В ад с чистой совестью (СЛР + мистика 18+)

Приветик!
Герман такой милашка , так нежно смазывал раны
Странное поведение Германа толкает на мысли, что он что-то знает!
Бедный Вовка, не может вспомнить, что хотел сказать этой фразой: «И там, где солнце приветствует смерть, увидишь ты знак на челе нареченный», мучается и мучается . Кстати, сама замучилась. Может надо посмотреть на север и там какая-нибудь статуя или же гора))))))))
Спасибо!

___________________________________

Юляшик, привет!


Возбуждающе?


О-о-о! Это не единственная загадка в романе Сейчас они попрут друг за другом

Юля, спасибо, что читаешь!
_________________

о, моя фантазия разыгралась :-) нужно на рассвете прийти на кладбище и искать подсказку на памятнике на могиле самому Владимиру :-)
Герман - душка просто :-) Почему-то мне кажется, что он также связан с поиском клада. и привязан этим делом к этому месту. он хочет найти и уехать :-)

как-то так)))
_________________

Рада, что этому поспособствовал мой роман


Они пойдут немного другим путем


Этот момент мы скоро выясним

Катя, спасибо большое!!!
_________________

 » Часть 9

Наконец-то хоть одно утро началось, как положено, в шесть часов со звонком будильника. Уснула вчера я мгновенно, спала крепко без сновидений и выспалась, как никогда. Мне даже захотелось позавтракать с утра пораньше, что случалось редко. Обычно спросонья аппетита нет, и максимум, что организм позволяет принять, это чашка кофе.
Я отварила макароны, нарезала копченой колбасы, наколотила кофе и с удовольствием все это съела. Только потом отправилась работать. Дождь все еще лил. Казалось конца и края непогоды нет. Небо было везде одинаково темное, без признаков просвета. Я уже привыкла, выглядывая в окно, видеть наполовину скрытые тучами горы. Какие они красивые, залитые солнечным светом! И какие они грустные в тумане непогоды.
Как же интересно записывать события, происходящие непосредственно с тобой. Почему наша жизнь настолько скучна и однообразна, что все время приходится что-то выдумывать? Насколько было бы проще писателям-реалистам излагать настоящие события. Конечно, собственных приключений вряд ли хватит на много романов. Для этого нужно быть как минимум Индианой Джонсом. Но ведь есть друзья, знакомые, знакомые друзей… Записал историю на диктофончик, вот тебе готовый сюжет. Придумай идею, героев и вперед. И больше, чем уверена, получалось бы захватывающе. А про скучные будни рядового инженера или учителя читать неинтересно. Хотя, как выяснилось, с рядовыми учителями тоже происходят иногда удивительные вещи.
Философское настроение отразилось на очередной главе романа. Перечитав ее, я поняла, что получилась она какая-то грустная. Хотя, мой вчерашний вечер тоже не назовешь слишком веселым, особенно учитывая то, как мы простились с Германом.
- Ты что, влюбилась в этого недотепу?!
Голос Владимира меня так напугал, что я чуть не потеряла сознание от неожиданности. Аж сердце зашлось в груди.
- С ума сошел?! Подкрадываешься сзади и орешь прямо в ухо! – накинулась я на него, когда смогла говорить. – Придурок, проклятый!
- Просто, интересно было почитать твое словоблудие, - гнусно усмехнулся он.
- Ты опять подсматривал?!
Как он смеет так себя вести? То, что я пишу пока еще не роман. Это больше похоже на дневник, настолько личного содержания, что стыдно показывать кому-то. А он… Неужели он не имеет представление об элементарной этике?
- Да, какая разница, читаю я или нет? Рассказать же все равно не смогу. Кстати, получается у тебя очень неплохо, - нехотя закончил он мысль. Сразу видно, делать комплименты женщинам – не его конек.
Я тоже задумалась над его словами. Тяжко писать, не имея возможности дать почитать кому-то. Постепенно в сознании зреет мысль, что получается скучная ерунда, никому не нужное второсортное чтиво. Так пусть хоть он читает, может подскажет что…
- А ты раньше читал книги?
Я не рискнула спросить «при жизни». Как-то неловко стало перед ним, сама не знаю почему.
- Когда-то я считался образованным, - В голосе Владимира проскользнули грустные нотки. – И книг у меня дома было много.
Ну конечно, он же археолог! Совсем вылетело из головы. Наверное, на археологов раньше тоже учились где-то, и образование считалось высшим.
Передо мной сидел опустившийся человек в образе столетнего призрака, неприятный внешне, озлобленный. А я, вместо того, чтобы бояться, жалела его. Сама себя не узнавала. Ситуация, в которую попала случайно, казалась мне привычной.
Захотелось узнать его получше, и я спросила:
- А ты любил когда-нибудь?
Зачем я только это сделала? Что стало с его лицом? Он мгновенно превратился в отвратительного и злющего упыря.
- Не твое дело, безмозглая дура! Тебе же лучше, если перестанешь лезть ко мне в душу!
Я даже не обиделась, так стало страшно. Вжалась в кресло и с ужасом наблюдала, как он пытается совладать с собой. Рот еще кривился, издавая злобное шипение, но глаза уже становились нормально-злыми, а не бешенными. Что я такого спросила, что он так взбесился? Видно, была в его жизни роковая, безответная любовь.
- Думать можешь о чем угодно. Я не могу тебе запретить, - почти нормально произнес он. – Но никогда не смей задавать такие вопросы. Иначе, получишь пинка.
Лучше я даже думать не буду. Так спокойнее.
Владимир надолго замолчал, погруженный в собственные мысли. Я старалась всем своим видом выказывать равнодушие – смотрела в монитор, будто перечитываю написанное, и даже делала вид, что что-то правлю. На самом деле не могла не думать, что у такой злости должна быть очень веская причина. Что же он за человек, раз нашел клад, спрятал его от друга и покончил с собой?
- Завтра отправишься в горы.
Оказывается, я так увлеклась собственными мыслями, что на какое-то время забыла о его присутствии и вздрогнула от неожиданности, когда он заговорил.
- Что? – не поняла я.
- Завтра снова отправляемся искать клад.
- В такую погоду?
Не хочет же он сказать, что погонит меня куда-нибудь ночью под проливным дождем? Я машинально посмотрела в окно. Дождь привычно тарабанил по водостокам, не сбавляя напора.
- Завтра дождя не будет. Он закончится ночью, - продолжал Владимир. – С утра ты отправишься в туристический комплекс. Прокатишься на канатной дороге.
- Что?! Я не поеду!
Видела я эту канатную дорогу, состоящую из трех этапов, последний из которых пропадал где-то в тумане, что и вершина горы, на которую он вел. Мне даже смотреть было жутко на спаренные сидения, чудом удерживающиеся на тросе и висящие над пропастью. А уж прокатиться не испытывала ни малейшего желания. Страшно становилось от одной мысли.
- Тебе нужно будет подняться только до второй линии, - не слушая моих возражений, продолжал призрак. – Дальше я скажу, куда идти.
- А пешком никак нельзя?
Это была слабая попытка предложить альтернативу.
- Там нет дороги. Все заросло деревьями. Пробираться сквозь них ты будешь целый день, а нам нужно управиться дотемна.
Мысль, что не нужно никуда отправляться ночью, немного успокаивала. Совсем немного. Настолько немного, что практически терялась на фоне страха, что я испытывала перед канатной дорогой.
- И как ты понял, что нужно искать именно в горах?
- Я долго думал над тем, что было написано на стене подвала…
- И там, где солнце приветствует смерть, увидишь ты знак на челе нареченный, - по памяти процитировала я.
- Вот именно, - кивнул он. – Речь идет о месте, где кто-то нашел смерть. Понимаешь? Причем, это место должно быть хорошо известно людям. Насколько я знаю, у нас такое одно – Ущелье мертвеца. Много лет назад, еще до моего рождения, там таинственным образом погиб купец, что приезжал к нам за товаром. Он тогда пропал, и люди села долго его не могли найти. Нашли в этом ущелье наполовину разложившегося. Никаких следов насильственной смерти не обнаружили. Местный врач, осмотрев его, констатировал смерть от разрыва сердца. Так и не узнали, чего он так испугался, а ущелью дали название, чтобы всегда помнить о случившемся.
- И ты хочешь, чтобы я туда пошла?!
От ужаса у меня зашевелились волосы на голове.
- Да. Ты спустишься в это ущелье. Уверен, клад спрятан там!
Так противно было смотреть на выражение радостного предчувствия на лице Владимира, в то время как меня аж подташнивало от суеверного страха. Он совершенно не заботился о моих чувствах. Правильно, кто я такая? Пешка в его игре!
- Никуда я не пойду! – зло выпалила я.
- Да, почему?..
Он на самом дел дурак или прикидывается? Столько непонимания было в его лице.
- Это же гораздо проще, чем ночной поход в подвал разрушенной церкви, - продолжал рассуждать он.
- Я боюсь! Понял?! Боюсь идти туда, куда не ходят люди, в место, которое считается проклятым!
- Кто тебе сказал такую чушь? – громко захохотал он.
- Ты сказал! – заорала я, пытаясь перекричать его хохот. – Ты сказа, что купец увидел там что-то страшное и умер от разрыва сердца!
- Ну и что? – Он все еще продолжал смеяться, но уже не так заливисто и громко. – Люди постоянно наведываются в это ущелье, и еще никто не умер, не считая того купца. Это совершенно обычное место. Просто называется так…
Немного полегчало от его слов. Правда, злость никуда не делась. Злил тот факт, что я должна беспрекословно выполнять его прихоти. С моими желаниями никто не считался.
- Но что-то же он там увидел, - упрямо произнесла я.
- Что увидел там купец, никому не известно. Возможно, воображение сыграло с ним злую шутку. Кто знает? Может, он был больной на голову? Только, к ущелью это не имеет никакого отношения. Уверяю тебя, там совершенно безопасно.

