ОСТРОВ ГРЕХА

Имя?
Дать ему имя?
Я не давал имен даже котятам, а тут - почти человек. Смотрит на меня своими живыми глазами, насмехается улыбчивым ртом. Уверен, пикси именно такие, если это все не сказки.
Яркий лоскутный костюм похож на огненную шкурку и вот вот обожжет руки. Беру существо в руки и он удобно-вальяжно устраивается в ладони. Шут. Такой же, как я.
- Макбар, - говорю я, неожиданно даже для себя самого. Будто кто-то вытянул имя из меня неведомой пыткой. - Его зовут Макбар.
И чтоб меня маг поймал на горячем, если я знаю, почему.
Прятать его в мех не хочется, как и потерять, поэтому наскоро полосую свой кожаный ремень, чуть не потеряв штаны, и делаю мелкому поганцу потупею, сажаю в узду. Он глядит недовольно и укорительно, как все бунтари, но крепко держится за свое место на моем поясе.
Судьба.
Судьба нас сводит и разводит. Нам всем приходится считаться с этим, мой новый друг. Так что держись.
- Мы хорошо смотримся вместе, - говорю.
Суламифь кивает, будто ждала именно этого, со слишком серьезным видом. И мне кажется что шут кивает ей в унисон. Он доволен именем, ну, или у меня попросту разыгралось воображение.
- Спасибо, - говорю я, странным образом ощущая, что теперь не один. - Спасибо. За него. И вообще.
И знаю, что мы обязательно встретимся вновь. Точно так же, как мы не могли не встретиться.
Судьба.

»» 03.01.16 00:39 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Безумие - это узкий мостик между берегами разума и инстинкта.

- Вытяни из колоды две карты – и узнаешь свою судьбу…
Смотрю на одинаковые пестрые рубашки и выбираю два прямоугольника.
- Демон и скелет… Что это значит?...

Кружит, кружит и темной пеленой стелется перед глазами. Тяжелый выдох рвется из сжимающегося в спазмах горла. Оседаю на пол без всякой грации, пожалуй, движение близко к падению с наклоном вперед, выставив перед собой руки, коснувшиеся холодных и влажных камней. Складками бежит бархатный волан платья, мнется насыщенная бордовая ткань, растекается по серым плитам. Напоминает ту кровь приглушенную, медленно сочащуюся из пореза на ладони и впитывающуюся в накрахмаленный белый платок. Только болит не так. Иные раны – свои ощущения. Калейдоскоп вывернут в знак бесконечности.
Она царапает душу, до металлического привкуса раздирает ее когтями из глубины, будто стремясь наружу вырваться, обрести свободу. Прижимаю ладонь к груди, с трудом сдерживаю порыв вонзить ногти в бледную кожу, чтобы помочь боли покинуть тело. Чтобы избавиться от ее власти. Задыхаюсь, инстинктивно хватаю ртом воздух, но неведомая сила не дает сделать необходимый вдох, сжав легкие в стальных тисках, до краев наполнив ощущениями.
По неписанному закону любое действие ведет к противодействию. Боль высвобождает боль. Ту стихию, что, обитая в хрупкой темнице из плоти и костей, ничему извне не позволит рушить свою тесную келью. В отсутствии контроля сила волнами бьет во все стороны, стремясь найти то, что причиняет мне вред. Она растекается все дальше, затапливая пространство, ищет.
- Бедняжка, - слышу насмешливую скрипучую как скрежет старых дверных петель речь, – не там ты разыскиваешь противника, открой его в себе. Ты и есть свой собственный враг.
Не знаю, почему принимаю слова за чистую монету, от чего следую саркастическому совету. Пытаюсь сконцентрироваться на ощущениях, найти источник, откуда по нервным окончаниям разбегаются импульсы и направить действие дара туда, чтобы один огонь изжил другой, сожрал его.
Боль не едина, она тысячи миражей в песках пустыни, мириады звезд на небе, все от холода сжимающего жертву в комок и сковывающего движения, внушая страх шелохнуться, до клокочущего пожара, заставляющего кататься по полу и кричать в голос. Стужа помноженная на лаву, увы, не дает гармонии баланса, оборачиваясь ошибкой, которою осознаю практически сразу, кусая до крови пересохшие губы.
Нет сил вновь встать или приподнять голову и открыть глаза, силясь увидеть стремительно теряющий резкость очертаний, гаснущий мир. Он рекой стремится в неведомые дали, течет через меня и волнами бьется о кованные врата в Гайю. Вымывает желание жить, потому и не хочется ровным счетом ничего. Разве что самую малость – покоя и тишины. Однако в ушах скрипит старушечий смех, заливается в приступах истерического хохота. И кружит, кружит.

- Остановись, - едва слышно шепчут губы.
- Запомни их, демон и скелет.
Перепачканные в кровь карты падают на каменный пол в двух шагах от меня.
На той, где изображен мертвец, алым выведена цифра пятьдесят четыре.

»» 10.02.16 13:51 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Тело выгнулось дугой. Тетивой зазвенело, изломанное плавными изгибами. В полубреду мну пальцами вязаное покрывало, не дающее ни грамма тепла. Ночь почти догорала угасающим костром, а они все равно пришли. Явились. Я знаю боль, которая предшествует сну. Помню ее лучше, чем свое собственное имя. Если мне и суждено забыть, кто я есть сейчас, как забыла, кем была когда-то и была ли или выдумка я испещренного морщинами старика, что гладил меня по голове, пока я захлебывалась беззвучным визгом, то эту боль я не забуду никогда. Самое страшное в ночи - граница сна и яви. Ты все еще здесь, где золотистый отблеск следа мальчика со светлыми волосами, что подарил тебе смех, растаял в наползающих на отблески костров всполохах ночи. Ярче всполохов огня сияет ночь, отвоевавшая свое право на беззаветную темноту. Из последних сил сопротивляюсь сну, что так приглашающе распахнул свои объятия. Падай, девочка, и ничего не бойся. Они ждут меня на самом краю. Молчаливое черное воинство с острыми клювами. Не дрогнут, не шелохнутся, не захлопают крыльями, пока не шагну. Жизни, прожитые там - это сотни тысяч судеб неизвестных миров. Я каждую запоминаю до мельчайших деталей. Рассыпаны по миру истории, запечатанные в безмолвных куклах, бродит где-то мальчик с пшеничной челкой, я замру, прислушаюсь и вспомню...
... как звенит предрассветная тишина там, где никогда не бывает рассвета. Первые ноты пронзительной зябкой волной лягут на плечи - раннее седое утро, прохладное, словно кто-то недавно прошедший выдохнул морозное облачко, выткавшее инеем проседь на век назад иссохшей траве. Никогда не поднимающееся солнце единственным лучом тронет вуаль тумана, клочьями расползающегося под пальцами. Четко все и не одной точной линии, очертания размыты. Где-то вдали в другом из миров выстроились в бухте корабли безмолвными стражами. Я не сбегу, мне некуда бежать, я потеряна в этом тумане для всего, что умеет дышать, для всего, у чего бьется горячее сердце. Я знаю, что там не спят. Замерли перед рассветом вечно готовые к бою команды и только черный дым, клубами вырывающийся из труб необитаемых домов, выдает существование жизни. Подобия. Насмешки. Угрюмой улыбки ссадины ртов. На губах стынет горечь черного пепла, смешанного с мшистой росой.
И не волнуется. И не волнуется. И не волнуется иссиня-черное море. Я знаю, стоит мне только пошевелиться, как они расправят блестящие свои крылья. Оживут. Хриплыми загомонят голосами. Я прячусь. Таюсь в отголосках тумана, предательски рассеивающегося от несуществующего ветра. Наколотый палец сочится яркой изумрудной кровью. Я не чувствую свое запястье, будто бы и не было его у меня никогда. Тело правильное, изувеченное. И так хочется вдохнуть, до рези в горле. Я воровка. Я стараюсь украсть воздух так, чтобы не услышали они. Мелкий вдох. Не хватает. И уже разноцветными пятнами плывет окружающее меня черное море. И чуть-чуть больше. Вдохнуть и закашляться. Хриплый голос разрезает филигранное безмолвие, окружающее нас, и отзывается в надпочечниках. Я давно знаю, что бесполезно сжиматься в комок, давно приучила свое тело не поддаваться первому порыву. За днем, прожитым со смехом и беззаботностью, всегда приходит ночь. Тело выгнулось дугой, но я уже об этом не знаю.
По извилистым дорогам водит нас жизнь, разные пути показывает, не рисует карт, не вышивает звезд, указатели полустертые на перекрестках не расставляет. Я помню только дом с низкой, покатой крышей. А как мы туда пришли - не помню. Наверное, это был один из знакомых Того, кто не был мне отцом. У него было много знакомых, но ко всем мы приходили только один раз. Я не помню пути туда и не помню пути назад. Помню только маленькие глиняные сосуды, обожженные в печи до темной терракоты. Одни покрыты глазурью, другие шершавы и не нравятся мне. Это точно помню, как они не понравились мне. Он тогда засмеялся, маленький седой человек, а может он был высоким худым смуглокожим, или же это была хрупкая женщина с убранными под косынку волосами, точно не скажу. Я помню смех. И то, что навсегда отпечаталось в памяти - за яркой внешностью не всегда таится что-то столь же прекрасное. Растениям, даже если они всего лишь экстракты, обязательно нужен воздух. В баночку с глазурью помещают только те, которым для того, чтобы заиграть, нужно умереть и никогда не возрождаться.
- Так пахнет лес перед грозой, - говорит мне кто-то, и я закрываю глаза, вдыхая разряженный воздух с едва уловимой грустью прелой листвы.
Меня гладят по голове и почему-то я не ощущаю горькой жалости.
- Иди, я покажу тебе мох, по которому только что пробежала циветта, - я снова прикрываю глаза и на моей руке остывают следы теплых лапок, утонувших в мягком терпком ковре.
С закрытыми глазами я изучала мир, который никогда не видела прежде. Я знала все о том, как пахнет у правого конца радуги, как отличить сено, скошенное три дня назад, от того, что пролежало целый месяц, где прячутся солнечные зайцы и в каком из домов сегодня варили густое вишневое варенье с косточкой. И даже о том, как пахнет кровь с каплей рябинового сока.
Я без труда различаю аромат каждого из острых клювов, с которых ручьями бежит моя кровь. Запоминаю. Складываю в тот далекий уголок своей растрескавшейся памяти, откуда они приходят незваными гостями. Я никогда не дам им имена, но могу различить по запаху. Каждый раз мне кажется, что это последний. Что не будет на утро промокшей насквозь постели и холода досок под кроватью, куда забиваюсь, разыскивая утерянное спокойствие. Не будет волос, прилипших ко лбу и резкого запаха пота. Так пахнет страх. Остро, пряно. Каждый раз, я надеюсь, что этот будет последним, но даже этого мне не дано.
Они прыснули в разные стороны внезапно, оставив меня изумляться внезапно вернувшейся тишине. Плоть рвалась на куски с треском, который все еще гудел в ушах, и путал мое сознание. Чья-то несоизмеримая ирония - кристальная чистота моего сознания в месте искрящейся боли. Я не могу приподняться на локтях, но голову повернуть могу. Я всегда была здесь одна, и эта темная фигура, пляшущая в глазах расползающимися очертаниями, кажется бредом. Вымученной иллюзией. Обманом. До того ужасающим своей невозможностью, что если бы могла - закричала. Изощренностью своей ни с чем не сравнится боль разгорающейся надежды. Ни в какое не идет сравнение с выпотрошенным телом. Я устало прикрываю глаза, вызывая в памяти знакомые ароматы - мой личный способ сбежать от реальности. И открывая их, уже совсем уверена, что мираж рассеялся. Но это было бы слишком легко и ночь еще не закончилась.

