ЦАРЬ ОСТРОВОВ. Столица мира

В месте любимом каждым.
Где-то на неделе...

Тяжело отходилось. Душно. Трижды три раза в час посещало желание сигануть в бездну, не подпоясавшись. Трижды в четверо стискивал зубы, уговариваясь: "Терпи".
Терпежу не хватало, мочи не было. Стоило горячечные веки смежить, болезненно отекшими прикрыть воспаленные, мутные глаза, как виделось, что растут из меня побеги белые, побеги длинные. И сколь не подливали бы ключом бьющего кипятка в бадью, сколь камин не топили бы до сухого звона в смердящей гарью комнате - не таяли те побеги белые, побеги снежные. Только цеплялись за тело, плечи окутывали, рубахой погребальной сплетались, панцирем рыцарским, панцирем ледяным становясь.
Просто было убить льдистую ведьму. Просто было сбежать от нее, настежь двери клетки распахнув.
Не просто забыть.
Инь.
Прицепилась ко мне лихоманка стылая, привязалась. Ни спасения от нее не было, ни излечения. Говорили - маги одни лишь недуг этот ведают, к магам она и тянется. К магам, да к порченным, что с магами если не одного корня побеги, то точно одной мачты такелаж. День пережить, второй переждать, не дать в третий сердцу глыбой самого синего льда застыть в груди и надеяться увидеть рассвет четвертого. Только тогда поверить в возможность излечения, только тогда пятки целые, ножом на одре погребальном не вскрытые, в сапоги обуть, а до того пои не пои черным корнем, отваром кошкиных слезок и мученихи пятилепестковой, грей не грей бадью - толку не будет. Три дня мертвяк ходячий оттаять пытаться будет, три дня искать, кого с собой утянуть, станет.
Знала ли об этом Таис, руку мою варено-красную, с края лохани снимая и в кипяток ногтями синими, стылыми опуская? Догадывалась ли как рискует, кем бы не была она - человеком простым, которому эта болезнь и дня не даст, или правнучкой Древних, коею болезнь с собой за высокую Стену позовет, - когда осторожно втирала в пробитую мою голову запах живых и живущих?
Знала ли, что, зубы чуть не до крошева стискивая, клялся себе: коль, не ведая, рядом была - озолочу за человечность, если доведется четвертое утро собой встретить, коль знала и все равно героиней рядилась - как на ноги встану, так ремнем портупеи отхожу, что неделю даже глаза скосить блудливо здоровья не хватит, дурище великой.
Знала ли? Знала ли.. Зна...
Тяжело отходилось. Муторно. Сознание по кромке блуждало, как чайка на волнах морских качалось - то ли есть оно, то ли привиделось.
- Взрывов было много, взрывов ... много.. - рындой стучит в висках, отдает в распираемых кровью венах. Кровь сочится из швов на голове, течет по шее прохладой, творит купель алую. Пока кровь течет - легче. Пока кровь течет, есть шанс осмыслить сказанное.
- Что Вороны? - каркаю хрипло, каркаю тихо. Язык распух, не желает шевелиться, челюсти свело. Пожар все красноречие с собой забрал, даже слов матерных не оставил. Пусть сама понимает, о каких птицах речь. Пусть сама решает, что говорить, о чем молчать, чем самой заняться, а от чего бежать. Пусть сама решает, а я послушаю, сделаю выводы из несказанного. Пока течет в горячую воду слишком густая холодная кровь..
- Что Вороны? - спрошу днем следующим, от ложки кашей губы марающей отворачиваясь. Все, чего хочу: сдохнуть или упиться ромом. По возможности горячим, крепости необычайной, пинта которого идет по два золотых. И снова сдохнуть, но хоть на полшага ближе к блаженству. Комната ала. Лицо Таис прячется в этой алой дымке, временами затягиваемой сплошным черным полотнищем темноты. Слепну. Мысли копошатся меж ушами как опарыши в брюхе подгнившей рыбы: с виду все одинаковые, одна другой не главней. Мне интересно все и ничего не важно.
Бордель внизу шумит. Когда не приду в себя, внизу все шумит и ходит ходуном, будто город вовсе перестал спать, будто Столица уподобилась портовому кабаку, в который завалились сменившиеся с рейда команды. А значит в Столице опять висят траурные стяги, опять от великих домов нарезало ломтей, и Столица не знает, к чьему плечу прислониться...
- Что Во... - не спрошу, закашляюсь кровью, ладонями ткань покрывала соберу. Ладони чешутся по живому, тело болит по горячему, в груди все медленнее колотится сердце. Три прошло и четвертый в окно заглядывает, или второй не протянул? Умирать не хочется. Так не хочется. Бесполезно. Как больной беспомощный старик. Тело коченеет, льдом как кожей обрастает. Хочу просить женщину. Не о ласке огневой, по которой стосковался вдруг. Не о кинжалах, что в глазницу загнать жаждется. Не о погребении последнем, не о воле прощальной. Имущественный вопрос терзает, собой распорядиться хочу. Чтоб с момента как дышать перестану, до того часа как встану не собой, тело к мажьей башне, черной башне переправили. А вдруг дойду до убогого, ненавистного. Вдруг, в зиму вечную с собой заберу, вдруг... Хочу просить, но промолчу. Не от того, что сил нет. От того, что это риск пустой, не рациональный.
- ..ороны?
Тяжело отходилось...

»» 25.04.16 11:37 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

ПРОШЛА НЕДЕЛЯ ОТ ВЗРЫВА. Покои непорочного королька.

