Сейлор-мент (18+)

Навигатор по разделу • Справка для авторов • Справка для читателей • Оргвопросы и объявления • Заказ графики • Реклама • Конкурсы • VIP

09 Май 2015 21:24

» Глава 4

Прошли сутки. Мы прождали с Меркушевой в штабе полдня, но Елена Трофимчук так и не появилась и не позвонила.
– Я же тебе говорила – не придет она. Такие дела сразу делаются, пока первый шок не прошел. Потом уже заявление вряд ли напишут. А Лена пять дней металась, – рассуждала Мария.
– Жаль, а я настроилась ей помочь, – ответила я грустно.
– Да знаешь, Лиль, сколько еще таких будет? На твой век хватит.
– Ладно, Маш, я пойду по адресам. Что-то детки у старичков расшалились – один картошку тырит в погребе, второй у старика пенсию упер. Звонил дежурный сейчас, просил разобраться. Брякни, если объявится наша Лена.
– Ты не забудь – сегодня у Юли день рождения, она просила не опаздывать, – напомнила мне Мария.
– Как же забудешь – два раза звонила, все переживала – придем мы или нет.
Я покинула кабинет и поехала сначала на Каштановый переулок к дедушке. Надо спасать пенсию старика, а картошка подождет.
Из бессвязного рассказа восьмидесятипятилетнего деда выяснилось следующее. Внучек, «родная кровинушка», пришел утром и вызвался сбегать за продуктами. Старик несказанно расчувствовался, дал ему денег на товары для себя и на «леденцы». Но обратно помощника так и не дождался. Собрался идти в магазин сам, но не обнаружил пенсию, обычно хранившуюся в ящике комода. Он разнервничался, позвонил в полицию, а оттуда перезвонили мне. Не первый раз уже внук поступает подобным образом.
– К кому ваш Денис мог податься? – спросила я.
– Да он все с Витькой Гребневым и Лисевцевым Петькой дружил, может у них? Он с ними на прошлой неделе ко мне приходил, денег в долг просил.
Эти два гаврика – Лисевцев и Гребнев по прозвищу «Гребень» – не раз попадали в мое поле зрения. Вечно у них пьянки да гулянки дома. Сперва я наведалась к Лисевцеву, но его дома не оказалось. Потом поехала проверить Гребнева. Я добралась до его квартиры и прижала ухо к двери, прислушиваясь. Так и есть – шумно и весело. Одна зайти не рискнула, запросила по рации свободный наряд ППС. Приехали два сержанта с автоматами АКМ: один высокий, второй пониже, очень плотный, с лицом широким и круглым, как арбуз. Маленькая не по размеру ушанка, казалось, еле держится на его голове. Я вкратце изложила суть дела.
– Поняли, товарищ лейтенант, стучитесь, – улыбнулись они дружно.
Я громко стукнула кулаком в дверь пару раз и замерла.
– Кто там пришел? – прокричал изнутри беспечный пьяный мужской голос.
– Это я – Лиля ваша пришла, открывайте быстрее! – крикнула я на весь подъезд.
– Ах, Лиля! – раздался радостный возглас и дверь отворилась. На пороге возник шатающийся Гребень. При виде троих полицейских беззаботная улыбка у прожигателя жизни сразу потухла. Он расстроился и помотал головой: – Не-е… нам такой Лили не надо.
– А я не к тебе, Гребнев. Рудин здесь? – бесцеремонно спросила я.
– У меня, а что? – сказал он, обдав меня водочными парами.
Я отодвинула мужчину плечом и вошла, сержанты зашли следом, затолкав Гребнева еще дальше на кухню, и встали за моей спиной. В гостиной, плотно окружив большой стол, сидела дружная компания немолодых алкоголиков обоего пола. Гости, завидев нас, загорланили и предложили присесть с ними.
Я обвела глазами компанию в поисках внучка, кивнула крепкому сержанту, указав на белобрысого мужчину, и он довольно неаккуратно вытащил того за шкирку из-за стола.
– Денис, где твоя куртка? – первым делом спросила я у дяденьки лет сорока, выведя его в коридор.
– Вот она, – указал он на изрядно потертую одежонку буро-красного цвета, висящую на вешалке.
Я проверила карманы: деньги, слава богу, не все пропил – из восьми тысяч осталось три, но может этого хватит старику на пару недель.
– Одевайся, поедем, – приказала я Денису.
«Надо соцработникам позвонить, пусть дедушкой займутся», – подумала я.
Пока Рудин с трудом, без конца падая на задницу, надевал ботинки, я переписала в блокнот имена присутствующих. Пригодится потом, если появится необходимость кого-то разыскивать. Деньги дедушке мы завезли по пути, а Рудина отправили отсыпаться в «обезьянник» ГУВД. Там, как только он проснется, ему обязательно организуют трудотерапию, и поелозит Денис с тряпочкой не только по своей камере, но и по всему первому этажу, включая фойе. Дед вряд ли напишет на внука заявление, пройдет пара месяцев и история повторится. В моей практике был случай, когда мать написала заявление на своего сына-наркомана за то, что он украл у нее норковую шубу. Как часто водится, подобные дела закрывали, но эта женщина на попятную не пошла. Сыну теперь три года придется лечиться в местах не столь отдаленных.
Осталось теперь разобраться с картофелекрадом. Сомнения в бабулькиных утверждениях укрепились, едва ее сын открыл мне дверь. Из коридора просматривался шикарный интерьер квартиры. Сам мужчина выглядел солидно, скорее всего, бизнесмен или начальник. Я коротко объяснила ему, зачем пожаловала.
– Вот тебе раз… – растерянно прокомментировал он и уселся на телефонную тумбочку.
Подошла его жена, выслушала меня и разразилась саркастическим смехом.
– Ха-ха-ха! Леша, я же говорила тебе – не надо этого делать! Благими намерениями вымощена дорога в ад! Попался воришка. Так тебе и надо!
Они наперебой стали мне объяснять, что все это недоразумение. Старушка-мать непомерно гордая и ни в какую не хочет принимать помощь из рук сына. Такая вот очень неправильная.
– Я и телевизор ей новый предлагал, и шубу теплую. Диван старый поменять. Все, что захочет. Уперлась, словно ненормальная – я у детей своих ничего брать не буду. Деньги в карман подкладывал, назад принесла. Ну не знаю, как с ней бороться.
Жалостливый Леша, когда приходил в кооперативный погреб, каждый раз подбрасывал матери из своих запасов несколько клубней. Старушка заметила, что мешки после его посещения как-то по-другому закрыты и, естественно, заподозрила сыночка в краже.
– Что теперь делать? – искренне расстроился мужчина. – Я старался помочь, а оказался негодяем. Представляю, как она сейчас ненавидит меня…
Я подумала и пообещала попробовать помирить их.
– Позвоню и скажу ей, что жулика нашли, но это не ее сын.
Я прямо при них набрала номер и наплела бабуле целую историю про бомжа в желтом пальто, укравшего у нее картошку.
– Сегодня на месте преступления мы его застукали, он не только у вас воровал, но и у соседей банки с огурцами таскал. Целую связку ключей у него отобрали, – красочно расписывала я, ведь чем больше врешь, тем легче тебе поверят.
– Ой, ужасы какие рассказываете! А я-то, дура старая, на Лешку грешила, а тут вон оно что. Бомжа с голоду на воровство потянуло. Вы уж его строго-то не судите, – отвечала старенькая мама Алексея. Неприятный инцидент исчерпан.
– Все, теперь спокойно звоните маме, и отношения ваши наладятся, – сказала я, положив трубку.
Растроганный мужчина наговорил мне кучу комплиментов и предложил выпить настоящий кофе, но я отказалась.
– Можно я вашу фамилию и имя запишу на всякий случай? – спросил он и достал из телефонной тумбочки блокнот с ручкой.
– Касаткина Лилия Сергеевна, – ответила я, смущенно прикрыв лицо папкой.

К восьми вечера гости собрались у Юли отмечать ее двадцатисемилетие. Мария за две недели до события прозрачно намекала на ресторан, но Юля ответила, что любит готовить и позовет нас к себе. Помимо меня и Меркушевой приглашение получили Таня Сорокина и ее муж Вадик. С Таней и Вадиком я познакомилась здесь же у Юли в прошлом году. Они дружат с Самойловыми, как оказалось, давно. Таня работает у криминалистов лаборанткой, а Вадим где-то инженером на предприятии.
Андрей Самойлов, муж Юли, помог дамам раздеться. Именинница цвела от наших комплиментов. С утра она побывала в парикмахерской, где мастера лака и фена сотворили на ее голове какую-то башню. Конструкция здорово прибавляла лет, можно было подумать, что Юля отмечает сорокалетний юбилей. Дабы не обидеть и не испортить настроение имениннице, я держала свои мысли при себе.

