diamond:
Кендрик сидел на только что купленном двухместном диванчике и нетерпеливо постукивал ногой. Хотя скорее нервно, чем нетерпеливо. Он знал, что скоро придет Женевьева, и откровенно говоря, не был уверен, что ей понравится то, на что он заменил свое большое кресло. Может, кушетка выглядела слишким интимно?
- Вот черт, - проворчал он, - и откуда только это взялось?
Он имел в виду постукивание ногой, нервное движение, которого никогда раньше за собой не замечал. Да и зачем ему было прежде нервничать? В прошлом женщины сами гонялись за ним, как гончие за несчастным животным. Он провел больше времени, отбиваясь от них, чем стараясь привлечь их внимание. Он был известен как за геройские деяния на поле битвы, так и в постели, что наряду со слухами о его богатстве привлекало распаленных дамочек даже с юга Италии. Богатые вдовы, скучающие аристократки и экзальтированные девицы: все они пускались на хитрые уловки в надежде затащить его в постель.
А сейчас он вдруг занервничал? И все потому, что боится испугать женщину, которой даже коснуться не может? Ну что за дурацкая ситуация! Отец лопнул бы со смеху, если бы сейчас его увидел.
Прошла неделя с тех пор, как Женевьева сбежала из его кабинета, и за это время кое-что случилось. К нему вернулись силы. Вобщем-то он быстро оклемался, но ему было выгодно продлить процесс выздоровения, чтобы Женевьева ухаживала за ним все это время.
Линн Керланд, "Замок ее мечты"
Elenawatson:
Они догадываются, куда мы направляемся. Не лучше ли вернуться и попытаться проскользнуть где-то в другом месте?
Туарег медленно покачал головой:
– То, что они об этом догадываются, еще не значит, что они нас найдут. И даже если они нас обнаружат, им придется отправиться вслед за нами. А на это никто не отважится. Сейчас пустыня – наш единственный враг, но в то же время и союзник. Думай об этом, а об остальном забудь.
Альберто Васкес-Фигероа "Туарег"
diamond:
Аманда стояла на кухне и держала корзину, пока повар Кук наполнял ее самой разнообразной едой, чтобы накормить голодающих, отправившихся на берег. Ей совсем не хотелось, чтобы корзина была единственной опорой, удерживающей девушку в вертикальном положении; единственным ее желанием было – упасть на скамью у камина и попытаться согреться. Вчера она была уверена, что у нее жар. Сегодня - озноб. Дрожь пробирала ее, когда он прикасался к ней, когда он смотрел на нее.
Была ли она в шаге от смертельной болезни или с ней происходило что-то другое - не менее дурное – этого девушка определить не могла.
- Ну вот, миледи, – сказал Кук, накрывая корзину чистой тканью и ласково похлопывая ее. – Здесь достаточно для вас и для замечательного молодого лорда. Вы сможете еще захватить с собой вино?
Аманда кивнула и взяла бутылку. Она подняла корзину, крепко обхватила бутылку и отправилась через главный зал к дверям.
- Мэнди, ты куда? – Раздался за ее спиной голос Монтгомери.
- Никуда, - бросила она через плечо, открывая дверь – Иду смотреть, как ты упражняешься с мечом.
Конечно, от своей охраны ей так просто не отделаться. Она уже видела, как они строились во внутреннем дворе замка.
Линн Керланд "Романтические мечты"
Elenawatson:
Разве вы не знали, что подозрение распространяется в обществе со скоростью эпидемии? Достаточно самой малости – и заразу уже не остановишь. Людям не нужна справедливость, им нужен виновный. Чтобы дать имя собственному страху, чтобы чувствовать себя в безопасности. Чтобы и дальше пребывать в иллюзии, что все образуется, что выход есть всегда.
Донато Карризи "Девушка в тумане"
diamond:
Сани очнулась оттого, что у нее раскалывалась голова. Она все еще лежала, пытаясь сообразить, где находится, и что с ней случилось. Она не слышала ничего странного. Никакого звона мечей. Никаких кричащих врагов. Стояла, ей пришлось признать, предрассветная тишина.
Она мертва?
Девушка почувствовала под пальцами пол и поняла, что он совершенно холодный. У нее все еще были пальцы, чтобы трогать, так что она решила, что это беспроигрышное пари. Она все еще жива. Только не знала, где находится – или с кем. Сани закрыла глаза и прислушалась, но все что она услышала, были собственное прерывистые вздохи. Она задержала дыхание и слушала немного дольше. Камерон ранен?
Он мертв?
Она вернулась к последнему воспоминанию. Камерон развернулся, чтобы сразиться со своим кузеном и втолкнул ее в дом Морейж. Она помнила раскалывающую голову боль, словно ее ударили камнем. Пошарив вокруг себя, она нашла камень, очень острый камень, ничего больше. Но на полу около ее головы было что-то мокрое. Кровь?
