Svetlaya-a:
19.01.12 13:09
Ура! Ура! Вот и продолжение! Да, Себастьян много нового откроет в Геро))))
Спасибо за новые главы и с праздником!!
кариша:
19.01.12 13:47
Цирцея писал(а):
Чтоб не раскрывать интригу раньше времени)) Девушки, уже после этой книги многое станет понятным
Ну вот, а я-то намекала намекала,надеялась надеялась 
Эх,не вышло 
Ну и ладно... Цирцея писал(а):
Вот и я такая...всей душой болеющая за Кэт..... Буря...да, это подходящее слово..
ндааааа....
Продолжение интерес подогревает до 150 градус...Спасибо большое,девочки! Всех с праздником!!!
Arven:
19.01.12 14:54
Спасибо большое за перевод сразу аж двух новых глав!!!
Уволокла к себе на склад...
Murmaid:
19.01.12 16:55
Леся, codeburger, спасибо большущее за новые главы!
Перевод, оформление и ссылки замечательные.
С праздником всех!
шоти:
19.01.12 23:11
lesya-lin, codeburger
Спасибо большое за перевод двух новых глав!
Оформление и ссылки замечательные. Мне очень понравилось скромное строение из красного кирпича.
В этой главе Геро в очередной раз изумила Себастьяна. Она действительно интересовалась социальными проблемами и старалась делать, привлечь внимание.
Для женщины ее класса и положения необычное занятие.
lesya-lin писал(а):
Очень живописный образ.
Жюль Калхоун служил у виконта камердинером.
И дал хороший совет:
lesya-lin писал(а):
Может благодаря этому совету Себастьян будет осмотрителен.
– По мне, так люди, которые кажутся Иэну Кейну опасными или хотя бы неудобными, имеют неплохие шансы скоропостижно скончаться, – камердинер оглянулся, его голубые глаза помрачнели. – Вам бы не мешало помнить об этом, милорд.
montelu:
20.01.12 07:30
Спасибо за продолжение!
Virgin:
20.01.12 16:10
Огромное спасибо за великолепный перевод и дополнительные материалы! Очень интересно! Читая на русском, получаю другое впечатление о романе, более полное и образное. Геро сейчас напоминает своего отца: вцепится мертвой хваткой и не отпустит, пока не добьется своего.)) Ловко подвела Себастьяна к расследованию.
Для меня тоже очень болезненно прошло расставание Кэт и Себа. Насчет их будущего все-таки не советую читать спойлеры. Я жалею, что знала кое-какие события любовной линии. Но уверяю, что автор готовит немало сюрпризов.
vera:
22.01.12 22:08
lesya-lin, codeburger ,огромное спасибо за радость
,которую вы нам дарите.
Читается просто великолепно!
lesya-lin:
23.01.12 11:40
» Глава 9
Всем доброго начала недели! Говорят, сегодня очередной Новый год - по китайскому календарю А у нас очередная выкладка
Глава 9
Геро Джарвис считала себя здравомыслящим человеком, не склонным к своеволию или глупому упрямству. Происходя из старинного и могущественного рода, молодая аристократка прекрасно понимала, какие обязательства влечет за собой наследие вельможных предков, однако не разделяла расхожего мнения, что достоинства женщины сводятся к целомудрию, смирению и послушанию. Геро старалась быть смиренной, но зачастую это давалось непросто. И уж точно была целомудренной, в возрасте двадцати пяти лет примирившись с уделом старой девы, хотя такое положение вещей проистекало скорее из нежелания подчинить себя воле мужа, чем из иных соображений. Что же касается беспрекословного послушания – по мнению девушки, покорности следовало требовать только от детей, слуг и собак.
Отец был склонен причислять дочь не то к сентименталистам (1), не то к радикалам, однако ошибочно: она не относилась ни к тем, ни к другим. Геро полагала идеи рьяных демократов опасными и бредовыми, и, одобряя благотворительность, не имела ни малейшей склонности разливать овсянку в столовой для бедняков или предлагать свою помощь в сиротском приюте. Ее приверженность переменам и реформам исходила больше от ума, нежели от сердца, и скорее из общественных, чем из личных соображений. Просто нравственные нормы девушки значительно отличались от исповедуемых ее отцом, и это во многом объясняло, почему грозный родитель никак не мог найти со своим чадом общий язык.