Мы уселись за праздничный стол. Мне досталось место рядом с Андреем, напротив меня расположились Сорокины, а слева Мария. Поскольку такие посиделки мало чем отличаются от других, то главное в них не еда и не выпивка. Хорошо, когда в компании имеется достойный собеседник.
Вадим Сорокин из тех людей, кто никому не даст заснуть за столом. Если возникает в разговорах пауза и гости затрудняются с темой беседы, он тут как тут. Напившись, никогда не теряет человеческого облика, а напротив – становится еще веселее и раскованней. Я знаю, что он Маше очень нравится, и она даже Тане немножко завидует.
– Пройдет буквально десять лет и мир изменится до неузнаваемости. Новые технологии позволят избавиться почти от всех гаишников и полицейских, – сказал Вадик после очередного тоста за здоровье именинницы.
– Фантазер, – сказала Таня.
– Хм… неужели? – хмыкнула я недоверчиво.
– Сейчас гаишников гораздо меньше стало, камеры автоматически фиксируют нарушения и потом квитанции со штрафами рассылают водителям. Представьте себе такое – в машины прямо на заводе встроят специальные компьютеры. Только подъедешь к знаку «40 километров в час», сразу ограничитель блокирует педаль газа и как бы вы ни давили на нее, с большей скоростью автомобиль не поедет.
– А что, неплохо придумано, – согласилась я.
– Население зачипуют: вживят всем без исключения маленькие микросхемы, изготовленные по нанотехнологиям. Исчезнут всякие банковские карточки и бумажные деньги. Пойдешь в магазин, наберешь товаров, подойдешь к кассе. Кассовый аппарат просканирует данные с твоего чипа, ты пальцем дотронешься до кнопочки, и сигнал сразу передастся в единую банковскую систему, в которой определят, соответствует ли чип отпечатку пальца. Если да, то с твоего счета снимут деньги. Карманников тогда не станет, воровать-то как? У полиции работы поубавится, сокращения пойдут.
– А откуда мы узнаем, сколько у нас денег осталось? – спросил Самойлов.
– Чек дадут или к терминалу подойдешь, они ведь и сейчас на каждом углу стоят, палец приложишь, там фамилия твоя высветится и сколько на счете, – пояснил Вадик.
– Непривычно.
– Что непривычно? Так же как по банковской карте. Только она внутри где-нибудь у тебя.
– А вообще-то здорово! – согласились все.
– Люди пропадать перестанут. Сканеров вместе с камерами видеонаблюдения везде понаставят. В любой момент можно определить, где человек в последний раз находился. Ключи к домофонам и квартирам не понадобятся.
– Размечтался ты, Вадик, – засомневалась я. – Простые домофоны и то не в каждом подъезде установлены.
– Рано или поздно везде поставят! Рожать скоро станут по-другому! По-новому! Это самое интересное, – продолжал удивлять Вадик.
– И как же?! – я засмеялась.
– Ну, кто не захочет, сможет традиционно размножаться. Допустим, мы с Таней придем в Центр семьи. Там она сдаст свою яйцеклетку, а я свой материал. Перемешают, произойдет оплодотворение. Сразу посмотрят – нет ли отклонений. О даунах человечество забудет как о страшном сне. Если наследственные болезни есть, то заменят больные гены на здоровые. А еще если родители, допустим, оба рыжие и не хотят рыжего ребенка, тогда они заменят рыжий ген на блондина или брюнета. После нас спросят: что выберете дальше – обычный способ или современный? При обычном способе эмбрион поместят матери в матку, и через девять месяцев она родит здорового ребенка. Супер?!
– Да не то слово! – поддержал Самойлов.
– Но мы с Таней пойдем по самому современному пути, – важно заявил Вадик.
– Сам решил, а меня не спросил, – рассмеялась его жена.
– И каков он – современный путь? – заинтересовалась Мария.
Вадик замолчал и напустил на себя загадочный вид. Чувствовалось, что он сейчас выдаст…
– Какой? Так вот, наш эмбрион поместят в Центр младенца. Там везде установят камеры, похожие на аквариум. Ребенок девять месяцев будет развиваться в ней. Единое правильное питание для всех детей. Кальций, магний, витамины А, В, С, микроэлементы… Зубы, значит, у женщин останутся целыми. Улавливаете? Для каждой ячейки своя веб-камера. Нам с Таней дадут пароль допуска, и мы сможем через Интернет рассматривать, как развивается ребенок. Температура, вес и прочее. Даже звук сердца услышим. Если что-то смущает, в любой момент позвоним в Центр и разузнаем подробности. Там проверят и перезвонят. В три месяца уже писька появится, мы с Таней имя сразу подберем. Будем по очереди каждые два часа к монитору подбегать и наблюдать, как он улыбается… ну что вы так на меня смотрите? Как ножками дрыгать начнет тоже увидим. В назначенный день наша семья придет в Центр младенца. Танины родители и мои, естественно. Персонал торжественно подведет нас к ячейке с нашей фамилией. Таня нажмет красную кнопку, вода отойдет и окно откроется. Я перережу пуповину ножницами и подам младенца маме или теще, а она его по попке шлепнет. Он сразу: «У-а-а! У-а!». Мы захлопаем в ладоши, уложим малыша в конверт, завернем и пойдем домой по улице счастливые! И заметьте – никакой послеродовой травмы.
– А кормить-то чем малыша? Молоко-то у матери откуда возьмется? – хихикнула Мария.
– С бутылочки, я так понимаю, – ответила Таня.
Выслушав рассказ Вадика, мы все развеселились, кроме Юли.
– Представляю… дети-роботы из инкубатора… – озадачено произнесла именинница. – Всегда же говорили – ребенка нужно зачинать в любви и страсти… ерунда какая-то… и ножки дрыгаться должны не в аквариуме, а вот здесь… – она пошлепала Вадика по животу. – Его под сердцем надо выносить!
– Юля, я же сказал тебе – по желанию! – захохотал Вадик. – Вы с Самойловым можете по старинке. Никто вас не заставит туда идти.

Мужчины захотели курить и, накинув куртки, вышли на прохладную лоджию. Таня достала из сумки свои тонюсенькие сигареты и присоединилась к ним. Мы остались втроем. Юля вспомнила про Лену.
– Передумала девушка, значит… – со вздохом сказала Юля. – Может, вы ее сильно напугали? Я ведь не знаю, как вы разговаривали с ней. Мы на драку ездили, а вернулись – вас и след простыл.
– Я честно объяснила ситуацию. А остальное зависит от нее. Я предполагаю, она морально раздавлена, а поддержки нет никакой, мать и то предала, – ответила Мария. – По-хорошему, ей к психологу надо сходить.
– Чтобы услышать от них стандартный набор советов, вычитанных из учебников: сходи погуляй, подыши свежим воздухом, убедись, что мир прекрасен и все забудется? Знаю я таких помощников. Не спорю, есть настоящие профессионалы, но где их найти? – не согласилась я. – Однозначно психолог должна быть женщиной.
– Вся проблема в том, что она не пришла, – сказала Юля. – Я пошла бы вместе с ней в техникум и мордой эту свинью об пол… об пол!.. Он бы не заявил на меня, точно вам говорю.
– Теперь меня совесть мучает. Что с девушкой? Опять в техникум вернулась? Мне не по себе от таких мыслей, жалко ее… ростиком небольшая и глазки такие наивные… – произнесла я.
Скрипнула балконная дверь, Сорокины и Самойлов вернулись за стол, и нам пришлось прервать беседу. Вадик опять начал рассказывать что-то смешное. А что я уже и не помню, от выпитого вина сильно кружилась голова. Посидев еще часик, я поблагодарила Юлю и остальных гостей за мило проведенное время и уехала на такси.
Приехав домой, долго не могла улечься спать, села рядом с мамой в кресло, подперла рукой подбородок и рассказала, как прошел вечер у Юли. Рассуждения Вадика о детях в аквариуме ей показались комичными и она долго смеялась. За беседой я не заметила, что часы уже показывают первый час ночи.
– Ладно, мам, пойду спать. Завтра на работу, – сказала я.
– Спокойной ночи, – пожелала мама.
Я подхватила проходящую мимо кошку на руки и унесла к себе в кровать. Только Муня не захотела лежать со мной, она мяукала до тех пор, пока я ее не отпустила. Кошка выскочила из-под одеяла и удрала в другую комнату.

15 Май 2015 16:19

Привет!
Прошу прощения, что немного подзадержалась. Только сегодня прочла последнюю (4 ) главу второй части.
Во второй части делается, по-моему, больший акцент именно на работе участкового. Признаться, я никогда не подозревала, что участковый должен раскрывать преступления. Или это была целиком и полностью инициатива Лили? Например, история с насмерть замерзшим пьяницей-инвалидом. странно, что не следователь нашел краску на коляске. Я там вообще следователя не увидела. А у Лили , выходит, глаз алмаз.
прочла я и воспоминания о подруге детства. Честно говоря, нет там воспоминаний - один малюсенький абзац. Это все? Жаль.
Поразило, что ГГ прочла Щердина (Головлевых) за одну ночь. Сложная книжка. И не из тех, что читают на ночь. Разве что, предполжить, что она намеренно искала информацию о том, похож Иуда на Олега или не похож. как-то не похоже это было на чтение для души.
Вообще, где-то в начале вы упоминали, что ГГ любит литературу и много читала. Не бросила ли она это занятие при такой насыщенной работе? Приходит домой, уставшая, и сразу спать. Не хочется думать, что любовь к книгам - вся осталась в прошлом.
интересные у лили методы решения проблем. Не стала возбуждать дело против убийцы (Почему?). Наврала бабульке про голодного бомжа. проблемы она решает эффективно, но - странно. В то же время готова подвергнуть изнасилованную девушку тяжелой судебной процедуре ради того, чтобы с насильником поквитаться. Могла бы тоже творчески к делу подойти. Впрочем, что-то подсказывает, что на опубликованном данная история не остановилась и последует продолжение.
Ее "жених" женился на другой, как, собственно, и ожидалось. Но, думаю, он ей совсем не пара. Мутный какой-то. И даже дело не в том, что он не чуткий или просится на роль домашнего сатрапа. Главное, что Лиля его и не любила никогда.
Полюбит ли она по сюжету кого-нибудь? Или нет достойных мужчин для нашей Брунгильды? Мне кажется, если такое все же случится (она же умеет чувствовать, ничто у нее не атрофировалось), то то обернется для нее полной катастрофой.