»» 07.02.16 23:02 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Гнездо, библиотека
Все, что должно произойти, обязательно произойдет, как бы вы ни старались этого избежать.
Все, что не должно случиться, не случится, как бы вам этого ни хотелось.
© Гийом Мюссо

Четко очерченными линиями коридоров, под вылетающее к высоким сводам эхо шагов, мимо стражников, охраняющих покой библиотеки. Толкаю дверь, распахивающуюся настежь и практически бесшумно закрывающуюся за спиной. Медленно шагая мимо укрытых одеялом полутьмы стеллажей с книгами, касаясь пальцами корешков и выходя в теплое облако, созданное десятком свечей.
- Отец, - слетает с губ вслед за манерным реверансом.
Кивок головы и старческая рука жестом подзывает ближе. Ближе к магистру, громоздкому столу из красного дерева и распахнутому фолианту. Ветхие страницы исписаны символами, что далеки от привычно используемого алфавита. Им много сотен лет, как и тем легендам, что изложены на пожелтевших от времени листах. Я скольжу взглядом по выведенным чернилами иероглифам, стараясь отыскать хоть что-то отдаленно знакомое.
- Что здесь написано? – негромко интересуюсь, поднимая глаза к яркой бирюзе отца.
По-царски восседающий в удобном глубоком кресле Леонардо берет меня за руку, поднимается от выступающих костяшек к запястью, чуть сдавливая жилку и чувствуя неровные скачки пульса. На миг вспыхивает негодование и гаснет так быстро, что не успеваю понять его природу. Удивительно быстро и проворно родитель притягивает мою ладонь к себе и срывает повязку, скрывающую от любопытных глаз порез через линию жизни. Неодобрительно смотрит на ровные запаянные алым края и отпускает.
- Вместо того чтобы измываться над собою, могла бы выучить ключ к расшифровке знаков, раз уж так нежно любишь амирские сказки, - голос звучит нарочито ровно.
- Отец, я…
- Не траться на оправдания, - прерывает пламенную речь держатель золотой маски, - лучше послушай, о чем говорится в сказании.
Леонардо осторожно переворачивает страницу, возвращая назад к изображению выцветших красок. Небесный цвет никогда не отличался стойкостью в отличие от проблесков пурпурного оттенка. Две переплетенные, словно змеи, цепочки увенчаны аккуратно выведенными голубой и алой жемчужинами, которые обрамлены серебристым металлом.
- Вместе они зовутся амулетом равновесия, а по отдельности, притягиваясь друг к другу будто по воле невидимой нити, имеют свойства проводников. Описанию сопутствует красивая легенда о давнем, жившем еще во времена Санвы и других богов правителе, который, взойдя на трон, опасался, что недовольные его деспотичной властью захотят отравить тирана, - он замолкает, чтобы пролистнув вперед, продолжить: - основа амулета две жемчужины: белая, что станет голубой, и черная, что превратится в красную, стабилизирующий их эллиниум и чары для объединения.
- Но ведь яд для нас пустое, - замечаю негромко, не решаясь перечить.
- Сокровище мое, у каждого из нас свой яд, - отвечает магистр, поглаживая подушечкой указательного пальца шрам от ножа для бумаги на моей ладони. – Твой внутри.
- Это значит…, - не решаюсь продолжить, глаза расширяются в изумлении, слова смешиваются с эмоциями и вьются вокруг густым коконом.
- Возможно, - кивает головой отец, захлопывает книгу и передает мне. – Тебе, дитя мое, стоит обдумать это.
- Конечно, - с готовностью киваю головой. – Будет выполнено.
Неспешно, словно с трудом, Леонардо поднимается на ноги. Беседа закончена, по крайней мере, для него, поэтому вместе с родителем я покидаю пыльную обитель фолиантов со всех концов света. Он больше ничего не говорит, разве что спрашивает о том, как продвигается вышивание феникса (ведь феникса же?), а после и вовсе оставляет одну, давая разуму возможность осмысления его слов о книге и амулете равновесия.
_________________

