Svetass S:
ИОГАНН ВОЛЬФГАНГ ГЁТЕ
ПЕРЕД СУДОМ
Умру – не скажу, от кого понесла
Дитя под сердцем я.
"Тьфу, мерзкая шлюха!" – плюетесь вы.
Нет, совесть чиста моя.
Умру – не скажу вам, кому отдалась.
Прекрасен милый мой,
Носит ли он золотую цепь,
Ходит ли в шляпе худой.
Коль надо стыд и срам снести,
Одна снесу я стыд.
Я знаю его, он знает меня,
А Бог на обоих глядит.
Прошу вас, пастор, и вы, судья,
Оставьте меня и его:
Ребенок – мой, и будет мой,
А вам-то, что до того?
(пер. Александра Ромма)
procterr:
Пьер де Ронсар
1524-1585
Любя, кляну, дерзаю, но не смею,
Из пламени преображаюсь в лёд,
Бегу назад, едва пройдя вперёд,
И наслаждаюсь мукою своею.
Одно лишь горе бережно лелею,
Спешу во тьму, как только свет блеснёт,
Насилья враг, терплю безмерный гнёт,
Гоню любовь – и сам иду за нею.
Стремлюсь туда, где больше есть преград,
Любя свободу, больше плену рад,
Окончив путь, спешу начать сначала.
Как Прометей, в страданьях жизнь влачу,
И всё же невозможного хочу, –
Такой мне Парка жребий начертала
Перевод Вильгельма Левика
Peony Rose:
У.Х. Оден
Первое сентября 1939-го года
Я сижу в одной из забегаловок,
что на Пятьдесят Второй,
в сомнении и оторопи,
в то время как умирают
проницательные надежды лживого десятилетия.
Волны злобы и страха
кружат над яркими и потемневшими
участками планеты,
овладевают жизнью каждого;
неприличный дух смерти
оскорбляет сентябрьский вечер.
Точное исследование
может обнаружить
всё наступление
– от Лютера и доныне –
приведшее в бешенство целую культуру,
определить что случилось в Линце,
что за огромное насекомое
воплотилось в бога-психопата:
знают люди, и я с ними, школьный урок:
тот кому причиняют зло,
отвечает злом.
Знал ссыльный Фукидид
пределы сказанного
о демократии,
знал поведенье диктаторов,
старческое дерьмо которое они изрекают
до безучастной могилы;
все разобрал в своей книге,
вытесненное возрождение;
боль, формирующую привычку;
непоправимые поступки и горе:
мы заново должны все пережить.
В этот нейтральный эфир,
в котором слепые башни
в полный рост заявляют
о мощи коллективного человека,
всякий язык изливает свое тщетное
конкурентное оправдание,
но кто может долго существовать
в эйфорическом сне;
из зеркала глядят они,
лицо империализма
и международная несправедливость.
Лица вдоль барной стойки
цепляются за денное обыкновение;
свет всегда должен гореть,
музыка играть,
и все условности будто в заговоре:
этот форт должен исполнять роль
домашней обстановки
чтобы, не дай Бог, мы не поняли где находимся –
потерявшиеся в лесу с привидениями
непослушные дети, боящиеся темноты,
не знавшие счастья.
Пустейшая воинственная брехня,
которую выкрикивают ВИПы,
не так груба, как наше желанье:
то, что безумный Нижинский
написал о Дягилеве
верно и для здравого ума;
ведь заблуждение распространившееся
до мозга кости всякого,
требует то, чего получить не может –
не всеобщей любви,
а любви лишь для себя.
Из строгой темноты
в нравственную жизнь
являются плотные ряды пассажиров,
повторяющих утреннюю клятву:
я буду верен жене,
я буду внимательнее к работе.
Просыпаются беспомощные управляющие,
возвращаются к принудительной игре;
кто их теперь отпустит,
кто доберется до мертвых,
кто будет голосом бессловесных?
Голос – вот все, что есть у меня
чтобы извести свернутую ложь,
романтическое вранье в мозгах
чувственного среднего человека
и ложь власти,
чьи здания щупают небо;
никакого государства не бывает,
и никто не живет в одиночку;
голод не предлагает выбора
гражданину и власть имущему;
мы должны возлюбить друг друга или же умрем.
Беззащитный под покровом ночи,
наш мир в оцепенении;
но усеянные повсюду
ироничные точки света
возникают там, где справедливые
обмениваются посланиями:
пусть буду и я, состоящий как все
из Эроса и праха,
осажденный теми же
отрицанием и отчаянием,
источать утвердительный свет.
(перевод Бориса Лейви)
Svetass S:
ВИКТОР ГЮГО
ЖАННУ НАКАЗАЛИ
Жанна без обеда - за непослушанье.
Обойдя запрет во имя состраданья,
Я нанес визит сидящей под замком,
Блюдечко варенья передав тайком.
Что тут поднялось! Суровой властью местной
Осужден был мой поступок неуместный,
Как урон семье, и миру, и покою.
