Лондон

Бастиан дю Вилль:

Do you understand that we will never be the same again?

Стресс и ранение сделали свое дело, меня утянуло в глубокий, тяжелый и изматывающий сон. Не малую роль в том, что я оказался способен уснуть рядом с ней, прижавшейся так близко, сыграла убойная доза обезболивающих.

Но поначалу...прижавшейся - это было мягко сказано; Вив, видимо, считала нормальным спать на моем братце, то есть на исполняющем его роль мне. Не то, что бы я имел какие-то предубеждения или привычки и не оставался на ночь со своими партнершами, но, дьявол, никто не спал в моей кровати, в моей квартире, на мне. Слишком давно. И это вызывало дискомфорт, перерастающий в глухое, едва сдерживаемое желание действия. Развернуться, отодвинуть, коснуться, сказать ей, что я вовсе не Пьер. В общем, счастье, что таблетки подействовали.

Из короткого сна выдернул гудок завибрировавшего на прикроватном столике телефона. Быстро накрыл телефон рукой, движением пальца по экрану, отправляя отбой. На беззвучный. Обернулся, Вив все так же спала, только рука ее от моего движения упала мне на живот. Волосы разметались по светлой простыне. И в кого она такая рыжая...слишком ослепительно, точно, как мой братец.
Смотрю на контакт пропущенного вызова. Мама. Дважды дьявол. Надо выбраться и срочно перезвонить, а то мадам Мария Антония дю Вилль окажется тут или у меня на работе раньше, чем я успею выговорить слово "парафирование".
Придержав занывшее плечо, пытаюсь выбраться из плена ее рук и ног. Противный озноб от недосыпа заставляет поежиться. Сигарету бы еще успеть выкурить, пока не поймали. Откашливаюсь, прежде чем нажать на вызов.
- Maman? - не имеет значения, сколько лет мы уже в Лондоне, дю Вилль должны говорить с матерью в личных беседах исключительно на родном языке. - Да, мам, - продолжаю на французском, - да, я знаю, что Пьер в Лондоне. Да, я помню, - реплика на "маленького бесстыжего поросенка, который не хочет припасть к груди тоскующей матушки". - Мама.., - потираю предплечье, опускаясь в кресло. И как я должен отконвоировать им Пьера?! - Да, я понял, в среду в семь. Moi aussi, je t'embrasse*.
_____
*Я тоже, обнимаю тебя.

Откидываю голову на спинку кресла, прикрыв глаза. Убейте меня медленно. Если можно, прямо сейчас.
Заставить себя встать и доковылять до раковины, выдавить из пластины таблетки. Выпиваю я их уже стоя у окна. Поставив стакан на столик, затягиваюсь сигаретой. Теплом согревает грудину, дым рвется с губ заменяя выдох облегчения. Есть все-таки в жизни незаменимые вещи.
Листаю почту, проверяя сообщения от своей ассистентки и помощников. Пару дней они должны продержаться, для того их и гоняли, чтобы в экстренной ситуации глава фирмы мог получить отсрочку.
Нужно набрать Кевина и узнать, как продвигается расследование. Почему я уже не получил от него сообщение. Взглянув на время на экране, понимаю, что прошло всего четыре часа. Мало.
- Пьер? - оборачиваюсь на ее голос, не на имя.
Она чешет нос краем обмотанной вокруг нее простыни.
- Не можешь спать?
- Родители звонили.
Сонливость в ее глазах сменяется выражением удивления и живого интереса.
- И ты ответил?
Я-то да, - мысленно упрекаю себя в непродуманной честности. Но Пьер бы ответил тоже, а за грехи ему давно пора расплачиваться, и я знаю, как.
- Да, но, ма шери, ты должна меня спасти, - перехожу на интонации братца, - мою маман невозможно выдержать в одиночку. Ты ведь сходишь со мной? - благо, жалобное выражение во взгляде - способность фамильная и не только Пьером усвоенная.
Она пару секунд молчит и потом уверенно кивает.
- Я была бы очень рада познакомиться с твоей семьей, - Вив подходит ближе и обнимает, закутывая в свою волочащуюся по полу за ней простыню. - А твой брат будет? - она запрокидывает ко мне лицо.
О да, я буду. Непременно. И Пьеру там не поздоровится от доброго брата Басти.
- Поспишь еще немного?
Задумываюсь о том, стоит ли. Я совсем не против полежать еще, но заснуть уже вряд ли удастся. В нормальном ритме это был бы уже разгар рабочего дня. Высокие окна заливает неожиданно выглянувшее, совсем для нас чужое солнце.
Она поворачивает голову, подставляя щеку под теплый ласкающий свет, и я впервые в жизни жалею, что рисовать никогда не пытался. Не то что Пьер.

В итоге меня укладывают на софу в гостиной, пока Вив гремит мисками и тарелками на отделенной от основной комнаты стойкой кухне.
- Врач оставил тебе предписания? Есть что-то, что тебе нельзя?
- Нет.
Стоит закрыть глаза, оставаться собранным тяжелее. Хочется провалиться в дрему и не заставлять себя постоянно думать.

После завтрака, она усаживается на софу рядом и в задумчивости царапает пальцам уголок пледа.
- Вивьен?
Девушка резко вскидывает голову.
- Спросить.
- Слушаю, - ее маленькая ладонь оказывается в моей руке, могу я себе как друг позволить, в конце концов?
- Думаешь, мы совсем не можем выходить отсюда?
- Почему вопрос?
- Если нам надо оставаться тут, я, мне нужны вещи и...
- Вещи можно заказать.
Она упрямо хмурит светлые брови.
- А как же Жако?
Так стоп, это еще один тип из их компании, о котором я должен знать? Кто на это раз? Сумасшедший сосед-гей? Сын? Собака?
Осторожно:
- А он не может побыть один?
Судя по расстроенному выражению ее лица, не может.

- Кевин, как идет? Ясно, - отчитывать за неисполнительность пока рано. - Скажи мне, мы можем съездить в отель, где остановилась Вив? Мы с Вив, - исправляюсь, мгновенно почувствовав промах. - Я без тебя понимаю, что небезопасно.
Надо сбавить тон, она смотрит так внимательно, будто не узнает. Что не удивительно.
Нажав на отбой, бросаю телефон на столик.
- Быть готовыми через полчаса.
Провожу ладонью по заросшей щетиной щеке. Побриться и одеться. Как же раздражает накатывающая слабость. Кофе и еще таблетки.
Бреюсь в своей ванной, когда Вив заходит в комнату инспектировать мои вещи на предмет поиска чего-нибудь, что она могла бы одеть. Женской одежды здесь не было никогда. Мне искренне интересно, что можно придумать из рядов "костюмов-тройка".

Вив только вскидывает брови, замечая то, как парни зачистили лестницу и коридор рядом с ее номером.
Кевин, мягко отодвинув девушку, предлагает открыть дверь. Заходит в номер первым и тут же напрягается. Из спальни доносится знакомый по отрывочным звукам русский говор. Только странный, будто из зажеванной трескучей пластинки.
- Вг'ааааагу не сдаааается наш гооооог'дый Вааааааг'яяяяг!
Вив за моей спиной начинает хохотать.
- Расслабьтесь, ты что не узнаешь Жако?
Что, черт подери, я должен знать об этом Жако, кроме того, что он явно русский алкоголик?!
Вивьен проходит в комнату, сумка и пакеты так и стоят у кровати. Судя по всему, распаковала она только краски и листы, аккуратно сложенные на столе у окна. Беспорядок создают мужские вещи, разбросанные на кровати. Дело рук Пьера, с учетом цветов не может быть сомнений. Девушка подходит к клетке, из которой и доносится противный звук, резко сменившийся французскими ругательствами.
- Канальи!
Птица. Сжимаю ручку двери, стараясь не всматриваться в то, как она бьет крыльями и постоянно щелкает клювом.
Вив спокойно забирает клетку и ставит ее на пол.
- Ты сможешь переодеться.
Обрадовали.
Девушка складывает футболку, светлый свитер на молнии, что-то ярко-зеленое и джинсы в один из пакетов. Мысленно я уже выделяю, что из этого я могу себя заставить надеть.
Кевин, бросив на меня внимательный взгляд, забирает клетку из рук Вив. Все нормально, я себя контролирую. Пока.
В крайнем случае, спишем смерть птицы на мой посттравматический шок.

В моей квартире живут птица и девушка, требующая от меня посидеть смирно и дать ей сделать хотя бы пару набросков. На мне джинсы, футболка и свитер. Впервые за ...я уже не помню сколько времени я не на работе и это не воскресенье. Солнце не хочет уходить от нашего окна. Жако знает слишком много ругательств. Почему-то ничего в этом безумии не кажется мне лишним. Кажется, я тоже схожу с ума.

В тот вечер мы ели сливочно-клубничное мороженое из одного ведерка, смотрели, как Колен Ферт кутает в полы своего пальто несносную пухлую блондинку, и все было хорошо. Никто не стрелял, и даже Жако затих. Если бы еще не дикая любовь моего братца к сладкому, я, кажется, был бы счастлив.

...

Сура Уайатт:

Лошади, я так соскучилась за ними, что совершенно бессовестно забыла о том, что была не у себя и не одна, легкий ветер путающийся в волосах, биение двух сердец, быстро нашедшее гармонию. Прекрасный день прекрасные чувства и не менее прекрасный пейзаж открылся перед глазами через каких-то двадцать минут галопа. Ровная гладь озера словно зеркало отражала ясное небо, голубая высота уходила вглубь насколько хватало воображения. Немного потоптавшись у кромки воды, кобылка словно молоденькая кокетка, не желавшая замочить ног начала отступать в сторону полянки.
- Как хочешь дорогая – пара коротких хлопков по холке, чтобы животное замерло насторожившись и позволило соскочить на землю. Вытянув руки в солнцу словно стараясь коснуться его пальцами улыбаюсь в пустоту, просто от хорошего настроения. Светлый шелк выгодно смотрится на сочной траве, да и хуже ей уже не будет, вода гипнотизировала, манила к себе отражением неба и редкими всплесками рыбок, ближе к центру. На такие вещи можно смотреть вечно, так говорил отец и был прав, мы часто уходили в глубь острова к странной речушке, там было такое количество рыбы что ловить ее не было нужды достаточно просто зайти искупаться и в майке, платке или волосах путалась маленькая рыбешка. Однажды я жутко испугалась не сумев вытащить совсем малюсенькую рыбешку из образовавшегося колтуна на затылке, отец тоже не справился с задачей, лишь бабушка охая весь вечер по пряди разбирала спутанный волос, ласково называя меня Аруна, рассказывала сказки о богах Индии о реке, о том что мама выбрала неправильно безрукого мужа. Воспоминания нарушает шум, легкий цокот и фырканье привлекает слух, но так не хочется отрываться от пейзажа.
- И сколько тебя можно ждать? – фальшивое недовольство, едва сдерживаемая улыбка, в момент его расставания с лошадью.
- Прости, так вышло, -
Кроткий диалог и такая же короткая дорога, ощущение, что я попала в сказку, дом из дерева и стекла полностью тонул в зелени листвы и кустарников, он словно качался в колыбели из лап деревьев, лишь изредка подмигивая солнечным зайчиком на окне, от случайно попавшего лучика солнца. Джуманжи, чуть было не слетает с губ, удерживаемая его руками, улыбаюсь.
-Лгун, как ты мог меня обманывать! –возмущение с нотой истерики, лишь для того чтобы посмотреть на округлившееся от удивления глаза мужчины.
-Что прости?
- Ничего, - совершенно невозмутимый вид, - любопытно, узнать, как ты живешь, и какое по счету это жилище.
-Заходи, - распахнутая дверь в достаточно просторный зал-гостиной, в аскетично-скандинавском стиле. Дерево, мех, стекло все так органично и скромно, что не оторваться. Все еще сжимая его руку переступаю через порог, вздох восхищения выходит тоскливым, скорее напоминая стон.
-Как бы мне хотелось показать тебе свой дом, не квартиру, а мой настоящий, он правда очень старый, да и легенды о нем ходят ужасные. Но…- оборвавшись на полуслове я замираю у полок, внимание приковывает одна с фотографией. Мужчина - джинсы, футболка, очки, улыбка и взъерошенный волос, девочка – маленькая светловолосая, трепетно прижимается к его груди.
-Красиво фото, - развернувшись так чтобы видеть его лицо, улыбаюсь, самой очаровательной улыбкой Горгоны, - может быть ты меня и с женой познакомишь? О, или это то самое тайное место куда женам вход воспрещён?
-О чем ты, что не так? – его голос напряжен.
- Что, в целом совершенно ничего, кроме того что ты фиговый конспиратор Дэн. - не желая слушать не слова, пулей выскакиваю в открытую дверь, бегом по дорожке, не замечая хватающие за руки ветки хмеля, главное не плакать, главное держать себя в руках, ведь я сильная, как никто в этом мире, я выдержала смерть любимо мужчины дважды, что не выдержу и какой то простой подставы. Озеро уже близко и узел на узде крепок.
-Почему опять так, почему все повторяется- пальцы дрожат, распутывая полоски кожи,- почему опять я, опять третьей…Почему, почему, разве Винса было мало, зачем снова.
Все зря, дрожащие руки не способны распутать узла, последний порыв и носок замшевой туфли врезается в ствол дерева.
-Ненавижу…

...