Когда я была на Олуфе - небольшом наводном пересадочном портовом островке, в поисках подходящей одежды, я поняла что стала слишком подозрительной.
Анк мог лишь вздыхать, оплетая своим гибким телом каменное основание острова, скрытое под водой.
Как все же хорошо что он мог видеть все моими глазами а оценивать своим мозгом. А то б наверно, ощущая мою панику, разрушил бы остров полностью, не моргнув и глазом.
Я видела подобное, когда ради своего погонщика 'Шьи разрушали острова - Анк показывал мне из своих воспоминаний. Страшное зрелище. Даже представить боюсь что происходит в этом момент внутри пары.
Со зверями общаться проще, ведь они чуют Анка во мне. Я можно сказать окрашена для них в ядовито-синий. А с людьми - вся издергалась, хотя и не подавала виду. Пусть я и пара, но все-таки урожденная южанка!
Животные четко знают, кем я являюсь. Люди могут лишь догадываться.
Я натянула капюшон поглубже - кожа рук все больше покрывалась мурашками, то ли от холода, то ли от беспокойства.
Чужие люди мне были крайне подозрительны.
Я вновь вытянула вперед кисти и еще раз с досадой сравнила, всматриваясь в слабом освещении.
Дааа, за все приходится платить.
Мор - умение общаться с водной стихией - очень жесток. Для него не может вырасти орган чувств. Он заполняет все остальные органы и из-за этого они деформируются. Это не так ужасно как звучит, потому что ни глаза ни уши не отваливаются. Чаще белеет кожный покров. Я не стала исключением. Одна из кистей - правая - теперь белее самого Финнура, синие вены проступают сквозь кожу так сильно, что она кажется почти прозрачной, и отливает синевой. Я бы не сказала что это похоже на сероватую бледность мертвеца, но тоже не самая приятная картина.
Теперь у меня был маленький недостаток. Ну, я так решила: с одним единственным недостатком жить можно.
Я уже могла определить где именно меняет вода свой объем или температуру. Но вот причина - это было сложно. Малейший признак мог говорить о многом. Например температура менялась из-за давления или внешнего нагревания. Но внутри животного это происходило или вне его - мне разобрать было труднее. Когда Анк был близко - ощущалось как он чует внутренние запахи жидкости, передавая мне информацию, различает уровни нагрева и его причины. Но когда он был закрыт, то есть если он дальше условного уровня, я могла полагаться лишь на себя, тут и была загвоздка.
То есть не глядя на белку, я не могла определить то ли она в ужасе то ли она горит заживо.
В смысле, если бы она горела заживо, то она тоже была бы в ужасе. Но я имею ввиду другое. Мне сложно было определить, опираясь лишь на мор, внутретельно ли происходят изменения с водой, или внешне. И уж тем более не понятно, я причина тех изменений или нет.
Ведь как известно, каждый живой организм более чем на половину состоит из воды. Вот незадача для меня.
С изменением формы или объема (перетекания) проще, обращаешь внимание на силу звуков и запахов. Мор не любит спешки. Нужно быть и "парфюмером", и "музыкантом", и "художником". Чувство мора как немое кино, которое поведает о смысле лишь при задействовании всех других органов чувств.
Я очень давно читала, что халуки-песчаные черви - нюхают через всю кожу, определяя направление движения. Так вот здесь было все то же, но наоборот. Я могла ощутить и обычный запах, и морный запах, если очень старалась.
Благо что для преодоления условного уровня Анку нужно было быть сильно глубоко или сильно далеко. Он, как старейший, мог закрыть от меня свой разум, переходя условный уровень в сознании. Анк практиковал сознательный переход для обучения. Вот тогда я и понимала всю свою никчемность в интерпретации мора.
Анк обращал внимание на малейшие перетекания. Здесь имели смысл и наружные повреждения и внутренние. Их можно было и видеть и ощущать. Научившись различать подобное, я смогла бы в дальнейшем предполагать повреждения лишь на основании мора.
Но до такого еще было далеко.
Я оглянулась, словно хотела увидеть Анка где-то там, за горизонтом.
Нижний мир все еще был сложен для меня. Я не понимала большинства из происходящего вокруг, не могла отделаться от мысли что это не мой мир. Привыкшая к ярким солнечным краскам и жаре, а так же к скромности своего народа, я ощущала себя раздетой, что заставляло меня укутываться с пущей потребностью в свой большой плащ.
То что на мне были черные облегающие одежды не улучшало ситуации. Я не ощущала себя красивой и гордой южанкой. Лишь запуганной и одинокой странницей, которая потеряла свой корабль.
Вдали от Анка все выходило нелепым. Ощущения щекотали нервы, тело мерзло, а разум в панике перескакивал с анализа одного незнакомца на другого. Хотелось разрыдаться где-нибудь в укромном уголке, скрыться с чужих глаз. И больнее всего было то, что Эймер мог быть где-то там, он мог меня обнять и согреть своими руками, успокоить. Единственный родной мне человек в этом Санвой забытом месте. И где мне было его искать?
Такой ураган творился у меня внутри, при этом Анк беспокоил море, наворачивая круги под островом. Он пытался придать мне уверенности, однако вокруг были люди, и среди них мне казалось что я просто схожу с ума.
Но это все было только внутри. Я удивилась своему уверенному отражению, заметив его в отражающей поверхности зеркала одной из лавок. И только тогда заставила себя взять себя в руки. Я все-таки гордая амирянка!
Для меня земля Греха была неестественно ровная, словно искусственная, видимо я уже начинала привыкать к морской качке. А может все здесь казалось слишком идеальным?
Хотя видя другую погоду и нравы, я все чаще ловила себя на мысли что отдала бы многое за жаркий песок под ногами и легкие Амирские одежды на теле. Здесь люди в большинстве ходили в длинных плащах и балахонах, скрывающих тару и фигуру. Правда наверно здесь нижние одежды именовались иначе.
На мне был длинный плащ мешком, который я приобрела на первом уровне базара.
Он скрывал руки, что было крайне удобно - я еще не знала как отреагируют хозяева Греха на присутствие Погонщика.
Олуф, остров где мне шили одежду, был кладезем информации. Этот маленький торговый порт для дозарядки и дозаправки кораблей, летающих на дальние расстояния, земля на воде, имеющая скалистые уровни - мог поделиться со мной основами установленных традиций Греха.
Однако атмосфера на Олуфе была совершенно другая. Людей было не много, все ремесленники и механики. Не такие как Эймер, а чтобы по-быстрому зарядить и почистить корабль. Хорошие люди. Там жили те кто отрекся от большой и шумной жизни, или те кому на больших островах не нашлось места.
Так вот там я узнала, что 'Шьи наводит на людей страх и трепет, а его Погонщик почитаем всеми и любим. Правда я вовсе не ожидала что Грех ответит мне тем же.
Многие считали что Грехом владеет один хозяин - и он многолик. Короля здесь не было, и Шейха тоже. Безликие - можно сказать клан, правили маленьким царством, далеким от ЦО как расположением, так и методами.
Я уже успела пройти три уровня рынка, здесь их называли ступенями. Нервно оборачиваясь и стараясь не привлекать особого внимания, с нервным любопытством рассматривала новый для меня мир. Всегда страшилась этого острова, внимая рассказам торговцев и путешественников. Как-то раз Эймер рассказывал, что на острове Греха свои правила. Здесь не терпели воровства, хотя воров на каждом шагу можно было встретить. Глядя на людей вокруг, разного цвета кожи и различных рас, казалось что они подпольно что-то вынюхивают и выслеживают. Однако остров настолько был подчинен четко прописанным законам, что невольно хотелось спросить: как такое можно сочетать? Странно было наблюдать, как продают голых рабов, невольниц, саму невинность. Но при этом свободно и без обмана. Словно две противоположности - дикость и честь.
Каменную брусчатку я ощутила только на третьей ступени, на первых двух была песчаная насыпь, оставляющая низкие клубы пыли после шагов. Там мне предлагали всевозможные диковинные фрукты, каких я отродясь не видала. А еще я с удовольствие испробовала домашнего вина, нашего Южного, сладкого и теплого, цвета солнца. Торгаш покрошил мне в медную чашку лепестки сладко пахнущего цветка - интересный способ, у нас дома такого не делают.
На третьем же уровне торговля шла более изысканная. Оружие, доспехи. Кожа и мех, и видимо все высокого качества. Я издергалась среди снующих незнакомых людей, совершенно не представляя, где буду искать Эйма. Сейчас вся затея казалась дикой бессмыслицей. Кто подтвердит мне что Механик еще здесь, на острове? Все эти люди меня страшно пугали. Их руки были покрыты кровью и потом, что нисколько не походило на руки уважающих себя людей.
Заплатив пару монет я узнала, где можно остановиться на ночлег одинокой страннице. Мне посоветовали постоялый двор, который явно был для богатых господ. Он находился на четвертой ступени.
- Дай комнату, - обратилась я к хозяину, вытягивая здоровую руку с монетами. Я старалась играть роль уверенной в себе гостьи, представляя как бы вела себя Дочь Санвы в таких условиях - женщина-воин с твердым характером.
- Как мне величать тебя, дева? - спросил он, сгребая монеты со стола и вписывая что-то в свои пергаменты.
- Можешь так и звать!
Я решила, что имя Амирянки с белой кожей может поставить больше вопросов, нежели отсутствие имени вообще. При всем разговоре, я старалась держать белую руку так, чтобы при движении плаща ее нельзя было заметить. Если человек не сведущ, ведь может подумать и что-то нехорошее. Но морно хозяин ночлега был доброжелательно настроен. Хотя Анк и указал мне на несколько возможных несущественных внешних повреждений его тела. Мне не требовалось уточнять эту информацию, что меня радовало. Но подобный анализ постоянно прослеживался в моих мыслях. Полагалось, что если мы будем достаточно едины - то можем потерять способность различать свои ощущения и мысли с парой. Хотя, честно признаться, я не хотела подобного единения. Я прекрасно сознавала, что мое прошлое важно для меня, и я хочу прожить эту жизнь в качестве юной девушки тоже. Мне хотелось испытать много из того о чем я мечтала. Построить семью с Эймером, познать плотскую страсть. Может даже стать матерью.
И Анк был неотъемлемой частью всего этого волнительного будущего, в качестве моего 'Шьи. Он был первородным, а значит жил когда еще острова не дрейфовали по Бескрайнему. Он тоже не спешил делиться со мной своим разумом, для него время тянулось намного медленней чем для меня.
- Хорошо, Дева, - не стал настаивать хозяин. - Я дам тебе комнату на втором этаже.
Я заплатила за пять дней, как он сказал, и предупредила, что в случае продления своего пребывания - я сообщу.

***
Едва ли можно было понять здешний народ.
Я заручилась поддержкой своего нового знакомого - хозяина постоялого двора.
Как можно разыскать здесь определенного человека? - был мой вопрос.
Можно обратиться за помощью к Груту, - доброжелательно посоветовали мне.
Грутом именовался некий волк-оборотень, имеющий навыки охотника и следопыта. Ищейка - вот как назвался мне он. Я же за глаза величала его информатором, так как он явился для меня спутником в мир острова Греха. Я впервые сталкивалась с оборотнями. Его крупная фигура почему-то не внушала страха, а звериная сущность пробивалась в ухмылке, забавно напоминая псов на псарне Амира.
Обладая инстинктами животного, Грут ощущал во мне нечто большее, чем в обычном человеке. Потому с ним было спокойно, комфортно. Он не задавал лишних вопросов, зато довольно охотно отвечал на мои.
Я не могла привыкнуть к этому миру. Но в глубине души признавалась, что он мне нравится. Особенно ночами. Ночью я вылезала на крышу чтобы найти все видимые звезды, которые когда-то рассматривала в картах Амира с Эймером. Я представляла его рядом, с белой макушкой и смешливыми глазами, и мир не казался таким одиноким.
Вдали от своего дома, от своей пары, мне не хватало человека. Конкретного человека, к которому стремилось сердце. Мне было интересно, как он отреагирует на меня, на дракона. Было страшно, вдруг забыл, специально задержался, так как передумал. Но гордость брала свое - не мог, я владею его душой.
Хотелось бы надеяться.
На получение информации ушло больше времени, чем я полагала. На самом деле я ожидала, что Балабола будет найти легче легкого. Он был слишком заметный, и к тому-же балабол же.
На четвертый день Грут перехватил меня на одной из ступеней.
Я не ожидала подобного, он схватил меня, оттащив к стене, я даже зашипела, вторя Анку. Впрочем, если бы была явная опасность - Анк бы уже бушевал, и земля тряслась.
- Зачем тебе нужен этот механик, не хочешь сказать, Дева?
- Я вроде как наниматель, - вырывая руку, - ты не должен интересоваться подробностями. Твоя цель - найти. Это все что от тебя требуется.
Он долго внимательно вглядывался в глаза, пытаясь что-то выискать или высмотреть.
- Он здесь, на Грехе. Но это все что я могу тебе сказать.
- Почему?..
- Ты не сможешь его найти, - перебил он меня. - Своими попытками ты только разбудишь крупную рыбу в безликом пруду. Моя работа выполнена. Больше информации ты нигде не получишь.
- Но!... Как?...
Я смотрела вслед удаляющемуся оборотню, тянулась, пытаясь схватить невидимую нить и вернуть его обратно. У меня не осталось слов, и понимания. Какая рыба? Какой пруд?
_________________