Спасибо, Володя, за повесть! Читалось, как всегда, легко и с неизменным интересом.
_________________

Солнечная петля

15 Май 2015 17:06

натаниэлла, привет! rose

натаниэлла писал(а):

Признаться, я никогда не подозревала, что участковый должен раскрывать преступления.

Участковый в полиции "универсальный солдат". Приходится и им еще план на это спускают. Даже за оперов дежурить заставляют, если есть нехватка кадров.

натаниэлла писал(а):

А у Лили , выходит, глаз алмаз

Выходит.

Это мужчина в шкафу носки свои не найдет , а женщина запросто.

натаниэлла писал(а):

Не стала возбуждать дело против убийцы (Почему?).

Тут она решила, что лучшим наказанием будет для Протасова не тюрьма, а отношение Нины, если она узнает, что по его вине погиб человек.

натаниэлла писал(а):

Наврала бабульке про голодного бомжа. проблемы она решает эффективно, но - странно.

Как-то мне приходилось читать рассказ на Прозе.ру. Что-то из записок участкового. Хороший участковый всегда подходит творчески к работе.

Цитата:

Ее "жених" женился на другой, как, собственно, и ожидалось. Но, думаю, он ей совсем не пара. Мутный какой-то. И даже дело не в том, что он не чуткий или просится на роль домашнего сатрапа. Главное, что Лиля его и не любила никогда.

ждем продолжения. Нельзя же все в одной главе рассказать.

натаниэлла писал(а):

В то же время готова подвергнуть изнасилованную девушку тяжелой судебной процедуре ради того, чтобы с насильником поквитаться

Вот тут-то все и начинается. Как говорится - читаем дальше , Лиля объяснит, почему она так поступает.

16 Май 2015 13:09

Мистер Найтли писал(а):

Тут она решила, что лучшим наказанием будет для Протасова не тюрьма, а отношение Нины, если она узнает, что по его вине погиб человек.

Одно другому не мешает.
Нина в любом случае узнала бы, что он оставил в беде ее бывшего мужа. Но она так же может его простить - всяко бывает. Уж Лиле-то не знать, как женщины защищают своих паршивцев, которые и бьют, и пьют. А тут хорошее оправдание - не по злому умыслу.
и получится, что не закон будет решать, виновен Протасов или нет, а сердце женщины.

Мистер Найтли писал(а):

ждем продолжения. Нельзя же все в одной главе рассказать.

Согласна. потираю руки вв нетерпении ))
_________________

Солнечная петля

16 Май 2015 13:19

натаниэлла писал(а):

Уж Лиле-то не знать, как женщины защищают своих паршивцев, которые и бьют, и пьют. А тут хорошее оправдание - не по злому умыслу.
и получится, что не закон будет решать, виновен Протасов или нет, а сердце женщины.

Да, так и есть, но осадок-то останется Smile

. Ту еще знаете в чем дело - Лиля мыслит в рамках своего мировоззрения, оно-то и повлияло на ее решение.

16 Май 2015 13:19

» Глава 5

За ночь я ни черта не выспалась и утром кое-как подняла свое вялое тело с кровати. Сунула ноги в тапки, посидела немного и потянулась за халатом, висевшим на спинке стула. Тут же испытала тянущую боль в животе. Случилось то, что происходит со всеми женщинами каждый месяц. От неловкого движения одеяло упало на пол, я перешагнула через него и отправилась на кухню. Вытащила из шкафчика коробку с лекарствами, отыскала нужные таблетки. Одно недомогание смешалось с другим, и потому состояние было прескверным. Завтрак в меня не полез. Обошлась охлажденным чаем с медом и лимоном да двумя стаканами минералки. Я слышала, что где-то за границей женщины в таких случаях имеют право на два дня отдыха, но в нашей полиции нет женщин – там все полицейские.
Кошка зашла на кухню, потерлась об ноги и бросила на меня взгляд, полный сострадания. Она всегда реагировала на мое настроение, чувствовала, когда мне плохо, и считала своим долгом лечить в меру кошачьих возможностей. Лечение заключалось в передаче положительно заряженных ионов от ее шерсти к моему телу. Мама сегодня, глядя на меня, не могла скрыть ехидной улыбки. Наверное, вспоминала, как я вчера несла всякую чепуху.
На работу добиралась околицами. Я не боялась, что меня остановят гаишники, всего лишь решила подстраховаться от неприятностей и предпочла маршрут, где движение послабее. А все из-за Юлиного скользящего графика, который не позволяет нормально отметить день рождения и выбрать такой день, чтобы следующий оказался выходным.
Почти все алкоголики, которых я должна проверить, вчера тоже накачались. Половина из них дверь мне не открыли. Совпадение? Но это и к лучшему. Вести воспитательные беседы, когда организм требует лечебного покоя, совершенно невозможно. Машу я с утра видела, она приветственно помахала мне рукой, закрылась в кабинете, а потом и вовсе куда-то испарилась.