Решение взять на себя ответственность за то, чтобы убийство в приюте Магдалины не кануло в забытье без возмездия, далось нелегко. Но, единожды вознамерившись выполнить обещание перед умершей у нее на руках женщиной, Геро шла к цели с той же деятельной целеустремленностью, которая была свойственна ее отцу. Поскольку она осознавала, что не имеет достаточного опыта и необходимых навыков для решения поставленной задачи, логичным шагом было обратиться с просьбой о сотрудничестве к сведущему человеку, такому, как лорд Девлин. Но девушка понимала: убеждать себя, что на привлечении Сен-Сира ее обязательства выполнены – лицемерие и трусость. А Геро Джарвис не была ни лицемерной, ни трусливой.
Вернувшись в городскую резиденцию Джарвисов на Беркли-сквер, она сменила темно-зеленое платье и ротонду на еще более темный серый наряд из тонкой шерсти и маленькую шляпку с вуалью, затем, сопровождаемая насупленной служанкой, отправилась в карете в Ковент-Гарден.
Исследование причин увеличения за последнее время количества проституток в столице познакомило Геро с людьми и местами, которые были неведомы большинству дам ее круга. Девушка подумала, что сейчас есть смысл воспользоваться этими знакомствами, чтобы попробовать найти женщину, появившуюся в приюте Магдалины вместе с Розой Джонс. Лорд Девлин, возможно, искусен в мастерстве расследования, но факт остается фактом – он мужчина, а исследовательнице было хорошо известно присущее опрошенным проституткам отношение к мужчинам. Они скорее откроются знатной даме, чем представителю ненавидимого и презираемого ими пола.
В это послеобеденное время главная площадь Ковент-Гардена была еще занята рынком, прилегающие улочки оглашались возгласами торговок рыбой и выкриками уличных разносчиков: «Свежий горячий чай!», «Апельсины спелые, сладкие, как сахар!».
Нарумяненных и услужливых красоток, которые выйдут на промысел позже, рыская в темнеющих аллеях и у театров, еще можно было застать за житейскими разговорами на кухнях их жилищ.
Геро указала кучеру на неприметный дом на Кинг-стрит, который держала немолодая ирландка по имени Молли О'Кифи. Молли, крупная толстуха с неправдоподобно рыжими волосами, подбоченившись, приветствовала гостью. Широкая улыбка собрала морщинки вокруг водянисто-серых глаз. Когда-то ирландка тоже подвизалась на панели, но ей хватило ума не скатиться по наклонной, которая для большинства заканчивалась болезнями и смертью.
– Не ожидала снова свидеться с вашей светлостью, – проворковала хозяйка, помогая Геро подняться на невысокое крылечко. – Заходите, заходите.
– Я не светлость, Молли, и ты это знаешь, – ответила Геро, вручая женщине принесенную корзину с белым хлебом и свежим творогом(2). – Мой отец не граф, а всего лишь барон.
Та засмеялась, показав потемневшие от табака зубы:
– Так-то оно так. Но, как ни крути, все равно вы леди. А стоит захотеть, и светлостью станете. Все, что требуется – окрутить одного из тех лордов, что наверняка за вами ухлестывают.
– С чего бы мне хотеть этого?
– А мне почем знать? – опять ухмыльнулась Молли.
В сопровождении недовольно поджавшей губы служанки Геро проследовала за хозяйкой через убогий холл на кухню, служившую общей комнатой. Середину помещения занимал старый, видавший виды выскобленный стол, за которым собрались разномастные обитательницы меблированного дома. Около дюжины женщин, одетых в поношенные халаты и шлепанцы, с грубой откровенностью болтали о мужчинах, одежде и своих совершенно неправдоподобных планах на будущее. К спертому воздуху, пропитанному пивом, джином и луком, примешивался едва ощутимый запах, который ассоциировался у Геро с подобными местами, однако его истинная природа пока ускользала от нее.
Этот меблированный дом не являлся публичным, хотя большинство его жиличек торговали собой. «Вольные» проститутки предпочитали разделять ремесло и личную жизнь. С презрением отвергая бордели с постоянным проживанием, женщины обитали здесь, у Молли О'Кифи, а клиентов водили в съемные комнаты.
Геро никогда не бывала в непотребном заведении. Как бы она ни досадовала, но в положении знатной незамужней девушки существовали определенные границы, которые, несмотря на всю неприязнь к условностям, мисс Джарвис не смела преступить. Поэтому изучение мира уличных женщин ограничивалось для нее подобными нейтральными территориями или такими убежищами, как приют Магдалины. Однако исследовательница узнала достаточно, чтобы понимать связи, соединяющие одну часть общественного дна с другой. Через обитательниц дома Молли О'Кифи Геро могла получить доступ к любой проститутке Лондона.