Безбрежные воды полны сокровищ, скрытых свободно колышущейся гладью. Редкие тихие мелководья, где, поддаваясь преломлению, струящийся свет достигает песчаного дна и двустворчатых моллюсков, хранящих в своих раковинах напоенные солнечным сиянием жемчужины. Рисковый промысел – нырять навстречу с морскими чудовищами ради редких бусин, однако ж, смельчаки находятся, когда их работу подкрепляет звон монет. Эта сделка приносит мне пригоршню разноцветных жемчужин, доставленных в палаццо Азулой.
Я высыпаю на ладонь с виду обыкновенные шарики с перламутровым блеском, долго и внимательно смотрю на них, пытаясь представить частью амулета. Мастера ювелирного дела в один голос твердят, что создание украшения из жемчуга и эллиниума по чертежам возможно. Вопрос же о свойствах артефакта остается незаданным, так как не находит своего адресата. Торговцы и ремесленники не ведают тонкостей чар, что вновь приводит меня к приглашенному из Амира механику.
По обыкновению я заглядываю к Эймеру раз в несколько дней, чтобы следить за ходом работы, беседуя с полным светлой энергии юношей за чашкой ароматного чая с травами. Время в его обществе протекает легко и непринужденно. Порой я даже ловлю себя на мысли, что улыбаюсь искренне, не играя радушную маленькую хозяйку – контраст ума и наивности.
Направляясь к дому механика, я наказываю сопровождающей служанке взять посеребренное блюдо с миндальным печеньем. Разбалованные девочки любят сахарные десерты, а южный гость и вовсе кажется мне сластеной. Важно не строить между нами стену. Пусть Эймер с трепетом относится к суровым магистрам и мастерам, но чувствует себя комфортно в моей компании. Так хочет отец, с чем не смею спорить.
К тому же, поделившийся своим прозвищем Балабол, рассказывает увлекательные истории. В том числе и свои амирские приключения: близкое знакомство с молами, малопонятное мне увеселение в виде игры с мячом на специально отведенном поле, и об охоте на халука. Мне нравится слушать, представляя то, что возможно все же когда-нибудь посчастливится увидеть самой. А еще мне нравится он сам.
- Ты не амирянин, - утверждаю, сидя в кресле и обнимая тонкий теплый фарфор, - но я еще ни разу не слышала об иных землях, тех, где ты родился и вырос, о семье, братьях и сестрах, близких.
Я не оставляю своих попыток нарисовать максимально точную картину гостя. Он по-прежнему видится мне не самым обычным механиком. Угадавший при первой встрече мое имя, Эймер и в дальнейшем не теряет своей проницательности, что копится и не дает покоя.
Другим поводом узнать его лучше становится донесение начальника охраны о том, что за пределами Гнезда некто, предположительно молодая девушка, через ищейку интересуется солнечным умельцем. Моим солнечным умельцем! Спокойно выслушав воина, решаюсь отдать приказ, не посоветовавшись с магистром теней. Леонардо нездоровится в последние дни, что является тревожным звоночком, посему часть забот о защите дома я беру в свои руки. Все ограничивалось беседами со стражниками и проверкой готовности в случае неожиданных маневров, пока не пришло известие о наемнике, рыщущем вокруг Гнезда.
- Нужно достойно наградить любопытство, - поразмыслив о том, как лучше поступить, отвечаю начальнику охраны. – Подыщи удобную камеру в подвале для того, чтобы допросить нанимателя.
- Удобную? – боясь разозлить талантливую девушку, переспрашивает воитель.
- О да, - губ касается улыбка. – В лучших традициях того, что умеешь.
Магистр Леонардо зовет своих исполнителей тенями вовсе не потому, что они могут выполнять поручения бесшумно словно рыси. Созданные им воины лишь тени однажды попавших в Гнездо людей, личности которых воссозданы способностями старейшины без таких лишних слабостей, как сострадание.
От того, в полной уверенности, что все будет выполнено согласно приказу, я предаюсь безмятежному времяпрепровождению, пью ароматный малиновый чай и рассматриваю чертежи модернизированных военных кораблей, находящихся в нашей личной гавани. Их еще не так много, как хотелось бы, но, насколько мне известно, работы идут полным ходом. Об этом сообщает птичка-невеличка, рабыня, приставленная служить механику. По ее словам Эймер проводит много времени вне дома, находясь на той стадии, когда рисунки на бумаге обретают материальную форму.
- Ты используешь эллиниум? – глядя на изображенное металлическое нечто, что должно быть вмонтировано в судно, уточняю я.
- Да, Маргарита, он обладает множеством незаменимых свойств, - звучит в ответ. – Не только в кораблестроении…
- Я слышала о качестве оружия, - перебиваю, уже привычно ведя беседу в подобном ключе.
- Да, и лучшие в этом деле стенные кузнецы, - с готовностью продолжает механик, подкрепляя слова забавной историей-воспоминанием.
Сомнений не остается, я приказываю Азуле отыскать отвечающего моим требованиям стенного. Эллиниум по своим свойствам несколько отличается от иных металлов, лучше других это чувствуют и понимают жители холодного и неприветливого предела на границе обитаемых северных земель. Никогда мне не доводилось видеть сыновей стены, но уверена, что они выбираются из своего дремучего края на остров Греха, потому что эта маленькая парящая над океаном точка на карте мира так или иначе нужна всем.
_________________

Последние метания пронзенного сердца,
Ему не суждено теплом отогреться.
Последние затихающие удары надежды,
Ничего уже не будет как прежде.
Алой лентой сквозь пальцы, утопая в ласковой улыбке.
По-детски невинного личика. Плата за ошибки…
Немое прощание, немое спасибо… за кроваво-красный клинок.
Последний ход, последний срок. Судьбы финальный виток.

Сады Безликих - неизвестно где в состоянии полунежити

Второе предсказание сбывается. Пока остальная компания дружно топает в подвал, меня тянет в сад. Потому, что это должно свершиться. Я это знаю. Чувствую. Дыхание смерти уже ворошит ветви деревьев, расправляет бархатистые лепестки листьев. Вторая смерть и перерождение. Для чего? Уберечь остальной мир от неправильной меня? Я никого не приводила в шатер, меня не интересовали эмоции. Единственными друзьями стали чудаковатый механик, джинн и нахальная килька. Оригинально, ничего не скажешь.
- В саду запрещено находиться чужим.
Это будет дитя, но видевшее много веков, красота, порождающая безумие.
Вот что это значит... Теоретически можно было сразиться или убежать. Но зачем? Я пришла сюда с твердым намерением - умереть. Твои видения, Дар. Они были правдой, отчасти. Теперь говорить буду я. А ты слушать.
Песок осыпается вокруг, осыпается и поднимается мутными смерчами, оплетая окружающий мир, словно паутина. Скрывая за рыжеватыми вихрями две смазанные фигуры.
- Спокойно, не ори.
- Я наставительно разговариваю.
- Так, что халуки в норы попрячутся.
- Я мог бы стать оперным певцом! На ЦО! Какой талант пропадает!
Вздыхаю. Пока мое сознание остается относительно ясным. Подвалы Безликих крайне интересное место. Немного мрачное, но по-своему красивое. Слышу голоса, они гулко отражаются от каменных стен. Стен, разрисованных кровью. Прекрасные картины. Кажется, я сказала это вслух. Девушка, стоящая передо мной, насмешливо приподнимает бровь. Дитя, видевшее много веков. Все верно. Так и должно быть.
- Дыхание несет в себе память. Мой меч несет в себе силу. Я знаю, что мне суждено стать клинком. Вечный воин. Слушай. Жила-была девочка. Которой предсказали две смерти. Первую – от моря, вторую – от железа. После чего последует преображение, я не знаю, что точно имелось в виду. Но, возможно, это связанно со Светлым Лесом. Да, я помню, тебе туда путь заказан. Поэтому, если не трудно… когда я вернусь, мне не хотелось бы увидеть первым делом долбанные деревья и птичек! Первая смерть уже прошла. И прежде чем придет вторая... Считай это моим завещанием, - почему мне приходится приподниматься на носочки. Это неудобно. Коснувшись ладонями смуглой разгоряченной ветром пустыни кожи. - Пока я живу, - вдыхаю побольше воздуха, - пока мой клинок и мой дух во славе Древних не угаснет, Бездна моего друга не получит.
- Эй, эй! Не надо трагедии! Я больше люблю комедии! Ну, или... ай!
- Помолчать минуту можешь?
- Нет! Иначе мир зачахнет без моего творческого гения! И ты будешь в этом виновата.
- А могла бы в гибели этого мира, - усмехаюсь.
На ворчание, что мои теперешние тряпки нужно перевязать хоть каким-то поясом, а то непонятно, куда руки девать, за ниже можно получить в нос, а это испортит совершенный профиль, усмехаюсь. Верно, можно. Сухие, потрескавшиеся губы. Не думаю, что для меня сейчас имеет значение, что я не пользуюсь так популярной на Царе Островов косметикой. Согласитесь, когда до смерти остаётся каких-то пару недель, это не самое важно. И таким же странным был контраст прохлады с почти ощутимым жаром. В дыхании ветрах отзвуки души. Пусть у меня не самая лучшая душа, в ней полно ненависти, крови и смерти, но пусть она остаётся в твоём, такой, как была. Несовершенной и глупой, наивной и немного сумасшедшей.
- А…
- А по шее?
- Так кусочек души ещё оста… ай! Нельзя! Родина не простит потери совершенства!
- Светлый Лес. Принеси меч.
- Может, мороженое? А то Коля две порции слопал. Нахал, а?! Мы его понимаешь из грязи в люди, тьфу, тритоны, а он!
- Тащи.
И мир рассыпается на части.
***
- По-твоему боль, это искусство?
Пожимаю плечами. Полумрак подземелья нисколько не мешает мне видеть. Даже на стали связывать. Зачем? Насколько я знаю, Безликие обладают Даром. Да, мое сознание взломать непросто, и в другой ситуации я, может, даже отразила бы... попыталась, но сейчас в этом нет смысла. Поэтому упиваюсь. Боль мое привычное состояние. Кровь моя привычная панорама.
- Смотри, - поднимаю руку, алые ленты крови стекают на каменный пол, - это своего рода палитра. Ведь смешивая краски, мы создаем шедевры. Люди боятся боли, я считаю ее проявлением прекрасного. Страдания облагораживают душу, боль приносит с собой катарсис, просветление. И ты единственная не назовешь меня сумасшедшей, если я скажу, что нахожу боль красотой, скрытой за телесной оболочкой. Когда вырываешь ее, разрубая кокон, как все совершенное, она стремится покорить все, без остатка. Эта капля только что нарисовала великолепный узор.
Безликая кивает. Не могу уловить в ее взгляде всех оттенков эмоций.
- Еще одну?
Поговорить по душам с Безликой о боли с тонкими стальными иглами в руках, в торсе? Не очень философское место? Странно. Здесь мне уютнее, чем в шатре. Не нужно притворяться. Не нужно сдерживать эмоции.
- Когда будешь убивать - целься в сердце. Оно между третьей и пятой иглой. И спасибо. Последний собеседник у меня был не из худших.
Второй раз я умирала красиво. По крайней мере, так казалось мне... Последнее дыхание замирает инеем на стали клинка.
- Знаешь... - почему-то я была уверена, что Безликая поймет. И оценит. Только я и она можем так оценить истинную красоту смерти. - Мне кажется, что словно струна. Как играть на... струнах. Задеть одну - и рождается мелодия.
Звуки. Сотни. Тысячи. Сливались в одну мелодию. Провожая меня в дальнюю дорогу. С нежностью смотрю на алые ленты, оплетающие руки. Словно изысканные украшения. Что ждет меня по ту сторону? Кем я стану? Хотелось верить, что я наконец обрету свободу...
***
Странно... Второй берег реки не желал появляться. Я словно живу... и не живу. Не ощущаю, не осязаю. На краю пропасти, на краю сознания. Все в полутонах, размытых красках, как в эпицентре песчаной бури. Мое последнее путешествие... затянулось.
_________________