В обед я съездила в кафе. Мясной салат и холодненький литовский борщ привели меня в чувство. Вспомнила баламута Вадика с его детьми из инкубатора, немного поднялось настроение. Мария в опорном не появилась, подозреваю – попросту слиняла.
Лена Трофимчук так и не дала о себе знать. Жаль, конечно, что мы не догадались спросить у нее номер телефона. Юля права – мы ее запугали и неправильно себя повели.
Я честно доработала до конца дня, закрыла «контору», заехала отчитаться перед начальником Колпиным и отправилась домой. Мамы в квартире не обнаружила, скорей всего она ушла по магазинам. Мне самой нетрудно сходить, но раньше восьми вечера я редко могу попасть домой. Все ложится на плечи мамы, но она не вредничает и даже утверждает, что для нее это удовольствие. Обычно она заходит в супермаркет и не торопясь просматривает все коробочки и пакетики, так как спешить ей некуда. Красивая упаковка и качество продуктов порой сильно разнятся. Что оказалось невкусным и несъедобным летит в помойное ведро. Маме, воспитанной в старых правилах, жалко продукты и она пытается скормить их кошке. Муня или плохо помнит свое бездомное существование, или уже привыкла к вкусной и здоровой пище. Потому есть всякую «гадость» не собирается и брезгливо зарывает лапой, вынося очередной приговор каким-нибудь вонючим сосискам.
Поскольку самочувствие оставляло желать лучшего, я решила просмотреть электронную почту и завалиться спать до следующего утра. В «ящике» обнаружилось всего одно письмо от старой знакомой по институту. Я прочитала его и уже хотела выключить компьютер, но опять вспомнила о девушке, приходившей к нам за помощью. Постоянно всплывающие мысли о ней не давали мне покоя. Подумав немного, я залезла в популярную социальную сеть и в строке поиска ввела: Елена Трофимчук, Галатов. Сразу нашлась. Вчера она заходила на страничку, возможно, с кем-то общалась. Я передумала писать ей сообщение и быстро посмотрела фотографии. Парня как будто нет, только подружка, с которой она по-детски дурачится, строя за ее спиной рожки. Я представила себе Лену на занятиях: девушка сидит в пустой аудитории, рядом никого кроме педагога нет. Как выглядел преподаватель я не знала, но вообразила его с лицемерной и лживой улыбочкой… Балакова. Внезапно вернувшийся отголосок прежних воспоминаний заставил сердце екнуть. По спине пробежал холодок и неприятно заныли зубы. Щемящая жалость к почти неизвестной мне девушке, стала такой сильной и растворяющей все внутри, что я не выдержала. Я поняла, что больше не смогу сидеть за компьютером просто так, когда где-то происходит очень страшное. Мне необходимо срочно вмешаться.
Если не я, то кто?
Я открыла ящик стола, нашла под ворохом бумаг переносной дисковод со служебной информацией и подцепила к компьютеру. Всегда держала его дома на всякий случай. Иной раз приходила со службы, а какое-нибудь происшествие еще крутилось в голове, тогда я обдумывала его и проверяла информацию. Иногда решение приходило во сне: я засыпала, а мозг, словно процессор, продолжал трудиться.
Винчестер тихонечко по-мышиному пискнул и автоматически подключился. Я щелкнула по всплывшему окошку и запустила базу данных. Лена Трофимчук проживала с матерью в Тихом переулке неподалеку от нашего опорного пункта. Вероятно, она тогда шла мимо нас и решила зайти. Что же предпринять? Я быстро натянула на себя джинсы, красную вязаную шапочку, накинула пуховик и поехала на Тихий переулок. Девушка жила в серой пятиэтажной коробочке. Такими стандартными и скучными домами был застроен весь этот микрорайон. Домофона на входе в подъезд не имелось, вместо него стоял старый кодовый замок. Затертые кнопки подсказали мне нужную комбинацию. Я спокойно пробралась внутрь и нажала на звонок.
Дверь отворилась, на пороге появилась женщина лет сорока, лицо обычное, неприметное. Встретишь такую в городе и не запомнишь. Скорее всего, мама девушки.
– Здравствуйте, а мне бы Лену, – попросила я.
– У себя, – коротко бросила она и ушла в гостиную.
Я тихо прикрыла за собой дверь, постучалась в комнату и вошла. Лена лежала на кровати и смотрела телевизор, стоящий напротив. Небольшая комнатка оклеена бежевыми обоями, за дверью у стены стояла чертежная доска на подставке. В углу у окна компьютерный стол и над ним постер с какой-то девушкой.
Лена повернула голову и недоуменно посмотрела на меня. Лицо спокойное, совсем не такое, когда она приходила к нам.
– Добрый вечер, Лена, я хотела бы с тобой поговорить. Можно разденусь? – спросила я и расстегнула молнию.
– А ты кто? – удивилась она, видно не признала.
– Ты позавчера приходила к нам в опорный пункт, – пояснила я.
– Ой, вы же Лилия Сергеевна… извините, не узнала вас, – растерялась она и приподнялась с кровати. – Вы там в форме были. А тут… я подумала какая-то незнакомая девчонка с улицы зашла непонятно зачем.
– Ну раз приняла меня за девчонку, то давай на «ты». Форма она порой мешает. Я не намного тебя старше и называй меня – Лиля, просто Лиля.
– Хорошо, Лиля, – согласилась она.
Она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась невеселая и виноватая. Лена перехватила у меня пуховик и повесила в коридоре. Мы сели друг напротив друга. Она на кровать, я в кресло. Я еще не знала, как начать разговор и потому делала вид, будто рассматриваю комнату. Я заметила, что Лена немного пришла в себя и первый шок от случившегося у нее уже прошел.
– Вы меня ждали? – нарушила она молчание и застыла в напряженной позе.
– А ты подумала – нет? До сих пор ждем и переживаем, – повернулась я к ней.
– Почему?
– Как почему? Ты нас взбудоражила, мы настроились тебе помочь, а ты не явилась и не позвонила.
– Неужели вам там не все равно? – изумленно спросила она.
– Лен, я не знаю, какие люди тебя окружают, но мне точно не безразлична твоя история, – ответила я, прямо глядя ей в глаза.
Лена вздохнула, подтянула подушку себе на колени, навалилась на нее и задумалась.
– Я пришла домой от вас… а он мне позвонил, – сообщила Лена после паузы.
– Кто он? – не поняла я.
– Муравский, кто же еще? Первый раз он звонил на следующий день, после того как все случилось, но я его слушать не стала и трубку бросила. Потом он опять названивал, прощения просил, про какую-то страсть говорил… чувства у него… такого больше не повторится… отметки мне все исправит… умолял, чтобы я вернулась на занятия.
«Вот гад!» – подумала я.
– Я крикнула «не звоните мне» и отключила телефон. Номер мой наверно в личном деле узнал.
– Ты ему поверила?
– Ты думаешь, он врет? – подняла она на меня глаза.
– Конечно! – ответила я убежденно и тут же догадалась, почему он так поступает. – Завтра он опять скажет то же самое.
– Не знаю, как насчет завтра, но сегодня днем я с ним разговаривала. Мол, возвращайся, Лена, все будет хорошо. Предложил встретиться, подарок дорогой обещал подарить.
«Хитер, однако…» – размышляла я про себя.
– Он испугался – вдруг ты с собой покончить решила. Наглотаешься таблеток и оставишь предсмертную записку со всеми подробностями. А его потом по судам затаскают. Теперь он убедился, что ты жива и здорова, разговариваешь спокойно, и готовит сети.
– Откуда ты знаешь? – засомневалась Лена.
– Знаю. Лучше скажи, что ты собираешься делать дальше?
– Мама требует, чтобы я окончила техникум любой ценой. Мне хоть восемнадцать, но я от нее пока полностью завишу. Вот пойду в понедельник на занятия… у меня есть еще немного времени попробовать успокоиться окончательно.
– Не успокоишься, будешь учиться в вечном страхе. Каждый раз, когда ты увидишь Муравского, в твоей душе начнет кипеть жуткая гадость. Поверь мне. Я не понимаю твою маму. Как вообще можно послать свою дочь на урок к человеку, который ее изнасиловал?
– Да… я тоже не знаю, как так можно… потому и дома сижу, – печально ответила Лена.
– Ты совершеннолетняя и вправе поступать по-своему. Давай найдем другой путь. Я желаю тебе добра, а он должен ответить за свой поступок. Я понимаю – тебе страшно, что кто-то узнает про это в нашем небольшом городе и станут показывать пальцем. Но людям быстро надоест. И парень у тебя появится, не переживай.
– Достаточно ему узнать про случившееся, и он тут же исчезнет.
– Если он дерьмо, то да. Если нет – останется и никогда не напомнит. Будет легче отсеять, поверь мне, – ободряюще улыбнулась я.
Лена задумалась, опустила голову, словно рассматривала мои ботинки, а я уже размышляла и разрабатывала план. Надо забрать ее отсюда. От давления матери и звонков Муравского. Главное – написать заявление. Я сделаю все, чтобы мерзавец больше не работал педагогом.
– А можно сделать так, чтоб Муравский больше в техникуме не появлялся? – вышла она, наконец, из задумчивости.
– Запросто. Лен! Ты доверишься мне? Приходилось ли тебе слышать когда-нибудь о государственной программе защиты потерпевших и свидетелей?
– Слышала.
– Предлагаю воспользоваться ею и довести дело до суда. Мне хочется посадить этого негодяя не меньше, чем тебе. Я заберу тебя и обещаю, что поддержу и постараюсь защитить от всех неприятностей. Если в какой-то момент не смогу быть рядом, то мои подруги никогда не дадут тебя в обиду.
– Это что – опасно? – испугалась она.
– Просто мера предосторожности. Мне нужно исключить возможность постоянного общения с твоей мамой. Она задолбит тебя и все закончится провалом. На занятия не пойдешь, пока там Муравский. Я помогу тебе с учебой, получишь свой диплом. Просто собирайся и поедем.
– Мне трудно решиться… а долго мне прятаться?
– Зависит от разных обстоятельств. Но тебе же не взаперти там сидеть. Свободно сможешь выходить на улицу. Всего лишь придется находиться под моим присмотром и все!
– А куда и где находится это место?
– У меня дома.
– Ехать к тебе?! – она подняла голову, удивленно уставилась на меня и выпустила подушку из рук.
– Да, ко мне. Нас там три женщины: мама, кошка и я. Будешь четвертой.
– Даже не знаю… К тому же, тебя я вижу второй раз в жизни.
– Ты меня боишься или чего-то другого? Скажи честно.
– Нет, тебя я не боюсь. Неожиданно… сидела дома и тут на тебе… Лиля, зачем ты так стараешься для меня? – по-прежнему не понимала она.
– Тут ты ошибаешься, я стараюсь не только для тебя, но и для других девушек, которые окажутся на твоем месте. Я предполагаю, что ты у него не первая.
Лена все колебалась, и я решила не тянуть быка за рога. Предложила помочь ей сложить необходимые вещи и прямо сейчас переехать ко мне. Как отнесется к этому моя мама, я в тот момент не думала.
– А своей матери как я объясню? – спросила Лена.
– Придумай что-нибудь. Ты же лучше знаешь ее. Только ничего не говори про заявление, которое ты напишешь на Муравского.
– Может не надо всего этого?
Все же я уломала ее. Сказала так: если ей что-то не понравится в моем доме, то я отвезу ее назад в ту же секунду. Лена собрала сумку с вещами, а я взяла ее документы в целлофановой обертке. Приоткрыв дверь в гостиную, она громко, чтобы ее услышали, произнесла в глубину комнаты:
– Мам, я у подруги пару дней поживу.
Не знаю почему, но от слова «подруга» у меня кольнуло в душе. Не в том смысле, что мне стало неприятно, совсем наоборот – Лена доверилась мне, а раз так, то придется брать на себя ответственность за все свои поступки.
– Больше ничего умного в голову не пришло?! – услышали мы сердитый голос матери. – Вместо того чтобы учиться, начнешь по рукам ходить. Потом только мне не жалуйся! В понедельник обязательно пойдешь в техникум! Поняла?!
– Поняла…
Я потянула Лену за рукав, мы вышли и закрыли дверь. Спустились к машине и через полчаса уже находились в моей квартире.

