Минус всей моей жизни (СЛР)

Привет! Я в читателях.
_________________

Пустите в ряды читателей. История понравилась.

В читателях.

 » Глава 5 (конец) - Глава 6. "Плюс"

- Евгения! Евгения! Это ты там, что ли?? Да как же тебе не стыдно-то… Ой-ей-ей… Позор-то какой!.. За моим внуком ходишь, а сама с другим в романтику ударилась??? Ай-яй-яй, да что же это такое-то, а??
Женька недоуменно перегнулась через Семена, который весело и с интересом улыбался, глядя на виновницу их прервавшегося поцелуя, и увидела Раису Васильевну, которая, уперев руки в бока и приняв вид бульдозера, с неодобрением и искренней нелюбовью разглядывала Семена, чуть сморщив нос, будто ей на базаре подсунули тухлые помидоры в один мешок со свежими, а ее седая, закрученная челочка крупно-цилиндрической формы качалась в такт укоряющим покачиваниям ее головы, которые и должны были завершить картину «уличения в предательстве бедного Игорька»…
Сам же бедный Игорек стоял поодаль, как печальный мул, нагруженный сумками с продуктами чуть ли не до ушей и глядящий на Женьку угрюмым, недовольным взглядом сквозь свои модные очки с маленьким дружком «Гуглом» на правой линзе.
Сема опустил стекло и, улыбнувшись самой вежливой улыбкой, спокойно проговорил:
- Здравствуйте! Извините, что побеспокоили, нам очень не хотелось волновать своей романтикой такую хорошую женщину, как вы! Женя больше не будет, честное слово! – просто и с легкой сатирой проговорил Семен, продолжая искренне улыбаться, разве что шляпой Раисе Васильевне не отсалютовал и в ноженьки не поклонился, а Женька фыркнула, насмешливо глянув на него:
- Еще чего! – она перевела недовольный взгляд на Раису Васильевну, которая уже собиралась, как следует, ответить галантному, но все же до безобразия наглому молодому парнишке, но не успела. – Раиса Васильевна! Я, между прочим, в своей машине! Что хочу, то и делаю, а насчет вашего внука… - Женька гневно прищурилась, глядя на хмурого, чернее тучи, Игорька, поглядывающего исподлобья то на бабушку, то на подругу. – Я за ним не бегаю, сколько раз вам говорить! Мы с ним друзья, поэтому…
- Ой, дорогая, не пудри мне мозги! – фыркнула Раиса Васильевна, поправив седые волосы, собранные в тугой пучок на затылке, и снова тряхнув челкой. – Как вы можете быть друзьями, если ты закрываешься с ним в отдельной комнате, и вас несколько часов не слышно?? Что ты думаешь, я не догадываюсь, чем вы там занимаетесь?? Тем более с таким видным мальчиком, как наш Игореша, умным, красивым, высоким, не то, что твой… кавалер. – подобрала более-менее культурное слово для описания Семена женщина и, снова сморщив нос, оглядела его темно-синюю, яркую рубашку и странный галстук в черно-красную полоску, завершив неодобрительную оценку мимолетным брезгливым взглядом на его кольцо в губе. – Ты мне зубы-то не заговаривай, Евгения! Совсем ты от рук отбилась, приличия все забыла!
- Бабушка, да перестань ты, я же тебе сто раз говорил насчет нас с Женькой, не лезь ты к ним! – простонал Игорь умоляющим тоном, под аккомпанемент которого Женька и Семен дружно хихикнули, а бабушка Игоря лишь отмахнулась:
- Ой, внучек, да ты всегда ее защищал, хоть она и не заслужила! Ишь, коза-дереза, какого… гламурного себе отыскала! На ширпотреб сменила Игорешу нашего, ведет себя непристойно на людях… Надо сказать Даше и Эдуарду, а то, глядишь, дочь-то совсем потеряют…
- Бабушка!
- Раиса Васильевна!
- Какая милая женщина. – тепло улыбнулся Семен Женьке и незаметно ей подмигнул. – Так беспокоится о тебе! – Женька вздохнула, обреченно надув щеки, а Сема мимолетно поцеловал ее совсем рядом с губами и легко проговорил:
- Ладно, Жека, мне пора, завтра позвоню. Не хандри! Нервные клетки не восстанавливаются. Всего хорошего, приятно было познакомиться! – улыбнулся Раисе Васильевне «ширпотреб» и быстро вышел из машины, двинувшись по направлению к остановке, что была за углом соседнего дома. Его-то машина так и осталась у выставочного комплекса.
Женя расстроенно вздохнула, посмотрев ему вслед. Жаль, а ведь они даже не успели обсудить случившееся… И, быть может, если бы не бдительная соседская бабуля, между ними могла возникнуть еще парочка подобных чудесных поцелуев… Ладно. Позвонит ему завтра и обо всем поговорит…
Девушка безрадостно вышла из машины и, пикнув сигнализацией, сопровождаемая глухим ворчанием пожилой женщины и чувством глубокого разочарования и тоски, двинулась в подъезд, подхватив по дороге виновника сего диалога Игорька, согнувшегося чуть ли не пополам под тяжестью продуктов.
- Ну ты, Зябликова, даешь! Я-то думал, право первого поцелуя ты, все-таки, оставишь за мной, раз мы с детства друзья, как-никак! – хмыкнул он тихо, чтобы входящая вслед за ними строгая Раиса Васильевна его не услышала.
Женька хихикнула и шутливо сделала круглые глаза:
- Так ты все еще на это надеешься?? Ми-и-илый, намекнул бы мне на это лет десять тому назад, мог бы еще успеть! Я бы с удовольствием уступила тебе этот почетный шаг в мир взрослых дяденек и тетенек, а то, как мне кажется, Борька Семечкин все же был не самым лучшим кандидатом на роль целовальщика в те далекие годы… Зато, - бодро продолжила свои рассуждения Женька, ткнув пальцем в кнопку вызова лифта, - могу предложить тебе право… м-м-м… первым выбрать мне вставную челюсть, когда мы станем настолько старыми, что своих зубов уже не останется! Как тебе? Гордость еще не распирает??
Игорь усмехнулся и покачал головой:
- Чего-то ты чересчур веселая для человека, у которого все щеки измазаны растекшейся, явно не от дождя, тушью… Ладно, вечером зайду – обсудим…
- Игорек! – встряла бабушка, которая недовольно посапывала за спиной внука, практически прижатая к грязной стенке тесной кабины лифта, и, конечно, могла слышать каждое слово из последних, сказанных ребятами, фраз. – У тебя что, вообще гордости нет??? И после всего, что произошло, ты еще к ней пойдешь?!?
- Бабушка!
- Раиса Васильевна! – одновременно вскричали «беспринципный» внучок и «непристойная» подруга «беспринципного» и, тут же отвернувшись от недовольной старушки, беззвучно захихикали, а от дальнейших рассуждений на тему «распущенности некоторых девушек, внешне кажущихся такими воспитанными!» их спасла раскрывшаяся на нужном этаже дверь лифта.

Глава 6. «Плюс»

- Женька, ну чего ты упираешься? Пойдем, растрясешь свою хандру, сколько уже можно?? Твоим кислым лицом можно текилу закусывать! – шепотом зудел над ухом Женьки Дима Сосновский, возвышаясь над партой и растекшейся по ней (подобно кривым надписям, выполненным с большим азартом черным маркером прямо на когда-то хорошо отполированной поверхности учебного стола и кричащим о способах уничтожения одной самой прекрасной девушки на земле каким-то, видимо, по уши втюрившимся в нее, очень адекватным парнем, если она вдруг вздумает ему изменить) хмурой и неразговорчивой, вопреки всем законам ее организма, Женькой огромной и мускулистой черноволосой горой, успевая при этом игриво переглядываться с Наташкой Солодовой из параллельной группы и что-то еще записывать в тетради, обрывочно ведя за преподавателем конспект по истории Конституции нашей страны.
- Отстань, Димка, какой еще клуб?? – неохотно отмахнулась от него Женька, с тоской посмотрев в окно, где уже вовсю валил большими хлопьями снег, несмотря на середину октября… Зима всегда приходит внезапно, принося с собой неожиданный холод в квартиры, грязь и слякоть от то и дело тающего снега, которая легко и быстро, всего за одну ночь, как по волшебству, превращалась в гололед, огромные пробки на дорогах из-за медленно ползущих автомобилей, чьи хозяева, прекрасно зная особенности региона своего проживания, равно, как и коммунальщики, и дорожные службы, и глупые, забывшие о том, что юг в этом городе закончился еще пару месяцев назад и что нужно улепетывать, пока крылья к спине не примерзли, утки на пруду, так вот, все они оказались совершенно не готовы к первому снегу и заморозкам. – Там музыка дурацкая, выпивка разбавленная, публика приставучая…
- Да брось нудить, Зябликова, я тебя не узнаю! – шепотом возмутился Илья Селезнев с другой стороны, легонько толкнув девушку в плечо своим плечом. – Когда это ты домоседом таким стала? Что-то я не припомню, чтобы ты раньше была такой…
- Я никогда не любила клубы. – все также мрачно глядя на снег и мечтая, чтобы он поменял направление движения и пошел обратно к себе на небо, изрекла Женя.