Неделя после взрывов.

У моря запах смерти.
Соленый запах. Его не слышно сразу. Он хранит смерть внутри, как и все свои тайны, глубоко.
Под запахом свободы, приходящим с ударами ветра в лицо. С брызгами пенной воды и криками чаек.
Но у моря запах смерти. Чтобы его услышать надо дождаться ночи.
Тогда он будет нестерпим. Будет накатывать на тебя вместе с волнами.
Касаться. Дразнить. Скрипеть непросмоленными балками половиц.
Запах смерти пронесется тихо, рядом с кораблем. Тенями.
Тенями затонувших и забытых.
Те серы. Темны. Их стоны отдают в ушах баяльной песней.
Под их стоны глаза закрываются сами собой, а ветер толкает к краю борта.
Иди к нам. Иди.

Я смотрел в пустые глазницы серых теней, что тучами плывут рядом.
Я слушал их песнь, заучивая слова наизусть.
Тени оставляют след разбитых, уже осязаемых обломков кораблей где-то там, внизу, в ласках пучины.
Окутывают туманом. Смотрят на живых и зовут к себе, в свое вечное плаванье.
Иди к нам. Иди.
Каждую ночь их песнь все сильней.
Каждую ночь
Так зовет море в свои объятия. Так оно обещает покой.
Ночь за ночью. Покой.
Под эту песнь уходят тихо.
Эта песнь служит верную службу. Она ласкает. Она манит. Она целует веки.
Кажется, эту песнь слышит Безликий.

Он почти не спит. Мучает себя бессонницей, а меня головной болью.
Он почти не ест. Нарушая немую договоренность - прибыть в порт Греха живым.
На его лице чернеет маска. Черный кружевной узор из тонких вен.
Безликий, ты привык прятать лицо под маской. Теперь ее не возможно снять.
Отметину не обманешь. Не стоит играть с ней.
В сполохах его цвета искрится мой, фиолетово-черный.
Пока горит, я могу ощущать то же, что ощущает мой новый гость.
Он знает. Если закроет глаза я увижу его сны.
Те полны иллюзий, кратких воспоминаний.
Они приходят так же, как приходят мертвецы из холодного, соленого моря.
Серыми тенями. Невесомой дымкой.
Они почти стали частью команды.
Запоминаю имена. Запоминаю лица.
Они все дороги тебе, Безликий?
Чем ближе к Острову Греха, тем песнь громче.
Тем тени ярче.
Чем ближе к Острову Греха, тем запах смерти ярче.
Темные тени в разбитых грузовых кораблях.
Темные тени закутанные в цепи.
Темные тени...
Иди к нам иди...

- Пора...
Десяток кораблей под знаменами дома Аэрас и Магов вплывают в порт Греха.
Десяток пушек гремят громом, разрешая пристать.
На землю Греха я ступаю следом за Безликим.
- Ты почти дома Безликий, - смотрю на его лицо через прорези маски.
Смотрю на свое лицо. Точную копию моего. Безликий точно воспроизвел каждую линию.
Лишь шрам из вен печатью зияет поверх иллюзии.
- Тебя осталось лишь узнать...

***
На его лице чернеет маска. Черный кружевной узор из тонких вен.
Безликий, ты привык прятать лицо под маской. Теперь ее не возможно снять.
Отметину не обманешь. Не стоит играть с ней.



»» 05.05.16 19:28 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Я попала в довольно сложную ситуацию. Ощущая себя сбитой с толку, выбитой из колеи, в общем совершенно не в своей таре, я стойко приняла решение, что выясню все сама.
Хотя совершенно не представляла, каким образом.
Я не могла воспользоваться своим именем - меня попросту никто здесь не знал. Что было невыносимо, даже учитывая что я его скрывала.
Имя отца было известно в определенных кругах, но его не слышали в нижних землях более 25 лет. Оно бы породило больше вопросов, чем ответов. И привлекло бы лишнее внимание.
А если вспомнить слова Грута, я была уверена, что внимания нужно было привлекать как можно меньше.
Воспользоваться именем жениха? Этого мне не позволяла гордость. Возможно он и видеть -то меня не захочет.
Наши отношения были слишком хрупки и неясны. Отсутствие в дату свадьбы одной из сторон расценивалось как разрыв договоренности. Хотя Эймер и указал другие причины в письме, и даже собирался уплатить неустой.
Возможно, я просто не могла ему настолько доверять.
Я слишком мало знала про этот мир, чтобы иметь какие-либо рычаги давления. Поэтому лучше всего было разработать план легкого воздействия.
Самое главное я знала - Эймер был здесь. И это начало можно было считать хорошим.

Прежде всего, нужно было найти объективную причину, почему я его ищу.
Были обдуманы несколько вариантов.

Мне нужен механик? На острове, где можно нанять кого угодно, не должно возникать проблем с поисками обычного механика.
Мне нужен необычный? Почему именно этот...
Мне его рекомендовали. Кто?
Можно сослаться на его отца.
Хороший вариант.

Можно было сыграть на фактах про Эймера, которые я о нем знала.
- он механик (факт)
- любопытен (утверждение)
- он менестрель (факт)
- любит внимание (предположение)
- он Балабол (факт)
- словоохотлив (наблюдение)
- он специалист (факт)
- внимателен (удивление)
- он востребован (факт)
- многолик (заблуждение)
- он талантлив (факт)
- любит скорость (знание)
- он молод (факт)
- хвастлив (преувеличение)
- он довольно богат (факт)
- уважителен (раздражение)
- он харизматичный (факт)
- легко заводит знакомства (убеждение)
- он белобрысый (факт)
- неотразим (признание)
- он самовлюбленный (факт)
- не пропускает ни одной груди (предубеждение)
- он одиночка (факт)
- обручён (сомнение)
- он верит в себя (факт)
- мягок в губах и твёрд в... (желание)
Так! Не о том думаешь, Яра!

