Прерванный взлёт (СЛР 18+)

Здравствуйте! Добро пожаловать!




Привет!

Спасибо! Читателям рада!

Антонина чуть не утонула в горе, настолько всё померкло для неё, что даже дочь не видит. Герман тоже переживает потерю, да и близкие соседи не безразличны. Мальчик ещё, но нашёл правильные слова.
Марина, рада видеть тебя в читателях.
_________________

Присоеденияюсь к читателям.
Автору вдохновения и успеха в творчестве.

Спасибо!
_________________

 » Глава 4

МАРИЯ

Маша была уверена, что предстоящие годы даже отдалённо не смогут напоминать прошлое. И предстоящей взрослой жизни, которая недавно улыбалась ей, совсем не хотелось открывать дверь. Желание было одно – убежать к нулевой отметке и исчезнуть.
Но жизнь, не спрашивая, ворвалась сама и заставила набирать высоту.
Мама теперь после работы сразу возвращалась домой, вместе с Машей хлопотала по хозяйству, расспрашивала дочь о школе, курсах английского и филологическом кружке. Интересовалась, не беспокоят ли дочь головные боли. Антонина Аркадьевна следила, чтобы Маша принимала витамины. И ещё контролировала, чтобы дочь обязательно ела фрукты, отсутствие аппетита мама не принимала за объяснение, если Маша пыталась отказываться.
И хотя мама не возвращалась в спальню, продолжая ночевать в столовой на раскладушке, Маша теперь знала, что не останется совсем одна. И даже воскресные поездки мамы на какие-то ярмарки, работающие где-то на окраинах Москвы, были хорошим знаком. И пусть Антонина Аркадьевна увлеклась поисками более недорогих продуктов, лишь бы не угнетала себя слишком частыми поездками на кладбище. А ещё Антонина Аркадьевна, совсем недавно фыркающая по поводу «мыльных опер», теперь увлеклась просмотром сериалов. Она выбрала для себя две эпопеи и с удовольствием следила за событиями на экране.
Маша одобряла всё, чем занималась мама. Их существование стало немного напоминать жизнь, и это оказалось замечательным.
А ещё Герман раздувал искру жизни в Маше. Он часто приходил к ней, разговаривал обо всём подряд. И Маше не важны были темы их бесед – главное, что Гера рядом. Маша ценила дружбу Германа, и ей казалось, что они ближе, чем друзья, будто они были родными.
К сожалению, с приходом лета Маше и Гере пришлось расстаться. Гера уезжал на дачу, ему был необходим хороший, полноценный отдых, ведь юноше предстоял выпускной класс и подготовка к поступлению в институт. Маша не знала, поедут ли они с мамой на дачу, Антонина Аркадьевна подумывала о продаже их загородного дома. Ей казалось, что она не сможет находиться на даче, слишком многое там напоминало бы о том, чего уже никогда не вернуть. И Маша была не против – она боялась, как бы дача не навеяла на маму грустные воспоминания и как бы мама снова не сорвалась в омут страданий.
…Треть июня прошла, и Маша почувствовала тоску – ей не доставало Германа, она очень хотела поговорить с ним и увидеть его улыбку.
И однажды, гонимая тоской, Маша отправилась на бульвар. Она прогуливалась по берегу пруда, когда совершенно неожиданно увидела Геру – он шёл от метро и помахивал ей.
– Привет! – Герман загадочно улыбнулся Маше.
– Привет, – Маша не знала, улыбаться ей или напротив – огорчаться. – Что-нибудь случилось?..
– Случилось… – Герман хотел сказать Маше, что соскучился, но не посмел. – Решил проверить, как ты тут…
Герман мог бы просто позвонить – и оба знали об этом – но встреча эта была нужна им, поэтому ликование в душах оказалось безудержно-счастливым.
– А как же твой полноценный отдых? – Маша улыбнулась. – Елизавета Григорьевна ведь говорила, что тебе нужно непрерывно набираться сил.