Если я и надеялась, что дождь может помешать планам Владимира, то сильно ошибалась. Проснувшись на следующее утро, первое, что увидела, - солнечные лучи, проникающие в окна и весело заливающие комнату. В любое другое время я бы обрадовалась солнцу, как ни чему другому. Но только не сегодня, когда предстоял принудительный поход в горы.
Желание работать напрочь отсутствовало. Настроение было преотвратительнейшее. И я все утро провалялась в постели, бессмысленно глядя в потолок и размышляя о причинах собственной невезучести.
В девять заставила себя встать и проглотить завтрак, так как ровно в десять должна явиться на горнолыжную базу. По прикидкам Владимира, именно во столько она начинала работать.
Куда делась вся вода, что извергалась с неба три дня подряд? Видно дожди тут редкость, раз истосковавшаяся почва с такой благодарностью впитывает влагу. Даже луж практически не осталось. Только в тенистых местах земля была влажная, как напоминание о недавнем ненастье.
Благо в поселке все рядом, и до базы я добралась за десять минут. Удивило наличие мини рынка. Предприимчивые посельчане и тут вели бойкую торговлю медом, изделиями из мохера и сувенирами. Хотя, чего тут удивительного? Все для туристов! Я решила, что на обратном пути обязательно куплю себе новый кардиган, если, конечно, этот путь будет…
Так не хотелось входить на территорию базы. Я бродила вдоль рядов торговцев, борясь с отвратительным настроением, пока на меня не начали подозрительно коситься. Дескать, делает уже десятый круг, все смотрит, даже трогает руками, а ничего не покупает.
Я шла так медленно, что, наверное, и это бросалось со стороны в глаза. Все боялась, что сейчас услышу рядом злобное шипение Владимира. Но его не было, на мое счастье.
Как ни странно, на территории базы было оживленно. Желающих прокатиться на вершину горного массива насчитывалось немало. Мне даже пришлось выстоять очередь в кассу, чтобы купить билеты на первую линию канатной дороги.
Первая линия была самая короткая и состояла из одиночных кресел, движущихся довольно медленно, но непрерывно. Люди выстроились в очередь, ожидая когда их подхватит сидение с железной дугой, уходящей вверх и заканчивающейся на сравнительно тонком, с моей точки зрения, канате.
Когда подошла моя очередь, и инструктор помог мне сесть в кресло и быстро пристегнул ремнем безопасности, я впервые почувствовала что-то типа благодарности к Владимиру. Никогда раньше не видела подобной красоты! Дорога пролегала среди густо росших деревьев. Как джунгли, пришло в голову сравнение. Ветви практически дотрагивались до меня. Не нужно было даже протягивать руку, чтобы пощупать их. По мере подъема, деревья становились все меньше, пока я не перегнала верхушки, и они не остались подо мной. Теперь, в какой-то момент, я могла дотянуться до них ногами.
Совершенно не было страха. Хотелось продлить состояние восторженной эйфории как можно дольше. Но подъем закончился очень быстро, и я оказалась на бетонированной площадке с небольшим стеклянным строением, в котором располагались касса и комната инструктора. Дальше начиналась вторая линия, самая длинная, с рядами двойных сидений. Она заканчивалась на середине соседней горы, на точно такой площадке. В ту сторону смотреть не хотелось. Там уже и не пахло верхушками деревьев. Я представила себя болтающуюся над пропастью и тихо порадовалась, что туда не нужно ехать.
Ну ладно, дальше-то что? Конечно, на горы часами могу любоваться, но я ведь здесь не для этого. И где этот чертов Владимир?
- Девушка, касса там, - крикнул мне парнишка – инструктор. – Берите билет и езжайте дальше, - улыбнулся он. – Красота-то какая!
- Спасибо, я пока думаю, - улыбнулась я в ответ.
- Чего застыла, как корова на дороге? – тут же услышала рядом. – Двигай уже по тропинке, что справа от тебя.
Как же мне хотелось его обматерить в голос и прямо тут. Наверное, с моим лицом что-то стало, потому что инструктор как-то странно на меня посматривал. Я сделала вид, что хочу посмотреть на другие горы, и отвернулась от парнишки в сторону тропинки. Но спускаться не рискнула до тех пор, пока он не скрылся в стеклянной будке, когда появился пробел в потоке туристов. Вот тогда я припустила вниз, надеясь, что меня никто не видит.
Тропинка резко уходила вниз, и я не рассчитала скорость. К тому же зелень здесь была такая густая, что солнце не успело просушить землю. Едва начав геройский спуск, я резко плюхнулась на пятую точку и просто съехала по тропинке, как с горки. Брюки сразу намокли, и слой грязи на них напоминал гигантскую черную заплатку. Грязными были не только брюки, но и руки по локоть, так как ими я пыталась затормозить. Но не это явилось самым страшным. Обо всем этом я подумала уже после. Страшным было то, что не успей я ухватиться за ветки какого-то дерева, стелящиеся по земле, наподобие Ивы, свалилась бы с отвесного обрыва, на краю которого оказалась.
Вцепившись в дерево мертвой хваткой, я заглянула вниз. В общем-то не убилась бы, наверное. Высота обрыва была невелика, метра два от силы. Но стресс получила бы отменный, да еще и намокла бы вся, так как внизу протекала мелкая, но речушка, да еще и камни огромные выступали из воды. Беру свои слова назад, могла бы покалечиться и не слабо.
Я поднялась на ноги, на всякий случай не отпуская ветки дерева, и оглядела одежду. Потом попыталась отряхнуть грязь со штанов, чем только усугубила свое плачевное состояние, размазав ее как следует. Если и дальше будет так продолжаться, то мне придется сменить гардероб, вернее, приобрести новый, а старый можно будет просто выбросить. О том, как в таком виде буду добираться обратно, я задумалась уже потом.
- Спускайся вниз!
Владимир, как ни в чем не бывало, появился рядом со мной, рассматривая ущелье.
- Чего?!
На что это он намекает, что я должна лезть туда, прямо в речушку?
- Раньше эта река была намного глубже и шире, - равнодушно произнес он. – Тебе повезло, что за столько лет она так измельчала.
- Я не хочу туда спускаться, - заскулила, в прямом смысле слова, я. – Я и так уже вся промокла. Осталось только ноги намочить…
- Спускайся. Я чувствую, там что-то есть.
- Вот иди и посмотри сам!
- Как ты мне надоела со своим нытьем! – Владимир зло уставился на меня. – Сколько раз говорить, что если бы мог, сделал бы все сам, без твоей помощи. Но я не могу! – Он в раздражении воздел глаза к плохо просматриваемому сквозь густую крону деревьев небу. – Лезь уже давай!
- Да как я спущусь-то?! Тут же отвесная стена!
Мне стало так обидно, что он пользуется мной и ни разу еще не сказал спасибо. Каждый раз по его вине я оказываюсь в дурацком положении. А он воспринимает это, как должное.