Собрав весь арсенал воспоминаний об Эймере, и все свое имеющееся мужество, я заняла отдаленный стул за стойкой одного из тех самых заведений, где народ, зарабатывающий деньги днем, тратит их на выпивку вечером. Кабак для попоек, одним словом.
Я понятия не имела, как именуются напитки, где следует говорить, что делать.
Никогда не стремилась играть какую-то роль. У меня всегда была одна героиня - я сама. С ней я родилась. Гордая южанка, белоликая амирянка, дочь механика. Вот только сейчас подобное сработать не могло. Я должна была врать этим людям. А в обмане, как я считала, я не плохо преуспела.
Все-таки я достаточно долго и довольно убедительно уверяла себя и Эймера, что он мне неприятен.
- Налей выпить, - чуть приглушенно спросила я, обращаясь к работяге-наливаю.
- Что предпочитает дама?
- На твое усмотрение. Что-нибудь покрепче.
Я тщательно подбирала слова, потому паузы казались натянутыми.
Перед глазами поставили стакан и плеснули туда отвратительно воняющее пойло.
А он знаток...
Лицемерная улыбка растянула мои губы.
- Скажи-ка, как тут развлекаются? - осторожно начала я.
Собеседник меня не сразу понял, хмуря брови и осматривая.
- Ну, музыка, танцы.
- Есть такое. А что?
- А кто менестелит? Известные типы?
Он озвучил мне три, а может быть больше, имени, которые мне совершенно не были интересны.
- ...ты хочешь тоже примкнуть?
- О нет, голос у меня не важный.
Я перекатывала стакан в руках, затянутых в перчатки, не решаясь сделать глоток.
- Просто думала, что встречу здесь знакомого. Он один из таких. Менестрелить любит. Вроде собирался сюда, на Грех. Балаболом кличут. Знаешь такого?
Собеседник кинул подозрительный взгляд на мой стакан так, что мне пришлось поднести его ко рту.
- Популярен что-то он стал. Ты не первая интересуешься.
- Да? - спросила я, делая вид, что меня популярность данного индивида не особо интересует.
В этот момент язык обжег крепкий напиток, я закашлялась, прикрывая руками нос и рот. Глаза заслезились. Не привык юный амирский организм к таким крайностям.
Мой собеседник испарился. Исчез, о чем я поняла, подняв глаза. А на мое плечо опустилась тяжелая рука, придавливая весом. Я резко обернулась.
На меня смотрел человек, не похожий на завсегдатаев этого места. Он был высок и излучал громоздкую силу, уверенность.
- Дева, - назвал он меня, - я могу тебе рассказать о механике.
Сердечный ритм участился.
- Меня не очень интересуют рассказы. Мне просто надо знать его местопребывание. Понимаете, мы как бы знакомы, - мне казалось, или я пищала не лучше молы?
Понимание, что вот тут было бы хорошо и соврать, запоздало приходит в голову. Человек меня пугал. Я ощутила, как Анк сканирует его, проверяя эмоции и тело.
- И с этим я могу помочь тебе. Приглашаю следовать за мной.
Я постоянно меняла решение, ругая себя за опрометчивость, все то время, пока шла за ним к его транспорту, так напоминающему деревянную клетку. Нервно нащупывала маленький арбалет, прятавшийся под плащом в собранном виде. Анк уговаривал мою панику, ощущая агрессию в человеке, но при этом передавая, что агрессия - это обычное состояние мужчины, и в мою сторону она не направлена. Это обнадеживало.
Пока мы ехали в неизвестном направлении, так как окна были забиты, новый знакомый как песка в рот набрал. Мне не удавалось его разговорить. А в темноте ящика не было возможности разглядеть. Благо было еще новое шестое чувство, которое снабжало хоть какой-то информацией.
В голове все чаще мелькали слова Грута: "разбудишь крупную рыбу в безликом пруду". Может и правда, появились заинтересованные к моему интересу лица? Может он имел ввиду Безликие лица?
Отец твердил, что Эймера пригласили важные люди. Что он много получит денег за эту работу. Галимей не упоминал хозяев острова, хотя сейчас мне казалось что он мог подразумевать это.
Мы высадились в какой-то кустистой местности, окруженной громоздкими стенами. Походило на крепость, я видела подобные картины в книгах.
- Вам придется отдать оружие, - наконец подал голос сопровождающий, - простая формальность. Мы сохраним его и вернем позже, после.
Сначала появилось желание соврать, что у меня ничего нет. Однако мужчина ничем не заслужил подобное. У него был некий приказ, и он четко следовал ему, при этом не принуждая меня, а информируя, предлагая выбор.
Я сделала выбор. Не без дрожи в руках передала свое скромное оружие, плащ и наплечную сумку с некоторыми вещами. Самое большое сокровище - кулон яррита - висел на шее, а все остальное было мелочью.
Дальше провели меня по темной лестнице вниз, освещая пути необычной формы люмнисами. И предоставили комнату за странного вида железной дверью.
Комната при этом не казалась так уж темницей. Холодные на вид стены хранили тепло, в центре горел огонь, заключенный в стеклянный купол. Уютная обстановка предлагала вручную сделанную мебель, мягкие стулья и скамейки. Не совсем привычно для меня, но и так хорошо.
Мой тихий спутник почти сразу удалился. И я вздрогнула от странного ощущения, когда железная дверь закрылась на замок. Вдруг, меня взяли в плен?
От подобной мысли все внутри сжалось и пробила зябкая дрожь.
А где-то внизу, под темной поверхностью бескрайних вод, первосоздание бога О'Шьена издало зловещий громогласный рев, медленно раскручивая чудовищные кольца гибкого сильного тела.

_________________

Гнездо, "дом для непрошеных гостей"
Чудовища не живут в морских глубинах, они живут внутри нас...

Укутанной в черный плащ тенью, ловя металлом маски отблески факелов, тусклым робким светом разбавляющих сгущающийся в коридоре мрак. Стражники, завидев госпожу, вытягиваются по струнке, хоть играй тревожные полные трепета мелодии. С лязгом поворачивается ключ в замочной скважине, толкаю дверь вперед и ступаю в комнату, отведенную любопытной пташке, которая ищет встречи с механиком. Или смерти, если окажется шпионкой, посланной правителем Царя Островов или шахом Амира.
Охранники следуют за мной беззвучными провожатыми и замирают, едва перешагнув порог. Я же прохожу дальше, в центр, где в пяточке льющегося откуда-то сверху дневного света стоят стол и два стула. Один из них занят девушкой, окутанной облаком танцующих эмоций. Она поднимает глаза, зеленые, на несколько тонов тусклее зелени сада. Смотрит сначала на меня, затем за плечо на безмолвных стражей. Сабли в ножнах, однако, пальцы на пульсе – держат рукоять.
- Оставьте нас, - мой голос режет металлическим звучанием, гладкая зеркальная пластина искажает .
Не оглядываюсь, чувствую, как воины безмолвно выполняют приказ. Оружия у пташки нет, поэтому охрана лишь помешает ей петь. А петь ей придется, хотя может и заартачиться.
Приглушенно скрипят плохо смазанные петли, вновь становится тихо. Лишь шуршат юбки, когда прохожу к предназначенному для меня стулу. Занимаю его, устраиваясь максимально удобно, но горделиво удерживая осанку и голову. Иначе съезжает маска. Я изучаю черты лица девушки, тонкие, одухотворенные, подбираю оттенки цвета для радужки и молчу. Мне нужно с ней говорить, исполнять важную роль добросовестного кирпичика в фундаменте благополучия семьи. Нужно узнать, насколько опасна незваная гостья может быть для клана.
- Как тебя зовут, пташка? – голос словно чужой, до того отвыкла от преломления металла.
- Карима, - отвечает она, убирая выбившийся вперед локон, не смоль, но темный.
Убирает руки под стол, наверняка, сцепив в замок на коленях. Встать бы да посмотреть, но не время для любопытства Маргариты. Я знаю, что девушка волнуется, ее страшит неизвестность, которая ядом своим отравляет всех, в том числе и меня. Никому не ведомо, что будет дальше. Завтра, через час, минуту?
- Сколько тебе лет? – не услышав лжи в ее словах, я задаю новый вопрос.
- Восемнадцать, - коротко и емко звучит в ответ.
Девочка, такая же, как я. Совсем не похожая на темнокожих амирян, загорелых пираток и наемниц. Не чувствую в ней зверя или талантов полукровок, но все же откуда-то изнутри тянется нить света. Возможно, и в ней что-то есть, иное, не схожее с тем, что ощущала прежде. Впрочем, здесь я не для этого. Действуя, как поступал бы отец в наилучшем расположении духа, мне необходимо выяснить, несет ли угрозу семье ее появление на острове, и предположить, как это отразится на работе механика. Заказ на перестройку кораблей не просто важен для клана, он – запечатанная тайна. Поэтому я готова внимательно слушать все, что скажет Карима. Все, что она не скажет. Узнать все, что прочитаю в ее сердце.
- Расскажи мне, пташка, кто ты и зачем ищешь механика Эймера Балабола...

***

Несколькими часами позднее, в иной комнате, с иной собеседницей

Она пришла сама, умело обойдя посты охраны – выговор стражникам. Пробралась в парк, чтобы встретиться с хозяевами острова и просить о смерти. Воительница желала закончить свой земной путь, в чем я не могла ей отказать, не имела права. Из садов Безликих нет пути назад. Пыточные камеры не выводят на шумные торговые улицы городских ступеней.
Мы говорили в душной полуподвальной комнате при свечах, плачущих каплями воска на каменный пол. Я – сидя в бархатном обитом кресле, с мягкими подлокотниками, она – стоя напротив меня у стены, с увитыми змеями цепей руками. Дочь Санвы – это звучало гордо, свободно, совсем не для оков. «Никто не может солгать Выжившим» гласит известная всем истина. И дочь Санвы не врет, называет свое имя Ханаан. Поворот ключа и лязг кандалов, упавших на шероховатую грязно-серую плиту. Они смиренно лежат мертвыми змеями у ног пленницы, которая продолжает говорить.
Ханаан не испытывала страха перед болью, видя ее искусством. Перебирающие струны скрипки пальцы; рука сжимающая кисть с беличьим хвостом, легкими движениями нанося слой краски на холст, или нож, уверенно чертя линии на коже, вспарывая ее по карте вен и артерий. Она благодарила тихо, размеренным спокойным тоном и смотрела на алеющие ручьи, что срывались с холодеющих кончиков пальцев на пол. Ждала. И говорила.
Я не убивала ее, о нет, я давала ей свободу, новый виток бесконечного круговорота энергии. Это наивысшая благосклонность Безликой. Она просила слушать: каждый удар сердца, каждый вдох и каждый звук, с которым красная капля разбивалась о камень пола. Она просила чувствовать это, ощущать.
Мой личный демон скалился и рычал, довольный и сытый болью. Сила плескалась голубым морем в глазах, кружила по телу вместе с кровью, топила мерно сокращающееся сердце. И я осознавала, что должна, обязана принимать природу своего таланта такой, какая она есть. Я не должна страшиться боли, безумия и смерти, потому что я Выжившая. Потому что однажды несколькими этажами выше в зале Ордор-Тан-Наннум на месте нынешней жертвы буду я.
- Да примет тебя твоя богиня, Ханаан, дочь Санвы.
На моих руках было достаточно крови. Эту смывать не хотелось, но пришлось. Умыться, сменить пропитанное металлическим ароматом платье и улыбнуться своему отражению в зеркале, которое показывало беззаботную девочку Маргариту, ставшую частой гостьей амирского механика. Сегодня он обещал представить модернизированные корабли. О нет, пафосно, маленькая Маргарита просто посмотрит, с жадным интересом впитывая все, после чего семья, возможно, примет работу.