Жанна, кроткая, с умильной простотою
Говорила робко: - Больше я не буду
Пальчик в рот совать, шалить везде и всюду,
Больше я не буду тормошить котенка…
Но кричали мне: - Вы портите ребенка!
Эта баловница знает вас прекрасно,
Видит, до чего вы к ней всегда пристрастны;
Если вы вмешались - твердой власти нет:
Мы теряем сразу весь авторитет.
Тут уж на плутовку не найти управы,
Вы всему виной! - Быть может, вы и правы, -
Голову понурив, я сказал в ответ, -
Да, поблажкам этим оправданья нет…
Именно они беду несут народу.
Надо посадить меня на хлеб и воду.
- Так оно и будет, уверяем вас!
Обратив ко мне сиянье детских глаз,
Жанна прошептала нежно в утешенье:
- Что ж, тогда тебе я принесу варенья!
(пер. Евгения Кунина)
Peony Rose:
Тристан Корбьер
Рондель
Как здесь темно, дитя, ловец зарниц!
Ни дня, ни ночи... Темнота без края.
Лишь тени в глубине твоих глазниц
Опять проходят, клятвы повторяя.
Ты слышишь их шаги?.. Как пенье рая:
Стопы любви воздушней крыльев птиц...
Как здесь темно, дитя, ловец зарниц!
Ты слышишь их слова?.. О, мгла глухая!
Спи, невесомы тяготы гробниц.
Теперь уже не кинет, проклиная,
Дружок твой камнем в этих голубиц...
Как здесь темно, дитя, ловец зарниц!
Перевод М. Яснова
procterr:
Рабиндранат Тагор
Отречение
В поздний час пожелавший отрешиться от мира
сказал:
"Нынче к богу уйду я, мне дом мой обузою стал.
Кто меня колдовством у порога держал моего?"
Бог сказал ему: "Я". Человек не услышал его.
Перед ним на постели, во сне безмятежно дыша,
Молодая жена прижимала к груди малыша.
"Кто они - порождения майи?" - спросил человек.
Бог сказал ему: "Я". Ничего не слыхал человек.
Пожелавший от мира уйти встал и крикнул: "Где ты,
божество?"
Бог сказал ему: "Здесь". Человек не услышал его.
Завозился ребенок, заплакал во сне, завздыхал.
Бог сказал: "Возвратись". Но никто его не услыхал.
Бог вздохнул и воскликнул: "Увы! Будь по-твоему,
пусть.
Только где ты найдешь меня, если я здесь остаюсь".
Перевод В.Тушновой
Svetass S:
Франсуа Коппе
ТРИ ПРОСЬБЫ
Просил я голубя: – «Взлети на небеса
И, землю оглянув, мне отыщи цветок,
С которым вновь ко мне вернулась бы краса!..»
«Нет, это далеко!» ответил голубок.
К орлу взмолился я: – «Взлети чрез дол и лес
И, к солнцу воспарив над высью гордых скал,
Для сердца моего похить огонь с небес!..»
– «Нет, это высоко!» орел мне отвечал.
Я крикнул коршуну: – «Мне сердце разорви,
Расклюй и растерзай! Увы, в нем места нет
Для счастья светлого и благостной любви!..»
– «Нет, поздно уж теперь!» был коршуна ответ.
(пер. Николая Познякова)
Nadin-ka:
Андре Сюарес СКРИПКИ
О скрипки тонкие! О дочери Кремоны!
Прекрасней вечера вы, дети грёз и сна.
Вы - это кровь сама, вы - зов и тишина,
Вы - шёпот, пение и горестные стоны.
Когда я слышу вас, моя душа пьяна;
Мне слышен поцелуй в густых садах Помоны,
Психеи нежный вздох, напевы Дездемоны.
Вы сами раните, но рана вам страшна.
А вашей музыки цветные лепестки
Трепещут так легко, как в небе голубки;
На ваши струны лёг желаний груз тяжёлый.
Звучанье чистое и аромат без слов,
Небесные луга и трели соловьёв,
О птицы райские, вы, скрипки и виолы!
Перевод с французского Юрия Денисова
Svetass S:
ШАНДОР ПЕТЕФИ
(1823—1849)
В АЛЬБОМ А. Ф.
Нам сберегло Священное Писанье
Сказ о кувшине с маслом дорогим…
И пьют, и льют — напрасные старанья:
Таинственный сосуд неистощим.
Как наслажденья жизни масло это.
И над скупым смеюсь я дураком,
Который робко, хоть и нет запрета,
Касается услады языком.
Ну, а мудрец — тот, затаив дыханье,
Глотает жадно не в ущерб другим.
Зачем ему обуздывать желанья?
Ведь всё равно сосуд неистощим.
(пер. Израиля Миримского)
procterr:
Пьер де Ронсар
1524-1585
Природа каждому оружие дала:
Орлу – горбатый клюв и мощные крыла,
Быку – его рога, коню – его копыта,
У зайца – быстрый бег, гадюка ядовита,
Отравлен зуб её. У рыбы – плавники,
И, наконец, у льва есть когти и клыки.
В мужчину мудрый ум она вселить умела,
Для женщин мудрости Природа не имела
И, исчерпав на нас могущество своё,
Дала им красоту – не меч и не копьё.
Пред женской красотой мы все бессильны стали.
Она сильней богов, людей, огня и стали.
Перевод Вильгельма Левика
Svetass S:
Редьярд Киплинг
Есть у меня шестерка слуг,
Проворных, удалых.
И все, что вижу я вокруг, -
Все знаю я от них.
Они по знаку моему
Являются в нужде.
Зовут их: Как и Почему,
Кто, Что, Когда и Где.
Я по морям и по лесам
Гоняю верных слуг.
Потом работаю я сам,
А им даю досуг.
Даю им отдых от забот -
Пускай не устают.
Они прожорливый народ -
Пускай едят и пьют.
Но у меня есть милый друг,
Особа юных лет.
Ей служат сотни тысяч слуг, -
И всем покоя нет!
Она гоняет, как собак,
В ненастье, дождь и тьму
Пять тысяч Где, семь тысяч Как,
Сто тысяч Почему!
(пер. С.Маршака)
Nadin-ka:
Роберт Сервис НАД ЧЕМ Я СМЕЮСЬ
О, жизнь – смешная книжица: смешны её прыжки,
Смешно глядеть, как пыжатся глупцы и дураки;
Людская суетность смешна; богатства и чины,
Бахвальство, чванство, ордена, регалии – смешны.
Смешны поэт, кондитер, лорд, чиновник и король,
Любой из них спесив и горд, а толку – круглый ноль;
Смешон, кто грезит славою, и кто гребёт деньгу...
И над собою, право, я потешиться могу.
Твердят: поэты – высшее создание Творца;
В своей натуре вижу я плута и хитреца.
Ум неглубок; мне тяжек груз чувствительных манер;
Я знаю, что всего лишь трус, болван и лицемер.
Но, врезав сам себе под дых, я утверждать готов,
Что вряд ли хуже всех других мурашек и скотов.
Читатель, пораскинь умом, стыда не утая –
И ты найдешь в себе самом всё то же, что и я.
Над миром раздается смех космических светил;
Господь, что сотворил нас всех – Он просто пошутил.
Преграды смеху не страшны, бессильна сталь клинков,
Сполна мы осмеять должны безумства дураков;
Себя мы сможем оправдать, лишь осмеяв до слёз,
Не надо жизнь воспринимать трагически всерьёз.
Достоин уваженья тот, кто сам себе судья –
Он мудрость сердца обретет и правду бытия.
Перевод с английского Евгения Туганова
Svetass S:
Эдна Сент-Винсент Миллей
Любовь ещё не всё: не хлеб и не вода,
Не крыша - в ливень, не нагим - одежды;
Не ствол, плывущий к тонущим, когда,
Уже иссякли силы и надежды.
Не заменяет воздуха любовь,
Когда дыханья в лёгких не хватает,
Не сращивает кость, не очищает кровь,
Но без любви порою умирают.
Я допускаю - грянет час такой,
Когда, устав от нестерпимой боли,
За облегченье, воздух и покой
Твою любовь отдам я поневоле,
Иль память тех ночей сменяю на еду.
Возможно. Но едва ль на это я пойду.
(пер. Галины Бохоновой)
procterr:
Жак Брель
Ради капли нежности
Ради капли нежности
Я отдал бы бриллианты
Что лелеет дьявол
В моих сундуках с богатством
Почему ты думаешь милая
Моряки в порту
Опустошают свои кошельки
Чтобы подарить сокровища
Фальшивым принцессам
Ради капли нежности
Ради капли нежности
Я изменил бы лицо
Я заменил бы пьянство
Я изменил бы речь
Почему ты думаешь милая
На вершине своей славы
Императоры и поэты
Зачастую оставляют
Могущество и богатство
Ради капли нежности
Ради капли нежности
Я подарил бы тебе время
Что оставляет молодость
В конце лета
Почему ты думаешь милая
Моя песня возвышается
К светлому кружеву
Что танцует на твоем лбу
Склонившемся к моей тоске
Ради капли нежности
Перевод Анны Дудиной
Nadin-ka:
Габриэла Мистраль БАБОЧКИ
Я бы долину Мусо
Свадебной называла
Бабочек над землёю
синее покрывало
вьётся, не опадая.
Бабочек – миллионы:
синими стали пальмы,
синими стали склоны.
Синими лепестками
будто укрыто ложе,
прочь их уносит ветер –
и унести не может.
Девушки апельсинов
насобирали мало:
на голубых качелях
девушек укачало.
Поднимают упряжки
вихрем синее пламя
и друзей обнимая
люди не знают сами,
на небесах эта встреча
или под небесами.
Солнце жаркие стрелы
мечет, не задевая
бабочек. Если их ловят,
бьётся сеть, как живая,
синими брызгами света
руки нам омывая.
То, что я рассказала,
вовсе не небылица.
Под колумбийским небом
чудо вновь повторится.
А у меня от рассказа
стало синим дыханье
и одежда, а сын мой
дремлет в синем тумане.
Габриэла МИСТРАЛЬ (перевод Е.Хованович)