Моя мама сначала не обратила особого внимания на девушку с сумкой. Подумала, что какая-то знакомая пришла в гости. Мы даже поужинали все втроем, и когда Лена удалилась в мою комнату, я огорошила:
– Мама, девушка поживет у нас некоторое время. Не ругайся только.
– Почему? У нее никого нет или негде жить? – растерялась она. После окончания школы фокусы я выкидывала редко, потому новость для нее оказалась полной неожиданностью.
Мне пришлось ей объяснить все, что я задумала и рассказать про насилие, которое учинил преподаватель. Попросила пока никому ни о чем не распространяться.
– Мама, что бы ты сделала, если бы меня изнасиловали, и я прибежала к тебе жаловаться?
Мама разнервничалась, такие вещи она принимает близко к сердцу.
– Лиля! Да я бы… не знаю... нож схватила…или кислоту в рожу ему сразу кинула. Ты же мой ребенок! Не говори больше так, я не хочу об этом думать. Мне одного Балакова на всю жизнь хватило.
– У нее другая мама, потому она здесь.
– Лиля, ты единственная участковая в России, которая приводит потерпевших к себе домой? – поинтересовалась мама, заглянув мне в глаза.
– Глубоко ошибаешься, мам. В Интернете на полицейском форуме я каких только историй не читала. Я и с сотрудниками там переписываюсь.
– Она… порядочная?
– Боишься, что обворует? Так у нас красть особо нечего. Кроме древних бабушкиных серебряных ложек, но, надеюсь, до этого не дойдет, – ответила я с улыбкой.
– Ладно, пусть остается, – сдалась мама.

Я вернулась в свою комнату. Лена притихшая, прижав ладошки друг к другу, сидела на стуле возле выключенного компьютера.
– Ну что, страшно в моем доме? – спросила я.
– Мне неудобно перед твоей мамой, – тихо ответила она.
– Освоишься… делай, что хочешь. Хоть за компьютером сиди, хоть книги читай. В ванную или туалет ходи не стесняйся. Днем мы на работе, если проголодаешься – продукты в холодильнике. Кошку заодно покормишь. Только не перекармливай, а то она меры не знает. Раздевайся пока, я тебе халат дам. А маму я предупредила, она не против.
Лена оглядела комнату и увидела висящую на плечиках форму. Она встала, провела пальцем по рукаву и произнесла:
– Ты завтра наденешь ее и опять станешь другой…
– Да, ты права. Форма волшебная – надену и превращусь в воина. Сокрушу всех врагов, а когда скину ее опять стану обычной девушкой, – засмеялась я. Вероятно, я вела себя с ней слишком раскованно, но ведь нужно как-то вывести ее из «зажатости».
– А где я буду спать? – задала Лена вполне резонный вопрос.
Я показала на кресло.
– Здесь. Оно раздвигается, думаю, тебе вполне будет удобно. Я раньше спала на нем, когда бабушка к нам в гости приезжала.
Ближе к ночи мы разделись и остались в одних сорочках. Лена легла в кресло-кровать, а я стала укладываться на свой диван.
– Да, и вправду ты совсем обыкновенная, – сказала она, разглядывая меня. – В том смысле, что даже и не поймешь, сколько тебе лет.
– Много, через пять лет в гроб ложиться, – пошутила я.
– Почему? – удивилась она.
– Есть люди, и моя мама в том числе, которые считают, что после тридцати все женщины старухи.
– Значит двадцать пять… – произнесла Лена, и мне показалось – она обрадовалась.
Она все ворочалась, а я довольная тем, что первая часть задуманного мною плана осуществилась, заснула быстро и не просыпалась до самого утра.

16 Май 2015 14:08

Володя, искреннее спасибо за оперативно размещенное продолжение!
Значит, Лиля не отступилась и решила довести дело до конца. Что ж, посмотрим, как у них все получится. Только, боюсь, после всего Лене все же придется уехать из города. маленькие провинциальные города - это страшно, когда дело доходит до слухов.
_________________

Солнечная петля

16 Май 2015 14:37

Привет!

натаниэлла писал(а):

Что ж, посмотрим, как у них все получится.

Да, посмотрим.

натаниэлла писал(а):

маленькие провинциальные города - это страшно, когда дело доходит до слухов.

Я сам в таком живу.

16 Май 2015 16:31

Мистер Найтли писал(а):

Я сам в таком живу.

Если что, это не в обиду вам было сказано.
В Москве никому и ни до кого нет дела в этом отношении. Даже бабушки у подъезда на скамейке постепенно сошли на нет. Я-то живу в своем доме почти с рождения, поэтому соседей знаю, а они знают меня. Но вот в новостройках преступники пользуются тем, что никто даже в лицо своих соседей не знает. Звонят в дверь, говорят, что вы их залили или еще чего - и люди ведутся, верят.
А Северск - это где?
_________________

Солнечная петля

16 Май 2015 17:56

натаниэлла писал(а):

Если что, это не в обиду вам было сказано.

Да какая обида. Каждый житель гордится своим городом. Smile

Раньше я жил в новом микрорайоне, там было жить гораздо опаснее - пьяные подростки, обдолбаные наркоманы. Сейчас переехал в староый район. В нем есть своя прелесть. Тихо, старые тополя выше пятиэтажных домов. Местные тихие маргиналы, один вид которых тянет написать что-нибудь этакое. Laughing

Даже один рассказ написал с их участием. Smile

Северск находится в 5 км от Томска, город за колючкой.

Северск

16 Май 2015 18:11

Володя, спасибо за фотографию!
А почему там колючая проволока? Вроде бы это окраина города, нет? Или там военные базы, лагеря, наследие советских времен - что?

Мистер Найтли писал(а):

Раньше я жил в новом микрорайоне, там было жить гораздо опаснее - пьяные подростки, обдолбаные наркоманы. Сейчас переехал в староый район. В нем есть своя прелесть. Тихо, старые тополя выше пятиэтажных домов. Местные тихие маргиналы, один вид которых тянет написать что-нибудь этакое

странно, что у вас тоже наркоманы. Как глубоко эта зараза проникла всюду. И главное - в новых районах.
Я тоже живу в пятиэтажке)) И тоже много зелени под окном. Правда, прошлым летом в старую сливу (она доросла уже до 4 этажа и каждое лето так красиво цвела) попала молния, дерево рухнуло, придавило чей-то джип. Shocked

теперь возле кухонного окна у нас дыра в зеленых насаждениях
_________________

Солнечная петля

16 Май 2015 19:59

натаниэлла писал(а):

А почему там колючая проволока? Вроде бы это окраина города, нет? Или там военные базы, лагеря, наследие советских времен - что

Наследие советских времен живет и работает. Только заедешь в город через КПП, сразу оказываешься в СССР. Проспект Коммунистический, улицы Ленина, Калинина, Свердлова. На площади самый большой памятник Ленину за Уралом. Градообразующий комбинат до сих пор работает. Ядерные боеголовки через 14 лет протухают и их надо менять. Smile

. Ядерные заряды снимают и передают на переработку. Так что еще долго наверно работать будем. Сам я физиком работаю на участке нестандартных анализов. Smile

23 Май 2015 20:25

» Глава 6

Ночь прошла спокойно, а наутро, как ни странно, я проснулась сама. Лена еще спала, уткнувшись носом в кулак. Я повернулась и посмотрела на настенные часы. Семь утра. Странно, а почему меня не будят? Не успела подумать, как щелкнул замок двери и раздался певучий мамин голос.
– Девочки! Вставайте, умывайтесь и завтракать!
Лена чуть приподнялась и, протирая глаза со сна, удивленно спросила:
– Тебя что, мама до сих пор будит как маленькую?
– Да, вот так… сплю крепко, из пистолета над ухом выстрелишь – не проснусь, – оправдывалась я, поднимаясь с кровати.
– Ну, ты даешь! А как ее зовут? Ты вчера нас не познакомила.
– Валентина Семеновна. Преподает математику в промышленном колледже.
– Учительница? Ничего себе… Строгая наверно? – удивилась Лена.
– Нормальная. Тебя не съест в любом случае.
С сонными глазами и неумытым лицом я по привычке пошла на кухню, но в проходе словно надзиратель стояла мама. Ловким толчком, как футболист соперника, она направила меня по другой траектории – в открытую дверь ванной.
– Не позорься перед чужими людьми! – сердито прошипела она.
Я не стала спорить, почистила зубы, быстренько подставила тело под освежающий душ, вышла и позвала Лену:
– Лен, иди – ванная свободна!
Завтрак ждал нас на столе: омлет с зеленым горошком и тарелка с порезанной на дольки вареной колбасой. Когда мы с Леной сели на табуретки и взяли по бутерброду, на кухню зашла мама и произнесла небольшую речь:
– Лена, я так поняла, что вы поживете у нас некоторое время. Я не против, но хотелось бы предупредить вас…
Мы обе замерли и непонимающе уставились на нее.
– …у нашей Лили есть некоторые странности, пусть они вас не смущают, – закончила она и с довольным лицом посмотрела на меня. У мамы дурацкая манера постоянно пытаться уколоть меня в присутствии знакомых.
– Мума! – сердито пробормотала я с набитым ртом.
Она, дернув плечом, повернулась и ушла в комнату собираться на работу.
– А какие у тебя странности? – поинтересовалась Лена с улыбкой.
– Не слушай ее, она наговорит тебе… воспитывает все… – пробурчала я.
– Родители всегда будут воспитывать.
– Я знаю. Ты не передумала ехать со мной? – спросила я.
– Мне немного страшновато – я как вспомню того Елисеева… обещай, что во время допроса ни на секунду не покинешь меня.
– Никуда я от тебя не денусь.

