднее, потребность все жарче, необходимее, полнее…
Смысл слов понимаю с трудом

Отец? он на Совете…
Только хочу ответить, как слышу сильный грохот, еще один. Шатер пошатнулся и начал скадываться, ощущение, что земля уходит из-под ног.
Хватаю королеву, крепко прижимаю к себе, защищая, загораживая…
Ничего не бойся, я с тобой – слова не произнесены, но все и так понятно…
Шатер устоял, только полотнище крыши провисло, выбегаем наружу, все еще крепко держу Констанцу, поднимаю голову – там высоко впереди клубы дыма. Над дворцом…
Отец!
Вскакиваю на коня, подхватив девушку на руки, сажаю перед собой и даю шпоры.
– Не волнуйся, все будет хорошо, – не знаю, насколько я прав, насколько я вправе поступить так, как поступаю, но там – мой отец и Правитель, и сейчас самое важное – узнать, что с ними, и в то же время все так зыбко, неясно… и я отваживаюсь на то, о чем мечтал с самого приход королевы в шатер – целую ее... В этом поцелуе смешалось все – и желание ободрить, и страх потерять, и мечты, которым, возможно, не суждено будет сбыться, и невысказанные желания и наши вгляды… Конь несется быстро, никто не заметит… да и длилось это какой-то краткий миг, хотя казалось, что прошла вечность…

»» 03.12.15 13:51 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

У ристалища, затем у башни, а потом в темнице.



Короткий миг в кругу его рук. Мне страшно. Страшно настолько, что я не могу двинуться с места, цепенею. Он подхватывает меня и выносит из плена рухнувшего шатра. В небо над башнями чадит черный дым. Крик, повсюду крик. Бегущие люди. Алия что-то кричит вслед, но я уже не могу разобрать слов.
Вас когда-нибудь целовали, несясь галопом на лошади? Так чтобы звенели зубы о зубы, горячо и с силой, едва не выворачивая вам челюсть? Казалось, Ян откусит сейчас часть лица, настолько он был быстрым и жадным. Я решила, что это нежность, сдерживаемая слишком долго. Три... дня? Та пресловутая мужская страсть и несдержанность, которые я угадывала в лорде и раньше. Повадки дикого зверя или же короля: пришел, увидел, победил, как будто я на свои собственные чувства права никакого не имею. Вот среди этой спешки и охватившей город паники. Это было удивительно искренне, правдоподобно. Тонко настолько, что больно. Физическое уже не имело значение. И мне оставалось лишь спрятаться у него на груди, чтобы никто не видел как же мне стыдно. Кто из нас кого погубит первым? Кто кого погубил?
Я не знаю, что происходит. Вижу подбегающего капитана. Повсюду носятся гвардейцы, звучат зычные команды. Меня чьи-то руки спускают с лошади. А затем стража оттесняет меня от входа. Из него выносят тела. Я стаю и не двигаюсь. Ян подбегает к Себастьяну. Два брата, два крыла. Два совершенно разных поцелуя. Рука в знакомом перстне свесилась вниз. Капитан гвардейцев бросает в мою сторону настороженные взгляды. Его люди не отходят от меня и я все дальше и дальше. Я уже теряю Яна. Не вижу никого.
- Что с лордом Лецием? - хриплю я, - Где Дарий? - но никто не отвечает мне. Они знают, но почему-то молчат.
- Скажите мне!
Или делают вид, что не слышат меня. Я хочу позвать Яна или Бастиана, но гвардейцы держат меня в плотном кольце, загораживая все происходящее. Затем возвращается капитан. Он так смотрит на меня! Я никогда не видела, чтобы кто-то ТАК на меня смотрел. Хотя нет, однажды я уже видела подобный ястребиный взгляд из толпы, полный презрения, но в нем не было такой живости. Желания придушить меня руками тут же на месте. Фанатичного, холодного. Если бы он не был капитаном королевской стражи, я бы испугалась.
- Миледи, пройдемте с нами. Здесь оставаться небезопасно. С этого момента вы находитесь под моей охраной. Пока не закончится расследование.
Кто-то рядом замолкает, прислушивается к его словам, а я совсем не могу понять, что происходит. Почему все так на меня смотрят? Куда они хотят меня увести и главное зачем?! И о каком расследовании идет речь? Я не увижу братьев Эйвиос. Не узнаю, что стало с Лецием. Я вообще мало что буду видеть. За мной закроется со скрипом дверь. Я останусь одна в темной камере, стоять посреди затхлой, грязной комнаты и не двигаться. Просто не двигаться и стоять, будто есть я, а вся окружающая меня действительность не имеет ко мне никакого отношения, пока мое тело не прошибет липким страхом, крысиным писком из дальнего угла, звуком тяжелых, удаляющихся шагов. И осознанием, что они все знают. Они знают все мои маленькие, темные тайны.
А по столице ближе к ночи уже поползут слухи.
- Леди Констанца Непорочная, августейшая вдова короля Эдварда Мученика, обвиняется в покушении на убийство Правителя Дария Скорбящего, магов и великих Лордов! В убийстве лорда Максимиллиана Честного, лорда Леция Бессметного и Кайла Мудрого! В заговоре против короны и организации беспорядков!

»» 03.12.15 08:13 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Башня Совета

Совет был бесконечен. Что-то удалось продавить, где-то Лорды уперлись.
Адмирала хотелось удавить - в бесчинстве пиратов виновен только он, но упорно отрицает. Академия Механики порадовала, как всегда. Главный Механик - да продлят боги его дни - очень вменяемый человек и талантливый, при этом, что редкость.
Удалось добиться наложения жестких обязательств на Гильдию. Посмотрим, как лорд Эган будет выполнять свои обязанности и обязательства.
Вопросы, вопросы... Давить и отступать, настаивать и уступать. Вино гостям на передых. После вина вопрос налогов решился проще, чем я ожидал. Надо было подавать вино перед Советом. Хотя, наверное, не стали бы пить.
Остались частные вопросы. Касающиеся отдельных домов. А вот и ходатайство Дома Понирос. Выслушиваю членов Совета. вот же дураки. Ду-ра...
БЕГИ!!!
Кажется, от крика, раздавшегося у меня в голове, трескаются виски. Лопаются глаза. Боль такая острая, что вой в груди рождается помимо моей воли. Но застывает на губах, не вырывается наружу.
Беги мой мальчик... Дарий... беги!
Еще не понимаю, что это. Уже понимаю, что это голос верховного Магистра звучит у меня в голове.
С грохотом распахиваются тяжелые двери, с лязгом ударяют о стены кованые засовы. В дверной проем бьют лучи солнца. Там - жизнь. А здесь, в Зале Шепота, уже клубится смерть.
Меня словно подбрасывает с места. Ноги сами несут туда, в сторону двери. И уже почти на пороге смерть приходит собственной персоной. Грохотом, от которого закладывает уши. Опаляющим жаром. Ударной волной в спину. Меня выносит на площадку внешней лестницы и сквозь тонкий кованый парапет, который не может остановить мое падение - лечу. Большой черной птицей. Чехайским вороном. Лечу. Вниз. С вершины Башни Совета.
Внизу меня ждут камни брусчатки. О которые я сломаю себе руки, ноги и позвоночник. А если повезет - шею.

»» 04.12.15 08:35 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________