Татьянка:
Спасибо за продолжение.
Ох, остановилась на самом интересном месте.
Жду выздоровление автора, что бы узнать продолжение.
lidiy:
» Глава 15.2
Глава 15.2
На квадратных листочках без линий и клеток
Изложу свои мысли. иначе, куда их?
Я не верю в волшебные силы таблеток,
Всё равно ведь они от себя не спасают.
Я молчу в переписках, в кафе, в смс-ках,
Говорю в одиночестве – так безопасней,
Моя главная копинг-стратегия* – бегство,
А иначе недолго и вовсе пропасть мне.
Я страдаю от тех, кто со мной был нечестен,
От сомнительных встреч и от чёртовой «дружбы»,
От заведомо ложных приятных известий,
От людей, от которых бежать было нужно.
От себя я страдаю сильнее, конечно:
Как настрою иллюзий, несбыточных планов…
Моя главная копинг-стратегия – бегство,
Только я всё равно от себя не отстану.
Расскажи, как нужна. я, конечно, поверю,
Покрасивей слова выбирай, с перламутром,
А потом исчезай – ты ведь это умеешь.
Посвящу тебе стих, и сотру его утром…
*copе - справляться (с проблемами, стрессом и т.д.)
/John Gostev
- Ну, здравствуй, Андрюшенька…- произнесла Ирина, нежно коснувшись дрожащей рукой лика мужчины высеченного на каменной глыбе.
Столько лет прошло, а ее сердце так и не нашло смирения, не успокоилось и не отпустило. Дикая боль, безжалостно рвущая душу в клочья, превратилась в тихую, тянущую и щемящую тоску прямо посередине грудной клетки. Эта боль не является предвестником серьезного заболевания, от нее не умирают. Она, скорее, душит, как удав, хладнокровно и мучительно медленно скручиваясь в плотное кольцо вокруг шеи, поедает изнутри, вытягивая все соки из человека, желание жить… она высасывает жизнь. На погост Гордеева приходила часто, как только выдавалась свободная минутка. Понимала, что не хорошо все это, что не место живым на кладбище, что только лишний раз мучает себя но, словно, подчиняясь воле какой-то неведомой силы, снова возвращалась. Покой и умиротворение, царившее вокруг, притягивало, помогало собраться с мыслями, позволяло сделать выдох и отвлечься от мирских забот. Это была другая – сакральная сторона жизни. Здесь она не сдерживала слез, не переживала, что их может кто-то увидеть. Да их, собственно, давно никто не видел в глазах женщины, для всех она была добрая, ласковая снаружи и кремень внутри. Ни дети, ни сотрудники, ни люди, которым она помогала, даже не догадывались, что твориться внутри у этой сильной, независимой на вид женщины, не предполагали, сколько сил ей приходиться тратить, чтобы тщательно все скрывать, ну, если только немного Сотников.
Ирина представала перед окружающими улыбающейся, радующейся каждому новому дню женщиной, про таких говорят – «лучик света». Сотни обреченных судеб, тысячи глаз, которые уже и не знают, какого это, смотреть на мир без пелены слез, и, кажется, не помнят, что значит жизнь без смертельного диагноза, - каждый находил в ее взгляде тот самый лучик, заставляющий бороться, идти на свет во что бы то ни стало. Лучик, тепла которого хватало обогреть многих, но не хватало, чтобы согреть себя. Она светила во благо других, но люди видели лишь плоть, оболочку, душа же ее умерла вместе с мужем, в ней навечно поселился жуткий сводящий зубы холод и завывающий ветер, бестолку сбивающий в клубы пыль с руин, что когда-то назывались женским счастьем. Они хранились в ее душе непосильным грузом с той самой страшной ночи, когда зависть взяла верх над человеческим разумом, ослепила, поработила и заставила молодого парня сделать то, за что нет прощения ни на земле, ни в Аду. Ирина не держала зла на Данила. Он - человек, как и она, и, так же как и она сама, не безгрешен. Люди появляются в грехе – в грехе умирают, совершают паршивые поступки на протяжении всей жизни. Вот только разница в том, что кто-то готов нести ответственность за то, что совершил, а кто-то не осмелится признаться даже самому себе.