- Высота небольшая, должно хватить этих веток, - он окинул взором дерево, за ветки которого я продолжала крепко держаться. – Держись за них и спускайся.
О Господи, как же страшно! Я подошла к самому краю ущелья, чувствуя, как от страха руки стали влажными, и ветки из них начали выскальзывать. Для верности я намотала их на руки, молясь, чтобы они выдержали вес моего тела.
Спустившись до середины отвесной стены, я поняла, что дальше нужно прыгать, длинны веток не хватало. Обреченно я спрыгнула прямо в воду, метя в расстояние между камнями, и оказалась по колено в ледяной воде.
- Блин, как холодно! – Я заскочила на самый большой камень, балансируя в попытке обрести равновесие. – Ты просто зверь какой-то, раз заставляешь меня делать все это!
Владимир уже стоял рядом со мной, и холодная вода его явно не смущала. Он осматривался по сторонам, в поисках чего-то, известного одному ему.
Я замерзла ужасно, и чувствовала, как зубы стучат друг об друга. Ущелье было узкое и не освещалось солнцем. Я уже дрожала всем телом, ругая себя на чем свет стоит, что не догадалась взять кофту, когда робкий лучик солнца пробился сквозь густые кроны деревьев и упал на голову Владимира. Как я позавидовала ему в тот момент. Ему-то оно зачем, солнце? А мне бы сейчас даже единственный лучик был в радость.
Но я ошибалась… Солнце, казалось, не случайно выбрало именно Владимира. А может, таким образом, сжалилось оно именно надо мной, чтоб я и дальше не замерзала в этом ущелье.
Я сразу поняла, что происходит, и закричала:
-Не двигайся!
Владимир застыл, боясь пошевелиться. Его голова становилась все более прозрачной, залитая солнечным светом. Постепенно через нее стала просматриваться стена ущелья, и я прочитала:
- В нем ангелы смотрят на землю с небес.
- Что?
Я еще раз прочитала надпись на стене, пока она еще была видна, лучик света начал постепенно перемещаться в сторону и тускнеть. Я даже забыла о холоде, настолько это было необычно.
- Что это значит?
- Не знаю пока, - ответил Владимир в своей грубоватой манере. – Пошли отсюда!
- Интересно, как?
Только тут я сообразила, что спуститься-то спустилась, а как буду выбираться на поверхность, даже не подумала.
- Ну, придумай что-нибудь. Ты же сообразительная.
Владимир уже стоял наверху и нетерпеливо поглядывал на дрожащую меня.
- Что я могу придумать? – чуть не плача, воскликнула я. – Тут нет ничего, за что можно зацепиться.
Я осматривала белесые стены ущелья в тщетной попытке найти хоть какой-нибудь корешок или выступ, за который можно было бы ухватиться руками. Они были совершенно гладкими и отвесными.
- Ладно, выберешься как-нибудь. Покричи для разнообразия…
- Эй, ты куда?! – крикнула я в спину Владимиру. – Не бросай меня тут одну!
Он даже ухом не повел. Просто взял и ушел, оставив меня замерзать в ущелье.
Вот тогда я разрыдалась. Это были слезы бессилия и жалости к себе. Я жалела себя, что замерзла, вся грязная, сижу тут одна и даже примерно не знаю, как отсюда выбираться. Рыдала я долго, пока не начала заикаться, а рыдания не перешли в громкие подвывания.
Не заботясь больше о внешнем виде, я уселась на камень, подобрав коленки и обхватив их руками, чтобы хоть чуть-чуть согреться. Никак не могла остановить рыдания, чувствуя приближение настоящей истерики. Сколько прошло времени, не знаю. Наверное, пару часов, так как солнце приблизилось к зениту и светило сверху, проникая в ущелье. Я немного пригрелась в его лучах и, кажется, задремала.
- Что ты тут делаешь? – как в тумане, услышала я голос Германа.
Задрав голову, увидела и его самого.
- Сижу, - ответила я, и получилось это намного злее, чем планировала.
Ну вот, теперь я отрываюсь на ни в чем не повинных людях, вместо того чтобы радоваться подоспевшей помощи. Хотя, лучше бы я умерла прямо тут и сегодня. Не хочу больше участвовать в глупых поисках, и нет надежды, что Владимир оставит меня в покое.
- А как попала сюда?
В голосе Германа было столько удивления, что мне стало смешно. Как можно ответить на такой вопрос?
- Клад ищу, - не подумав, ляпнула я.
Повисло молчание. Посмотрев вверх, я поняла, что Герман пропал. Не успела подумать, что и он меня бросил, как увидела конец толстой палки прямо перед лицом.
- Хватайся!
От долгого сидения в одной позе и холода, руки слушались плохо. Немного размяв их, я ухватилась за палку и начала карабкаться по стене, с силой подтягиваемая вверх, не заботясь, как могу выглядеть при этом.
- Спасибо, - выпалила я, оказавшись на поверхности, рядом с Германом, пряча глаза, чтобы не видеть его недоуменного взгляда.
Зря я думала, что последнюю мою фразу он не расслышал. Судя по взгляду, расслышал, еще как.
- Повтори-ка, что ты сказала? – медленно произнес он.
- Ничего, - буркнула я, слабо надеясь, что такой ответ его удовлетворит.
- Вот, значит, какой роман ты пишешь? – Он отошел немного в сторону. – Начиталась глупых историй о кладе и решила записаться в искательницы?
Что это с ним? Никогда раньше он так не разговаривал со мной. И кто меня только за язык дернул?
- Ты хоть знаешь, что вся эта история с кладом – выдумки чистейшей воды?! – Он почти кричал. – В свое время половина поселка искали этот клад. Знаешь, сколько народу пострадало?! Некоторые даже лишились рассудка от одержимости. И ты туда же?
Он замолчал, ожидая от меня ответа. А что я могла сказать, кроме того, что хочу откусить себе язык?
Я мельком глянула на Германа и поразилась, как изменилось его лицо. Никогда раньше не видела выражения такой злости – глаза пылали, на скулах ходили желваки. Ужас! И все это из-за того, что сказала ему о кладе?
- Я пошутила, - пискнула я.
- Неужели?
В его голосе сквозила такая грубая насмешка, что я снова чуть не разрыдалась от горя.
- Пойдем, провожу тебя домой, - бросил он через плечо, отворачиваясь и демонстрируя мне всю степень своего пренебрежения.
До моего дома мы шли молча. Герман умудрился окольными путями вывести меня с базы, так что никто не заметил моего плачевного вида.
За всю дорогу он так и не посмотрел на меня ни разу. Возле калитки, опять же не глядя, бросил «пока» и ушел в сторону своего дома.
И тут я опять разрыдалась. Как же мне было плохо! Какой же покинутой всеми чувствовала я себя в тот момент.
Дома я долго пыталась вернуть себе душевное равновесие, стоя под горячим душем. Но предательские слезы никак не хотели прекращаться. Мне казалась, что я выплакала их все, наплакалась на всю оставшуюся жизнь, а они все лились и лились.
Выйдя из ванной, я забралась в кровать, до носа укрылась одеялом и уснула. Ни на что другое была просто не способна. Обида на всех и собственное горе убивали остальные чувства.
_________________