– Слушай, Маш, – Гера огляделся. – Давай погуляем… По бульварам пройдёмся…
Маша кивнула. И тут же обо всём догадалась – Гера не хотел столкнуться с мамой, которая в любой момент могла пойти по Чистопрудному бульвару – в поликлинику или на участок.
– Только ты меня не выдавай, я сказал старикам, что пойду к дальнему озеру. Бабушка с дедом мне даже пирожков с собой дали, чтобы я подкрепился, – Герман продемонстрировал Маше пакет с пирожками. – Кстати, угощайся!
Маша была рада – Гера приехал ради неё, значит, есть на свете человек, которому она небезразлична! Конечно, Герман побаивается, как бы Антонина Аркадьевна из-за появления свободного времени не вздумала снова оставить дочь на произвол судьбы. Маша была благодарна Герману за заботу.
Она счастливо улыбнулась ему.
А у Геры бешено застучало сердце – сияние Машиных глаз завораживало его больше и больше.
Они шли по Покровскому бульвару и с аппетитом жевали пирожки, миновав Яузский бульвар, оба очень захотели пить и на Москворецкой набережной почувствовали двойное удовольствие – приятная газированная вода освежала, а поблёскивающая слева Москва-река улыбалась им солнечным отражением.
Гера спрашивал, чем Маша занимается, не отказывается ли от еды. Интересовался настроением Антонины Аркадьевны.
Маша уверяла его, что всё хорошо и беспокоиться не о чем. И думала, что впервые за последние месяцы по-настоящему весела. И даже немного счастлива.
А когда они добрались до Тверского бульвара, Маша немного погрустнела, она знала, что сейчас на их пути появится метро и, возможно, Герман скажет, что ему пора…
Гера же моментально почувствовал изменение настроения своей спутницы. Но он не собирался так скоро расставаться с Машей, хотел как можно дольше любоваться волшебной синевой её огромных глаз.
– Маш, давай пойдём помедленнее, – Гера подавил вздох. – Я не тороплюсь увидеться с дедушкой Грибоедовым…
Маша спрятала улыбку в уголках губ – Гера не собирался заходить в метро на «Пушкинской», он дойдёт с ней до «Чистых прудов»…
… – Может быть, тебя до уголка проводить? – они стояли неподалёку от памятника Грибоедову. И Герман никак не хотел прощаться, хотя знал, что пора возвращаться на дачу.
– Не волнуйся, ты же хорошо меня научил переходить дорогу!
Гера рассмеялся.
А потом ещё раз, повнимательнее, посмотрел в глаза Маши и, к сожалению, не увидел чувств, которых ждал от неё. Может быть, она и ответила бы ему, но Гера не решался поговорить с Машей об этом.
Но зато Гера видел яркую синеву её глаз, а значит приехал он не зря и привезённое им хорошее настроение скрасит Маше дни…
…Герман выбирался с дачи не реже одного раза в неделю. И каждый раз встречал Машу возле Чистого пруда. Договорённости о встречах не было – Машу, будто кто-то звал прогуляться по бульвару именно в то время, когда туда приезжал Гера. Но она не говорила об этом Гере, считая случавшееся совпадениями и радуясь, что благодаря этим случайностям Гере не нужно звонить ей и извещать о приезде.
Только август устроил перерыв в их встречах – Елизавета Григорьевна пошла в отпуск, и Герман с Машей решили, что не стоит рисковать, поскольку мама была строгой сторонницей непрерывного отдыха и могла наказать сына за своеволие.
Но даже, несмотря на грустную концовку, лето получилось удачным. И Маша временами задумывалась, отчего ей одновременно весело и печально? Почему в отсутствие Геры её грели непривычно-тёплые воспоминания?
И почему ей теперь тоскливо без него как-то по-другому, не так, как до их тайных летних прогулок?

