ОСТРОВ ГРЕХА

Тщеславие всегда любило господствовать над тем, что мило...

Выслушав все, что рассказала мне чужеземка, я оставляю певунью в ее апартаментах под охраной. Гнездо не то место, где вольно разгуливают незваные гости. Даже если называют себя родственниками или возлюбленными тех, кто удостоен чести. Девушка не солгала мне, сказав, что является невестой механика. Правдивость слов выдает их чистая звонкость, они льются как горный ключ.
Не могу винить ее желание быть ближе к тому, кто сердцу мил. Я понимаю его, ведь мне самой хотелось бы разделить с Эззелином его путешествие в столицу мира. Лишь разумные доводы осознания всей опасности поездки заставили, оставшись в Гнезде, ждать.
Решение вынесено, но не озвучено. Пусть Карима в полной мере прочувствует силу неведенья прежде, чем увидит его. Я даю страже нужные распоряжения перед тем, как покинуть дом для непрошенных гостей, и отправляюсь на встречу с Эймером.
Оставив маску властной госпожи, но не металлическую пластину, спускаюсь по длинной лестнице к гавани с доками. Ступени игриво бегут вниз, чередуясь с небольшими ровными площадками, где разбиты клумбы, пока не переходят в небесный причал, скрытый от любопытных полумесяцем скал. Механика нахожу на одном из модернизированных судов.
Увидев меня, Эймер улыбается, чуть склонив голову. До сих пор не понимаю, как, не обладая талантами Безликих, он всегда угадывает в фигуре в черной накидке и маске меня. А ведь я проверяла его, нарядив в свое платье служанку.
В военном деле я смыслю немного. Магистр теней не имеет привычки обременять дочь тем, что, по его мнению, не пригодится девочке, будущее которой соткано из вполне реальных событий. Он распланировал мою жизнь вне тягот службы золотых масок. Но все же о воздушных судах, их маневренности и скоростных характеристиках мне кое-что известно. Пришлось узнать, чтобы понимать то, о чем с воодушевлением рассказывает механик, обещая показать на практике.
Ее время настало. И внутреннее удовлетворение тем, что задание выполнено в точности по заказу, теснит флер печали. Мое задание ненавязчиво наблюдать за Эймером тоже выполнено. Не будет больше богатых на подробности историй его путешествий, рассказов о севере и юге, легенд, которые передаются из уст в уста, не имея увековечивающих их записей. Не будет легкости, смеха и его необычной светлой энергии. Механик уедет вместе с невестой. От этих мыслей грустно, ведь я всегда отдавала предпочтение живым игрушкам.
После презентации вместе с Эймером мы уходим из доков. Представители совета семьи придут потом, когда получат мой доклад. Корабли и обсуживающие их матросы остались позади, я могу отдать служанке накидку и металлическую маску, отослав ее в палаццо, и вернуть светловолосому амирянину улыбку. Могу вновь с искорками любопытства в глазах расспрашивать его о том, плавал ли он когда-нибудь с пиратами и видел ли древних морских чудовищ.
Эймер говорит, что слышал на рынке о том, как предприимчивый пират умудрился реквизировать корабль уважаемого в городе человека – сэра Орвика. Меня это забавляет. И сама история, и то, как ярко и живо Балабол описывает события, словно видел все своими глазами. Я смеюсь, открыто и искренне, вскакиваю на невысокий бортик фонтана, в котором растут белые лилии, и для равновесия прошу руку механика. Его ладонь мягкая, пусть и не бархат господ, и теплая. Амирянин аккуратно поддерживает меня, пока шагаю по мрамору у самой воды, огибая дракона, дышащего водой.
- Орвик Понирос – распорядитель игр на арене, я знакома с ним, - поддерживаю беседу. – Неужели он не смог вернуть свой корабль?
- Насколько мне известно нет, - отвечает Эймер. – Преступник и судно все еще разыскиваются властями царя островов.
- Они просто не умеют искать, - произношу, остановившись, и разворачиваюсь лицом к молодому механику, на миг бросив взгляд ему за спину. – Сними меня с бортика.
Эймер помогает мне спуститься на выложенную камешками дорожку. В знак благодарности я улыбаюсь и, сделав быстрый шаг к механику, целую его. Не снисходительно и манерно в щеку, как сделала бы хозяйка острова, а так, как согласно моим представлениям, влюбленная девочка поддалась бы пылкому порыву и желанию коснуться губ предмета своих воздыханий. Наверное, так и нужно, придвинуться ближе, обвить руками шею и закрыть глаза.
Вот только мои эмоции, увы, далеки от этого светлого чувства. Механик нужен мне как забава для девочки, которой нравятся живые куклы. Но игр больше не будет, если я отпущу его назад в большой мир, где его ждет будущее с той девушкой, Каримой. Так пусть же она думает, что суженый позабыл о ней в объятиях другой. Пусть видит поцелуй. Наблюдает за ним, согласно моему распоряжению привести ее в сад к этому фонтану, где для нее разыграется спектакль. И если моя игрушка не достанется мне, то и она его не получит.
Представление разыграно согласно сценарию. Стражник в отливающих серебром доспехах выводит Кариму из-за пышных кустов нежных чайных роз, придерживая ее за локоть.
_________________

Гнездо, сады Безликих

Дети в семье всегда любимы и желанны. Им дают все лучшее, их балуют. Это настолько естественно, что к такому порядку привыкаешь. Я лишь одно из подтверждений тому – единственное сокровище магистра теней. И уж если я что-то хочу, то получаю это. Не важно идет ли речь о позолоченной фигурке в коллекцию зверей или же о кузнеце, специализирующемся на работе с элинниумом.
Азула по моему распоряжению отыскала нужного человека, если так можно говорить о сыне стены. Думаю, что они, стражи северных границ, не больше люди, чем мы, клан с порченной кровью. Говорят, что стенные рождены древним темным волшебством, что приручили маги. Это должно как минимум вызывать опасения, но, глядя на воина, который прибыл к воротам Гнезда, я не чувствую страха.
В детстве от отца я слышала историю о том, как один из сынов стены помог ему, укрыв от ворон. Нельзя судить об одном из общей массы, равно как и обо всех нельзя говорить, зная лишь одного. Мужчина, которого я встречаю в саду хорошо сложен. В нем есть и стать воина, и каменная сила, и покой в полных серьезности глазах. Он ко всему еще и учтив, хотя вряд ли на стене преподают манеры наравне с навыками боя.
- Безликая, ты желала говорить со мной?
- Верно, - я жестом приглашаю его пройти вглубь сада, выбрав одну из живописных аллей. – Ты ведь прибыл на остров издалека, как мне известно с самой стены?
- Верно, - он кивает головой в знак согласия с моими словами, - мы с братьями приехали две недели назад, чтобы купить рабынь, и собирались отплывать.
Мы медленно идем через парк, где ухоженные кусты и невысокие деревья пострижены ровными геометрическими фигурами. Выложенная камнями дорожка и зелень вокруг вместе создают композицию, которая способна впечатлить. Нас с колыбели окружает роскошь, от того непонятной и безумно далекой кажется иная, припорошенная снегами жизнь. Каково это, смотреть вдаль не бескрайние снежные просторы или слышать, как пронзительно воет вьюга в ночи? Но вместо этого я задаю другие, более приземленные и простые вопросы, которые пересекаю мою призрачную прямую.
- Моя служанка сказала, что ты, кузнец, мастер своего дела, - звучит не вопросом, утверждением.
- Приятно слышать, что мои умения ценят так высоко, - отвечает по-мужски сдержанно, не бросаясь петь себе пустые хвалебные оды. – Я люблю свою работу.
- Я хочу, чтобы ты выковал под заказ для меня два кинжала из элинниума, - достаю из широких рукавов накидки скрученный лист бумаги, разворачиваю его и показываю кузнецу. – Заточенный с двух сторон прямой клинок не больше тридцати сантиметров с изображенным на рисунке орнаментом. Он должен быть легким и удобно лежать в руке. Твой труд будет достойно оплачен. Что скажешь?
Мужчина берет из моих рук изображение готового оружия, изучает его молча, рассматривая детали и вязь, которую необходимо поместить на широкое лезвие. Не перебиваю, даю ему возможность обдумать все, взвесить. Не так уж часто улыбается удача, приводя кузнеца из стенных на остров Греха.
- Я могу это сделать, - наконец произносит он. – Но при всем уважении… мне не нужно золото.
- Понимаю, - снисходительно кивает маска. – Вы с братьями приехали за рабынями. За каждое изделие я дам, скажем, по три рабыни не старше двадцати пят лет. Согласен?

»» 08.08.16 23:39 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Я видела его.
Моего беловолосого элеба.
Мужчину, который единственный удостоился чести целовать мои руки, губы.
Мужчину, единственного посмевшего касаться моего тела, ласкать грудь.
Того, кто когда-то нарушал закон, называя меня Яра, а после стал вправе обращаться ко мне как к Яре.
Он оскорблял меня так много раз в мелочах, но я всегда доверяла ему в большем. Он был моим женихом.
Я верила что он не осмелится оскорбить меня в самом важном.
Но он же был моим женихом.
А теперь он больше не мой. Так почему же так больно видеть его в объятьях другой?
Его волосы тянут чужие пальцы. Его глаза смотрят чужую красоту. А губы вкушают чужую сладость.
Он не твой элеб. Ты не его Яра.

Я никогда не думала что может быть так стыдно.
Это более стыдно, чем обнаружить себя невестой нижнемирца. И даже более стыдно, чем стоять нагой перед женихом и понимать что он тебя не хочет.
Гордая дочь Юга бросила свой родной край и спустилась вниз в погоню за нижнемирцем, которому она не нужна.
Ты говорил мне о любви? У нас разные представления о ней.
Я полагала что любовь утихает медленно. Что она бьется пичугой долго в сердце. Я верила, что она есть в твоем сердце, такая, сильная и жадная, волевая но благородная.
Яркая, какой Санва бывает в благословение. Яркая, какой я была с тобой.
Ярой можно быть по рождению, можно быть по состоянию.
Я больше не твоя Яра. Как же стыдно, и как безмерно больно.

Санва благословенная, испепели мои глаза своим светом благостным. О'Шьен благородный, сомкни над головой моей свои бескрайние воды.

Я не могла отвернуться или закрыть глаза. Смотрела и впитывала новые ощущения. Опозоренная, но все еще гордая.
Если бы я не поехала за ним, то не нашла свою пару. Я должна испытывать благодарность, Анк'Ши. Должна быть благодарна за предательство.
Но он не жених мне более, можно ли считать это предательством? Но иначе почему мне так глубоко больно, Анк?

Я Карима, дитя Амира, дочь известного механика Галимея Алима, пара глубинного бога бесконечного моря 'Шьи, Ши'ирра.
Так было предначертано. Найти и потерять.

Благослави тебя Санва, Эймер Балабол.

Найти и потерять.

_________________

Полдень вступает в свои права, блещет тишиной, зноем и глубокие, прекрасные безбрежные воды вместе с ветерком, что дует с них, несут немного прохлады от наступающей жары. Чайки парят в безоблачном небе, выискивая свою добычу и с победным криком ныряют за рыбой. День действительный чудесный, как может быть чудесный только сегодня, здесь и сейчас в это мгновение. Радость от встречи, ощущение прекрасного дня переполняли меня, что я охотно пытался дать ей почувствовать. Вот только я не ощущал её как должно, недоступная, закрытая, словно льдами воды затянутые. Как человек, почти человек.

- Если осмелишься…
- Это вызов? Мне? Тогда я принимаю. Знаешь, кто кого ещё достанет… Чур, я первый.

Неподалёку начинались прилавки и продавцы зазывали покупателей к себе. Каждый старался, как мог, кто стихами, кто пел о товаре, это буйство красок, фантазии. Уж не знаю, пробовала или нет моя спутница мороженное, но прежде всего я хотел показать ей его. Сладость холода ощущать в зной день незабываемое удовольствие. Вдоль торговых рядов выступают музыканты, акробаты, певцы, заклинатели змей и кого только нет. Так чем мы хуже?
- Ты готова вызов принять?

Прикупив и наполнив водой стеклянный куб высокий, рыбок золотых туда пустил, да цитру удобно разместил на колеях я приготовился принять первый бой.
- Эй, народ подходите, расскажу я былины морские, рыбок зачарованных покажу и возможно желание я исполню.
Раз струна зазвучала, рыбки в ряд дружно стали. Две, три, ещё, ещё хороводы, выпрыгивание их из этого куба и обратно.

- А сказки ты знаешь? – кричит мальчонка из собравшегося круга.
- Знаю, а ты какую хочешь? Красивую? – девочки загалдели, - страшную? – мальчики ликовали. – Раз все хотят разную, расскажу вам любимую свою.

Струны цитры запели вновь, старую историю как мир.
Это было так давно, что уже разрушились те города когда это происходило. Так, в одном пестром городе, стоящем на берегу безбрежных вод, жила сахарная девочка. Звали ее Алетра. Она росла в богатом доме, была сложной девочкой, считала себя очень умной и счастливой, потому что много говорила. Ведь люди, которые сильно молчат, не считают себя умными. Однажды Алетра пришла на берег безбрежных вод. «Ты кто?» — спросила девочка у вод. — «Я — безбрежные воды», — донесся голос из глубины. — «А как это, безбрежные воды? Почему безбрежные? Какой ты? Я все про всех знаю, а тебя я не знаю. Значит, тебя нет. Ты, наверное, мне снишься, да?» — тараторила Алетра. — «А ты войди в меня, тогда ты меня узнаешь», — выдохнули безбрежные воды и замолчали навсегда. Девочка еще долго спрашивала воды, но в ответ — тишина. Делать нечего, решилась Алетра войти в воду, чтобы узнать правду об безбрежных водах. Окунула девочка ножку в набежавшую волну, подрыгала ею: «Ой, как хорошо, как приятно-то!» Вытащила радостно ступню из воды, глянула — а пальчиков-то на ноге и нет, растворились пальчики. Заплакала сахарная девочка, замахала липкими ручками на безбрежные воды: «Отдай мои пальчики, противный обманщик! Отдай пальчики, злодей, кому говорю!» Кричала, кричала, — а воды молчали. Наконец, она устала кричать. Алетре захотелось еще раз почувствовать то сладкое дуновение счастья, которое она испытала, прикасаясь к водам. Она осторожно стала входить в зеленую воду — сначала по колени, потом по пояс. Глядит — а ножек у нее уже и нет, растворились. Но ей было так хорошо, так приятно, что она не обратила на это внимания и поплыла дальше от берега. И вот уже в синей воде океана растворились у нее руки, туловище, растворилось все тело. Одна голова осталась на поверхности. И прежде, чем исчезнуть в безмолвных водах, голова сахарной девочки залилась счастливым детским смехом: «Так вот оно какое — настоящее счастье! Теперь я знаю, что такое Счастье, что такое безбрежные воды! Безбрежные воды — это я!»

»» 13.08.16 10:24 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Гнездо. Сады Безликих.

Она меня поцеловала.
Вот так - взяла и поцеловала, на что мой организм, не будь дурак, ответил самым естественным образом, забыв про то, что я морил его бессонными ночами и работой. Ну и неожиданно. Очень неожиданно.
Я не знал, что сказать. Просто стоял, выпучив глаза две или три минуты, стараясь просто сообразить, что это сейчас было. И может быть, включись мой верхний, так необходимый мне в тот момент мозг, у меня хватило бы ума ее отодвинуть или отойти самому. Понятно же - мы птицы совсем разного полета, и райской птичке совсем незачем смотреть на воробья.
Как и Яре тогда.
Воспоминание о ней, нашедшей свой покой в подводных чертогах О'Шьена не радовало. Почему-то вспоминался одинокий Арлекин на рабочем столе, грустно смотрящий вдаль комнаты, но невидящий совсем ничего. Он напоминал мне себя самого.
Бесчувственного и пустого, не считая желаний плоти. Поцелуя и - что уж юлить - продолжения с этой девушкой ждал не я, а лишь мое тело. Привязаться к кому-то так и потерять, оказалось слишком большим потрясением, чтобы ринуться в эту пучину вот так сразу еще раз. Однако сейчас следовало думать о сохранности своей головы - было бы наивно думать, что хозяева здешнего места одобрят подобное отношение. Да и как таковые отношения со слугой любого рода.
Наивным я давно уже не был, поэтому вдохнул и отстранился от Маргариты, буквально сразу почувствовав холодок презрения. Она, как и все девушки, умела дать понять чего хочет, и конечно же пользовалась этим сполна, пусть и не говоря о своих желаниях вслух.
- Вы очень красивы, госпожа. Нет. Вы прекрасны, - я говорил, потому что пришло время говорить. Она, впрочем, смотрела на меня в ответ насмешливо, словно зная все, что услышит, - вы слишком прекрасны для простого механика. Не смею даже думать, что смогу когда либо дотянуться до вас. И пусть этот поцелуй... он останется мне благословением, как один из прекраснейших цветков вашего сада.
Я говорил, а в голове билось только одно - "не хочу больше любить, не хочу". Я не хотел повторения, не хотел той боли, что уже испытал - она все еще сидела горечью в моем горле, вылезая за минуту до сна и скребясь в темноте, подпитывала ночные кошмары.
Мне было уже достаточно.

»» 27.08.16 21:59 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Весь мир - театр.
В нём женщины, мужчины - все актёры.
У них свои есть выходы, уходы,
И каждый не одну играет роль.
Вильям Шекспир

Гнездо, сады Безликих

Масштабы театра различны. Мне доводилось видеть как дешевую постановку с разрешения Эззелина, не привлекая внимания благодаря его таланту, так и выверенное в эффектности действа представление на арене во время игр. Достаточно, чтобы понять, что каждой пьесе необходимы декорации, сюжет и исполняющие роли актеры.
Сочная зелень сада, мраморный фонтан, журчание воды и далекая трель певчей птицы – фон достойный спектакля Безликой. Лелеемый мною каприз оставить интересную игрушку в своем распоряжении, раз уж я лишена иных забав в стенах Гнезда – это то, что служит сценарием. Не ведающие о своих ролях артисты – солнцеликий механик Эймер и Карима, назвавшаяся его невестой.
После поцелуя я, немного отстранившись, смотрю на амирянина, позволяя себе отступлением от образа взгляд в глаза вместо наигранного девичьего смущения. Делаю это намерено. А он говорит, негромко и тщательно подбирая слова, хорошо понимая цену опрометчивой фразы.
Вы красивы… прекрасны…
Знаю все это. Даже больше – все, что Эймер может мне сказать. И не перебивая слушаю, потому что за шумом фонтана Карима не разберет ничего, так и не решившись нарушить уединение ее жениха с другой девушкой. Тихо и далеко, практически идеально.
Я чувствую ее, нависшую над головой грозовую тучу, хмурую и искрящую молниями боли. Ощущаю и смятение механика, за которым скрывается нечто горькое, как если бы его жизнь была наполнена полынью. Только сама не испытываю ничего, хотя знакома с теми эмоциями, которые огненным цветком распускаются в груди, когда целуешь по-настоящему дорогого человека.
Цена игрушки невелика, ее наивысшая ценность - воля, хрупкая свобода. Я могу заставить Эймера остаться, таланты семьи позволяют и не такое. Однако, сломав солнечного юношу, непоправимо испортив игрушку, вмиг утрачу интерес. И тогда все усилия станут напрасной тратой времени.
…как один из прекраснейших цветков вашего сада…
Механик замолкает, уверенный, что все озвучено с должной деликатностью, и ждет, чем обернется моя реакция. Облекаю свое внутреннее желание красиво закончить театральную постановку в улыбку, снисходительно-холодную, видную только ему.
- Ты все верно понял, это подарок за те дивные истории, которыми наполнен недосягаемый для меня мир за стенами Гнезда. Пусть будет тебе памятью, скрытой за семью печатями, - выдержав достаточную паузу, произношу я. – А теперь идем. Мне нужно доложить о том, что корабли готовы, а тебе – подготовиться к встрече со старейшиной, курирующим сделку.
Отвоевав свою жизнь, гладиатор уходит с арены, актеров театральной постановки скрывает плотная ткань занавеса. Этому спектаклю тоже необходима финальная точка, раз уж проделавшей столь длинный путь девушке не хватает смелости, упрямства и любви в сердце.
А я... Я попрошу эту игрушку себе, когда принесу новости о модернизации.
_________________

Гнездо. Сады Безликих.

Мне кажется, Маргарита все поняла. Взгляд ее сразу становится безразличным и пустым, словно бы девушка теряет ко мне интерес, но глаза - такие замечательные, цвета пляшущих болотных огоньков глаза - все еще цепко смотрят. Быть может, на лице моем написано слишком много эмоций? Тех, что я не должен испытывать сейчас.
Улыбаюсь.
Клею на лицо настырную широкую улыбку, фальшивый кусочек счастья и радости, надеясь обмануть и самого себя тоже. А еще - закрываюсь полностью в невидимый панцирь без эмоций, являя того Балабола к которому привычен. Пусть я - буду только я. Это меня спасет. Пусть и от себя самого.
Мы проводим несколько секунд в неловком молчании, нарушаемом лишь шумом фонтана. Для меня скорее, нежели чем для нее. Словно ожидание палача для висельника. Или слов королевы для шута. И пусть лучше я буду вторым, чем первым.
- Ты все верно понял, это подарок за те дивные истории, которыми наполнен недосягаемый для меня мир за стенами Гнезда, - наконец, подумав говорит она и я в тайне выдыхаю. - Пусть будет тебе памятью, скрытой за семью печатями. А теперь идем. Мне нужно доложить о том, что корабли готовы, а тебе – подготовиться к встрече со старейшиной, курирующим сделку.
Да. Конечно. Сделка.
Тру виски, в нелепой попытке избавиться от тревожности, которой, в общем-то, ощущать не должен. Работа сделана хорошо, правильно. Я был аккуратен и осторожен, и уеду как только получу оговоренную сумму. Вот только... хватит ли господам этих мест утверждения в моем молчании? Не слишком ли самонадеянно думать, что меня отпустят так легко и просто? "Решать проблемы нужно уже после того, как они станут таковыми, Эймер. Если уж ты не можешь сделать ничего заранее" - звучит в голове голос отца и я знаю, что это - наилучший выход. Самый простой. Но сжимаю в руке свою придумку - маленького механического дракона, будто это поможет. Арлекина по имени Макбар я ношу в заплечном мешке, не желая привлекать ненужного внимания.
- Я буду благодарен за ваш подарок до самой смерти, - шут должен веселить королеву, поэтому сейчас главное раскланяться, словно паяц, что я делаю. - Но старейшин нельзя заставлять ждать, они слишком нетерпеливы.
У меня с собой договор, чертежи и все, что может понадобиться. Я готов и не волнуюсь, только поведение Маргариты выбило из колеи на время. Только выдох, и я готов. К сдаче работы я готов всегда. И только оглянувшись в сторону дома, где жил последние два месяца, автоматически, в ложном порыве вернуться за чем-то значимым, я чувствую, как сердце пропускает удар.
Она стоит там, возле кустов цветущих белоснежных роз, как привидение, рядом с внушительного вида стражником. Сравнительно далеко, чтобы исключить мысль, что мне показалось, но слишком близко, чтобы ошибиться. Можно было бы подумать, что я наконец дошел до ручки, что это видение, но странная одежда и выражение лица полного разочарования, какого я еще не видел у нее никогда за время нашего знакомства говорили иное.
- Яра!?
Я знаю, что это безумие.
Я знаю, что так не бывает.
Я знаю, что Яра - мертва.
Но очень хочу, чтобы это была она.

»» 28.08.16 19:42 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Глаза в глаза, вновь как раньше. Вот только из моих текут слезы. А твои глаза будто не узнают, или не верят.
Наша перемена разительна. Стоит ли мне судить других, когда я изменилась безвозвратно. Или судить тебя?
Эта показательная инсценировка, успешно проведенная для меня, вряд ли могла меня обмануть. Но она лишь открыла мне глаза. Я не имею никаких прав здесь, даже прав на него.
1Солнце здесь не такое яркое, как на Амире. Но и оно заставляет белые локоны блестеть в своих лучах. Мне сложно совладать с мыслями. Я вспоминаю нашу первую встречу, как он рассматривал, а я возмущалась. Как я удивлялась его беловолосости, голубоглазости. Тогда подобные мелочи имели много смысла. Еще больше смысла они имеют сейчас.
Я не могу не замечать, насколько кремовая кожа у хозяйки острова. С моей не сравнить, хотя я сильно светлая для Амира. И наряд делает ее царицей - яркий, насыщенный цвет и мягкая фактура. Не то что мой грузный плащ, не привлекающий внимания.
А он? Механик так же одетый в богатый наряд, который раньше на нем я не видела, казалось подходит месту и времени. И женщине, что находится рядом. Вписывается, как не делал на Амире. В Амир сложно вписаться даже мне.
Эта мысль кажется смешной, если учитывать что я там родилась. От воздухоплавателя-нижнемирца сложно ожидать другого.
Однако я ожидала. Надеялась, что он разделит со мной мой чужой мир. Теперь мне он чужой, и мир и механик.
Как странно.
Словно он сделал очередной механизм, и не сообщил тому о безжизненных функциях. Механизм вырос и расцвел, считая себя живым чувством, способным на силу и волю, на надежду, веру.
Сложно принять правду. Механизму проще сломаться, хотя он все еще тикает в глубине. Видимо надежда - живучее халука.
Страшно...

Эймер недостаточно близко, чтобы я слышала его чудесный голос. Но губы отчетливо рисуют имя яркое и светлое, которое он уже не вправе произносить.
Я не хочу изменять себе. Я дочь Юга.
- Я хочу уйти! - заявляю своему стражнику.
- Не положено, - грузно отвечает он.
- А я хочу уйти!!! - произношу сильно, властно. Я сдаюсь, я отступаю. Но уважение к себе не потеряно. Там где я не имею прав, остается только гордость.
Зеленый коридор сада - возможность скрыться, скрыть от чужих глаз как слезы скатываются по щекам. Стражник идет впереди, не тянет и не подталкивает. Амирских женщин касаться нельзя, знает ли он об этом?

Я иду медленно не потому что жду чего-то, а скорее из-за растерянности. Раньше мне не случалось чувствовать подобное. Эймер словно породив что-то новое во мне, как ночной воришка выкрал это, оставив неприкрытыми части моего Юга, позволил пескам просыпаться и клубиться под ногами. И мне теперь нужно собрать каждую песчинку, вымести, очистить. Глядя на все это, руки опускаются сразу. А может это и не песок вовсе, а пепел.


»» 23.11.16 22:11 ОСТРОВ ЮГА. Амир
_________________

Возможно, по большому счёту, когда все маски ужаса сброшены,
нет ничего такого, что не смог бы воспринять человеческий разум.
Стивен Кинг

- Добрый день, магистр Виторрио, - в голосе благоговение к старейшине, который в отсутствии Эззелина курирует модернизацию. – Работа выполнена, механик ожидает вас.
- Благодарю, дитя, - отвлекшись от военного конфликта на шахматной доске, произносит правитель. – Я зайду в порт, как будет время, - он внимательно смотрит на меня. – Ты о чем-то хочешь спросить?
- Да, я…, - начинаю в нерешительности, не зная, как объяснить держателю золотой маски, что хочу оставленного мною на одной из аллей сада солнечного юношу. Хочу своей игрушкой.
- …видела прибывший с царя островов корабль, - заканчивает мою фразу, но, похоже, имеет ввиду нечто другое. – Эззелин вернулся домой, ты можешь увидеться с ним.

Эззелин… Эззелин… Так и кружит в голове, когда я, согласно правилам этикета попрощавшись с Виторрио, спускаюсь с крыльца и ступаю на дорожку сада. Когда спугнув стайку сладкоголосых птиц, спешу через аллею стройных кипарисов. Когда, обогнув ровное голубое блюдце озера, попадаю в парк Вереска. Все это время восторженным шепотом у самого уха, в ускоренном танце сердца.
Я обещала не ждать. И себе, и ему. Однако не проходило и дня, чтобы волны памяти не выбросили на берег воспоминания. Когда я брала в руки подаренную братом книгу амирских сказок; когда на арене смотрела бои гладиаторов, представляя его образ в соседнем кресле, занятом пригласившей на развлечение сестрой. Когда бывала среди кораблей на личной пристани Безликих. И когда утром пила кофе на балконе своих комнат, рассматривая далекие паруса в гавани.
Не знаю, правильно ли позволять себе подобное, но приказывать сердцу тяжело. Равно как и сложно совладать с собой, чтобы не ускорить шаг, направляясь в палаццо. В своем стремлении встретиться скорее с Эззелином, игнорирую внезапную мысль, что, не прислав ко мне слугу с письменным или устным посланием, брат, вероятно, проводит время со своей женой или матерью.
Среди зелени сада на террасе ярким пятном вспыхивает его изумрудный камзол. Брат стоит у резных перил спиной ко мне, похоже, любуясь парой лебедей, скользящих по водной глади водоема, или находясь во власти своих размышлений. Я взбегаю по мраморным ступеням и, не в силах справиться со своими эмоциями, спешу к нему.
- Эззелин, - голос брызжет радостью встречи, когда брат оборачивается и смотрит на меня сияющими малахитом глазами.
Стоило бы притормозить, умерить пыл и ограничить себя, склонив голову в манерном приветствии. Однако я, отбросив скупые проявления эмоций, даю волю желанию обнять того, кто оставил Гнездо на несколько месяцев. Долгих для меня месяцев.
- Я так скучала, - произношу, обвив руками его шею и прижавшись щекой к грубоватому материалу камзола на груди, - волновалась за тебя.
Когда слова озвучены в секундной тишине громом среди ясного неба становится ощущение вязкой, затягивающей, как черная дыра, пустоты внутри того, кого я обнимаю. Изменение столь сильно разнится с привычным чувством, что настораживает, навязчивым холодным страхом проникая в мой разум. Неужели там, на Царе Островов с тобой случилось что-то непоправимо ужасное?
Поднимаю голову, чтобы посмотреть на Эззелина, дотянуться взглядом до зеленоватого зеркала души и пересчитать лучистые темные прожилки в палитре светлого оттенка. Чтобы заглянуть в него, как в глубокий колодец, в надежде отыскать там что-то родное и любимое, теплое, но найти лишь рваные края кровоточащей черной дыры. Чтобы обжечься этим незнакомым и чужим.
- Ты не мой брат, - шепчу ошарашенная собственным запоздалым открытием, - ты не Эззелин.
_________________

Мертвые не оживают.
Не оживают.
Сколько раз нужно повторить это себе, чтобы сердце забыло доводы разума? Чтобы не стучало так оглушающе громко, наполняя голову гулом, окрашивая лицо, шею, ладони в розовый? Чтобы не рисовало ЕЕ образ там, где ее не может быть? Может быть, если я скажу себе это еще раз... подействует?
Девушка, так сильно похожая на Яру, убегает в гущу роз, скрываясь между цветущей зеленью. А я - растерянно смотрю ей вслед. Бросится бы за ней. Проверить бы. Но мертвые не восстают. Мертвые не возвращаются. В мире собственных фантазий жить опасно.
Наверное, она одна из хозяев острова, с охраной пришедшая в сады. Я не могу, мне нельзя верить в иное, иначе будет означать, что сумашествие все же настигло меня и теперь яростно, с животной радостью вгрызается в виски. Такие видения не реальны. Почему тогда так хочется добрести до края фонтана, сесть и, спрятав голову между колен, завыть?
Что я делаю не так?
- Маргарита, ты видела ее? - спрашиваю, понимая, что, наверное, это глупо, а может быть даже и оскорбительно. Такие вопросы не задают женщине, которая тебя только что целовала.
Но мне необходимо знать.
_________________

Сады безликих. Ранее. Под самый занавес.

Она все же вышла, предстала перед ним, чтобы, ни проронив ни слова, убежать в гущу сада. Девушка не потеряется в его лабиринтах, стража не даст этого сделать. И даже больше, согласно моему приказу, ее уходу препятствовать не станут, проведут до ворот в город и отдадут в объятия жилых улиц. Безликим не нужны незваные гости.

Вихрем вьются эмоции солнцеликого, захватывая его в свой плен. Он в омуте, угнетенный своими ощущениями, смотрит ей вслед. Печать печали не болит так сильно, что тянет завыть диким зверем.
Неужели саднит там, где сердце, из-за ее ухода? Тогда беги, догоняй блуждающие по парку ветра. Или же разрывает душу глубже, намного глубже этого маленького показательного представления? В любом случае, очевидно одно – от своего не бегут, бегут к своему.
- Ее? – голос звенит удивлением, словно птицы в саду единственные зрителя поцелуя. – Кого ты видел, Эймер? – платье шелестит, когда подхожу к нему ближе, однако не касаюсь, ибо мне больше не нужно. – Скажи мне.
Я видела, но не скажу…

»» 17.10.16 00:24 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

- Девушку, - уже неувереннее отвечаю. Мертвые не оживают. Не оживают. - Вот там, за розами.
Но какое подтверждение словам моим? Кусты не шелохнутся даже от ветра. Тишь. Гладь. Спокойствие. Мне привиделось? Я схожу с ума... Уезжать. Нужно срочно уезжать, а не гоняться за призраками, пока те меня не убили.
И я знаю, что Маргарита скажет, потому продолжаю, не оставляя ей паузы на высказывание. Не оставляя времени на обвинении меня в сумасшествии. Ибо если она скажет нечто такое, то будет совершенно права.
- Нет. Ничего. Не важно. Пойдем, нужно представить доработку кораблей.

»» 19.09.16 12:25 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Гнездо. Сады.

- Твои кинжалы будут готовы через неделю, Безликая, - сложив листок с изображением изделия, проговорил я, глядя в прорези маски. Другого ответа она и не ждала, лишь согласие с её условиями. Я мог бы отказать, но даже я не столь беспечен. У каждого острова свои главы и правила, остается либо уважать эти правила, либо забыть дорогу к острову.
Слегка кивнув, она прошла вперед. Длинная мантия создавала впечатление, что Безликая не идет, а плывет по воздуху, его подол лишь слегка шевелится. Своего имени она так и не назвала, и я пытался вспомнить правила безликих: имеет ли смысл назваться самому, либо остаться таким же … безликим? Интересно, как они выглядят под масками и мантиями? Безумны ли их лица либо лишены эмоций? Миф или правда, что тела безликих опасны для всех рас кроме родной? Скорее всего, умный ход одного из них. Защита от тех, кто покусился на силу их расы, метод запугивания остальных. Метод, сохранить чистоту крови. Насколько это возможно. Пожалуй, стоит лишний раз поблагодарить магов за кровь Стены в моих жилах…
Мои мысли прервала собеседница.
- Тебе будет предоставлена главная кузница Гнезда, - она сделала паузу, показывая какая это честь для любого, а для сына Стены и подавно. Ответом ей была лишь изогнутая бровь, что-либо сказать мне не дали. – Я выделю в помощники тебе несколько подмастерьев…
- Они мне не нужны, - мои слова остановили Безликую. Она повернула лицо, сокрытое маской ко мне, ожидая продолжения: - Тебе нужны эти кинжалы, выкованные рукой стенного. Ты их получишь.
- Элинниум, ценный метал.
- Воистину. И никто лучше сына Стены этого не знает.
- Твоя дерзость, Стенной, станет твоей погибелью, если её не обуздать.
- Я не унимаю старания твоих кузнецов, Безликая, - сжав кулаки и стараясь говорить почтительно так, как учил Каир и продолжил, - но мне они не нужны. Твои кинжалы нуждаются не в силе, а в опыте.
- Да будет так, - помолчав с минуту, сказала она. Наконец, кивает в сторону кустов позади и из их тени выступает её служанка. Она следовала за нами от самого входа в сад, ступая почти бесшумно. Почти. – Азула, покажет тебе дорогу. Через семь дней, начиная с завтрашнего, я желаю получить свой заказ, - не дожидаясь ответа, уходит вглубь сада.

Город.

Вернувшись к вечеру в кузню, которую занимали мы с братьями, застал одного Мансура. Завидев меня, брат кивнул в сторону заднего двора:
- Сборы почти закончены. Итак, чего хотела безликая?
- Два кинжала с рукоятками инструктированными камнями, - ответил ему, оглядывая комнату. В ней остались лишь мои немногочисленные вещи. Справедливо решив, что придется дневать и ночевать в кузнях Гнезда, я стал из собирать в сумку, чтобы позже забрать с собой. Бросив взгляд на брата, добавил: - Она предложила плату. По три рабыни за изделие.
- Быть безликим – выгодно, - пожал он плечами и добавил: - Мне остаться?
- Да, останься. Мне нужна будет помощь в сопровождение дам.

Кузницы Гнезда.

Я знал, на что шел, поэтому постоянное наблюдение из тени меня не раздражало. Не смущали и неуклюжие попытки местных мастеров разузнать секрет стенного мастера. До какого градуса я обычно разогреваю горн? Какими клещами и захватами я пользуюсь? Чем я вырезаю гравировку? Чем полирую? Казалось, вопросам нет конца, пусть и задавались они осторожно. Но кто мог бы объяснить слепому от рождения то, что дано зрячему? Как объяснить, что элинниум нужно не ковать и после гравировать, а слушать? Поэтому я лишь отвечал на вопросы и продолжал свое дело. Но однажды утром, я проснулся с ощущением глубокой тоски и чувством, что меня бросили. Закрыв глаза, попытался унять это чувство, напомнив, что оно обязательно появилось бы и мне просто нужно вернуться на Стену. Мансур наверняка чувствует то же. Помогло, ощущения притупись, но с того утра я стал работать вдвое усерднее.
Первый кинжал был готов к четвертому дню.
Вечером шестого дня, я заканчивал полировку второго.
Не отвлекаясь от работы, громко сказал:
- Асура, передай своей хозяйке – её заказ готов.
_________________

Пристань - Вилла Понирос

Остров Греха встретил нас солнцем, ослепительным и жарким.
- Орвик, это знак Санвы! – радовалась Доми. – Теперь все будет хорошо.

Однако, мнение Санвы по поводу нашего возвращения, очевидно, было не таким положительным, как думала Доми, потому что, едва мы сошли с корабля и устроились в экипаже, как грянул ливень из неизвестно откуда взявшейся тучи. Вот вроде бы четверть часа назад сияло солнце, и вот уже упругие струи хлещут по кожаной крыше коляски. Домина накрыла ноги пледом, чтобы не замочить подол брызгами, Астор же и вовсе забрался с ногами на сиденье и, пока мы медленно преодолевали узкие улочки ступеней, Доми рассказывала ему об острове.

Ехали медленно, и она успела поведать сыну и про огромный рынок, где можно купить все на свете, и про Арену, и про таинственных Безликих. Не забыла упомянуть, что от последних держаться следует подальше. Хороший совет, я сам ей давай его в свое время, но в отношении меня он не работает. С Безликими следовало встретиться, и не откладывая. Рассказать, что видел в столице Эззелина. И о том, что выглядел он не лучшим образом. Мягко говоря. А если по правде… Есть ли у семьи вести от него? Бездна, надо было не выпускать его из экипажа. Хотя… что я мог сделать? Не тащить же его было во дворец.
- Приехали! – воскликнула Доми, прервав мои мысли.
Коляска остановилась напротив парадной лестницы. Астор восторженно ухнул, высунув голову под дождь.
- Послать за плащами? – спросил я у Доми.
- Нет, мы добежим, - отозвалась она. – Не успеем промокнуть.
Однако, пока я помог ей выбраться на дорожку, пока мы поднялись по высоким ступеням, пока нам открывали дверь – немного промокнуть мы успели.

- Милорд… м…миледи, - с запинкой сказала Лорена, нервно поправив высокий под горло воротник. – С возвращением.
Чего это она так вырядилась? Моя экономка стала похожа на образцовую гувернантку.
- Да. С возвращением, - холодно прозвучал знакомый голос.
Я обернулся.

Леди Изабель не спеша изучила грязные следы, натоптанные нами в холле, бросила короткий взгляд на притихшего Астора, затем на Доми, сжав губы при виде ее живота, потом на ее мокрые растрепанные волосы. При виде татуированной слезы она прерывисто вздохнула, и ее тонкие ноздри гневно раздулись. Подбородок вздернулся выше, и она, наконец, посмотрела на меня.
Пауза немного затягивалась.
Доми вопросительно посмотрела на меня.
Я вздохнул и шагнул вперед.
- Здравствуй, мама.
_________________

Мама. Ну, конечно же, мама...
Ведь у него есть родные, семья. Не только Варрава. И, конечно, он им написал. Я наивно полагала, что у меня впереди еще есть время подготовиться, попытаться показать, что не все так плохо, что я могу носить платье и обучена манерам...
Но боги устроили сюрприз. Они, видно, знатно потешались над своей проделкой. В худшем виде и предстать было невозможно.
Леди Изабель была… дамой. Настоящей дамой. Не из тех, которые старательно обучались всему, а из тех, кто родились такими и, делая что-то, не задумывались над вопросом «именно так надо или по-другому»? Они знали с самого рождения как держать спину, подбирать длинные юбки, и что из украшений годится к утреннему выходу, а что к вечернему. В глазах таких женщин – сталь и власть.

Орвик унаследовал от нее темные густые волосы и цвет глаз. И… рост? Она высока для женщины. Стройная.

Дверь за нами с грохотом открылась - в холл вошли Дирик с Этель, подгоняемые шумным Варравой.
- Давайте быстрее, этот дождь на Грехе - невиданное событие! Сейчас распорядимся...
Впрочем, шумным он оставался недолго, оборвав себя на половине фразы, когда увидел леди Изабель.
Я физически ощущала, как новоприбывшая троица застыла за моей спиной. А глаза матери Орвика изучающе переходили с одного гостя на другого.
Орвик крепко сжал мою руку. Успокаивал? Удерживал?
Первым опомнился Варрава и выступил вперед с приветствиями:
- Леди Изабель, какая радость!
Он склонился поцеловать ее руку, потом, извинившись за неподобающий вид, осмелился запечатлеть поцелуй на ее щеке.
- Какая приятная неожиданность, не правда ли, Орвик? Вы даже не предупредили. Как долетели?
Пока капитан своей широкой фигурой закрывал от леди Изабель всю нашу промокшую компанию, Орвик быстро сделал знак взглядом Лорене, и та жестами дала понять Дирику и Этель следовать за ней. Я легонько подтолкнула к ним Астора.
В холле нас осталось четверо: леди Изабель, Орвик, Варрава и я.
Поток красноречия Варравы иссяк, поэтому снова воцарилось молчание.
Леди Изабель подошла к своему сыну. Меня, стоявшую рядом, она не заметила. И даже предпочла говорить обо мне в третьем лице.
- У нее короткие волосы. Откуда ты ее вытащил: из тюрьмы?