Сура Уайатт:
«Картонная королева не высока, вырезанная тонкими ножницами из бархатной бумаги она изящна и привлекательна, она знает это, картонная королева любит смотреться в зеркало, меняя бумажные платья.
Паук хитер, умен и удивительно терпелив, он может быть вежлив, но лишь, когда видит в этом интерес. Паук нравится женщинам и причиной тому не внешний вид, его крепкие руки-лапки и блестящие глаза лишь дополнение. Он красиво говорит заманивая в паутину, которую так умело плетет днями, ради подобных ей – маленькой картонной королеве.
Картонная королева в шустрых лапках паука двигается очень быстро, но лишь потому что он очень умело ей крутит. Картонной королеве в пору бы начать сопротивляться, но паук мастер, отличный мастер своего дела. Паук не отпустит картонной королевы, конечно он даст ей свободы, небрежно махнув лапкой, позволит распутать тонкие липкие нити, но он все равно будет наблюдать за ней. Картонная королева сбежит и будет чувствовать себя свободной, но не пройдет и нескольких месяцев как она вновь попадет с крепкие паучьи сети. Она будет смотреть на хитрого подлеца вопросительно выгнув картонную бровь, а он улыбаясь выпьет виски и почти наверняка закурит, ведь ему нравится игра которую он затеял…»
Вылетев из музыкального зала библиотеки словно за мной гнались признаки, на ходу поймав такси я наглухо застряла в пробке, запись которая появилась в блокноте, казалось бы описывала все что случилось не так давно. Он бывшего мужа меня отвлек звонок телефона, не позабыв при этом вернуть и способность здраво мыслить. Сура ты идиотка, что за Cirque du Soleil ты устроила с этими танцами, если сейчас он не узнал твоего лица по определенным причинам, то это произойдет скоро и тогда, без того натянутые струны отношений порвутся, не просто а в маленькие клочья так что и собрать их не сможешь, а ты ведь собиралась добиться разрешения от него. Анна была напугана, или точнее сказать взволнованна. Повторяла что не телефонный разговор и мне срочно нужно домой, что меня тут ждут. Причем на слове ждут делая очень четкий акцент, что настораживало вдвойне. Пробка постепенно растягивалась и буквально несколько минут меня отделяло от дома. Телефон пискнул «Ничему не удивляйся», заставив улыбнуться, последнее время это у меня плохо получается, но стоит попробовать, ничему не удивляться. Старые ступени мелькают под ногами на втором пролете третья с низу как всегда предательски скрепит. Картонная королева торопится в свой дом – жестяную коробку из-под печенья, но что ее там ждет, кроме маленькой куколки, вырезанной наскоро из фольги трюфелей, паук нервно крутящий в руках сигарету или грустный тряпичный пьеро, с ниточками для управления на рукавах. Нервно выдохнув и обхватив ладонью ручку двери улыбаюсь, чтобы не случилось там внутри квартиры, все это следствие твоих действий и поступков Сури, от этого не убежать, не скрыться, это не обмануть, тебе придется с этим жить.
-Анна, я дома. Что за срочность вызывать мня из библиотеки. Пожара вроде нет, в мои Лабутен, ты слава богу не влезаешь, а значит и каблук на них сломать не можешь.
- Звонил мужчина представился детективом и рекомендовал тебе явиться в отделение завтра – глаза у девушки очень хитро блестели, впрыгнув в кеды она юркнула в открытую дверь- но это не главная из новостей. Главная ждет тебя в гостиной, изучая вчерашние фото.
Глядя на мои видимо совсем ставшие квадратными глаза, Анна лишь тихо смеется.
-Кстати он не впечатлил Сильфу.
- Очень интересно. - хлопнув дверью перед носом, девушки которая не ушла бы сама никогда, легко скинув балетки, прохожу в гостиную. Его парфюм витает в комнате нотками темных специй легко щекоча нос, он манит, слегка ворожит, как и раньше. Вот только сейчас увы не он хозяин ситуации. Хотя, черт возьми, видимо я ошибаюсь.
-Здравствуй – голос бархатист и раскатист, отвлекшись от последней фотографии, он поднимает глаза пристально изучает, вычисляя разницу между тогда и сейчас.
-Здравствуй – вторю приветствию, едва сдерживаясь чтобы не спросить «Какого черта ты тут забыл?», - так это из-за тебя я сломя голову, торопилась домой из библиотеки.
Легкая полуулыбка, фото в тонких пальцах колышется из стороны в сторону, он не торопится отвечать… паук знает свои правила игры, но не спешит рассказывать о них картонной королеве, ему нравиться ее удивление…
Дэнниел Уайатт:
Расплавленное серебро глаз невозможно спрятать ни за одной маской. Два разных лица – лишь один взгляд, объединяющий их. Взгляд, заставляющий забыть обо всем. Легкий французский акцент, как смычок по живым струнам души. Грациозность движений восхищает. Едва уловимый запах вишни витает в комнате.
За окном сгущаются сумерки, и ветви деревьев в свете уличных фонарей отбрасывают угрожающие тени на тротуары. Укутавшись в плащи, люди спешат домой, в тепло семейного очага. Это казалось настолько нереальным, все то, что происходит за стенами уютной квартиры, где с любовью и особой щепетильностью создавалась атмосфера тепла.
Но это лишь антураж, окружавший ту, которая вызывала миллион вопросов, но не давала ни одного ответа. Это лишь окошко, в которое дозволено заглянуть, дабы приоткрыть завесу тайны, окружавшей эту женщину с глазами от которых невозможно отвести взгляда. Женщину, которую так трудно найти….
- Дэн, это возможный адрес по которому может проживать данная леди. – Листок с адресом в протянутой руке, который тут же перехватывается.
- Возможный? – глазами пробежал по аккуратно выведенным строчкам на бумаге,
- Официальный ее адрес - Реюньон – это черт знает где. Съемная квартира, проживает не одна, - увидев вопросительный взгляд, ухмыльнулся, - с соседкой. Кстати, твоя дамочка в разводе.
- У каждого свои недостатки, - схватив ключи от машины со стола в кабинете, покинул отель.
Тишина в комнате нарушалась лишь еле слышным дыханием или тем, как пальцы перебирают фотокарточки в руке. Как недовольно шипит кошка, встретившая нежданных гостей.
- Ты ее знаешь? – аккуратное нарушение тишины, а взгляд преодолевает траекторию от фото в руке, к женщине, стоявшей напротив.
- Знала когда-то, - тихий задумчивый голос, и на секунду грусть в глазах, а может, показалось…- зачем ты здесь?
Игнорируя ненужные вопросы, внимательным взглядом смотрю на девушку. Девушку, сотканную из противоречий, пронизанной нитями таинственности. Казалось, не хватит целый жизни, чтобы раскрыть этот загадочный ларец.
- Ты была замужем?
- Была…
- И почему…?
-Так вышло…
- Давно…?
- Давно… Ты не ответил…
Не замечая, подошел ближе туда, где бушует шторм в глазах, где запах вишни ощущается сильнее, где сочные губы манят отведать их.
- На вопрос? – вкрадчивый голос, а взгляд задерживается на этих губах, вспоминая их вкус, мягкость, податливость. – Хотел видеть тебя, - ни слова лжи, пальцы проводят по нежной щеке, на которой алеет румянец. - Мне кажется в прошлый раз мы как-то….недоговорили…
Взглядом встречаюсь с серебром в глазах. Она так близко.
- Что тебе нужно?
- Ты…
Цель визита тонет в глубине ее глаз. Растворяется на губах, подобных бутону. Все уходит в небытие. Забывается, как только ладонь касается нежной кожи, аромат которой сводит с ума.
Приподнимая пальцами подбородок, вглядываюсь в лицо вылепленное Богом, и вложившим в него всю красоту.