Не просто так пришла Гордеева сегодня на могилу мужа: долгие годы терзаемая собственной совестью и стыдом, она наконец-то решила покаяться и рассказатьсвою тайну. Ирина посчитала, что пусть он не услышит ее, пусть слова пройдут сквозь мраморную плиту и растворятся в необъятном пространстве – так, по крайней мере, будет честно. Долго женщина собиралась с духом и, как ей самой казалось, за почти двадцать лет смогла найти, подобрать эти чертовы правильные слова, но язык отказывался ее слушаться и выдавать нужные звуки. Голос дрожал. Горячие слезы обжигали обветренное холодным октябрьским ветром лицо; память уносила Ирину назад в далекое прошлое. Она закрыла глаза и позволила себе провалиться в тот злополучный день, когда, казалось, Земля остановилась. Говорить стало гораздо легче, даже вспыхнула былая злость и на некоторое время исчезли слезы. Вроде бы было давно, переболело, ан нет: пара фраз - зловещие слова, навечно поселившиеся в ее голове, и эмоции накрыли по-полной. Дойдя до самого тяжелого момента, Ирина вновь разрыдалась. Она наивно полагала, что выплакала уж свое, что ее сердце настолько привыкло к этой боли, что «мокрой реакции» не последует, но все-таки не удержалась. Слишком тяжела была ноша. Слишком долго она несла свой крест молча.
- Прости, Андрюшенька, прости…
С этими словами Ирина поднялась с колен и тихонько побрела в сторону припаркованного неподалеку автомобиля. На улице почти стемнело, а женщине еще предстояло вернуться домой, собраться с мыслями и подготовиться к ужину с крестником. Ей предстояло повторить свой рассказ, покаяться еще перед одним человеком, и от ожидания неизбежного неприятно щипало и тянуло в области сердца. Гордеева не сомневалась, что воспитала прекрасных, детей, их любовь для нее бесценна, но почему-то не была на сто процентов уверенна, что после того, что она им поведает, их чувства останутся прежними. Женщина всегда считала, что умение прощать – великий дар, вот только была ли она достойна этого дара…
***
Аня заметила, что Ирина вернулась домой сама не своя, но поговорить с женщиной так и не успела: в дверь позвонили, и девушка со всех ног полетела встречать прибывшего гостя. Едва Степа переступил порог, как его тут же заключили в крепкие объятия и подарили смачный чмок в щеку.
- Нютка, привет, - прокряхтел довольный столь теплым прием Степан.
- Ого! Ничего себе! – выхватив из рук мужчины шлем, завопила на всю гостиную девушка. - Ты что, на мотоцикле приехал? Прокатишь сестренку?! Нуууу, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. – Прыгая на месте, верещала Аня.
- Только через мой труп! – девушка услышала за спиной строгий и немного не довольный голос Артема.
Мужчина стоял скрестив руки на широкой груди и явно пытался показать всем своим видом чья это территория и кто тут хозяин. Прямым уверенным взглядом глаза в глаза он смотрел на прибывшего гостья. Все эти восемь лет он был для Ани и братом и врагом, и личным раем и персональным адом, он был ее кошмаром ее дьяволом, а в конце концов стал любимым мужчиной. И все это был - ОН! Не было в ее жизни других мужчин. Ему не нужно было с кем-то делить девушку, Аня всегда целиком и полностью принадлежала ему… и только. А сейчас перед Артемом стоял мужчина, готовый посягнуть на то, что раньше дарилось только ему – любовь и заботу и, самое главное, он имеет на это полное право. Как бы там ни было, Артему еще только предстояло с этим смириться.
- Это еще почему?! - вертя в руках причудливый шлем, возмутилась Лисковец.
- Потому, что мне нужна живая жена, а не мертвая невеста, - недовольно пробурчал Артем.
Аня застыла в немом вопросе, но потом, что-то провертев в своей весьма не глупенькой головке, лукаво улыбнувшись, сделала вид, что ничего не услышала.
- Знакомьтесь, мальчики. Степа – Артем, - она подвела брата ближе, - ну, и в обратном порядке тоже самое.
Поглядывая друг на друга, мужчины обменялись рукопожатием. Аня, улыбаясь во все тридцать два, не находила себе места от счастья. Гордеев пока не готов был разделить с девушкой сию радость, но она по этому поводу особо не напрягалась, по-крайней мере пока, давая своим любимым мужчинам привыкнуть друг к другу и свыкнуться с мыслью, что так теперь будет всегда.
Насупив брови, девушка вытянула нос вперед и принюхалась – глаза ее моментально округлились, а губы замерли в немом «о».
- Что? – не понимая, что происходит, спросил Артем.
- Блин, курица! – уже на бегу бросила через плечо Аня. – Все на кухню!
Не желая пока оставаться наедине, оба мужчины направились вслед за девушкой.
На просторной кухне царили уют и домашняя атмосфера. Круглый деревянный стол с массивными ножками был аккуратно застелен белой в фиолетовый цветочек скатертью, серебряные приборы расставлены согласно посадочным местам, а по центру была выставлена посуда, на которой красовались изысканно украшенные блюда. Аромат витал по комнате просто волшебный, и у Артема тут же потекли слюнки, вот только в том, что все эти вкусности дело рук его любимой врединки, он все же засомневался.