Пустите, развяжите руки. Что угодно сделайте, только бы не так, не запереть на замки. Бросаю колкий взгляд на прислужницу, денно и нощно бдящую рядом со мной. Глаз с меня не сводящую. Молчаливую, как будто бы не осталось в ней ни единой капли жизни. Мертва, серые щеки, пустой, равнодушный вид, толстые запястья, крепкие пальцы, сморщенные как изюм, с короткими, ровно остриженными ногтями. Гусеницы, а не пальцы. Ими она надо мной колдует. Отпаивает горькими травами, от которых хочется спать. Нет, ничего не хочется. Даже уже не пытаюсь ее разговорить: это как пытаться разговаривать со стенкой. Она молчит и смотрит.
Когда меня осмотрели в первый раз, я верещала на весь дворец. Подозреваю, что слышали даже дома. Это далеко на западе. Вот эта своими гусеничными пальцами. Двое держат, а она задирает мне платье. Не по-королевски шумно и яростно отбивалась. Сейчас уже не то чтобы привыкла, просто не вижу смысла рвать августейшую глотку - все равно никто не поможет. Будь моя воля, я бы вообще не вставала с кровати, но эта мымра глазастая меня ставит, моет, одевает, в корсеты тугие так затягивает, что ребра трещат. А сколько там у меня осталось то кроме них? Ни сисек, ни щек. Одни глаза и ребра с ключицами, обтянутые кожей. Видели бы меня мои братья-ухажеры. От этой мысли больно кольнуло в груди, затрепетало, забилось. Ни слова, ни звука, ни весточки, ни-че-го. Смерть кругом, одна за одной. Я ее дарительница. Может, хватит уже праздников? Как мне еще зубы не выбили? И где на такое обучают?
Тоскливо, горько, но нет сил, чтобы даже пошевелиться. Забрали все мои книги. Даже амирские сказки. Ничего не осталось. Ничего, кроме тоски. Давеча я попыталась с балкона сигануть, сама уже не знаю почему. Просто задыхаешься, а вырваться не можешь, в голове туман, а там синее, бескрайнее небо в плывущие по нему кораблики. И хочется куда-то бежать. И уже все равно наверх или вниз. Даже в холодной подземке было мне слаще, хоть и холодно, жестко спать. Как туда вернуться? Убить кого? Ни одного Дария в комнате, даже завалявшегося мага. Обидно. А эту драконоподобную, непробиваемую, ничем ни взять. Ни ласковым словом, ни истиной. Так туги косы, что режет висок. Откройте окно, выпустите. Не могу, не хочу. Ночью опять бред. Не могу спать. Не могу бодрствовать. И писем мне писать тоже не дают. Сижу на складном стульчике без спинки. Зачем все стулья переломала? А вы попробуйте с такой бабой справиться. Синяки никак не пройдут на бедрах. И это ощущение мерзости, которое осталось. Надо было на том балу сделать то, чему давно было пора суждено случиться. Вот бы посмотрела на ее рожу, когда она вставила в меня свой палец! Рассмеялась бы ей в лицо. Плюнула. А теперь что? Вдова и не тронутая. Что хуже? Может потому все стулья комнаты вынесли? Чтобы себе не навредила. Думаю, а сама не живу. Дышу зачем-то, будто в груди время дни и ночи отсчитывает, а жизни нет.
И неожиданно падаю. Благо, что стул низкий да юбки пышные. Ни жива, ни мертва. У моей сторожихи даже голос прорезался. Так мне дала по щеке, что чуть голова в сторону не отлетела, а я молчком. Закряхтела старушка, рванула лекаря звать. Или повара? На бульон пустит, не иначе.
Поднимаюсь, выхожу в коридор, подбираю подол повыше и бегу, бегу без оглядки до нужного поворота. Из Дворца все равно просто так не уйдешь. Стража на каждом шагу. А я ведь еще и убийца. Королева-убийца. Заветная дверь скрыта за тканью, распахиваю и в нее ныряю. Выйду в другое крыло, потом в сад, а там к стене и бежать, бежать куда глаза глядят. Или пока не узнают на улицах и камнями не забьют. Все лучше так.
В груди щемит. Вздохнуть не могу. Успею ли? Чу - крик по земле разносится. Громкий, зычный. Зачем же так кричать? Аж сердце пытается выпрыгнуть. Самое ужасное, что искомая дверь заперта. Вот совсем. Хоть висом на ней веси и царапай ногтями. Не поможет. Разворачиваюсь на каблуках и бегу к лестнице. Платье до пупа. Туфелька тю-тю. Носите на здоровье. Только отпустите. Дайте уйти.
Вижу окно на пролете. Бросаюсь к нему, распахиваю. Вторая туфелька улетает вниз. Держусь за гардину руками, а она хлипкая, не держит. И порыв ветра меня бросает в сторону. Я уже не прыгаю. Я уже борюсь, чтобы не упасть так сразу. Надо же бросить последний взгляд на самую дальнюю, бесконечную, синюю даль, которой у меня уже никогда не будет. И во рту горечь. От зелий и трав, которыми поила меня стражница. Страха нет. Просто и сил тоже не найдется. Единственно правильно сейчас - это уйти. Хоть так.