– Я бы хотела поговорить с твоими квартирантками, – обратилась дама к хозяйке, откидывая вуаль.
Молли хлопнула в ладоши.
– Эгей, – зычно возвестила она, – слушайте сюда, вы, кучка пьяных, никчемных потаскух. Вот эта леди желает с вами потолковать.
Кто-то хихикнул, тогда как добрая половина собравшихся у стола не прекращали болтовню. Блондинка с короткими волосами и огромной грудью, виднеющейся в разошедшемся вырезе халата, буркнула:
– А какого черта мы должны ее слушать?
– На том, что я вам скажу, можно заработать двадцать фунтов, – ответила Геро, подходя к столу.
Названная сумма было гораздо больше, чем получала за год хорошая горничная. В кухне тут же воцарилась тишина.
Завладев всеобщим вниманием, гостья заговорила:
– В прошлую среду две женщины сбежали из публичного дома возле Портман-сквер. Одна называла себя Розой, другую звали Ханна. Роза оказалась среди убитых прошлой ночью в приюте Магдалины. Но Ханна ушла оттуда за несколько дней до пожара. Ей может грозить опасность, или же она может знать что-либо о причинах нападения. Я хотела бы побеседовать с ней.
По комнате прокатился приглушенный шепот и отрывистые возгласы. Мисс Джарвис, повысив голос, продолжала:
– Если кто-то из вас или ваших знакомых предоставит мне сведения, которые помогут разыскать Ханну, этот человек получит награду в двадцать фунтов.
– Ну что ж, ты, похоже, меня ищешь, – отозвалась высокая, тощая, как щепка, женщина с длинными каштановыми волосами. – Я и есть Ханна. Откуда узнала, что я здесь?
Ее соседки за столом рассмеялись, а Молли, ворча, возразила:
– Черта с два. Это Дженни Кинкайд.
– Не рассчитывайте, – сказала Геро, обводя взглядом присутствующих, – что я по глупости заплачу за вранье. Когда эта особа отыщется, я ее узнаю. Любая, кто вызовется, получит деньги только в том случае, если предоставленные сведения подтвердятся.
– Откуда нам знать, что вы не желаете Ханне зла? – выкрикнула одна из сидевших у дальнего края стола.
– Я не натравлю на вас законников, – заверила девушка, вынужденная из-за возникшего шума снова повысить голос. – Женщин в приюте Магдалины жестоко убили. Власти не выказали никакой заинтересованности в розыске виновных. Никто не знает, почему расправились с обитательницами приюта, а это означает, что не только Ханне может грозить беда. Кто бы ни убил ваших бывших товарок, он может сделать это снова. Возможно, вы все в опасности.
Громкое заявление вызвало предсказуемое волнение. Выждав несколько секунд, гостья подытожила:
– Любой, располагающий интересующими меня сведениями, может встретиться со мной завтра утром в музее Баллока(3). Я буду в выставочном зале с десяти до одиннадцати утра в темно-синем платье и шляпке с двумя страусовыми перьями. Но имейте в виду: у того, кто отнимет мое время ложью, будет веская причина пожалеть об этом.
Женщины разом замолчали. Когда мисс Джарвис хотела, она умела придать своему голосу звучание точь-в-точь, как у ее грозного отца.
Лицо Молли, провожавшей Геро к выходу, непривычно помрачнело.
– Слыхала я о том, что тех бедняжек в приюте Магдалины поубивали, да только не верила.
– Боюсь, это правда, – вздохнула Геро и обернулась на тесном крылечке, чтобы пожать хозяйке дома руку. – Спасибо за помощь.
Обвисшие щеки бывшей проститутки порозовели. Она мотнула головой в сторону кухни:
– Считаете, девки и впрямь в опасности?
– Возможно. Если честно, я не знаю.
Молли, не мигая, прищурилась на гостью:
– Большинству благородных джентльменов и дам, которых мы тут видали, хочется наказать шлюх: при жизни прогнать через ад, чтобы те стали набожными и покорными. Но вы не из таковских.
– Вероятно, потому, – хмыкнула Геро, – что мне не по нраву набожные, покорные женщины.
Ирландка не улыбнулась в ответ.