»» 15.06.16 21:44 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Неделя после взрывов.
Не спать… это самая сладкая пытка, для того кто привык вставать после полудня…
Не спать …ради семьи, ради тех, кто тебе так дорог, что бы он - насквозь пропитанный чернотой не увидел большего…
Не спать… ради будущего и прошлого, ради Маргариты, Элинор и маленькой Лу, ради памяти Сандро и деда
Не спать … а это не так уж и сложно, оторванный, некогда ухоженными тонкими пальцами, со слишком уж нежной для мужчины кожей, узкий пласт дерева спрятан в рукав, а его острым краем исколоты вены.
Не спать – это совсем несложно, достаточно ограничить себя в еде.
Официально меня считали свободным, и даже выделили отдельную каюту, новую одежду, еду и все, то немногое, что помогло бы оставаться живым. Это был договор, заключенный меж тьмой и сумасшествием, на еще тлеющих костях невиновных и порченных. Тьма тосковала по суше – я видел, то, как неуютно чувствовал себя на корабле, то, как хватался за борта, как тер костяшками виски, наблюдая – продолжал немую пытку. Он приходил ко мне молча, черной тенью стоял в углу – наблюдая - запоминал, ему это будет нужно, непременно, если он не решит умереть раньше, чем убьет меня. В моменты встреч, я как правило просто лежал не моргая, рассматривал потолок, но иногда он получал подарки, как в тот вечер первый вечер на корабле, когда в мутном зеркале наискось прибитом в каюте в отражении я заметил метку, чернота рождалась из горла и четкими ветками вен растекалась по лицу охватывая правую щеку, становясь тоньше цепочка обнимала газ и терялась в линии роста волос. Теперь чернота была не только в крови, она проявилась и внешне, позже когда оставался один я пробовал скрывать мерзость иллюзиями, ничего не выходило. Маг так же давал мне себя изучить, выходя на палубу рано утром, я всегда заставал его там, рисунки никогда не были одинаковыми, но с каждым новым черты лица становились все более четкими, а линии правильными. Я разбирал его по частям, каждый вечер стараясь запомнить что-то новое в ненавистном лице, нос- правильный без изъянов, невелик, без той хищности что была у учителя или деда, глаза мертвые без эмоций расположены достаточно глубоко чтобы разглядеть в них что-то кроме вечной пустоты и безразличия. Губы никогда не растягивались в улыбке, даже слова казалось бы он произносит почти, не открывая рта, причин этому я не искал, только рисовал еще, более тщательно, близко, опасно близко…
Нас встретила нижняя ступень острова, как всегда преисполненная грязи, стонов рабов и витавшего повсюду запаха пота. Группа людей полностью укрытых черным шелком, с выстроенных в клин группой наемников. Когда семья хочет показать, кто хозяин острова она делает это весьма выразительно.
- Мать всегда узнает свое дитя, – в свойственной магу тихой и безэмоциональной манере отвечу, примерив на его лицо улыбку, тут же криво отразившуюся в золоте маски. – Вопрос в другом, примет ли она в дом предателя. У женщин острые ногти и тонкие ножи…
Их было четверо, и каждого из них я мог назвать без ошибки не взирая на ровный тон черного полотна и абсолютно одинаково отполированный металл. Первой дернулась мать, с младенчества изучена ее эмоциональная сетка, даже слабым, голодным и измученным, я узнавал ее всполохи тревоги и жалости, ее безграничную, болезненную всепоглощающую любовь ко мне, но сейчас она в легком почти незаметном порыве качнулась в иную сторону, в это время ожила вторая фигура в несколько шагов приодалевшая расстояние между охраной и нами Витторио, замер разглядывая «вернувшегося домой сына», и лишь спустя мгновение протянул мне руку.
- Добро пожаловать на остров Греха, - сухо произнес он, сквозь плавящейся металл в голосе. Ему был нужен контакт, чтобы узнать о госте все, мне оставалась лишь надеяться, он поддержит легенду, ладони сомкнулись, он видел многое, но эмоции, словно застыли внутри мужчины.
- Идемте, – сухо брошено в след, - Вас разместят в поместье «Черный вереск», как гостя.

»» 17.10.16 09:31 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Я работаю. Очень много работаю, чтобы заглушить это глупое чувство потери, на которое в целом попросту не имею права. Она ведь по настоящему никогда мне не принадлежала.
Проектирование и техническое оборудование не спасает. Тону в деталях, торможу работу - мне плохо.
Нет, я знаком со смертью. В конце концов с ней знаком любой, кто летает. Просто... она еще не касалась меня так. Родителей я не помню, поэтому горевать не могу, а вот Яра... С ее гибелью начинаю задумываться о том,  что человек, заменивший мне отца, тоже не молод.
Мы все так или иначе умрем - сказал мне когда-то один пират. Я знаю, что он прав, но не задумывался, насколько. И не думал, что будет так одиноко. А ведь мы знали друг друга всего ничего.
Спасают разговоры с Маргаритой. Она приходит все чаще, задавая вопросы, тормоша, рассказывая какие-то мелочи. Да и я не отстаю, потчуя хозяйку дома сказками и старыми фактами. Понимаю, что по сути она - эдакий вариант надзирателя, но девушка так трогательно заботится обо мне на свой лад. Пусть даже это часть ее задачи. Стараюсь работать быстрее и качественнее. Пугает только неожиданное исчезновение обнаруженных в саду гостей - когда я вернулся, их уже не было, как и уверенности, что они ушли сами. Но спросить я так и не отважился. Да, иногда я самый настоящий трус.
Корабли поддаются. Они не могут не поддаться мне, принимая те формы и нововведения, которые были задуманы. Немного больше легкости, маневренности, обтекаемости. Приходится жертвовать временем простоя, но все же мне удается идеально сбалансировать конструкции, чтобы получить желаемое.
Подаренный человечек все время сидит в мастерской, печально глядя вперед себя стеклянными глазами. Иногда мне кажется, что он заключил в себя всю мою печаль, и тогда я разговариваю с ним обо всем на свете, будто бы мне не хватает собеседников в мире дышащих. А может так и есть.
Меня зовет пространство вне острова, внешняя бесконечность, а я старательно делаю вид, что не слышу. Чего стоят одни только сны, где я стою голыми ногами на взбухшей плодородной земле, а вверх уходит исполинское дерево, полностью закрывающее ветвями небо. Или где я нахожусь в воздухе без поддержки, совсем близко к тяжелому, клубящемуся белой ватой облаку.
Они сводят меня с ума.
Примерно тогда же мне снится Яра. Она совсем другая - более взрослая, серьезная, чужая, отличается внешне, словно сестра той, кого я знал, но каким-то образом понятно, что это она. Ответ один - все это сны и я схожу с ума в этой клетке. Пора уходить. Я чувствую это подкоркой мозга, слышу постоянным шепотком. Не могу, пока не сдал работу - значит, пора заканчивать.
Приняв решение, мне легко его осуществить - я слишком много работал, чтобы споткнуться на финише. Три дня - это все, что в итоге нужно. Я смог. Я закончил. И как только последний болт встает на место, логичным кажется написать официальное послание Маргарите, с предложением прийти посмотреть на  работу. Хотя я, конечно, и понимаю, что она явится не одна, но так даже лучше.
Мне не терпится обрести свободу от уже никому ненужных обязательств. Мне нужно и я хочу быть свободным. Без привязанностей, связей, обязательств - как раньше. Я уже принял решение, что поеду на остров Отверженных, так мне хочется. И просто буду жить.

»» 20.07.16 21:23 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Этот день ни чем не отличался от сотен подобных ему. Проснувшись до рассвета, вышел из той коморки, что у местного кузнеца называлась спальней, и вдохнул полной грудью свежий воздух. Стена молила вернуться, призывала своих сыновей и эти её мольбы не давали покоя уже несколько дней. Стена чувствовала приближения чего-то темного к своим границам и вместе с ней это ощущали все братья. Подняв лицо к небу, закрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям: беспокойство, призывы Матери и ... страх. Да, Она боялась этого "чего-то"! Откладывать отъезд больше нельзя...
Распахнув глаза, я посмотрел в темноту перед собой. Подобравшись я готовился атаковать. Тень выступила из темноты и, показывая что не намерен нападать, выставил вперед руки ладонями вверх.
- Меня зовут Азула, стенной, - "тень" подошла ближе, отбросив капюшон темного плаща. Женщина бесстрастно смотрела в глаза продолжала: - Моя хозяйка хочет говорить с тобой.
- Передай своей хозяйке, что мне не интересен разговор, - склонив голову в прощальном жесте, повернулся к ней спиной, но не сделал и двух шагов, как уcлышал:
- Она безликая.
Безликая. Остров принадлежал им и любой, кто жил, торговал либо был проездом, обязан подчинятся безликим.Таинственные, склонные к интригам и опасные, безликие скрывали свои лица от всех за масками серебра и золота. Я мог отказаться, но по другую чашу весов был въезд стенных на остров Греха. Безликие злопамятны и не прощают обид, а этот остров нужен нам с братьями. Очень.
- Приходи через два часа после рассвета. Я буду готов.