К девяти часам мы прибыли в опорный пункт. Юпитера-Юлю я нигде не нашла, скорее всего, сегодня она в другую смену. Я забежала к Меркушевой, распахнула дверь и выпалила:
– Маш, собирайся, поехали в ГУВД. Елена Трофимчук согласилась написать заявление.
– А где она? – несказанно удивилась Меркушева.
– В машине сидит, она теперь у меня дома живет. Давай быстрее, время дорого.
– Ты можешь мне подробно объяснить, как так получилось? – ничего не понимала она.
– Потом расскажу.

До ГУВД добрались быстро, а по пути я успела кратко изложить Маше историю появления у меня Трофимчук. Я припарковалась и велела Лене ждать нас в машине. Чтобы девушка не замерзла, я оставила двигатель и печку включенными.
Мы с Марией решительно постучались в самый главный кабинет управления и вошли. Полковник в этот момент изучал документы, но поднял голову на стук и, недовольно поморщившись, осведомился:
– Вы по срочному делу?
– Да, Алексанпалыч, – ответила Мария.
– Садитесь и рассказывайте, – полковник указал ладонью на стоящие вдоль стола стулья. – И если можно покороче. Работы невпроворот…
– Мы по поводу Елисеева. Он не захотел открывать дело. Просто взял и выгнал потерпевшую из кабинета.
– Поподробней. Я не в курсе.
Я начала описывать ситуацию, а Мария дополняла, если я что-то пропускала. Полковник, не дослушав и половины, взял трубку и соединился со следователем:
– Андрей Вадимович, неделю назад к вам приходила молодая особа, и вы отказали ей в возбуждении уголовного дела по факту изнасилования… Фамилия Трофимчук… Что там? Поясни.
Елисеев что-то ему говорил, а полковник согласно кивал головой.
– Понял, понял… – Корягин и его полностью не выслушал, положил трубку. – Он прав. Как открывать дело, если Трофимчук сознательно уничтожила все улики, а жаловаться пришла спустя несколько дней. Ни одного синяка нет. Подобные дела расследовать очень тяжело, порой сам факт насилия усмотреть невозможно. Извините, ничем помочь не могу. Пусть лучше успокоится и не бегает по инстанциям.
Такой ответ возмутил меня до глубины души, я внутренне напряглась и приготовилась биться до конца.
– Вы можете помочь, Алексанпалыч. Мы пришли к вам всего лишь за тем, чтобы вы заставили принять заявление и открыть дело, а остальное мы сделаем сами. Доказательства соберем и постараемся довести до суда, – напирала я. – Если не дадите согласия, мы сейчас же пойдем в прокуратуру. А это…
– Касаткина! – не на шутку рассердился Корягин. – Вы работаете в нашей системе, а не где-то на рынке! Чтобы я больше не слышал подобного! Прокурорам только и нужно какую-нибудь зацепку лишь бы к нам придраться и выдрать по полной программе. Думаешь, они все расследуют? Там половина следователей обычные распи… как и у нас в полиции. Дело возьмут и нам тут же подсунут его обратно. Ищите, а мы проверим… Одно название – прокуратура! Я не пойму, с чего вы впряглись за эту Трофимчук? Родственница что ли?
Спорить с ним, что насильник должен сидеть в тюрьме независимо от того, когда, над кем и как было совершено преступление, я не стала. Он и сам это знает. Я понимала – мы оторвали его от работы, и ему хотелось, чтобы мы побыстрее покинули его кабинет.
– Да, она моя двоюродная сестра, – соврала я.
– С этого и нужно начинать… подошли бы к моему заместителю и объяснили. Ладно, идите к следователю, – распорядился он.
– А можно к Филатову? – попросила я.
С другими я не была знакома, но точно знала, что Филатову не придет в голову намекать на огурцы.
– Ладно, идите к Сергею Николаевичу Филатову, а я сейчас ему позвоню, – без разговоров согласился Корягин.
Мы уже хотели выйти из кабинета, но тут Корягин кое-что вспомнил и остановил нас.
– Касаткина! Подождите! Вы, я вижу, в лейтенантах ходите?
– Да… а что? – не поняла я вопрос.
– А сколько времени у нас служите?
– Скоро два года.
– Бумага на вас сегодня сверху пришла официальная, мне надо ответ подготовить, – Корягин вытащил из стопки какой-то особый конверт и показал его мне.
«Какая еще бумага, кто-то нажаловался на меня?» – внутри появился неприятный холодок, и стало очень зябко. Я знала, что такие письма обычно доставляли спецпочтой.
– А что там? – спросила я, кое-как сглотнув слюну.
– Депутат городской думы Алексей Иванович Трубников официально потребовал поощрить вас за чуткое и внимательное отношение к проблемам граждан.
– Не знаю никакого Трубникова, тем более депутата, – растерялась я.
– Значит, он вас знает. Выписать премию как-то мелко. Сообщу ему о решении присвоить вам внеочередное звание старшего лейтенанта. Так что, готовьте дырочку в погонах, – улыбнулся Корягин. – Заслужили.
Я даже поперхнулась от неожиданности. Весь день думала и не могла понять, что за депутат. Под вечер только сообразила – «воришка маминой картошки». Можно годами служить и ничего не добиться, а тут какой-то дяденька решает одним росчерком пера.
– Ну ты даешь, подруга, скоро меня обскачешь, – уважительно похлопала меня Мария по плечу, когда мы вышли от начальника в коридор.
– Ничего не понимаю, Маш, честное слово, – тогда ответила ей я, пока мы поднимались на третий этаж к следователю.
У Филатова, как назло, сидел гражданский мужчина, вероятно вызванный по повестке. Пришлось нам немного обождать.
– Ты одну большую ошибку совершила, Лиля, – поучительным тоном сказала Мария.
– Какую?
– Зря ты представила Трофимчук сестрой. А если у тебя еще кто-нибудь помощи попросит? Что ты скажешь? Опять сестра или племянница? Не поверят.
– Я не подумала.
– Вот видишь, а надо думать. Горячая ты слишком, подруга. Юлька все время говорит про тебя: «Как бы Лильке стоп-кран к спине прикрепить?».
– Извини, Маш, но меня всегда переполняют эмоции, когда я вижу равнодушие. Полковник твердил одно: «Пусть успокоится!». Главное наверх цифры красивые подать, а что человек чувствует ему «до фонаря». И никто палец о палец не ударил, чтобы ей помочь. Если бы я сказала «знакомая», вполне Корягин мог отослать подальше.
– Тут я согласна, – кивнула головой Мария.