Дэнниел Уайатт:

Мысли женщины нам не подвластны. Кажется, пришло понимание, и она как на ладони - проста, честна и предсказуема. Пока не выбрасывает очередной фортель, и снова оказываешься в начале долгого пути.
Но именно этим манила, притягивая своим непостоянством, непредсказуемостью.
Серые глаза отражение ее эмоций, сменяемые каждую минуту. Вот она удивлена, восхищена, но в следующую минуту любопытство сменяется гневом, а нежные руки сжимаются в кулаки.
Истерика в голосе, затуманенный взгляд и усилившейся запах вишни, когда женщина стремительно уходит.
Глупо притворяться, небольшая фотография в серебреной рамке, и очередной день рождения дочери. В подарок тот самый пони, который бьет копытом, ожидая свою хозяйку.
Покрутить рамку в руке и обернуться на дверь, чтобы увидеть ее возвращение. Самонадеянность против гордости. Но гордость всегда побеждала. Тихий звук и рамка возвращается на место, на деревянную полку стеллажа, между томиками книг.
Прикрыв дверь домика ступать след в след маленькой ножке, гонимой прочь. Поднявшейся ветер трепал полы куртки.
На расстояние чувствуется возмущение. Ее нервные движения и тяжелое дыхание. Ветер трепет волосы и тонкими пальцами отбрасывает непослушные пряди с лица.
- Тебе помочь сбежать? - вопрос с долей иронии, а ее усилия не проходят даром и лошадь полностью готова к обратной дороге.
Ярость пылала в серых глазах женщины. Ранее расплавленное серебро превратилась в бушующую лаву.
- Сама справлюсь, - цедит каждую букву, выплескивая словно яд. – Не забудь сказать семье, как утомился на работе.
Ухмыльнуться, облокотившись, плечом на ствол дерева, наблюдать за той, которая и сердила и забавляла одновременно.
Небольшая поляна, спрятанная в глубине деревьев. Солнце клонилось к закату, даря ей красное свечение. Ветер, треплющий ветви деревьев и журчание реки, словно два музыканта играющих для двоих, стоящих друг против друга.
Она словно огонь. Яркие отблески заката кутаются в темных волосах, как языки пламени, лаская локоны. Пронизывающий взгляд с легким прищуром глядит не отрываясь.
Подойти ближе. Ближе…
Лошадь, фыркнув, отворачивается, будто застеснявшись или показывая свое недовольство в солидарность с женщиной.
- Ты хочешь услышать ответ…?
Пальцами провести по розовой щеке, убирая выбившейся локон за ухо
-… и все усложнить?
Пальцем обвести контур припухших губ, вкус которых пробовал так давно. Она рядом. Чувствуется дрожь. Взгляд опускается то тонкую шейку. В то место где бьется пульс. Синяя венка взволнованно пульсирует. Пальцем по шее, по венке, остановится у небольшой впадинке на горле. Опустив голову, замереть в дюйме от губ, по которым словно юркая змейка проходится влажный язычок:
- Если ты не возражаешь, - губы касаются губ, легко неуловимо. – Я все-таки сопровожу тебя…

...

Сура Уайатт:

право на откровенность разрываю внутри в лоскуты. я была неосмотрительна. прости. все лучшее случилось. ложь отстирана. шершавости не видны... почти...

Безысходность, смешанная со злостью, да я где-то изрядно испортила себе карму и видимо ситуацию уже никак не поправить, фатально… Воспоминания о том, как я узнала о браке Винса, словно слайды перед глазами короткие вспышки из прошлого, женат и дети, первое на что я наткнулась это фото, с моей беспечностью я решила что это ученики, потом я видела их ужин в ресторане но и этого мне казалось мало, те слова что я для него есть все, я верила, поддавалась на уловки, полностью растворяясь в эмоциях , глупо тратя минуты, бесценные на тот момент и на всю жизнь оставшиеся в сердце большим рубцом
- Тебе помочь сбежать?- насмешка, его забавляет ситуация, ну да как и большинство самоуверенный …
- Сама справлюсь. Не забудь сказать семье, как утомился на работе. – петелька наконец поддается, узда ложится в ладонь, и я готова уехать...
- Ты хочешь услышать ответ…?
-… и все усложнить? – ощущение от его прикосновения успокаивает, сменяя злость обреченностью, мысль о том что не стоит противится себе и своей судьбе, некстати лезет в голову, волнение, легкая дрожь, и нервно облизнув губы не отрываюсь от его взгляда.
- Если ты не возражаешь, - все меняется на секунду, и в целом я совершенно ничего не теряю – Я все-таки сопровожу тебя
-Куда? – неимоверно глупый вопрос заданный скорее по наитию чем с какой-то определенной целью.
-Идем – крепко державшая запястье ладонь аккуратно охватывает ладошку согревая, большая мужская рука будто полностью поглощает мою, он делает первый шаг неспешно, осторожно ступая вперед, туда откуда я только что пыталась позорно сбежать, словно сильным магнитом тянусь за ним следом. – Почему ты решила убежать?
- Я разозлилась – едва слышный ответ на вполне закономерный вопрос. - на то что увидела в доме, то фото. Это..
-Моя дочь… - в голосе нотка гордости, а на лице улыбка, было понятно, что сейчас он вспомнил о ребенке, на мгновение превратившись из слегка раздраженного незнакомца в заботливого отца.
- А твоя жена – этот вопрос должен был назреть
- У меня нет жены – коротко и емко, фраза отрезает ненужные сомнения. Прекрасно хоть что-то меня успокоило, вопрос на долго ли.
- А мать девочки?
- Это моя дочь, моя и только, понятно. - глядя прямо в его лицо понимаю, что затронула совершенно не ту тему, на секунду испугавшись, - и давай не будем об этом, сегодня.
Вновь распахнута дверь гостевого домика, который тут же захватывает в объятья уюта и спокойствия, того самого, которое должен был дарить с самой первой минуты, возвращаюсь снова к полке, фотография стоит на месте, но теперь меня интересует не она, книги, их много и все разные, от тонких детских сказок, бизнес-литературы, до двух томиков «альбомов» Лувра, пальцы перелистывают страницу за страницей тихим шорохом наполняя комнату.
- Ты не ответила – он останавливает движение страниц на одной из репродукций – почему ты убежала, не спросив ничего.
- Неважно, это слишком неприятная тема для приятного вечера. Смотри это «Мадонна канцлера Ролена» очень старая картина.
- Верно – легкий поцелуй в висок, обернув вторую руку вокруг талии он смотрит на пару изображенную на листе.
-Это моя работа
- Что
- Моя работа оценивать и рассказывать о предметах искусства, правда я так не разу этого и не делала,- перевернув страницу снова натыкаюсь на мадонну.
- Все можно исправить, я думаю. Можешь потренироваться на мне, или просто выпьем вина?
- О, давай пока обойдемся просто вином.

...

Макс Джейсон:

Утром на работе меня поджидал сюрприз в виде спящей среди папок и бумаг Кейт. Подложив руки под щеки и повернув голову влево, она сладко сопела. Потом нахмурилась и нервно сжала губы, тихо выругалась.
Так, кажется, ей что-то не очень приятное снится, и пора ее будить. Подошел к столу и тихонько потряс ее за плечо:
- Картер, проснись.
Она вздрогнула и, не открывая глаза, грозным голосом бросила:
- Отвали от меня, придурок.
- Кейт! Это я! - прикрикнул в ответ.
- Прибью тебя, урод.
- Не хрена себе заявочки! За это можно и загреметь.
Видимо, она не до конца еще проснулась и принимала меня за кого-то другого.
- Очнись, напарница! Пожар!
Картер резко подскочила на стуле и ударилась коленом об стол.
- Что? Где? - крутя головой, спрашивала она, при этом поглаживая место ушиба.
- Ничего, успокойся. Это так тебя будил.
- Твою мать, Джейсон, ну и методы у тебя. Нормально не умеешь, да?
- По-хорошему ты не захотела просыпаться.
- Все равно.
- Может, объяснишь, почему ты тут спишь? – прислонившись к столу и сложив руки на груди, поинтересовался, я.
- Не собиралась я спать. Так вышло. Не о чем тут говорить, - выходя из-за стола, буркнула Кейт.
- Аха, совсем не о чем, обычное дело, обложившись папками, - взял одну, напарница попыталась ее у меня отнять, но ничего не получилось.
- Отдай ее мне, кому сказала!
- Так, что у нас тут, - не обращая внимания на вопли, пробежал глазами по листикам. - Черт, это же… - выругался я, переводя взгляд на Картер.
Она стояла, опустив голову и закрывая рукой лицо.
- Да, это тот самый, - устало, ответила напарница.
- И как давно ты вспомнила? - закрывая папку и пряча ее под мышкой.
- Только давай, без нотаций и громких возмущений, хорошо? У меня и так голова раскалывается.
- Это зависит от твоего ответа.
- Дай мне пару минут привести себя в порядок и так и быть, расскажу.
- И это все, больше ты ничего не скрыла от меня?- переспросил я по окончанию нашей беседы.
Спросил это не из праздного интереса, вдруг она кое-кого еще вспомнила, хотя будь это так она бы, скорее всего уже гонялась за мной с каким-нибудь тяжелым предметом, чтобы огреть по голове за сокрытие тайн о ее личной жизни.
- Знаешь, мне и это мозг вынесло. Чего ты от меня еще хочешь? - раздраженно, спросила Кейт.
- Лично я - ничего. Но и спокойно наблюдать, как ты себя гробишь, тоже не могу. Ты буквально живешь на работе. Днюешь и ночуешь. Скоро, наверное, сюда диван поставишь и вещи перенесешь, вообще на ПМЖ в участке поселишься. А уж про твой внешний замученный вид молчу.
- Ну, вот и все, разговор окончен, – сухо произнесла она, вставая.
- Послушай меня Картер, внимательно. После того, что случилось со всеми нами тогда, сильно нас изменило. Как вспомню этот кошмар, в дрожь бросает. Тебя больше всего, но жизнь все равно продолжается. Не позволяй призракам твоего прошлого вставать на пути. Иначе они сожрут тебя заживо. Этот мертвый поганец, чтоб ему гореть…Нил (Дэннил) Дешлир, которого ты вспомнила и пришла сюда посреди ночи рыться в закрытых делах, одержит победу. Гнетущее чувство вины, ничего не изменит. У тебя не было выбора. Не позволяй ему иметь над тобой власть, даже с того света. Найди, ради чего жить, а не существовать. Поверь. Я знаю, что говорю.
- Знаю, но у меня нет стимула. Дома на меня все давит, наваливается со всех сторон, в голове полная каша из разных воспоминаний, а приходя сюда, я отвлекаюсь. Тем более там все равно никто меня не ждет, так что. Личной жизни нет, чем кроме работы мне еще заниматься. Остается пока она одна.
- Так найди, черт возьми, его!
«Даже знаю имя этого стимула, только он, черт возьми, провалился как сквозь землю», - мысленно добавил я про себя. «Будь оно неладно обещание данное Кристине по просьбе доктора, ничего не говорить, пока Кейт сама все не вспомнит».
- Может когда-нибудь, и найду, но не сейчас. Но все равно спасибо за все, - она наклонилась и похлопала по плечу.
Принюхалась и как-то странно на меня посмотрела.
- Что такое?
- Знакомый аромат духов. Кристина такими душиться.
- С чего ты решила, что только она, мало ли кто еще, - ответил я спокойно.
Картер все равно стояла и сканировала меня взглядом. И видимо, несмотря на все мои старания, не прокатило.
- Ну, да… Мало ли, ага, - произнесла напарница, хитро улыбаясь. - И помадой такой же пользуется и засосы ставит.
- Да нет, на мне н…, - провел рукой по шее. Черт, оставила все-таки след.
- Передавай ей привет, и уж скажи, чтобы пощадила тебя в следующее ваше «ничего».
- Хорошо, но держи язык за зубами о наших с ней отношениях.
- Обещаю, - вышла из кабинета.
А я тихо усмехнулся, вспоминая нашу c Кристиной ночь и утро. Но потом, возвращаясь к мыслям о том, что срочно надо что-то делать с увядающей на глазах Кейт... Одиночество ее доконает.