* * *

Маша обрадовалась, когда лето закончилось. Ей было не жаль прихода осени – пусть погода испортиться и придётся доставать тёплую одежду. Зато уроки обеспечат её занятостью, и жизнь приобретёт ритмичность. Одноклассники будут делиться летними впечатлениями, а это в их классе всегда происходило шумно и весело. А ещё… она увидит Геру… И пусть они будут встречаться редко: пусть это будут лишь мимолётные столкновения в школьных коридорах или нечастые праздники с их семьями – Маше хватит недолгого взгляда Геры, чтобы хорошее настроение не покидало её.
Сентябрь стартовал, и всё произошло так, как и предполагала Маша – дождь, уроки, английский, кружок филологии, шумные одноклассники и... несколько мимолётных встреч с Германом. А однажды Гера зашёл к Аристовым, принёс земляничное варенье, которое передала его бабушка, но Маша смогла лишь поздороваться с ним – Антонина Аркадьевна расспрашивала его об отдыхе и планах на учёбу.
А когда дождь закончил пугать Москву непогодой, началось бабье лето. Погода стояла обворожительная, и тёплые осенние дни казались милее летней жары. И в один из таких фантастических дней Маша поняла, что счастье вернулось к ней, хоть и вернулось другим, совсем не похожим на детское…
…Была пятница и Маша возвращалась с курсов английского. Настроение было улыбчивым – предстоял выходной, а значит сегодня можно не заниматься уроками, можно приготовить для мамы что-нибудь вкусненькое и даже посмотреть с ней сериал. Придаваясь своим приятным размышлениям, Маша даже не заметила двух одноклассниц, стоящих неподалёку от её подъезда.
– Маш! – услышала она и только тогда обратила внимание на девушек.
– О! Привет, – Маша подошла к ним.
Девушки жили в другом месте, и Маша была удивлена их появлению в своём дворе.
– Машка, ты в этом подъезде живёшь?! – девушки явно были приятно удивлены.
– В этом, – пожала плечами Маша.
Девчонки переглянулись и радостно взвизгнули. Обе они были модны, активны и продвинуты – именно так говорили о них приятельницы Маши. Да и Маше они казались развитыми не по годам.
– Вы ждёте кого-нибудь? – предположила Маша. Эти девчонки имели одну главную тему для разговора – парни – поэтому Маша и решила, что они караулят очередного претендента на звание суперпарня. – Я и не знала, что у нас тут живёт кто-то их выдающихся представителей сильной половины.
– Маш, будь другом, передай записку, – попросила одна. – Этот парень как раз в твоём подъезде живёт!
– И кто?
– Ковский из 11 «А»! – торжественным шёпотом ответила другая. – Передашь, а?
Маша постаралась ничем не выдать своего удивления. И кивнула.
Девчонки засовещались о содержании записки, а Маша, поражённая, смотрела на них – эти модницы и ценители мужской красоты выбрали Германа. Германа, который был для Маши другом, очень близким человеком. И о нём она никогда не думала, как о…
Девчонки, наконец, закончили, вручили Маше записку и назвали номер квартиры.
– Маш, тебе не придётся лишние этажи шагать? – озабоченно поинтересовались одноклассницы.
– Не придётся, – Маша подмигнула им. – Не беспокойтесь, я передам!
– Спасибо, Маш, – девчонки были довольны. – Может нам повезёт, и он придёт! Мы ему встречу назначили!
– Вдвоём! А там уж, кого он выберет! – захохотали девчонки. – Уж кому повезёт! И без обид!
Маша пожелала им удачи и вошла в подъезд. Она неторопливо поднималась на свой этаж и размышляла.
Что же с ней произошло? Почему у неё защемило сердце, когда она узнала, что Герман стал объектом любовной охоты девчонок? Может быть, именно по этой непонятной причине летом она чувствовала смешанное чувство грусти и счастья?
Маша нажала на кнопку звонка квартиры Ковских, и вдруг её озарило – а ведь девчонки сделали хороший выбор! Маша вмиг поняла, насколько Гера красив! Он был шатеном с правильными чертами лица, да и рост его не подкачал, что повышало рейтинг парней у девчонок.
Дверь открылась, и перед Машей возник Герман – красивый молодой человек, о котором она только что это поняла.
– Маша! – Гера улыбнулся. – Привет! Проходи!
Но Маша стояла на пороге – неожиданное понимание затормозило все реакции. Неужели смешанное чувство было симпатией к Гере, о которой она не догадывалась целое лето и которую принимала за дружбу?
– Маш, – Герман удивлённо смотрел на неё.
– Я… Я к тебе с…миссией, – Маша протянула ему записку. – Вот, просили передать. Поклонницы…
– Через порог не передают, – Герман неотрывно смотрел в её синие глаза. – Проходи!
Маша переступила порог, а Герман тут же захлопнул дверь.
– Маш, давай чайку попьём, бабушка пирожков напекла, – Герман будто не видел записки, которую протягивала ему Маша. – Вкусные пирожки! Помнишь, мы летом часто их ели!
Маша опустила руку, в которой держала записку, и кивнула в сторону комнаты.
– Я один, – махнул рукой Гера. – Ну, проходи, наконец!
Маша скинула туфельки и пошла за Германом на кухню. Да, знали бы её одноклассницы, что объект их грёз пригласил Машу на чай, локти бы себе покусали.
Герман поставил блюдо с пирожками на стол, потом наполнил чайник водой и включил его…
– Тебе записка, – Маша положила листочек на край стола. – Гера!
Он замер, прекратил суетиться возле стола.
– Смешно… – Гера взял записку. – И почему девчонки думают, что стоит только им продемонстрировать себя, так и сбудется то, что они себе напридумывали?
Маша следила за запиской – Гера не раскрывал её, он просто держал её в руках.
– Может быть…
Но Маша не закончила свою мысль. Герман разорвал записку. Не читая.
– Неужели я, например, не в состоянии увидеть человека, который мне может понравиться? Ведь глупо навязывать себя! Бессмысленно.
Герман выкинул записку. И почему-то вымыл руки. А потом очень долго вытирал руки и как-то странно оглядывал кухню, будто попал сюда впервые.
– А как ты себя чувствуешь? – Гера подошёл к Маше.
А она ощутила, как затрепетало сердце – теперь его близкое присутствие совсем иначе действовало на неё.
– Я нормально себя чувствую…
– Точно? – Гера улыбнулся и как-то необычно моргнул, видимо волновался. – Давай гемоглобин проверю.
Однажды летом он уже проверял гемоглобин Маше и остался недоволен, Гера тогда сказал, что гемоглобин нужно повысить.
И, не дожидаясь ответа, он осторожно оттянул Маше нижнее веко и внимательно посмотрел.
– Вот сейчас другое дело, – тихо-тихо констатировал Герман. Но не убрал руку. – Всё в порядке…
Пальцы Геры скользнули по щеке Маши.
Он придвинулся к ней ещё ближе. Посмотрел ей в глаза… И поцеловал…
Поцелуй этот сделал ненужными объяснения, на которые не решался Гера. Как только губы их соединились, он тут же обнял её, крепко прижал к себе… А ответ Маши развеял его опасения – он так боялся, что не вызывает у неё симпатий…
А Маша… Она окончательно позабыла о своём желании вернуться к нулевой жизненной отметке. Маша хотела взлететь до такой высоты, чтобы суметь парить на воздушных, волшебных волнах счастья.


ГЕРМАН

Невероятная синева глаз Маши сияла только ему, и Гера чувствовал, что смог достичь максимальной высоты. Его любовь была главным, ничто не смогло бы сделать его счастливее.
Было не важно всё – и учёба, и подготовительные курсы, и поступление в институт. Важна была лишь Маша – её учёба, её жизнь, её любовь к нему…
К счастью, оба понимали, что счастливое совместное будущее зависит от благополучного настоящего. Поэтому они обстоятельно и разумно обсудили своё положение и приняли решение – как жить сейчас, чтобы ничего не испортить.
Гера с Машей должны продолжить своё успешное обучение, а поэтому посчитали, что встречаться будут один раз в неделю, по средам. По средам у Маши не было никаких дополнительных занятий, а Герман с лёгкостью в этот день пропускал подготовительные курсы.
– Маш, я и без этих курсов поступлю в институт, – уверил её Гера. – А уж этот день вообще погоды для меня не сделает!
Послеобеденное время в среду они проводили дома у Маши.
По выходным они решили не встречаться – ни Герман, ни Маша не сомневались, что свою любовь нужно держать в тайне. Потому что были уверены – Елизавета Григорьевна не одобрит их связь, для мамы Геры поступление сына в медицинский институт было самым главным, она будет сопротивляться всему, что хоть немного сможет помешать достижению этой цели. А Антонине Аркадьевне они ничего не говорили просто потому, что она могла нечаянно проговориться маме Геры, ведь они были подругами.
Да эти тайные встречи лишь усиливали их любовь, ожидание свидания превращало жизнь в волнующий любовный роман. Они считали дни до очередной среды. А мимолётные встречи на школьных переменах, мгновенные взгляды, которыми они обменивались, скрашивали часы разлуки.
Ещё у влюблённых были мечты – мечтать можно было вволю, и ничего не опасаться.
И вся эта волшебная таинственность любви продолжалась больше полугода, за которые Гера и Маша окончательно осознали – это навсегда…
…В апреле Гера понял, что любовь его жаждет большего и он, придя в очередную среду к Маше, едва сдержал себя, чтобы не перейти ограничительную линию. Хоть он и знал, что они созданы друг для друга, но торопиться не стоило.
Но то ли тёплый апрель так будоражил Геру, то ли участившиеся дивные сны, в которых он видел, как занимается с Машей любовью, позволили ему условиться с самим собой – при невероятном, неудержимом стечении обстоятельств он позволит себе соединиться с Машей окончательно, если, конечно, она не будет против.
Во второй половине апреля Антонина Аркадьевна на несколько дней собралась улететь в Норильск, навестить сестру покойного мужа. Узнав об этом, Гера строго-настрого сказал себе, что это не повод для сближения, что он должен оставаться сильным, тем более мама Маши попросила Ковских присмотреть за дочерью.
Ковские обязательно, ежевечерне, приглашали Машу ужинать. Елизавета Григорьевна обстоятельно расспрашивала Машу об учёбе, интересовалась, справляется ли она с хозяйством. Маша улыбалась, благодарила за заботу и уверяла тётю Лизу, что всё в порядке.
Порядок Маши был нарушен силой любви и желания Германа за день до возвращения Антонины Аркадьевны. В этот день Гера собирался в школу раньше обычного – его класс дежурил. И бабушка, уже остановив внука в дверях, попросила на минуточку зайти к Маше.
– Пусть горяченьких сырничков покушает на завтрак, – бабушка вручила внуку тарелку с сырниками и пачку сметаны.
Уже не в первый раз на этой неделе Гера заносил Маше что-нибудь вкусненькое на завтрак. Но всегда позволял себе не больше пяти минут на общение с любимой – они без слов бросались в объятия друг друга, целовались, а потом с большим трудом размыкали объятия, и Гера уходил.
Но сегодня изначально всё сложилось по-другому. Гере не нужно было возвращаться домой, он уже собрался в школу и пошёл относить Маше завтрак уже с портфелем. Поэтому мгновенно решил, что опоздает на «линейку».
– Ничего, разойдутся по постам без меня, – сказал Гера и надавил на кнопку звонка. – Побуду лучше эти полчаса с Машей…
Дверь на удивление долго не открывалась. Это насторожило Германа – только бы ничего не произошло, всё же Маша ночевала одна, мало ли…
Герман уже хотел снова нажать на кнопку, как дверь открылась. У Геры остановилось сердце – Маша стояла заспанная и… в пижаме. И была настолько мила и красива, что у Геры потемнело в глазах.
– Привет, – Маша смущённо улыбнулась. – Представляешь, будильник не услышала… Хорошо, что ты разбудил, а то бы проспала…
Гера шагнул в квартиру, закрыл дверь. Потом поставил переданный бабушкой завтрак на столик в прихожей. Портфель из его рук скользнул на пол, а его лёгкая куртка незаметно оказалась на пуфике.
Маша шагнула к нему, обвила руками его шею и, счастливая, отдалась поцелую любимого. У Германа помутился рассудок – он всем телом почувствовал, что кроме тонюсенькой пижамы на Маше ничего не надето…
– Ты только что снился мне, – прошептала Маша. Ей казалось, что сон продолжается…
– И ты мне сегодня снилась…
Герман желал только одного, чтобы приснившийся сегодняшней ночью сон сбылся. Герман чувствовал, что сейчас сдержать себя будет не в силах, и хотел, чтобы Маша разделила его желание…
– Гера… ты опоздаешь, ведь ваш класс дежурит по школе…
– Я хочу опоздать…
Руки Германа скользнули под рубашечку Маши, и он почувствовал приятную дрожь – прикосновение к гладкой, хрупкой спинке девушки пьянило Геру.
Он с наслаждением прислушивался к неровному дыханию и постанываниям Маши – Герман впервые в своих ласках опустился ниже шеи любимой, он покрывал поцелуями едва прикрытые ключицы Маши и одаривал нежностью доступную часть её груди. Гера сейчас хотел поцеловать Машу всю – от кончиков пальчиков ножек до тончайших век её прекрасных глаз.
– Гера… – едва сумела прошептать Маша. – Я так тоже опоздаю…
Герман отпустил Машу из своих рук и привалился к двери – вздох разочарования покинул его грудь, он не хотел расставаться с Машей, не хотел идти в школу и каждую перемену надеяться, что мельком увидит её, не хотел томиться в мечтаниях и считать дни до наступления очередной среды.
Когда Гера освободился от своих печальных мыслей, Маши в прихожей уже не было. Он остался ждать её, думая, что она ушла собираться в школу.
Но когда часы показывали десять минут девятого, а Маши всё ещё не было и ни единого звука не донеслось из её комнаты, Гера решил узнать, что же происходит.
– Маша? – он остановился у приоткрытой двери её комнаты.
Никакого ответа не последовало.
Тогда Гера осторожно открыл дверь и заглянул в комнату. Маша стояла, прислонившись к стене. Мысли настолько захватили её, что она даже не переоделась.
– Ты пойдёшь в школу? – Гера не решался подойти к ней, поскольку её очаровательная пижама всё также разжигала его желание.
– А ты?
Маша взглянула на Геру так, как он и хотел – она звала его.
– А я очень люблю тебя, – Гера приблизился к Маше и ласково прикоснулся к её волосам. – Машенька… Я очень люблю тебя…
Маша, даже уйдя от Германа в комнату, не смогла отказаться от того, что почувствовала… Она решилась отдать ему свою любовь…
…И время посторонилось…
_________________