»» 19.04.16 11:18 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Через время после взрыва. Кабинет Правителя
 
Ух, тяжело!.. дай дух переведу...
Я чувствовал: вся кровь моя в лицо
Мне кинулась – и тяжко опускалась... (с)
 
 
Дарий на какое-то время замирает, вероятно, не веря, что не прошу ничего взамен. Дар щедрый, и он вправе сомневаться и ждать подвоха. Ждать, что я делаю это не просто так.
А я сам – верю в свое бескорыстие? Не знаю.
Да и бескорыстен или мой дар? Время покажет.
Как поступил бы отец на моем месте? А брат? Как же тяжело.
А он смотрит. Внимательно смотрит, изучающее. И я взгляд не опускаю. Только ничего там не прочесть. Крамольного ничего.
Благодарит. Видно, что от души, хоть червь сомнения и гложет. Но народ и зерно важнее, потому просто благодарит.
А ведь мы могли бы быть друзьями. В другом месте и в иное время. – странная мысль приходит в голову и тут же покидает ее, потому что больше мы не одни и я уже не спрошу того, о чем хотел осведомиться…
Хотя, кажется, смогу узнать, если просто останусь и послушаю – вдруг да услышу что, тем более Дарий называет братом и предлагает остаться.
Потом идет на попятный, то ли поняв, что мне не место при их разговоре. То ли что-то почувствовав.
– Если все ваши помыслы сейчас связаны с организацией похорон вашего батюшки – я не буду вас более задерживать, Ян. В любом случае я твердо обещаю вам, что все необходимое для того, что найти и покарать виновных в смерти вашего отцы будет сделано. – эти его слова заставляют, наконец, выйти из забытья.
– Я хотел бы уехать, – делаю небольшую паузу, – увезти тело отца в родовой замок, но время терпит, я подожду. Злодеяние лишило меня отца, и я думаю, имею право знать, кто это совершил.
Похоже, вошедший не сильно доволен тем, что будет говорить с Дарием не с глазу на глаз. А может, мне показалось.
Молча киваю ему и отступаю в тень. Можно считать, что меня тут нет…

»» 17.08.16 16:40 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

В доме, где света нет
Где-то на неделе...
И даже не через месяц :ь

Нет, вы посмотрите, как устроился. Вы посмотрите, как удобно карты легли...Лучше не придумаешь.
Ты, скажи хороший мой, какому Богу взятку дал? Или в карты кропленые выиграл? Небось, душонку свою на кон поставил. Хотя, кто за наши души грешные больше медяка даст...
Это подумать только, такие проводы себе устроить! Мог ли простой капитан сын шлюхи, в самых паскудных своих фантазиях представить, что вся Столица Мира плакать будет, когда ты тело свое бренное оставить решишь?
Мог ли помыслить, что под уход твой, трубы домов великих трубить будут? Что флаги черные на дома повесят? Что дамы знатные, ручки - беленькие губы -алые, в платьях темных, кружевом лица накроют дабы слез своих не показать, платочком их стирать горькие, да поскулить жалобно.
Мог ли ты представить, что тело твое хладное ручки женские омоют. Вытрут платком хлопковым. Окурят табаком из трубки вишневой. Тот дуран благовоний любой фору даст. Тот аромат поминальной рубахой на тело ляжет. Так и уходить проще, запах смерти не так слышен. И дарует табак вишневый такие сны, что сметь покажется не старой клячей, а страстной блудницей.
Хорошо устроился. О таких проводах знатный вельможа не мечтал. Это тебе не смерть в подворотне с ножичком промеж лопаток. Это тебе не в море уйти рыбам на корм, под молчаливую молитву матросов.
А я ж подыграю, мне ж не жалко. Я баба простая, душевная, мне для человека откинувшегося в самом расцвете половой функции, ничего не жалко. Уже и вуальку себе на дне сундука нашла. От нее цветы тонкие, веточки зябкие, паутинкой на кожу лягут. Глаза мои блудные закроет. Может и слезу выдавлю. Может и получится...раз нужно.
Одно не обещаю, хороший мой. Поминального костра не будет. Тяжко с этим сейчас, ох как тяжко. Придется в канале поваляться дней десять, а то и больше. Придется опухнуть да посинеть в тухлых водах. Но то не страшно. Зато вся Столица по тебе убивается.
А пока, хороший мой, мы смерть твою подождем. Заманим её песнью тихой, колыбельной. Её матушка моя пела. Тебе её на прощание подарю. Как дар великий. Под биение сердца тихое. Под шорох у губ холодных. Ты её, хороший мой, услышишь? Под неё и уходить не страшно. Под неё и... убивать не страшно.
Уж очень долго ты мучаешься. Сердце мое не железное. Отходишь ты громко, да медленно. Сколько мучаться, то можно? Кровю и дрожью умываться.
Подушечку под первый куплет возьму. Розовую с птичками на ней вышитыми. К сердцу своему как дитя малое прижму. На тебя полюбуюсь в дурмане табачного дыма. Ты прости меня, хороший мой...
Под второй куплет песни тягучей, подушку почти к лицу, что ветрами тесано прижму.

- Что Во... ..ороны?- Кашляет с трудом будущий труп.

Веки закрою.Выдохну.
Ты, скажи хороший мой, какому Богу взятку дал? Что ж ты у самого края ходишь? До греха меня доводишь.
Так и замру с подушкой в руках. Видимо, боги решают кому тот больше проигрался. Кому душу свою копеечную больше должен...
Кто я такая баба простая, чтобы с богами в спор идти? Но если очень попросят. Могу и подсобить...