- Это элитный клуб, называется «Источник». Только не говори, что не слышала о нем! – шепотом с гордостью заявил Димка, а Женя удивленно уставилась на него:
- «Источник»??? Слышала, конечно, а еще я слышала, что туда представителей средней прослойки общества не пускают даже на крыльцо, а золотого кошелька у меня нет, так как ты предлагаешь пройти туда?? Спуститься по дымоходу, как Санта Клаусы??
Илья с Димкой фыркнули и переглянулись:
- Зачем же одежду пачкать? У Димаса там друг охранником на входе работает, он нас проведет. – довольно пролил свет на тайну Мадридского двора Илья, а Димка с гордостью кивнул, снова послав заинтересованный взгляд Наташке Солодовой, которая слегка порозовела от смущения и улыбнулась в ответ.
Женька секунду удивленно поизучала сначала одного, затем другого, и хмыкнула:
- Ну вы даете, конечно… Я бы сходила, но у меня сейчас проблем и без пьяной ночки с утренними последствиями хватает… На работе – завал, не сделаю – того и гляди, Минаев мне зарплату до прожиточного минимума урежет, а на следующей неделе еще две курсовые сдавать, забыли?? Не, други, я – пас.
- Вот скажи мне, Женька, - деловым тоном начал Илья, и Женя сразу догадалась, что дальше последуют какие-то рациональные вопросы и выводы, которыми он умудрялся повернуть все так, что девушка чувствовала себя еще более несчастной, а свою жизнь начинала считать идиотской и бессмысленной, - зачем вообще ты туда устроилась, а? Чтобы было время на учебу… Так оно у тебя есть? Нет. Довод номер один. – он деловито загнул палец на руке и для надежности еще поставил на полях своей тетради вертикальную черточку шариковой ручкой. – Довод номер два. Тебя ненавидит начальник и специально заваливает работой, чтобы ты взвыла и убежала, поджав хвост. Он лишает тебя половины зарплаты, ради которой ты, собственно, туда и шла. Так за каким кляпом тебе, спрашивается, вообще нужна эта работа??? Ни морального удовлетворения… это, кстати, должно было стать доводом номер три, но я поспешил раскрыть карты, - сокрушенно добавил Илья, загнув еще один палец и пририсовав на полях дополнительные две вертикальные «палки», - ни денег, ни времени, а только отвратительное настроение и «чувак-депресняк». Возникает вопрос: какого черта ты еще не уволилась??? Неужто так нравится над собой издеваться??
Женька вздохнула. Каждое утро она вставала, задавая себе тот же вопрос, но каждый раз, зачем-то, заставляла себя идти туда, держаться, не сдаваться…
А ведь после того, как она вылила на Сергея кофе на той выставке, он, кажется, стал ненавидеть ее настолько, что даже смотреть на нее не мог, и давал ей разные поручения больше по телефону, чем в глаза, причем все его задания уводили Женю подальше от секретарской, куда-нибудь в цех, помогать ребятам-сборщикам заполнять технические паспорта на готовую продукцию красивым почерком, или в архив личных дел, заниматься подшивкой и систематизацией кадровых документов…
Короче говоря, его негатив к ней Женька чувствовала даже через дверь кабинета, который также подкреплялся искренней ненавистью и желанием все-таки устранить ее с фирмы со стороны Вики и Лены, для которых это занятие стало не то развлечением во время серых будней, не то хобби, что довольно сильно усугубляло, в совокупности, ее положение, а вдобавок ко всем «радостям «Черного полюса»», в секретарской бесконечно расцветал цветок по имени Павел Юрьевич, который не мытьем, так катаньем пытался вытащить ее на свидание и с лицом благородного, немного растолстевшего, возможно, даже съевшего своего коня рыцаря защищал ее от бесконечных нападок со стороны Сергея.