...

Эдвард Джейсон Филдинг:

Лондон.

Столица Соединённого Королевства встретила меня и Элен мрачной погодой, моросил мелкий дождик, а воздух был пропитан осенью. Огромный контраст по сравнению с жарким Сиднеем. Неся через зал аэропорта чемодан своей спутницы и свою небольшую сумку, выглядывал шофера нашей семьи.
– Элен, предлагаю тебя подвезти. – Улыбнулся рядом идущей девушке, которая весь полет старалась развлечь меня, отвлекая от мысли, что мы находимся на три тысячи футов над землей.
В толпе встречающих в черной форме с табличкой в руках стоял старый водитель леди Клариссы.
– А вот и наш водитель – заявил я, подходя к Мартину, который служил водителем бабушки, сколько я помнил себя. – Привет, Мартин. – Улыбнулся старику, который в детстве не раз ловил меня с братьями за проделками. Именно у него мы стащили первую сигару и чуть было не сожгли конюшню.
– Здравствуйте, лорд Филдинг. – Вежливый поклон Мартина. – Ваша бабушка ждет вас в Уэйкфилд Парке.
Давно я отвык от титулов, только в Англии правила учтивости сохранились на века.
– По дороге, заедем в Клермонт Хауз, нужно доставить мисс Стоун домой.
– Ну что ж, мисс Стоун, вот мы и приехали. – Выйдя из черного роллс-ройса леди Клариссы, я подал руку девушке.– Спасибо тебе за все. – Наклонившись, я поцеловал маленькую ручку Элен.
– Не за что – получил в ответ ее улыбку. Подбежавший лакей услужливо забрал у Мартина чемодан Элен. – Всего тебе хорошего, Эд.
Девушка развернулась и направилась в сторону величественного дома Клермонта.
– Элен, подожди. – Догнав ее, протянул свою визитку. – Вот возьми, если тебе что-то понадобиться, звони.
– Спасибо – девушка кивнула на прощание и поспешила навстречу выбежавшему из дома малышу.
– Поехали, Мартин. – Заняв пассажирское место в автомобиле, я откинулся на спинку сиденья, ожидая прибытия домой. Нарастающий звук рингтона телефона разрезал тишину, которая царила в салоне автомобиля. На дисплее высветился номер гонолулского офиса.
– Слушаю – нажав кнопку приема звонка, устало пробормотал.
– Мистер Филдинг, вы просили разузнать, где мисс Гаррисон. Она в тюрьме.
Такого ответа я не ожидал. Сев ровно, посмотрела в окно мчащегося вперед автомобиля.
– Я не ослышался?– переспросил у Анны. Эта новость была больше походила на шутку.
– Нет. Мисс Рианна Гаррисон в данный момен, задержана и находится в следственном изоляторе в Лондоне.
Потерев виски, я переваривал полученную информацию.
– И как давно она там?
– Уже больше недели.
– Спасибо, Анна. Я тебе позже перезвоню, – нажав кнопку отбоя, не терпящим возражений тоном обратился к Мартину – Разворачивайся, едем в Лондон.
– Леди Кларисса…
– Я ей позвоню.

В следственном изоляторе было тихо, словно на кладбище. Чтобы добиться свидания с заключенной, пришлось звонить отцу. То, от чего когда-то отказался, теперь принесло пользу. Быть отпрыском одной из влиятельной семей Великобритании бывает полезно.
На входе в корпус с заключенными меня обыскали, попросив оставить колюще-режущие предметы на входе.
Мрачно… Тихо...
По словам Анны, Рианну продержали два дня в участке ФБР и только потом перевели сюда, ожидая решения об экстрадиции. Почему она не позвонила отцу? Неужели Коул Гаррисон еще не знает ничего? В прессе ни строчки? Обвинение в ограблении было серьезным. Нужно было узнать у адвокатов, чем это все грозит, какие доказательства есть у Скотленд-ярда. Но для начала поговорить с Ри. Во что она опять вляпалась?
Меня провели в тесную комнатку, в которой стоял стол и два стула. Я встал около стола, смотря на дверь напротив. Дверь отворилась, и следом за охранником вышла девушка в серой униформе. Ее глаза метали молнии на охранника, что вызвало у меня усмешку.
– Привет, цветочек. – Взгляд заскользил по серому непривлекательному одеянию. – Серый не твой цвет.

...

Анастасия Синклер:

Квартира.

До матча оставалось чуть больше полутора часов. Стоя в халате у открытого шкафа, я мельком проглядывала свои наряды. Платье? Не тот случай. Костюм? Если только спортивный, но его у меня не было. Вытащив удобный свитер и джинсы, решала пойти в этом. Волосы собрала в простой конский хвост.
Бросив последний взгляд на сове отражении в зеркале, взяла билеты, лежавшие на полке, и вышла с квартиры.
Маккорда не было в коридоре, как мы договаривались. Глубоко вздохнув и закатив глаза в немой молитве, дать мне терпения. Подошла к его двери и нажала на кнопку звонка.
Дверь отворилась не сразу же. За ту минуту, что я ждала у двери, в голове проносились противоречивые эмоции. Да, он противный, порой невоспитанный, но в тот же момент просто очаровательный оболтус. С ним было легко, интересно, а стычки с ним были сродни хобби.

Стадион.

Первый тайм прошел удачно для меня. Арсенал ввел в счете 2:0, что приближало к выигрышу спора. Оставить последнее слово за собой, это было почему-то очень важно для меня. Может потому, что во всех наших стычках, меня не покидало ощущение, что если он выполнил мою просьбу, то не потому, что так сказала я, а потому что он сам так решил.
Жуя купленный в перерыве хот-дог, я наблюдала, как команды вышли в центр поля. Европейский футбол, был для меня внове.
- Знаешь, Маккорд, смотреть на то, как 22 мужика в трусах бегает по полю, это очень интересно. По телевизору все кажется, более быстро – перекрикивая рев толпы на трибунах, заметила я, когда один из игроков «Челси» выбивал мяч из-за разметки поля.
- Синклер, здесь главное атмосфера. Какое бы ты получила удовольствие, от игры смотря ее дома на диване?
Пожав плечами и отпив с трубочки пепси, я сосредоточилась на игре и происходящее на поле. Передать то, что творилось на стадионе: разочарованные крики болельщиков Челси, и радостные гудения с трубок фанатов Арсенала, просто невозможно было словами. Стадион пестрел сине-красными красками, а пиво продавали, прям ходя по рядам.
На восьмидесятой минуте, нападающий Челси, обогнув защиту игрока Арсенала, забил первый гол. Широкая ухмылка озарила лицо Ричарда.
- Надеюсь, ты не думала, что Арсенал выиграет? – уже в привычной для меня манере он приподнял бровь, откидываясь на пластиковом стуле.
- Как ты заметил, игра еще не окончена. И… - затаив дыхание, я наблюдала, как возле ворот Арсенала велась борьба за мяч. Удар. Штанга. Выдохнув, широко улыбнулась соседу – И Арсенал все еще впереди.
- Но, ненадолго – Маккорд отсалютовал своим стаканом колы, сосредотачиваясь на игре.
Шла 88 минута, когда очередной мяч влетел в ворота Арсенала. Челси сравнял счет, убивая мою надежду на выигрыш.
- Нет… не может быть! – вскочив со своего места, досадовала я.
- Такой вариант мы не рассмотрели. - Маккорд вольготно развалился на кресле и взирал снизу вверх – Что будем делать, если будет ничья?
До конца матча оставалось две минуты плюс дополнительное время, может ли что-то измениться за эти пару минут, склонив чашу весов на сторону одного из нас? В истории бывали такие случаи.
- Если будет ничья – задумчиво наблюдая за активизировавшимися игроками на поле, размышляла над своим предложением. - Если будет ничья, значит, будет ничья и в нашем споре. Поэтому никто никому ничего не должен.
- Боишься выполнить мое желания, Анастасия?
- Еще чего. – Самоуверенно заявила я, отсчитывая последние минуты до окончания основного времени.
- Хорошо, если ничья у каждого будет по одному желанию – кивнула я, и протянула руку для нового рукопожатия.
Судья добавил три минуты к основному времени. Трибуны замерли от ожидания. Кто же выйдет победителей в этой схватке? Никто из болельщиков не желал, чтобы любимая команда сыграла вничью. Каждый хотел выигрыша своих. А тем более я, когда на кону был спор с соседом.
Первая минута дополнительного времени прошла безрезультатно. На трибунах кричали болельщики, «помогая» советами футболистам. Игроки «Арсенала» как и «Челси», поочередно отбирали друг у друга мяч. Когда мяч оказался около ворот «красных», я подскочила со своего места… неужели забьют «моей» команде? Мяч вылетел за пределы поля и вздох облегчения сорвался с губ.
На второй дополнительной минуте, битва игроков переместилась к воротам «синих».
- Ну, давай, забей уже, улитка медленная … - в пылу азарта крикнула я, за что получила неодобрительный взгляд от мужчины в засаленной кепке с кричащим названием «Биг», сидевшего на ряд ниже. Явно, ярый фанат Челси.
- Ну и что это за ругательство? – Маккорд тоже поднялся со своего места, ожидая окончания матча.
- Это не ругательство… это отборный бостонский комплимент – невозмутимо осведомила я своего спутника.
На огромном табло, стекали последние секунды матча. Пять… нападающий Арсенала, вырвался вперед, обходя двоих защитников, отдавая пас Оливье Жиру, который находился в двадцатиметровой зоне у ворот. Один удар и … Гол!!! Такой радости и удовольствия я не испытывала давно. Хлопая в ладоши и крича «Ура», я обняла Рика.
« Команда « Арсенал» сегодня вырвала победу у «Челси», забив три мяча в ворота противника….» - голос диктора тонул в радостных криках фанатов.
- Я выиграла! – немного отстранившись, посмотрела на соседа – Тебе исполнять мое желание.
Ели уловимая улыбка мелькнула на его губах, но затем он опять надел на свое лицо маску спокойствия.
- Проиграл, значит, выполню… - наигранный (?) печальный вздох.
Прищурившись, я подозрительно посмотрела на Маккорда, ты дал мне выиграть?
- Я же не экстрасенс, чтобы знать исход матча. – Он пожал плечами и подтолкнул меня к выходу с нашего сектора.
Двигаясь вместе с толпой к выходу, я бросила еще один взгляд на поле. Игрок забивший финальный мяч, стоял вместе с командой, радуясь победе.
- Я знаю, какое желание ты должен исполнить!!- остановившись, я развернулась к идущему за мной Ричарду – Хочу футболку с автографом Оливье Жиру…

...

Крейг Фаррел:

Как только я оказался в ее гостиной, Камилла оставила меня одного, а сама направилась собираться. Я прошел к бару и налив себе в бокал коньяк, подошел к картине, которая висела над камином и на которой была изображена красивая женщина в одежде 17 века. Она держала в руках веер и что-то, похожее на табакерку. Опустив взгляд вниз картины, попытался найти автора картины. Но тут на меня буквально был совершен наезд. Сзади в меня врезались колеса маленького детского велосипеда. Еле сдержавшись от крика, недовольно повернулся назад и встретился с серо-голубым взглядом раскосых глаз, глаз точной копии Камиллы. Я нахмурился.
- Ты кто? - девочка упрямо приподняла подбородок и точно, как её мама, сомкнула бровки к переносице. Она буравила меня своими глазехами, изучая с ног до головы.
- Я? - опешив от такого прямого вопроса, я растерялся, не зная как ответить. Кто я? каждый ли может сразу ответить на этот вопрос и что мне сказать: мужчина, пришедший к твоей маме? или может так: друг твоей мамы. А может просто назвать свое имя. В итоге произнес: - Я тот, на которого юная леди только что наехала и отдавила мне ногу. Будешь лечить?
Я присел на корточки, чтобы оказаться с ней на одной линии глаз.
- Тебе больно? - глаза девочки тревожно опустились на ногу.
- Нет, детка, - улыбаюсь, показывая, что и правда не больно, - просто неожиданно, не каждый же день, на меня наезжают такие красивые леди. - залюбовался детской улыбкой озарившей её личико, - ой я не представился.
Поставив бокал с алкоголем на камин, протянул ладонь, произнес:
- Крейг Фаррел, к твоим услугам, милая леди. А как тебя зовут?
В голове стали появляться мысли об отце девочки. Само ее появление было таким неожиданным, что я опешил. То, что девочка дочь Камиллы, не было никаких сомнение. Это была маленькая копия своей мамы. Даже рисунок губ полностью повторял Камиллины. Не говоря уже о повадках. Девочке не менее двух лет. А когда я видел её маму в Италии в обществе Карла? Дай бог памяти. На память почему-то пришел не только Карл, но и Корвин.
- Меня зовут Виктолия, но это слишком длинное имя - носик девочки поморщился, - Не то, что у тебя, Клей. - я еле сдержал улыбку, от услышанного имени.
- Хочешь я буду называть тебя Тори? - погладил её по завитушкам волос, которые ложились в беспорядке на детские плечики и улыбнулся.
За спиной я услышал цокание каблучков и встал с корточек.
- Мы можем идти. Если ты готов конечно. - голос надменен, но он не отталкивает, а наоборот заставляет внимательнее всмотреться в знакомую незнакомку. А именно сейчас такой была для меня Камилла. Я смотрел на нее и не узнавал. Она стала загадочной, неуловимой, ускользающей. Разве можно за столь короткое время так измениться? Куда подевалась та безысходность во взгляде, нервные жесты и закушенная губа? Куда подевалась та девочка, которую хотелось пожалеть? Передо мной была уверенная в себе женщина, с утонченным вкусом и надменным вглядом. Хотя курносый носик остался прежним. Да и губы тоже. Отметив про себя этот факт, улыбнулся.
- Она вылитая ты. И конечно я готов. - опустив взгляд на девочку, подмигнул Тори и покинул комнату, а вслед за этим и сам дом Камиллы.
- Ты изменилась, - усевшись на заднее сидение рядом с девушкой, констатировал я, - почему ты передумала?
Всматриваясь в её профиль я искал ответы на свои вопросы, которые роились у меня в голове.
- Обязательно нужен повод? – улыбка притягивает взгляд, а прищур глаз говорит поостерегись, - может я просто хотела узнать как у тебя дела, Фаррел. Чем тебе не повод?
- А ты просто хотела узнать?
Автомобиль останавливается у входа в Ритц и прерывает наш диалог. Выйдя из машины, прошел к противоположной дверце, чтобы помочь Камилле выйти и дав распоряжение Хенку повел даму в ресторан.
Усадив Камиллу за столик, который располагался в тихом углу, рядом с огромным окном , я сел напротив и небрежно положив салфетку на колено произнес:
— Итак, что тебя заставило передумать? — запрокинув назад голову, вопросительно посмотрел на нее. - Должен же быть какой-то повод, только не говори мне, что "ты просто хотела узнать". Дай-ка я догадаюсь сам. У тебя что-то случилось, и тебе нужна помощь? Иначе зачем тебе соглашаться на встречу со мной, с тем, кто напоминает тебе о прошлом. Я прав?
Камилла постаралась сделать такое же непроницаемое лицо, как у швейцара, который только что нас встретил у входа в ресторан.
- А что если и так, Фаррел?
- Почему-то я так и думал. - протянул девушке меню и раскрыл свое, - выбирай, что будем заказывать. Тут очень вкусные омары в винном соусе. Или ты предпочитаешь, что-нибудь из мясных блюд?
Я неотрывно следил за каждым ее движением, подсознательно исполненным с изяществом и носившим провокационный характер. Её черное платье гаромнично сочеталось с ярко-красной помадой на губах. Мой взгляд опустился ниже, я поймал себя на мысли что смотрел прямо в декольте девушки. Я сглотнул. Мне определенно нравилось, что я видел. Приподнимаю взгляд и встречаюсь с холодным серым взглядом раскосых глаз. Дежавю, как говорят французы. Несколько минут назад, я видел, точно такой же взгляд маленькой девочки, и вот теперь взрослой женщины. Несколько долгих секунд молча смотрим друг на друга. Наконец, выгибаю бровь и тихо произношу:
- Выбрала?

...

Самира Куркова:

Не уметь потерять, потому что не обладал.
Ничего не просить - это больше, чем все отдать.

Ветер и непогода гонят прохожих в тепло и уют многочисленных кафе, закусочных и пабов. Местные жители давно уже привыкли к своенравному и переменчивому настроению острова. Туристы же напротив, кутаются в плащи и не теряют надежду справиться с непослушными зонтами. Я тоже была такой поначалу. Романтические и неземные представления о городе-мечте, городе-сказке влекли меня сюда. Традиционные двухэтажные красные автобусы, телефонные будки на каждом шагу, несмотря на повсеместное наличие сотовой связи. Черные, будто лакированные кэбы, многочисленные пабы, Тауэр, Биг-Бен. Можно перечислять до бесконечности, цитируя очередную туристическую брошюру.
На развороте счастливая парочка смотрит куда-то вдаль. Наверное, в светлое будущее. Он улыбается белозубой голливудской улыбкой, указывая рукой на знаменитый Лондонский глаз, она держит в руке путеводитель, улыбается так же глупо и довольно. Светит солнце, поют птички и Темза прозрачна как слеза младенца, а не всех оттенков рыжего в разное время года. Они абсолютно счастливы, полны надежд и ничего общего не имеют с местными жителями.

Все сотрудники давно разошлись. И кафе и магазин работают до десяти вечера. Поэтому уже как полчаса рабочий день был закончен. Я закрыла магазин на ключ, повернув табличку "Закрыто" и решила немного поработать с бумагами. Алиша наверняка еще не вернулась, а быть дома одна я не любила. Слишком много мыслей лезет в голову.
Счета, договоры на поставку, налоги, заявления на отпуск, резюме кандидатов на трудоустройство. Я перешла в помещение кафе через смежную с магазинчиком дверь, сделала себе кофе, взяла несколько кусочков шоколада с мятной начинкой и уселась за ближайший к окну столик. Отпив глоток и съев кусочек шоколада, с головой погрузилась в работу.
Колокольчик на двери звякнул, и я подпрыгнула от неожиданности. Так и есть. Я забыла закрыть кафе.
- Простите, - мужчина останавливается у двери, - я не обратил внимания на вывеску. Вы уже закрыты, - озвучивает очевидное, но не спешит покинуть кафе.
Насторожившись, я смотрю внимательно на неожиданного ночного гостя, собираясь подтвердить его слова. Иногда я поступаю слишком опрометчиво, а порой совершенно не думаю головой. Поэтому проснувшаяся не ко времени сердобольность не позволяет выставить мужчину за дверь.
- Ничего страшного, - встав из-за стола, делаю несколько шагов по направлению к барной стойке, мельком рассматривая мужчину, - хотите кофе?
- Да, если вас это не затруднит, - усаживается на высокий стул, отложив в сторону утреннюю газету и связку ключей, - вот погода сегодня, да?
Киваю, улыбнувшись. Разговоры о погоде всегда вызывают улыбку. До сих пор никак не привыкну к этой особенности. Ставлю чашку с ароматным эспрессо, придвигаю сахарницу и сливочник.
- Спасибо, - греет пальцы о чашку, то сжимая горячий фарфор, то одергивая руку.
Как я и думала, пьет черный, без сахара и сливок.
- Еще минут двадцать, пока не закончу разбирать бумаги, - киваю на столик у окна, тем самым обозначая время. Не хочется быть бестактной и выгонять его, но и сидеть здесь до утра тоже плохая перспектива.
- Я не отниму у вас много времени, - заранее расплачивается. Как-то нервно отпивает, прихлебнув. Кофе очень горячий, не удивительно, что обжегся. – И почему дома не сидится в такую непогоду? Говорила же мне Маргарет, не нужно бежать впереди всех. В моем возрасте это непозволительная роскошь.
Сначала думаю, нужно ли что-то на это ответить. Или хотя бы спросить ради приличия, кто такая Маргарет. Мужчина бегло пролистывает газету, не глядя в мою сторону. Оказывается, говорит сам с собой, просто размышляет вслух. Некоторых слов не разобрать.
Возвращаюсь к своим бумагам, усевшись так, чтобы не терять из виду странного гостя. Какое-то время он то и дело отвлекает своим присутствием, не дает сосредоточиться и вызывает неясное опасение. Потом цифры и счет-фактуры снова увлекают с головой.
- Какой шоколад ваш любимый? – несмотря на усталость и сумасшедший день, мне хочется спросить его. Отвлечь от мыслей, которые занимают мужчину вот уже минут двадцать.
- Что? – он поднимает голову, оторвавшись от газеты. Внимательный взгляд и чуть заметная складка меж бровей. Седина на висках и морщины в уголках глаз делают его старше и почему-то грустнее.
- Шоколад, - снимаю очки, складываю их, уложив в футляр.
- Никогда не думал над этим, - улыбка неясная, неловкая, словно он стесняется ее, считает несвоевременной, неподходящей. Смотрит в чашку с остывшим кофе, снова на меня.
- Знаете, мне кажется, вам не хватает радости, - звучит глупо. Детская, наивная фразочка, но от этого такая понятная и наполненная очевидным смыслом.
- Жена умерла, - вздыхает и улыбка сразу становится горькой как этот недопитый кофе.
- Маргарет?
Кивает, скручивая газету в рулон негнущимися от волнения пальцами.
- Спасибо за кофе, - встает со стула, направляясь к выходу, - вот непогода разыгралась, да? – продолжает уже у двери.
Колокольчик снова звякает и затихает.

Перебежками до метро, кутаясь в шарф. Даже не пытаюсь доставать из сумки зонтик, хотя зачем-то всегда таскаю его с собой. Пол часа в вагоне под стук колес, пешком через парк и вот я дома. Алиша тоже, судя по всему. Аромат бергамота еще витает в воздухе. Снимаю туфли на ходу, проходя в гостиную. Так и есть. Чашка на полу, несколько угольков в камине еще тлеют. Подушки, разбросанные в беспорядке у камина, скомканное одеяло, ноутбук и несколько флешек. Скинув пальто и шарф на спинку кресла, поднимаюсь на носочках по лестнице. Заглядываю в комнату соседки. Спит, свернувшись калачиком.
Выхожу, осторожно прикрыв дверь и уже в своей комнате падаю на кровать, выдохнув.
Все же отец в чем-то был прав. Может быть работай я в его фирме, мне было бы гораздо легче. Все же дочка. Только была бы я счастливее? Мысли, снова эти мысли в голове. Не проходило дня, чтобы отец не напоминал мне о том, что я поступаю неправильно, и это ребячество. Его можно понять. Судя по тому, что я о нем знаю, больше детей кроме меня у него нет, а значит и наследников тоже.
Но упрямство иногда сильнее, чем здравый смысл и прагматичность. Засыпаю, даже не переодевшись, свернувшись поверх покрывала, загнув его край и накрыв ноги. Устала. А в голове почему-то крутится имя Маргарет, мужчина в темно сером пиджаке, передовица «Тimes»…вот непогода разыгралась, да?

...

Дэнниел Уайатт:

В камине пляшет огонь, лаская раскаленные головешки. За окном разыгралась непогода. Сильный ветер яростно срывал листья с деревьев, заставлял тонкие ветки биться по оконному стеклу.
Небольшой дом, спрятался вдали от посторонних глаз, укрывая двух совершенно чужих людей….. Дождь стучит по подоконнику, и девушка подходит к окну, отодвинув штору, придерживая ее пальцами, глядит на небо.
Молчание. Лишь треск поленьев в камине нарушает тишину.
- Лошади? – раздается взволнованный голос и, полуобернувшись, встревоженно смотри на меня.
- Их увели, - кивнув, облегчённо вздыхает, снова повернувшись к окну, чтобы отпустить штору, которая тяжелым занавесом прикрыла окна, погружая комнату в полумрак.
Два бокала из тонкого стекла на барной стойке отделявшей гостиную от импровизированной кухни, ожидают, когда их пустоту заполнит темно красное вино. Тонкими девичьими пальцами обхватывает тонкую прозрачную ножку бокала, поднося его к губам. Смакует, слизывая оставшиеся капли с губ языком.
- Одобряешь? – с усмешкой наблюдаю как с видом истинного ценителя, девушка делает второй глоток.
- Одобряю, - улыбка в голосе и глаза блеснули ярче. Продолжая крутить бокал в руке, изучала дом, медленно обводя взглядом комнату.
В Суре было что-то, что против воли тянуло к ней. Она роскошно выглядела в любой одежде, восхитительно пахла, ее голос был мелодичен. Хотелось погрузить ладони в ее шелковистые волосы, прикоснуться к пухлым мягким губам, провести пальцами по совершенной линии скул, вдохнуть нежный аромат ее кожи, от которого все внутри сжималось.
- Ты часто здесь бываешь?
Отрицательно покачав головой, подошел к холодильнику, выуживая из него сыр и фрукты.
За спиной послышалось движение. Девушка, сбросив обувь, босыми ногами ступала по толстому ковру, снова обходя стеллажи. В руке бокал вина, который временами касался ее губ, оставляя яркий след на них. Ее движения были плавны и легки. Остановившись возле проигрывателя, поставила рядом с ним бокал.
- Итак, что ты слушаешь? – удивленный взгляд был направлен в мою сторону, и улыбка снова коснулась ее нежных губ.
- Я консерватор, - ответив на ее немой вопрос, улыбнулся в ответ, облокотившись руками на стойку бара, наблюдая за девушкой.
Тонкие пальцы порхают по виниловым пластинкам, перебирая аккуратно краешек за краешком. Остановившись на одной из пластинок, полумрак комнаты заполнился мелодией.
Медленно поднявшись, забрав бокал вина, оставленный ранее возле проигрывателя, подходит к камину. На каминной полке несколько рамок с фотографиями дочери. Влажным взглядом серебристых глаз внимательно изучает все, что попадается под ее взор.
Я смотрел на нее и думал о ее босых ногах. Мне раньше не приходило в голову, что босые женские ноги могут так возбуждать. Впрочем, в ней все возбуждало. От гордой копны волос до великолепного тела, от стальных глаз до невинного как у ребенка лица. Словно сошедшая с полотна Боттичелли, она даже не подозревала о смятении, поселившемся в моей душе после одной нелепой встречи. Именно в тот момент жизнь начала новый отсчет, разделившись на До и После.
Нечто неуловимое в лице Суры, в ее прическе, в разлете бровей, в разрезе глаз, в упрямой линии рта, в едва наметившейся улыбке растревожило сердце, пробило броню в том месте, где уже давно считал себя неуязвимым.
Не противясь соблазну, бесшумно подошёл к девушке. Взяв из ее рук бокал, поставил рядом с рамкой на каминную полку. Приподняв за подбородок, наблюдал, как яркие языки пламени огня плещутся в серебристых глаза подобно лаве.
- Ты великолепна, незабываема, - костяшками пальцев проводу по нежной щеке, на которой алел румянец, - от тебя невозможно оторваться… тебя невозможно забыть…
Наклонившись, губами скользнул по шее – тонкой, гибкой. Ее ладони легли мне на плечи. От ее тела шел такой жар, что я ощущал его сквозь рубашку. Обхватив одной рукой ее за талию, заставили прогнуться, целую нежную шейку, слегка покусывая кожу.
- Ты сводишь меня с ума, - прерывистым шепотом и ладонь зарывается в копну темных волосы, сжимая их в кулаке, и губы накрывают сладкий ротик, пробуя его вкус, ощущая на своих губах вкус вина.
Увлекшись женщиной, ее прикосновениями, своими ощущениями, то, как негромко потрескивал огонь в камине и как ветер шумит за окном, что не сразу почувствовал легкую вибрацию мобильного телефона в кармане брюк.
Чертыхнувшись и все еще поддерживая Суру за талию, взглянул на дисплей.
- Прости, мне нужно ответить.
С трудом оторвавшись от девушки, вышел на улицу.
- Ты почему не спишь? – резко начал я, пытаясь перекричать ветер, как только нажал кнопку вызова.
- Папа, ты где? – требовательный вопрос, такой частый за последнее время. – Когда бы будефшь? Сид хочет в туалет!
- Пупс, дай трубку миссис Ферфакс. – устало вздохнув, провожу ладонью по лицу и, поднимая воротничок рубашки, стараясь хоть как-то защититься от ветра.
- Не могу…
- Почему?
- Потому что она спит, она всегда спит, а если не спит, смотрит «Секс в больфшом городе». Кстати, пап, а что такое секс?
- Я скоро буду…
Быстро отключившись, с твердым решением придушить няню и с мыслями, что отвечать на этот вопрос дочери, который она врят ли забудет, похлопал себя по карманам, ища сигареты. Вспомнив, что остались в куртку, вернулся в дом.
Сура стояла у окна. У того окна, из которого наблюдала как свинцовые облака закрывали ясное небо. Услышав звук закрытой двери, обернулась.
- Все в порядке? – между бровей пролегла морщинка, когда она задавала вопрос, и видимо что-то увидев на моем лице, добавила: - нам пора?
Кивнув пересек комнату, чтобы вновь коснуться ее. Окунуться в ее запах, прикоснуться к нежнейшей коже. Я желал ее настолько страстно, что поневоле вспомнил о сладкоголосых сиренах, заманивших в смертельную ловушку спутников Одиссея.
Через пару часов я остановил автомобиль возле ее дома. Обойдя машину, открыл пассажирскую дверь – помогая выйти. Только хотел, произнесли слово, но ее слова опередили меня, а кончики тонких пальцев легли на мои губы:
- Дай угадаю…..ты позвонишь…
На лице улыбка, но в темноте улицы трудно было определить, что она означает. Лишь ухмыльнулся, не зная ответ на ее вопрос. Взглядом проводил до подъезда, а позже и неяркий свет зажегся в одном из ее окон.
Выкурив сигарету, сел за руль и спустя несколько минут поднимался в свою квартиру.

...

Шеридан О`Хара:

Руки в черных перчатках сжимали веревку с завязанными на ней узлами, поочередно перехватывая ее. Внизу, на расстоянии третьего этажа, виднелась улица Kensington Palace Gardens, блестевшая от раннего утреннего дождя.
Весь фокус заключался в умении рассчитать время. Система сигнализации была сложной, очень сложной, но все-таки с ней можно было справиться. Не существовало абсолютно надежных систем сигнализации. Предварительная работа была проделана за несколько часов. Все расчеты сделаны на компьютере. Говард с особой тщательностью изучал расположение камер, замков. Самой простой ее частью было выключение сигнала тревоги. Метод взлома определялся наличием сканирующих камер в коридорах. Пробираться в дом через обычный вход было по меньшей мере неразумно. Но всегда существовали другие пути проникновения, всегда существовали запасные варианты.
Сейчас дождь превратился в мелкую моросящую водяную пыль, а с ним вместе пришел холод, но зато прекратился ветер. Если бы он все еще продолжался, была незавидная перспектива уткнуться лицом в стену дома. Уличные фонари отражались в лужах, преломляясь в виде жирных радужных кругов, а звезды прятались за облаками. Но меня не интересовали ни лужи, ни звезды. На лбу выступил пот, но не от страха, а от предельной концентрации внимания. Соскользнула ниже еще на фут, на фоне невысокого здания казалась большой черной точкой.
Улица была почти пустынной.. Лондон в четыре часа утра казался таинственным и загадочным. И никто не обращал внимания на одинокую фигурку в черном. Для вора же существовала единственная реальность – веревка, на которой он висел. Стоило только один раз промахнуться, выпустить веревку из рук, и страшная смерть была ему обеспечена. В данном случае перелом.
А успех означал… все.
Наконец черные кроссовки коснулись перил, я качнулась назад, нашла точку опоры, постояла, стараясь приобрести равновесие. Теперь, когда ноги прочно стояли на полу балкона, можно было передохнуть и оценить проделанный путь, посмотреть вниз, на аккуратно подстриженную лужайку, окружающую широкий фонтан. В это время года улица выглядел как цветная заплатка, напоминавшая о деревенских просторах. Деревья были золотыми, бронзовыми и алыми, завиваясь вихрями, мчался ветер, чтобы смести осенние листья.
Сейчас город дремал, набираясь сил для нового рабочего дня, от которого его отделяло всего несколько часов, но энергия его уже вибрировала в воздухе. В грядущем дне скрывалась великая победа, или поражение, или все то, что отделяет поражение от победы.
Отойдя от перил, опустилась на колени у двери. Теперь оставалось только справиться с замком, а, как известно, замки создают лишь иллюзию надежности и защищенности. Из темного кожаного рюкзака был извлечен небольшой набор инструментов. Замок был очень хорошим, но, чтобы открыть его, потребовалось лишних две минуты. Может, кто-нибудь и сделал бы это быстрее, но таких нашлось бы немного.
Когда замок поддался и щелкнул, инструменты были тщательно убраны. Организованность, самоконтроль и осторожность уберегают воров от тюрьмы. А мне вовсе не казалась соблазнительной перспектива оказаться за решеткой. Мне предстояло еще многое сделать в жизни.
Сегодня на очереди были сверкающие, как лед, бриллианты и жаркие красные рубины. Единственное, что стоило воровать, – это драгоценности. В них была жизнь, у них была история, они обладали магической силой. И что, возможно, было самым важным – они обладали благородством и достоинством. Даже в темноте драгоценный камень продолжал сверкать, заигрывать и дразнить, как любовник. На самую прекрасную картину можно только смотреть, любоваться ею с некоторого расстояния. Деньги холодны и безжизненны. Драгоценности же всегда несут печать личности их владельцев.
Кросоввки бесшумно ступали по натертому до блеска полу. В воздухе чувствовался слабый запах лимонного воска, сохранившийся с утра, когда здесь натирали паркет. Аромат этот соперничал с острым запахом осеннего букета. Запах показался очень приятным я остановился, чтобы вдохнуть его.
Но промедление длилось всего лишь мгновение. В рюкзаке имелся мощный карманный фонарь, но в нем необходимости не было. В памяти был запечатлен каждый дюйм этой комнаты. Три шага, потом поворот направо. Еще семь шагов, поворот налево. На второй этаж вела винтовая лестница с балюстрадой, украшенной резьбой ручной работы .
Я не обращала внимания на все изыски элитного особняка нефтяного магната, чья фамилия оказалась случайной в общем списке «кандидатов» чьими драгоценностями мне еще предстояло овладеть.
Сейф был скрыт за собранием сочинений Шекспира. Аккуратно выуживала томики в коричневой обложке, складывая на полу один на один. Несколько минут повозиться с замком, освещая кнопки ультрафиолетом, всматриваясь в каждую кнопочку и упрямая дверь поддалась.
Черный бархатный мешок лежал на нижней полке сейфа. Сразу же завладев им, отправила его в рюкзак. На верхней полке аккуратно сложенные купюры в валюте долларов и евро, а также документы в тонких файлах.
Закрыв бесшумно дверцу, расставила в том же порядке томики Шекспира.
Выйти также, как зашла, и почти час на дорогу на дома. Машина неслась по полупустым улицам, а нога то и дело давила на газ. Каждое дело, новый прилив адреналина, после которого была необходима разрядка. Ее я находила в скорости или сексе. Для последнего сейчас не было времени, поэтому выжав педаль газа на всю, машина со свистом вошла в поворот.
Захлопнув входную дверь, набирала знакомые цифры на телефоне, одновременно вытаскивая из холодильника бутылку пива.
- Все сделано, - ответила я на мужское грудное «Ало» .
Свернув крышку, поднесла бутылку с пивом ко рту, ощущая горьковатый прикус на языке.
-…. Нет, как ни странно без происшествий, та ночь в Орлеане меня закалила.
Снова большой глоток, пока слушала наставления своего учителя: - Я переправлю тебе их днем.
Его голос успокаивал, давал уверенность. Он хвалил, и я будто видела, как из-под темных чуть подернутой сединой усов видна его улыбка, а голубые глаза довольно блестят. Он пьет кофе. Слышно как фарфоровая чашка опускается на точно такое же блюдце. Он не спал и даже не ложился. Он ждал моего звонка с новостями. Он всегда ждет.
Отключив телефон, и взяв в руки недопитую бутылку с пивом, поднялась в спальню.
Первое, что придется сделать завтра, это разведать, кто живет по соседству с сегодняшним магнатом, определить, на каком расстоянии находятся другие дома, и изучить привычки их обитателей.
Но все это завтра….. Также как и статья в Таймс о сегодняшнем ограблении. И весь персонал Скотланд-Ярда собьется с ног, ища вора….

...

Камилла Валенте:

Он был слишком близко. Его тихий голос завораживал.
— Закрой глаза. Не противься мне. Расслабься. Ничего плохого не случится, я обещаю. Просто прислонись к стене и ни о чем не думай.
Соблазн был слишком велик. И хотелось, Боже, как же хотелось поддаться обольщению. Я закрыла глаза; воля оказалась бессильной перед этим вкрадчивым, сладким голосом.
— Здесь мир и покой. Здесь не нужно ни с кем воевать. Жизнь была для тебя схваткой, но теперь тебе не нужно больше драться. Расслабься. Не сопротивляйся. Уступи. Нельзя выиграть все сражения. Нельзя победить всех драконов. Предоставь это кому-нибудь другому. Хотя бы раз.
Сильнее слов действовал сам тон голоса. Я чувствовала, как теряю связь с реальностью, как соскальзываю куда-то, туда, куда зовет голос, как звенит, пульсируя желанием, кожа.
— Все возможно, Камилла. Не будет больше страха. Не будет злости и гнева. Нужно лишь расслабиться. Чувствуешь? Покой растекается по телу…
Я не могла открыть глаза. Не могла сопротивляться его чарам. Не могла ни говорить, ни двигаться. Он поймал меня в ловушку чувственной паутины, вырываться из которой у меня не было ни малейшего желания.
— Так что, Камилла? Я овладел тобой? Ты моя душой и телом?
********
Большой зал декорированный изображениями известных полотен. Ресторан, куда не пустят обычного обывателя. Чванливые англичане предпочитают это место дла всемирноизвестного five o'clock tee.
Это великолепный Бастион культуры классической одежды и столовой роскоши. Возвышающиеся мраморные колонны, парящие окна от пола до потолка, огромные калейдоскопической потолок фресками, позолоченной отделкой неоклассической статуи и эффектная гирлянда люстра, которая обволакивает ресторан золотым ореолом света.
Он сидел напротив в ожидании многих ответов. В его глазах бушевал шторм и спокойная улыбка на губах. Я его не знала, но по странному течению жизни он всегда появлялся тогда, когда я нуждалась в помощи. Что это? Рок или провидение?
Подошедший сомелье разливает вино по бокалам.
Заиграла скрипка и ей вторила виолончель.
- Красиво, - улыбаясь, я не сводила глаз с его лица, на котором так трудно было прочесть эмоции.
- Ты всегда уходишь от вопросов, Камилла… - тон слегка раздражен.
Он не любит когда не владеет ситуацией.
Он доминант – все должно быть так хочет он….
Он охотник….блуждающей рядом со своей жертвой…изучая ее… подавляя…
- А ты слишком много их задаешь, Фаррел, - обхватив бокал с вином, поднесла его к губам. Глазами удерживала его взгляд, а улыбка тонет в тонком хрустале бокала.
- Ты выбрала, что будешь заказывать?
Не глядя в меню, вновь касаюсь губами тонкого обода бокала. Красное вино имело бархатистую текстура. Будто жидкий шелк, нежно ласкающий вкус.
- Я доверяю твоему вкусу…
Он усмехается. Отводит взгляд, чтобы подозвать официанта. Пока он делает заказ, я наблюдала за ним.
Красивый мужчина в дорогом костюме вызывал интерес многих женщин сидящих в ресторане. На него оборачивались, дарили улыбки и томные взгляды.
Его ясные серо-зеленые глаза наблюдали за мной с напряженностью хищника. Он сидел тихо, почти не шевелился, и все же я не сомневалась, насколько опасен он может быть.
Заказали фирменное блюдо заведения – Валлийский баранину, икру и салаты. Обед проходил при свечах, вставленных в массивные оловянные подсвечники. Мерцали свечи, слышалась тихая музыка. Ее наигрывал старик на скрипке.
Сидя рядом с напротив Фаррела, изучала его лицо.
– Ты довольна тем, как проводишь время в Лондоне?
Сомелье повторил заказ и вновь звук разливающего вина по бокалам.
– Да, я всегда хорошо провожу здесь время.
– Как?
– Как? – я приняла предложенный бокал, ответив с милой улыбкой. – Брожу по магазинам, встречаюсь с друзьями. Гуляю.
Я позволила ему намазать для меня крекер черной икрой.
– А чем ты занимаешься?
– О чем ты?
Скрестив ноги под столом наклонилась вперед . Проводя пальцами по тонкой ножке бокала вверх-вниз с улыбкой наблюдала как глаза Крейга следят за движениями: – Я имею в виду работу, удовольствия и все остальное.
– Я занимаюсь тем, что в данный момент привлекает меня больше всего.
Мне показалось странным, что он не уточнил, чем именно. Большинство известных мне мужчин не требовали особого поощрения, или поощрение это могло быть минимальным, чтобы подвигнуть их на словоизвержение: они начинали говорить о своем бизнесе, хобби и эго.
– Еще икры?
– Благодарю, – ответила я.
Я не рассчитывала на то, что смогу расслабиться в обществе Крейга. С какой стороны не посмотреть, но короткие вспышки прошлого мелькали перед глазами. Думала, он начнет задавать ненужные вопросы: о Виктории, о прошедших месяцах, но этого не произошло. Смеялись, шутили и долго, оживленно разговаривали.
Меня обезоружило то, что Фаррел, даже помнил, многое помнил, из прошлых наших встреч, которые проходили мимолетом и на оголенном нерве, что я так старательно пыталась забыть.
Но сейчас все иначе….
- Так какое у тебя дело ко мне Камилла?
- Ты настолько нетерпелив Крейг, - улыбаясь глядя в глаза, протягиваю руку, пальцами касаясь костяшек руки мужчины, - при других обстоятельствах мне это даже бы понравилось. – Снова улыбка тонет в хрустале бокала, а красное вино касается губ, делая их слегка влажными. Кончиками пальцев провожу по смуглой коже руки. - Зачем портить такой вечер разговорами о делах. Думаю, мы можем провести его более приятно.
- Приятно? – его глаза подозрительно блеснули, а губы растянулись в обманчиво ленивой усмешке, - и что для тебя приятно?
Неподалеку, за соседними столиками раздается громкий возглас. Небольшая компания мужчин, в темных костюмах что-то бурно обсуждала, яростно жестикулируя, перекрикивая друг и друга и иногда роняя столовые приборы.
- А что хочешь ты, Фаррел? - игнорируя его вопросы, я снова поддалась вперед. Пальцы левой руки, касающиеся его руки скользнули выше, под манжет рукава, украшенного платиновой запонкой. – Признаться, я скучала по тебе. Тогда, полгода назад, все было как-то неправильно, - пальцами поглаживала руку, облизнув язычком губы, видя как его глаза, обратились на мое лицо. – Думаю, мы должны это исправить.
Игра стоила свеч. Я должна была заполучить Фаррела, чтобы заручиться его поддержкой и тем самым заткнуть за пояс мистер Моррисона, своего братца и почившего отца, считающей меня никчемной. И мало кто знает, какой оборот примут последующие события жизни.

...

Карл Мэтисон:

Она хотела этого, искренне хотела, требовала всем сердцем. Желание было в глазах, в порывистых движениях, в срывающихся нотках голоса. Ей было необходимо все исправить, начать все заново, перевернув не один десяток мелко исписанных листов без какого-либо порядка. Все начисто, так не бывает, но если этого хочет несколько человек, то чудеса случаются.
- Что там?- она кивает головой в сторону белого конверта
- Не важно. - мой голос спокоен, ровно, как и всегда, как и всегда до знакомства с ней. Чопорно-идеальный и размеренно правильный таким я был и таким намеревался стать снова. – Ты этого хотела, все сбылось. Надеюсь у тебя все получился…
Развернуться и выйти из комнаты чтобы оставить их вдвоем, чтобы больше не мешать, ведь она так хотела все изменить, она хотела стать хорошей матерью...


Первый ярус квартиры тонул в детском визге. Соседи уже давно устали высказывать жалобы на сей счет и даже начали относиться с ситуации с пониманием, ведь успокоить трехгодовалых близнецов было делом высшего мастерства. Разглядывая высокий потолок комнаты я по наивности тешил себя надеждой, что скоро они устанут и как только детская батарейка внутри каждого сядет они заснут. Все было куда проще, куда проще все было с Джо, может потому что он был один или от того что я был моложе. К детскому дуэту добавился третий голос. Подобное пережить было сложнее, поднявшись с дивана, наблюдаю картину из разряда «атака двое на одного», не так давно мелкие прознали что их длинный старший брат до потери сознания боится щекотки и теперь прохода ему не давали шантажируя щекотушками.
- Шон, Бью замолчали оба – голос разносится на всю комнату перекрывая детский визг, хлопок в ладоши и четкий жест указывающий направление – в комнату быстро и не стоит доводить отца до нервного припадка.
-Ну сто ече никак?- возмущенно прищурившись и встав в позу фарфоровой сахарницы заявляет один, в то время как второй спокойно идет по ступенькам на верх опираясь на все четыре конечности.
-Бью, не начинай спорить, пожалуйста.
- Я Шон
- А я Губка Боб – лицо неизменно серьезно, в парнях было два отличия характер, Бью был точная Холл, спорил не молчал никогда и постоянно подстрекал более меланхоличного и молчаливого Шона на шалости, да маленькое будто приклеенное темное пятнышко слева у верхней губы Шона.
- Ты сквиддваааааррдд – понимая что обман не удается, Бью удаляется на верх оставив последнее слово за собой. Джо провожая их глазами икает и вытирает глаза, пересмеялся.
- А Вы мистер ждете особенного приглашения от королевы? Быстро в душ и собираться…
Зеркало бывшее большим для одного казалось совершенно маленьким для двоих, синхронно накинуты рубашки белый и черный шелк, пуговка за пуговкой, в два ровных ряда, алый галстук и «винзор» на узле.
-Эй, а почему ты не повязываешь это? - Джо вступивший в неравный бой с длинной и дорогой удавкой, явно негодовал.
- Мммм, понимаешь ли сын – пальцы ловко заламывают галстук в петлю, пропуская через нее угол выводят идеально ровный узел – мне, вроде как по статусу не положено, я просто иду на встречу со старыми итальянскими друзьями в дорогой ресторан, а у тебя первый взрослый выход. Ну и как бы тут вопрос обаяния, сам понимаешь – выложив накрахмаленный воротник ровно, я был горд сыном. Внизу снова раздался дикий визг, переходящий на ультразвук.
- О кажется, пришла та милая нянечка – глаза Джо заблестели и он выпрямился становясь еще выше, но не на столько чтобы я не мог дотянуться до его затылка. – аууу
- Осади тебе только пятнадцать, поэтому нянечки и старшеклассницы вне моего присутствия.
- Такси подъехало мистер – девушка запинается, в то время как на наших лицах скользит синхронная улыбка, никогда не мог представить, что буду производить впечатление на девушек младшего возраста наравне с собственным ребенком.
- Карл – улыбнувшись, ужу у дверей, чуть покрасневшего ребенка,
- Счастливого пути
- И тебе удачи в украшении этих двух, Кэт, - сочувствующий взгляд на диван и книгу, забытую по неосторожности, листы которой уже кружили в воздухе
- Помни тот что больше всего возмущается Бью, - последнее наставление старшего.

Вход Ритц, как всегда , как и положено был безупречно хорош, заведение для правильный, аристократичных и крайне респектабельных людей, тихо скребущих ножами и вилками по тончайшему фарфору, заведение где упавшая вилка сродни, сброшенной на Хиросиму бомбе. Я слабо представлял Пепо и товарищей, в этом зале, но если Массимилиано Салуччи ставил цель он ее добивался, не взирая на запреты и правила этого, мало понятного ему мира. Так он решил пожить в Лондоне и купил себе не малых размеров особняк в одном из престижных районов, собственно это и было основной причиной для встречи, если не брать в расчет тот факт, что он решил за меня, что Джо пора приобщаться к «семье», какие либо попытки объяснить что сын воспитывается в несколько иной среде шли прахом.
- В честь праздника я пью вино – фраза брошена мне у самого входа чтобы не оставить времени на раздумья
-Бокал – ответ четкий и крайне короткий
- Два - он начинает торговаться
- Да, но с водой без газа
- Все я понял один. Фаррел – выдает сын, делая короткий мах головой в сторону столику у окна, он никогда не называл, его по имени, но Крей не особо то и расстраивался, зовя его с улыбкой Мэтисон .
Повернувшись я не видел старого друга, я видел ее, в очаровательном классическом платье с идеальным макияжем, словно миф, иллюзорная дымка, она держала его за руку. Все силы уходят на то чтобы не потерять самообладания, кивнуть в знак приветствия и двинутся к громкой толпе, холодный будто камень, с широкой улыбкой в ответ на улыбку Пепо похлопать его по спине в знак приветствия, расположиться за столом ровно так, чтобы видеть тот у окна, очень меня увлекающий.
- Вино NOBILE DI MONTEPULCIANO FATTORIA DEL CERRO DEL VATICANO – достаточно простая задача для обслуги, - каре барашка.
- Все в порядке брат –похлопывает по плечу Пепо, направляя взгляд в ту же сторону, затем улыбается,- мы можем испортить им вечер, а если захочешь то и не только вечер, ты же знаешь меня.
- Нет, каждый решает за себя, пусть наслаждаются ужином, так же как и мы, ведь ради этого собрались. А завтра мы с тобой поговорим об одном увлекательном деле, тебе и твоим адвокатам понравится история, я бы назвал ее в лучших традициях итальянских страстей.
- Как скажешь брат как скажешь – от тихо рассмеялся и коснувшись краем бокала произнес тост – Ну здравствуй Лондон!

...

Реджина Таунсенд:

Бар "Ржавый гвоздь"

Осень в Лондоне…
Признаться честно, паразитское время года. Постоянные дожди, грязь под ногами, необходимость таскать с собой зонтик, который весит, как половина меня, хмурые лица прохожих. Короче, полная депрессивность окружающих, которая навевает тоску. Единственное, что радовало, - это работа.
Лето, проведенное за исследованиями, документами, увольнением и набором сотрудников, давало свои результаты. Работать стало проще, но постоянный контроль за всем, что происходило с моими деньгами, приходилось поддерживать.
Наверное, поэтому не иметь денег не всегда плохо. У тебя нет риска, чтобы ты потеряешь их, сделав один неправильный шаг. Но… если выбирать между тем, что я имела, и отсутствием стресса и отсутствием денег, я выбирала первое. К жизни, полной роскоши и относительной свободы, которую дарует приличное состояние, быстро привыкаешь. А я привыкла к этому с детства. И отказываться уже не собиралась.
Я любила удовлетворять свои капризы, будь то шелковый шарфик от Кензо или туфли от Маноло Бланик (да-да, я так и не избавилась от страсти к этому модельеру, которую мне оставила Молли, когда уехала в Америку). Или собраться и уехать на выходные в Европу, погулять по улицам Рима или Будапешта.
Столица Венгрии оказалась чудесным городом, который осенью, как мне говорили, особенно прекрасен. И они были правы: улицы, усыпанные золотыми листьями, яркие цвета, мокрый после дождя асфальт. Но больше всего мне понравились люди: они улыбались. Хотя это могли быть и туристы. Поразительное различие с Лондоном.
Но зато у нас были пабы и маленькие бары. Почему-то туристы, приезжая в Лондон, прежде всего, стремились увидеть музеи, монументы, знаменитые места и площади, не понимая, что дух города именно в этих маленьких помещениях, насквозь пропахших пивом и сигаретным дымом. Именно здесь можно почувствовать себя своей даже среди незнакомых людей. И с приходом осень я сменила кафе и кофейни на пабы и бары, где не чувствовалась промозглая сырость улиц.
Я обнаружила массу неизвестных мне ранее мест. Иногда просто шла по улице и замечала прячущийся в закоулках паб, куда толпой устремлялись люди после рабочего дня, и присоединялась к ним. Иногда заранее выискивала места, которые когда-то кого-то поразили настолько, что они оставляли заметки в Инете. Иногда вспоминала что-то из студенческой жизни, когда мы компанией могли завалиться в бар и с упорством ослов сидеть до закрытия. Правда, последние чаще всего были в Оксфорде, где жило большинство моих тогдашних друзей. Я была единственной дурочкой, кто почти каждый день наматывал почти 100 км., чтобы жить в своей любимой квартирке. Вот однажды, в THE TURF TAVERN… нет, об этом лучше молчать.
Я чуть грустно улыбалась, когда вспоминала об этом, сидя в маленьком баре со странноватым названием «Ржавый гвоздь». По-моему, о нем упомянул кто-то из моих подчиненных. Меня заинтересовало то, что он сказал и смутился. Наверное, считал, что выпускнику Королевского колледжа не пристало ходить по таким местам. Знал бы он, в каких забегаловках иногда была я. Хотя, думаю, они не удивились бы. Обо мне каких только сплетен не ходило по офису. В начале, когда я только начала забирать контроль в свои руки, шепот буквально преследовал меня. Мало кто хотел подчиняться пигалице, которая умудрилась прославиться не в лучшем смысле. Но меня мало волновало чужое мнение. Особо яростные «почитатели» вылетели, остальные поутихли, а со временем поняли, что мне от них нужен только их опыт и чутье, а не мнение обо мне.

«Ржавый гвоздь» располагался недалеко от Ватерлоо. Чтобы доехать, пришлось вызывать такси, машину я, так сказать во избежание соблазна, оставила дома.
Зайдя в бар, поняла, что не ошиблась, когда выбрала джинсы и толстовку, под которой была обычная футболка. Здесь не оценили бы сапоги на каблуках и кожаные шорты. Точнее оценить бы оценили, но поняли неправильно.
За барной стойкой освободилось место, которое я поспешила занять, и только потом осмотреться. Было много людей, при этом заметно, что многие – частные посетители. Они здоровались друг с другом, интересовались, как сыграла любимая команда по футболу. При этом не было разницы, из какого района ты или сколько стоит одежда, которую ты носишь. Я почти на автомате привыкла отмечать приблизительную стоимость «экипировки», так вот здесь она варьировалась. Получается, здесь было что-то, что заставляло людей возвращаться сюда снова и снова.
- Добрый вечер. Что-то будете заказывать? – молодой бармен улыбнулся, когда задавал вопрос.
- Добрый. Пол-пинты Милд Эйл. У вас всегда такая…, - я замялась, пытаясь подобрать слово, отличное от «толпа», - так многолюдно?
- В основном, да. У нас множество постоянных клиентов, они любят приходить сюда и отдыхать от проблем. А кто-то просто случайно заглянул скоротать вечерок. Разное случается. Но вы не волнуйтесь, драк почти не бывает.
- Я не боюсь, - усмехнулась я, делая глоток из стакана.
- Любите наблюдать за «битвами гигантов»? – кажется, я насмешила его, хоть он пытался это скрыть.
- Я не кровожадная, просто не боюсь.
- Тогда вам повезло, - он кивнул мне и отошел к другому клиенту.
Я проводила его взглядом, отметив легкую насмешку в его голосе.

За стенами бара начался настоящий ливень и гроза. Супер! По крайней мере, я не вымокла. Эта мысль приятно грела душу.
Дверь с ноги распахнулась, ударяясь о стенку. На фоне молний и сплошной стены дождя под звук грома в проеме двери нарисовалась фигура человека. Она, а это была девушка, под изумленными взглядами посетителей прошествовала к барной стойке (мужчина рядом со мной поспешил уступить место даме) и громко приказала:
- Дайте мне что-нибудь согреться.
- Плед? – тут же ехидно поинтересовался бармен.
- А у вас такое подают? Если нет, то лучше что-нибудь покрепче. Грог, например. Или виски, на худой конец.
- Мерзкая погода, - сама себе пробормотала девушка.
- Вы в Лондоне, - почему-то ответила я и усмехнулась. – Привыкайте.
- В точку! – подтвердил бармен и протянул девушке виски. – Прошу.
Та удовлетворенно улыбнулась и сделала глоток, жмурясь. Наверное, поэтому алкоголь до сих пор пользуется популярностью у всех. Он дает желаемое. Вот и девушка получила свое и тут же забыла и про погоду, и про людей, что ее окружают.
- Вам еще что-нибудь? – обратился ко мне бармен.
- Конечно. Ваше имя, - усмехнулась я. – А то как-то не хочется весь вечер пытаться придумать, как обратиться к тебе.
- Лайт Эйл, - одновременно со мной произнесла девушка, сидящая рядом.
Надо же, я даже не заметила, как она появилась. М-да, может, больше не стоит пить? Хотя можно еще немного, это же девушка, а не парень. Вот если бы я красивого мужчину не заметила, тогда стоило бы прекратить, а так…
- Сколько вас на одного меня, - засмеялся бармен. – Даже не знаю, чей заказ удовлетворить первым.
- Уступаю очередь, - я сказала, захлопав руками по карманам. В сумочке не было кошелька, наверное, на автомате в карман засунула. – Черт! – выругалась, поняв, что его вытащили, пока я хлопала ушами.
- Что-то случилось? – девушка в ожидании заказа заметила мою суетливость.
- Да, кошелек украли…

...

