Svetass S:
Реми Белло
СБОР ВИНОГРАДА
Созрел душистый виноград:
И стар, и млад, сгибая спины,
Несут тяжелые корзины,
Где гроздья черные лежат.
Вот бочка до краев полна, -
Топчите виноград ногами,
Чтоб вместе с пенными струями,
Взыграл в ней добрый бог вина.
Пусть каждый божество почтит
Прекрасной песнею веселой,
Пусть гулкие поля и долы
Напев хвалебный огласит.
Смотрите: искрометный бог,
В дубовой буйствует темнице
И жаждет, чтоб освободиться
Ему хоть кто-нибудь помог.
Вот рассудительный старик,
Хватив стаканчик крови божьей,
Чуть с ног не валится - и всё же,
Заводит пляску в тот же миг.
А вот влюбленный пастушок,
Успевший приложиться к кружке,
Приметил прелести подружки,
Что спать свалилась под стожок, -
И тут же пламенный Эрот,
К нему на помощь поспешает
И дерзкие мечты внушает,
И грудь огнем любовным жжет.
Пастух - к подружке, та - бежать,
Она краснеет, он смеется,
Но под конец она сдается,
Сама спешит его обнять.
Нет, Вакха вряд ли проведешь!
Уж, коль он начал забавляться,
Тебе ли с божеством тягаться,
Подвыпившая молодежь?
(пер. Юрия Стефанова)
Nadin-ka:
Анри де Ренье
ТАНЕЦ
Танцуешь ты… В лесу светло от желтизны;
Лишь кипарисы, лавр и ели зелены.
В роскошных кронах лип сквозит печально просинь,
Их мягкую листву вновь смешивает осень
Пурпурно-красную с янтарно-золотой.
Кружащимся листкам подобен танец твой,
И вся ты – летний зной, вся – сладострастье лени.
Ты плавно движешься, как бы струясь в стремленьи
Поймать и удержать неуловимый сон.
Ты тянешься к нему, но улетает он.
Привстав на цыпочки, пытаешься, нагая,
Поймать видение, что манит, ускользая,
Уж не затем ли ты пускаешься в полёт,
Чтобы с бесплотных уст вкусить нектар и мёд?!
Средь яркой желтизны ещё темнеют ели.
Послушны мне, звучат мелодии свирели
Твоим движеньям в лад – и умолкают вдруг.
Ты медлишь, словно ждёшь, чтобы замкнуть свой круг,
Мотива нового, обласкана листвой,
Танцующей у ног, янтарно-золотой.
Перевод с французского Юрия Денисова
Svetass S:
ГЕНРИХ ГЕЙНЕ
ЛЮБОВНИЦА
Они любили друг друга! Вот вздор!
Она плутовка была, он – вор.
Когда он мошенничал – ей утеха! –
Она в кровати давилась от смеха.
День пройдёт – ни тревог, ни забот.
А ночь – на груди у него заснёт.
Когда он в тюрьме оказался – потеха! –
Она у окошка давилась от смеха.
Он весточку ей передал: Приди ж –
Поверь, мне тебя не хватает лишь!
Он звал – ах, как ждал он её, плутовку!
Она ж смеялась, задрав головку.
В шесть он повешен был. Вот дела!
В семь могила зарыта была.
А в восемь она – ну что оставалось? –
Вино пила и смеялась.
(пер. Виталия Штемпеля)
Nadin-ka:
Рауль Туньон
Блюз покинутого корабля
Я здесь давно, с тех пор как потерпел крушенье…
Кто, изменив мой курс, разбил меня о риф?
Здесь разрушаюсь я и превращаюсь в дерево,
лишь дерево одно мой образ сохранит.
Я илом занесен, во мне каменьев груды,
в них тайна гибели моей догребена.
На корабле — один, став жертвой грозной бури,
о риф забвения разбился капитан.
Воспоминанья вновь живут в моих отсеках,
едва луна во тьме найдет меня лучом.
Я вижу, как, дрожа, целуют мачты небо
в водовороте злых, солено-горьких волн.
Я вижу порты вновь, холмы угля и соли,
таможню, грустного чиновника глаза…
На кораблях чужих поют аккордеоны
в моряцкой злой тоске о милых берегах.