- Ты ведь знаешь, какая ты, - шепчу в губы, вспоминая ее ответ тогда под тенью широких деревьев. – Какими темными становятся твои глаза, когда ты сердишься. Они подобно шторму в океане. Как твой язычок проходит по губам, когда нервничаешь – это медленная пытка. Я готов часами смотреть на твое лицо, слушать твой голос, касаться тебя. И это ты ведь тоже знаешь…
Обычная констатация и губы слегка касаются губ…
Райль де Гальварра:
Как и ожидалось, Лондон встретил туманом и сыростью. Бррр, не люблю такую погоду. Перекинув ремень сумки через плечо, я уверенной походкой направился к выходу из аэропорта. Первым делом надо взять себе машину, не на такси же ездить. Но вот, кто лучше таксистов знает, что и где в городе есть, - с этой мыслью поймал такси и направился в отель. По дороге водитель рассказал и даже свернул в сторону проката машин.
Да, таксист не соврал, выбор машин был то, что надо. Недолго думая, выбрал подходящую машину, Aston Martin оформил документы, и всё, я на колесах. Теперь в отель, привести себя в порядок.
Контрастный душ, чашка кофе - что может лучше взбодрить с дороги. Еще деловой разговор с управляющим яхт - клуба, и конечно беседа с любимой бабушкой, которая не забыла упомянуть, что отца уже выписали с больницы и он дома.
Час езды улицами Лондона, размышляя ни о чем, и вот я у дома отца. Дом впечатляети стоит порядочное состояние, в прочем вкус у него всегда был отменный. Но разве банкир Де Гальварра не может себе позволить такое. Звонок в дверь и домработница быстро открывает передо мной дверь, смотря с удивлением, потом вспомнив, что она тут делает, мило улыбается, проводит в дом, потом в кабинет, где в кресле восседает не кто иной, как отец. По нему и не скажешь, что он болен. Хотя, болен - не то слово, в него стреляли. Кому он перешел дорогу, или может ревнивый супруг хотел поквитаться с горе Казановой неизвестно.
-Вижу, ты жив, здоров,- вместо приветствия проговорил я. - Так что мне тут делать нечего. Я уже хотел развернуться и уйти.
- А ты хотел меня увидеть уже на том свете - мощный баритон разнесся кабинетом. - Рано хоронишь меня, сын. Но настало время нам поговорить с тобой и придти к примирению, - он показал жестом на стул, давая знать, что разговор предстоит долгий и не легкий.
- Час не стоит на месте, и в связи с последними событиями мне нужна твоя помощь. Больше никому я доверять не могу. Услышать это с уст Карлоса де Гальварры было ново, он никогда никого не просил, тем более о помощи. Видя, что я хочу возразить, он поднял руку, прекращая поток моих слов. Это наше дело, Андрес. От неожиданности этого имени внутри что - то дернулось. Это имя он использовал очень редко, только в те моменты, когда мы были особенно близки. Это имя любила мать. Имя, которое напоминало ей о Родине, о ее происхождении. Это была частичка ее. От воспоминаний отвлек голос отца: - Ты мне нужен тут. Не думаю, что ты готов с вражды ко мне все бросить. Это наш бизнес, им владели наши предки. И я не позволю никому указывать мне, что делать! – отец перешел на крик. - Не позволю, каким - то криминалитетам запятнать мое имя!. Мы с тобой главные держатели акций, и то, что они выкупили у мелких акционеров все акции, не дает им права указывать, что и как мне делать. Отмывать их грязные деньги через мой банк, никогда! только через мой труп! – опустился в кресло придерживаясь за грудь, тяжело дыша. Разговор прервался, когда в кабинет вошла, точнее, вплыла его пассия, в халатике выше колен и с порцией лекарства для приема. Смерив ее надменным взглядом, я поднялся и подошел к окну, разглядывая все вокруг и думая над его словами, чтоб не слышать их воркования.
- И не забывайте, отцу нельзя переутомляться, – отвлекло меня от созерцания окрестностей, и я в злости повернулся к ним.
- Да ты что! Какая забота, - я развел руками. - Или боишься остаться без гроша в кармане, и придется искать нового папика?– процедил я.
- Райль! – повысил тон отец, потом повернулся к девице: - Сьюзи, оставь нас, - и та недовольная скрылась за дверью.
- Какой уход за тобой! Не удивительно, что ты так быстро на поправку идешь, - съязвил я.
- Райль, мы не будем из - за этого ссорится. Я знаю все, что ты хочешь сказать, но постарайся хоть немного найти общий язык. Нам всем жить под одной крышей.
- А кто сказал, что я тут буду жить, - удивление перешло в смех. Мне и в отеле не плохо!
- Мой сын не будет жить в отеле. Это и твой дом тоже.
И пошло поехало. Он говорил, я возражал. Он утверждал, я протестовал.
- Мне надо подумать, а тебе отдохнуть, - с этими словами я вышел с кабинета, из этого дома, вскочил в машину и рванул с места, поднимая пыль следом. Да, разогнаться не выйдет по уличкам города, - размышлял я, стоя на светофоре и барабаня пальцами по рулю в нетерпении. Надо выбраться за город. Вот и долгожданный зеленый свет и машина рванула вперед, набирая обороты и удаляясь от города. Поток машин становился заметнее меньше, вот еще один светофор, приветствует зеленым светом. Не успел набрать обороты как из - за угла вылетает машина. Годы езды дали быстро среагировать, увернутся, но и это не спасло от столкновения, удар и звон битого стекла.
- Что за день! – ударил кулаком по рулю, ругаясь, на чем свет стоит. – Козел, ну я тебе сейчас покажу, как надо ездить! - выскочил с машины с горячим желанием надавать горе водителю. Кулаки сжаты, желваки ходят на лице, и настроение как раз под стать. Дернул за дверцу машины по - быстрее разобраться с лихачом, и умолк на минуту, увидев водителя. Милое личико, невинные глазки, извиняющаяся улыбка еле коснулась губ.
- Еще лучше! Женщина! – выругался про себя, и уже менее агрессивно продолжил: - Милочка, а вам не говорили, что лучше сидеть дома, ублажать мужа, растить детей, чем садится за руль, не умея ездить!
Вмиг лицо обладательницы машины изменилось, глаза начали метать молнии. Час от часу не легче! Укрощать таких хорошо в постели, но отнюдь не на дороге с ними спорить, кто это не умеет ездить. Они ж выедят мозг и скажут, что так и было, а они белые и пушистые и ни в чем не повинны. Хлопанье ресничками, заламывание рук и непонимание, как вообще это могло случиться. Готовься, Райль! сейчас начнется!
- И как рассчитываться думаете?- посмотрел на побитую фару, перевел взгляд на дамочку, оглядев ее с ног до головы.
Сура Уайатт:
Я обязательно на тебе женюсь, в крайнем случае - созвонимся... (с)"Укрощение строптивого"
Он был необычен, не мягок словно зефир на детском торте, но и не жесток как мавр из пьесы Шекспира, лукавая улыбка если не блуждала на губах, то искринками скользила в глазах. Он был неоднозначен во всем что его окружало, он притягивал вызывая различные эмоции, то настораживая вынуждал опасаться его действия, то манил за собой словно заговоренный камень, к нему не могло быть равнодушия даже у животных, Сильфида была тому подтверждением. Два дня назад даже упоминание о сероглазом мужчине на дорогой машине вызывало бы у меня только море возмущения и негодования, касающегося его поведения. День назад я даже и не вспомнила о случившемся, но сейчас, тут в своей квартире мне было приятно видеть его, мне нравилось заканчивать за ним фразы, нравилось поведение будто он хозяин этой комнаты, а не я.
- Что тебе нужно? – снова вопрос на который хотелось услышать ответ с того самого мгновения как я увидела его в доме.
- Ты… - бархат голоса окутывает дымкой оплетая незримой аурой, слова словно мед, сладкие тягучие одно за одним стекают с языка, ближе, ближе и ближе. Поцелуй, как и там в странном месте на окраине Лондона, но он другой, теперь он не дразнит и не требует, теперь он словно позволяет, тонким едва заметным ноткам нежности проскользнуть из-под брони так тщательно его окутывавшей. Пальцы цепляются за брючный ремень словно удерживая его на месте, несусветная глупость поддаваться очарованию мужчины, с которым лучше бороться. Рука сжимается сильнее, до легкой судороги в руке, не отпуская. Чтобы в полной мере понять вкус поцелуя и через силу отодвинуть от себя хотя бы на не большое расстояние.
За окном темнеет, вечер как всегда наступает рано, а в комнате тепло, мягкий свет струится из ламп светильников, проникаясь уютом мебели, когда-то у меня уже было такое теплое и уютное место, где можно было чувствовать себя защищенной от холодных ветров, долгих проливных дождей и прочей непогоды, когда-то я чувствовала себя уверенной во всем что делала и верила в то, что впереди меня ждет только светлое и счастливое будущее, пока в один прекрасный момент в него не ворвался некий француз и все не перемешал все одной улыбкой. Он смотрит пристально вновь прячась в панцирь своих амбиций, как и многие в этом городе, он не привык к простой непосредственности свойственной жителям маленьких городов подобных моей родине.
-Считаем, что я верю тебе,- пальцы касаются чуть топорщащегося волоса на коротко остриженной челке мужчины, мягкие светлые пряди протекают сквозь пальцы. – я даже не стану спрашивать, как ты нашел мой дом и мою квартиру. Мне даже не интересно почему Анна впустила тебя.
Ладонь скользит по шелку рубашки задевая пуговки медленно от плеча к груди останавливаясь в районе сердца, ровно чтобы слышать его стук, всего пара ударов, чтобы заставить движению продолжиться.
- Я только хочу знать зачем тебе все это, не думаю, что причина в поцарапанном авто. Peut-être la raison pour laquelle vous avez des relations sexuelles avec moi est brisé. – шаг назад чтобы видеть его, но не ощущать той близости, которая действительно заводила
-Ou l'amour à première vue? – улыбка и еще шаг чтобы открыть окно и впустить свежий воздух.
- Я не верю во второе, и учитывая тот темп в котором бежала сюда с другого конца Лондона, уж точно не настроена на первое. - улыбка маленькой коварной кошки, устроившейся на подоконнике подальше от него, от его запаха духов, магнетического взгляда и теплых ладоней, свежий ветерок обдувает легко. – Хочешь кофе?
* Может причина в сексе с которым ты меня обломал.
**Или любви с первого взгляда.
Дэнниел Уайатт:
- А вы девушка с аппетитом…
- Аппетитная, хотите сказать?
- Хочу…
- Вы проголодались…
Улыбка скользит по губам, видя ее импровизированное бегство. Она отдаляется, не понимая, что притягивает. Каждый жест, улыбка, взгляд – манит, тянет, приковывает. Кошка скользнула рядом с хозяйкой, обвивая ее ноги хвостом, преданно глядя.
Ступаю бесшумно по мягкому ковру, а в ушах звучат мурлыкающие нотки французского языка. Воистину язык любви, в него хочется погрузиться, точно также в серебро ее глаз.
Свет уличного фонаря, проникает в открытое окно, окружая еще большим ореолом загадочности женщину. Она играет. Глаза влажно блестят. На губах лукавая улыбка. Подойти ближе, чтобы вдохнуть аромат, который подхватывает легкий ветерок из открытого окна.
Не мог отпустить, но не имел права держать. Но ведь правила игры никто не обговаривал. Как только ее силуэт появился в дверях гостиной, все перестало существовать. Сплошное искушение завладело естеством. Она была необходима. Неважен срок. Здесь. Сейчас.
Она была необходима… Словно еда голодному путнику.
Не отвести взгляда от тонкой шейки, провести пальцем по горлу и ниже. Рука сжимается в кулак, сдерживая порыв. Язычок прошелся по мягким губам – нервничает. Глаза в глаза. Никто не может отвести первый, чтобы не пропустить…
Подойти еще ближе, чтобы остановиться. Чтобы ее колени коснулись бедра. Кошка, чувствуя неприятеля, скользнула под кресло, лишь желтые глаза светятся в полумраке.
- Pardonne, - смягчить тембр, чтобы ввести в заблуждение, придать нотки раскаяния голосу.
Изогнутые брови слегка приподнялись. Любопытно, не показывает вида.
Еще шаг. Ладони, оказываются, по обе стороны от женщины. Приходится наклониться к ее лицу. Близко. Зрачки в серебристых глазах расширились, делая их почти черными. Опустив взгляд, наблюдаю, как трепещет грудь: поднимаясь-опускаясь. Слышится биение сердца. Мое? Ее?
Губы почти касаются тонкой шейки. Почти. Слегка подуть на кожу, почувствовать дрожь. Миллиметр разделяет наши лица. Поворот головы. Как неосмотрительно. Губы рядом. Можно коснуться. Так близко. Искушение велико. Наклоняю голову, и рот почти накрывает манящий бутон розовых губ, но в последний момент передумываю, и губы скользят по шее. Ладонь скользит по спине снизу вверх. Зарывается в волосы. Накручивает прядь волос на руку, оттягивая.
- Magnifiquement…
-Что ….?
- Ччччч…. Подожди…
Приоткрывшийся ротик, вздымающая грудь. Самоконтроль на нуле. Послать все к черту, но ведь правила будут нарушены.
Ладонь обхватывают шейку, слегка сжимает. Тонкая, хрупкая. Синяя венка бьется под пальцами.
Подступить ближе. Надавить бедрами на колени. Оказаться между вынужденно раздвинутыми ножками. Услышать, как шумно втянут воздух. Ее еле заметное сопротивление лишь подстегивает. Разве легкая победа – достойная победа?
Отойти бы, но невозможно. Раз, коснувшись этой женщины, перестаешь соображать. Движимой только эмоциями и животными инстинктами, тогда как разум кричит пас.
Провести губами по ушку, лишь провести, слегка задевая, прихватив губами нежную мочку. Ладони проводят по спине ложась ниже, пододвигая девушку ближе. Вырывается несдерживаемой стон. Мой? Ее? Не имеет значение. Важно лишь то, что нет сил оторваться от нежнейшей, словно шелк кожи. От сладкого бутона губ, которые хочется ласкать, целовать. Окунаться в аромат. Неповторимые, чувственный. Ее аромат. Слушать ее дыхание и наблюдать за эмоциями на ее лице.
Коснуться губами кожи за ушком
- Пожалуй….без сахара… горячий!
Замереть в миллиметре, от ее лица. Чтобы скорее почувствовать, чем услышать ее невнятное:
- Что?
- Кофе… - губами продолжаю исследовать маленькое ушко, спускаясь ниже, к шейке, туда, где бьется тоненькая венка. – Или отложим?
Слегка надавить рукой на талию, заставляя выгнуть спину. Чтобы предстала взгляду округлая грудь. С трудом отвести взгляд, чтобы с легкой улыбкой утонуть в серебристо-черных глазах.
Кэролайн Торнтон:
Я не удивляюсь чьим-то странностям... Я свои-то не всегда объяснить могу!
Одиночество обязательно тебя настигнет, не важно, находишься ли ты среди толпы, или совсем одна.
Оно приходит неожиданно, начиная сеять свои зерна, от которых вырастают разные сомнения, обиды, страхи.
Я, окруженная людьми, лезла на стенку, и чуть не выла волком от этого чувства.
Мне не хватало чего-то, и я не знала, чего. Вернее, знала, но это понимание гнала прочь. Знала, что это может уничтожить меня полностью. Мне было необходимо оставаться сильной.
Мне было хорошо, тепло и уютно дома. Но всегда есть какая-то причина, приносящая дискомфорт и сверлящая в голове, как настойчивая муха.
Эдуард совсем освоился, и уже не было тех редких моментов, когда мы проводили время вместе. Его день был насыщен событиями. И я в этой ситуации, может быть, могла бы что-то сделать, но видя, как все радуются маленькому ребенку в доме, ничего не делала.
А противные мысли сверлили голову. И глупо было бежать от них, да и невозможно.
Невозможно убежать от недосказанности. Да и к кому бежать от себя самой? К себе же? Это глупо и так нелепо.
Заполнить пустоту в душе невозможно одной. Для этого нужны двое.
Отсутствие нужного человека – душевный ад.
Мне нужен покой, не такой, как сейчас, который чувствую здесь, дома. Мне нужно сначала встряхнуться, прийти в себя, перестать создавать воздушные замки, мечтая о нем.
Что однажды он придет. Заберет нас, разбивая все сомнения, унося собой тьму…
Я должна быть сильной… Проснуться, наконец, ото сна. И снова стать той, которой была раньше. Должна..
Прошло довольно-таки много времени с тех самых пор, когда мы поселились в особняке.
Про Линн и Дейва я давно ничего не слышала. Они даже не приезжали. Я хотела было заволноваться, но мне сказали, что такое случается. Я успокоилась, но сомнения все же остались. Линн всегда находила момент приехать домой, а брата я понимаю, у него бизнес и он постоянно в разъездах.
Эдуард с утра убежал – сначала к бабушке, а потом на кухню. Возможно, даже сегодня его повезут к соседям. У тех есть дети, с которыми он может поиграть и подружится.
Я поддалась унынию, что мне совершенно было не свойственно.
Неожиданная мысль подтолкнула меня в гараж, где стояла коллекция автомобилей – как старых, так и новых. Именно там я надеялась найти свою первую машину.
Красная ферарри. Скорость. Драйв. Ноль мыслей и сто процентов эмоций, бьющих через край.
Скорость всегда спасала меня. Спасет ли сейчас?
Я любовно провела рукой по корпусу спортивной машины. Казалось, она призывно подмигнула, приглашая прокатиться. Прошлая жизнь. Юные годы.
Искушение сесть и прокатиться с ветерком превысило здравый смысл.
Ключи? Ключи должны быть внутри. Не спеша открываю дверцу гаража, и также сажусь за руль, боясь, что забыла, как управлять таким автомобилем.
Я сидела за рулем спортивной машины целую вечность назад. В Монако.
Как же давно это было.
Боясь куда-то врезаться, я осторожно выехала из гаража. Ворота автоматически открылись. Я заново знакомилась с ней, с дорогой. А автомобиль как будто ожил, требуя нажать на газ и прибавить скорость.
Не удержавшись, сильнее схватила руль и вжала педаль в пол.
Машина с ревом понеслась по пустынной дороге. И, слава Богу, что навстречу никто не попался. Как давно это было. Я также ехала по этой дороге, включая музыку на полную мощь и ловила кайф от жизни и езды. Адреналин бурлит в крови. Стрелка спидометра колеблется на высоких скоростях.
Как давно это было…
Дорога вела в Лондон, и занятая своими мыслями, я не сразу поняла, что нахожусь в черте города, на незнакомой улочке. Начала сбавлять скорость. И надо же такому случиться, потеряла управление машиной. Паника захватила меня. Мысленная пощечина, вроде ситуация нормализовалась, но было поздно, столкновение с другой машиной было не избежать. Звук бьющего стекла резанул слух.
Вот откуда только она появилась?!
Наорать на него и обвинить в том, что это он виноват. Это просто смешно. Лучше всего попросить прощения и мирно разойтись, предварительно договорившись о ремонте машины. Да, так и сделаю.
Дверца с моей стороны распахнулась. И я выдавила из себя улыбку, повернувшись, судя по крепким ногам, к мужчине.
И если судить по злому взгляду, очень сердитому мужчине.
Его фраза повергла меня сначала в смятение, затем возбудила злость, начавшую кипеть с такой силой, что успокоится мне ничего не поможет.
Я вышла из салона. Выдержала его взгляд, который прошелся по мне оценивающе, что мне не очень понравилось.
Я облокотилась на автомобиль, скрестив руки на груди, в ответ смерив его уничтожающим взглядом. Я надеялась, что это так и выглядело.
– Простите, но это не ваше дело, кого и где мне ублажать, растить ли мне детей или нет, – я презрительно скривила губы. Такие мужчины как этот тип, думают, что они неотразимы, и женский пол с мала до велика должен падать у их ног. Знаем. Проходили, – это вы мне ответьте, как предпочитаете Вы, чтобы с вами расплачивалсь.
Небольшая пауза.
– В разумных пределах конечно.
Снова этот оценивающий взгляд прошелся с ног до головы. Как будто перед ним лишь незначительная безделушка, которая может достаться с легкостью. Прости, сладкий, не на ту напал.
Сначала его взгляд, потом и последующие слова. Извини, но у меня такая реакция.
– Чем можешь удивить, крошка?
Взмах руки. Голова мужчины слегка откидывается назад, рука лишь проскальзывает, даже не коснувшись его лица. Я оценила его реакцию.
– Не называй меня крошкой, и считай, что я уже расплатилась тобой, – вытащив из кармана джинс бумажник, вытащила довольно большую сумму, кинула ему в лицо, и сев в машину, задним ходом немного отъехала от него, затем развернувшись, уехала.
Этот эпизод меня встряхнул, заставляя проснуться от спячки, и показывая, как хрупка же это жизнь.
Сейчас все обошлось, но завтра же может быть по-другому. Меня начала бить мелкая дрожь, холодок прошелся по спине.
Водить дальше было опасно, и не смогла бы. Единственное, что пришло на ум в данный момент, заехать в какой-нибудь бар и выпить что-нибудь крепкого. Знаю, это ненормально и не поможет в данной ситуации. Есть и другие вещи, чтобы успокоиться, но мысль о том, что эта маленькая авария могла закончиться иначе, не давала мне покоя.
Углубившись в свои мысли помешало, я не сразу заметила слежку. Ох уж это мужская уязвленная гордость. Тот тип видимо хотел сказать спасибо за довольно крупную сумму. Ну нам этого не надо, и поэтому я решила оторваться от него, перескочив в другую полосу движения. Но видимо благородство, прущееся из широкой души, не давало ему покоя. Он не собирался отступать.
Вот надо ж было мне так влипнуть. И именно сегодня решила встряхнуться, лучше бы сидела дома.
Прибавляю скорость, перестраиваясь в другой ряд.
Я успела проскочить на желтый, оставив его далеко позади.
Расслабилась, и все решила отметить успех гонок и маневренность довольно большой феррари на городских дорогах.
Я свернула к первому попавшемуся бару…
Сура Уайатт:
Ночью каждый такой, каким ему бы следовало быть, а не такой, каким он стал.
За окном темно, по-лондонски сумрачно и мрачно, вечерние сумерки все гуще, как и воздух в комнате с желтым светом на третьем этаже старенькой многоэтажки, который от напряжения будто плавится вокруг меня, вокруг него, создавая кокон из эмоций. Инстинктов, невесомой паутиной, скользящих от меня к нему и быстро возвращающихся обратно. Инстинктов охотника и добычи, инстинктов хищников, осторожных, грациозно опасных, насквозь пропитанных страстью зверей внутри каждого из нас.
Дорогие туфли тихо шагают по дешевому ковру, шаг отдает ударом сердца, которое тут же замирает ожидая, что будет дальше, еще шаг. Он ближе чем должен, но нет смысла отказывать себе в удовольствии быть окутанной его ароматом, его взглядом с эмоциями, плещущимся в нем.
Плавность движений с таинством недоприкосновений, игра идет она уже началась, паук плетет свою паутину, тонко, томно оборачиваясь вокруг худощавого тела картонной королевы… Он что-то шепчет на французском с едва уловимым акцентом, но слушать нет нужды, дрожь пробегает по телу от прикосновения пальцев к волосам
-Что ….? – по инерции задаю вопрос не вникнув в смысл ответа, скорее просто чтобы услышать собственный слегка охрипший голос или же чтобы заставить говорить его.
- Ччччч…. Подожди…
Ждать, о нет мне уже совсем не хотелось ждать, наверное, я и так прилично ждала, там в баре, когда отдавала инициативу в руки незнакомцу, едва сопротивляясь, теперь в своей квартире, мне не хотелось ждать, по одной простой причине. Он… под покровом ночи, он снова стал тем самым, обольстительно коварным хищником, в изящной одежде с тонкими длинными пальцами, с мягкими, трепетными до сумасшествия нежными губами, током пронзавшими в мгновения прикосновений. Близко, так близко что одним вздохом нарушаешь расстояние в миллиметры, горячо, так горячо что на щеках легкой дымкой горит румянец, трепетно, так что удары чужого сердца пульсом бьют по виску.
- Пожалуй…без сахара… горячий!
- Что? – кажется это единственное слово которое сейчас я способна вспомнить
- Кофе… Или отложим?
Ответить улыбкой на улыбку, легко подавшись вперед, принять игру оказавшись губами у уха мужчины.
- Я думаю… - какое удивительное сочетание, думаешь, ты не можешь думать уже много минут, как только он вошел в комнату многие думы были спрятаны так далеко, что и достать нельзя, - что кофе можно выпить позже.
Пальцы пробегают по коротким светлым волосам на затылке, останавливаясь на шелке воротничка рубашки.
-Через час, – тихий шепот на ухо, ему нравится игра, так же как она нравится и мне, верхние пуговицы одна за одной легко сдаются под пальцами, позволяя дотронутся тела, чувствуя как он прерывисто дышит от прикосновений, но не остановиться, а лишь перехватив рукой ремень плотнее прижаться, очертив кончиком языка по контуру его уха. - Может через два.
Столкнувшись взглядами, на уже запретном расстоянии, растянуть губы в улыбке и передать ее мужчине легко коснувшись, его в поцелуе, победить остаток пуговиц. За окном темно, но теплый свет лампы прекрасно освещает комнату и окно, в котором, оставив за порогом привычные маски двое, поддались очарованию ночи, англичане слишком увлечены собой чтобы поднять глаза и увидеть то что происходит всего в нескольких метрах над землей, но в толпе обязательно найдется любознательный турист который не вовремя поднимет голову.
- Сможешь потерпеть? – рубашка была лишь преградой, как и многое другой из одежды на нас обоих, дернув за витой шнурок опускаю штору за спиной….
Дэнниел Уайатт:
-Думаю смогу, - улыбка касается губ, и взглядом замечаю, как скрывается за тяжелой тканью оживленная улица. – Ты еще и скромница…
Смех замирает на губах, когда теплой ладонью по уже обнаженному телу.
Все смокло вокруг. Не слышен гам прохожих. Как ветви деревьев гнуться под тяжестью ветра. Как хлопнула дверь у кого-то из соседей. Все осталось там, далеко за гранью реальностью, не пуская ненужных «свидетелей» в данное таинство.
Есть только она. Та, чьи движения не оставляли равнодушным. Та, к которой хотелось прикасаться вновь и вновь. Слышать ее дыхание, вдыхать запах, ощущать шелк кожи и прохладу волос.
Приподнять пальцами за маленький подбородок и погрузиться в серебро глаз. Запомнить, коснуться взглядом. Обвести подушечкой пальца контур губ и прижаться губами. Медленно. Пробуя. Смакуя. Вскоре потерять контроль, и поцелуй становится глубже. Запоминающейся пленительный.
Ладонь зарывается в прохладу волос, оттягивая голову назад, чтобы полностью вобрать всю сладость ее губ, дыхания, вздохов.
С трудом оторваться от живительного источника, пройтись губами по горячей щеке, влажному виску и снова губы. Они как магнит, все тянут и тянут. Слегка прикусив, провести языком - как бы прося прощения за причинённую боль.
Не отрываясь от губ, отступить назад. «Беглянка» покидает свое «укрытие» приподнимаясь. Повернуть, прикоснуться грудью точеной спины. Прикрыть глаза, когда волосы прохладной волной приласкают лицо.
- Ты совершенна, - тихий шепот. Губами провести по коже за ушком.
Ладонью сжать тонкую шейку. Отпустить, провести ниже по телу. По вздымающейся груди, плоскому животу.
Ткань одежды не дает насладиться ощущениями. Не позволяет почувствовать шелковистость кожи. Скрывает все самое прекрасное, горячее, трепетное.
Ближе. Прижаться всем телом. Окунаться в запах вишни и пытаться сохранить самообладание. Желание переполняет. Хотелось ее всю. Здесь, сейчас. Отбросить прочь прелюдию и взять то, что с таким откликом тает в руках.
Но тогда проигрыш. Слабый, безвольный.
Нет, хочется продолжение игры. Посмотреть, как сжигает пламя страсти, когда желание переполняет, лопается, доводит до исступления. Как тает, словно воск в руках податливое тело. Как тихие всхлипы нарушают тишину. Как ладонь касается бедра, проводит вверх, приподнимая и сминая полы юбки.
-Я не могу оторваться от тебя…
Прикрыв глаза, вдохнуть запах волос.
- Я не хочу отрываться от тебя…
Платье приподнимается выше, обнажая кожу. Чувствовать тяжелое дыхание. Наблюдать, как острые зубки покусывают губы. Как блестит испарина на лбу. Пальцы с силой сжимаю край подоконника
- Уровняем права?
В вопросе скользит улыбка. Не дав ответить, сорвать платье и бросить в пару к рубашке.
Идеальное тело. Совершенная фигура. Ладонью по прозрачной коже спины, позвоночнику, немного надавить, вынуждая девушку наклониться. И снова руки с силой сжимают подоконник.
Губами скользить по спине, тогда как ладони накрывают побелевшие от напряжения руки. Слышится стон.
Ладонь скользит по руке вверх, зарывается в волосы, откидывая голову. Освобождает путь к прикрытым губам. Поймать ее вдох губами. Провести языком по влажности ее рта, острым зубкам, ее языку.
Где-то вдалеке скрипнула дверь…
Ладонь ложится на грудь, чувствуя биение сердца. Прохладный воздух сквозь открытое окно заставляет соски затвердеть.
- Как красиво, - не смею отвести взгляда от завораживающего зрелища.
Наблюдать, как ладонь проводит по небольшому холмику, задевая сосок. Слышать, как вырывается с шумом дыхание. Рука обвивает шею, откидывая голову на плечо.
Где-то слышаться торопливые шаги…
Ладонь скользит ниже, по горячей, влажной коже. Замирает где-то внизу живота. Зубами покусываю шею…
Где-то хлопнула дверь…
… и скользнуть рукой ниже….
- О Боже, я не смотрю!
Снова хлопнула дверь. Снова слышится уличный гам. Как трещит лампа в фонаре. Как мяучит чей-то кот. Как хрустят ветви от ветра…
Застывши у окна с тихим стоном лбом коснулся макушки женщины:
- Тебе не кажется, что пора жить одной?
Сура Уайатт:
Я всегда улыбалась словам подруг о том, как им легко живется без мужчин, как они независимы, как вольны и свободны в желаниях, как делают, все что пожелают, как не оглядываются на свои поступки. Я жалела их, потому что такие слова могут говорить лишь те, кто никогда не встречал настоящего мужчины. Не особи в брюках как говорила бабушка, а именно мужчины, который станет опорой, ничего не делая для этого, а просто находясь рядом, который сможет только словом решить все проблемы, от прикосновения к которому мурашки бегут по коже. Может быть я была слаба или точнее сказать зависима, а может мне везло, но в моей жизни были мужчины, без которых не жилось, мужчины рядом с которыми приятно быть слабой, и те на которых стоило оглядываться даже сквозь года. Новый знакомый, сколько же он вызывал эмоций, казалось, что это предел, но стоило ему лишь коснуться пальцами кожи, как новыми нотами зазвучали чувства, как промелькнула грешная мысль о том, как мне этого не хватало. Как недоставало волнующей дрожи в коленях от того что приходилось долго стоять почти на носочках, ведь босая я едва доставала макушкой до его плеча, как током по нервам прикосновение по позвоночнику, отдает ударом в сердце, как закрываешь глаза подобно кошке когда его пальцы путаются в твоих волосах. Мне не хватало мужчины. На секунду встретится с ним глаза в глаза и замереть, чтобы понять, что дело в ином мне не хватало именно его, те без малого сотню часов что мы были по рознь, мне его не хватало.
Нет звуков, тишина, гулкая и тягучая словно вата, нет воздуха и нет преград, есть он, сероглазый, с коротким светлым ежиком на голове, который в большей мере моя заслуга, улыбчивый, заразительно улыбчивый, с бархатным голосом он заполнил все вокруг полностью владея мной, пока хрустальный купол не рухнул в мгновение от удара входной двери.
- Тебе не кажется, что пора жить одной? – он не отпускает меня, прижавшись плотно к спине упирается лбом в макушку, лишь расстроено улыбаюсь, видно не судьба нам таки заняться любовью, интересно где же я так испортила карму.
-С ума сойти – едва слышно на выдохе улыбаюсь отражению в стекле
-Прости? – волосы шевелятся на макушке от его дыхания, ужом извернувшись, утыкаюсь носом в гладко выбритую щеку.
- Можно сойти с ума от одиночества, если жить одной – тихий шепот на ухо и поцелуй в висок, опустившись с позиции балерины на ногу – ты когда-нибудь жил один? Совсем один?
Подняв с пола рубашку, набрасываю ее поверх белья, определенно не платье, но думаю, ты переживешь без нее немного. Аккуратно подкатывая рукава к локтю, изучаю его стараясь запомнить и разглядеть, что-то новое для себя.
- Я жила, это грустно…. – подумав застегиваю три нижние пуговки , - и страшно ... Все-таки, зачем ты пришел?
- Хотел узнать тебя – все также тихо передвигаясь по ковру от выходит из тени окна, во взгляде плещется желание. – Ближе.
- О, это повод, ведь я то о тебе знаю абсолютно все - на экране телефона смс от Анны «Заночую у друзей. Удачи»
- Даже так ?
- Абсолютно, тебя зовут Дэнниел, ты учился в колледже и сносно говоришь на французском, значит, колледж был дорогой, а родители способными его оплатить. Рубашка Чезаре Антолини, значит, учился не зря
Дэнниел Уайатт:
Слегка насмешливый голос с тонкими французскими нотками раздается в комнате. Взъерошенная с припухшими губами и затуманенными глазами – она была великолепна. Ни одна женщина не могла сравниться с ней. Не одна женщина не вызывала столь дикого желания обладать ею. Но хотел не только тело. Она пленила душу, поработила разум и властвует над телом. Один лишь звук ее мелодичного голоса и желание накрывало безудержной волной.
Невозможно перестать любоваться ей.
Невозможно оторвать взгляд от розовых губ, чья сладость до сих пор ощущается на губах.
Невозможно не тонуть в этих серебряных водах ее глаз.
Грация, плавность движений – затуманивало рассудок. Миниатюрная, хрупкая, но невероятно сексуальная в мужской рубашке на почти нагое тело. Не сводя глаз с совершенства изгиба линий, тихо произношу:
- Где она?
Я с трудом узнавал свой голос. Я с трудом мог контролировать свои эмоции. Весь словно оголенный нерв. Каждое ее движение, взгляд, улыбка – словно провокация.
- Ушла…
Ее голос заставляет тело вибрировать. Вид своей рубашки на ее теле – разжигал огонь в крови. Хватило лишь одного этого слова, чтобы за один шаг преодолеть расстояние, разделявшее нас.
Несильно обхватив тонкую шейку ладонью, прижимаю женщину к стене. Губы находят губы. Сминая их и покусывая. Терзая, заставляя рот приоткрыться. Руки хаотично блуждают по тело.
Но все было мало. Хотелось раствориться в ней. Сгореть в ее огне.
Еще миг и раздается треск разрывающейся ткани, и маленькие белые пуговки рубашки разлетаются по комнате.
На секунду лишь на секунду отодвигаюсь от столь манящего тела, чтобы запомнить каждый изгиб, каждую линию. Заведя руку за спину молодой женщины и расстегнув бюстгальтер, громко втягиваю воздух от представшей картины.
- Надеюсь у тебя только одна соседка?
Насмешливый голос переходит в стон, когда губы смыкаются вокруг розового соска. Когда ладони скользят по шелковой коже бедер, мягко ложась на округлую попку.
Приподняв девушку еще сильнее прижимаюсь к стене, ощущая как стройные бедра сжимают тело. И снова губы, сладкие, притягательные находятся в плену. Справившись с застежкой брюк, сильнее прижимаюсь к дурманящему тело, пытаясь раствориться, забыться.
Игра окончена. Занавес.
Каждое встречное движение, сопровождалось стоном, вскриком. Одной рукой поддерживая за талию, второй оттягивая за волосы, губами касаясь шеи, покусывая ее, вдыхая ее аромат. Рука зарывается в тяжелых локонах, заставляя девушку посмотреть в глаза. Море расплавленного серебра стало черным как ночное небо. Тонкие женские пальцы сильнее сжимают плечи, оставляя отметины. Лишь после громкого женского вскрика и дрожи в ее теле, позволил себе подняться на вершину удовольствия.
Лишь спустя несколько минут, речь вернулась, а комната стала приобретать более ясные очертания. Все еще с чудесной ношей в руках отступил назад, опускаясь на диван.
Лбом, касаюсь влажного лба. Дыхание почти приходит в норму.
- Он глупец.
- Кто?
- Тот, кто однажды отпустил тебя.
Провожу костяшками пальцев по нежной щеке, ловя ее взгляд - взгляд стальных глаз под темными дугами бровей.
- Тебя невозможно отпустить, - еле слышно произношу, продолжая тонуть в глазах, - ни на один день, ни на один час, ни на один миг.
Кристина де Гальварра:
… Придумать-думать-передумать; говорить «уходи», а подразумевать «вернись»; на словах кричать «ненавижу», а в сердцах «люблю»; всем подругам рассказывать о независимости и самостоятельности, записываться в феминистки, а в тишине и темноте, по ночам мечтать о том, чтобы «я» навсегда стало «мы»; отпускать мужчину к другой, складывать его вещи в чемодан, провожать с пожеланием счастья и тут же, закрыв дверь, понимать, что задело, а значит, надо браться за дело и разрабатывать план возврата… Все это логика. Женская логика!
Не его губы касаются твоих губ. Не его руки обнимают, все теснее и теснее прижимая к своему телу.
Пытаешься забыть его. Выкинуть мысли о нем из головы. Весь этот поход в клуб – просто яркая мишура, за которой ты пытаешься спрятать свою уязвленную гордость, беззащитность и тоску по нему.
Чужой язык прошелся по губам, призывая раскрыть их. Возникает желание оттолкнуть мужчину, но что-то помешало это сделать. Интуиция, а может быть горячий взгляд, обжигающий спину. Он здесь. Чувствуешь, как его колотит от ярости. Ты почти все знаешь о нем. Его реакцию. За много лет наблюдений сделала свои выводы. Главное ты знаешь, что он собственник по натуре. Макс не отпустит так легко, и как бы ни делал вид, что между вами ничего не было, ты знаешь, тот поцелуй был предвестником не конца, а начала.
Ты еле терпишь поцелуй, мысленно считая, через сколько секунд подойдет.
Один, два, три… десять.
Насмешливые слова, приправленные толикой ехидства. У Макса выделялась одна черта характера, как нетерпеливость, которая иногда мешало ему, а иногда приносила пользу. Как в этом случае. Ты была рада даже его присутствию, даже пропускаешь мимо колкие слова. Ты любишь выводить его из себя. Любишь, когда его глаза покрываются дымкой, а губы поджимаются в тонкую линию. Любишь оставлять его в таком состоянии и изящно покидать поле битвы.
Подошла Кейт и увела нас из клуба на улицу, где ваши взаимные упреки не прекратились, а казалось, возобновились с еще новой силой. Не выдерживаешь. Твоя испанская кровь берет верх, и не замечаешь, как начинаешь ругаться на родном языке, и бьешь его по лицу.
Снова приходит Кейт на помощь, разнимая нас. Последними уезжаем мы, взяв такси.
Первой решили поехать по твоему адресу. Молчание в салоне такси угнетало. Ты ждала от Кейт вопросов, но их не было, это сильнее давило на тебя. Она явно не понимала, что произошло между тобой и Максом, но зная ее, ты уверена, она докопается до истины.
Сдержанно прощаетесь. Полусонный консьерж встречает тебя у двери, открывая ее заранее. Благодарно улыбаешься и идешь к лифту, который поднимет тебя на твой этаж, где ждет пустая квартира.
Ночной город постепенно просыпается. И в лучах восходящего солнца старый Лондон преображается. Тьма уступает свету.
Сигарета, зажатая между пальцев, почти догорела. Последняя затяжка, и вдавливаешь в пепельницу окурок.
Вчерашний наряд уже сменила на коротенький халат, накинутый на голое тело. Только смыть макияж не осталось сил.
Громкий стук дверь отвлекает от мысли о сне. Только он может так стучать, забыв о звонке. Только он может позволить себе приехать в такую рань.
Намеренно тянешь время, выводя его из себя.
– Открой, или снова выбью эту чертову дверь.
Медленно открываешь. И первое, что бросается в глаза, его сердитый взгляд.
– Джейсон, тебя не учили хорошим манерам?
В одну секунду ты стоишь, припечатанная к стене. Его руки по обе стороны от твоего лица, его лицо совсем близко. Ты с легкостью смогла бы пересчитать все морщинки у его глаз.
Рукой проводишь по его груди, поднимаясь все выше и выше. Провоцируешь его, подталкивая на следующий шаг.
Пальцами касаешься затылка и притягиваешь ближе.
– Зачем ты приехал, Макс… – не говоришь, а выдыхаешь у его губ…
Сура Уайатт:
Страсть смешанная с холодом стены и теплом его тела, она накрывает с головой и заставляет растворяться в нем. Волнами накатывает возбуждение, ударом отдавая в сердце заставляет его биться в бешеном ритме, иглами нервы бьют по вискам вторя его дыханию.
Стон…
Срывается с губ, перехватываемый его губами, нежно, томно, будто растягивая секунды в года, отдает гулким эхом в ушах.
Стон…
В момент, когда горячие руки касаются спины и сотни, мыслей сливаются в единую в одну простую мысль «хочу» которая на выдохе рождает снова
Стон…
Пальцы добела, когда ногтями упираюсь в его плече, упиваюсь его ароматом, его нежностью и томной страстью, его властью и чувством хищника, догнавшего и одолевшего так резво бегающую жертву, упиваюсь… его победой
Стон…
На глазах словно туман, по телу скользит мелкая дрожь, разливаясь нотами удовольствий по венам, финал…
Колени касаются шерсти пледа, подавшись вперед, он упирается лбом в лоб, и чуть заметно улыбается выдыхая.
- Он глупец.
- Кто? – плохо понимая, о чем речь касаюсь кончика носа губами, вдыхая темный пряный аромат его тела.
- Тот, кто однажды отпустил тебя. –пальцы скользят по щеке очерчивая скулу, так словно скульптор ровняющий не идеальное творение, он проводит ими по подбородку на секунду соскальзывая ими в пустоту
- Тебя невозможно отпустить, - глаза в глаза, без отрыва, вдох на вдох без пауз и промежутков - ни на один день, ни на один час, ни на один миг
Иголки в сердце, давно, на теплом песке рядом с соленым морем мне говорил другой подобные слова, все кончилось, горько и трагично, моими слезами и его фарсом с нотами Прованса, повтор спустя годы глупо… неоправданно и вряд ли мне необходимо, холод по спине. Наигранная улыбка стервы, о, как прекрасно, она мне удавалась в Лондоне, становясь «коронной» для туманного острова.
- Меня не отпускали, - пауза, неотрывная глаз, запутать пальцы во взъерошенном ежике волос снова, но с иным смыслом - я ушла сама, использовав его от сердца. Ох, нет вы говорите от души. Верно? Нельзя использовать сердце. Его можно бить.
Поднявшись на ноги, укутываюсь, в лежащий с краю клетчатый плед, под ногами мелкие пуговицы рубашки, шелк которой в кулаке. Я не знаю его, он не знает меня и то, что случилось в этой гостиной, совсем не то начало знакомства, которое должно было бы быть. Короткий вдох, выдох, взгляд ему в лицо замирает на глазах, все должно было быть не так… Открытая дверь
- Тебе пора …. Я позвоню …- тишина, он медленно встает с дивана проведя ладонями по бедрам и остановившись напротив, берется за край ткани, не могу отпустить, не хочу отпускать, кулак сжимает другой край, подняв голову, смотрю на ставшее серьезным лицо, … не уходи.
Макс Джейсон:
Я и не заметил, как приехал, и поднялся на нужный этаж. Ее дверь. Сомнения начали обуревать меня, а надо ли вообще что-то объяснять ей? Еще как надо, вынес вердикт разум. Звонить не стал. Постучал. С той стороны была тишина. Знаю, она дома, специально не подходит. Нетерпение берет верх. Удары по двери становятся интенсивнее и громче.
- Открой, или снова выбью эту чертову дверь,- не повышая голос, но в тоже время сердито говорю.
Дверь не спеша открывается, и холодным тоном Кристина произносит:
- Джейсон, тебя не учили хорошим манерам?
Вместо того чтобы ответить, мой взгляд скользит по ней. Опять? Да твою ж мать! У нее нет, что ли нормальной одежды?! То платье, как широкий пояс, сейчас халат, едва прикрывающий тело. И готов поспорить, что под ним ничего нет.
Закрыв ногой дверь, хватаю за плечи и прижимаю к стене, поставив руки по обе стороны от ее лица. Женские пальчики начинают скользить по груди, заставляя гулко биться сердце и часто дышать. Затем дотрагиваются до волос и тянут голову ближе.
Провокаторша.
- Зачем ты приехал, Макс? - выдыхает она возле самых губ.
Теплое дыхание с привкусом сигарет опаляет кожу.
- Будто ты сама не знаешь, - не вопрос, а утверждение.
Провожу большим пальцем по нижней губе. Опускаю руку к декольте и обвожу вокруг груди. Чувствую, как сбивается дыхание Кристины и твердеет сосок.
- Что тебя останавливает?- полушепотом отвечает она.
- Ты ведь понимаешь, что это все изменит. Не только на данный момент. А в целом, все. Потому что не собираюсь быть в длинном списке развлечений на пару ночей. Между нами не будет никаких краденых поцелуев на грязных лестницах или объятий в машинах, припаркованных в темных переулках.
Замолчал, чтобы дать время осознать сказанное, и она даже приоткрыла рот в негодующем удивлении.
- Ты очень добр ко мне, Джейсон, даже сказала бы, снисходителен, - кратно и сухо, ответила Кристина.
- Просто хочу, чтобы отдавала себе отчет. Я не в том возрасте, чтобы играть в подростковые гормональные игры. Не собираюсь потом делать вид, будто ничего не было, и не позволю тебе открещиваться. Лучше подожду… Или останови меня прямо сейчас. Потому что если все начнется раньше, мы кончим грязными лестницами и чем-то подобным, пытаясь улучить, несколько минут для ласк и боясь, что нас увидят. Это не будет грязной интрижкой с бедным детективом, у которого хрен знает, когда было.
- Макс, я тебе не дешевая проститутка, чтобы таскаться с тобой, как ты выразился, по грязным переулкам или лестницам. Может, все-таки объяснишь, что именно ты собираешься делать со мной?
- У меня целый план.
- Хорошо. И каков твой план?
- Прежде всего, снова зарыться руками в твои волосы, и почувствовать их шелк. Я уже несколько недель умираю от желания повторить это.
- А потом? - прошептала девушка, около моего уха.
- Я буду долго и с наслаждением мучить тебя, но план до конца не раскрою. Наберись терпения. Ну как звучит?
- Очень похоже на тебя, Джейсон.
- Маленькая просьба, еще раз покажешься на людях в том платье, что была в клубе, арестую на сутки. Ясно выразился?
- Более чем,- на ее полных губах заиграла лукавая улыбка, от которой трудно было отвести глаза.
- Ну и каким будет твое решение?
- Прежде чем дам ответ, тоже хочу напомнить, у меня есть мозги. И каждое утро, стоит мне проснуться они тоже начинают работать. Не знаю почему, но это именно так. И я знаю последствие этой ночи, точнее утра уже.
- Хорошо. И все же? - Поднял брови, ожидая ответа и впиваясь в глаза девушки настойчивым взглядом.
- Я решила, - Кристина развязала халат и повела плечами, давая ему, соскользнуть на пол.
Мои глаза успели проследить за падением одежды, прежде чем рывком притянуть к себе.
- Твое время только что истекло. Назад пути не будет, - опуская голову вниз, прорычал я. - И не дам тебе этого сделать.
- Что?
- Передумать на счет нас.
- Я никогда не передумаю, - с трогательной простотой пообещала она.
Как раз за секунду до того, как весь окружающий мир перестал существовать.
Дэнниел Уайатт:
- Тебе пора …. Я позвоню …
Знакомые слова, сказанные когда-то небрежно вновь вернулись бумерангом, вызвав улыбку, но далеко не радостную. Тонкие девичьи пальцы с силой сжимают шелк рубашки – удерживая, в то время как глаза кричат об обратном – уходи.
- Настолько злопамятна?
- Не понимаю о чем ты…
- Хорошо…
На секунду взгляд задерживается на «спасательном канате», который пока еще связывал нас.
- Она была моей любимой, – головой указываю в сторону рубашки, превратившуюся в дорогую тряпку.
Взглядом, скользнув по миниатюрной фигурке, скрывающейся за громоздким пледом, делаю шаг навстречу. Наклонившись к самому ушку, прошептал:
- Мое сердце пока не разбито тобой, - от дыхания нежный завиток волос возле уха всколыхнулся, - и ошибки глупцов я не повторяю.
Лишь на секунду позволил себе задержаться возле женщины: чье присутствие будоражило сознание, чей запах возбуждал вновь желание. Набросив на голые плечи пиджак, покинул квартиру.
Самообладание вернулось лишь в машине. Опустив до конца окно и выдыхая сигаретный дым, смотрел на окно, задернутое тяжелыми шторами, которые не пропускали тусклый свет ночника, находящегося в квартире, где живет та, которая стала наваждением за несколько часов. Та, которую я не собирался отпускать.
Дома оказалось на редкость тихо. Темный коридор и лишь из хозяйской спальни просачивался свет из под двери. Соседка, видимо уложив дочь спать, ушла к себе
За дверью, на широкой постели, раскинув руки и ноги, спал ребенок. Белый щенок, свернувшись возле маленькой хозяйки, сонно приоткрыл глаза, сладко зевнул.
Бесшумно ступая по высокому ворсу ковра, присел возле края постели, глядя на спящую девочку. Ее веки вздрогнули, и глаза повторяющие цвет глаз отца широко распахнулись.
- Папочка, - прошептал ребенок в полутемной комнате, зевая, - я ждала тебя, потом опять ждала, а потом устала ждать и уснула.
Приподнявшись девочка обвила руками мою шею и взяв драгоценную ношу на руки отнес в детскую.
Уже засыпая в своей кроватки сонно прошептала:
- Завтра ты мне расскафжешь где весь день гулял.
- Конечно, Пупс, - коснувшись губами лба дочери, и уложил пухлого щенка, крутившегося рядом, возле ее ног.
Начало долгой истории было положено. Неправильное, нелепое, но это всего лишь начало. Адвокат пообещал уладить все дела, без вмешательства мисс Суры Стоун. Лишь отъезжая от ее дома на приличное расстояние, вспомнил – ради какой цели я приходил.
Дорога не занимала много времени, тогда как мысли и воспоминания занимали меня всю дорогу.
Тяжелое расставание должно быть скрашено легким приветствием.
Именно так и поступив, объявившись на пороге квартиры, которую так неохотно покидал вчера вечером с небольшим ведром черной краски и парой кистей, заказанных накануне. Стальные глаза на безупречном, но еще сонном лице удивленно расширились.
- Что это означает, позволь спросить?
- Мисс Стоун, пусть машина куплена и не на последние кровные, но люблю я эту красавицу, и поэтому…. – с улыбкой приподнимаю реквизит, державший в руках, - с Вас должок!
Сура Уайатт:
На лице ухмылка, сродни улыбке, но совсем иная, в нет радости ни капли и злости тоже нет, лишь нотки разочарования, или чего-то что мне понять сложно, но и он вряд ли понимает меня, ведь мы оба из разряда слишком. Он слишком мужчина, я в чем-то слишком женщина, он слишком независим, в отличие от излишне связываемой обстоятельствами меня, слишком богат и уверен, кидает взгляд на испуганную и запутавшуюся в мыслях и поступках, слишком сильно сжимающую рубашку, слишком дорогого дизайнера. Все слишком запутанно и сердце бьется слишком…. Когда его губы едва ли не касаются кожи
- Мое сердце пока не разбито тобой, и ошибки глупцов я не повторяю.
Слова, слишком приятны для моего слуха, чтобы оказаться правдой, но в это хочется верить также, слишком сильно…
Он курит сидя в машине, сизый дымок сквозь открытое окно скользит на улицу, он едва заметен, как и поднятый вверх взгляд, он смотрит на дом или плотно зашторенное окно, пока я наблюдаю за ним из соседнего абсолютно темного в своей комнате, по-прежнему сжимая в руках рубашку. Тишина чуть дернувшись назад, автомобиль трогается и набрав скорость скрывается за поворотом. Это был странный день, перетекший в не менее странный вечер. Он так и не сказал зачем приходил и откуда узнал адрес, хотя учитывая с кем я жила, то весь дом мог указать на нашу дверь не дрогнув пальцем.
Короткая смс Анне: «Он ушел, если хочешь иди домой», уткнувшись носом в шелк вдыхаю запах дорогих духов исходящий от ткани, перед глазами образ французской бабушки, она была парфюмером, когда-то и мне хотелось пойти по ее следам, каждый ее разговор со мной лет с четырнадцати начинался с вопроса.
-У тебя есть знакомый мальчик, деточка? – правильно поставленный тон с нотками французского флера всегда было четко слышно в трубке.
-Да. - наивная по мнению бабули внучка всегда выбирала одного из знакомых называя ей имя.
- Чем от него пахнет дорогая, - она была убеждена что о мужчине можно судить по трем вещам, его глазам, его рукам и его парфюму.
- Морем, – иногда отвечала я и в трубке повисало молчание – и апельсинами.
- О, это несомненно добрый мальчик, - я представляла, как она улыбается в этот момент. Еще я прекрасно помнила, как она была расстроена знакомством с Винсентом, это был единственный раз, когда мы сильно поспорили.
-У него нервные пальцы, а в парфюме ирис и ветивер, понимаешь он пахнет горем и женщинами, он тебе не пара детка. Наигранное спокойствие и сексуальность все это бурлит в нем.
Тогда я гордо собрала чемоданы и покинула ее дом, ошибка которую осознала спустя годы, но извиниться у меня уже не было шансов. Уловив аромат этого парфюма, бабуля бы сказала, что у мужчины было множество женщин, количеству которых он не придавал значения. Я бы вновь начала спорить, доказывая, что у него добрые глаза, и мы снова сильно поскандалили. Мягкие кошачьи лапы приземляются на подушку рядом, свернувшись в клубок Сильфа щекочет ухом щеку.
- Дорогая, а может нам и правда пора жить отдельно? – разглядывая в темноте потолок, шепчу кошке, засыпая в обнимку с куском шелка, «Это была моя любимая рубашка» бархатистый баритон эхом гуляет в памяти.
Утро наступило неожиданно скоро с приездом Анны, заставившей вылезти из ванной, чтобы пить кофе с ее любимыми маффинами и естественно делиться впечатлениями от вчерашнего вечера, последнее мне хотелось обсуждать меньше всего. От долгого допроса отвлекает звонок в дверь, переступая через петлявшую под ногами кошку, открываю дверь замирая на пороге. Картина просто прекрасна, мужчина с кистями и краской широко улыбнулся.
- Что это означает, позволь спросить? – брови приподнимаются в удивлении
- Мисс Стоун, пусть машина куплена и не на последние кровные, но люблю я эту красавицу, и поэтому…. С Вас должок!
- Как скажите, Дэнниел, я только возьму рабочую одежду - вытерев руку о джинсы снимаю с крючка в прихожей его рубашку.
-Любопытно- быстрый шаг по лестнице ступенька за ступенькой чтобы не отстать от спутника
- Прости – он делает вид что не расслышал или не понял, то, о чем я спрашиваю
- Любопытно сочетание кисточек и ведра краски.
- Чем любопытно? - в голосе смешинка
- Красить машину кисточкой, мне кажется это делается иначе? - остановившись на площадке перед входом смотрю ему в глаза
- Знаю, но у богатых своих причуды. – его ладонь легко касается моей щеки, прежде чем открыть дверь.