С Сергеем Николаевичем я познакомилась при расследовании дела о разбое. Не сказать, что Филатов произвел на меня впечатление, но, по крайней мере, он не такой заносчивый, как майор Ельников, и из его уст я ни разу не слышала ни одного матерного слова. Вот и сейчас Филатов внимательно нас выслушал, а на его лице появилась ироническая улыбка.
– Странная у тебя сестренка, Лиля. По идее она должна сразу к тебе прискакать жаловаться, и преступник давно бы парился на нарах – ты же в полиции служишь. Она глупенькая? Сейчас таких практически не осталось: либо сразу бегут в полицию, либо молчат и скрывают.
– Нет, не глупенькая, находилась в шоке и психологически деморализованная. Ты ведь должен знать, что женщины на факт насилия реагируют по-разному, – ответила я.
– Я понимаю так – вы хотите его упрятать? Дело провальное, сразу говорю. Еще бы через год пришли. Неужели нельзя сделать проще, как принято у нас в системе? Наймем гопника, он подбросит пакетик с белым порошком ему в карман и дело в шляпе. С работы сразу вылетит, срок получит и не нужно по всему городу бегать свидетелей искать, которых и не найдешь. Можно и по-другому: те же отморозки за тот же пакетик отколошматят так, что преподаватель месяца три в больнице пролежит. Для нее же лучше – никто не узнает, что ее изнасиловали, никто пальцем на твою сестру не покажет.
Я задумчиво кусала губы. Мария вопросительно смотрела на меня, словно я одна должна принять решение, а не мы вдвоем.
– Ну, твое слово, Касаткина? – нетерпеливо поторопил Филатов.
– Лиль, может он верно говорит? – наконец озвучила свое мнение Мария. – Лично я согласна.
– А я нет! Мне надо, чтобы он сел именно за это преступление. Для меня принципиально и для девушки тоже. Вы не понимаете, посадить его по 131 статье Трофимчук важно психологически, потому что возмездие свершится. Еще это необходимо для того, чтобы общество поняло, что женщины у нас находятся под реальной защитой! Именно доказывать действиями, а не кричать один раз в год на 8 марта – мы вас любим, вы у нас самое драгоценное!
Филатов обреченно вздохнул.
– Идеалистка ты, Касаткина, упрямая и вредная… общество захотела перевоспитать. Тебе бы в общественные деятели идти, а не в полицию. Ладно, приводи сестренку, приму заявление и зарегистрирую, проведу первичный допрос. Его тоже вызову. Возбудим дело. Но только копаем вместе, один я не справлюсь. Я еще ни разу не занимался подобными преступлениями.
– Я же сразу предупредила – мы сами будем работать, это в наших интересах, – успокоила я его. – Сейчас приведу сестру.
Выйдя из управления, я поскользнулась на накатанной от сотни ног дороге и непроизвольно выругалась. Хорошо никто не слышал. Открыла дверь машины и сказала Лене:
– Я договорилась, идем.
– Следователь опять мужчина? – спросила она и посмотрела на меня глазами испуганного котенка.
– Мужчина. Филатов Сергей Николаевич. Но ты не бойся, он нормальный и я прослежу, чтобы не позволял ничего грубого. Я работала как-то с ним, он достаточно культурен и хамства от него не слышала.
Филатов и вправду встретил Лену очень вежливо, предложил сесть, зачем-то даже пододвинул пепельницу с сигаретами. Я села рядом с девушкой, Мария расположилась у окна. Покончив с формальностями, он приступил к допросу. Сначала все шло гладко, но как дошли до того места в показаниях, где она осталась наедине с преподавателем, произошла заминка.
Лена, сжав голову в плечи, повернулась ко мне с жалобным взглядом ребенка.
– Обязательно подробно?
Да, самый трудный момент в деле женщин, переживших насилие. По нескольку раз приходится повторять одну и ту же историю, а для некоторых следователей этого оказывается мало, и они требуют еще больше деталей. Порой непонятно зачем. Фактически это второе изнасилование – первый раз физически на месте преступления, второй раз морально на снятии показаний в полиции.
– Подробно пока не надо, в общих чертах. Я тебе помогу, – ответила я.
– Мы зашли в кабинет… я прошла первой… он сказал: «Положи пособия на тот стеллаж». Сам находился за моей спиной… я забросила листы на полку, а Муравский попросил еще и парту подвинуть на середину. Там стояла парта… я не предчувствовала ничего плохого… а он… – Лена обращалась ко мне и старалась не смотреть на Филатова. – Муравский неожиданно обхватил меня сзади и зажал рот рукой … он весь дрожал… я попыталась вырваться, но он крепко меня держал… его рука … не могу больше рассказывать... я так испугалась…
– Мы поняли, а что происходило потом? Он сразу тебя отпустил? – спросила Мария.
– Нет, он возле дверей раскинул руки и что-то говорил, будто у него любовь ко мне. Я стала плакать, мне было одновременно страшно, противно и больно… Я оттолкнула его и выскочила. Там за дверью какой-то студент стоял, я налетела прямо на него и выбила из рук зачетку. Я тут же развернулась и побежала в сторону другого выхода.
– Ты его запомнила?! – сразу оживился Филатов, бросив на меня короткий довольный взгляд.
– Нет. Он выше меня, крупный такой парень… а я боялась поднять голову, мне казалось, если я увижу чей-то ехидный взгляд на себе, то это будет просто кошмар! Я ни разу не обернулась.
– Он не выругался? «Куда летишь, коза драная» или еще что-то в этом роде?
– Сергей! Давай без этих формулировок! – попросила я недовольно.
– Я всего лишь к тому, что может у него какое-нибудь ругательство любимое есть, – объяснил Филатов смущенно. – Для дела ведь…
– Нет, точно нет, – уверенно вспомнила Лена.
– Ну хоть одежду, обувь запомнила? – продолжал допытываться Филатов.
– Ботинки хорошо отпечатались в памяти – коричневые, на толстой подошве, сильно похожие на те, что Лиля носит, только размер больше. Свитер вроде серый, но сейчас уже не уверена.
Филатов поднялся и перегнулся через стол.
– Что там у тебя за ботинки, Лиля? Покажи.
– Я сегодня в других. Сейчас для женщин продаются ботинки, почти как мужские, там протектор мощный такой. Зимой в них тепло и очень удобно. Не скользят совсем.
– Ясно, а то я грешным делом уже подумал – Касаткина на мужскую обувь перешла.
«Обязательно надо мужикам меня чем-нибудь задеть», – раздраженно мысленно огрызнулась я.
Филатов задавал много вопросов: почему сразу в полицию не пришла, на какие полки пособия положила, во что был в тот день одет Муравский. Три с лишним часа мы потратили на это.
– Подождите за дверью, пожалуйста, – обратился следователь к Лене, когда она расписалась в протоколах.
– Мария, побудь с ней, – попросила я, испугавшись, что Трофимчук надумает сбежать.
Они вышли, и мы с Филатовым остались наедине. Сергей укладывал листы в папку и недовольно качал головой.
– Я, конечно, немедленно поеду и заберу этого Муравского на допрос прямо с уроков. Ты пока бери экспертов и езжай в техникум. Сейчас выпишу постановление на обыск, а завтра копию прокурору отправлю. Ждать просто-напросто некогда – больше недели прошло. Обследуйте кабинет вдоль и поперек. Если Муравский ничего не скажет, а криминалисты ничего не найдут, тогда с чем я пойду к прокурору за санкцией на арест?
– Сергей, уговори как-нибудь, – упрашивала я.
– Легко сказать. Ну подержу я его здесь трое суток. Максимум что можно сделать – отстранить от ведения занятий до окончания следствия. Я шесть листов исписал, а ничего ценного нет. Отметки он ей занижал… Это вообще вещь не объективная, а субъективная. Каждый преподаватель как хочет, так и ставит. Что я школу и институт не помню? Вот связался-то с вами… Ищите чувака в коричневых ботинках, если он что-то видел, то другое дело. Может, он в замочную скважину подглядывал. Если он трепач, то быстро на него выйдете. А так смысла не вижу продолжать этим заниматься, лишнего «глухаря» мне в отчет подсунули, – ворчал Филатов.
– Она забыла рассказать – Муравский названивал ей три раза после случившегося, – вспомнила я.
– Разговор записан? Нет? Ну какой тогда прок? Потом еще раз вызову ее и внесу это в протокол.

Я завезла Лену к себе домой и велела никуда не выходить, а ждать моего возвращения. Просила ее не стесняться и брать из холодильника все, чего душа пожелает, если вдруг проголодается.
– Хорошо, но я так нервничаю, что не до еды.
– Не беспокойся, все будет нормально. До вечера, – сказала я и взялась за ручку двери.
– Лиля, подожди, – остановила меня Лена. – Я еще кое-что вспомнила: от того парня, что у дверей стоял, сильно пахло потом. Я прямо носом в плечо ему ударилась… но запах такой непонятный…
– Воняло как от козла? – предположила я.
– Не знаю, как козлы пахнут, но чем-то неприятно кислым. И штаны у него черные, точно помню.
– Поняла. В Интернете не шарься, на звонки не отвечай. Да и вообще отдай мне свой телефон пока. Если что – позвоню на домашний.

Когда мы с экспертами появились в техникуме, Муравского уже увезли – полицейские забрали его прямо с занятий. Растерянные педагоги ничего не понимали, а мы ничего не объясняли. Исследование методического кабинета закончилось полным крахом: парта исчезла, пол помыла уборщица. Дима Колесов заглядывал даже под стеллажи, но без толку. Я расстроено осматривала полки и жалела, что стены умеют только молчать…
Филатов позвонил в обед и проинформировал о возмущении Муравского. Тот утверждал, что все показания Лены бессовестный оговор. Правда, преподаватель три дня посидит в камере, как и обещал Сергей.

