Саша Чёрный

Сизо-дымчатый кот,
Равнодушно-ленивый скот,
Толстая муфта с глазами русалки,
Чинно и валко
Обошел всех, знакомых ему до ногтей,
Обычных гостей...
соблюдая старинный обычай
Кошачьих приличий,
Обнюхал все каблуки,
Гетры, штаны и носки,
Потерся о все знакомые ноги...
И вдруг, свернувши с дороги,
Клубком по стене -
Спираль волнистых движений, -
Повернулся ко мне
И прыгнул ко мне на колени.

Я подумал в припадке амбиции:
конечно, по интуиции
Животное это
во мне узнало поэта...
Кот понял, что я одинок,
Как кит в океане,
Что я засел в уголок,
Скрестив усталые длани,
Потому что мне тяжко...
Кот нежно ткнулся в рубашку -
Хвост заходил, как лоза, -
И взглянул мне с тоскою в глаза...
"О, друг мой! - склонясь над котом,
Шепнул я, краснея, -
Прости, что в душе я
Тебя обругал равнодушным скотом..."
Hо кот, повернувши свой стан,
вдруг мордой толкнулся в карман:
Там лежало полтавское сало в пакете.

Hет больше иллюзий на свете!
___________________________________

Замираю у окна

Замираю у окна.
Ночь черна.
Ливень с плеском
лижет стекла.
Ночь продрогла и измокла.
Время сна.
Время тихих
сновидений,
Но тоска прильнула к лени,
И глаза ночных видений
Жадно в
комнату впились.
Закачались, унеслись.
Тихо новые зажглись...
Из-за
мокрого стекла
Смотрят холодно и строго,
Как глаза чужого бога,—
А за
ними дождь и мгла.
Лоб горит.
Ночь молчит.
Летний ливень льнёт и
льётся.
Если тело обернется,—
Будет свет,
Лампа, стол, пустые
стены,
Размышляющий поэт
И глухой прибой вселенной.
___________________________________

Над крышей гудят провода телефона...
Довольно, бессмысленный шум!
Сегодня опять не пришла моя донна,
Другой не завел я - ворона, ворона!
Сижу, одинок и угрюм.

А так соблазнительно в теплые лапки
Уткнуться губами, дрожа,
И слушать, как шелково-мягкие тряпки
Шуршат, словно листьев осенних охапки
Под мягкою рысью ежа.

Одна ли, другая - не все ли равно ли?
В ладонях утонут зрачки -
Нет Гали, ни Нелли, ни Милы, ни Оли,
Лишь теплые лапки, и ласковость боли,
И сердца глухие толчки...
___________________________________

ВОСКРЕСНЫЙ ДЕНЬ

Ах, в буднях мало красоты!..
Ей-ей, не аппетитно
Шесть дней намасливать листы
На фабрике бисквитной...
Приходишь вечером в кафе,
Протянешь ногу на софе
И, вялый с ног и до волос,
Сидишь, понурив нос.

Зато воскресный день – ого!
В окне кочуют тучки.
С утра – в квартире никого,
Щенок и тот в отлучке.
Завяжешь галстук пузырем,
Почистишь плащ нашатырем,
И вниз через ступеньку вскачь –
На улицу, как мяч...

В Булонский лес? Спаси, Аллах!
Суп из воскресных ближних...
И лес бензином весь пропах
Вплоть до дорожек нижних...
Я не аскет и не злодей,
Но раз в неделю без людей –
Такая ванна для души!
Где ж нет людей? В глуши.

– Где ж эта глушь? – Какой вокзал?..
Для вас ли, друг нескромный,
Я под Парижем разыскал
Зеленый клок укромный?
За старой мельницей лужок,
Кольцо платанов, бережок...
Сказать, – так дней чрез пять иль шесть
Там негде будет сесть.

– Один?.. Ужель средь тихих нив
Я заведу романы?
Смотреть, как на плаще средь ив,
Она жует бананы?
Вести ее в кино и в клуб,
Щеку измазать краской губ,
А в час тащить ее домой
По улице немой?!

Нет! Лучше с удочкой лежать
В тени над лужей синей...
Клюет ли, нет ли, наплевать!
Плывет гусак с гусыней...
А вдоль шоссе шатры вершин,
Зудит пчела, и ты один...
Бисквитной фабрики уж нет, –
В воде закатный свет.

Под вечер встанешь и пойдешь
На свет огней вокзальных.
У низкой станции галдеж
И сотни пар двухспальных.
В вагон протиснешься угрем,
Мелькнут каштаны за бугром,
Поля – огни – дома – мосты...
Намасливай листы!

<1925>
___________________________________

Из "шмецких" воспоминаний

Посв. А. Григорьеву

У берега моря кофейня. Как вкусен густой шоколад!
Лиловая жирная дама глядит у воды на закат.

- Мадам, отодвиньтесь немножко! Подвиньте ваш грузный баркас.
Вы задом заставили солнце, - а солнце прекраснее вас...

Сосед мой краснеет, как клюква, и смотрит сконфуженно вбок.
- Не бойся! Она не услышит: в ушах ее ватный клочок.

По тихой веранде гуляет лишь ветер да пара щенят,
Закатные волны вскипают, шипят и любовно звенят.

Весь запад в пунцовых пионах, и тени играют с песком,
А воздух вливается в ноздри тягучим парным молоком.

- Михайлович, дай папироску! - Прекрасно сидеть в темноте,
Не думать и чувствовать тихо, как краски растут в высоте.

О, море верней валерьяна врачует от скорби и зла...
Фонарщик зажег уже звезды, и грузная дама ушла.

Над самой водою далеко, как сонный усталый глазок,
Садится в шипящее море цветной, огневой ободок.

До трех просчитать не успели, он вздрогнул и тихо нырнул,
А с моря уже доносился ночной нарастающий гул...

Шмецке - близ Гугенбурга*


Гугенбург - ныне город Усть-Нарва (Нарва-Йыэсуу) в Эстонии, на побережье Финского залива.*
___________________________________

Дождевые капли

Плик-плик!
Облака висят, как тряпки…
Ветер бросил нас охапкой
На проезжий грузовик…
Мокры крыши, стены, стекла,
Даль промокла,
На платанах, на каштанах
Листья в ржавых пестрых ранах…
Стонет мокрый паровик,
Под ногами ноет слякоть,
В сквере — мгла, дорожки — мякоть…
Плик!

Плик-плик!
Вон на площади балкон!..
На веселый детский крик
Мы летим со всех сторон,—
Смотрим в окна, льнем, струимся,
Барабаним, веселимся:

За окном
Дети в комнате зеленой —
В спальне ярко освещенной,
Все поставили вверх дном!
Табуреты, стулья, столик…
На полу постельный ролик,
Сбит за печку половик…
Плик!

Плик-плик!
Даль туманна, ветер дик…
Уползая вниз во мглу,
Отправляясь в путь свой дальний,
Мы не так уже печальны:
Там ведь лето на полу!
И у нас своя игра,—

Живо, живо,
Собирайтесь торопливо
С улиц, с крыш и со двора…
По канавам лейтесь гулко,
Вдоль глухого переулка,
Прямо в реку… а с рекой
Прибежим к стране морской:
Ясный воздух, теплый юг,
Гор лиловых полукруг,
Золотистый солнца лик…
Сестры, живо! Плик-плик-плик…

Год написания: 1926
___________________________________

ПУДЕЛЮ

Черный пудель, честная собака!
Незнаком тебе ни Кант, ни Лев Толстой,
И твое сознанье полно мрака:
Кто учил тебя быть доброй и простой?

Любишь солнце, человека, игры,
К детворе во всю несешься прыть…
Если люди стали все, как тигры,
Хоть собаке надо доброй быть.

Ведь никто не драл тебя дубиной
И брошюр партийных не давал, -
Но спеша вдоль стен домой с корзиной,
Не сбежишь ты с хлебом, как шакал.

И когда на шум собачьей драки
Сквозь забор ты мчишься через жердь,
Не грызешь ты сбитой с ног собаки,
Не визжишь, как бешеная: "Смерть".

Ты чутка, полна ума и чести,
Не протянешь лапы наглецу,
И значок собачий твой из жести
Многим людям более к лицу…

"Человек - звучит чертовски гордо" -
Это Горький нам открыл, Максим.
Ты не веришь? Ты мотаешь мордой?
Ты смеешься, кажется, над ним?
___________________________________

Всплески весел и скрипы уключин...

Всплески весел и скрипы уключин –
Еле слышные, жалкие скрипы.
Под кустами ряд черных излучин
Заткан желтыми листьями липы.

Сколько листьев... Под выгнутой ивой»
Как лилово-румяные пятна,
Стынут в лоне воды сиротливой.
Небо серо, и даль непонятна.

Дымный дождик вкруг лодки запрыгал,
Ветром вскинуло пыль ледяную,
И навес из серебряных игол
Вдруг забился о гладь водяную.

За дождем чуть краснели рябины –
Вырезные поникшие духи,
И безвольно качались осины,
Как худые, немые старухи.

Проплыла вся измокшая дача.
Черный мост перекинулся четко.
Гулко в доски затопала кляча,
И, дрожа, закивала пролетка.

Под мостом сразу стало уютней:
С темных бревен вниз свесилась пакля,
Дождь гудел монотонною лютней,
Даль в пролете, как фон для спектакля.

Фокс мой, к борту прижав свои лапы,
Нюхал воздух в восторженной позе.
Я сидел неподвижно без шляпы
И молился дождю и березе.
___________________________________

ВОЛШЕБНИК

«Я сейчас, дядя Саша, — хотите? —
Превращу вас в кота…
Вы рукав своей куртки ловите
Вместо хвоста,
И тихонько урчите,—
Потому что вы кот,
И, зажмурив глазки, лижите
Свой пушистый живот…
Я поставлю вам на пол блюдце
С молоком,—
Надо, дядя, вот так изогнуться
И лакать языком.
А потом я возьму вас в охапку,
Вы завьетесь в клубок, как удав,—
Оботру я усы вам тряпкой,
И вы скажете: „Мяв!“

А кота, настоящего Пышку,
Превращу я — хотите? — в вас.
Пусть, уткнувшись мордою в книжку,
Просидит целый час…
Пусть походит по комнатам вяло,
Ткнется рыльцем в стекло
И, присев к столу, из бокала
Вынет лапкой стило…
Сам себе язык он покажет,
Покачается, как пароход,—
А потом он кляксу размажет,
Папироску в угол швырнет
И, ко мне повернувшись, скажет:
„Не бурчи, бегемот!..“»

Но в ответ на мальчишкины бредни
Проворчал я: «Постой!..
Я и сам колдун не последний,—
Погоди, золотой!
За такое твое поведенье
Наступлю я тебе на мозоль:
Вот сейчас рассержусь — и в мгновенье
Превращу тебя в моль…
Над бокалом завьешься ты мошкой —
Перелет, пируэт,—
Вмиг тебя я прихлопну ладошкой,
И, ау, — тебя нет!
Кот лениво слижет с ладони
Бледно-желтую пыль
И раскинет живот на балконе,
Вскинув хвост, как ковыль…»

Ты надулся: «Какой вы несносный!
Я за это…» Ты топнул и встал:
«Превращу я вас в дым папиросный…»
Но, смеясь, я сказал: «Опоздал!»

Год написания: 1932
___________________________________

Океанская забава

В часы отлива океан
Отходит тихо вдаль.
Блестит песчаный скат полян
И трав косматых шаль.
Вдоль борозд влажного песка
Дробятся в лужах облака.
У ног, куда глаза глядят,
Ползет в испуге краб.
Вода отхлынула назад,
И он совсем ослаб.

Перед подножьем маяка
Вдали чернеет мель:
Для устриц рыхлые бока
Прекрасная постель.
Над темным рядом темный ряд,
Вцепились гроздьями и спят…
И вот бредут, забрав мешки
И брызгами пыля,
Старушки, дети, старички
И даже… пуделя.

Конечно, пудель не ловец
И устриц он не ест,—
Он мчится вскачь в любой конец,
Пока не надоест…
А люди, платье подобрав,
Скребут ножами в гуще трав.
Ах, трудно устриц отдирать
С упрямых цепких скал!
Сынишку кротко учит мать,
Чтоб маленьких не брал.

Нагрелась мелкая вода.
Босым ногам тепло…
Под камнем ракушек гряда
И темное дупло.
Баркас, склонивши набок стан,
Лежит в песке, как будто пьян.
Конец забаве… Эй, народ,—
Назад за шагом шаг!
Уже по мачте вверх ползет
Зловещий черный флаг.

Песок водой заголубел
И здесь, и тут, и там…
Исподтишка, кудряв и бел,
Подкрался вал к ногам.
Прилив, прилив! Вскипает гладь,
Торопит в страхе сына мать.
И вот, мешками шевеля,
Дорогою прямой,
Старушки, дети, пуделя
Спешат к себе домой.

Год написания: 1925
___________________________________

ПАРИЖСКИЕ ЧАСТУШКИ

Эх ты, кризис, чертов кризис!
Подвело совсем нутро…
Пятый раз даю я Мишке
На обратное метро.

Дождик прыщет, ветер свищет,
Разогнал всех воробьев…
Не пойти ли мне на лекцию
«Любовь у муравьев»?

Разоделась я по моде,
Получила первый приз:
Сверху вырезала спину
И пришила шлейфом вниз.

Сена рвется, как кобыла,
Наводненье до перил…
Не на то я борщ варила,
Чтоб к соседке ты ходил!

Трудно, трудно над Монмартром
В небе звезды сосчитать,
А еще труднее утром
По будильнику вставать!..

У меня ли под Парижем
В восемь метров чернозем:
Два под брюкву, два под клюкву,
Два под садик, два под дом.

Мой сосед, как ландыш, скромен,
Чтобы черт его побрал!
Сколько раз мне брил затылок,
Хоть бы раз поцеловал…

Продала тюфяк я нынче;
Эх ты, голая кровать!
На «Записках современных»
Очень жестко будет спать.

Мне шофер в любви открылся —
Трезвый, вежливый, не мот.
Час катал меня вдоль Сены —
За бензин представил счет.

Для чего позвали в гости
В симпатичную семью?
Сами, черти, сели в покер,
А я чай холодный пью.

Я в газетах прочитала:
Ищут мамку в Данию.
Я б потрафила, пожалуй,
Кабы знать заранее…

Посулил ты мне чулки —
В ручки я захлопала…
А принес, подлец, носки,
Чтоб я их заштопала.

В фильме месяц я играла —
Лаяла собакою…
А теперь мне повышенье:
Лягушонком квакаю.

Ни гвоздей да ни ажанов,
Плас Конкорд — как океан…
Испужалась, села наземь,
Аксидан так аксидан!

Нет ни снега, нет ни санок,
Без зимы мне свет не мил.
Хоть бы ты меня мороженым,
Мой сокол, угостил…

Милый год живет в Париже —
Понабрался лоску:
Всегда вилку вытирает
Об свою прическу.

На камине восемь килек —
День рожденья, так сказать…
Кто придет девятым в гости,
Может спичку пососать…

Пароход ревет белугой,
Башня Эйфеля в чаду…
Кто меня бы мисс Калугой
Выбрал в нонешнем году!
___________________________________

ОКРАИНА ПЕТЕРБУРГА

Время года неизвестно.
Мгла клубится пеленой.
С неба падает отвесно
Мелкий бисер водяной.

Фонари горят как бельма,
Липкий смрад навис кругом,
За рубашку ветер-шельма
Лезет острым холодком.

Пьяный чуйка обнял нежно
Мокрый столб — и голосит.
Бесконечно, безнадежно
Кислый дождик моросит…

Поливает стены, крыши,
Землю, дрожки, лошадей.
Из ночной пивной всё лише
Граммофон хрипит, злодей.

«Па-ца-луем дай забвенье!»
Прямо за сердце берет.
На панели тоже пенье:
Проститутку дворник бьет.

Брань и звуки заушений…
И на них из всех дверей
Побежали светотени
Жадных к зрелищу зверей.

Смех, советы, прибаутки,
Хлипкий плач, свистки и вой —
Мчится к бедной проститутке
Постовой городовой.

Увели… Темно и тихо.
Лишь в ночной пивной вдали
Граммофон выводит лихо:
«Муки сердца утоли!»

Год написания: 1910
___________________________________

ЗЕЛЕНЫЕ СТИХИ

Зеленеют все опушки,
Зеленеет пруд.
А зеленые лягушки
Песенку поют.
Елка — сноп зеленых свечек,
Мох — зеленый пол.
И зелененький кузнечик
Песенку завел…
Над зеленой крышей дома
Спит зеленый дуб.
Два зелененькие гнома
Сели между труб.
И, сорвав зеленый листик,
Шепчет младший гном:
«Видишь? рыжий гимназистик
Ходит под окном.
Отчего он не зеленый?
Май теперь ведь… май!»
Старший гном зевает сонно:
«Цыц! не приставай».
___________________________________

КНИГИ

Есть бездонный ящик мира —
От Гомера вплоть до нас.
Чтоб узнать хотя б Шекспира,
Надо год для умных глаз.

Как осилить этот ящик?
Лишних книг он не хранит.
Но ведь мы сейчас читаем
Всех, кто будет позабыт.

Каждый день выходят книга:
Драмы, повести, стихи —
Напомаженные миги
Из житейской чепухи.

Урываем на одежде,
Расстаемся с табаком
И любуемся на полке
Каждым новым корешком.

Пыль грязнит пуды бумаги.
Книги жмутся н растут.
Вот они, антропофаги
Человеческих минут!

Заполняют коридоры,
Спальни, сени, чердаки,
Подоконники, и стулья,
И столы, и сундуки.

Из двухсот нужна одна лишь —
Перероешь, не найдешь,
И на полки грузно свалишь
Драгоценное и ложь.

Мирно тлеющая каша
Фраз, заглавий и имен:
Резонерство, смех н глупость,
Нудный случай, яркий стон.

Ах, от чтенья сих консервов
Горе нашим головам!
Не хватает бедных нервов,
И чутье трещит по швам.

Переполненная память
Топит мысли в вихре слов…
Даже критики устали
Разбирать пуды узлов.

Всю читательскую лигу
Опросите: кто сейчас
Перечитывает книгу,
Как когда-то… много раз?

Перечтите, если сотни
Быстрой очереди ждут!
Написали — значит, надо.
Уважайте всякий труд!

Можно ль в тысячном гареме
Всех красавиц полюбить?
Нет, нельзя. Зато со всеми
Можно мило пошалить.

Кто «Онегина» сегодня
Прочитает наизусть?
Рукавишников торопит
«Том двадцатый». Смех и грусть!

Кто меня за эти строки
Митрофаном назовет,
Понял соль их так глубоко
Как хотел бы… кашалот.

Нам легко… Что будет дальше?
Будут вместо городов
Неразрезанною массой
Мокнуть штабели томов.
___________________________________

Недоразумение

Она была поэтесса,
Поэтесса бальзаковских лет,
А он был просто повеса,
Курчавый и пылкий брюнет.
Повеса пришёл к поэтессе.
В полумраке дышали духи,
На софе, как в торжественной мессе,
Поэтесса гнусила стихи:
"О, сумей огнедышащей лаской
Всколыхнуть мою сонную страсть.
К пене бёдер за алой подвязкой
Ты не бойся устами припасть.
Я свежа, как дыханье левкоя,
О, сплетём же истомности тел!.."
Продолжение было такое,
Что курчавый поэт покраснел.
Покраснел, но оправился быстро
И подумал: была не была!
Здесь не думские речи министра,
Не слова здесь нужны, а дела...
С несдержанной силой кентавра
Поэтессу повеса привлёк,
Но визгливо-вульгарное: "Мавра!!"
Охладило кипучий поток.
"Простите... - вскочил он, - вы сами..."
Но в глазах её холод и честь:
"Вы смели к порядочной даме,
Как дворник, с объятьями лезть?!"
Вот чинная Мавра. И задом
Уходит испуганный гость.
В передней растерянным взглядом
Он долго искал свою трость...
С лицом белее магнезии
Шёл с лестницы пылкий брюнет.
Не понял он Новой Поэзии
Поэтессы бальзаковских лет.
___________________________________