Прежде чем девушка смогла прийти к какому-либо решению, она услышала голоса. Они звучали так, словно кто-то был за дверью. Она поискала рукой оружие, но снова ничего не нашла. У нее больше не было ножа Камерона. Она бросила его в одного из воинов и видела, как он согнулся и схватился за горло.
Линн Керланд "С каждым вздохом"
Elenawatson:
Тело пронзала боль, но женщина только радовалась: болит - значит, жива.
Лорет Энн Уайт "Девушка в темной реке"
diamond:
Тревога оказалась напрасной. Остаток недели прошел тихо, совершенно нормально и даже скучно. Вопреки здравому смыслу я была разочарована. Глупо, но я ничего не могла с собой поделать. Терпение никогда не являлось моей сильной стороной – что родные подтвердили бы самым горячим образом, – и теперь я была готова – даже стремилась – увидеть очередную сцену из жизни Марианны Фарр и расстраивалась, что ничего не происходит. Даже всадник на серой лошади покинул меня, и место под старым дубом пустовало всякий раз, когда я набиралась смелости туда взглянуть.
Устав к пятнице от собственных нетерпения и беспокойства, я решила отвлечь себя работой. Как бы то ни было, время не ждет, твердо сказала я себе. Усевшись в привычной позе перед кульманом, я приколола к верхней планке испещренную заметками страницу рукописи, взяла карандаш, развернула чистый лист рисовальной бумаги и тут же почувствовала себя спокойнее и сосредоточеннее.
Уже больше месяца я не бралась за иллюстрации к сказкам. Слишком была возбуждена покупкой дома, слишком занята переездом и слишком взбудоражена происходящими со мной событиями и даже помыслить не могла о гоблинах и королевах.
Сюзанна Кирсли "Марианна"
Elenawatson:
Жизненный путь человека, если ему неуклонно следовать, ведёт к предопределённому концу, но если человек сойдёт с этого пути, то и конец будет другим.
Чарльз Диккенс «Рождественские истории»
diamond:
В понедельник в половине восьмого утра Чарли Сантоли спустился в кухню своего дома в Литтл-Неке на Лонг-Айленде. Его жена Мардж уже готовила завтрак.
- Выглядишь так, словно пил всю неделю, Чарли, - прямо заявила она, уперев руки в бока, нахмурив брови и сурово воззрившись на мужа.
- Мардж, не начинай, - поднял тот руки. - Я в порядке.
Мардж была привлекательной пышногрудой женщиной с короткими каштановыми локонами, седину на которых уничтожала регулярными визитами в местный салон красоты, где многие годы каждую субботу делала прическу и маникюр, а раз в месяц - маску из водорослей на лицо и окраску волос.
Мардж никогда не держала язык за зубами. У нее была репутация неутомимой собеседницы с другими постоянными клиентами салона, сидящими под сушилкой. Конечно, это означало, что приходилось кричать, чтобы быть услышанной, но, как понял Чарли, Мардж родилась с даром болтливости - наследство ирландских предков. Никто и никогда не помешал бы ей оставить за собой и первое, и последнее слово.
Сейчас она продолжала изучать мужа, отмечая скорбные морщины вокруг глаз, сжатые губы, слабое биение жилки на щеке, потом завела старую песню:
- Выглядишь ужасно, и все потому, что эта парочка сводит тебя с ума.
Мэри и Кэрол Хиггинс Кларк "Он бережет твой сон"
Elenawatson:
Для детей не существует границы между возможным и невозможным. Эти границы придумали взрослые. Нужно только очень сильно чего-то хотеть, чтобы это стало возможным.
Юхан Теорин "Ночной шторм"
diamond:
– Ник. – У меня было такое ощущение, будто кровь застыла в жилах. – Откуда ты узнал мой номер? Что тебе нужно?
– Просто узнать, как у тебя дела.
Его голос был таким знакомым. Он обращал в прах последние семь месяцев, как будто все они были сном. Если бы я закрыла глаза, то почти могла бы представить, что снова нахожусь в квартире в Далласе и он скоро вернется с работы.
Поэтому я держала глаза открытыми, боясь, что один раз моргнув, можно умереть. Я уставилась на вышивку на кремовом чехле дивана, пока не стала различать каждый отдельный шов. – У меня все хорошо, – сказала я. – Как ты?
– А у меня не все хорошо, – Длинная пауза. – Все еще пытаюсь убедить себя, что все кончено. Я скучаю по тебе, Мэри.
Его голос звучал задумчиво.
– Меня зовут Хэвен, – сказала я. – Я больше не отзываюсь на «Мэри».
Я думала, это выведет его из себя, но он удивил меня, ответив, – Хорошо, Хэвен.
– Зачем ты звонишь? – резко спросила я. – Что тебе нужно?