– Эта Ханна, которую вы ищете…– протянула она. – Вам не приходило на ум, что если девице грозит беда, то, разыскивая ее, вы и своей шеей рискуете?
– Я гораздо лучше защищена.
– Может, и так, – Молли кивнула в сторону ожидающей кареты с двумя лакеями в ливреях и напудренных париках. – Но будьте умницей, в следующий свой приезд уж позаботьтесь, чтобы ваш кучер прихватил ружье. Никто не может быть полностью защищен.
ПРИМЕЧАНИЕ:
(1) Сентиментализм (от англ. sentimental) — объявил доминантой «человеческой природы» чувство, а не разум. Идейно восходит к знаменитому высказыванию Ж.-Ж. Руссо: «Разум может ошибаться, чувство - никогда!» Условием осуществления личности полагал не «разумное» переустройство мира, а высвобождение и совершенствование «естественных» чувств. В общем — это признание «сердца» самым надежным вождем человека, проповедь филантропии и прав человеческой личности независимо от ее социального положения, культ природы, простоты и естественности.
(2) Хлеб – всему голова, и в Англии тоже. Белый хлеб всегда являлся атрибутом более высокого социального положения, и даже в начале XIX века он был доступен только богатым обитателям Британских островов.
(3) Частный музей, основанный Уильямом Баллоком в 1800 г. в Ливерпуле, а в 1810 г. переехавший в Лондон. В разное время назывался Лондонским музеем, Египетским холлом, Музеем Баллока. В нем выставлялись коллекции старинных доспехов и оружия, а также диковинки, привезенные из Южных морей капитаном Куком. В 1812 г. было завершено строительство отдельного здания для музея. Постройка в виде египетского храма вмещала 15 000 экспонатов. Вход стоил один шиллинг, а годовой абонемент – одну гинею. В 1816 г. экспозиция вещей Наполеона, в том числе его кареты, захваченной в битве при Ватерлоо, принесла Баллоку 35 000 фунтов. В 1819 году Баллок продал свою обширную коллекцию и преобразовал музей в выставочный зал. В 1905 году строение было разрушено, а на его месте построено административное здание.
lesya-lin:
23.01.12 11:48
» Глава 10
Глава 10Осторожно переступая через рухнувшие обугленные балки, почерневшую мебель и битые кирпичи, Себастьян пробирался через выгоревшие комнаты, открытые безрадостному свету хмурого вечера. С улицы доносились громыхание повозки и выкрики точильщика: «Кому точить ножи, ножницы!». А здесь стояла неестественная, обволакивающая тишина.
Виконту пришла мысль, что посещение «Академии на Орчард-стрит» может оказаться более плодотворным с наступлением темноты. Поэтому он вернулся на пепелище, пытаясь найти ответы на пока не заданные вопросы.
Пробравшись через разрушенный дверной проем, Себастьян осмотрел помещение, прежде служившее кухней. Если Розу Джонс застрелили в проходе между домами, как утверждает мисс Джарвис, тогда убийцы наверняка притащили тело жертвы сюда прежде, чем поджечь приют. Возможно, они даже воспользовались огнем кухонного очага.
Смутный шорох привлек взгляд виконта к тени в дальнем углу, поначалу принятой им за собаку, разыскивающую съестное. Только это была не собака. На звук шагов вскинулась голова ребенка с потемневшим от грязи и копоти личиком и спутанными волосами. Сдавленно вскрикнув, маленький оборванец стрелой пронесся сквозь бывшие двери, вздымая босыми ногами облачка пепла.
– Стой! – окликнул Себастьян, но мальчишка, выскочив через заднее крыльцо, уже помчался между домами.
Виконт последовал за беглецом в узкий, мрачный, воняющий отбросами и мочой проход. Слева вымощенная булыжником дорожка упиралась в кирпичную стену. Мужчина повернул направо, двигаясь тем же путем, которым должна была спасаться мисс Джарвис. Путаные отпечатки ног в грязи могли принадлежать кому угодно. Но возле выхода на улицу он нашел то, что искал: засохшую кровь, размазанную по булыжникам, словно здесь волокли тело.
Себастьян присел, пытаясь обнаружить что-либо необычное среди гниющих капустных листьев и мусора, но ничего не увидел.
Откинув голову, он вгляделся в окружающие дома. Должен же был кто-нибудь хоть что-то заметить – или услышать.