- Степ, садись, ты чего стоишь? – вытащив курицу из духовки, Аня взгромоздила противень на столешницу и укоризненно посмотрела на Артема.
- Да, садись, чувствуй себя как дома. – Попытался реабилитироваться Гордеев, но только исключительно потому, что не хотел портить настроение своей девушке.
- Тем, сходи за мамой… - пыталась было попросить Аня, но ей не дали договорить.
- Не нужно, я уже здесь, – спокойным ровным голосом ответила за сына Ирина.
Оба мужчины повернули голову на голос, но если Артем, улыбнувшись матери, почти сразу отвернулся, то взгляд Степы застыл на месте, всматриваясь в лицо женщины.
- Ты? – как будто сомневаясь, спросил мужчина.
- Здравствуй Степ, - качнула головой Ирина. – Рада тебя видеть.
В комнате словно взорвалась граната: если Аня еще и могла за какие-нибудь ниточки притянуть тот факт, что Ирина и Степан знакомы, то для Артема это было, как гром среди ясного неба.
- Вы знакомы?! – указывая пальцем то на одного, то на другого, удивился Гордеев.
Ответить Ирина так и не успела, в дверь позвонили и, извинившись, она отправилась открывать своему другу и одновременно спасителю. В комнате повисла мертвая тишина, лишь свист закипающего чайника разрушил гробовое молчание.
- Кто-нибудь сейчас что-нибудь понял? – обращаясь то ли к ребятам, то ли просто в пространство, спросил Артем.
- Нуу, как бы теть Ирина когда-то дружила с моей мамой и… возможно…- пытаясь найти связующее звено, протянула Аня.
- Ирина – моя крестная, - немного резко пояснил Степан. – Мне, наверное, лучше уйти.
- Думаю, это будет не справедливо по отношению к Анюте, - Сотников, как всегда, вальяжной походкой ввалился в комнату и первым же делом подошел к девушке и чмокнул ее нежно висок. – Правда, солнышко?
- Полностью с тобой согласна, дядь Валер.
- Вот и ладненько, давайте все дружно усаживайтесь за стол, я так понимаю, предстоит трудный разговор и нам всем необходимы силы, - поприветствовав обоих мужчин крепким рукопожатием, Сотников занял свое место.
Ирина все это время, неловко топчась на месте рядом с другом семьи, не промолвила и слова. Она не сводила глаз со Степы, осознав, пожалуй, только сейчас, что ее поступок повлиял и на его жизнь тоже.
- Мам, - голос Артема вывел женщину из оцепенения, – садись.
- Мг, - только и вымолвила Годеева и села между сыном и Сотниковым.
Ирина не зря рассчитывала на Валерия, он, как прирожденный дипломат, мастерски сумел всех отвлечь во время ужина и разрядить обстановку. Он весь вечер поддерживал разговор со Степой, спрашивал, интересовался, какого это жить в другой стране с людьми, которым присущ абсолютно противоположный менталитет. Но этот вечер не мог продолжаться вечно: на смену сладкому десерту пришел горький разговор.
Отужинав, хозяева и гости направились в уютную гостиную. Аня, по привычке закутавшись в плед, залезла на коленки к Артему, чье кресло ближе всего стояло к камину, Сотников, Ирина и Степан расположились на диване напротив.
- Даже не знаю с чего начать, - нервно растирая ладони, заговорила Ирина.
Видя, как женщине тяжело, Аня слезла с колен Артема, втиснувшись между Гордеевой и братом, села рядом, взяв мать за руку. Несмотря на то, что женщина была ей по сути чужим человек, Аня давно относилась к ней как к родной.
- Солнышко мое, - Ирина одарила девушку теплым взглядом полным любви и благодарности. - Прежде, чем ты узнаешь всю правду, я хочу попросить у тебя прощения. У всех вас.
- Мам, ты меня пугаешь, - во взгляде Артема читалось искреннее волнение.
- Пора, - тяжело выдохнула и женщина. – Как уже успел рассказать Степка, я, действительно, его крестная мама. Для тебя Артем это совершенно новая информация, но это так. Я уже однажды говорила Анечке, что была знакомы с ее мамой, и мы даже были лучшими подругами, но тогда она и слышать ничего не хотела о матери. Так вот, мы дружил долгие годы, были не разлей вода, потом Оля вышла замуж и появился Степа. Я была самым счастливым человеком на свете, когда она попросила меня быть его крестной и ни капельки не сомневалась, что справлюсь. Но, к сожалению, я подвела и его и себя. – Горькая слезинка быстро сбежала по пухлой щеке и женщина тут же смахнула ее.