Лиза Клейпас "Голубоглазый дьявол"
titanik:
Те, что помельче, и вовсе судили по землям, ибо искус земного, животного (ж и в о т — жизнь и добро разом) тем сильнее, чем беднее, н у ж н е е человек. Над властью скопленного добра, над властью дум о добре, о зажитке, над самым подлым в человеке — над искушением все дела человеческие мерить мерою земного, плотского, «матерьяльного» начала, объяснять духовные движения земными низменными поводами, — над всем этим подняться можно или в самом низу, когда вся собина (собственность) твоя — две руки и рабочий навычай в этих руках, или уж — пройдя до самого верху весь искус золотого тельца, все долгие ступени земного суетного успеха, чинов, мест, званий, почестей и наград, и уже пройдя, пренебречь, отбросить, пережив и изведав утехи плоти и поняв, что не в них, не в земном добре, а в добре ином, в человечьих доброте и дружестве — главное жизни, а все плотское, — это лишь вериги, лишь цепи мрака на вечном сиянии духовного. Путь души человеческой — от простоты изначальной, через мрак суетного и мирского к новому свету, — путь этот еще не был проделан ими, боярами московскими.
Дмитрий Михайлович Балашов "Великий стол" (серия "Государи московские" № 2)
Elenawatson:
Не навязывайте мне ваше счастье, у меня есть свое!
Восклицание пана Гриневича при совершенно случайной встрече с соседкою и ее двадцатитрехлетней дочерью, способной составить счастье серьезному мужчине.
Карина Демина "Хозяйка Серых земель. Люди и нелюди"
diamond:
– Привет, Пирсон, – кивнул Сэм.
Кевин неловко представил:
– Сэм Нолан – а это моя... подруга, Элис.
Сэм потряс протянутую ему изящную руку, забренчали многочисленные браслеты. Та же тонкая кость, что и у сестры, те же роскошные тёмные волосы; однако Элис была худа, как щепка, с выпирающими скулами, торчащими костями. Она казалось неустойчивой в высоких танкетках на корковой подошве, а чрезмерный макияж с блёстками придавал ей сходство с енотом. И хотя Сэм ждал, что сестра Люси ему не понравится, тем не менее она вызывала некоторую симпатию. Казалось, она слишком старается, и чрезмерные усилия не показать своей неуверенности выдают её.
– Я его невеста, – звенящим голосом поправила Элис.
– Поздравляю, – произнесла Люси. Несмотря на все усилия выглядеть бесстрастно, на её лице с лёгкостью читались быстро сменявшие друг друга боль, гнев, уязвимость.
– Я не знала, как рассказать тебе, – сказала ей Элис.
– Мне всё рассказала мама, – ответила Люси. – Вы уже назначили день свадьбы?
– Думаем, в конце лета.
Сэм решил, что беседу пора заканчивать. Пока перья не полетели.
– Счастливо, – бодро сказал он и потянул за собой Люси. – Нам пора.
– Приятного аппетита, – монотонно добавила Люси.
Сэм за руку вывел из ресторана Люси, на лице которой появилось чуднóе, отстранённоё выражение. Казалось, отпусти он её – и она в беспамятстве побредёт куда глаза глядят, как укатывается оставленная без присмотра на спуске у магазина тележка.
Лиза Клейпас "Дорога на Рейншедоу"
Elenawatson:
— Соня… — Он сделал последнюю попытку посмотреть ей в глаза, но она отвернулась. — Когда ты начала встречаться с тем продавцом живописи, я сразу понял, что у вас было нечто большее, чем просто интерес к искусству.
— И… — Она на секунду встретилась с ним взглядом, прежде чем снова отвернулась. — Ты опять об этом.
— Но я ничего не сказал. Вместо этого я позволил тебе не ночевать дома и возвращаться тогда, когда тебе это было удобно, выслушивая объяснения одно хуже другого.
— Прости, но какое это имеет отношение к Тео?
— И знаешь почему? А? Знаешь?
— Что ты имеешь в виду? — Она посмотрела ему прямо в глаза.
— Потому что так было проще! Не потому, что мне было все равно. Наоборот. Тогда я просто не был в состоянии вступить в конфликт, хотя все происходящее казалось абсолютно неправильным, и мне было безумно трудно, прежде всего, потому, что ты действовала за моей спиной.
— Ладно, кажется, я все поняла.
— Хотя я все еще любил тебя и ничего так не хотел, как твоего возвращения, я изменил себе и позволил всему этому продолжаться. Не знаю, что он с тобой сделал, и ты, возможно, никогда не захочешь рассказать. Но что бы это ни было, именно я позволил всему этому произойти, и никогда не смогу простить себя за то, что смалодушничал, не пошел на открытый конфликт и был при этом уверен, что все делаю правильно. Никогда.
Стефан Анхем "Мотив Х"