Так что, по всем доводам, да и по миллиону других причин, которые просто не были озвучены вслух, Илья действительно был прав, ведь на фирме, кроме Семы и Светы, да еще нескольких приятных личностей, ничего хорошего Женю не ждало, хотя, в целом, коллектив относился к ней благодушно, а, как известно, «благодушие» коллектива можно легко приравнять к слову «безразличие». Ах да, чуть не забыли про тайного поклонника, который неделю за неделей удивлял ее нежными словами в записках, райскими птицами или цветами из бумаги, в простонародье называемые «оригами», очередной симпатичной, а главное – вкусной коробочкой конфет или еще чем-нибудь этаким, тихонько ожидавшим Женю на столе еще задолго до ее прихода на работу.
Женя так и не догадалась, кто бы это мог быть, хоть и присматривалась к коллегам с особой тщательностью, но, в конце концов осознав, что это гиблое дело, она решила оставить все, как есть: рано или поздно этому романтичному типчику надоест раскармливать Женю до размеров крупного рогатого скота, и он все равно себя раскроет.
Оставлять «все, как есть», правда, не пожелал Краснохатов, который вдруг случайно увидел подарки на Женином столе и прознал, что на фирме у него имеется серьезный конкурент, что только подогрело в нем охотничий азарт и интерес к девушке. Павел попытался выяснить по своим связям, кто этот приставучий теневой игрок, но, не добившись успехов в своих поисках, предпринял попытку переплюнуть автора записок: в одно прекрасное утро Женю ожидал огромный, словно айсберг, букет белых роз и записка с романтическим стихотворением на две страницы, списанным явно с какой-то поздравительной открытки. В тот день Сергей, увидев подобный «ответный удар» и галантный выпад одновременно, чуть не переселил Женю на шестой этаж, в комнату для хранения швабр и моющих средств по уборке помещений, посчитав, что она будет отлично там смотреться со своим «веником», а довольному, сияющему ослепительной победной улыбкой Павлу Юрьевичу устроил полнейший разнос, который и в цехе наверняка было слышно, несмотря на шум станков и громкую музыку.
В общем, весь этот сыр-бор, возникший всего лишь с появлением на фирме нового секретаря, работающего всего по полдня, кружил вокруг Жени чертовой каруселью, и каждый черт так и норовил пырнуть ее своими вилами побольней… И какой бы изворотливой она ни была, все равно то и дело с какой-нибудь стороны ей прилетал новый, страшно болезненный тычок.
- Знаешь, что. – задумчиво проговорила Женя, понизив голос, потому что преподаватель истории Конституции Александр Иванович очень уж строго посмотрел в их сторону. – Я много раз думала на эту тему… Возможно, у меня просто слишком мало силы воли. Я – слабачка, вот и не могу послать Минаева с его «Полюсом» к чертовой бабушке. Но с другой стороны… Я просто не хочу бросать то, что уже начала, не хочу подводить Свету, которая говорила, что очень давно уже ищет подходящего кандидата на должность второго секретаря, сами понимаете, на полставки работать мало желающих… Ко всему прочему, - уже более озлобленно зашептала Женя, - если я сейчас уйду, то это значит, что я сдалась! Что мои принципы не стоят и ломанного гроша, если я испугалась какого-то кретина с наглой мордой и детских подстав его девочек на побегушках! Если я уйду, то докажу Сергею Викторовичу лишь то, что он был прав во всех своих брезгливых проявлениях по отношению ко мне… А он должен понять, что люди, женщины, - это не пластилин, из которого можно слепить все, что только ему заблагорассудится! Что та линия поведения, которой он придерживается, - дикая и грубая, не достойная настоящего мужчины! – воскликнула Женька, гневно хлопнув ладонью по коленке под партой в порыве праведной злости. – Никто не имеет права портить человеку жизнь только из-за одной-единственной неприятной стычки или только из-за цвета волос, свои фобии надо оставлять при себе, не в джунглях живем! Он должен уяснить, что нельзя пользоваться положением и давить того, кто слабее, того, кто зависит от тебя! И я это ему докажу. Черта с два он меня с этого места сковырнет. – бойко закончила Женька, раскрасневшись от возбуждения.
Илья и Дима внимательно слушали ее, скептически переглядываясь, а потом Илья вздохнул и успокаивающе погладил Женю по головке, как доктор – душевнобольного пациента.