Тааак, нужно сделать тёмную этому Владимиру Это уже не смешно. Вообще. Раньше смешили его подколки, а теперь начинает бесить его поведение. Взял и бросил, гадёныш.
И Герман тоже странный типок. Чего он взбесился то? А может она его конкурентка, вот он и разозлился.
Спасибо за проду, Надь
___________________________________

Одичал за сто лет. А может и раньше особо вежливым не был


На то есть причина, о которой мы скоро узнаем

Натик, спасибо!
_________________

Скорее всего второе. И что же за любоффф такая была, что прям с катушек слетел только при малейшим упоминании. Давай сделаем ему больно, а? Ведь заслужил, гад. Знаю, что привидение, но может придумаем спец способ для него )))
___________________________________

Трагическая лубоффь была.


Он раскается уже в следующей части. Давай лучше перевоспитаем его
_________________

что-то слишком злой, я бы даже сказала, жестокий этот призрак. пользуется девушкой, как вздумается. испытания уже опасные жоя жизни.
Герман как-то разочаровался в Софье.. надеюсь, ситуация изменится вскоре.
_________________

Есть такое


Не без причины


Само собой

Катя, спасибо!
_________________

 » Часть 10

А потом я заболела. Не просто подхватила насморк, а слегла с высоченной температурой, задыхаясь от кашля.
Проспала я тогда до вечера. Когда встала, почувствовала ломоту в теле, но списала ее на боль в мышцах от непривычно подвижного образа жизни. Первые признаки беспокойства появились, когда начала подкашливать. А ближе к ночи почувствовала, как поднимается температура, и меня начинает сильно знобить. В аптечке, что прихватила с собой, был только аспирин и анальгин. Я выпила по таблетке, заставив себя проглотить кружку горячего чая, и забралась в постель. Ненадолго температура спала, и я сильно пропотела. Но буквально через несколько минут почувствовала, как она поднимается снова.
Это была самая ужасная ночь в моей жизни. Никогда еще до этого мне не было так плохо. Тело горело, глаза жгло, когда я пыталась их закрыть. Я балансировала на грани сна и яви, не отличая их друг от друга. Мне мерещились все и сразу. Они что-то кричали, и шум давил на уши, оглушая меня. Я куталась в одеяло, но казалось, что кто-то его постоянно стаскивает, сминает в тугой комок и бросает в меня. Голова болела нестерпимо от стучащих в ней молотков. Сквозь бред я слышала, как звонит сотовый телефон, но встать и найти его сил не было. Их хватило только на то, чтобы выпить таблетки, которые я предварительно догадалась оставить на прикроватной тумбочке рядом со стаканом воды. Сухой надсадный кашель мешал дышать, легкие словно кто-то наждачкой драл.
Под утро мне удалось заснуть. Это даже был не сон, а глубокий обморок, в который я провалилась, как только температура немного спала от очередной таблетки.
Не знаю, сколько проспала. Когда проснулась, увидела Владимира, спокойно сидящего на кровати и разглядывающего меня.
- У тебя опять жар, - заговорил он первым. – Я сделал чай с малиной и… выпей еще таблетку.
- Чай? – Я плохо соображала, жутко болела голова, и кашель новой волной начал сотрясать. – Откуда малина?
- В шкафу нашел…
А, ну да. Мне же мама Германа дала баночку, когда уходила от них. Воспоминания о Германе неприятно резанули память, хоть сейчас мне и казалось, что было это давным давно, в другой жизни.
С трудом мне удалось сесть в постели, подложив подушку под спину. Тело ломило, и каждое движение сопровождалось головокружением.
- Зачем пришел? – грубовато спросила я, хотя сил не было даже обижаться. – Чтобы тащить меня куда-то?
- Слушай… - Владимир замялся и выглядел смущенным. Непривычно видеть его в таком состоянии. – Я вел себя по-свински.
- Мягко сказано.
Я отковыряла две таблетки непослушными пальцами и запила их остывшим чаем, почувствовав тошноту.
- Если пообещаю больше не бросать тебя одну, поверишь?
- Слабо верится, - Я откинулась на подушку и закрыла глаза, которые опять сильно жгло.
- Не знаю, что делать с этой злостью, - продолжал Владимир. Речь его была больше похожа на исповедь. Мне даже стало интересно, чего такого он может сказать в свое оправдание? – Я не всегда был таким.
Очень интересно! А я слышала, что ты и при жизни был злющий, как черт. Вслух я высказываться не стала, всем своим видом демонстрируя равнодушие.
- Когда-то у меня даже была невеста…
А вот это что-то новое! Неужели это ответ на недавний вопрос, когда он накинулся на меня, как летучая мышь? Все равно буду молчать и делать вид, что мне не интересно. Пусть замаливает грехи как следует.
- Хотя, наверное, я и тогда был таким, раз бросила она меня.
Да уж, рассказик получился скуповатый. Придется задавать наводящие вопросы, чтобы удовлетворить любопытство.
- Что, взяла и бросила? Просто так?
- Не просто так, - угрюмо передразнил он. – Вышла замуж за другого.
Ну вот, опять мне стало жалко его. Что я за человек – жалею злодея, вынуждающего меня плясать под его дудку?
- Он был моим другом, - продолжал тем временем Владимир.
- Как? Это тот, который?..
- Да, - перебил он, - тот, с которым мы нашли клад. Он был единственным моим другом.
- Так значит, это была месть?
- Это было местью с его стороны.
- Как это, не поняла?
- Я очень любил Ольгу и даже не догадывался, что она любит его...
Возле губ Владимира залегли горькие складки, и голос стал совсем тихим. У меня сложилось впечатление, что никогда до этого он никому не рассказывал свою историю. Любопытство зашкаливало, и я даже боялась дышать, не то что спугнуть неосторожным словом. Почему-то мне было важно услышать, что же произошло в его жизни такого, отчего он озлобился и превратился в блуждающего призрака?
- А он… он догадывался о ее чувствах. Когда мы нашли клад, и я, под влиянием собственной жадности, спрятал его, друг задумал отомстить. И выбрал самый верный способ – увел у меня невесту. Только не нужна она была ему. Сейчас я понимаю, что он даже не старался полюбить ее, подпитывая собственную месть. А тогда, я просто бесился от ярости. Я возненавидел всех на свете. Перестал общаться с людьми. Ни о ком не думал, кроме себя. А мог бы спасти ее…