Виконт начал обход с чайной лавки, занимавшей угловой дом. Хозяйка, дородная вдова средних лет с массивным подбородком и непреклонным взглядом оловянных глаз, взвилась и замахала фартуком при первом упоминании о приюте Магдалины.
– И к лучшему, вот что я скажу, – загремела она. – У нас респектабельная улица, нам здесь шлюхи без надобности. Если хотите знать, это кара Господня.
– А вы не заметили ничего подозрительного? Незадолго перед пожаром? Может, каких-то мужчин, следивших за домом?
Лавочница, повернувшись, подняла и переставила в сторону здоровенный ящик с такой легкостью, словно корзинку с рукоделием.
– Вокруг этого места постоянно околачивались мужчины. Оно и понятно, разве нет? Учитывая, чем эти бесстыдницы занимались.
– А выстрелов вы прошлым вечером не слышали?
Обернувшись, хозяйка смерила посетителя хмурым, неприязненным взглядом. Сбоку на ее носу росла большущая бородавка с тремя торчащими волосками. Волоски шевелились, пока вдова подозрительно осматривала виконта с головы до ног, оценивая результаты стараний Калхоуна: ослепительно начищенные сапоги, безукоризненно сидящий сюртук, накрахмаленную белоснежную рубашку и шейный платок с замысловатым узлом.
– А вам-то что до этого? Такому ладному джентльмену?
– Навожу справки по просьбе друга. Полагают, пожар вспыхнул не случайно. Будто бы произошло убийство.
– Полагают? – лавочница уперлась мясистыми кулаками в пышные бедра. – И кто ж это, интересно, полагает, а? Не иначе, квакеры. Кучка безбожников, если хотите знать, с еретическими обрядами и бредовыми суждениями. Только бы порочить богобоязненных христиан. Пожар это был, – подалась вперед толстуха. – В Лондоне каждый день горят дома. Особенно дома нечестивых.
– Кара Господня?
– Именно.
Выйдя из душной чайной лавки, Себастьян прошелся по улице, поговорив с подручным бакалейщика, галантерейщиком, торговцем углем и продавцом шерстяных тканей. Ни одного желающего засвидетельствовать, что вчера вечером было замеченочто-либо необычное, не нашлось, пока виконт не переступил порог сырного магазинчика.
Худенькая, русоволосая девчушка за грубым деревянным прилавком была юной, не старше четырнадцати-пятнадцати лет, по-деревенски розовощекой и ясноглазой.
– А как это: не видала ли я чего этакого перед пожаром? – переспросила она, заворачивая выбранный покупателем кусок голубого сыра.
Тусклый свет непогожего дня просачивался сквозь старые окна, искажающие очертания проезжающих карет. Себастьян обнаружил, что, находясь в лавке, можно беспрепятственно разглядывать почерневшие кирпичные стены и обвалившиеся дымоходы приюта напротив.
– Возможно, кого-то, кто выглядел нездешним? – предположил он.
Девушка подняла глаза, изогнув губы в озорной улыбке:
– Навроде вас?
– Я выгляжу настолько нездешним? - рассмеялся Девлин.
– Ну, к нам такие нечасто захаживают – это уж точно, – опершись локтями о прилавок, собеседница подалась вперед, загасив улыбку и понизив голос. – Только я и впрямь приметила что-то чудное. Даже папаше своему шепнула, да он велел не совать нос. Сказал, что новые напасти нам ни к чему.
Лавку наполнял острый аромат выдержанного чеддера и запах свежего творога. Виконту стало любопытно, с какими неприятностями сталкивался прежде торговец сыром, но он спросил только:
– Что же ты видела?
Юная лавочница бросила быстрый взгляд на отгороженную занавеской часть помещения, словно пытаясь убедиться, что оттуда не выглядывает строгий папаша.
– Мужчин. Джентльменов. Они тут долго слонялись: шныряли по улице взад-вперед и в лавки заходили, только не покупали ничего.
– Сколько их было?
– Точно не скажу. Трое. Может, четверо. Парочка из них и сюда заглянули. Прикидывались, что товар рассматривают, а сами глаз не сводили с дома, что напротив.
– У них были темные волосы? Или светлые?
Девчушка ненадолго задумалась.
– У тех двоих, что к нам наведались, темные. Оба вроде постарше вас были, но самую малость.
– Что-то еще о них можешь сказать?
– Ну-у-у, – протянула она и наморщила лоб, пытаясь припомнить. – Эти мужчины чем-то на мистера Нэша смахивали.
– Мистера Нэша?