»» 06.05.16 14:10 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Где-то в замке. 
- А я знал, что брешут. - Голос хриплый, словно по металлу скрипит. Словно исцарапать хочет. -Как всегда прав. Нет никакого Лорда. Баба есть. Немощная. Больная. Третьи сутки в койке лежит, себя жалеет.
Я бы ему ответил. Н"габах свидетель, ответил. Сказал бы какую гадость непрезентабельную, из тех, что на Грехе матросы друг-другу посылают через весь порт. Жестами украсил бы, да солью высокомерия. Собрал бы силы свои хилые, под маковым молоком разжиженные, и ответил бы как на духу... да только замер и в лицо смотрел не моргая, глаза не отводя.
Узнавал уже узнанное. Чуть измененное пылью времени да паутиной морщин. Узнавал старые шрамы, знакомился с новыми. И начинал понимать, что где-то в душе что-то да екнуло. Что-то отозвалось. От того, вместо гадости какой в сердцах брошенной, отвечаю почти улыбкой. И выдохом из уставшей груди.
- Я тоже скучал по твоей улыбчивой морде. - Смотрю на ту самую морду на которой не дергается ни один мускул. - Все такой же красавец.
И снова ни какой реакции. Душевные северные мужики.
"Красавец" в ответ только смотрит прищурившись, словно в душу заглядывает. Словно, все нутро изучает.
А ведь верил. Верил, когда еще пацаном был, когда идеалы имел, что этот. Этот может. Может и мысли читать. И с металлом говорит, как с живым - оттого его меч слушается, словно заговоренный. Знает каждую мысль мою, как по ладони читает жизнь. Знает, и ничего от него не утаить. Оттого каждый раз, когда вот так смотрел, чуть прищурившись, так, что морщинки у глаз собирались, взгляд его тяжелым ложился на плечи и не распрямить их, если виноват в чем.
Прислушиваюсь. Потянет ли груз какой вниз. Отвести глаза захочется? И обманывать себя уже не буду. Глаза отведу на секунду. Всего лишь секунду дам поблажку себе. И признаю. Я сбежал. Сбежал когда-то и сгинул. Виноват.
- Я вернулся, - говорю, будто пытаясь загладить вдруг проснувшееся чувство стыда.
В ответ молчат. В ответ изучают.
- Вернулся он, - бухтит по старчески. И только сейчас понимаю, что между нами годы. Годы.
- Скучал?
- Каждый раз, когда хотелось кого нибудь хорошенько треснуть.
Где-то за ухом могло б и заколоть в дань памяти. Рука у учителя действительно была тяжелая. Ее тяжесть запомнила моя башка с малолетства. Возможно, из-за нее я таким умным и вырос.
Болью закололо да в свежем месте. Болело все. Там, где ожоги перебинтованные белой тряпкой тесно приклеились к коже. До кончика того, что если болит - то кричи пропало. Одно радовало - гнилью не пахло. Значит ни заражения, ни воспаления на теле нет. Значит жить буду. Может, даже с руками в наличии. Может, даже не совсем дураком. Может даже хер рабочий будет. И раз-два, а может три порадует девицу какую, мне на радость, ей на удивление.
Кстати, про хрен... Кстати про девицу
- Кто тебя отправил? Не Леди ли Севера об Лорде заботится?
И не буду кривить душой, в вопросе была капля яда.
Уж не знаю, откуда он. Уж не знаю от чего накопился за три-то ночи в лихорадке. Поднабрался, виденьями туманными вдохновленный. Леди Севера являлась то смертью, с глазами красными, кровавыми, то оживала на гербе с венцом из змеиных голов, украшенной. То пела песнь заупокойную. И все шептала о демонах. О демонах.
И губы. Ее губы... Хуже всякого яда твои губы. Так и не целованные. Так и не опробованные. Может, тоже горячка?
- Роф, - доносится до мутного сознания, когда через боль одеваю на себя все тот же черный мундир, что был и вчера. Или не вчера? Сколько дней я провалялся?
- Роф, - как причудливо тасуется колода. - И сильно он переживал о моем здоровье? Небось, ночи не спал.
Ответа не дожидаюсь. Боль скрывается куда-то под пелену воспоминаний. И той самой ночи, когда брат отца помог мне стать никем.
Горло сводит фантомной болью. В том самом месте, где должен бы отпечататься разрез старого кинжала.
"Безгрешные обречены сами убивать тех демонов, которые лишают их покоя" - всплывает в памяти часть ночного кошмара. Облизываю рот.
- Что ж... Пора обрадовать дядю. Лорд Севера жив и почти здоров.

»» 04.05.16 22:36 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Особняк Дома Понирос

Кажется, жизнь потихоньку налаживалась, и Столица приходила в себя после ужасной трагедии. Порты открылись, городские ворота тоже, сообщение восстановилось.
Благодаря Санве, мое самочувствие улучшалось, и при каждом осмотре лекарь лишь удивленно щелкал языком.
- Я все еще не верю, что это возможно, - сказал он однажды утром, - но если так дело пойдет и дальше, то через пару дней ваша рука и ключица будут в полном порядке.
- То есть, я избавлюсь от шин и повязок? - уточнила.
- Да, - улыбнулся он. – Первый раз встречаю такой необыкновенный случай в моей практике.
После ухода врача, я поспешила поделиться новостью с Орвиком.
Он сидел в кабинете над листом бумаги и хмурился, глядя на колонки цифр.
- Что это? – поинтересовалась я, бросив взгляд на лист.
- Смета. Сколько денег потребуется на аренду нового корабля, расчеты на его полную комплектацию и еще неизвестно, как обстоят дела с «Тритоном». Должны ли мы заплатить штраф за потерю корабля или с учетом, что он пострадал от общих беспорядков в Столице, удастся доказать, что это форс-мажор и «непредвиденные обстоятельства».
- Но ведь это и есть самый настоящий форс-мажор, - мягко заметила я.
- Все так, все так… только Столице нужны деньги на восстановление разрушенного…
Орвик неопределенно махнул рукой, а потом посмотрел на меня:
- Ты что-то хотела?
- Да. Я пришла поговорить.
- Вид у тебя очень серьезный.
- Но и тема, на которую я хочу поговорить, тоже серьезная.
- Я весь внимание.
Не так просто было озвучить то, что собиралась сказать. Но после всего пережитого честность в отношениях казалась мне самым главным.
- Орвик, как ты знаешь, у меня есть дом. И еще есть некоторые сбережения, в том числе и доход, которым ты когда-то меня обеспечил. По правилам, все имущество жены принадлежит мужу и является моим приданым. Конечно, довольно скромным…
Орвик с интересом смотрел на меня, даже не шевелился, а я мучительно находила слова, озвучивая такой непростой вопрос.
- Продолжай…
- Я хотела поговорить с тобой про дом. Понимаешь… у того ребенка, который появится скоро на свет, у него будет все: имя, кров, положение в обществе, деньги… все. А у Астора… - я сглотнула и выпалила, - Я переведу все свои сбережения тебе. Все, до единой монеты. Но прошу, пусть этот дом останется за Астором. Ведь у тебя столько всего, неужели он так нужен?

Я неторопливо сложил в стопку бумаги, обдумывая ответ.
- Знаешь, дорогая, сегодня просто день твоей недвижимости. Дело в том, что Варрава… он уже приходил ко мне сегодня утром с предложением продать этот дом.
- Мой… дом? – Доми выпрямилась в кресле.
- Да. Сказал, что вырученными деньгами мы сможем частично компенсировать потери от пожаров. Не все, конечно, но значительную часть. В пользу своего предложения он привел довод о том, что у тебя уже есть дом как у леди Понирос, а вот содержание пустующего дома на Царе островов – бессмысленно и хлопотно. С последним пунктом я согласился.
Доми выглядела очень расстроенной и смотрела мимо меня, куда-то в угол и отчаянно моргала.
- Ну… если так, то… - после долгого молчания ее голос дрогнул.
- Разве я сказал, что принял решение?
- А разве нет? – глухо переспросила она.
- Нет.
Я потянулся через стол и взял ее за руку, и она все-таки посмотрела на меня.
- Послушай… Варраве я сказал, что в любом случае деньги от продажи твоего дома мы использовать не будем. И если ты не хочешь его продавать, мы, конечно, оставим его Астору. Но я бы посоветовал все же продать его, а деньги перевести на имя твоего сына. К его совершеннолетию накопится достаточная сумма, чтобы он мог купить дом там, где пожелает. Если же твой старый дом оставить просто как наследство… он без жильцов придет в упадок. Кто будет за ним смотреть, пока Астор не вырастет?
_________________

Я сидела перед Орвиком и представляла себе, как убиваю Варраву. Сначала его потребуется связать, потом взять ножик и медленно, мееедленно срезать тонкие лоскутки кожи, наслаждаясь криками о помиловании.
Вот никто мне никогда не говорил, что беременные могут быть такими кровожадными. Голодными - да, со странными желаниями - да, но жаждущие крови...
Как посмел он распоряжаться моим домом? Это как... Это как если бы я решила продать за него Молли!
Руки Орвика крепко держали мою ладонь. Так хорошо держали... Он прав. Да... Он прав. На содержание дома нужны люди и деньги, и не на один год и не на два... Мысль о продаже заставила сердце сжаться.

Дом. Мой дом. Но он прав.

Я не могла сразу собраться мыслями. Слишком неожиданно и болезненно.
- Я бы... Я бы хотела, чтобы это был эллиниум. Ну, знаешь, монеты из эллиниума. Они не обесцениваются со временем. Так надежнее. Если вложить деньги в дело - неизвестно, как оно сложится. А эллиниум- это надежно. Пусть мало прибыли. Зато наверняка. И вещи... Мне бы хотелось забрать из дома важные для меня вещи. И у Астора... там... книжки, игрушки. Наверное, надо будет послать Этель. Она все сделает. И еще...
Я сглотнула и, наконец, подняла глаза на Орвика:
- В доме сейчас живет Дирик. Это муж Этель. Он присматривает за хозяйством, ну и вообще... Как дедушка Астору. Когда я уезжала, то оставляла сына на них. И у них, кроме Астора никого нет. И если... если продавать дом, то они останутся без крыши над головой и... Они моя семья, Орвик. Не по крови, не по браку, но... Я не знаю, как по-другому их назвать.

На языке вертелся детский вопрос «А я? Я – твоя семья?».
Но удержался от него, понимая, что буду выглядеть глупо.

Я постарался сосредоточиться на теме разговора.
- Не знал, что за домом кто-то присматривает. И это обстоятельство несколько… меняет дело. Я вижу два варианта решения проблемы. Первый – эти люди, Этель с мужем, остаются жить в доме. Ты сможешь сама назначить некую сумму, которую будешь выделять им на его содержание, а также при желании навещать их время от времени, когда мы будем приезжать на Царь островов. Второй вариант – это тот, о котором я говорил вначале. Я не против, если эта пара последует за нами, тебе наверняка будет приятно видеть рядом близких людей. Найти им место на вилле не составит труда. Но… захотят ли они поехать? Ты как будто бы уверена, а между тем… - я пожал плечами. - Лучше бы тебе спросить у них самих.

Доми выглядела озадаченной, между бровей пролегла крошечная морщинка, которую захотелось разгладить пальцем.
- Расскажи мне, что сказал лекарь, и как ты сама себя чувствуешь. Меня интересует, как ты перенесешь полет обратно домой.
_________________

Я и пришла рассказать ему о визите врача, но разговор о доме, вмешательстве Варравы в мои дела, предложение Орвика продать землю в тот момент не позволил мне переключиться и вместо того, чтобы ответить, я встала и снова закружила по комнате.
- Ты, конечно, прав… Ох… я поговорю с Этель. В любом случае, ей следует поехать к мужу и все обсудить с ним. Но вообще, Дирик… он хороший боец, отлично разбирается в лошадях и еще… еще яблони правильно обрезает по весне. Он тебе пригодится… ну… если вдруг…
Я была слишком взволнованна.

И дом, Санва, мой дом!