Вивьен Рейнолдс:

Истерика — это когда тебе самому смешно от того, как плохо.


Несмотря на далеко не усидчивую натуру, Пьер удивительно долго находился на одном месте практически без движения. Возможно рана так повлияла, но мне еще ни разу не удавалось усадить его смирно дольше чем на полчаса. А сейчас по мере того, как черты обретали четкость в карандашных штрихах, дю Вилль становился все спокойнее, погруженный в свои мысли. И рисовать его такого казалось чем-то интимным, словно заглянуть в душу, открыть то, что спрятано глубоко под яркими шелками сорочек и шейных платков.

Своенравное лондонское солнце продолжало упрямо поблескивать сквозь облака, тонкими полосами укладываясь на паркет гостиной. Едва слышный радиоприемник фоном наигрывал легенды британского рока, изредка перебиваемый требовательными «ам-ам» от Жако. А резкие росчерки карандаша давно стали привычны как дыхание.
Пьер сидел напротив, укутанный пледом и приглушенным солнечным светом. Взгляд серо-голубых глаз направлен прямо, в одну точку, не принимая во внимание окружающий мир.
Я улыбнулась, помня его привычку вот так «зависать» над особо замысловатым эскизом, будто прежде чем нарисовать линию, он продумывает десятки вариантов ее расположения. Отложив в сторону альбом, тихонько подобралась к дивану, не желая потревожить полет его фантазии. Осторожно, подушечками пальцев приподняла за подбородок, на сантиметры поворачивая его лицо, ближе к солнцу, чтобы полупрозначные лучи обесцветили кончики ресниц. Дю Вилль моргнул, глаза потеряли бессмысленное выражение. Теперь он смотрел на меня, немного щурясь от падающего света.

В дальнейших своих действиях я прошу винить исключительно научный интерес и профессиональное любопытство. Продолжая рассматривать непривычно серьезные глаза, большим пальцем провела мягкую линию по подбородку, выше по линии челюсти, мазнув по щеке, оцарапавшись об острую скулу.
Дю Вилль был одновременно знакомый и все же чужой. Все те же серо-голубые глаза, разве что прежняя легкость исчезла, сделав радужку более темной. Все те же обычно улыбчивые губы сжаты в тонкую линию. Он сам казался темнее на несколько тонов, словно в синеву кобальта добавили зелени, смешанной с умброй.
Склонив голову, попыталась ухватить назойливую, но бесконечно ускользающую, мысль. Добиться успеха помешал мой зазвонивший мобильный.

- Привет, мам. Снова. Забыла. Потом опять заснула, - не стала говорить маме, что вчерашнее приглашение на столь долгожданный ужин затерялось где-то посреди Старбакса и перестрелки. - Да, спасибо, что напомнила. Буду конечно. С другом. Нет, с другом, а не с другом! Нет, не с Себастьяном, не уверена, что он вообще в Лондоне сейчас. Не нравится мне твой тон, когда говоришь о хорошей новости. До завтра, да.
Все еще улыбаясь, отбросила телефон на кофейный столик. С семейным уикэндом не вышло благодаря чудесному умению папочки находить себе работу даже в аэропорту за полчаса до отлета.
- Что ж, кажется, я забыла тебе сказать вчера. Завтра мы идем на ужин с моими родителями, - хлопнув в ладоши для концентрации, вскочила с дивана, чтобы сложить наброски хотя бы в одну папку. - Не могу не пойти, начнут что-то подозревать. Особенно папа. А уж он как вцепится. Так что быстренько разделаемся с родителями и обратно в Париж. Надеюсь уж до Парижа нас отслеживать не будут. Не будут ведь?
- Маловероятно.
- Хорошо, - продолжила собирать карандаши с последнего рисунка. На бумаге изображен крупным планом глаз и часть щеки. Быстро выбрав нужный карандаш, несколькими движениями добавила цвета. Теперь серый гранит разбавлен лазурью, отчасти напоминая оригинал. - Ты же знаешь, моих невозможно выдержать без предварительной подготовки. Поэтому я сейчас сбегаю вниз за мороженым и будем смотреть Дневник Бриджит Джонс. Как тебе идея?
Показалось, что Пьер закатил глаза, но ведь это его любимый фильм.
- Никуда ты не побежишь. У нас же добровольный домашний арест.
- Пойдешь со мной?
Теперь Пьер точно закатил лаза.

----

- Я бы хотела, чтобы меня завернули в пальто, - сонно пробормотала я, полулежа на груди дю Вилля. Его подбородок устроился на моей макушке, а наши руки, все еще холодные от мороженого, были сцеплены у меня на животе.
- А я бы не хотел, чтобы кто-то выбежал за мной в белье. Я, может, детей хочу, - так же сонно ответил Пьер.
- Не уверена, что мужчины могут иметь детей, - слабо возразила, убавляя звук плазмы, где Бриджит уже звонила Марку на работу.
- Недочет.
- Ага. От защиты такой, я бы тоже не отказалась, - кивнула на собранного, с иголочки Марка.
- Какая меркантильность, - в голосе притворное негодование пополам с улыбкой.
- Всего лишь дальновидность.
- Не замечал за тобой.
- Англия меняет людей, - усмехнулась и закрыла глаза, пригревшись под теплым боком.

---

Проснулась я уже в кровати, свернув вокруг себя шар из одеяла и подушки. В углу комнаты крякал Жако, требуя внимания и кормежки. Ужасная птица. Зажарю на День благодарения. Перевернулась на другой бок, попыталась распутать клубок, предсказуемо ничего не вышло. Поругалась на несговорчивое одеяло, сползла с кровати, держа курс на ванную.
- Хрр, черт, Жако, помолчи, сейчас принесу банан, - голос немного охрип из-за внушительного объема потребленного вчера мороженого. И раздражающие колючки царапали горло, низводя и настроение к уровню цокольного этажа.
Одевшись потеплее, отправилась на кухню - инспектировать до конца запасы холодильника. Пьер обнаружился на диване с книгой в руках.
- Доброе утро. Как твое плечо?
- Уже лучше.
- Таблетки?
- Да.
- Повязку, думаю, сменить надо. - задумчиво осмотрела простую светлую рубашку.
- Позавтракай сначала. Что с голосом?
- Мороженое, - пожала плечами и отправилась на кухню за чаем с лимоном и медом. Не сдержалась, начала есть мед прямо с банки, умудрившись перепачкать не только пальцы, ложку, но еще и подбородок. Пришлось в срочном порядке отмываться от сладости.

---

- Уймись, Жако. Ты на чужой территории. Еще одно твое "не мо'гось, мо'гоз, моего коня" и накрою наволочкой.
Попугай благоразумно заткнулся и с независимым видом принялся раздирать кусочки банана. Гордый какой.
- Вот и умница, - погладив птицу по крыльям, закрыла клетку и отправилась мыть руки.
Аптечка с необходимыми медикаментами и оставленные доктором лекарства уже лежали на столике, когда я вернулась в гостиную. Рубашка висела на углу дивана, легкий ветерок из приоткрытого окна холодил кожу под белой майкой.
Зачем надо было открывать окно? И главное, как Пьер решился дойти до него.
- Погоди. Я сама.
Сев рядом, отодвинула его левую руку, разматывающую верхний слой бинта. Нижний просто срезала ножницами, осторожно отрывая присохшие участки. Глаз не поднимала, боясь встретить пусть даже и приглушенную таблетками боль в изогнутой линии рта.
Странно то, что я знала как Пьер веселится, грустит, смеется, болеет, проказничает и даже один раз плачет, но никогда не видела его, вынужденного терпеть такую боль. И безотчетно не хотела даже думать об этом.
Промыв рану, осторожно просушила кожу вокруг вокруг бумажными салфетками, чтобы мазь легла лучше. Чистый бинт белыми кольцами обвил руку, будто насмехаясь, заставляя проводить аналогии с Мумией. Не удержалась и хихикнула, представляя Пьера всего в бинтах. На Хэллоуин, например. Мумия в шляпе и кожанке с шипами. Надо обязательно свозить дю Вилля в Америку.
Тихо рассмеялась нарисованной картине и чуть было не похлопала по наложенной повязке. Вместо этого перенесла ладонь выше, на место перехода плеча в шею, исправить странный угол под которым его голова была прислонена к спинке дивана. Глаза закрыты, а губы сжаты и такие светлые, что кажется будто обескровлены.
- Эй, открой глаза, - переместила пальцы, чтобы обхватить шею и слегка стряхнуть.
- Таблетки действуют как-то слишком хорошо.
- Не пугай меня. Врач когда заедет?
- Завтра?
- Может приляжешь? К родителям сама съезжу, ничего страшного.
- Нет, к вечеру буду в норме.
- Все-таки, пойдем в кровать.
- К Басу, - сдался Пьер, - Жако раздражает.

---

Благополучно устроенный в одеялах дю Вилль спал, пока устанавливала в полевых условиях планшет. Вид из окна не давал спокойно не то что спать, даже мимо проходить.
Поэтому как только Пьер уснул, потребность в моем присутствии рядом отпала, и я вернулась в гостиную, к грудам бумаги и красок. А через полчаса уже прорисовывался тонкими штрихами каркас лежащего под ногами Лондона.
Радио продолжало тихо аккомпанировать голосом Джаггера, найденная в ящике сигарета одиноко дымилась в пепельнице. Приглушенный стеклом гул машин внизу, наползающий туман на острые крыши. Сейчас город казался не совсем серым. Сизым, прячущим в тенях аквамариново-фиолетовые отблески. Через пару часов закат раскрасит в нежный золотисто-розовый цвет, превращая Лондон в сказочный город.

---

За рисованием едва не пропустила ужин, и если бы не проснувшийся Пьер, гремящий на кухне стаканом с водой, огребать мне за очередное опоздание.
- Как ты? - не отрываясь от холста, еще несколько завершающих мазков, и оставить просыхать, до следующего слоя акварели.
- Жив, почти бодр.
- Хорошо, дай мне пять минут и будем собираться.

- Привет, мам, - не успела отодвинуть купленный по пути лимонный пирог, как оказалась в крепких, и весьма продолжительных, объятиях матери, и более сдержанных - отца. Не успела предупредить Пьера, и оставалось только поддержать его за пояс, когда маман закончила с обниманиями.
- Это Пьер, - решила внести ясность. Окончательную.
- Наслышаны, наслышаны, проходите.
- Куда раздавленный пирог?
- На кухню.
Всегда поражалась привычке родителей по приезду в чужой город жить в квартире, даже если поездка в два дня.

- Паркер нашел тебе жениха.
От неожиданности подавилась кофе.
- Мам, я конечно рада, что вы печетесь о моей судьбе. Но замуж не пойду. Тем более за неизвестного. Нет.
- Это хороший вариант, - отец невозмутимо ковырял вилочкой многострадальный пирог. - Особенно, если его одобрила твоя мать.
- Нет, - для убедительности покачала головой.
- Вив, никто не заставляет сразу. Одна встреча, вдруг он тебе понравится?
- Не хочу. У меня еще масса незавершенных дел.
- Говоришь так, будто умирать собралась, - оскорбленно говорит мама.
- Замужество меня убьет. Не хочу больше на эту тему. Лучше монополию. Пьер отлично играет.
Под "отлично" я понимала - "совершенно не умеет играть".

...