– Богача из Индии, который раньше частенько у папаши моего сыр покупал. Помер в прошлом году.
– Так чем же они походили на мистера Нэша?
– Не знаю. Похожи, и все, – пожала плечами собеседница.
Сквозь ячеистый переплет окна Себастьян посмотрел на то, что осталось от входа в приют Магдалины.
– Ты видела, как те джентльмены заходили в дом напротив?
Дочь торговца мотнула головой:
– Такой туман налег, что вздумай сам король проехаться по нашей улице, я б и его не углядела.
– А после пожара? Потом, в толпе не видела?
Она снова покачала головой. Затем, еще больше понизив голос, добавила:
– Зато слышала выстрелы. Два раза бабахнуло. Перед самым пожаром.
Столько людей в округе отрицали какие-либо выстрелы, что не будь рассказ мисс Джарвис подкреплен заключением Гибсона, Себастьян уже засомневался бы в ее словах.
– Больше никто не признался, что слышал хоть что-то. Почему? – поинтересовался виконт.
Опять быстрый взгляд через плечо.
– Так этот дом здешним никому не по нраву, – шепнула девушка. – Все хотели, чтоб его не было.
Девлин окинул взглядом нежные черты юного личика, по-детски мягкие русые волосы, в беспорядке выбивавшиеся из-под чепчика.
– Ты намекаешь, что …
Собеседница, округлив глаза, потрясенно ахнула, поняв, как джентльмен мог истолковать только что услышанное.
– Да Бог с вами! Я же не про то, что кто-то из тутошних подпалил квакеров. Просто соседи много раз жаловались на приют, и теперь боятся, как бы не попасть под суд, когда констебли начнут разбираться, с чего там пожар приключился.
Себастьян взял завернутый сыр, оставив на прилавке щедрую плату.
– Почему же ты мне рассказала?
– Пиппа? – донесся зов из задней комнаты. – Ты что, до сих пор с этим покупателем?
Пиппа попятилась.
– Так почему? – переспросил Себастьян
Но девушка, крутнувшись, уже исчезла за занавеской.
Виконт вышел из сырной лавки на улицу, наполненную удлиняющимися тенями и продуваемую холодным ветром. Как только Себастьян направился к своему экипажу, из густого сумрака за фургоном с углем выдвинулась знакомая мужская фигура, преграждая путь.
– Удивлен нашей встрече, Девлин, – протянул полковник Брюс Эптон-Смит. – У меня сложилось впечатление, что вы забросили свое прелюбопытнейшее хобби ради того, чтобы упиться до смерти.
Виконт смерил нарочито неторопливым взглядом высокую, элегантную фигуру бывшего кавалерийского офицера, от изящно загнутых полей его касторовой шляпы до начищенных высоких черных сапог. Эпсон-Смит служил орудием лорду Джарвису, когда тот угрожал Кэт Болейн смертью за шпионаж. Это был умный, жестокий и смертельно опасный человек.
– О каком хобби вы говорите?
– О добровольно возложенной вами на себя миссии мстителя за невинных девиц, преждевременно сошедших в могилу, – мужчина кивнул в сторону почерневших руин сожженного приюта. – Только вот девицы были не совсем невинны, не так ли?
– Как я понимаю, вы тут по делу лорда Джарвиса?
Полковник небрежно засунул большой палец в кармашек шелкового жилета.
– Я бы сказал, что, по крайней мере, на сей раз мы здесь по одному и тому же делу.
– Неужели? Я заинтересован в том, чтобы свершилась справедливость. А вот ваше участие наводит на мысль, что лорд Джарвис стремится к чему-то противоположному.
– Справедливость? Для полудюжины никчемных потаскух? Кто они вам?
– Восьми, – поправил Себастьян. – Восемь погибших женщин. И если они такие никчемные, почему тогда вы здесь?
Если агент Джарвиса и знал о причине заинтересованности хозяина, то был слишком умен, чтобы выдать ее, заметив только:
– Знаете, мы могли бы сотрудничать.
– Вряд ли.
Не переставая улыбаться, Эпсон-Смит повернулся, однако задержался достаточно, чтобы оглянуться и бросить напоследок:
– Если передумаете, вам известно, где меня найти.
Зарегистрируйтесь для получения дополнительных возможностей на сайте и форуме
Полная версия ·
Регистрация
· Вход
· Пользователи
· VIP
· Новости
· Карта сайта
· Контакты
· Настроить это меню
Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение
Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение