Роман "Splendid" от Джулии Куин

Дорогие мои и любимые! Считаю своим долгом отчитаться за очередную задержку...
Как уже писала в темке "Give me tonight", приехали неожиданно родственники ко мне, окупировали квартиру, и я теперь как не у себя дома... но про Куин не забываю, вот собиралась 3 главы выложить, но сейчас подумала и решила, что сразу 5 можно выложить, осталось только 15-ю главу перевести, она там небольшая и легкая в принципе и чуть-чуть подредактировать...В-общем, до конца этой недели точно должна выложить, если каких-нибудь катаклизмов не случится...
Всем огромное спасибо за терпение и ожидание, это тоже очень многого стоит)))
_________________

Джууу! Ты про нас не забыла?

Беата, JULIE про нас не забыла! Просто, пока нужно еще подождать! А потом как обчитаемся!
_________________

Ирища, спасибо, я поняла.

Продолжения не будет ???????

JULIE!!!Ждем!Ждем!!!!!!!

А я все еще надеюсь!!!
_________________

Вот наконец-то выкладываю обещанный кусочек...не смогла выложить в воскресенье, т.к дома интернет отключили, да и со временем как всегда напряженка...
Уже неловко просить прощения за такую задержку, дел столько, что все руки не доходили...но вот наконец отредактировала и выкладываю)
Если заметите какие-то шероховатости или непонятки, обязательно напишите, пожалуйста)

П.С. Выкладываю еще и 10-ю главу, т.к увидела, что она наполовину исчезла куда-то...)
_________________

 » Главы 10, 11

Глава 10

Сидя на мягком сиденье кареты, Эмма прокручивала последние несколько минут в голове и решила, что ее тетя вела себя немного странно: Кэролайн определенно никогда прежде так поспешно не покидала бального зала. Она боялась, что непонятное поведение тети может быть связано с тем, что она видела, как Эмма выходила в сад с Алексом. Эмма мудро решила ничего не упоминать и терпеливо ждать, пока кто-нибудь еще начнет разговор.
Вскоре Белл нарушила тишину. – Я не могу поверить, что вдова просто пригласила нас всех за город так неожиданно. Хотя, возможно, могу поверить, – сказала она, подчеркнуто глядя на Эмму.
Эмма подчеркнуто отвела взгляд от Белл.
– Я уверена, мы все чудесно проведем время, – убежденно заявила Кэролайн. – Юджиния особенно надеялась провести немного времени с вами обеими, – добавила она, указывая на дочь и племянницу.
– Уверен, что это так, – медленно произнес Нед, подмигивая Эмме.
Было совершенно очевидно, что каждый понимал истинную причину приглашения.
– Кроме того, Софи безумно скучает по мужу, – продолжала Кэролайн. – Мы с Юджинией думаем, что ей пойдет на пользу женская компания, особенно учитывая ее положение. – Она обернулась к сыну, не давая никому возможности заметить, что ребенок Софи не появится в ближайшие пять месяцев и что ее состояние имело мало общего с мотивами Юджинии. – Ты конечно тоже приглашен. Ты поедешь, Нед?
– Я думаю, я пас, – ответил Нед с озорной улыбкой. – Гораздо легче развращать себя, когда моих родителей нет дома.
Кэролайн выглядела немного шокированной.
Нед только рассмеялся. – Трудно поддерживать репутацию распутника в компании чьей-либо матери.
– Ей Богу, если ты должен развлекать себя такими способами, то будет много времени после того, как ты окончишь университет и переедешь в свои холостяцкие апартаменты.
– Нет лучшего времени, чем настоящее.
– Что ты собираешься делать, когда мы уедем? – оживленно спросила Белл.
Нед подался вперед с блеском в глазах. – Много-много вещей, которые ты даже не можешь себе представить.
– Правда? Каких?
– Разве это не прекрасно, – громко вмешалась Кэролайн, стремясь сменить тему разговора, – что у нас есть возможность удалиться за город вместе с Риджли на какое-то время, где, без блюстительного ока лондонского света, мы сможем отступить от наших правил поведения. Немного. – Карета остановилась перед особняком Блайдонов, и с помощью мужа, она вышла и поспешила в прихожую.
Эмма не стала терять время и догнала тетю.
– Не думайте, что я не знаю, что вы делаете, – сказала она громким шепотом.
Кэролайн на минуту остановилась. – Конечно ты знаешь, чтоо я делаю. – Она погладила племянницу по щеке. – Так же как я знаю, что делаешь ты. – Эмма широко раскрыла рот от изумления, встревоженно уставившись на тетю.
– Ты хорошо придумала, моя дорогая, прикрывшись этой шалью. – После этого, Кэролайн поднялась по лестнице к себе в спальню.

* * *

Блайдоны и Риджли уехали за город в следующие выходные, и к крайнему неудовольствию Алекса, ему не удалось организовать все так, чтобы поехать в экипаже наедине с Эммой. Он даже не смог устроить, чтобы они оказались в одной карете. Несмотря на то, что Юджиния страстно стремились организовать своего рода компрометирующую ситуацию (которая, как она надеялась, со всей поспешностью закончится свадьбой), она не могла допустить, чтобы это случилось в движущемся транспортном средстве.
Поэтому Алекс далеко не доброжелательно ворчал, устраиваясь в карете Блайдонов рядом с Генри, Кэролайн и его матерью, которая заявила, что молодежь должна поехать в отдельном экипаже, чтобы немного повеселиться без присмотра скучных старших.
– Молодежь! – воскликнул Алекс. – Ради Бога, Софи ждет второго ребенка! - А затем он пробормотал то, что Юджиния не совсем смогла разобрать, хотя она была уверена, что слышала слово «скучный».
– Что ж, – объявила Юджиния, – Я осмелюсь сказать, что не все среди нас будут взрослые. Я попросила Чарли поехать с нами.
В этот момент мальчик прыгнул на руки к дяде, настаивая, чтобы они попрактиковались играть в карты во время поездки.
Эмма, чьи желания колебались между тайной надеждой поехать наедине с Алексом и битьем себя по ноге, чтобы выбросить эти мысли из головы, была тем не менее рада три или четыре часа поболтать и посплетничать с Белл и Софи. Сначала они обсудили всех молодых незамужних леди из высшего света, увлеченно анализируя их характеры, а когда с этим было покончено, то перешли на неженатых джентльменов. Покончив с этим, они были только чуть дальше, чем на полпути к их месту назначения, поэтому перешли к более пикантной теме женатых леди и джентльменов. Они начали обсуждать различных вдов, когда Софи наконец объявила, что они подъезжают к Уэстонберту. Эмма вздохнула с облегчением. По правде говоря, она устала сплетничать.
Алекс рассказывал ей, что провел большую часть своего детства в Уэстонберте, родовом поместье его семьи, и Эмме было очень любопытно увидеть место, где он вырос. Поэтому когда карета завернула за угол и проезжала через главные ворота поместья, Эмма не смогла удержаться и стала вытягивать шею, чтобы увидеть как можно больше вокруг. Карета, однако, не была открытой, поэтому ей пришлось отказаться от своей затеи и уставиться в окно.
– Ради всего святого, Эмма, кто-нибудь может подумать, что ты никогда не видела дерева прежде, – прокомментировала Белл.
Эмма тотчас же села обратно на мягкое сиденье, мгновенно устыдившись своего любопытного поведения. – Видите ли, я так люблю природу, что после трех месяцев, проведенных в Лондоне, я действительно чувствую себя так, будто не видела дерева прежде.
Софи мягко рассмеялась. – Я уверяю Вас, у нас множество деревьев здесь, в Уэстонберте. По некоторым можно даже полазить. А также здесь есть весьма живописный ручей, в котором, как уверяет Алекс, полно форели, хотя я не припоминаю, чтобы он когда-нибудь приносил одну к обеду.

* * *

Как раз тогда карета остановилась, и лакей в ливрее поспешил открыть дверцу. Эмма выходила последней, поэтому не имела возможности хорошо разглядеть Уэстонберт, пока не покинула границ экипажа. Она не была разочарована. Уэстонберт оказался величественным старинным поместьем, для описания которого слова «огромный» было явно недостаточно. Здание было построено в 1500-х годах и повторяло форму буквы Е в честь правящей в то время королевы Елизаветы I. Фасад дома смотрел на север и составлял основу этой буквы, тремя крылами обращенной на юг. Длинные, узкие ряды сверкающих чистотой окон тянулись по всему фасаду, и Эмма гадала, что здание должно быть как минимум четырех или пятиэтажным. Подойдя ближе, она могла изучить тонкую работу мастера. Каждое окно и дверной проем были украшены изящной резьбой по камню, которая свидетельствовала о долгих часах кропотливой работы мастеров над ними. Эмма находилась в состоянии благоговейного ужаса перед пышностью и величием родового поместья Эшбурнов.
– Софи, – с благоговением выдохнула она. – Я не могу поверить, что вы на самом деле выросли здесь. Я чувствую себя принцессой, просто стоя перед этим домом.
Софи улыбнулась. – Я полагаю, что постепенно привыкаешь к вещам, которые тебя окружают. Но вы должны увидеть остальное. Внутренние дворы за домом очень красивы.
– Я надеялась, что Алекс сможет показать ей остальное. – Софи, Эмма и Белл обернулись и увидели Юджинию, направляющуюся к ним. В нескольких ярдах от них Генри помогал жене выйти из кареты, а Чарли мучил Алекса.
– О, я с удовольствием осмотрю остальное, – воскликнула Эмма. – Я так рада выбраться за город, и погода поистине прекрасная.
Боги и вправду улыбались Англии сегодня. Лазурно-голубое небо было слегка усеяно пушистыми облаками, и солнце тепло сияло Эмме в лицо.
– Алекс! – позвала Юджиния. – Если ты сумеешь оторвать Чарли от своей шеи, то я бы хотела, чтобы ты показал Эмме окрестности.
Эмма обратилась к Белл, пока Алекс пытался разжать цепкую хватку Чарли. – Почему бы тебе не присоединиться к нам, Белл?
– О нет, – немного поспешно ответила Белл. – Я и вправду не могу. Я случайно взяла две копии «Короля Генриха IV», Часть II из нашей библиотеки сегодня утром. – Она показала два тома, обернутые в темно-красную кожу, которые захватила с собой в экипаж на случай, если Софи и Эмма захотят вздремнуть. – Мне действительно нужно достать копию «Короля Генриха IV», Часть I прямо сейчас, и Софи пообещала мне, что я могу взять ее из здешней библиотеки. Я не знаю, почему у нас дома две копии второй части…
– Даже не могу представить себе, – сказала Эмма, отлично понимая, что буквально каждый планировал что-то в данный момент.
– Я же не могу прочитать вторую часть до первой, – добавила Белл. – Это сродни тому, чтобы прочитать последние несколько страниц книги, прежде чем ты начнешь ее.
– Не говоря уже о том, как разрушительно это будет для твоего алфавитного порядка, – вставила Эмма не без доли сарказма.
– Я даже не подумала об этом, – воскликнула Белл. – В этом случае мне тем более необходимо начать поиски первого тома этой пьесы.
– Не задавайте больше вопросов, – посоветовал Алекс, беря Эмму за руку. Чарли прыгал около него. – Почему бы вам не переодеться в одежду для верховой езды, и нам не покататься. Мы можем объехать поля, пока еще светло, а вечером я покажу вам дом.
Чарли тотчас же протиснулся между парой и стал подпрыгивать вверх-вниз.
– Могу я тоже поехать? Пожалуйста, пожалуйста, можно мне поехать? – лепетал он.
– Не в этот раз, дорогой, – поспешно вставила Софи. – Я думаю, тебе следует навестить Клеопатру. Миссис Гуд сказала мне, что у нее скоро будут котята. Возможно даже в эти выходные.
Возможность увидеть появление котят оказалась более заманчивой, чем поездка верхом по окрестным полям с Алексом и Эммой, и Чарли тотчас же воскликнул, – Здорово! – и побежал на кухню, где черно-рыжая кошка устроила себе дом прямо рядом с одной из печей.

* * *

Не позднее чем через пятнадцать минут Эмма устроилась в своей просторной комнате в западном крыле, переоделась в модную темно-синюю амазонку, и поспешила обратно к фасаду дома, где Алекс уже ждал ее. Он стоял на ступеньках перед входной дверью, вглядываясь во что-то вдали от покрытого травой холма, когда Эмма подошла. Она тихо изучала его прекрасно очерченный профиль, думая о том, что никогда не видела его таким привлекательным как сейчас, в его безупречно сшитом темно-зеленом пиджаке и бежевых бриджах. Ее чувства смешались с их страстного поцелуя несколькими ночами ранее, и простой вид его, так решительно всматривающегося вдаль, взбудоражил их вновь. Эмма мягко вздохнула, задаваясь вопросом, сможет ли она когда-нибудь сохранять внутреннее равновесие рядом с этим сложным мужчиной. Услышав ее вздох, Алекс резко развернулся к ней, выражение его лица все еще было таким серьезным, что Эмма внезапно смутилась. Застенчиво улыбаясь, она руками разгладила складки своего синего платья. Она приоткрыла губы, чтобы заговорить, но не смогла придумать, что сказать. На протяжении прошедших нескольких месяцев она и Алекс находились в спокойных, дружеских отношениях, постоянно поддразнивая друг друга, как будто были друзьями с детства. Но Алекс был прав. Поцелуй в саду Линдуортов изменил их дружбу, и она чувствовала себя почти так же неловко, как тогда, когда они встретились впервые.
– Я надеюсь, ваша комната удобна? – вдруг осведомился Алекс.
Эмма быстро взглянула ему в лицо. Напряженная тишина была нарушена, и вместе с тем, как Эмма скучала по ощущению интимности, что нашла в его пристальном взгляде, она также радовалась возвращению своего остроумия. – Очень. Ваш дом замечательный. Хотя, – смеясь, сказала она, – я клянусь, я никогда не смогла бы привыкнуть к размерам вашего фойе. Я могла бы вместить весь мой городской дом в Бостоне в него. Однако, ему будет тесно в высоту. Мне придется разбить Ваши люстры. – Эмма взглянула на люстры, свисающие с потолка, приблизительно в сорока или пятидесяти шагах от нее. – Как кому-то удается чистить их?
Алекс улыбнулся, взяв ее за руку. – Очень осторожно, я полагаю. – Он кивнул в сторону конюшен, и они оба спустились и направились к ним. – Я подумал, что должен показать вам окрестности Уэстонберта верхом на лошади, – сказал Алекс, – потому что на самом деле они слишком обширны, чтобы обойти их пешком.
Эмма улыбнулась в предвкушении. – Я не ездила верхом целую вечность, – выдохнула она.
Алекс посмотрел на нее с недоверием. – В самом деле, Эмма, Я видел Вас в Гайд-парке на той спокойной маленькой белой кобылке Вашей кузины.
Эмма закатила глаза. – Ради Бога, вы не можете называть это верховой ездой. Едва ли кто-то может пройтись рысью в этом переполненном людьми парке, не говоря уже о галопе. Кроме того, даже если бы я могла пустить лошадь галопом, люди бы говорили о моем возмутительном поведении на протяжении недель. – Эмма скорчила гримаску. – Можно подумать, что у них нет более интересных тем для разговора, не так ли?
Алекс сузил глаза, посмотрев на нее сверху вниз. – Почему у меня такое чувство, что мы уже не говорим о гипотетической ситуации?
– Возможно, я проехала верхом на своей кобыле через парк так, что было описано как «головокружительная» скорость, – уступила Эмма с невинным выражением лица.
Он фыркнул от смеха. – И люди говорили об этом несколько недель? После ее кивка он задумался, – Интересно, почему я не слышал об этом.
На этот раз настал черед Эммы рассмеяться. – Боюсь, никто не является достаточно смелым, чтобы упоминать мое имя в вашем присутствии, тем более как-либо злословить на мой счет. – Она высвободилась из его рук и понеслась к конюшням, приподняв темные юбки вверх, чтобы двигаться быстрее. Обернувшись к нему, она крикнула, – Это чудесно, правда. Вы никогда не узнаете обо всех шокирующих вещах, что я вытворяю, и поэтому я могу поддерживать совершенно ангельскую репутацию в Ваших глазах!
Алекс ускорил шаг. – «Ангельская» - не совсем то слово, что приходит на ум.
– Да? – продолжала она, отходя назад и оглядываясь через плечо каждые несколько секунд, чтобы удостовериться, что не споткнется о корень дерева.
– «Чертовка» - значительно лучше подходит.
– Да, но «ангельская» это прилагательное, а «чертовка» - существительное, поэтому вы не можете использовать одно вместо другого.
– Сохрани меня Боже от образованных женщин, – пробормотал Алекс.
Эмма остановилась на мгновение, погрозив ему пальцем. – Я все слышала, неуч.
– Я не могу поверить, что вы только что назвали меня неучем.
– Я единственная, кто достаточно храбр для того, чтобы сделать это.
– Я говорил, – повторил Алекс с раздраженным выражением лица.
– Кроме того, – сказала Эмма, продолжая отступать к конюшням, – образованные женщины гораздо интереснее необразованных.
– Образованные женщины все время твердят мне это.
Эмма показала ему язык.
– Я бы остановился сейчас, – посоветовал Алекс.
Она лукаво улыбнулась. – Вы не думаете, что я достойный противник?
– Нисколько. – Сказал он с предельным спокойствием. – Я имел в виду, что вам следует остановиться идти. Вы сейчас упадете в корыто.
Эмма вскрикнула и отпрыгнула в сторону. Быстро развернувшис, она поняла, что Алекс не шутил над ней, и она на самом деле только что была спасена от купания. – Эта вода не выглядит кристально чистой, - прокомментировала она, сморщив нос.
– Ее запах так же значительно менее чем приятный.
– Пожалуй, – объявила Эмма, – Я полагаю, я должна поблагодарить Вас.
– Это будет прекрасным разнообразием, – сказал он, улыбаясь.
Она не обратила внимания на его слова. – Я думаю, что с этого момента должна смотреть под ноги.
– Возможно вы позволите мне сопровождать вас?
Она счастливо улыбнулась. – Ну конечно.
Эмма взяла Алекса под руку, пока они преодолевали оставшееся расстояние до конюшен. Когда они пришли, то были немедленно встречены конюхом, который вывел двух лошадей.
– Миссис Гуд передала сумку с едой для пикника, ваша светлость. Она ждет вас вон там на скамейке. – Конюх передал поводья Алексу.
– Превосходно, – ответил Алекс. – И спасибо вам, что приготовили лошадей для меня за такое короткое время.
Конюх просиял. – Это было вовсе не трудно, ваша светлость, вовсе не трудно, – сказал он, переминаясь с ноги на ногу.
Алекс вывел лошадей из конюшни.
– Вот, пожалуйста, милая, – сказал он, вручая Эмме поводья норовистой гнедой кобылы.
– О, она великолепна, – вздохнула Эмма, поглаживая лоснящуюся шкуру кобылы. – Как Вы назвали ее?
– Далила.
– Звучит обнадеживающе, – пробормотала она. – Полагаю, вашу зовут Самсон.
(Самсон - израильский богатырь, прославившийся в войнах с филистимлянами. Много раз враги израильтян, филистимляне, покушались убить его, но всегда безуспешно. Любовь к филистимлянке Далиле погубила Самсона. Узнав, что сила героя заключается в его длинных волосах, она во время сна остригла их и предала Самсона в руки филистимлян. Язычники, выколов глаза, посадили Самсона в темницу. Выведенный из темницы после пыток и ослепления, обрушивает храм Дагона на своих мучителей. Под развалинами здания погибли все филистимляне, бывшие там, а с ними и сам Самсон).
– Боже милостивый, нет, – ответил Алекс. – Это могло оказаться слишком опасным.
Эмма посмотрела на него с подозрением, задаваясь вопросом, говорил ли о чем-то ином, чем о лошади, но потом решила промолчать.
Алекс быстро взял сумку с ленчем, которую приготовила домоправительница, и они оседлали своих лошадей и поскакали прочь.

* * *

Она начали с рыси, двигаясь довольно медленно, так как Эмма страстно заинтересовалась пейзажем. Уэстонберт был плодородной землей с раскинувшимися на ней зелеными холмами, щедро усеянными светло-розовыми и белыми полевыми цветами. Хотя большая часть владений была отдана под сельское хозяйство несколько веков назад, широкие поля, непосредственно прилегавшие к дому, сохранили свою первоначальную красоту, которой семья и наслаждалась в относительной тишине и спокойствии. Местность, по которой они проезжали, была не сильно засажена деревьями, хотя на ней раскинулись несколько больших, крепких дубов, которые, как была уверена Эмма, были отлично приспособлены для лазанья.
Удовлетворенно улыбаясь, она глубоко вдохнула свежего, деревенского воздуха.
Алекс улыбнулся, услышав ее вздох. – Здесь он другой, не так ли? – заметил он.
– Хммм? – Эмма была слишком довольна, чтобы сформулировать целое предложение.
– Воздух. Он чище. Им гораздо приятнее дышать.
Она кивнула. – Я чувствую, как будто очищаюсь с каждым вдохом, вымывая лондонскую пыль из легких. Я не думаю, что осознавала, как сильно скучала по деревне, пока не приехала сюда.
– Я чувствую то же самое каждый раз, когда удается сбежать из города. – Согласился Алекс, криво улыбнувшись. – Но потом, после нескольких недель, тоска начинает снедать меня.
– Возможно, – смело сказала Эмма, – у вас не было подходящей компании.
Алекс повернул голову, чтобы посмотреть ей в лицо, и замедлил ход лошади, пристально разглядывая ее. Эмма тоже остановила свою лошадь, возвращая его пристальный взгляд. После нескольких мгновений томительного молчания Алекс наконец нарушил тишину. – Возможно, – произнес он так тихо, что Эмма с трудом расслышала его. Он оторвал глаза от нее и посмотрел вперед, рукой заслоняя глаза от солнца. – Вы видите это дерево впереди? – спросил он. – На вершине холма?
– То, что с цветами персикового цвета?
Алекс резко кивнул. – Да. Я доберусь до него раньше вас. И я даже позволю вам стартовать первой, так как вы находитесь в ловушке этого чудовищного изобретения, которое называют дамским седлом.
Эмма не сказала ни слова. Так же как и не стала ждать команды Алекса «марш». Она просто пришпорила лошадь и поскакала с головокружительной скоростью. Когда она достигла финишной черты (а точнее, финишного дерева), на один корпус обогнав Алекса, то восхищенно смеялась и над своей победой в гонке, и от восхитительного чувства полной свободы. Ее волосы почти полностью растрепались, и она подняла руки вверх, чтобы освободить оставшуюся часть прически, бессознательно встряхивая головой и позволяя огненно-рыжим прядям свободно струиться по спине.
Алекс боролся с собой, стараясь не попасть в плен этого соблазнительного движения. – Вы должны были дождаться, пока гонка начнется, – сказал он со снисходительной улыбкой.
– Да, но тогда я вероятно не выиграла бы.
– Суть скачек состоит в том, что лучший наездник должен выиграть.
– Суть этой скачки, – ответила Эмма, – состояла в том, что самый находчивый наездник выиграл.
– Я вижу, мне не удастся выйти победителем из этого спора.
Эмма невинно улыбнулась. – Разве мы спорим?
Алекс прокашлялся. – Я вижу, мне не удастся выйти победителем из этого разговора.
– Разве может кто-то выйти победителем из разговора?
– Если кто-то и может, – сказал он смиренным тоном, – Это определенно буду не я.
– Вы очень проницательны.
– Вы очень упрямы.
– Мой отец жалуется по поводу этого в течение двадцати лет.
– Тогда я предлагаю нам остановиться перекусить, – со вздохом сказал Алекс. Он быстро спешился, взяв седельную сумку с ленчем для пикника, которую конюх вручил ему.
– Кстати, – сказала Эмма, когда Алекс приподнялся и снял ее с седла. – Вы так и не сказали мне, как зовут вашу лошадь.
– Цицерон. – Алекс сверкнул улыбкой, расстилая разноцветное одеяло на земле.
– Цицерон? – Эмма посмотрела на него с недоверием. – Я и понятия не имела, что вы так любили латынь.
– Я ненавидел ее. – Алекс скорчил гримасу, вспомнив об адских уроках латыни от рук домашних учителей в период его отрочества, и затем позднее в Итоне и Оксфорде. Он сел на одеяло и начал вынимать еду из сумки. – Я не любил их.
– Тогда почему Вы назвали свою лошадь в честь древнеримского оратора? – Эмма мягко рассмеялась, немного подобрав юбки повыше лодыжек и изящно устраиваясь на одеяле напротив Алекса.
Он по-мальчишески улыбнулся и бросил ей яблоко.
– По правде говоря, не знаю. Просто нравится, как оно звучит.
– О. Хорошо, я допускаю, что это такая же веская причина, как и любая другая. Я сама всегда ужасно не любила латынь. Я считаю, это вообще не тот язык, с помощью которого можно общаться с кем-нибудь, кроме нескольких священнослужителей.
Пока Эмма перебрасывала яблоко из одной руки в другую, Алекс залез в сумку и достал бутылку вина и два изящных бокала, завернутые в куски фланелевой ткани, чтобы они не разбились. Когда он обернулся, то увидел, что Эмма, отвернувшись от него, склонилась и изучала маленький розовый цветок. Он пристально посмотрел на нее и вздохнул, думая, что не может представить более приятный способ провести день, чем бесцельно кататься на лошадях вокруг Уэстонберта с Эммой. Это тревожило его. Алексу не нравилось, что его счастье и душевный покой постепенно начинали зависеть от очаровательной, рыжеволосой женщины, сидящей напротив него.
Когда она спускалась по лестнице ранее днем, то выглядела так душераздирающе прекрасно, и тогда он подумал, что его парализовало. И Алекс знал, что она чувствовала такое же притяжение. Он мог видеть это в ее глазах. Эмма не знала, как скрывать свои чувства.
Но он должен был признаться себе, что это было не просто влечением к Эмме. Честно говоря, она нравилась ему. Она обладала блестящим умом и была так же хорошо образованна, если не лучше, чем большинство мужчин, которых он знал. И в отличие от большинства представителей света она знала, как отпустить шутку, никого при этом не оскорбив. Друзья и семья постоянно твердили ему, что он должен жениться на девушке, прежде чем кто-либо еще сделает это, или прежде чем она вернется в Бостон.
Но он совершенно не хотел жениться.
Но с другой стороны, он сойдет с ума, если не займется с ней любовью в ближайшее время.
Алекс снова посмотрел на Эмму. Она все еще изучала цветок, задумчиво поджав губы и перевернув его, чтобы осмотреть снизу. Действительно ли она была достойной ценой за потерю его свободы? Был ли кто-нибудь?
Герцог пригладил руками густые пряди своих волос. В последнее время он впадал в какое-то угнетающее состояние, когда не видел ее, как минимум, раз в день.
Эмма внезапно взглянула на него, ее фиалковые глаза восторженно блестели. – Алекс? – позвала она, протягивая цветок, который изучала.
Алекс вздохнул, встретившись с ней взглядом, Он задавался вопросом, будет ли она возражать, если он опрокинет ее на одеяло и сорвет с нее одежду.
– Вы когда-нибудь смотрели на эти цветы? – спросила она. – Я имею в виду, по-настоящему смотрели? Это весьма увлекательно.
Она выглядела так душераздирающе невинно. Даже больше чем обычно. Алекс снова вздохнул. Скорее всего, она будет возражать.