В тавернах моряки пестрят татуировкой:
здесь женщин имена, и сердце, и стрела…
Играет автомат, и чайки с криком громким
над баржей немощной, как ангелы, кружат.
Я вижу контуры затопленных селений
и слезы матерей о мертвых сыновьях,
зловещий силуэт жилищ оцепенелых
и полчища бродяг на грязных пристанях.
Я огибаю вновь благоуханный остров,
и рыбаки следят за мной в закате дня…
Я снова их детей зову из глуби мертвой,
но, поглотивший их, не внемлет океан.
Не страшен мне туман, глаз рулевого зорок.
Я к берегам чужим везу восторг и боль.
В моих каютах спят любви случайной воры,
и старый лесоруб, и шайка шулеров.
Не могут сокрушать мой остов горделивый
ни тягостный туман, ни солнечный костер.
И мой покой в плену приливов и отливов
тревожит лишь порой набег ребячьих орд.
О, быть бы мне мостом, огромным в звенящим,
в строительных лесах себя запечатлеть
или ковчегом стать в потопе предстоящем…
Но заживо навек я похоронен здесь.
Порой прошелестит вдоль отмели песчаной
Марии легкий шаг. Движения ее
так юны и нежны. И с тихим состраданьем
на одиночество она глядит мое.
И я тогда люблю безлюдье и туманы,
и осень влажную, и старую печаль…
Мне машет альбатрос приветливо крылами,
о скорбный облик мой — весь в золотых лучах.
Пер, И. Чижеговой
Svetass S:
Руперт Брук
Один день
Сегодня я был счастлив. Целый день
Я помнил только о тебе. Я ощутил
Твой смех, твой свет, танцующий в воде,
И сеял в небе крошечные облака любви.
Cлал россыпь белых волн морских,
Короновал тебя фантазиями – что за безделье!
Бутоны роз бездомные в пыли
Веков так радовались новому цветенью.
И с темной памятью легка моя игра.
Словно дитя под небом летних дней,
Сжимаю горсть сверкающих камней;
За них сжигали в прошлом города,
Любовь теряли, жизни и царей
Бог превращал в летучий горький прах.
Перевод А.Рытова
Текст оригинала
One Day
Today I have been happy. All the day
I held the memory of you, and wove
Its laughter with the dancing light o' the spray,
And sowed the sky with tiny clouds of love,
And sent you following the white waves of sea,
And crowned your head with fancies, nothing worth,
Stray buds from that old dust of misery,
Being glad with a new foolish quiet mirth.
So lightly I played with those dark memories,
Just as a child, beneath the summer skies,
Plays hour by hour with a strange shining stone,
For which (he knows not) towns were fire of old,
And love has been betrayed, and murder done,
And great kings turned to a little bitter mould.
Nadin-ka:
Вислава Шимборска
КАК ПИСАТЬ АВТОБИОГРАФИЮ
Что от тебя требуется?
Написать заявление,
а к заявлению приложить автобиографию.
Независимо от продолжительности жизни
автобиография должна быть краткой.
Следует сжато изложить факты.
Пейзажи заменить адресами,
смутные воспоминания точными датами.
От всей любви оставить только законный брак,
из детей - только тех, кто ухитрился родиться.
Кто знает тебя - важнее, чем те, кого знаешь ты.
Если уж поездки - то только за границу.
Членство - в чем, но не почему.
Награды - без "за что".
Пиши так, словно сам с собой ни разу словом не обмолвился
и всегда сам себя обходил за версту.
Обойди молчанием кошек, собак и птиц,
памятные пустяки, сновидения и друзей.
Надлежит указать скорее цену, чем ценность,
название, а не содержание.
Скорее номер ботинок, чем то, куда идет
то, что из тебя вышло.
Плюс фотография с открытыми ушами.
Главное - форма ушей, а не то, что они слышат.
А что они слышат?
Грохот машин, пережевывающих бумагу.
Nadin-ka:
Роберт Фрост ДЕРЕВО ЗА МОИМ ОКНОМ
О, древо за моим окном, оконный постовой,
Когда приходит ночь, я раму опускаю,
Но шторы никогда, я обещаю,
Не будет меж тобой и мной.
Приподнята с земли в мечтанье голова,
И речь твоя, почти как облака,
Но не всегда она, слетевши с языка,
Бывает глубока.
Но видел я твои метанья, древо,
И если ты когда глядело на мой сон,
Ты видело: и я бываю унесен
И чуть ли не потерян.
В тот день, когда нас рок соединил,
Была Судьбе лишь о своем забота,
Тебя заботила на улице погода,
Меня - внутри.
(перевод Бориса Зверева)
Svetass S:
Кристиан Фюрхтеготт Геллерт
ЮНОША И СТАРЕЦ
— Что делать мне, скажи, чтоб до верхов добраться? -
Какой-то юноша спросил у старика.
«Есть средства верные, но знаю я, признаться,
Два-три, не более,пока».
Будь храбр, мой юный друг. Иной тем поднимался,
Что сильно рисковал в опасностях собой,
С покоем никогда, с отрадою не знался
И жаждал славы лишь одной.
Будь мудр, мой сын. Удачной остротою
И разумом своим взлетал с низов иной:
Велик был при дворе, носился над толпою.
Но время нужно тут, и нужен труд большой;
То средства душ возвышенных». — Конечно,
Но тяжелы они, скажу чистосердечно;
«Не назовешь ли мне, что было бы легко?» -
«Прекрасно; дураком живи себе беспечно:
Нередко дураки взбирались высоко».
(пер. Константина Иванова)
Nadin-ka:
Леопольдо Лугонес
ОСЕННЯЯ РОЗА
Грусть навевает осени приход,
но, споря с однотонной полумглою,
сверкая, роза поздняя цветет -
осенним днем прекрасней, чем весною.
От дуновенья ветерка цветок
слегка дрожит и лепестки роняет.
Наступит время без невзгод-тревог,
да, к сожаленью, все не наступает.
Цветок склонился над сырой травой,
и кажется, что слезы он роняет.
Не должен наступить миг роковой,
но он однажды все же наступает.
Счастливая, не ведая тоски
в вечерний час неторопливо нежный,
прекраснейшая роза лепестки
роняет в руки смерти неизбежной.
Перевод Виктора Андреева
Svetass S:
УИЛЬЯМ ГЕНРИ ДЕЙВИС
(1870-1940)
В СУДЕ
Принес присягу рассмотреть
Спокойно, беспристрастно я
Причину смерти Ады Райт.
Я присягнул. Мне Бог судья.
Я видел труп. Ребенок жил,
Четыре месяца всего.
То было фунтов так семи
И с фут длиною существо.
Закрытый улыбался рот,
Глаз желтым веком был прикрыт,
А левый широко сиял
И придавал лукавый вид.
Казалось мне, что этот глаз,
Хотел с усмешкою сказать:
“А вам причины не узнать,
А вдруг меня убила мать”.
Я в зал вернулся. Там была,
К допросу мать привлечена.
“Ребенок был – дитя любви”, –
С улыбкой молвила она.
“Итак, присяжные, – судья
Нам заявил, – сомненья нет,
Несчастный случай здесь виной”. –
“Да, да”, – сказали мы в ответ.
Но помнил я, что хитрый глаз,
Хотел с усмешкою сказать:
“А вам причины не узнать,
А вдруг меня убила мать”.
(пер. Валентина Давиденкова)
Nadin-ka:
Сальвадор Диас Мирон
ЧТО ТАКОЕ ПОЭЗИЯ
Что есть поэзия? В битве великой
светлый архангел с огненной пикой,
доблестей дружный триумвират:
доблесть безудержной мысли - познанье,
доблесть горящего чувства - дерзанье,
доблестных, новых слов звездопад.
Нежный цветок на скале невесёлой,
чаша со снегом, эфир невесомый,
куст ежевичный и небосвод,
быстрое облако, полное света,
в мантии кардинальской комета,
славы, как бури, приход и уход.
Это туманность, в которой таится
жемчуг идеи - света частица,
раненный острой косою росток,
запах курений, жаркий и зыбкий,
солнце, дарящее светлой улыбкой
север и запад, юг и восток.
Истина, грусть, красота, наслажденье,
скорбь, ликованье, мечта, наважденье,
твердь наковальни, огня ореол,
небо одолевающий гений,
жаворонок над землёю весенней,
к солнцу летящий гордый орёл.
Дымка тумана на горном отроге,
странная боль - непонятность тревоги,
зной, ожидающий ветерка,
слабый порыв - никуда, ниоткуда,
жажда в пустыне, предчувствие чуда,
вечная о совершенстве тоска.
Перевод с испанского Юлия Петрова
Svetass S:
Эдгар По
Он на коне,
В стальной броне;
В лучах и тенях Ада,
Песнь на устах,
В днях и годах,
Искал он Эль - Дорадо.
И стал он сед,
От долгих лет,
На сердце — тени Ада.
Искал года,
Но нет следа
Страны той — Эль - Дорадо.
И он устал,
В степи упал...
Предстала Тень из Ада,
И он, без сил,
Ее спросил:
«О Тень, где Эль - Дорадо?»
«На склоны черных
Лунных гор
Пройди, — где тени Ада!»
В ответ Она:
«Во мгле без дна —
Для смелых — Эль - Дорадо!»
(пер. Валерия Брюсова)
Nadin-ka:
Леопольдо Лугонес
СТАКАН ВОДЫ
Стоит стакан - обычный, тонкий, чистый,
и в нем воды серебряный покой;
чиста вода, как свет звезды лучистой,
сверкающей алмазом над землей.
В нем родника прозрачная улыбка,
смех речки, что доныне не исчез;
трепещущая радостно и зыбко
таинственная капелька небес.
И отраженье радуги весенней,
и солнца луч, пронзающий до дна,
и цвет жасмина в белоснежной пене,
и скатерти крахмальной белизна.
Взгляни на мир через стекло стакана,
в котором дремлет чуткая вода,
и мир предстанет, преломленный странно,
прекрасно неземным, как никогда.
Перевод Виктора Андреева
Svetass S:
ОГДЕН НЭШ
ВЗДОР, МЭМ, Т.Е. ИЗВИНИТЕ МЕНЯ
Много крепких слов в беседе
Слышим мы у юных леди.
Звуки те из уст девчат
Вряд ли сердце облегчат.
Но кому и для чего
Нужен этот статус-кво?
Брань придумали мужчины,
Были, знать, у них причины,
Но бранятся тет-а-тет,
Чтоб блюсти авторитет.
Грузчик, хоть вконец сердитый,
Не всегда пошлет: "Иди ты…"
Лесоруб, срубив сучок,
То пошлет, а то – молчок,
И таксист средь молодежи
Предпочтет молчанье тоже.
Даже если очень злится,
Джентльмен знает: есть граница.
Лишь тогда, когда нет мочи,
Реноме свое подмочит.
Леди – в неге ли, в тоске –
Рот не держат на замке.
Познакомятся с глаголом –
Он пошел гулять по школам,
А какой букет наречий
Красит юных леди речи,
Иль такой ввернут предлог…
Лучше б раньше я оглох.
В карты режутся – мужчинам
Небо кажется с овчину.
Босс звонит, и муж больной:
Трубка поднята женой.
Лишь жена к кроватке чада –
Муж выносит муки ада.
Боже, сколько сильных слов
Слабый пол сказать готов…
Одному лишь он дивится:
Слышал, будто есть граница.
(пер. Владимира Семячкина)
Nadin-ka:
Адам Мицкевич
«Чатырдаг»
Мирза
Склоняюсь с трепетом к стопам твоей твердыни,
Великий Чатырдаг, могучий хан Яйлы.
О мачта крымских гор! О минарет аллы!
До туч вознесся ты в лазурные пустыни
И там стоишь один, у врат надзвездных стран,
Как грозный Гавриил у врат святого рая.
Зеленый лес - твой плащ, а тучи - твой тюрбан,
И молнии на нем узоры ткут, блистая.
Печет ли солнце нас, плывет ли мгла, как дым,
Летит ли саранча, иль жжет гяур селенья, -
Ты, Чатырдаг, всегда и нем и недвижим.
Бесстрастный драгоман всемирного творенья,
Поправ весь дольный мир подножием своим,
Ты внемлешь лишь творца предвечные веленья!
Перевод Ивана Бунина