Поведав братьям, что безликая просит меня к себе, попросил их быть готовыми к отъезду.
- Я слышал в порту, что ночью отходит корабль в столицу.
- Узнай есть ли места для вас.
- Места есть всегда будь у тебя звонкая монета, - пожал плечами один из братьев Монсур. - Я так понимаю, ты остаешься, Гектор?
Вопрос был риторическим, поэтому я лишь пожал плечами в ответ и проговорил чрезмерно почтенным голосом:
- Меня вызывает безликая.

Гнездо.

Возможно безликих и опасались все кто имел хотя бы пару извилин, но в одном им не откажешь: родовой дом их сверкал великолепием. Эта громадина своим величественным видом должна была рассказывать всем о могуществе безликих и их власти на этом острове. Но рыжеволосая служка вела не к дому, а в сторону от него. Остановившись у входа в сад, она поклонилась и бесшумно исчезла.
Безликая, надо думать это она, стояла в центре небольшой поляны. Невысокая фигура, закутанная в плащ, она смотрела на куст перед собой. Приглушенный, из-за маски, голос нарушил тишину:
- Приветствую тебя, Стенной.
- Безликая, - склонил голову в приветствие, - ты желала говорить со мной?..

»» 21.07.16 15:38 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Гнездо
Я бы сказал.
Сказал: "Твое лицо мне жмет, Безликий".
Тесно в скулах, в губах, в переносице и овале лица. Давит у шеи, сдавливает там, удушая.
Тонкая у тебя шея, Безликий.
Я бы сказал.
Молчу.
Даю молчать другим.
Молчание давит на плечи. Облизывает со всех сторон, когда первая металлическая маска падет с моего лица.
Глазами той, чьи глаза цвета изумруда, смотрят на меня. И пальцы не решаются коснуться.
Я вспоминаю сны.
Не свои - чужие. Где такие же тонкие пальцы касаются лба и отводят прядь волос в сторону.
Что же ты, мама, не хочешь обнять сына?
Я бы сказал.
Молчу.
Глазами того, кто не смотрит на меня вовсе.
Он все понял. Он все решил. Здесь он привык все решать.
Сны о нем полны густоты и горьковатого вкуса. Крови?
Безликий, это он учил тебя убивать?
Он говорит с моими отражением.
Отражение кивает.
Играет роль.
Они оба играют роль.
Играю свою роль тоже.
Поддерживая тонкое молчание, что нервной струной режет воздух.
Держу последнюю маску, что, кажется, истерзало мою кожу в кровь, до тех пор, пока за спиной не закроются ворота Гнезда.
Пока сады, в закутках которых воняет смертью, не закончат вить свой лабиринт. Пока возможный палач не поднимет меча.
- Как ты думаешь, - говорю той, что поняла все с первой минуты, - ...мама. Твой сын хочет жить?
Молчание начинает угнетать.
Я говорю, прежде чем переступить порог дальнейшего витка судьбы.
Чтобы знали.
Чтобы помнили.
Я здесь под острием колющего меча. И я готов принять смерть если так повернет судьба.
Но помните... если умру я - умрет и он.
Помните, смерть моя падет кончиной на него.
Безликий.
Можешь снять мое лицо.
Твое я поношу еще чуть-чуть.
Пускай видят, кого они убьют - если убьют меня.

»» 08.08.16 13:54 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Уважай чужие законы.
Так меня всегда учили. Я выросла в мире, где законы - это и традиция, и история, и душа.
И я не была настолько информационно изолирована чтобы не знать о хозяевах Греха.
Один из них был передо мной. Хотя я не была уверена мужчина это или женщина, пока она не заговорила. Гладкая маска полностью скрывала лицо, мимику, отражающую сказанное. Руки, сцепленные спереди в спокойном жесте так же не отражали эмоций.
Анк ощущал уверенность и достоинство в хозяйке замка, а еще скрытую агрессивную силу. Ее ощущала и я.
Ей нужны были ответы. Информация, которая не стоила ни моего благополучия, ни спокойствия Анка. Так почему же я должна ее скрывать?
Не трудно сказать, что дочь Амира посетила Грех, следуя за своим сердцем. Прежней Кариме бен Алим было бы сложно объяснить такое поведение - южанке последовать в неизвестные нижние земли за чужемирцем, имевшим везение назвать ее невестой. Однако последовав такому сценарию самостоятельно, я просто не могла подумать, что другие вдруг бы не поняли меня и осудили. Изменилось ли что-то когда жених подарил свои цвета а я их приняла, или все встало на свои места позже, когда я чуть не погибла в морской пучине? - однако теперь эта история казалась простой и понятной.
И казалось , хозяйка приняла на веру и даже прониклась моим повествованием.
Я рассказала многое. Могла ли я скрывать от нее, что движело мною, или что движет сейчас? А ведь причины и правда изменились. Как и результат. Хотя я постаралась скрыть свое положение Погонщика, точнее умолчать ради своей безопасности, и дракона, все равно разговор больше походил на допрос. Хотя в голове у самой крутилось много вопросов, задавать я их не собиралась, по сути меня мало что волновало, кроме главного. Если в итоге мне скажут где Эймер, то тогда все это совершенно не важно.
Хозяйка не сказала. Она лишь получила ответы, ожидаемые или нет, и тихо ушла. Дверь со щелчком снова закрылась, оставляя меня в камере. Оставляя раздумывать над очень важными вопросами, всплывшими в ходе этого одностороннего разговора. По сути я стала пленницей. Только вот чего больше? Этой странной темницы или своих сомнений?
Как так вышло? Я, свободная и гордая Амирянка, заперта на враждебном острове воды и камня. Я никогда не сомневалась в своей ценности, в своих действиях. Я жила в мире и согласии пока не появился он. Эймер всему ответ.
Почему мне так сильно нужно его найти? Я была уверена что он в безопасности. Да, мы обручены, да, он пообещал что вернется. Но когда я поняла что теряю его, и что это не в моей власти, воздух словно закончился. Мир перестал быть ярким и красочным после его отъезда. Я должна была убедиться, хотела понять. Нужен он мне или нет? Что заставляет меня сомневаться? И я не могла ждать. А что теперь? Разве все не изменилось?
И он, и я отсутствуем в обозначенное время на Амире. А значит я лишь обманываю себя. Эймер мне не жених, я ему не невеста. Помолвка расторгнута. Он больше не принадлежит мне. Тогда зачем все это? Приоритеты должны были сместиться. Но я все так же хочу его найти, взглянуть в глаза, спросить. Какое будущее нас ждет? Этого он хотел? Пусть в лицо мне скажет что все еще хочет меня в жены. Или не хочет.
Отцы не пошли бы на союз без нас. Это был лишь способ устрашения. Да и знают ли они что я в порядке? Ведь мой корабль бросил меня за борт.
Тем глупым стремлением быть ближе я лишила нас уже имеющих обещаний. Да и в свете последних событий будущее кардинально менялось. Сейчас я могла себе признаться, что бежала к нему в стремлении быть частью его жизни, увидеть мир его глазами. Я торопила свое будущее, желая его больше жизни, уверенная что я заслуживаю это будущее, что оно мое по праву. Эймер мой.
Но все переменилось. Теперь я не одна, а Балабол освобожден от обещаний. Захочет ли он взять меня такую? Ведь как ни крути, это я виновата в расторжении помолвки. Если бы я не покинула Амир, сей пункт для расторжения договора не выполнялся бы.
Я смахнула слезы с влажных щек. Повторная помолвка для нас будет долгой. Отчаянно стремясь к своему будущему я отдалила его на неопределенный срок. Знает ли об этом жених? Возможно он не признает во мне невесту.
Мой Эймер с каждым моим вздохом казался все недостижимее. И я вдруг поняла почему я не сильно задумывалась об этом раньше. Анк расставил незримые приоритеты для меня, притупляя эмоции на уровне сознания. А сейчас я сняла блокировки, сама не осознавая этого, и столкнулась с последствием.
Когда я оставляла Амир позади, мной двигала злость. После встречи с Анком - радость и любовь к паре. По пути на Грех это было любопытство, и в большей степени любопытство 'Шьи. Он хотел понять смысл моих чувств к Балаболу. А сейчас во мне была боль потери. Она встала так внезапно, выросла в одно мгновение, что мне пришлось зажать рот руками. Анк убрал барьеры, они рассыпались вдребезги. И я поняла. Подобное удивительно и необъяснимо. Дракон для погонщика - это сама жизнь. Более ему никто не нужен. Но я исключение. Мне нужен был Эймер настолько, что я готова была жертвовать жизнью. И Анк наконец смог принять это. Каким то образом Эймер стал частью меня задолго до моего падения в ледяные воды. А сейчас я поняла что мое будущее с ним призрачно.
Я не понимала себя. Мне было больно, обидно и совестно. Эмоции, ранее закрытые в глубине, сейчас струнами колебались и дергали.
- Разве не подобного ты хотела? - прошептала я себе, глядя в мутное зеркало на одной из стен темницы, и уже более громко: - Свободы от обязательств, от условностей! Свободы от навязанного жениха!
Я упрекала себя, злилась на свое поведение. Требовала ответа.
- Тогда зачем ты здесь? Разве он нужен тебе в твоей новой жизни?

Урр... Он нужен тебе для новой жизни.


_________________