Глава 11

Эмма немедленно заметила хищный блеск в глазах Алекса и приготовилась противостоять его нападению. Пожалуй, “противостоять” было не самое точное слово, вскоре решила она, почувствовав, как предательски затрепетало у нее в животе и как ускорилось ее дыхание. С едва слышным вздохом, Эмма прокляла себя за слабость, которую испытывала, находясь рядом с этим мужчиной. Она пристально вгляделась в красивое лицо, ставшее таким мучительно знакомым. Зеленые глаза Алекса светились обещанием чего-то, чего она не совсем понимала, но интуитивно стремилась к тому же самому. Эмма судорожно сглотнула и облизала губы, утопая в изумрудной глубине его глаз. Дрожа, она прикусила нижнюю губу и опустила свои фиалковые глаза. Если она хотела быть честной перед собой, а она отчаянно стремилась к этому, независимо от того, насколько трудно это могло оказаться, то ей действительно следовало признать правду, заключавшуюся в том, что она не собиралась ничему «противостоять». На самом деле, она с нетерпением ожидала следующего шага Алекса.
Однако все это не имело значения, потому что Алекс не «нападал», и вскоре стало очевидно, что у него не было никаких планов на этот счет. Когда Эмма отвела взгляд, он не потянулся и не приподнял ее лицо за подбородок, чтобы заглянуть ей в глаза. Равно как и не предпринимал никакой попытки схватить ее в объятия. Точнее, он вернулся к забытой бутылке вина в правой руке и стал ее откупоривать.
Эмма заправила за ухо выбившуюся из прически прядь огненно-рыжих волос и снова вздохнула, задаваясь вопросом, как долго она и Алекс будут пребывать в состоянии почти постоянного напряжения. Она не имела ни малейшего представления, как разрешить эту ситуацию, а также не могла угадать, каков будет исход, но чувствовала, что кто-то должен был сделать что-то, и очень скоро. Она подняла глаза на Алекса, который вытаскивал пробку из бутылки с вином.
– Могу я вам чем-нибудь помочь? – вежливо спросила она, мысленно ругая себя за нехватку мужества, чтобы сказать что-нибудь дерзкое.
Пробка вылетела из бутылки с громким хлопком. Алекс взглянул на Эмму, которая тихо сидела, темные юбки разметались у ее ног.
– Что ж, я думаю, вы можете распаковать ленч, – ответил он, поднимая сумку. Их пальцы на несколько секунд соприкоснулись, пока он передавал ей сумку, и Эмма почувствовала, как мурашки пробежали у нее по руке. Невольно она резко отдернула руку, удивленная силой своей реакции всего лишь на мимолетное прикосновение. Она быстро взглянула ему в лицо. Алекс поспешно оторвал взгляд от нее, но Эмма могла поклясться, что увидела робкую улыбку, смягчившую черты его лица, прежде чем он принялся разливать вино. О Боже, она должно быть сошла с ума, если подумала, что Алекс когда-нибудь испытывает робкие чувства.
Алекс, тем временем, задавался вопросом, как он собирался держать руки подальше от нее, если позволял себе смотреть на нее более чем долю секунды.
– Расскажите мне о своем детстве, – поспешно сказал он, стремясь сосредоточиться на том, что скорее всего не примет соблазнительный оборот.
– О моем детстве? – Эмма взяла бокал вина, который он протянул ей. – Что вы хотите знать?
– Что угодно, – ответил Алекс, медленно отклоняясь назад и опираясь на локти.
– Мне двадцать лет, – напомнила она с озорным блеском в глазах. – Это довольно много, чтобы успеть рассказать за один день.
– Тогда расскажите о худшей вещи, что вы когда-либо вытворяли.
– О худшей вещи? – Эмма попыталась выглядеть оскорбленной, но не преуспела в этом, не в силах сдержать смешок. – Неужели вы думаете, что я была непослушным ребенком?
– Конечно нет, – мягко сказал Алекс, сделав глоток вина перед тем, как поставить бокал на гладкую поверхность земли. Дьявольская улыбка расплылась на его лице. – Я думаю, вы были чертенком.
Эмма громко рассмеялась и поставила свой бокал рядом с его.
– Пожалуй, я действительно была им. – Она намотала прядь волос на палец. – Если вы думаете, что у меня яркие волосы сейчас, то вам следовало бы видеть меня, когда мне было десять. Я была похожа на морковку!
Алекс улыбнулся, представив себе маленькую Эмму, бегающую вокруг ее дома в Бостоне.
– И у меня было так много веснушек, – продолжала Эмма.
– У вас еще осталось несколько на переносице, – не мог не заметить Алекс, подумав, что с удовольствием поцеловал бы каждую из них.
– Было очень не по-джентльменски с вашей стороны заметить это, – засмеялась Эмма, – но я должна смириться с тем, что никогда полностью не избавлюсь от этих ужасных пятен.
– Я нахожу их довольно привлекательными.
Эмма отвела взгляд, слегка ошеломленная его нежным комплиментом. – О, спасибо.
– Но вы все еще не ответили на мой вопрос.
Эмма взглянула на него с недоумением.
– О худшей вещи, что вы сделали, когда были ребенком, – напомнил ей Алекс.
– О, – сказала она, стараясь уйти от вопроса. – Пожалуй, это было просто ужасно.
– Не могу дождаться, когда услышу это.
– Нет, я имею в виду, это было кошмарно.
– Вы преуспеваете только в том, что еще больше разжигаете во мне любопытство, милая, – сказал Алекс, улыбка осветила смуглую кожу его лица.
– Я не смогу избежать рассказа об этом, да?
– Только я из нас двоих знаю дорогу домой. – Озорная улыбка Алекса сказала Эмме: он знал, что загнал ее в угол.
– Ну, хорошо, – вздохнула Эмма, признавая свое поражение. – Это случилось, когда мне было тринадцать. Вы знаете, что мой отец владеет судоходной компанией, не так ли?
Алекс кивнул в ответ.
– Итак, я его единственный ребенок, и я безумно люблю море, а также весьма неплохо управляюсь с цифрами, кстати. Так или иначе, я всегда собиралась занять его место в компании со временем.
– Не слишком много женщин управляют крупными судоходными компаниями, – спокойно заметил Алекс.
– Ни одна, насколько мне известно, – продолжила Эмма. – Но мне было, мне все равно. Иногда мы должны пренебречь условностями, чтобы осуществить наши мечты. И кто сможет лучше управлять компанией, чем я? Я знаю ее лучше, чем кто-либо другой, не считая моего отца, конечно. – Она вызывающе посмотрела на него.
– Вам было тринадцать…– сказал Алекс, снисходительно взглянув на нее и тем самым напоминая о недавно начатой истории.
– О, да. Что ж, я решила, что отец слишком долго вводил меня в курс дела. Я была в офисе в Бостоне бесчисленное множество раз, и он даже разрешал мне высказывать свое мнение всякий раз, когда должен был принять важное решение. Я не знаю, следовал ли он когда-нибудь моим советам, – задумчиво проговорила Эмма, – но, по крайней мере, он всегда позволял мне высказаться. Так же я проверяла бухгалтерские книги, чтобы удостовериться, что его служащие не допустили никаких ошибок.
– Вы проверяли бухгалтерские книги в тринадцать лет? – недоверчиво переспросил Алекс.
– Я говорила вам, что весьма способна в математике, – сказала она, защищаясь. – Я знаю, большинству мужчин трудно поверить, что женщина может хорошо ладить с цифрами, но я могу. Я находила довольно много ошибок. Я даже поймала одного служащего, который обманывал моего отца.
– Не переживайте, дорогая, – усмехнулся Алекс. – Я научился не удивляться ни одному из ваших скрытых талантов.
– Тогда я решила, что пришло время узнать о жизни на кораблях. Мой отец всегда говорил, что нельзя преуспеть в управлении судоходной компанией, если ничего не знаешь о жизни в море.
Алекс застонал. – Я не уверен, что хочу услышать продолжение.
– В таком случае я не буду продолжать рассказ, – с надеждой проговорила Эмма.
– Я пошутил, – угрожающе сказал он, приподняв одну бровь, пока его изумрудного цвета глаза сверлили ее.
– Рассказывая вкратце, – мудро продолжила Эмма, – я тайком пробралась на один из наших кораблей.
Алекс почувствовал, как необъяснимая волна гнева поднимается в нем.
– Вы сошли с ума? – закричал он. – Вы знаете, что могло с вами случиться? Моряки не особо церемонятся. Особенно когда не видели женщину на протяжении нескольких месяцев, – мрачно добавил он.
– Ей Богу, Алекс, мне было всего лишь тринадцать лет.
– Ваш возраст скорее всего не имел бы значения для большинства из них.
Эмма нервно теребила пальцами кусочек темно-синей ткани своей амазонки, немного сбитая с толку его бурной реакцией.
– Уверяю вас, Алекс, я проходила через все это с моим отцом бессчетное множество раз. Я не нуждаюсь в еще одном выговоре от вас. Мне не следовало даже рассказывать вам об этом.
Алекс вздохнул, прекрасно осознавая, что слишком остро отреагировал. Он наклонился вперед, осторожно оторвал руку Эммы от ее юбок и поднес ее к губам в знак раскаяния.
– Простите меня, дорогая, – сказал он, смягчившись. – Просто я схожу с ума при мысли, что вы могли так необдуманно подвергнуть свою жизнь опасности, даже если это было семь лет назад.
Сердце Эммы учащенно забилось от его нежного голоса и осознания того, что он так беспокоился о ней.
– Вам не стоит волноваться, – быстро заверила она. – Все обошлось в конце концов, и я была не настолько глупа, как могло показаться в начале рассказа.
Алекс продолжал поглаживать ее руку большим пальцем. – О?
– Я не пробралась на какой-нибудь старый корабль, – сказала Эмма, стараясь не обращать внимания на восхитительные ощущения, вызываемые его прикосновением. – Один из наших капитанов - наш очень близкий друг. Он мне как дядя. Я бы никогда не пробралась ни на какой корабль, кроме корабля капитана Картрайтса. Я знала, что он отправляется в плавание в восемь часов утра, поэтому выскользнула из дома накануне ночью.
– Что? – потребовал Алекс, сжав ее руку сильнее. – Вы одна блуждали по Бостону посреди ночи? Вы маленькая дурочка!
– О, перестаньте. Это было не посреди ночи. Мне только так показалось, потому что я слишком нервничала, чтобы заснуть. Скорее всего, было около пяти утра. Солнце уже начало подниматься. Кроме того, – обвиняюще сказала она, – вы обещали больше не ругать меня.
– Я этого не обещал.
– Пожалуй, вам следовало бы пообещать, – обиженно возразила Эмма, вырвав руку и потянувшись за бокалом с вином.
– Хорошо, – согласился Алекс, поворачиваясь на бок и подпирая голову локтем. – Я обещаю не перебивать вас.
– Договорились, – ответила Эмма, сделав глоток вина.
– Но я не обещаю, что воздержусь от упреков, когда вы закончите.
Эмма бросила на него раздраженный взгляд.
– И при этом я не обещаю не заставлять вас пообещать, что не выкинете подобную глупость в будущем.
– Пожалуйста, оставьте мне хоть немного здравого смысла. – Эмма закатила глаза. – Я вряд ли прокралась бы на корабль сейчас.
– Да, но только Бог знает, что еще взбредет вам в голову, – пробормотал Алекс.
– Могу я продолжить?
– Да, пожалуйста.
– Что ж, я выскользнула из дома рано утром, и это было очень легко, так как моя спальня находится на втором этаже.
Алекс застонал.
– Мне повезло, что я так хорошо лазаю по деревьям, – продолжала Эмма. – Я выпрыгнула из окна и схватилась за ветку дуба, поползла по стволу и легко спустилась на землю.
Она взглянула на Алекса, чтобы удостовериться, не собирается ли он перебивать ее снова. Он сделал большое усилие над собой, чтобы промолчать.
– Когда я спустилась на землю. – Эмма продолжала, – было несложно найти дорогу к докам, и затем пробраться на корабль.
– Ваш отец не заметил вашего отсутствия? – спросил Алекс.
– О, я все это предусмотрела, – небрежно ответила Эмма. – Он всегда отправлялся в офис рано утром. У него никогда не было привычки заходить ко мне перед тем, как уйти. Он боялся разбудить меня. Я очень чутко сплю, – объяснила она, ее фиалковые глаза посерьезнели.
Алекс улыбнулся, подумав, что хотел бы собственноручно убедиться в этом.
– А что насчет слуг? – спросил он. – Хотя бы кто-то из них должен был заметить, что вы ушли.
– На самом деле мы не живем с таким размахом, как вы здесь, – ответила Эмма с легкой улыбкой. – Мой отец и я не нанимаем целый штат слуг. Мери, наша горничная, обычно приходила будить меня в полседьмого.
– Варварское время, – пробормотал Алекс.
Эмма сжала губы и посмотрела на него с мягким упреком. – Мы так же не придерживаемся вашего сумасшедшего городского распорядка в Бостоне.
– Как провинциально, – сухо сказал Алекс, только чтобы позлить ее.
Это почти сработало. Она начала грозить ему пальцем, затем остановилась, ее рука повисла в воздухе.
– Если хорошенько подумать, – медленно проговорила она, прищурив глаза, – я не снизойду до того, чтобы обсуждать этот вопрос с вами.
– Я сокрушен, – ответил Алекс, приподнявшись и поймав ее за руку. Одним быстрым рывком он усадил ее рядом с собой. Эмма взвизгнула, приземлившись рядом с его сильным телом, ее ноги запутались в веренице юбок.
– Алекс! – вскрикнула она, стараясь освободить ноги из-под тяжелой ткани. – Что вы делаете?
Алекс выпустил руку Эммы и погладил изящную линию ее подбородка костяшками пальцев. – Я только хотел быть достаточно близко, чтобы вдохнуть ваш аромат.
– Что? – прохрипела она.
– Видите ли, у каждого есть свой собственный аромат, – мягко объяснял он, проводя большим пальцем по ее полным губам. – Ваш особенно сладок.
Эмма нервно откашлялась.
– Вы не хотите услышать конец истории? – хрипло спросила она.
Она приняла сидячее положение, хотя Алекс не собирался позволять ей отодвинуться от него.
– Конечно. – Его рука поползла к мочке ее уха, которую он нежно поймал между большим и указательным пальцем.
– Хммм, на чем я остановилась? – Эмма быстро моргнула несколько раз подряд, поняв, что Алекс преуспел в том, чтобы заставить ее забыть обо всем.
– Вы объясняли, почему ваша горничная не заметила, что вы ушли, – напомнил он, задаваясь вопросом, были ли ее подрагивающие веки такими мягкими, как казались.
– О, – сглотнув, сказала Эмма. – Что ж, она, конечно, заметила, что меня нет, в половину седьмого, когда пришла разбудить меня. Но я знала, что к тому времени, когда кто-нибудь сообщит моему отцу, и он доберется до доков, мы уже выйдем в море.
– Так что случилось? – подгонял Алекс. Его пальцы оставили мочку ее уха, двинулись вниз и стали поглаживать ее шею.
Эмма посмотрела ему в глаза и была загипнотизирована неприкрытой страстью, которую увидела в них.
– Что случилось когда? – безучастно спросила она, все мысли вылетели у нее из головы.
Алекс издал смешок, довольный ее реакцией на его ласки. – Что случилось, когда ваш отец обнаружил ваше отсутствие?
Эмма облизала губы и поспешно опустила глаза, сосредоточив взгляд на его подбородке, который, как она думала, будет значительно меньше смущать, чем его горящие изумрудные глаза.
– Ну, – медленно проговорила она, стараясь взять себя в руки. – На самом деле, он ничего не мог сделать. Мы уже отплыли. Неприятности начались, когда я наконец показалась на глаза капитану Картрайту на закате того же вечера. Я думала, что он взорвется.
– Что он сделал?
– Он запер меня в своей каюте и развернул корабль назад.
– Здравомыслящий человек, – заявил Алекс. – Надо будет послать ему что-нибудь в знак благодарности.
– Он не давал мне никакой еды.
– Правильно, – решительно сказал Алекс. – Вы ее не заслужили.
– Я действительно была очень голодна, – серьезно сказала Эмма, стараясь не обращать внимания на жар, исходивший от руки Алекса, покоившейся на ее затылке. – Я не ела около двадцати четырех часов до того, как он меня запер, и еще восемь или девять часов до того, как мы вернулись домой.
– Он должен был выпороть вас.
– Мой папа позаботился об этом, – ответила Эмма, скорчив гримасу. – Мое заднее место был почти таким же красным, как мои волосы, в течение всей следующей недели.
Алекс долго и с трудом сопротивлялся искушению опустить руку вниз и сжать ту часть тела, о которой она только что говорила. Он украдкой посмотрел на Эмму, чтобы выяснить, не догадывается ли она о его мыслях. Она смотрела через свое правое плечо, ее глаза не отрывались от какой-то точки на горизонте, ее губы изогнулись в задумчивой улыбке. Внезапно, будто почувствовав его пристальный взгляд на себе, она обернулась, ее блестящие волосы слегка развевались на ветру. Легкая улыбка играла у нее на лице, но Алекс уловил осторожный блеск в ее глазах. Он вздохнул. Она была не глупа.
Черт, пожалуй, за это она ему так и нравилась.
Эмма воспользовалась краткой задумчивостью Алекса, чтобы быстро пересесть на другую сторону одеяла, заняв свое изначальное положение и сказав, что голодна в качестве оправдания.
– Я проголодалась! – объявила она. – Интересно, что миссис Гуд приготовила для нас. – Она начала копаться в их ленче для пикника.
– Надеюсь, что не одного из новорожденных котят Клеопатры, – заметил Алекс.
Эмма скорчила гримасу.
– Вы невозможны, – сказала она, вынимая тарелку с жареным цыпленком. Она тяжело вздохнула. – Жаль, что она не разделала цыпленка.
– Почему? – спросил Алекс, принимая сидячее положение и отрывая куриную ножку. – Вы не любите цыпленка? – Он откусил кусочек и наградил ее дьявольской улыбкой.
На лице Эммы появилось тревожное выражение. – Просто его очень трудно есть так, как подобает леди.
– Тогда не ведите себя как леди. Я никому не скажу.
Эмма колебалась. – Я не знаю. Тетя Каролина так упорно трудилась, чтобы обучить меня хорошим манерам. Я бы не хотела пустить весь ее тяжелый труд насмарку одним пикником.
– Ради Бога, Эмма. Ешьте руками и наслаждайтесь.
– Правда? А когда мы вернемся к собравшимся, вы не расскажите, что я вела себя не как благовоспитанная английская леди?
– Эмма, я когда-нибудь намекал вам, что хотел бы, чтобы вы вели себя как благовоспитанная английская леди?
– О, ну хорошо, – сдалась она, отщипывая другую куриную ножку и изящно откусывая немного. Все что мог сделать Алекс, так это не рассмеяться, когда она отправляла маленький кусочек себе в рот.
– Знаете ли, теперь ваша очередь, – сказала она, приподняв брови.
Алекс переиграл ее, выгнув только правую бровь с выражением крайней самоуверенности.
– Я ненавижу людей, которые умеют так делать, – пробормотала Эмма себе под нос.
– Хммм?
– Ничего. – Эмма откусила еще один маленький кусочек цыпленка. – Просто теперь ваша очередь поведать мне о худшем, что вы натворили, будучи ребенком.
– Поверите ли вы, что я был идеальным ребенком?
– Нет, – прямо ответила Эмма.
– Тогда поверите ли вы, что я был настолько ужасен, что не мог ограничиться только одной проделкой?
– Это больше похоже на правду.
– Почему бы нам не заключить сделку? – предложил Алекс, наклоняясь вперед и обхватив колени руками. – Вы бы хотели услышать историю, которая больше всего стесняет меня как взрослого мужчину?
– Пожалуй, это звучит заманчиво, – восторженно сказала Эмма, совсем позабыв о решении вести себя как подобает этикету, поскольку она вцепилась зубами в цыпленка и откусила больше положенного.
– Мне было два или три года, – начал Алекс.
– Подождите-ка секундочку, – перебила Эмма. – Вы хотите, чтобы я поверила, что самый стесняющий случай произошел с вами, когда вам было два года? Это, пожалуй, самая нелепая вещь, которую я когда-либо слышала. Людям следовало бы запретить чувствовать себя неловко за то, что они сделали, будучи маленькими детьми.
– Вы позволите мне закончить мою историю? – спросил Алекс, дерзко наклонив голову.
– Конечно, – ответила она, великодушно взмахнув куриной ножкой.
– Мне было около двух или трех лет.
– Вы уже говорили это, – напомнила ему Эмма с набитым ртом.
Алекс пронзил ее раздраженным взглядом и продолжил. – Сестра моей матери подарила мне игрушечную собаку на Рождество. Я не расставался с ней.
– Как вы ее назвали?
Выражение его лица было застенчивым. – Гогги.
Он посмотрел на Эмму, которая изо всех сил старалась подавить смех. Она поспешно изобразила широкую улыбку на лице.
– Как бы то ни было, – продолжал Алекс, – Я так много играл с Гогги, что его внутренности со временем вывалились наружу, и мое сердце было разбито. Так, по крайней мере, говорит моя мама, – добавил он поспешно. – Я ничего из этого не запомнил.
Эмма представила себе маленького, черноволосого, зеленоглазого мальчика, оплакивающего потерю его любимой игрушки, и решила, что эта картина была слишком умилительна, чтобы думать о ней без риска тотчас же влюбиться.
– Так что произошло дальше? – спросила она, слегка встряхнув головой, чтобы избавиться от опасных мыслей.
– Мама сжалилась надо мной и повторно набила собаку своими старыми чулками. И мы все жили бы счастливо с тех пор, если бы, – признался Алекс, криво улыбнувшись, – Я продолжал издеваться над бедным животным, и оно опять развалилось, но на этот раз мама не смогла починить его.
– И? – настаивала Эмма.
– А вот теперь начинается та часть истории, за которую мне стыдно больше всего.
– О, прекрасно.
– По-видимому, я не мог вынести расставания с Гогги даже, когда его кончина была безвозвратна, но так как я больше не мог повсюду таскать с собой собаку, то решил, что ее набивка тоже сгодится.
Алекс сделал паузу, небрежно проведя рукой по своим растрепавшимся на ветру волосам.
– Вы помните, – медленно проговорил он, – что моя мать с большой добротой повторно набила собаку чулками. Поэтому в течение следующих нескольких месяцев я бродил по залам Уэстонберта, таская с собой женские чулки всюду, куда бы ни пошел.
Эмма весело рассмеялась. – Я не думаю, что это постыдно. Я думаю, это чудесно.
Алекс посмотрел на нее с притворной строгостью. – Вы понимаете, что у меня есть репутация, которую я должен поддерживать?
– О, поверьте мне, я хорошо знакома с вашей репутацией, – ответила Эмма, ее глаза озорно блестели.
Алекс подался вперед и попробовал казаться серьезным. – Я доверил вам свою самую страшную тайну. Как вы думаете, что будет, если станет известно, что герцог Эшбурн провел свои детские годы в женских чулках?
– Нет, нет. Вы не были в женских чулках; вы были влюблены в женские чулки. И теперь, я думаю, – Эмма замолчала на мгновение, дерзкая усмешка расплылась на ее лице, – это многое объясняет. Вы определенно сильно интересуетесь женскими чулками и сейчас.
– Что вы хотите этим сказать?
– Ей богу, Алекс, – поддразнивала Эмма. – Вы знаете, что пользуетесь популярностью у женщин.
– Которую я быстро теряю благодаря вам, – пробормотал он.
Не расслышав его, Эмма продолжала. – Не менее чем две дюжины женщин предостерегали меня от вас.
– Жаль, что никто не предостерег меня от вас, – вздохнул он.
– Что? – ошеломленно переспросила Эмма.
Алекс наклонился вперед, его зеленые глаза посерьезнели. – Я собираюсь поцеловать вас сейчас.
– Вы, вы? – заикалась Эмма, чувствуя, как вся ее уверенность в себе и самообладание покидают ее.
Алекс пристально смотрел на нее сверху вниз. Ее ослепительные волосы разметались вокруг от ветра и теперь обрамляли ее лицо в очаровательном беспорядке. Ее фиалетовые глаза были широко распахнуты и ярко горели, наблюдая за его приближением. Она нервно облизала губы, совершенно не осознавая собственного очарования.
– Эмма, – хрипло произнес он. – Я думаю, мне просто необходимо поцеловать тебя. Ты понимаешь это?
Эмма неуверенно кивнула, с трудом понимая смысл его слов, поскольку все ее тело, казалось, пылало,
воспламенившись от пульсирующего жара, исходящего от его сильного тела.
Наконец взгляд Алекса остановился на ее полных губах, и его последняя разумная мысль была о том, что ничто, за исключением стихийного бедствия, не сможет помешать ему поцеловать Эмму сейчас. И очень медленно, он коснулся ее губ своими.
_________________

О! Джу, ты - прелесть! Ты вернулась и с переводом!!! УРРАААА!!!

Только Джу, вот незадача - половина 12 главы не влезла в пост!!!
_________________

Джу, спасибо! Спасибо, что не забываешь про нас, про этот замечательный роман. Перевод у тебя отличный, как всегда, я уверена. Читать буду вечером, тогда и концовочка главы подтянется.

О!Джу!!!!!!!! Мы так рады , что ты вернулась и радуешь нас как всегда!!!!!!!!!

Джу
_________________

pelena, и вовсе я не сочту это за наглость, наоборот, спасибо тебе и всем, что указали мне на это)
Но я вам более скажу, там не только 12-й главы кусочек не влез, но и еще 3 главы не пропечаталось...
В том посте я 10, 11 главы выложила, а остальные в следующих постах выкладываю, на всякий случай в 2-х, чтоб наверняка)
_________________

 » Главы 12, 13

Глава 12

Словно загипнотизированная, Эмма не могла оторвать глаз от лица Алекса, пока его рот приближался, чтобы завладеть ее ртом. Прикосновение было мимолетным, его губы слегка коснулись ее губ. Эмму словно парализовало. Она едва могла дышать.
Алекс поднял голову, чтобы взглянуть на нее. Ее глаза все еще были широко раскрыты, она уставилась на него так, словно никогда не видела прежде.
– Эмма? – позвал он, касаясь пальцами ее подбородка.
Эмма, не отрываясь, смотрела на него, пока он изучал ее лицо своими сверкающими зелеными глазами. Она поборола искушение поднять руку и убрать выбившуюся прядь волос с его лба. Он смотрел на нее так нежно, и она подумала, что единственное, что она действительно хотела бы сделать, так это спрятаться в его теплых руках и растаять в его объятиях.
Эмма знала, что он не любит ее, не собирается жениться на ней. Но она так же знала, что была небезразлична ему и что он очень сильно хотел ее. И помоги ей Боже, она хотела его так же отчаянно. На протяжении месяцев она старалась убедить себя, что не было ничего особенного в тех странных, новых чувствах, что она испытывала всякий раз, когда он был рядом. Алекс сказал, что ему необходимо поцеловать ее. Пришло, наконец, время быть честной перед самой собой. Ей тоже было необходимо поцеловать его.
Алекс смог точно угадать момент, когда ее сомнение уступило дорогу желанию. Ее глаза потеплели, и она медленно облизала губы. Но прежде чем он смог возобновить поцелуй, она остановила его, коснувшись его щеки и хрипло прошептав его имя.
Алекс медленно повернул голову, чтобы поцеловать ее ладонь. – Да, любовь моя?
Голос Эммы охрип от возбуждения. – Ты обещаешь мне, что остановишься, когда мы должны будем остановиться?
Алекс внимательно посмотрел на нее, задаваясь вопросом, понимала ли она, о чем просила его.
– У меня мало опыта в такого рода вещах, Алекс. – Эмма сглотнула, стараясь набраться храбрости, чтобы высказать свою просьбу. – Я действительно хочу поцеловать тебя. Думаю, что хочу этого больше, чем чего-либо в своей жизни. Но, возможно, я не знаю, когда мы должны будем остановиться, или как мне остановить тебя. Я прошу тебя дать мне слово джентльмена, что мы остановимся, прежде чем совершим что-нибудь непоправимое.
Алекс знал, что в этот момент она в его власти. Он знал, что может заняться с ней любовью прямо здесь, на этом самом одеяле, и она не сделает ничего, чтобы остановить его. Но он так же знал, что ее разум не хочет того, чего так очевидно желает ее тело. Алекс посмотрел на ее сияющее лицо и осознал, что он никогда не сможет простить себя, если обманет ее доверие.
– Я даю тебе слово, – мягко произнес он.
– О, Алекс, – простонала она, ее руки обвили его шею, когда он вновь наклонился к ней.
– Если бы ты только знала, как долго я ждал этого, – пробормотал он, покрывая ее лицо и шею горячими поцелуями.
– Я, я думаю, что мне точно известно, как долго, – запинаясь, ответила Эмма.
Ее голос дрожал от охватившего ее желания. Пока он медленно опускал ее на спину, она запустила пальцы в его густые волосы, отчаянно притягивая его ближе к себе.
Казалось, что-то глубоко внутри нее подсказывало, что это тот самый мужчина, и она просто не могла сдержаться и придвинулась к нему так близко, как только это было возможно. Неосознанно, она прижалась к нему всем телом.
Для Алекса ее невинный порыв явился факелом, зажегшим искру, не переставая горевшую внутри него в течение месяцев.
– О, Боже, Эмма, – застонал он. – Ты хоть понимаешь, что делаешь? – он посмотрел на нее сверху вниз.
Ее глаза потемнели от горевшего в них желания, а также доверия. Утопая в их фиолетовых глубинах, Алекс вновь застонал. – Вижу, что нет.
Эмма не поняла его загадочного комментария.
– Что, что-то не так? – дрожа, спросила она, волнуясь, что из-за отсутствия опыта сделала то, что явилось причиной его недовольства.
Алекс наклонился и стал целовать ее веки. – Поверь мне, милая, все так. – Он фыркнул от смеха, увидев, как на ее лице появилось выражение облегчения. Его до глубины души тронула ее забота о том, чтобы угодить ему. – Кажется, у тебя природная способность к такого рода вещам.
Про себя Алекс задавался вопросом, как, ради всего святого, он сможет выполнить обещание и заставить себя остановиться. Но вслух эту мысль он высказывать не стал, боясь разрушить чувственное очарование, пленившее их уединенный пикник.
Эмма залилась румянцем от удовольствия, услышав его комплимент. – Я просто хочу… ахх!
Она громко ахнула, когда рука Алекса скользнула по ее животу и накрыла ее полную грудь. Жар от его прикосновения был настолько испепеляющим, что она удивилась, как он не прожег насквозь ткань ее амазонки. Ее глаза широко распахнулись, а губы раскрылись в удивлении от его смелой ласки.
На лице Алекса появилась улыбка чисто мужского удовлетворения. – Тебе это нравится, да, милая? – Почувствовав, как затвердели ее соски и превратились в маленькие тугие пики, натянувшие ткань платья, он сжал один из упругих холмиков и наблюдал, как Эмма содрогается от желания. Алекс мысленно проклинал ряд крошечных пуговиц, располагавшийся сзади на ее платье, что делало почти невозможным спустить ткань с ее плеч. Резко выдохнув, он постарался смириться с тем, что не сможет насладиться зрелищем налитой груди и смуглого соска, которое обещало быть таким опьяняющим. Возможно, эта задержка была только к лучшему, учитывая клятву, которую он дал всего несколько минут назад.
– О, Алекс, – тихо простонала Эмма. – Все это так странно. – Из ее груди вырвался хриплый звук, когда она почувствовала, как его рука проникла под складки ее юбок и начала ласкать упругие, гладкие лодыжки. Спазмы удовольствия окутали ее ноги вплоть до самого центра ее естества, и, не сдержавшись, Эмма выдохнула. – И так прекрасно.
Рука Алекса пробиралась все выше и выше, пока не достигла красноватых полос, где края ее чулок врезались в мягкую, нежную кожу, и Эмма чуть не воспарила над одеялом от неудержимой энергии, которая, казалось, изливалась от кончиков его пальцев. И тогда, хотя она и не могла поверить, что это происходит, он двинулся еще выше.
– Алекс? – позвала она, задыхаясь. – Что, что? Ты уверен? Я не знаю.
Алекс успокоил ее нежным поцелуем. – Тише, дорогая. Я обещаю тебе, что не – он криво улыбнулся от своих сентиментальных слов – возьму тебя прямо здесь, на одеяле. Когда мы займемся любовью, это будет прекрасно, без сомнений или недопонимания между нами. – Он продолжал покрывать ее лицо нежными поцелуями, чтобы ослабить ее опасения, когда его рука скользнула под ее нижнее белье и начала дразнить мягкую поросль волос, защищавших средоточие ее женственности. У Эммы перехватило дыхание, и она напряглась рядом с ним: двадцать лет надлежащего воспитания всплыли в ее памяти и подсказывали, что ей не следует позволять ему так вести себя. Она надавила рукой на его грудь, в слабой попытке оттолкнуть его от себя. – Подожди, Алекс, я не уверена…
– Не уверена в чем, любовь моя?
Ее голос дрожал от страха. – В тебе, в этом, во всем.
– Ты не уверена во мне? – переспросил он, стараясь отогнать ее страхи прочь. – Ты имеешь в виду, что предпочитаешь быть здесь с кем-то другим?
– Нет! – воскликнула она. – Дело не в этом, а в том…
– В чем?
– Я не знаю! – ее разум кричал, что она должна подняться и уходить отсюда, но она не могла отказаться от потрясающих ощущений, которые испытывала при каждом его прикосновении. И как раз когда внутри нее шла яростная борьба, она почувствовала, как расслабляется рядом с ним, ее тело просило того, что так пугало ее разум.
– Не волнуйся, любовь моя, – прошептал Алекс, успокоившись под ее молчаливой уступчивостью. – Я сдержу клятву, данную тебе сегодня днем. – Он сделал глубокий вздох, прилагая неимоверные усилия, чтобы держать свое собственное желание под контролем. Его потребность в ней была мучительно очевидна, его затвердевшая плоть восстала и выпирала из-под бриджей. – Я только хочу, мне необходимо быть внутри тебя каким-то образом. Я не могу объяснить это. Мне просто необходимо почувствовать тебя прямо сейчас.
С этими словами он погрузил один палец внутрь нее. Как он и знал, она была горячей и влажной, но такой маленькой и тугой. Он почувствовал некий прилив гордости, осознавая, что был первым мужчиной, когда-либо прикасавшимся к ней в такой интимной ласке. Алекс почувствовал, как содрогается от потребности в ней, его плоть жаждала поменяться местами с пальцами.
Восхитительные волны наслаждения разливались по телу Эммы, и она почувствовала себя напряженной в ожидании чего-то, чего не понимала, но каким-то образом знала, должно было случиться.
– Алекс! – выкрикнула она. – Помоги мне, пожалуйста. Я больше не могу выносить это.
– О, да, можешь, любовь моя. – В то время как Алекс продолжал гладить пальцем глубины ее естества, его большой палец нашел чувствительный бугорок, спрятанный под шелковистыми завитками.
– О, Боже мой! Алекс! – Эмма выкрикнула его имя в полном потрясении. Каждый малейшая искра желания, которое разлилось по ее телу, сосредоточилась в одном нежном местечке у нее в животе, и она начала конвульсивно содрогаться, пока ее мир просто не взорвался изнутри, и она не откинулась на мягкое фланелевое одеяло, обессиленная и изможденная.
Алекс осторожно вынул палец и опустился вниз рядом с ней, опираясь на локоть.
– Тссс, – успокаивающе прошептал он, стараясь облегчить ее возвращение в реальность после испытанного оргазма. Поглаживая ее по волосам, он всматривался в окружавшую их сельскую местность и велел своему телу успокоиться, поскольку знал, что не получит такого же удовлетворения, какое получила Эмма. Однако, он явно чувствовал удовольствие, доставив Эмме наслаждение. И хотя Алекс всегда был чрезвычайно внимательным и щедрым любовником, это был первый раз, когда его собственная потребность полностью отошла на второй план.
– Вот это да, – произнесла Эмма, как только восстановила способность говорить.
– Вот это да, действительно! – Алекс фыркнул от смеха, проводя указательным пальцем по изящной линии ее подбородка. – Как ты себя чувствуешь?
– Я чувствую, о, я не знаю, как я себя чувствую. – Эмма закрыла глаза на мгновение, полностью расслабленная. Легкая улыбка коснулась ее губ, и она вновь открыла глаза и сфокусировала взгляд на мужчине рядом с ней. – Ты знаешь об этом больше, чем я. Скажи, как я себя чувствую?
Алекс громко рассмеялся. – Ты чувствуешь себя великолепно, сладкая моя. Абсолютно великолепно.
– Да, полагаю, это так, – вздохнула она, свернувшись калачиком рядом с ним. – Хотя я не была слишком…активной?
Он подавил улыбку. – Нет, дорогая, ты не была слишком активна. Ты была просто прекрасна.
– Большое тебе спасибо за эти слова, – сказала она, пряча лицо у него на плече. – Знаешь, я вообще не была уверена, что делать. – Она хотела взглянуть на него, хотела увидеть выражение его глаз, но легкий румянец смущения залил ее лицо.
– Не бойся. Я собираюсь научить тебя всему.
– Что? – Эмма быстро села, внезапно сильно захотев разгладить свои юбки. Слова Алекса каким-то образом вернули ее к действительности. – Алекс, ты знаешь, мы не можем заниматься этим постоянно.
– Почему нет?
– Мы просто не можем. Слишком многих людей это ранит. Слишком многих людей, которые ждут лучшего от меня.
– Не могу придумать ничего лучшего, чего бы я хотел от тебя.
– Ты специально притворяешься глупым. Я только – Лицо Эммы внезапно побледнело. – Я не могу поверить, что я только что сделала, – сказала она, ее глаза расширились от потрясения за свое возмутительное поведение. Украденный поцелуй это одно дело, но это, милостивый Боже! Она позволила, нет, попросила Алекса прикоснуться к ней самым интимным образом.
Алекс застонал, уловив сомнение и угрызения совести, промелькнувшие на лице Эммы. Его тело болезненно пульсировало, и честно говоря, у него не было сил справляться с ее внезапно нахлынувшей женской чувствительностью.
– Я не виню вас, – поспешно проговорила Эмма. – Я виню себя. Я потеряла контроль над собой.
Это было худшее из всего, что она могла сказать. Она была так по-детски невинна и не догадывалась, какое чувственное давление он оказал на нее. Насколько храброй была его любимая, стараясь переложить на себя ответственность за их любовные ласки. Но несмотря на угрызения совести, которые начали охватывать его разум, Алекс не чувствовал себя особенно виноватым. Его тело все еще жаждало освобождения, натягивая нервы до предела.
– Эмма, – вдруг сказал он, его голос был ровным и спокойным. – Я скажу это лишь раз. Не сожалей о том, что произошло сегодня днем. Это было прекрасно и естественно, и ты была всем, о чем я когда-либо мечтал. И если ты будешь продолжать казнить себя, то только сделаешь себе еще больнее. А если ты действительно думаешь, что мы никогда более не должны делить наши души так, как делили сегодня, то ты должна знать, что я так просто не отступлюсь.


* * *

Она скакали домой в тишине. Эмма чувствовала себя так, словно каждая клеточка ее тела была разорвана на части. С одной стороны, она не могла удержаться от блаженного воспоминания о жарких любовных ласках, которые испытала всего лишь несколько минут назад. А с другой - она хотела выпороть себя как только доберется домой.
Жизнь, решила она, становится слишком запутанной.
Алекс так же не был склонен заводить разговор. Его тело было на грани взрыва, и совсем не помогало то, что аромат Эммы, казалось, пропитал насквозь его одежду, руки и просто витал в воздухе. Он с самого начала знал, что не получит удовлетворения своего желания, но полагал, что удовольствия от сознания того, что доставил наслаждение Эмме, будет достаточно. И это так и было, пока она не начала сомневаться, умаливая ценность пережитого своими угрызениями совести.
Алекс решил, что ему нужно принять несколько важных решений в жизни и как можно скорее. Он не был уверен, сколько еще сможет выдержать.
К тому времени когда они наконец вернулись в Уэстонберт, Эмма пребывала в состоянии полного замешательства. Когда они вошли в пещерообразный холл, она промямлила Алексу что-то несвязное и помчалась наверх по длинной, винтовой лестнице со скоростью, о существовании которой никогда даже не подозревала.
Алекс остался, мельком увидев темно-синий муслин и копну огненно-рыжих волос, улетающих прочь от него. Он устало вздохнул. Он почти жалел, что не мог просто сказать себе, что обращался с ней ужасно. По крайней мере тогда он мог бы постараться исправить свои ошибки. Но дело было в том, что Эмма страдала из-за собственного чувства вины и, вероятно, еще чего-то, с чем должна была справиться самостоятельно. Тяжело вздохнув, Алекс провел рукой по волосам, повернулся на каблуках и стремительно направился в свою комнату, намереваясь приказать своему камердинеру приготовить для него охлаждающую ванну.

* * *

Когда Эмма добралась до своей комнаты, то все еще так бежала, что практически влетела в дверной проем, со всего размаху бросившись на кровать. Вот почему она так удивилась, когда поняла, что там лежала Белл, мирно свернувшись в клубочек с томиком Шекспира в руках.
– Ад и проклятье, Белл, – выругалась Эмма, потирая плечо, которым ушиблась о бедро своей кузины. – Ты что не могла почитать в своей комнате?
Белл посмотрела на нее невинными голубыми глазами. – Здесь освещение лучше.
– Ради Бога, Белл. Постарайся хот бы быть немного более изобретательной в своих оправданиях. Твоя комната рядом с моей, и ее окна выходят в том же самом направлении.
– Ты поверишь, если я скажу, что твоя кровать удобнее моей?
Эмма выглядела готовой взорваться.
– Ну, хорошо, хорошо, – поспешно сказала Белл, быстро вскакивая с постели. – Я признаю это. Я хотела узнать о твоей прогулке с Эшбурном.
– Что ж, все было прекрасно. Ты довольна?
– Нет, – недовольно возразила Белл. – Это я, Белл, помнишь? Ты должна рассказать мне все.
Что-то в упрашивающем тоне Белл задело чувствительную струну в душе Эммы, и она почувствовала, как горячая слеза скатилась вниз по ее щеке.
– Я не уверена, что хочу разговаривать об этом прямо сейчас.
Белл бросила лишь взгляд на расстроенное лицо Эммы, уронила книгу, а затем с характерной для нее трезвостью ума быстро сообразила захлопнуть дверь спальни. – О Боже мой, Эмма. Что случилось? Неужели он и ты?
Эмма всхлипнула и вытерла слезу.
– Он соблазнил тебя?
– Я ненавижу это слово, – огрызнулась Эмма. – Я когда-нибудь говорила тебе, что ненавижу это слово?
– Он сделал это?
– Нет, не сделал. Какого сорта женщиной ты меня считаешь?
– Влюбленной женщиной, я полагаю. Я слышала, мужчины могут быть ужасно убедительны, когда ты влюблена.
– Но я не влюблена, – вызывающе возразила Эмма.
– Разве?
"Я не знаю," – кричал ее разум. Она ничего не ответила.
– Вижу, ты, по крайней мере, задумалась над этим. – Белл продолжала. – Думаю, вот и ответ. Я не могу передать тебе, как счастливы были бы все мы, если бы вы двое решили пожениться.
– Поверь мне, я догадалась о ваших чувствах.
– Что ж, ты действительно не можешь винить нас за это. Нам так нравится, когда ты здесь, в Англии. Особенно мне, – серьезно сказала Белл. – Это тяжело, когда твоя лучшая подруга живет через океан от тебя.
Эти слова явились последней каплей, и Эмма разрыдалась, громко икая и уткнувшись в наволочку.
– О, дорогая. – Белл быстро подскочила обратно к кровати и начала гладить кузину по волосам.
Эмма была не из плаксивых, поэтому Белл поняла, что произошло нечто серьезное.
– Мне так жаль, – утешала она. – Я не хотела оказывать на тебя никакого давления. Мы все знаем, что окончательное решение только за тобой.
Эмма не ответила, но слезы продолжали катиться у нее из глаз. Она лежала на боку, глубоко дыша, пока слезы скатывались по ее носу и капали в подушку.
– Может, ты почувствуешь себя лучше, если мы поговорим об этом, – заметила Белл. – Почему бы тебе не присесть за туалетный столик, а я расчешу твои волосы? Они выглядят так, словно ветер спутал их в несколько клубков.
Эмма поднялась и медленно двинулась через комнату, не слишком изящно вытирая нос тыльной стороной ладони. Она плюхнулась на мягкий стул, стоявший напротив туалетного столика, и стала осматривать свое отражение в зеркале. Она выглядела ужасно. Ее глаза были опухшими от слез, нос покраснел, а волосы торчали в разные стороны. Она сделала глубокий вдох, чтобы восстановить самообладание и мысленно позавидовала женщинам из высшего общества, которые даже знали, как плакать со вкусом. Одна или две слезинки, изящное всхлипывание, совсем не похожее на душераздирающие рыдания, мучившие Эмму и заставлявшие ее чувствовать себя подобно расплывшейся, жалкой субстанции.
Еще раз громко всхлипнув, она обернулась к Белл. – Знаешь что? Я привыкла быть другой.
– Да что ты в конце концов имеешь в виду? – Белл подняла расческу.
– Я имею в виду и поправь меня, если я ошибаюсь, что привыкла иметь репутацию незаурядной женщины. Не хочу хвастаться, но это было так.
Белл кивнула, стараясь скрыть улыбку.
– Я не жеманничала, – продолжала Эмма слегка более воодушевленно. – И не заводила глупых разговоров. Я была остроумной. Люди всегда говорили мне об этом. – Она подняла глаза на Белл в поисках заверения.
Белл продолжала сочувственно кивать ей, но было очевидно, что она с трудом сдерживала улыбку. Она начала ласково проводить расческой по волосам Эммы.
– И я так же была уверена в себе.
– А теперь нет?
Эмма тяжело вздохнула, резко откинувшись на спинку стула.
– Я не знаю. Я привыкла чувствовать себя уверенной в своих действиях. А теперь я никогда не знаю, что мне делать. Я постоянно пребываю в замешательстве, а когда наконец принимаю решение относительно чего-либо, то потом жалею о нем.
– Ты думаешь, что все это имеет некоторое отношение к Эшбурну?
– Конечно это имеет некоторое отношение к Алексу! Все это связано с ним. Он перевернул всю мою жизнь вверх дном.
– Но ты не влюблена в него, – спокойно констатировала Белл.
Эмма держала рот на замке.
Белл попробовала сменить тактику. – Что ты чувствуешь, когда находишься рядом с ним?
– Это полное безумие. То мы шутим, как старые друзья, а в следующий момент у меня ком в горле размером с огромное яйцо, и я чувствую себя неуклюжей двенадцатилетней девочкой.
– Ты не знаешь, что сказать? – предположила Белл.
– Не то, чтобы я не знаю что сказать. Я чувствую, будто вообще забыла, как говорить!
– Хммм. – Белл продолжала сражаться со спутанными волосами кузины. – Это звучит весьма увлекательно. Я никогда прежде не чувствовала ничего подобного рядом с мужчиной. – Она задумалась на мгновение. – Хотя я с нетерпением жду прочтения "Ромео и Джульетты", когда, наконец, дойду до буквы "Р".
Эмма скорчила гримасу. – Вспомни, пожалуйста, что их ожидала довольно печальная участь. Я предпочла бы не сравнивать.
– О, прости.
Возможно, здесь сыграло роль переволновавшееся состояние Эммы, но ей не показалось, что Белл прозвучала ужасно раскаявшейся.
– Итак, продолжим, – беззаботно сказала Белл. – Левая сторона причесана. – Она начала расчесывать волосы Эммы сзади. – Почему ты не рассказываешь мне о сегодняшнем дне? Должно быть, что-то произошло, раз ты находишься в таком состоянии.
Вопреки всему, Эмма почувствовала, как ее щеки вспыхнули. – О, ничего особенного. Мы просто катались на лошадях. Здесь такие живописные места.
Белл сердито рванула расческой по волосам Эммы.
– О-о! – взвыла Эмма. – Что ты делаешь? Я останусь лысой к тому времени, как ты закончишь.
– Ты говорила что-то о сегодняшнем дне? – допрашивала Белл сладким голоском.
– Дай мне эту расческу! – рявкнула Эмма.
Белл всадила ненавистное орудие в ее блестящие волосы и немного потянула, намекая на пытку, которая должна была последовать за этим.
– О, ну хорошо, – сдалась Эмма. – Мы остановились на пикник.
– И?
– И мы чудесно провели время. Мы обменивались историями из нашего детства.
– И?
– И он поцеловал меня! Довольна?
– Должно быть, он сделал нечто большее, чем просто поцеловал тебя, – заподозрила Белл. – Ты целовалась с Алексом и прежде, но никогда не плакала, как сегодня.
– Ну, возможно он сделал нечто большее, чем просто поцеловал меня. – Эмма отчаянно желала не сидеть прямо напротив зеркала, где была вынуждена наблюдать, как ее кожа медленно заливается краской, пока она не стала одного цвета с ее волосами.
– Но он не соблазнил тебя? – Белл выглядела почти что расстроенной.
– Белл, ты разочарована, что я пережила сегодняшний день, не потеряв своей невинности?
– Нет, конечно, нет, – поспешно ответила Белл. – Хотя, должна признаться, что мне немного любопытно относительно самого "процесса" и всего такого, а я не могу заставить маму рассказать мне что-нибудь об этом.
– Что ж, ты больше не узнаешь от меня никаких подробностей. Я точно так же невинна, как и ты.
– Не настолько невинна, я думаю. Я могу быть наивной, но даже я знаю, что есть большая разница между поцелуем и самим "процессом".
Сказать, что эти слова расстроили Эмму, значит, ничего не сказать.
– Не так ли? – настаивала Белл.
– Мм, ну в общем, да, – пролепетала Эмма. – Да, это так.
Белл продолжала настаивать. – Справедливости ради следует отметить, что ты делала нечто среднее между поцелуем и самим "процессом"?
– Ты перестанешь называть это "процессом"?! – взорвалась Эмма. – Это звучит так отвратительно.
– Ты предпочитаешь, чтобы я называла это как-нибудь по-другому?
– Я предпочитаю, чтобы ты это никак не называла. – Глаза Эммы угрожающе сузились. – Это очень личное.
Белл не отступала. – Так да или нет?
– Ты понимаешь, что у тебя нет стыда?
– Ни капли стыда, – беспечно сказала Белл, делая резкий рывок расческой.
Эмма вздрогнула, застонала и с трудом подавила желание выругаться.
– О, ну хорошо, – раздраженно сказала она. В таком темпе Белл вырвет ей все волосы к ужину. – Да, – простонала она. – Да, да, да! Ты довольна?
Белл тотчас же прекратила расчесывать ей волосы и опустилась на стул напротив Эммы.
– О, Боже мой, – выдохнула она.
– Не могла бы ты перестать глазеть на меня так, словно меня вдруг обесчестили?
Белл моргнула. – Что? О, прости. Просто это так... о, Боже мой.
– Ради всего святого, Белл. Я надеюсь, ты не будешь распространяться об этом. Это пустяк.
"О, правда?" – спросила она саму себя. – "Тогда почему ты так душераздирающе рыдала несколько минут назад?" – Эмма быстро подавила свой внутренний голос. Возможно, она слишком остро отреагировала. В конце концов, это же было не так, словно ее обесчестили. И, призналась она с печальной улыбкой, это было не так, словно она не получила удовольствие.
Белл так же тщательно взвешивала этот вопрос в своем как всегда прагматичном уме. Это было, безусловно, важное событие. Про себя она решила, что свадьба ее кузины с герцогом Эшбурном была неизбежна. На незначительную неосторожность перед самим бракосочетанием можно легко закрыть глаза. Однако, это вовсе не означало, что Белл было не сильно любопытно относительно случившегося.
– Скажи мне только одно, Эмма, – попросила она. – Как это было?
– О, Белл, – вздохнула Эмма, оставляя все попытки казаться оскорбленной девичьей невинностью. – Это было великолепно.

Глава 13

Несмотря на всю решимость Эммы забыть о девичьем смущении, она по-прежнему превратилась в запинающуюся дурочку, как только вновь подняла глаза на Алекса.
Вечер начался вполне невинно. После того, как Белл удалось выведать все подробности пикника, она оставила Эмму, чтобы переодеться к ужину. Однако Белл была гораздо более заинтересована в выборе наряда для кузины, чем для себя самой, настаивая, чтобы та одела фиолетовое платье с глубоким вырезом, которое выгодно оттеняло ее необыкновенные глаза.
– Оно такого же цвета как то, что ты надевала во время своего дебюта, – объясняла Белл. – И Алекс был так очарован тобой.
– Я сомневаюсь, что он запомнил цвет моего платья, – только и ответила Эмма.
Однако, она позволила облачить себя в фиолетовый шелк, надеясь, что смелый цвет придаст ей храбрости. Для себя Белл выбрала платье из бледно-персикового шелка, которое выгодно подчеркивало ее нежно-розовый цвет лица.
Когда они были одеты, Эмма принесла себя в жертву перед алтарем мастера по прическам и позволила Мэг заняться ее длинными волосами без малейших жалоб. После менее чем нежного ухода Белл Мэг казалась настоящей богиней.
Пока Эмма сидела и наблюдала в зеркале, как Мэг расчесывала ее яркие локоны, у нее было достаточно времени, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию.
Любила ли она Алекса? Казалось, Белл думала именно так. Но как она могла любить его, когда это означало отказаться от мечты всей ее жизни, от управления судоходной компании Данстеров? Одна часть Эммы хотела откинуть всякую осторожность и ухватиться за любое счастье, которое она могла обрести с Алексом. Но в то же время она знала, что если позволит себе полюбить его немного, то не сможет помешать себе полюбить его всем сердцем, каждой клеточкой своего существа. И Эмма была напугана перспективой полностью затеряться в этой любви.
Как она и сказала Белл менее получаса назад, она менялась рядом с ним. Казалось, один его нежный взгляд изгонял все разумные мысли из ее головы, и Эмма должна была изо всех сил стараться, чтобы произнести какие-то бессвязные фразы. Если она выйдет замуж за Алекса, то определенно может забыть о том, чтобы когда-нибудь говорить целыми предложениями.
Что наводило ее на мысль об еще одном жизненно важном моменте. Возможно, он даже не попросит ее выйти за него замуж. У Алекса был трудный, упрямый характер, и Эмма не могла представить, чтобы он поддался давлению со стороны семьи и попросил ее руки, пока сам не будет уверен и готов. А что если попросит? Скажет ли она "да"? Эмма прикусила нижнюю губу, обдумывая ситуацию. Возможно. Вероятно. Она сделала глубокий вдох. Несомненно. Судоходной компании Данстеров придется обойтись без нее, потому что она не думала, что сможет обойтись без Алекса.
Но брак с ним не был гарантией счастья. Немного браков среди представителей высшего света заключалось по любви, и Эмма знала, что брак по любви никогда не был одной из главных целей Алекса. Вполне возможно, что он может принять решение просить ее руки, основываясь только на привязанности и страсти. Она могла легко представить, как он сидит в своем кабинете, упираясь ногами в письменный стол и обдумывая ситуацию, и принимает решение жениться на ней только потому, что ничего лучше, вероятно, не подвернется.
На что будет похожа ее жизнь, если она выйдет замуж за человека, который не любил ее? Будет ли достаточно просто находиться рядом с ним, или она будет терять частичку своей души день за днем, пока не превратится в нечто наподобие луковой шелухи? Но да поможет ей Бог, Эмма не знала, имела ли она какой-нибудь выбор, так как начинала осознавать, что надежда на счастье без Алекса была поистине очень слабой. Она решила, что хоть малейшая частица него будет лучше, чем ничего, так как это было правдой - она любила его.
Эмма любила его отчаянно и ее ужасала мысль, что она не сможет найти путь к его сердцу и заставить полюбить себя в ответ.
Внезапно, встретиться с ним лицом к лицу за ужином показалось ей самой устрашающей перспективой.
Эмма довольно быстро смогла найти оправдания тому, чтобы остаться наверху. На ее платье торчала нитка, которая нуждалась в починке, и она была уверена, что обзавелась новыми веснушками, пока находилась на воздухе. Мэг была немедленно отправлена к леди Кэролайн, чтобы позаимствовать у нее немного пудры. Эмме почти удалось вызвать сильную головную боль, когда Белл, наконец, потеряла всякое терпение и силой спустила ее из комнаты вниз по лестнице.

* * *

К тому времени, когда Эмма и Белл спустились, Алекс был уже в гостиной. Он стоял, прислонившись к подоконнику, и рассеянно вертел в руке стакан с виски. Когда Эмма вошла, он окинул ее странным взглядом, внимательно изучая черты ее лица. Эмма делала все возможное, чтобы казаться спокойной, но у нее возникло угнетающее чувство, будто она плохо в этом преуспела.
– Добрый вечер, ваша светлость, – вдруг выпалила она, мучительно осознавая, что это прозвучало как блеяние овцы. Она не была уверена, но ей показалось, что ее кузина издала тихий стон.
Алекс кивком поприветствовал Белл, которая специально села на диван, так как оттуда можно было прекрасно видеть всю комнату. После того как Белл лучезарно улыбнулась ему в ответ, он сосредоточил свое внимание на Эмме.
– Надеюсь, что вы приятно провели день после нашего возвращения, – вежливо произнес он.
– Все было очень мило, спасибо, – автоматически ответила Эмма, держась за спинку бледно-желтого стула со смертельной хваткой.
Белл наблюдала за обменом любезностями с нескрываемым интересом, неприлично поворачивая головой из стороны в сторону, с Эммы на Алекса.
– Такое ощущение, словно я на сцене, – пробормотала Эмма себе под нос.
– Прошу прощения? – сердечно осведомился Алекс.
– Ты что-то сказала? – спросила Белл одновременно с ним.
Эмма слабо улыбнулась и покачала головой.
– Пожалуй, я выпью еще виски, – сказал Алекс.
– У меня такое ощущение, что оно вам может понадобиться. – Заметила Белл с невинной улыбкой.
– Дерзкая девчонка. – Алекс плавно пересек комнату и налил себе еще виски. Возвращаясь на свое место возле подоконника, он очень близко соприкоснулся с Эммой, прошептав ей на ухо, – Постарайся не сломать мебель, моя дорогая. Это один из любимых стульев моей матери.
Эмма немедленно отпустила стул и едва не пролетела над журнальным столиком, чтобы сесть рядом с Белл.
Когда она вновь подняла глаза, Алекс широко улыбался.
Эмма, напротив, совсем не улыбалась.
К счастью, Софи выбрала именно этот момент, чтобы вплыть в комнату.
– Всем привет, – весело сказала она, быстро осматривая комнату. – Вижу, что мама еще не пришла. Хммм, вот это сюрприз. А я-то думала, что она больше всех стремиться узнать о вашей сегодняшней прогулке.
– Я тоже так думал, – сухо сказал Алекс.
Софи не смогла придумать ничего, что бы ответить на эту реплику, поэтому пересекла комнату и уселась на том бледно-желтом стуле, который Эмма только недавно пыталась покалечить. Эмма немного опустила плечи, слегка подавленная едким комментарием Алекса.
– Клеопатра родила котят, – объявила Софи с улыбкой. – Чарли был в восторге. Он только об этом и говорил весь вечер. К сожалению, теперь он настаивает на том, чтобы я ответила на все эти, ну, деликатные вопросы, которые я совсем не готова обсуждать с шестилетним мальчиком. – Она печально вздохнула. – Как бы я хотела, чтобы Оливер поскорее вернулся домой.
– Я уверена, что Алекс смог бы помочь вам в области деликатных вопросов, – раздраженно сказала Эмма, пожалев о своих словах, как только они вылетели у нее изо рта.
Белл издала странный звук, который отчасти походил на смех, отчасти на фырканье, а затем начала кашлять. Эмма поборола сильнейшее искушение как следует похлопать ее по спине.
Алекс продолжал спокойно стоять у подоконника с непроницаемым выражением лица, и Эмме хотелось проклинать его за то, что он выглядел таким обезоруживающе красивым, даже не прилагая к этому никаких усилий. Казалось, он был сильно увлечен своими идеально наманикюренными ногтями.
Правда, однако, заключалась в том, что Алекс ужасно боялся взорваться от смеха, если позволит себе взглянуть на Эмму. Он знал, что она никогда не простит ему этого. Было нечто настолько смешное и прелестное в ней, сидевшей на этом диване и кипевшей от ярости. Он понимал, что ничто не раздражало ее больше, чем видеть его здесь полностью спокойным, в то время как сама она сбита с толку.
Алекс не был по природе жестоким; он просто предпочитал видеть ее задыхающейся от бешенства, чем подавленной и страдающей от сознания собственной вины, как сегодня днем. Он стряхнул несуществующую ниточку со своего жилета и украдкой бросил мимолетный взгляд на Эмму. Он не был уверен, но ему показалось, что она сделала глубокий вдох и медленно выдыхала.
Он не смог удержаться.
– Надеюсь, что вы приятно провели сегодняшний день в Уэстонберте, Эмма. – Он был уверен, что проведет год в аду за это высказывание, но оно того стоило.
– Просто прекрасно, – выдавила она, отказываясь смотреть на него.
– Всего лишь просто прекрасно? – спросил он, его лицо являло собой идеальную маску внимания и заботы. – В таком случае мы не выполнили наши обязанности должным образом. Что еще мы можем сделать, чтобы развлечь вас?
– Я уверена, что вы ничего не можете сделать, – многозначительно сказала Эмма.
У Белл отвисла челюсть.
– Да это не может быть правдой, – парировал Алекс. – Я просто должен постараться усерднее. Почему бы нам не отправиться на еще одну прогулку завтра днем? Я еще многого не показал вам.
Ему показалось, что Белл сейчас свалится с дивана.
– В этом нет необходимости, ваша светлость, – холодно сказала Эмма.
– Но...
– Я сказала: в этом нет необходимости! – взорвалась Эмма. Затем, осознав, что все присутствующие очень странно смотрели на нее, добавила, – У меня небольшой насморк. – Она слегка потянула носом, чтобы продемонстрировать заложенность, но он, конечно, оказался абсолютно чистым. Слабо улыбаясь, она сложила руки на коленях и решила больше ничего не говорить.
Софи нарушила тишину. – Кстати, Белл, – в замешательстве спросила она. – Почему бы вам не забрать одного котенка с собой? Я понятия не имею, что мы будем делать со всеми ними.
– Сомневаюсь, что мама согласится, – ответила Белл. – Последний кот обернулся сплошным несчастьем. Понимаете, у него были блохи.
– Не думаю, что наши котята прожили достаточно долго, чтобы подхватить блох, – размышляла Софи.
– Тем не менее, я полагаю, что мама будет настроена решительно против этого.
– Против чего я буду настроена решительно против? – Громко спросила Кэролайн с порога.
– Софи пытается убедить нас взять домой одного из котят Клеопатры, – объяснила Белл.
– Святые угодники, нет! – настойчиво ответила Кэролайн. – Можно иметь одного за городом, но никогда снова в Лондоне. – Она вошла в комнату, кивнув в знак приветствия Алексу, а затем заняла место рядом с Эммой, Белл и Софи. Генри, который следовал за ней, бросил один взгляд на собрание женщин в углу и направился прямо к Алексу.
– Виски? – предложил Алекс, приподнимая свой стакан.
– Не возражаете, если я сам налью, – приветливо ответил Генри, подняв руку, чтобы помешать Алексу встать. Он быстро пересек комнату, налил себе выпить и вернулся к Алексу.
– У меня такое чувство, что оно нам понадобится сегодня вечером, – заметил он.
– Очень странно, ваша дочь сказала то же самое пять минут назад.
– Как прошла ваша сегодняшняя прогулка, моя дорогая? – Кэролайн спросила Эмму, достаточно громко, чтобы все услышали.
– Все было очень мило, спасибо.
Алекс подумал, что в действительности ее ответ был очень неубедительным. – Я превосходно провел время. – Громко произнес он.
– Уверена, что это так, – сказала Эмма больше для себя, стараясь забыть, что это она, а не Алекс, кричала от удовольствия сегодня днем.
– Ты что-то сказала, моя дорогая? – услужливо спросила Кэролайн.
– Нет, нет, я ничего не сказала. Я всего лишь, э-э, откашлялась.
– Кажется, вы делаете это весьма часто. – Алекс не мог не заметить, в каком бедственном положении оказалась Эмма, поэтому пересек комнату и занял место рядом с Кэролайн. Генри последовал его примеру. – Или, по крайней мере, в моем присутствии.
Эмма так зло сверлила Алекса взглядом, что Софи не смогла сдержать тихого возгласа, – Вот это да!
Алекс безмятежно потягивал виски, притворяясь абсолютно безразличным к гневу Эммы.
Что, конечно же, только послужило тому, чтобы разозлить ее еще больше.
В этот момент Алекс выдавил улыбку.
– Что ж! – объявила Кэролайн, только чтобы нарушить тишину. К ее огромному смятению, все немедленно уставились на нее, и тогда ей пришлось сказать еще кое-что. – Эмма, дорогая, расскажи нам поподробнее о сегодняшнем дне. – Казалось, это стало излюбленной темой.
– Ну, вообще-то, – начала Эмма, ее раздражение стало выплескиваться наружу.
Белл ударила кузину ногой по голени. Эмма задохнулась от боли, слабо улыбнулась и ответила, – Он был чудесный, спасибо.
Вновь повисла тишина, и на этот раз никто, даже Кэролайн, не оказался настолько храбрым, чтобы нарушить ее.
Эмма уставилась на свои колени, ее пальцы бесцельно теребили юбки платья. Она чувствовала, что Алекс смотрел на нее, но, несмотря на все усилия, не могла набраться храбрости и встретить его взгляд. Пока они сидели в каменной тишине, она была вынуждена признаться, что сердилась скорее на себя, а не на Алекса.
Эмма знала, что была сильно увлечена Алексом. Но признаться в этом мужчине, о котором шла речь, так или иначе означало пойти против всех принципов ее воспитания, а было трудно повернуться спиной ко всем нравственным нормам, что ее отец и тетя с дядей привили ей.
Эмма совешенно запуталась, желая его так сильно, но зная, что не должна позволять себе хотеть его. Она могла оправдать свое желание тем, что любила его, но так или иначе она должна была найти в себе силу воли, чтобы помешать себе потакать этому желанию.
Все было бы иначе, если бы он любил ее хотя бы отчасти так же сильно, как она его.
Или, уныло подумала Эмма, если бы он только сделал ей предложение. Выйти замуж за Алекса без взаимной любви было лучше, чем не иметь его вообще. Она посмотрела на него. Он вернулся к изучению своих ногтей и даже отдаленно не походил на мужчину, который собирается просить женщину выйти за него замуж. Эмма сглотнула и откинулась на спинку дивана.

* * *

– Боже праведный! Такое впечатление, будто мы здесь на похоронах. Вы все разучились говорить? – Юджиния стояла в дверях гостиной, одетая в вечернее платье из зеленого шелка.
– На самом деле, мама, думаю, что все немного боятся открыть его или ее рот. – Алекс широко улыбнулся матери, поднявшись, чтобы запечатлеть нежный поцелуй у нее на щеке.
Юджиния с упреком взглянула на сына. – Ты же не издевался над нашими гостями, правда?
– Только надо мной, – смело прощебетала Эмма, вынуждая Кэролайн пронзить ее протестующим взглядом.
Алекс издал смешок, довольный колким замечанием Эммы.
– Позвольте мне сопроводить вас к ужину, мисс Данстер, – произнес он любезно, подойдя к ней и предложив свою руку.
– Конечно, – пробормотала Эмма. Что еще она могла ответить, когда их окружала такая любопытная толпа зрителей? Мило всем улыбаясь, она поднялась и попробовала пробраться к двери, но железная хватка Алекса твердо удержала ее на месте.
– Я думаю, мы присоединимся к вам позже, – заявил он.
– Если никто из вас не возражает, – поспешно добавила Эмма, чувствуя, как краска заливает ее щеки.
– О нет, мы совсем не возражаем, – воскликнула Юджиния, едва ли не выталкивая дочь из комнаты.
Спустя несколько секунд комната была свободна.
– Никогда больше так не делайте! – выпалила Эмма, выворачиваясь из его хватки.
– Как не делать? – невинно спросил Алекс.
– Надеюсь, вы приятно провели день, Эмма, – изобразила она, прекрасно подражая его интонации.
– О, перестаньте, Эмма. Вы не можете лишать меня возможности немного повеселиться.
– Не за мой счет. Я была унижена.
– Не надо так злиться, милая. Вы знаете, я всего лишь дразнил вас.
– Я этого не знаю. Мне показалось, что вы просто хотели отомстить мне, так как не получили желаемого сегодня днем.
Не в силах вынести страдающее выражение ее глаз, Алекс взял ее за плечи и притянул к себе.
– О, любимая, я сожалею, – прошептал он. – Я никогда не хотел, чтобы ты так думала. Поверь мне, я получил как раз то, что хотел, сегодня днем.
– Но...
– Тише. – Алекс приложил свой указательный палец к ее губам. – Все, чего я хотел, так это сделать тебя счастливой, но оказалось, что все, чего я добился, так это сделал тебя несчастной. Я дразнил тебя только потому, что не мог выносить несчастного выражения твоего лица. Тогда я решил, что если не могу сделать тебя счастливой, то лучше уж разозлю, чем буду видеть несчастной.
– Ну я предпочла бы, чтобы ты не обращался к такой тактике вновь, – пробормотала Эмма, уткнувшись ему в грудь.
Алекс поцеловал ее в лоб. – Я обещаю. А теперь... – Он подыскивал новую тему для разговора. – Ты когда-нибудь видела, чтобы комнату освобождали так быстро? Такое впечатление, что не один я хотел оставить нас с тобой наедине. Готов поспорить, моя мать добралась до столовой менее чем за десять секунд.
– Я точно никогда раньше не видела, чтобы моя тетя так быстро передвигалась, – ответила Эмма с подрагивающей улыбкой. – И мне показалось, что дядя Генри был готов увести Белл за волосы.
– Забавно, но я думал, что он тут не при чем.
– Ты, должно быть, шутишь. Тетя Каролина может быть весьма внушительной в гневе. Он бы не захотел провоцировать ее. Он слишком любит свое мирное существование. Кроме того, все они безумно хотят видеть меня замужем. Не, – поспешно сказала Эмма, – то, чтобы мы, я собираюсь замуж в ближайшем будущем. Ты знаешь, что у меня есть бизнес, которым я буду управлять по возращении в Бостон. – Она почувствовала, как что-то заныло у нее в животе как раз в тогда, когда произнесла эти слова. Разве она только что не решила, что Алекс для нее гораздо важнее, чем судоходная компания Данстеров? – Знаешь, ты не должен поддаваться давлению.
Алекс посмотрел на нее сверху вниз со странным выражением лица.
– Хотя я думаю, что никому не удастся как-либо повлиять на тебя, – продолжала Эмма, выглядя немного несчастной.
Алекс криво усмехнулся, задаваясь вопросом, понадобится ли вообще надавить на него в этом случае, чтобы заставить остепениться. – Ты чувствуешь себя лучше? – просто спросил он.
Эмма потупила взор. – Я сделала из себя посмешище, да?
– Что именно ты имеешь в виду?
Эмма покраснела от его явного намека на ее истерическое поведение. – Вообще-то, я имела в виду мое довольно сильное смущение после того – Она замолчала, заставляя себя посмотреть ему глаза. – Я думаю, я слишком остро отреагировала, – мягко сказала она. – Я сожалею. Надеюсь, я не расстроила тебя.
Эмма взглянула на него, ее фиолетовые глаза расширились и смотрели на него с доверием. В это мгновение, что-то внутри Алекса растаяло. Он не мог поверить, что она просила прощения у него за свое смущение из-за любовных ласк сегодня днем. Молодым девушкам из высшего общества внушали, что любая внебрачная близость с мужчиной была сродни вечным мукам ада, и теперь, когда Алекс больше не чувствовал, будто его тело было на грани взрыва, на него действительно произвело впечатление, что Эмма не заперлась в своей комнате на неделю.
– Вполне нормально чувствовать растерянность после нового опыта, – сказал он, почувствовав, что должен был сказать что-то, чтобы поддержать ее.
– Спасибо за понимание, – сказала Эмма, робкая улыбка коснулась ее лица. – Хотя я думаю, что будет лучше, если мы будем держать себя в руках в оставшееся время. – Увидев приподнятые брови Алекса, она объяснила, – Я действительно не могу передать, как ужасно чувствовала себя сегодня днем.
– Угрызения совести?
– Это, и еще замешательство. – Эмма отвернулась и стала лениво рассматривать маленькие часы, стоявшие на журнальном столике. Она гордилась собой за то, что была так честна с Алексом, но все равно, такой откровенный разговор несколько смущал.
– Я бы хотел, чтобы ты не чувствовала себя так.
– Я бы тоже этого хотела, – ответила Эмма, все еще не отрывая взгляд от часов. – Но боюсь, я не умею хорошо контролировать свои эмоции, и поэтому предпочитаю избегать состояние замешательства, в котором пребывала сегодня днем.
– Эмма? – И когда она не ответила, Алекс позвал громче. – Эмма?
Эмма быстро обернулась, блестящие волосы обрамляли ее лицо мягкими волнами.
Алекс коснулся пальцами ее подбородка, приподняв ее лицо вверх, чтобы заглянуть в мягкие фиолетовые глубины ее глаз.
– Знаешь, я все еще собираюсь попытаться поцеловать тебя.
– Я знаю.
Он придвинулся ближе. – При любом удобном случае.
– Да.
Его губы почти коснулись ее губ. – Я собираюсь попытаться прямо сейчас.
Эмма вздохнула, завороженная чувственной бархатистостью его голоса. – Да.
– Ты собираешься остановить меня? – прошептал он у ее рта.
– Нет. – Мягкий ответ Эммы затерялся, когда Алекс завладел ее губами в жадном поцелуе. Жар исходил от его губ, и Эмма просто закрыла глаза, наслаждаясь волшебством этого момента.
Алекс мучительно сознавал, что у них с Эммой очень мало времени вместе. От его матери вполне можно было ожидать, что она ворвется в гостиную, объявит Эмму обесчещенной из-за одного поцелуя и потребует от него немедленно жениться на ней. Со стоном, он оторвался от Эммы и сделал глубокий вздох.
– У нас еще будет время, – пробормотал он, все еще удерживая ее за подбородок.
– Да, я знаю, – сказала Эмма странным голосом.
Легкая улыбка коснулась лица Алекса, когда он посмотрел на Эмму. Казалось, она была удивлена, сфокусировав взгляд на какой-то точке слева от локтя Алекса.
– Хотел бы я знать, о чем ты сейчас думаешь, – мягко сказал Алекс, убирая прядь волос со лба Эммы.
Эмма слегка тряхнула головой, стараясь отвести взгляд. – Что? – она несколько раз моргнула. – Ты обещаешь не смеяться?
– Я не обещаю ничего подобного.
Эмма еще несколько раз моргнула от этого неожиданного ответа, а затем подняла взгляд на его лицо. Алекс улыбался ей в несколько снисходительной манере, и его зеленые глаза тепло сияли обещанием любви.
– Что ж, я полагаю, что все равно могу сказать тебе это, – мягко произнесла она. – Я думала что...ну, дело в том, что я задавалась вопросом...
– Да?
– На самом деле, я задавалась вопросом, как, ради всего святого, я смогла устоять на ногах, когда ты только что целовал меня. – Смущенная улыбка осветила лицо Эммы, и она посмотрела вниз, туда, где ее нога вырисовывала полукруги на ковре. – Я чувствовала себя так, словно я таяла.
Алекс почувствовал, как что-то незнакомое вспыхнуло в нем, и не мог не ощутить, как упоительное тепло внезапно разлилось по его телу. Он наклонился и слегка коснулся ее губ своими. – Ты не знаешь, как я счастлив слышать это.
Эмма все еще водила своей обутой в туфлю ногой по ковру, по-детски радуясь его словам и не в силах стереть широкую улыбку со своего лица. – Возможно, ты мог бы взять меня за руку и сопроводить к обеду?
– Полагаю, что смогу это устроить.

Когда Эмма и Алекс вошли в столовую, их семьи уже сидели вокруг длинного дубового стола. Поскольку их было всего семеро, Юджиния, предпочитавшая хорошую беседу соблюдению формальностей, посадила всех ближе к главе стола, оставив другой конец свободным.
– Я взяла на себя смелость занять место во главе стола, – объявила Юджиния. – Я знаю, по правилам приличия ты должен сидеть здесь, Алекс, но сейчас мы в неформальной обстановке, и должна признаться, что это укол для моей гордости уступить свое место сыну.
Алекс выгнул бровь, выдвигая стул для Эммы и бросая на мать взгляд, ясно говоривший, что он не поверил ни единому сказанному ею слову.
– Кроме того, мне показалось, что вы с Эммой хотели бы сидеть рядом друг с другом.
– Вы как всегда проницательны, мама.
Улыбка Юджинии ничуть не дрогнула. Она обратилась к Эмме, бесцеремонно игнорируя сына. – Вы хорошо провели время сегодня днем, моя дорогая? Кэролайн сказала мне, что вы любите ездить верхом.
Эмма снисходительно улыбнулась, занимая место между Белл и свободным стулом, предназначенным для Алекса. Юджиния была третьим человеком за вечер, задающим этот вопрос. Четвертым, если считать Белл, которая была гораздо более настойчива. – Я чудесно провела время, спасибо. Алекс был самым любезным спутником.
Белл начала кашлять. Эмма пронзила ее убийственным взглядом и быстро пнула по ноге под столом.
– Правда? – выдохнула Юджиния, увлеченная сценой, разыгравшейся под столом. – И насколько же "любезен" он был?
На этот раз Софи дала пинок, звучно ударив мать по голени.
– Я был чрезвычайно любезен, мама, – произнес Алекс таким тоном, который положил конец дальнейшему обсуждению этой темы.
Именно тогда Кэролайн издала небольшой вопль, поскольку Генри ударил ее ногой по голени.
– Генри! – потребовала она громким шепотом. – Для чего спрашивается это было?
– Понимаешь, дорогая, – прошептал он, с теплотой глядя в ее глаза. – Я почувствовал, что обо мне забыли.
_________________