Артем, все еще не понимая сути дела, хмурил брови и нервничал, глядя на слезы матери, а Аня только крепче сжала ее руку в ладонях, подбадривая продолжить рассказ.
- Мы с Андреем уже несколько лет были в браке, но своих детей завести все никак не получалось. Позже я узнала, что тяжело больна, и тут все завертелось, понеслось: больницы, операции, бесконечное число анализов. Я боялась, что муж устанет от всего этого и оставит меня, но он каждую секунду был рядом. Потом была долгая реабилитация. Сейчас об этом легко говорить, но что я чувствовала в тот момент не передать словами. Андрей не бросил меня, помог пережить весь этот кошмар, но потом, совершенно случайно я узнала то, после чего моя жизнь разделилась на «до» и «после», - в комнате воцарилась полнейшая тишина, никто не смел вставить и слова. – Я не буду больше ходить вокруг да около, просто не имею права. Анют, ты давно должна была узнать правду, ты внебрачная дочь моего мужа.
Казалось, даже настенные часы остановили свой ход, ожидая, что же будет дальше. В воздухе повисло угнетающее всех напряжение: Ирина сквозь пелену слез смотрела на Аню пытаясь понять реакцию девушки, Артем, ошарашенный заявлением матери, то открывал, то закрывал рот, Сотников смотрел то ли на стену напротив, то ли просто вдаль, не выражая особых эмоций, и только Степан молча протянул Гордеевой платок.
- Как будто все было только вчера…- начал было Сотников.
- Получается… я и Артем,… а ты молчала… - Аня еле выдавила из себя эти слова, но с места не двинулась, - горячие слезы вмиг обожгли лицо, от осознания того, что между ними могло произойти девушку едва не стошнило.
- Малышка, иди ко мне, - Артем подошел к Ане и попытался взять ее за руку, но та резко поднялась с места и, выставив руки перед собой словно тот прокаженный, стала медленно пятиться в сторону.
- Не верю, - зажимая рукой рот, Аня мотала головой из стороны в сторону.
В этот момент все мысли, все планы, да что там, весь смысл жизни, все это рухнуло и провалилось в тартарары.
- Остановись и выслушай меня, - слегка повысив голос, попросил Артем, но девушка его как будто не слышала.
- Артем не сын Андрея и Ирины, его взяли из детского дома, так же как и тебя, - резкий голос Сотникова прорвался в голову девушки и, на долю секунды, оглушил. – Прости, сынок.
- Все нормально, - Гордеев благодарно кивнул Сотникову. – Я и сам давно хотел ей рассказать.
- Что? Как это? – Аня, недоумевая, перевела взгляд с Валерия на Ирину.
- Это правда, девочка моя, - женщина вновь протерла слезы платком, любезно одолженным ей Степой.
- Не понимаю, - Аня, наконец, послушалась Гордеева и села вместе с ним в кресло, удобно устроившись на коленях любимого мужчины. – А Андрей, ну, то есть мой отец, знал, о моем существовании?
- Нет, - Ирина виновато опустила голову, - но это уже совсем другая история…
Airkiss:
Лида, спасибо за продолжение!
Думаю, что правда никак не отразится на взаимоотношениях наших героев. Давно это все было. Артем и так все знал о своем усыновлении, ну а то, что Аня росла не зная отца, плохо, конечно. Но все равно уже давно пережито. Главное, что все вместе, любят друг друга. Думаю, все равно интересно, почему Ольга молчала. Стыдно было?
Вредный Ежик:
У меня чуть сердце не остановилось, когда Ирина сказала, что Аня внебрачная дочь ее мужа!
В целом, все не так страшно... Если это все тайны, которые есть в этой семье.
А Гордеев уже строит далеко идущие планы на Аню. Времени зря не теряет.
Лида, спасибо за главу!
Tessi:
Ну ничего себе.... Что же тогда получается: Сотников любил мать Ани, а она была замужем за одним, спала с мужем Ирины (хороша подруга конечно), а с Сотниковым у неё что-нибудь было? И Ирина получается простила мужа? Жесть... Ну теперь хоть всё стало на свои места, теперь понятно почему Артём таскался с беспризорниками, потому что и сам такой же был. А почему Степан такой спокойный? Он всё знал?
htanya:
Добрый вечер!
Лида, спасибо за новую главу!
Я как-то не очень удивилась, ибо с самого начала у меня эта мысль была.
Но ведь это еще не все секреты?
А Ольга поступила по-свински с подругой. Я представляю, как тяжело Ирине было все это в себе держать. И, не смотря на то, что муж изменил с подругой она простила его и продолжает любить его до сих пор. Не всякому это дано.