Лелешна:
Анастасия Ларецкая
Он ничего, наверное, не понял,
Когда она ушла, захлопнув дверь.
Её за плечи нежно ветер обнял –
Немой свидетель всех её потерь…
Она ушла, и слов не обронила,
Без уточнений разных мелочей…
Хоть больше жизни, кажется, любила…
Она ушла, чтоб снова стать ничьей…
Он не спешил, он не бежал за нею,
Он полагал: поплачет и придёт…
Он думал, нет её любви сильнее…
Она простит его, и всё пройдёт…
Он не ошибся в главном… Откровенно:
Её любовь и впрямь сильна была…
Но вот простить случайную измену,
Как ни старалась, так и не смогла…
Она себе не вспарывала вены… –
Он быть её разумной уверял…
Он ничего не нажил от измены…
Зато безумно много потерял…
Nadin-ka:
Георгий Иванов ЛЕГКИЙ МЕСЯЦ БЛЕСНЕТ НАД КРЕСТАМИ ЗАБЫТЫХ МОГИЛ
Легкий месяц блеснет над крестами забытых могил,
Томный луч озарит разрушенья унылую груду,
Теплый ветер вздохнет: я травою и облаком был,
Человеческим сердцем я тоже когда-нибудь буду.
Ты влюблен, ты грустишь, ты томишься в прохладе ночной,
Ты подругу зовешь, ты Ириной ее называешь,
Но настанет пора, и над нашей кудрявой землей
Пролетишь, и не взглянешь, и этих полей не узнаешь.
А любовь — семицветною радугой станет она,
Кукованьем кукушки, иль камнем иль веткою дуба,
И другие влюбленные будут стоять у окна,
И другие, в мучительной нежности, сблизятся губы.
Теплый ветер вздыхает, деревья шумят у ручья,
Легкий серп отражается в зеркале северной ночи
И, как ризу Господню, целую я платья края,
И колени, и губы, и эти зеленые очи.
Георгий Иванов
1921 г.
Анна Лукас:
Ольга Партала
БЫВАЮТ В ЖИЗНИ ТРУДНЫЕ МОМЕНТЫ...
Бывают в жизни трудные моменты...
И вот сейчас настал один из них,
И не нужны мне больше сантименты,
И мир увы не создан для двоих.
Я прижигаю в сердце снова рану,
Я чувства выжигаю все дотла...
А жизнь опять напоминает драму,
И этот круг замкнулся для меня.
Я знаю, что со мною будет дальше,
Я знаю - это я уже прошла...
И помню - я жила надеждой раньше,
Сегодня мне надежда не нужна...
Я знаю, просто знаю - Все вернется...
Все повторится снова для меня...
Я знаю, что любовь еще проснется,
И новые страданья ждут меня.
И я взлечу на небо с новым счастьем,
Но все закончится, и я скачусь на дно,
И вновь бороться буду я с ненастьем,
И знать, что все уже предрешено!
Nadin-ka:
Владимир Набоков О ЧЕМ Я ДУМАЮ? О ПАДАЮЩИХ ЗВЕЗДАХ...
О чем я думаю? О падающих звездах...
Гляди, вон там одна, беззвучная, как дух,
алмазною стезей прорезывает воздух,
и вот уж путь ее - потух...
Не спрашивай меня, куда звезда скатилась.
О, я тебя молю, безмолвствуй, не дыши!
Я чувствую - она лучисто раздробилась
на глубине моей души.
Nadin-ka:
Л. Лэнц ОСЕННЯЯ СКРИПКА
Брошена скрипка на старой холодной скамье.
Осень её укрывает опавшими листьями.
Много их в этом туманном седом октябре
Ветер разносит по мокрому городу письмами.
Кто же оставил её под дождём умирать?
Кто позабыл здесь её, всю до дрожи озябшую?
Ведь не сумеет теперь чистой ноты сыграть…
Выдаст лишь боль, навсегда в её сердце застрявшую.
Брошена в парке, на старой скамье под дождём...
Скрипка дрожала струной, кем-то туго натянутой.
И догорали мечты, будто листья, огнём…
Нежной души, так жестоко и больно обманутой.
Karenn:
Колисный Андрей
Как хочется зимы в начале года!
Как хочется зимы в начале года,
сияния дня на солнечной земле,
чтоб подарила зимняя погода
рождественское утро в январе.
Как хочется побольше снегопадов,
нечищеных, заснеженных дворов,
чтоб мы с тобою находились рядом
и тусклый свет ночных прожекторов
Закутав нас, влюблённых в эту зиму,
загадочно роняя снег во тьму,
подобно богомольцу Пилигриму
– переманил на сторону свою.
Как хочется, чтобы морозным утром,
насытившись ночною теплотой,
нам захотелось позвонить – кому-то,
чтобы поздравить с сказочной зимой.
Чтобы на речке – ветер разгулялся,
чтобы к окну – сугробы навевал,
чтобы день плыл, курил и чертыхался
и весело лежащий снег ласкал.
Как хочется зимы в начале года,
сияния дня на солнечной земле.
И зимняя, прохладная погода,
чтобы стояла в серебристой мгле.
Nadin-ka:
Эстер Сегаль
***
Расстаться в земном ателье с наготою
Душа легкомысленно вдруг захотела.
И там ей скроили, как платье простое,
На скрипку похожее тонкое тело.
Укутали в миг и инструкцию дали,
Как в новом наряде освоиться ловко.
Ведь долго костюм ей прослужит едва ли.
Ведь скоро износится эта обновка.
Но это потом, а пока что из двери
Вся в новом с иголочки выйдет невеста.
И взглянет на мир и отпрянет, не веря
Чудовищным звукам земного оркестра.
И уши заткнет, убегая от фальши.
И туфли при этом запачкает чем-то.
Но мир простирается дальше и дальше
И глушит ее непрестанным крещендо.
И скрипка рыдает, а голос простужен
И странно звучит, непривычно и резко.
И ноги натерты - пусть тростью ей служит
Смычок, канифолью натертый до блеска.
И будет калека, и будет бродяжка
Упрямое соло вести неустанно
И, как бы ей ни было горько и тяжко,
Ползти меж линейками нотного стана.
И ноты монетами звякнут в котомке.
Все больше восьмушки – дают их без сдачи.
И скрипка паек отработает звонкий,
Смеясь до упаду, до судорог плача.
В гримасах стаккато, в легато воздушном
Себя она тратит, то громче, то тише.
А люди мелодии пальцами душат
И кнопками их прикрепляют к афишам.
Но скрипке не жалко: берите, владейте,
Ведь щедрое сердце не может быть глухо.
И нежные песни – скрипичные дети
Собой украшают паноптикум духа.
А мать их в земном притяженье распята.
Оно не дает оторваться от пола
И, как импресарио, требует платы:
«А ну-ка на сцену, ведь зал уже полон!»
И льется душа, то смиренно, то пылко.
Но как бы она среди нот ни петляла,
В конечном итоге упрется тропинка
В последние такты и гробик футляра.
И струны, а может быть, вены, остынут.
И тело покроется потом – как солон.
Но знает она, что над миром постылым
Не зря надрывалось упрямое соло.
Анна Лукас:
Павел Васильев
Я боюсь, чтобы ты мне чужою не стала...
Я боюсь, чтобы ты мне чужою не стала,
Дай мне руку, а я поцелую ее.
Ой, да как бы из рук дорогих не упало
Домотканое счастье твое!
Я тебя забывал столько раз, дорогая,
Забывал на минуту, на лето, на век, -
Задыхаясь, ко мне приходила другая,
И с волос ее падали гребни и снег.
В это время в дому, что соседям на зависть,
На лебяжьих, на брачных перинах тепла,
Неподвижно в зеленую темень уставясь,
Ты, наверно, меня понапрасну ждала.
И когда я душил ее руки, как шеи
Двух больших лебедей, ты шептала: "А я?"
Может быть, потому я и хмурился злее
С каждым разом, что слышал, как билась твоя
Одинокая кровь под сорочкой нагретой,
Как молчала обида в глазах у тебя.
Ничего, дорогая! Я баловал с этой,
Ни на каплю, нисколько ее не любя.
Nadin-ka:
Евгений Витковский
Не понять — не постичь — не сберечь — не увлечь — не помочь.
На задворках Европы стоит азиатская ночь.
Это клён одинокий руками разводит беду.
Это лебедь последний крылами колотит по льду.
Это гибнет листва, это ветер над нею поник.
Это в городе ночью звучит неизвестный язык.
Только миг обожди — и застынет река в берегах.
Только миг обожди — и по горло потонешь в снегах.
Для кого — для чего — отвернись — притворись — претворись
В холодеющий воздух, стремящийся в гулкую высь.
…Что ж, лети, ибо в мире ноябрь, ибо в мире темно,
Ибо в небе последнем последнее гаснет окно,
Ибо сраму не имут в своей наготе дерева,
Ибо в песне без слов беззаконно плодятся слова.
Плотно уши заткни, сделай вид, что совсем незнаком
С этим странным, шуршащим меж листьев сухих языком.
Он неведом тебе, он скользящ, многорук и безлик —
Это осени клик, это пламени длинный язык.
Это пламя голодное жёлтые гложет листы,
И поручен ему перевод с языка темноты.
Настёна СПб:
НАТАЛИЯ НАВАРРСКАЯ "ПРОМОКШАЯ ОСЕНЬ"
Серое небо. Серые тучи.
Серый бензин растекается в луже.
За серой тучей не видно солнца,
А ей хоть кто-нибудь теплый нужен.
Светлый, лучистый, как звезды в апреле.
Как виноград на ее ладошке.
Капает дождь металлическо-серый.
На озябших коленях мурлычет кошка.
В блюдце кусочки серой известки,
Сыпется пряничный, с джемом, домик.