В шесть часов вечера мы встретились в моем кабинете. Мы – это я и девчонки с опорного. Главной без всяких споров выбрали меня, поскольку я все затеяла и Трофимчук находится в моей квартире.
– Итак, что мы имеем? Показания Елены Трофимчук и Дмитрия Муравского. Теперь обсудим план дальнейших действий, – начала я заседание.
– Конечно, мы ведь для этого и собрались, – согласилась Юля.
– Я думаю, опросим учеников из группы Трофимчук. Важно, что происходило не только на тех занятиях, которые вел Муравский, но и на других. Составим картину отношения к ней учеников и педагогов в целом. Запросим характеристики обоих.
– А на нее зачем? – не поняла Юля. – А если плохую напишут?
–Зато мы выясним, как к ней относятся. Давайте ближе к делу…
– Все равно не понимаю, – не отставала Юля.
– Она ведь говорила про некоего парня, на которого наткнулась, выбегая из кабинета, – Мария решила сразу переключиться на основное.
– Вот его и будем искать, – подхватила я. – Это самый важный свидетель, Сергей сказал – без него никак. Я заезжала домой и провела эксперимент: взяла рулетку и измерила расстояние от пола до носа Трофимчук. Приплюсовала к нему голову свидетеля – Лена ведь лицом задела плечо – получилось в районе от метра семидесяти пяти до метра восьмидесяти сантиметров. У Трофимчук рост метр пятьдесят восемь.
– Примерно на голову выше ее, получается, – прикинула Юля. – Он почти как я или Мария.
Я утвердительно кивнула и продолжила:
– Да, вот что еще – в руке у него была зачетка, не исключено, что он приходил к преподавателям на пересдачу. Завтра мы просмотрим журналы и составим список слабых учеников. Проверим у этих парней зачетные книжки. Дату зачетов по сопромату, черчению и инженерной графике смотреть обязательно. Также непременно обратить внимание на коричневые зимние ботинки. Они похожи на мои, вы их не раз видели, потому нет нужды показывать.
– Он мог и не поставить ему зачет, – выразила сомнение Мария.
– Мог и не поставить, но неважно – проверим, – согласилась я.
– Конечно, проверим.
– Лена еще кое-что вспомнила. От того парня воняло потом, как от козла, – сообщила я, немного приврав, про козлиный запах она не говорила.
– Предлагаешь нюхать всех? – хихикнула Юля.
– Нет, я к тому, что он, возможно, полный и при этом носит теплый свитер, может быть прыщавым, так как у него повышенная секреция сальных желез… – размышляла я.
– Еще он, возможно, курит трубку и играет на скрипке, – сыронизировала Мария.
Юля рассмеялась, а я страшно разозлилась.
– Маша, мы здесь не для того, чтобы устраивать балаган! Будь серьезнее! Если мое предположение неверное или сомнительное, надо объяснить почему. Даже если оно тебе показалось глупым, не стоит скатываться до неуместного юмора!
– С чего ты на меня разоралась?! – обиделась Мария. – Не дай бог тебя поставят начальником какого-нибудь отдела – люди вешаться начнут.
– Девчонки, девчонки! Прекратите, – занервничала Юля. – Не ссорьтесь!
Я выдохнула, досчитала до десяти и спокойно заговорила:
– Я слушаю вас.
– Я скажу, – Юля словно школьница на уроке подняла руку. – Я борьбой много лет занималась. Наличие запаха больше зависит от чистоплотности самого человека. Если он сильно потеет, но регулярно стирает форму и пользуется дезодорантом, то от него не воняет как от динозавра. Некоторые ребята в нашей группе никогда не уносили кимоно стирать. Из-за них во время борьбы дышать нечем было. Твое предположение слишком сомнительное. Но… не исключено.
– Неужели нельзя так ответить? – повернулась я к Марии.
– Можно, – процедила она, поджав губы.
– Я стараюсь максимально сконцентрироваться на проблеме, потому и вас попросила быть посерьезней, – сказала я примирительно.
– Говорила же Андрею – зря ты это сделал… – буркнула Мария как бы про себя.
– Ну-ка, ну-ка… Какому Андрею? Данилову? И что он сделал? – удивленно спросила я.
– Проехали.
– Заикнулась – говори! – потребовала я, нервно сжав кулаки.
– Когда ЧП с похищенным ребенком произошло, он, прежде чем тебя старшей назначить, подмигнул мне исподтишка. Хотел тебя в настоящем деле проверить.
«Ах ты, Маша, зараза! Я же подозревала, что вы у меня за спиной шушукаетесь. Больше года молчала!», – внутри меня вскипала волна возмущения.
– Проверили? – спросила я, еле сдерживаясь.
– Да, ты справилась, я ничего не говорю. Молодец. А ему тогда высказала: «Рано Лиле власть давать. Возгордится и командирский дух у нее раздуется до гипертрофированных размеров». Так оно и вышло.
– Значит, кости мои тайком моете? – с обидой произнесла я.
– Нужны они мне, твои кости…
– Ну, девчонки, пожалуйста, прекратите! Я прошу вас! Давайте делом займемся! – восклицала скорбным тоном Юля.
Ее возгласы немного остудили меня. Еще минуту, раздув ноздри, я неотрывно вглядывалась в профиль Марии, а та внимательно рассматривала на стене план эвакуации. Потом я повернулась к Самойловой и проговорила:
– Да, Юль, продолжим. Сейчас не время для личных разборок. А тебе, Маша, я это потом припомню!

Мы распределили обязанности между собой. Поскольку переписывать из журналов фамилии неуспевающих студентов долго и утомительно, то я решила снять их страницы на фотоаппарат, а уже дома разбираться. Для проведения допросов попросим у директора какой-нибудь свободный кабинет.
– Еще вот что: я планирую заниматься этим делом каждый свободный час и уговорила Данилова помочь. Часть моих обязанностей по участку он возьмет на себя. Основную работу у вас никто не отменял и если кто-то не сможет в какой-то день прийти ко мне, сообщите заранее. Договорились?
– Договорились, – ответили подруги.
– Тогда до завтра?
– До послезавтра, – поправила Юля. – Праздник ведь. 23 февраля! Студенты не учатся.
– О черт, я забыла. Еще один день пропал, – расстроилась я.

Я встала из-за стола, подошла к подоконнику и включила чайник. За чашкой кофе мы еще раз обсудили все детали. Попутно я с Машей окончательно помирилась. Не могу на своих подруг долго злиться, люблю их. Покончив с прениями, мы разошлись. Юля заступила на смену, а мы с Марией разъехались по домам.
Дома меня ожидал сюрприз. Вечно относящаяся негативно к моим поступкам мама сидела рядом с Леной за кухонным столом.
– А мы уже подружились, – сообщила она с улыбкой и ласково погладила Лену по голове.
Девушка смутилась и покраснела. Хотя, что тут такого?
– Вот и прекрасно. Сейчас разденусь и присоединюсь к вам. Сегодня, я вижу, у нас курица? Мне, мам, грудку положи. Вон ту половинку с корочкой. Макарон побольше и соус грибной.
– Хорошо, доченька.
Я быстренько помыла руки и уселась за стол. Лена недоуменно посмотрела на меня и покачала головой.
– Лиля, ты такая наглая, прям вообще… разбуди… наложи… подай… – прошептала она тихо, когда мама ушла в свою комнату.
– В каждом монастыре свои порядки, – ответила я. – Послала бы она меня подальше, я бы не обломилась и сделала все сама.
– Чем сегодня закончилось? Муравского арестовали? – поинтересовалась Лена.
– Не совсем. Три дня на деревянной кровати поспит, потом не знаю. Одно могу сказать точно – в техникуме до окончания суда и следствия он больше не появится. Через десять дней можешь выходить на занятия.
– Почему через десять?
– Так надо.
Мне эти дни нужны для того, чтобы преподаватель не смог отловить Лену и предложить ей отступные, потому я и телефон у нее отобрала днем. А после фарш назад никто не провернет. Честно это или нет – меня не интересовало.

На следующий день мама поздравила меня с праздником, ведь я теперь военнообязанная. По первому приказу лейтенант Касаткина запросто может отправиться в горячую точку. Мама ничего не знает, а я молчу. По телевизору показывали скучный концерт, который то и дело прерывался рекламой. Я предложила Лене посмотреть на компьютере интересный английский сериал. Девушка вела себя скованно и ужасно стеснялась. В восемь вечера я ушла на патрулирование улиц. В праздники пьет вся страна, а охранять покой граждан нам, то есть полиции. Я вернулась домой в третьем часу ночи, все давно спали. Включила ночник и тихонько разделась. Лена лежала на спине, я поглядела на ее спокойное лицо, и захотелось погладить ее по руке, но побоялась разбудить. У меня неожиданно возник эффект дежавю. Будто все это происходило раньше. Посидела минуту с закрытыми глазами, но ничего вспомнить не смогла. Значит, примерещилось. Ночью проснулась и неожиданно вспомнила. Только тогда вместо Лены на кресле спала моя подруга детства Таня…

24 Май 2015 17:54

Володя, привет!
Спасибо за продолжение! Flowers

Рада за Лилю - ее повысили, это хорошая новость. А вот конец главы озадачил: на самом интересном месте. К чему это она про Таню вспомнила? Скоро ли мы это узнаем?
И - расследование дела Лены не завершено, хотя и продвигается вперед со скрипом (такие вещи, наверное, всегда трудно расследовать. Попробуй найди этого свидетеля по черным штанам и запаху ! :lol Smile

ЗЫ: Физик-ядерщик - это круто! Wink

_________________

Солнечная петля

24 Май 2015 20:32

Привет!

натаниэлла писал(а):

И - расследование дела Лены не завершено, хотя и продвигается вперед со скрипом (такие вещи, наверное, всегда трудно расследовать. Попробуй найди этого свидетеля по черным штанам и запаху ! :lol

Как раз только начинается. И правильно сказали - будет непросто. Smile

натаниэлла писал(а):

ЗЫ: Физик-ядерщик - это круто!

Это скучно Smile

24 Ноя 2024 6:25

А знаете ли Вы, что...

...кроме каталога художественной литературы на сайте есть большой каталог познавательной литературы женской тематики

Зарегистрироваться на сайте Lady.WebNice.Ru
Возможности зарегистрированных пользователей

♥ Нам понравилось:

В теме «Анекдоты»: - Дорогой, не мог бы ты поговорить со своим отцом? Уже целый год после нашей свадьбы он живёт у нас... Может быть, он на неделю-другую... читать

В блоге автора Юлия Прим: Кара для Кира. Часть 4.4- 4.5

В журнале «Little Scotland (Маленькая Шотландия)»: Роберт Льюис Стивенсон. Бунтарь и романтик

Зарегистрируйтесь для получения дополнительных возможностей на сайте и форуме