И Орвик. Он шел мне навстречу. Я знала, что не могла просить его о большем. Я не могла его просить полюбить Астора и относиться к Дирику и Этель с той теплотой и благодарностью, с которой относилась я, но он давал гораздо больше, чем мог бы дать любой другой на его месте.
Я подошла к мужу. Мне хотелось обнять Орвика, только он сидел, а я не могла наклониться из-за живота, поэтому просто коснулась рукой его плеча.
- Знаешь, моя жизнь так меняется… очень быстро. Я ведь сейчас должна была быть там, в своем доме. Я думала, что немного заработаю и уеду до конца срока и… после родов останусь, конечно. Я когда узнала о ребенке… а ты там… а я здесь… и знать, что никогда, понимаешь, НИКОГДА не увидимся… и во мне твой ребенок… - горло перехватило.

- Эй, - я мягко потянул ее к себе, усаживая на колени. Пришлось немного отодвинуть кресло от стола. – Ты ведь не надумала плакать?
Доми обняла меня за шею и, спрятав лицо на плече, отрицательно помотала головой.
- Вот и хорошо. Будем считать, что это судьба хранит нас и ведет друг к другу. А ты знаешь, что наши свадебные венки так и не завяли? - я перевел разговор на другую тему.
- Не завяли? – она подняла голову и удивленно посмотрела на меня. – До сих пор? Но… это ведь невозможно.
- Хочешь посмотреть?
- Хочу. Только давай еще немножко так посидим, - Доми снова положила голову мне на плечо. – А что это означает?
- Про венки?
- Да.
- Ну… раньше люди сказали бы, что такой брак благословила сама богиня Маа.
- А теперь?
- Теперь… говорят, что богов нет.
- Санва есть, - упрямо заявила Доми.
Я улыбнулся в ее волосы.
- Есть. А еще есть ты и я. И наш малыш.
- И Астор.
- И Астор, - согласился я.
- И Варрава пока что тоже есть, - немного подумав, добавила Доми. – Но если он не прекратит распоряжаться моим и так невеликим имуществом, то ему стоит задуматься о том, что дочери Санвы ужасно злопамятны.
- И опасаться ножа в боку?
- Ну почему же… яд в бокале тоже хороший вариант.
- Я ему передам. А скажи мне, моя злопамятная супруга, у тебя только на обиды крепкая память?
- Ты о чем? – Доми взглянула на меня.
- Я о том, что второй раз спрашиваю, как ты себя чувствуешь и что сказал лекарь. Имей в виду, если он сочтет путешествие неблагоприятным для тебя и ребенка, то придется нам дожидаться родов здесь.

Роды! При мысли об этом сердце упало куда-то в желудок. Боги, как же страшно только от одной мысли об этом!

Я незаметно перевел дыхание.

»» 03.05.16 09:00 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Сидеть в обнимку было так хорошо, что не хотелось даже шевелиться.
Какую ерунду он говорил про отсутствие богов?

Ведь это Санва соединила нас. И ребенка сохранила. И лечит меня тоже она.

- Лекарь говорит, что через два дня снимет все повязки и что это невероятно. Поэтому осталось подождать совсем чуть-чуть… и ты обещал мне море.
- Обещал, - согласился Орвик. – И выполню свое обещание.
- И лететь мне тоже не возбраняется. Вернее, лучше с этим не тянуть, потому что на более поздних сроках все же риск больше, а на последних – опасность преждевременных родов увеличивается, так что…
- Я увезу тебя на остров Греха очень скоро.
- Да, - прошептала я. – Все так меняется, так быстро меняется… но я привыкну, и я очень хочу на Грех. Наверное, это глупо, но почему-то кажется, что на Грехе все наладится: и ты справишься с убытками, и я буду готовиться спокойно ко дню родов, и Варрава станет добрее и терпимее…
Договорить он мне не дал, коснувшись губ. Из головы исчезли все мысли, только Орвик рядом, такой родной и… надежный. Мой Орвик.

Он показал мне венки, это было удивительно. Свежие, словно только что срезанные ветки.

Наш брак благословлен богами. Не только Санвой, но и его богиней.

Весь день после этого не покидало волшебное настроение. Про дом и его продажу я решила подумать на следующий день. Потому что венки… они произвели на меня очень сильное впечатление, и не хотелось затмевать чувства, вызванные их видом. Хотелось продлить. Отодвинуть заботы на чуть-чуть, хотя бы на несколько часов.
- Только попробуй меня разлюбить, - заявила я, лежа поздним вечером в кровати.
- Яд? – сделал ставку Орвик.
- Хуже. Полная кастрация, - сказала я и, довольная закрыла глаза.
- Мы на такое не договаривались, - попытался поторговаться он.
- В бизнесе выигрывает тот, кто на шаг впереди, дорогой.
И Орвик расхохотался.

»» 27.04.16 11:22 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир

Дворец Правителя. Кабинет

Глава Дома Эйвиос выказывает желание послушать Ворона. На его месте я бы тоже остался. Несмотря на то, что я не хотел бы оказаться на его месте. А хотя... Я был на его месте. Хоронил предшественника. Принимал бразды правления Дома. Сил тебе, Ян Шальной. Сил. И крепких зубов. Их придется стиснуть очень сильно.
Входит Ворон. Никак не могу допытаться - в Вороны берут только черноволосых - таких, с синевой даже в прядях? Или их как-то выкрашивают в такой цвет?
Едва заметный кивок. Приличествующие случаю слова.
- Трон желает знать, что сделано для расследования злодеяния. Что скажут Вороны Трону?
Мне не скажут ВСЕЙ правды. Но что-то сказать обязаны.

»» 29.04.16 14:01 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Столица. Замок.
Находиться в столице с каждым днем становилось все сложнее и мучительнее, по многим причинам. Бедственное положение города, смерть глав домов и представителей, нахождение правителя при смерти, но так же главное лично для меня - появление нового Лорда и разрушение моих чаяний и надежд.
Все это вызывало желание сбежать как можно дальше от сюда, сбежать домой. Малодушно. Как будто можно было уехать оставив все произошедшее тут и вернуться в прошлое, туда, еще до отъезда на Совет, когда казалось, что все возможно, и будет только как я хочу. А теперь хочется лишь забыть все что случилось, хотя пришлось напомнить себе, что это невозможно и ничего уже не будет как прежде.
Уехать на Север, как это и было запланировано - после Совета и оглашения его итогов не вышло, пристань была закрыта - выезд запрещен. Приходилось оставаться в столице и это раздражало день ото для все сильнее, сил удерживать защищающую меня ото всех броню становилось все меньше, а нервы истончались все больше. Шепот за спиной часто сопровождал меня по жизни и давно перестал волновать. Всегда найдется кто-то, чья жизнь скучнее твоей на столько, что твоя кажется более подходящей для обсуждений и разговоров.
Еще через пару дней я приняла решение, что должна уехать как можно скорее. Быть тут, среди скорбящих стен стало выше моих сил, я просто сходила с ума и порой не узнавала саму себя. Мне хотелось оказаться дома, а тут я словно птица в неволе и все кругом чужое: и солнце и воздух. Не хватает холодного порыва, который может одним движением невидимой руки стянуть с тебя покров всех печальных дум, отогнать все тревоги и оставить красные от своих поцелует щеки.
В столице ветер другой, чужой, не хватает ему силы и свободы - он заточен среди стен домов, и только выйдя в безбрежные воды может разгуляться. И чем больше этого воздуха в легких, тем сильнее я становилась пленницей, этого города, этой комнаты и увеличивалось желание сбежать.
Да, все обернулось не так как я хотела, даже хуже чем я могла бы предположить. Я проиграла - эта партия, увы, не за мной. Эти мысли я подавляла в себе из последних сил, но они каждый раз всплывали на поверхность сознания завладевая моим вниманием с новой силой.
Не хочу больше. Я так устала.
Волна гнева, на тех мужчин, кто решил, что может влиять на мою судьбу накрыла с головой. На Ага за то, что так ловко лепил из меня удобную послушную жену. На Дария, который оказался на столько дальновиден, что предусмотрительно вызвал наследника Ага, и на него самого, за то что сейчас в руках держал мою жизнь и жизнь сына и мог распорядиться ими на свое усмотрение. С каждым днем все больше я думала что будет там, на Севере... нет даже думать не хотела. Я боялась, что люди могут принять его, могут поверить ему. Могут быть верными ему до крови. Я готова была бороться хоть с чем. На Севере только так. Ты либо борешься - либо ты уже не жив... Боги, за что на пол шага от самого главного в моей жизни вы останавливаете меня? Показав награду почти реальную, отворачиваетесь вновь?
Очень сложно было перешагнуть негодование и гнев, взглянуть дальше тех мыслей которые прокручивались уже не однократно в голове, тех шагов которые многократно были пройдены по комнате. Построить разные предположения, на сколько бы неблаговидными они не были. Заставить себя увидеть, перестать думать только о себе и сыне.... Взглянуть масштабней. На весь наш род, всю гильдию и даже всю жизнь.
Я хочу то место, которое могу назвать своим дом, который у меня не отнимут, где я буду хозяйкой. И может там не будет покоя и мира, но там точно будет мое место до конца жизни и потомки Элефтари будут хранить в себе и каплю моей крови.
Произошедшего не изменить, но не значит что будущее теперь так же высечено на камне. Да, у меня отобрали то, что я так хотела сделать реальным для себя и Логана. Но это не значит, что у меня отняли возможность добиться своего. Он явился, и скорее мне спасибо нужно Дарию сказать, что это было не в отчем доме, а именно тут, среди небольшого количества верных в большинстве своем людей. Что у меня есть время сейчас все обдумать и решить какое именно лицо я хочу показать всем и ему. Безымянный не зря. Так сложно даже для себя произносить его имя. Все это время мы не встречались и я благодарна Богам. При всем нежелании угождать новому лорду нужно было быть хитрее и я с тревогой ждала как мне быть если Новый Лорд изволит приказывать.
Там в саду на несколько мгновений, смотря на лицо с острыми скулами и ледяными глазами, я увидела себя. На минуту или на несколько минут он стал ... понятнее. Но снег растаял под утренними лучами и ничего не изменилось.
Можно устроить любой подлог, любой обман и заговор, но глаза не могут врать, слова не могут врать. Он не врал - был сыном своего отца. Наследником Севера, законным, самым главным. И опекуном моего сына и моим повелителем, а еще он помеха, он мне мешает и я желаю всем сердцем чтобы его не стало. Зачем он приехал... На балконе он сказал, что устал бегать... можно ли верить ему. Если он говорил правду, то я ему завидую. Нужно иметь много смелости или много глупости чтобы быть искренним. Лгать легче. Я не могу позволить себе быть искренней. За это очень дорого приходится платить и я не готова на это.
Все больше и больше я понимала, что это сейчас только репетиция только самое начало. Что дальше будет все... Что дальше будет вся жизнь. И я могу ... я должна решить какого мне хотелось бы развития событий. Могла ли я? Могла. Я проиграла только одну партию, есть еще ходы можно что-то сделать. Нужно что-то делать. И я знаю, чего хочу.
На Север. Мне нужно на Север. Как можно раньше.
Разрешение покинуть столицу было получено к вечеру. На следующее утро шесть всадников без гербов и эмблем покинули стены города.

»» 05.05.16 12:27 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Интерьеры не меняются.
Действующие лица те же.

Встал ночью.
Тело отболевшее, исхудавшее, иссохшее поднималось неохотно, неуступчиво, ломко. Шатко. Телу предписано было лежать, страдать в последней муке, застывать скрюченной агонией, дохнуть и тухнуть. Оно же, бесчувственное, безжалостное, бестрепетное, срывало негнущимися руками занавеси, путалось локтями в простынях, переваливалось колодой через подушки и края. Спотыкалось ногами о мебель, наступало пятками на тапки, туфельки, веера и шпильки в густом ковровом ворсе. Почти ронялось, почти грохотало, тяжелое, неуклюжее.
Тело бродило в замкнутом, тесном как кубрик, душном пространстве. Металось.
А под веками плескалась пустая безгласная тьма. От век до внутренней, покрытой сетью старых и новых трещин, стенки черепа. Выхлестывалась на щеки, застывала коркой. Или то сами глаза, вымерзшие, вытекли, склеили ресницы густым дегтем?
Тело раздирало их когтями, чертило по щетинистым скулам кровавые руны, разрывало с хрустом струпья, раздвигало пальцами створки. Зрачки вращались в глазницах, царапались острыми сколами, шершавыми веками. Ловили, ловили, ловили дном своим тьму, стылый холод, белые нити...
..Инь...
Нашли луну. Глоданную, кусанную с голодухи, обсосанную с хулиганства, криво прибитую в распялке окна.
Встал ночью.
Зрачки замерли на ней, бело-желтой, линялой. Бесхозно выискали рядом звезды, разгребли их под завалами облаков.
Час Быка. Третья смена.
Тело подошло к окну, отпихнув коленями кресло, вжалось лбом в стекло, уперлось широко руками в узкий подоконник, оскалилось. Такими же бело-желтыми, линялыми, прокуренными зубами ощерилось. Впереди, за тонкой пленкой стекла с выпуклой рюмкой расплава, щербатился целыми крышами ненавистный город, а за ним, осеннем, не обогретом заревами погребальных костров, поднималось приливом безбрежное, бескрайнее, манкое душе, море.
...Душа...
Тело вспомнило о ней, обтрепанной, как вспоминают старую, гнойную рану. Скривилось. Застонало утробно, защелкало крепкими зубами, будто пыталось раскусить, разжевать память, растереть все, кроме ненависти. Как просто было бы жить одной ненавистью!
...Жить...
Тело вспомнило, что у него есть душа, осознало, что оно живо, и что к этой убогой, неполноценной жизни с самого краешку - дунешь и слетит, - сиротливо лепилось имя. Одно из многих, но самое привычное. Родное. Самое никчемное из всего родного, что осталось. Самое последнее.
Тело захрипело, застучало кулаком в подоконник. Раз. Другой. Третий. Тело выблевало бы и имя, и память, но они сорной цепкой травой вросли в плоть, побегами бело-желтого лунного цветка распахнули венчики в зрачках, дали им блеска, дали им смысл.
Я погладил холодную распялку шершавой ладонью. Вернулся. Опять.
Хоть плачь.
В жарко протопленной комнате было темно. Как в чумном бараке или притоне приторно пахло краппом. От этого сладковатого травяного духа тяжело давило на затылок, клонило забыться дурным беспробудным сном. Последним.
Крапп пользовали лекари, когда резали живого человека ржавыми от крови пилами, чтобы он не дергался и не мешал. Сухую толченую травку, густо смешанную с пчелиным молочком, клали под язык измученным агонией больным, облегчая уход, или, как для меня, жгли в бронзовых плошках курительниц, ставя их в изголовье. От краппа нелегко проснуться. Почти невозможно.
Но умирали с ним, блаженно улыбаясь.
Зажав нос и рот ладонью, осторожно высыпал содержимое обеих курительниц в камин. Тщательно перемешал кочергой горячие угли. Крапп вспыхнул ярко, синевато, и белым облаком выпорхнул в дымоход.
Утром, прикрыв лицо влажным платком в комнатку вернется Таис, распахнет окно проветривать. Сначала распахнет и только потом сунется под тяжелые бархатные складки балдахина, проверить бьется ли еще на загорелой шее живчик. На какой исход она будет надеяться, а?
Встал ночью. Опять встал там, где гарантированно должен был сдохнуть.
Любят, все же, меня неведомые боги. Очень любят. Противоестественным, извращенным образом.
Таис вернется в час тигра, на исходе четвертой смены. Я, тщательно умытый водой из единственного кувшина, с мокрыми, тщательным образом зачесанными от лба волосами, но все такой же голый, встречу ее сидя под окном в кресле, на сквознячке. Буду подрезать ее ножничками свои отросшие за неделю ногти, потому что, вопреки последней столичной моде, не терплю по-женски выхоленных мужских рук. Буду читать найденные в секретере адресованные мадам Раав письма - самые свежие - не с целью посчитать любовников и стоимость их обещаний, а найти в междустрочье последние, известные всем новости. Те, что меня заинтересуют, буду складывать на подоконник, к пузатой стопочке сладкого кларета, мелкими глотками которого смывал с языка привкус краппа и болезни. Те, что покажутся просто забавными, стану ронять себе на колени - на перспективу. Остальные же уроню на пол и тоже не по злобе - на полу заботливо будет расстелена одна из шелковых кистеватых шалей - эти письма я после аккуратно запечатаю обратно и положу на место. Вот только не успею..
Женщина придет, когда над городом забрезжит рассвет. Вкусная, ароматная, она наполнит шорохом и шелестом комнатку, еще даже не переступив порога. И все во мне потянется к этой алчной юркой акуле столичного полусвета, как все в теленке тянется к дойной корове - привязочкой, пуповиной. Тело, недавне подыхавшее, отчаянно захочет утвердиться по эту сторону бездны. Опять. На всякий случай.
Я прикрою смущение рюмочкой кларета - сладкой росой омочу горло, - тщательно соберу в горсть состриженные ногти - бросить в огонь, как поступал всегда с бытности мажьего служки, - взгляну на красавицу по-отечески ласково, с долей умильной суровости, спрошу:
- Милая, ты уже нашла в этой истории крайнего?

»» 05.06.16 00:07 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________