- Она тоже покончила с собой?
Так он не единственный злодей в этой истории? Друг-то его, которого я считала жертвой, оказался еще хуже – избрал невинную жертву для воплощения собственной мести. Не понятно, кто же из них хуже?
- Нет. – Лицо Владимира стало еще более скорбным. Он тяжело вздохнул. Я видела, как трудно дается ему рассказ, но во чтобы то ни стало хотела услышать его до конца. – Она умерла от горя, когда он повесился. Это случилось через десять лет после их свадьбы. К тому времени она родила ему двоих детей. А он помешался на желании найти клад, который я спрятал. Он был одержим им, не работал, ходил, как привидение по поселку. А я-то, глупый, ликовал тогда, считая, что поделом ему. Я совершенно не думал, каково приходится Ольге. Она подвязывалась на любую работу, ни чем не брезгуя, в попытке прокормить детей. За десять лет превратилась в старуху. И все равно продолжала любить его.
Это уже не любовь получается, а какая-то одержимость. Я не могла себе представить, что можно так любить. Десять лет нищеты и каторжного труда способны убить любое чувство.
- Когда он окончательно свихнулся и повесился, она протянула еще полгода, а потом сильно заболела и умерла.
- Что же стало с детьми?
Мне стало не по себе, когда я представила всю степень горя этой женщины. Так нельзя любить, решила я. Лучше уж прожить совсем без любви.
- Они остались с бабкой – его матерью.
- И с тех пор его семья бедствует? - Мне стало интересно, кто это? Захотелось увидеть потомков его друга. – Они и сейчас живут в поселке.
- Нет. Когда старший мальчик вырос и женился, бабка еще была жива. Молодая жена не захотела, чтобы и ее дети росли в атмосфере ненависти, сеемой бабкой. Тогда они уехали отсюда далеко на север. Потомки до сих пор там и живут.
- А как же ты можешь знать, что они живут в бедности, если никогда не покидал это место?
- Трудно объяснить. Просто чувствую это, - уклончиво ответил Владимир.
- А когда ты… ну это?..
- Застрелился?
Я не могла сама задать вопрос и рада была, когда он догадался, о чем я думаю.
- Вскоре после того, как умерла Ольга. В какой-то момент я осознал всю степень собственного падения и не смог больше жить. Тогда я уже понимал, что клад проклят, что именно из-за него столько человек стали несчастными. Кроме того, мне не хотелось жить в мире, где не стало ее…
- А когда ты понял, что нужно найти клад и отдать его потомкам друга, чтобы исчезло проклятие? И кстати, это же мать друга прокляла тебя? – вспомнила я.
- Да. Когда повесился ее сын, она пришла ко мне и проклинала, на чем свет стоит. Она была очень злобная. Некоторые в селе даже считали ее ведьмой. Думаю, по ее милости я брожу по земле и ничего не помню про клад. Это действие проклятия. А понял я почти сразу, как только осознал, что я – приведение, замурованное в поселке, что никто не видит меня и не слышит. Как назло, дом пустовал столько лет, пока его не превратили в гостиницу!
- Если тебя никто не видел и не слышал, почему тогда у дома дурная слава, как ты утверждаешь?
- Ну… - он замялся, и на губах впервые с начала разговора появилась улыбка. – Я тут буйствовал немного… Иногда получалось так, что двигал предметы или издавал какие-нибудь звуки… Правда концентрации усилий это требовало неимоверной. Но… Одним словом, люди решили, что в доме живет привидение, как оно и было на самом деле.
- А откуда ты узнал, что нужно, чтобы кто-то поселился в доме, и, что только ему ты будешь виден?
- А я и не знал. Это получилось случайно. Просто сидел в своем любимом кресле, думал, а тут ты… испуганная. Вот тогда я все и понял мгновенно, а потом уже созрел план.
- Да уж… И как всегда, не повезло, догадайтесь кому, - ухмыльнулась я.
Температура потихоньку спадала. Только, надолго ли? Головная боль тоже притупилась, но не исчезла совсем, Наверное, это нормальное явление при простуде. А вот кашель доставлял настоящие мучения, беспрестанно душил, мешал разговаривать.
- А что там со следующим местом? Ты понял, где это?
Сейчас я, как никогда раньше, поняла, что поиски клада придется довести до конца. Несмотря на то, что в положительном результате сильно сомневалась, появилось безотчетное желание помочь Владимиру и семье его друга, кем бы они не были.
- Я много думал над подсказкой и… мне кажется это краеведческий музей.
- Музей?
Это что-то новенькое! Никакой заброшенности, грязи и плесени. Растем, Анфиса, выходим на новый уровень. Наверное, у меня на лице выражение стало ироничным, потому что Владимир быстро заговорил, как будто у меня появилось право передумать.
- Дом не всегда было музеем. Раньше там жил помещик Селедочников. Я приятельствовал с ним…
- А почему ты думаешь, что клад именно там?
- Просто, я отчетливо помню высоченные потолки в огромной зале поместья. А на потолке балки с нарисованными ангелами.
Ангелами? Ах, да, в подсказке было что-то про ангелов.
- А как звучала подсказка? Напомни, пожалуйста, - попросила я. Нужно записывать, раз память дырявая. Мне же это нужно для романа.
- В нем ангелы смотрят на землю с небес.
- И там, где солнце приветствует смерть, увидишь ты знак, на челе нареченный. В нем ангелы смотрят на землю с небес, - медленно процитировала я, скорее для того, чтобы запомнить последнюю строчку. А потом меня осенило: - Ты ничего не замечаешь?
- В каком смысле?
- Это похоже на незаконченное четверостишье.
Владимир повторил строки и изумленно посмотрел на меня.
- Правда, похоже на стихи.
- Да ты при жизни был поэтом, - хихикнула я.
- Да вроде нет, - не очень уверенно произнес он.
- А знаешь, что еще я поняла только что?
Владимир мотнул головой, видно совсем перестав понимать, к чему я клоню.
- Я поняла, что если ты прав, и идти нам нужно в поместье, то клада мы там не найдем.
- С чего взяла?
- Должна быть еще одна строчка, чтобы четверостишье выглядело завершенным. И эта строчка будет следующей подсказкой.

С Владимиром мы расстались почти полюбовно, договорились отправиться в музей, когда я поправлюсь окончательно.
Температура спала, и я с опаской прислушивалась к собственному организму, не собирается ли она снова подняться, как ночью? Не считая слабости, чувствовала себя почти сносно. Решив, что на одних таблетках долго не продержусь, развела мюсли с молоком, похвалив себя, что купила молоко длительного хранения, иначе пришлось бы разводить мюсли водой.
От неоднократного сбивания температуры, тело чесалось и казалось липким. Принять душ я не рискнула, обтерлась влажным полотенцем и сменила сорочку. Даже так и то почувствовала себя почти здоровой. Еще бы кашель перестал душить.
Доев мюсли, решила немного поработать. Включила ноутбук и первым делом записала стоку четверостишья, чтобы не забыть. На большее меня не хватило, сразу же заболела и закружилась голова. Решив не испытывать судьбу, отправилась в постель, прихватив стакан воды, на случай, если опять поднимется температура.
Включила телевизор и набрала папу, увидев пропущенные звонки от него на сотовом телефоне. Значит, мне не мерещилось, что звонит телефон. Дежурно отчитавшись об успехах и заверив отца, что все просто замечательно, и отдых проходит, как положено, в плодотворном труде, отключилась и почувствовала, как клонит в сон.
Проспала я почти до вечера. Проснулась, выпила горячего чаю с малиной и почувствовала, как опять ползет температура. Наверное, это нормально, что к вечеру она поднимается. Спасибо хоть целый день ее не было.
Таблетки решила не пить, пока могу терпеть. Забралась в постель, укрылась до подбородка одеялом и включила телевизор, стараясь не обращать внимания на озноб. И тут в дверь постучали. Кто бы это мог быть? И почему этот кто-то решил прийти именно сейчас, когда мне так плохо?
Стук повторился, и я, кряхтя, как старуха, выбралась из кровати, закуталась в махровый халат и поплелась открывать дверь. Очень удивилась, увидев Германа. Вот кого точно не ждала после вчерашней ссоры.
- Что с тобой? Ты заболела? – с порога спросил он.
- Ничего особенного… - В этом месте я сильно закашлялась и долго не могла остановиться, - просто поднялась температура.
- Я сейчас, - Он вышел за дверь, я даже не успела отреагировать.
Температура ползла вверх, и сил стоять уже не осталось. Озноб сотрясал крупными волнами. Судя по «я сейчас» Герман планировал вернуться. Поэтому я решила не запирать дверь и отправиться в постель.
Вернулся он достаточно быстро, минут через десять, и не один. Вместе с ним пришла его мать, отчего я почувствовала жуткое стеснение. Странно даже, я не стеснялась Германа, а перед его матерью испытывала неловкость за свой вид и что встречаю ее в постели.
- Лежи, милая, - улыбнулась мама Германа, а у меня на глаза навернулись слезы. Сама, не знаю, что меня так растрогало, то, что в тяжелую минуту я не одна или то, что мама Германа говорила со мной так ласково. – У тебя сильный жар, - Она потрогала мой лоб прохладной и шершавой рукой. – Когда первый раз поднялась температура?
- Вчера, ближе к обеду.
- А сколько раз сбивала?
- Раз пять, наверное… Точно не помню.
Все это время Герман стоял в дверях спальни, не произнося ни слова, и внимательно смотрел на меня. Я старалась не обращать на него внимания, хотя не могла не видеть его боковым зрением.
- Столько таблеток! – Мать Германа укоризненно покачала головой. Потом наклонилась и достала из сумки, что принесла с собой, небольшой холщовый мешочек. – Гер, завари кипятком одну столовую ложку сбора, пожалуйста, - протянула она мешочек сыну.
Герман молча взял у нее мешок и скрылся за дверью. Мне стало немного легче без его пристального взгляда.
- Мы сейчас попробуем сбить температуру народными средствами, - продолжала говорить мать Германа. – У тебя, наверное, нет уксуса? – это был наполовину вопрос, а наполовину утверждение. Она достала из сумки маленькую бутылочку. – На всякий случай я прихватила с собой. Одну минутку, - Она встала и скрылась вслед за сыном.
На какое-то время я осталась одна. Прислушалась, но из кухни не доносилось ни слова, кроме шуршания и звука льющейся воды. Мать с сыном не разговаривали, занимаясь каждый своим делом. Вскоре женщина вернулась, неся миску с жидкостью, резко пахнущей уксусом.
- Я сейчас оботру тебя уксусной водой и укрою простыней. Сначала будет немного прохладно, но потом привыкнешь. Температура только от этого должна снизиться на градус. А через десять минут подоспеет настойка, и ты выпьешь ее. Это отличное жаропонижающее средство. Я сама ее заготавливаю из трав.
Все это она говорила таким приятным спокойным голосом, как говорят добрые воспитатель в детском саду. При этом так ласково смотрела на меня уставшими, как у Германа глазами, что в груди что-то безотчетно защемило, и на глаза опять навернулись слезы.
- Снимешь сорочку? Я велела Герману оставаться на кухне, пока не позову.
Превозмогая сильный озноб, я откинула одеяло и стянула сорочку. Мама Германа действовала очень уверенно. Видно было, что подобные процедуры она проделывала ни раз за свою жизнь. Она смочила уксусной водой подмышечные, локтевые впадины, помазала под коленками, обтерла икры и шею. Самыми последними натерла ступни ног и укрыла меня простыней. Как саваном, пронеслась в голове шальная мысль. Я себя тут же мысленно отругала за глупость.
Через несколько минут вернулся Герман, неся в руках чашку с чем-то дымящимся. Мама тут же его отправила за еще одной чашкой, куда перелила часть жидкости, подула на нее, пока та немного не остыла.
- Вот. Выпей, - Она протянула мне чашку. – Через несколько минут температура начнет спадать. Остальное я оставлю на тумбочке. Тут еще две дозы. Настойку можно пить и холодной, температуру все равно собьет. Как начнешь потеть, пусть Герман укроет тебя одеялом. Слышишь? – обратилась она к сыну. Тот только молча кивнул, продолжая буравить меня глазами. – Еще я оставлю мазь. Не нравится мне твой кашель, очень похоже на бронхит. Как только температура перестанет подниматься, будешь натирать на ночь грудь и заматывать чем-нибудь теплым. А еще вот микстура от кашля. Пей ее по десертной ложке три раза в день. – Она поставила на тумбочку баночку и бутылочку и встала с кровати. – Поправляйся. Я загляну завтра.