Оля, спасибо за продолжение
_________________

спасибо за продолжение
___________________________________

Ольга, спасибо за продолжение!
___________________________________

Оля, спасибо за продолжение. Очень интересно пишешь - проглотила мгновенно. Желаю вдохновения)))
___________________________________

Оля добрый день и огромное спасибо за продолжение)
___________________________________

Оля,спасибо за продолжение!

Оля, спасибо за продолжение)
Ребята счастливы, они полюбили, осознали это, упиваются этим первым чувством и ни с кем не хотят делить внимание друг друга, им хорошо вместе, им больше никто не нужен. Боюсь, что их родители, если узнают, будут недовольны, молодые и всё такое. Вообще-то, так и есть, но... разве молодые люди в этом виноваты, чувства, разве они подлежат анализу и для них существуют рамки. Но еще рано кипишИть, ещё ничего не произошло такого.
___________________________________

Спасибо за продолжение! Дети стали взрослыми!

Оля, спасибо. Пока все нежно, трепетно и романтично. Даже легкий флер тайны. Замечательные ребята. Пусть будут счастливы ... вдвоем....
___________________________________

Любовь любовь ! Красиво пишете! Спасибо!

Благодарю!









Спасибо за внимание, Наташа!




Рада, что легко читается. Спасибо!




Нина, здравствуй!
Благодарю!









Спасибо за отзыв!

Их сильное чувство смело все разумные мысли. С этим тяжело справиться им было...

Всё только начинается.





Спасибо за внимание!





Сейчас они абсолютно счастливы!
Наташа, спасибо за отзыв!





Признательна за такие слова...
_________________