Она выбегает в серую осень.
Свой открывает оранжевый зонтик.
Серое небо в глазах зеленых.
Кольцами, будто в них кинули камень,
Зрачки ее вязнут в серой дороге.
Серые слезы капнут на платье.
Серые люди спешат за двери,
Вспыхнут цветами серые окна.
Серым по сердцу гуляет сентябрь...
Просто она промочила ноги.
2011 г.
Nadin-ka:
Рюрик Ивнев ПОРТРЕТ
На кисть художника я променял бы лиру,
Чтоб Вас запечатлеть хотя б единый раз
И передать, как дар векам, потомству, миру —
Цвет Вашего лица, блеск тёмно-синих глаз.
Избороздив моря, изгибы рек и сушу,
Вобрав в зрачки свои, как влагу, тень и свет,
Простому полотну я отдал бы всю душу
И, о себе забыв, писал бы Ваш портрет.
Пред ним склонились бы — и кипарис и ели,
Им любовались бы созвездья до утра,
И на его черты завистливо глядели
Непревзойдённые в искусстве мастера.
Но зависть мучила б ещё сильней смотрящих
К тем, кто когда-нибудь хотя б коснулся Вас.
К тем, кто при жизни видел свет горящих,
Неповторимых тёмно-синих глаз.
Nadin-ka:
Валерий Брюсов ВСЕ КОНЧЕНО
Всё кончено, меж нами связи нет...
А. Пушкин.
Эта светлая ночь, эта тихая ночь,
Эти улицы, узкие, длинные!
Я спешу, я бегу, убегаю я прочь,
Прохожу тротуары пустынные.
Я не в силах восторга мечты превозмочь,
Повторяю напевы старинные,
И спешу, и бегу,- а прозрачная ночь
Стелет тени, манящие, длинные.
Мы с тобой разошлись навсегда, навсегда!
Что за мысль, несказанная, странная!
Без тебя и наступят, и минут года,
Вереница неясно туманная.
Не сойдёмся мы вновь никогда, никогда,
О любимая, вечно желанная!
Мы расстались с тобой навсегда, навсегда...
Навсегда? Что за мысль несказанная!..
Валерий Брюсов
14 ноября 1895
Nadin-ka:
Зинаида Гипиус ЧАСЫ СТОЯТ
Часы остановились. Движенья больше нет.
Стоит, не разгораясь, за окнками рассвет.
На скатерти холодной на убранный прибор,
Как саван белый, складки свисают на ковер.
И в лампе не мерцает блестящая дуга...
Я слушаю молчанье, как слушают врага.
Ничто не изменилось, ничто не отошло,
Но вдруг отяжелело, само в себе вросло.
Ничто не изменилось, с тех пор как умер звук.
Но точно где-то властно сомкнули тайный круг.
И все, чем мы за краткость, за легкость дорожим,-
Вдруг сделалось бессмертным, и вечным - и чужим.
Застыло, каменея, как тело мертвеца...
Стремленье - но без воли. Конец - но без конца.
И вечности безглазой беззвучен строй и лад.
Остановилось время. Часы, часы стоят!
Анна Лукас:
Я приснюсь тебе белым снегом
Я приснюсь тебе белым снегом,
Укрывающим ветви елей,
Невесомой прозрачной негой
В чуть согретом весной апреле,
Майским солнцем с лазурным взглядом,
Легким бризом лаская кожу,
Буду так нереально рядом,
Что коснуться губами сможешь.
Я приснюсь тебе гладью моря,
Белой чайкою над закатом.
Ты сегодня не станешь спорить,
Что так было уже когда-то.
Первым лучиком на ресницах
Растревожу сон безмятежный...
Я тебе буду ночью сниться
Самым бархатным словом – «нежность».
Лана Майская
Nadin-ka:
Игорь Хариф
А мгновенья настолько бесстрастны, слетев с циферблата,
В застывающем мире извек продолжая кружить,
Что и после любой, самой горькой и тяжкой утраты, -
Можно жить.
А предметы настолько доступны, близки, неизменны,
Что смывается грех - и уже неопасно грешить,
Разгласив свои тайны (но все ж не понизив их цену!), -
Можно жить.
Так смирен этот мир, принимающий наши условья.
Так податлив и так в нем легко превращенья вершить,
Что с мечтой, без мечты, без любви, равно как и с любовью, -
Можно жить.
Столь прочна эта ткань и незыблемо к ней привыканье,
Что боязнь перемен нам ничто не сумеет внушить...
В гулких недрах секунд ощутя равномерность дыханья, -
Можно жить.
***
Незаконченность - знак равнодушья к Судьбе;
Пусть крапленые карты, долги и вино -
Но душа уязвима, покуда тебе
Довершать, доводить до конца суждено.
Даже если уже безнадежность близка,
Даже если опор никаких уже нет,
В самой ткани последних строки и мазка -
Беззащитной надежды нечаянный след...