- Спасибо, теть Вер, - только и успела сказать я, как она подхватила сумку и оставила меня на попечение мрачного Германа.
Только когда хлопнула входная дверь, Герман отлепился от дверного косяка и медленно приблизился к кровати, не переставая сердито смотреть на меня. То ли от неловкости, что лежу тут голая под одной простыней, то ли от предчувствия неизбежного разговора, а может лекарство так быстро начало действовать, я почувствовала, как начинаю потеть, и первая выпалила:
- Укрой меня, пожалуйста.
Он молча накрыл меня одеялом и присел на край кровати, стараясь держаться как можно дальше. Ну, скажи уже что-нибудь, обвинитель чертов! Я не могла больше выносить такой его взгляд. Смотрит, как на преступницу, «глазами, полными упрека». От того, что в голову пришли слова из песни, мало подходящей к ситуации, мне стало смешно. Толстое одеяла, которым была укрыта, как броней, тоже придавало смелости, и я глупо разулыбалась.
- Интересно, что тебя так развеселило? – нарушил молчание Герман.
- Просто, - мотнула я головой.
Представляю, что он думает обо мне. Что я глупая курица, улыбающаяся по поводу и без. Но даже эта мысль не смогла согнать улыбку с моего лица. Я поняла, что как бы он не сердился сейчас, уже то, что пришел, означает, что я прощена. Хотя, до конца не представляла, за что он должен меня прощать? И почему я должна перед ним отчитываться?
- Валяешься тут по собственной глупости, - пробубнил Герман, хотя становилось заметно, как он оттаивает. Видно, улыбка моя все-таки подействовала.
- А ты разве не работаешь?
Это я так решила сменить тему, не придумав ничего оригинальнее.
- Я взял отпуск. Две недели…
Вот как? Значит он в отпуске? Интересно, чем планирует заняться? Может, ехать куда собрался? Эта мысль показалась мне неприятной. И я высказала ее вслух.
- Вообще-то хотел побыть экскурсоводом, показать тебе интересные места. Ну, и отдохнуть немного.
- Аааа, - только и смогла ответить я, в очередной раз подумав, что выгляжу, должно быть, не очень интеллектуально.
- Что, аааа? А ты заболела!
Вот, значит, как? Расстроила его планы? Ну, извините, мистер, заболеть я могла бы и просто так. Для этого не обязательно лезть в горы и мочить ноги. Думала так, прекрасно понимая, что именно вчерашняя вылазка спровоцировала болезнь.
- Неужели ты не понимаешь, что валяешься в постели по собственной глупости?
Я-то как раз все понимаю. А вот ты не понимаешь, и рассказать я тебе не смогу.
- Откуда ты узнала про этот дурацкий клад?
- Из Интернета, - сказала я первое, что пришло в голову.
- Тьфу ты! Какой дурак туда только выложил?! – Он в раздражении встал с кровати, но сразу же опять опустился на нее. – Нет никакого клада, понимаешь? – Герман наклонился ко мне и заглянул в глаза, - Как ты могла поверить этой «утке»?
Как же мне оправдываться, если считаю ситуацию глупее не придумаешь? Я конечно слышала, что есть кладоискатели, которые ездят по миру в поисках сокровищ. И всегда считала их авантюристами, прожигающими жизнь. Никогда не думала, что кто-то может подумать так обо мне. А у меня даже не будет возможности опровергнуть обвинения.
- Это все легенды, байки, понимаешь? – Голос Германа утратил злость, превратившись в усталый. – Одно время люди в поселке были одержимы поисками клада. Многие пострадали, в том числе и мой отец…
- Как? Он тоже?
- Наверное, моя семья больше всех была одержима, - Герман уперся локтями в колени и зарыл руки в волосы, одновременно пряча в них лицо. Голос его звучал глухо. – Отец жутко хотел разбогатеть, а до него дед и прадед. Это какое-то сумасшествие! Отец разбился в горах, сорвавшись с обрыва. Отгадай, что он там делал? – Герман искоса посмотрел на меня, не убирая рук от лица.
Вот почему эта тема для него больная? Представляю, что он почувствовал, обнаружив меня в горах, и, когда я заявила, что ищу клад.
- Я не знала, что многие пытались найти его…
- Да у нас на въезде можно вывесить «поселок кладоискателей», чтоб уж точно гости не сомневались, что попали по адресу!
Интересно, а ему когда-нибудь приходила в голову мысль, что слухи о кладе могут оказаться вовсе не слухами? Пытался ли он искать?
- А что ты делал в горах? – аккуратно спросила я.
- Уж точно не искал клад! – жестко ответил Герман. – Там Санька работает, на базе. Приходил проведать.
- Санька? – Почему-то эта мысль не приходила мне в голову.
- Отгадай, почему он ушел после девятого и устроился работать именно туда?
Герман выпрямился и, как я поняла, ждал моего ответа.
- Он что, тоже?..
- Именно! – кивнул Герман.
Представляю, каково ему и его матери, если даже подросток Санька одержим поисками клада.
- И он не один такой! Почти все его ровесники шастают по горам в поисках мифического клада.
- Да уж…
Что тут скажешь? Это эпидемия какая-то. А с виду мирный такой поселок.
- Послушай, - Я достала руку из-под одеяла и дотронулась до его нервно подрагивающей руки. – Я действительно приехала сюда писать роман. Клад – это так… не серьезно.
- Ты должна обещать, что не будешь больше заниматься этим, - Он не сильно сжал мои пальцы. – Обещаешь?
- Обещаю.
Как я могла не пообещать, видя, как сильно он переживает? Сознательно пошла на ложь, лишь бы успокоить. Наградой за вранье стала улыбка, мгновенно преобразившая его лицо.
- Поправишься, я покажу тебе столько красивых мест! У нас даже водопад есть, не Ниагара, конечно, но тоже впечатляет…
Мне стало обидно, что его отпуск уже во всю идет, а я валяюсь с температурой в постели. Так хотелось побыть с ним, погулять, просто разговаривать на различные темы.
Герман наклонился и коснулся губами моего лба. Невинная процедура показалась такой интимной, что меня мгновенно бросило в жар. Какие мягкие и нежные у него губы!
- Температура спала, тебе нужно поспать. – Он отодвинулся, а я затосковала.
Хотелось, чтобы он еще побыл немного, но я не знала, как удержать его.
Герман еще раз пожал мне руку и встал с кровати.
- Захлопну дверь на щеколду, - улыбнулся он. – Не забывай про материны наставленья. Завтра утром приду проведать.

На следующий день я чувствовала себя почти здоровой. Ночью еще поднималась температура, но я ее успешно сбила настойкой. Двукратного приема микстуры хватило, чтобы кашель стал мягче и не царапал легкое. В общем, спасибо тете Вере за волшебные средства, способные творить чудеса.
Приняв душ и позавтракав жареной картошкой, я поняла, что в состоянии работать и что ужасно соскучилась по своему роману.
Немного неприятно было вспоминать прошедшие события, но я заставила себя описать их с фотографичной точностью. Если уж решила, что роман будет отражать реальные события, то отступать нельзя.
Постаралась абстрагироваться и не отождествлять себя с главной героиней. Получилось. События в горах описывала, представляя себя сторонним наблюдателем. Напустила драматизма, заставив героиню пережить даже больше, чем испытала сама. Зато, получилось, как мне казалось, волнительно, читатели не смогут не сопереживать.
Странно, но я даже имена героев в романе не стала менять. Злодея-призрака звали Владимиром, положительного романтичного героя Германом, а героиню решила назвать ласково так – Милой. Мне нравилась эта производная от Миланы. В отличие от Софьи или Анфисы, лишенных мелодичности и нежности, Мила воплощало в себе стопроцентно эти качества.
В десять пришел Герман, как и обещал. Поинтересовался, как чувствую себя, согласился выпить кофе, расспросил, как двигается работа, и ушел. Весь визит не продлился и пятнадцати минут. Интересно, куда это он так торопился? Мне стало немного обидно. В глубине души надеялась, что он пригласит меня на прогулку. Но ему явно было не до этого.
Дома сидеть не хотелось. После ухода Германа, я никак не могла настроиться на работу, все мысли занимал он. Захотелось отвлечься, прогуляться, погреться на солнышке. Заодно куплю себе новую кофту и кое-что из продуктов.
На счет погреться на солнышке я заблуждалась. Побродив по рынку в поисках симпатичной кофты, я успела вспомнить, что значит летнее солнце в горах. Палило оно щедро и во всю силу. Я пожалела, что ничего не надела на голову, бейсболка сейчас была бы к месту. Пришлось спасаться бегством, так как голова раскалилась до точки кипения, и лицо, подозреваю, стало напоминать цветом вареного рака. Пока дошла до продовольственного магазина с общительной продавщицей – Вероникой, успела практически расплавиться. К тому же я поняла, что не следовало сегодня предпринимать столь длительную прогулку, температура опять поползла вверх.
В полумраке небольшого помещения, наполненного ненавязчивой приятной прохладой, я не сразу заметила Германа, беседующего с Вероникой. Сначала бросилось в глаза ее лицо – симпатичное, кокетливо улыбающееся, с задорными ямочками на щеках. Выражение соответствовало определению «заигрывает». А потом я поняла и с кем.
Герман тоже был увлечен беседой и даже не повернулся на звук открываемой двери. Слава Богу, его выражения лица я не видела, он стоял спиной, иначе вряд ли вынесла взаимной заинтересованности.
Это была типичная, примитивная ревность. Хотелось вцепиться Веронике в волосы и обругать Германа последними словами, чего, естественно, я делать не стала. Мне хватило сил приблизиться к прилавку на негнущихся ногах и даже нацепить вежливую улыбку на лицо. Я смотрела на Веронику, намеренно игнорируя Германа, который к тому времени заметил меня и с улыбкой ждал, когда я подойду.
- Привет, - сказала я, обращаясь исключительно к девушке.
- Зачем ты вышла из дома? Могла бы попросить, я купил бы все, что нужно.
Слова Германа я пропустила мимо ушей, по-прежнему игнорируя его всем видом. В глубине души понимала, что веду себя до крайности глупо. Но ревность, как змея, с омерзительным шипением ползала внутри, затмевая все разумное.
Герман предпринял еще одну попытку заговорить, которую я снова проигнорировала. Вероника, складывая продукты в пакет, с интересом поглядывала на сердитого Германа и нарочито серьезную меня, делающую вид, что в упор его не замечаю.
- У тебя все в порядке… с головой?!
Герман догнал меня на улице и вырвал из рук тяжелый пакет. Я так и не посмотрела на него в магазине, вежливо поблагодарила Веронику, расплатилась и вышла. Чувствовала себя полной идиоткой и ничего не могла поделать. Сама не ожидала, что ревность может так подействовать.
- Софья! – Герман придержал меня за руку, заставляя остановиться. – Может, скажешь, что с тобой?
- Со мной все в порядке, - ответила я, глядя в сторону.
К ревности примешалась обида за «все нормально с головой», и теперь чувства мои были похожи на букет дурно пахнущих цветов.
- Поэтому ты со мной не разговариваешь?
- Просто, я устала и хочу скорее домой.
В этот момент я поняла, что меня знобит, несмотря на ужасную жару. Видно температура ползла вверх достаточно быстро. Я действительно захотела как можно быстрее домой. Герман резко отвернулся и пошел вперед, не выпуская моей руки. Трудно было идти на ватных ногах, но я старалась не отставать и подстраивалась под его шаги.
Возле калитки остановились. К тому времени мне стало совсем худо – голова сильно кружилась, и ноги отказывались держать. Выяснять отношения совершенно не было сил. Я забрала пакет у Германа и заковыляла к дому, еле справившись с щеколдой от калитки.
Когда до дома оставалось несколько шагов, двор странным образом пришел в движение, как будто я оказалась в центре огромной крутящейся карусели. Очнулась я в постели, испытывая дискомфорт, с мирно сидящим Германом рядом.
- Что случилось?
Постепенно я сообразила, откуда неприятные ощущения – на голове лежало мокрое холодное полотенце.
- Ты упала в обморок.
Герман был немного бледен и сильно расстроен. Он придвинулся ближе, снял с моего лба полотенце, намочил его в рядом стоящей миске с водой и аккуратно вернул на место, проверив, не стекают ли на подушку капли. Неприятные ощущения вернулись, но близость Германа действовала успокаивающе.
- Не нужно было выходить сегодня из дома, - укоризненно произнес он, продолжая сидеть очень близко. А потом взял меня за руку и легонько сжал ее. – К чему это геройство? Я бы принес тебе продукты.
Он протянул руку и коснулся моего лица тыльной стороной. С опозданием я сообразила, что это не ласка, так Герман проверял, насколько высокая у меня температура.
- Нужно выпить лекарство, у тебя сильный жар.
- Можно это убрать? – Я показала на полотенце. – Так неприятно!
Герман снял его и бросил в тазик. Он наклонился, приобнял меня за плечи и помог сесть. Несмотря на новый приступ головокружения, реакция на его близость была сильнее. В какой-то момент его щека коснулась моей, и мне захотелось обнять его и не отпускать долго-долго. Но продлилось это всего секунду. Подложив подушку мне под спину, Герман взял с тумбочки стакан и поднес к моим губам.
- Выпей. Нужно сбить температуру.
- Спасибо тебе.
Я взяла бокал и быстро выпила терпкую жидкость. Сейчас мне было стыдно за свое поведение. С чего я вообще взяла, что он флиртовал с Вероникой? Стояли мирно разговаривали. В конце концов, ничего удивительного, что они знакомы, в поселке, наверное, все знают друг друга. Устроила настоящую сцену ревности. Конечно же он догадался, почему я так взбесилась.
- Пойду, приготовлю тебе что-нибудь поесть…
- Не надо, - Я удержала Германа за руку. – Все равно нет аппетита. Посиди еще немного.
Он перехватил мою руку и погладил большим пальцем ладонь.
- Ты – ходячее противоречие, а еще недоразумение, - Герман улыбнулся по-мальчишечьи озорно. – Никогда раньше не встречал таких девушек.
- А каких встречал? В смысле… я хотела спросить… у тебя были когда-нибудь девушки?
Я хотела спросить, есть ли у него девушка, но перефразировала вопрос в самый последний момент. С другой стороны, скорее всего девушки у него нет, иначе, зачем приглашать меня куда-то?
- Таких, как ты нет, - Герман продолжал улыбаться, разглядывая меня. – Кладоискательница, - Он почти смеялся.
Из услышанного я выцепила единственную мысль – он что, считает меня своей девушкой? Это было так неожиданно и приятно. Особенно учитывая, что опыт общения с мужчинами у меня практически сводился к общению с отцом.
- Так обидно валяться тут с температурой, пока у тебя отпуск!
Это какой-то закон подлости! Мне так хочется проводить с ним больше времени, а получается, что провожу я его в основном в постели.
- Успеем еще нагуляться. Вот поправишься, и сразу начнем. Впереди еще две недели…
А потом? Что будет потом? Я как-то не задумывалась об этом раньше. А теперь отчетливо поняла, что влюбилась в Германа по-настоящему. Все, что было раньше в моей жизни, не шло ни в какое сравнение с тем чувством, что я испытывала к нему. А ведь настанет время, когда мне нужно будет уезжать. Что же тогда?..
В безотчетном порыве я вцепилась в руку Германа, словно чтобы удержать его. Как же я буду жить без него?! И как я смогу не видеть его такого родного лица рядом?
- Что случилось? Ты выглядишь испуганной.
Герман наклонился, чтобы поправить мою подушку, а я чуть не поцеловала его, вовремя сообразив, что не хватало еще заразить его. Сама испугалась своего порыва. Откуда-то пришла мысль, что нужно что-то делать с влюбленностью, что ни к чему хорошему это не приведет. И эта же мысль жутко напугала, потому что я резко осознала, что ничего сделать не смогу, разве что влюбиться еще сильнее.
- Софья, - позвал Герман. – У тебя что-то болит?
- Все нормально, - с трудом заставила себя ответить, сдерживая подступающие слезы. – Просто надоело болеть.
Герман наклонился и прижался губами к моему лбу. И снова я пожалела, что это не поцелуй, а стандартный способ проверить, не начала ли спадать температура.
- Вроде падает… Мне кажется, или лоб действительно повлажнел? – рассуждал Герман, не замечая, как я надеялась, моего состояния.
Что там лоб? Повлажнел! Вот сердце мое просто тонет в слезах. А я даже рассказать об этом не могу никому.
- Я, наверное, пойду?..
Герман смотрел на меня неуверенно. Я задумалась, чем вызвана неуверенность – нежеланием уходить или, наоборот, нежеланием оставаться? Наверное, лучше чтобы он ушел. Тогда я смогу выплакать свое горе в подушку.
- Зайду позже…
Привет подушка! Но плакать я не стала. Вместо этого подумала о Владимире. Ведь он же где-то тут? Или нет? Если да, то, значит, видит все, что со мной происходит, и тихо злорадствует. Потом еще и издеваться будет. Пусть только попробует! Я тоже молчать не стану, выскажу все, что думаю о нем и его умении любить. Буду категорична, как это делает обычно он. Если он не в состоянии щадить чувства живого человека, то какое мне дело до столетнего призрака?
Как ни странно, искусственно подогретое раздражение притупило грусть, и я даже смогла спокойно уснуть.
_________________

Надюша, спасибочки

Сначала думала, что Герман потомок друга. И даже когда Владимир сказал, что они переехали, всё равно так думала. Не зря же был акцент на бедности со стороны Софьи, а потом и Владимира. А вот теперь сомневаюсь.
Герман такой заботливый в этой главе . И мама его хорошая
___________________________________

А я, как обычно, загадочно молчу. А иначе, какой я автор?


Они вообще все хорошие

Натик, спасибо, что внимательно читаешь!
_________________

_________________