- Мда, Женька, все-то у тебя не по-человечески в твоей головушке! И чего ты придумала себе эту благородную затею вывода обыкновенного, зарвавшегося на почве денег и собственного статуса кретина на чистую воду?? Прости, но это как-то… идиотизмом попахивает. На работе надо работать, работать для себя, для зарплатки, а не для того, чтобы указывать Павшим на их пороки. И если ты не знаешь, работа должна приносить если не удовольствие, то хотя бы обыкновенное удовлетворение и спокойствие, а ты работаешь там уже больше месяца – и что? Вместо веселой и милой девчушки-радуги сидит потасканный шарпей. – он улыбнулся, а Женька в шутку пульнула в него обиженным взглядом.
- Так Илюха к чему ведет: Зябликова, погнали с нами в клубешник! Выпьем, потанцуем, повеселимся! Ты, может быть, если вспомнишь, как улыбаться и заигрывать с парнями, даже подцепишь кого-нибудь… А? Давай, развеешься! Зябликова! – потыкал он ее в плечо пальцем, а Женька весело фыркнула:
- Подцеплю? Это с твоей-то мускулистой фигурой, маячащей на заднем фоне??? Да ко мне, наверное, даже пыль местная не пристанет! Если я что и подцеплю там, то, вероятнее всего, это будет грипп… Ладно. – вдруг внезапно согласилась она, почему-то действительно обрадовавшись. – Черт с вами, идем! Когда?
- Правда?? – удивленно и оживленно спросил Илья, округлившимися глазами переглянувшись с Димой. – Ты серьезно?? Вот это класс! Идем в четверг.
- В четверг?!? А в пятницу мне что, на работу в противогазе приходить, дабы спасти несчастных коллег от фирменного запаха бурной ночки?!? В четверг, так в четверг. – неожиданно успокоившись и перейдя из состояния шторма в штиль, вдруг согласилась Женя, пожав плечами. – Попрошу Свету целый день отработать. Минаев будет только рад.
- У меня четыре проходки. – сказал Димка и хитро подмигнул девушке. – Если хочешь, можешь того парня, ну, с которым вы там на работе играете в очень свободные отношения, взять с собой. Разрешаю. – благородно и снисходительно прошептал он, гордо задрав нос, а Женька прыснула.
«Очень свободные отношения» - термин, как нельзя кстати подходящий для описания их с Семеном странного союза.
После того поцелуя Женька ужасно переживала весь вечер, думая о том, что теперь их ждет: отношения? «Романтика», как выразилась бабушка Игорька? Или полный разрыв, поскольку оставаться друзьями после этой эмоциональной и довольно приятной глупости они уже не смогут?
В итоге, Женька, которая своим нервным видом весь вечер маячила в комнате Игорька, как ржавая настольная лампа, то и дело подмигивающая и раздражающая своим бесконечно прерывающимся светом, получила от него нетерпеливый, но дельный совет просто позвонить Семену и обо всем переговорить. Естественно, озаренная клюнувшим в темя петухом по имени Игорь, девушка через минуту уже слушала гудки на том конце провода, набрав номер Семена со скоростью горения метеорита в атмосфере.
- Женька! – весело ответил он после третьего гудка, плохо перекрывая своим голосом какой-то шум и гул на заднем фоне. – Я так и знал, что ты позвонишь! У тебя очередное падение в горестную яму или ты хочешь обсудить поцелуй?
Женька хмыкнула:
- Поцелуй, конечно! Что я в очередной горестной яме не видела? А ты где? Мешаю? – вдруг вспомнив о приличиях и слыша какие-то странные завывания, похожие на хор привидений, в трубке, поспешила уточнить Женя.
- Я на картинге. Сейчас, подожди. – через несколько секунд в трубке что-то хлопнуло, и вой сразу прекратился, уступив место тишине. – Ну, давай поговорим. – совершенно спокойно, без какого-либо волнения, весело проговорил голос Семы.
- И что теперь? – резко выдала мучающий ее весь вечер вопрос Женя. – Мы… должны встречаться?..
Семен рассмеялся и проговорил:
- Мы ничего никому не должны, Женя. А ты хочешь?
Женя задумалась, прислушавшись к себе: да, ей было ужасно комфортно рядом с ним и легко, будто паришь в небе, и этот поцелуй – такой нежный, чувственный, такой внимательный по отношению к ней, но… Хотела ли она встречаться с ним? Ее сердце слегка трепыхнулось в груди, а потом резко сжалось… Нет, какое-то неправильное чувство… Если бы она хотела быть с ним, она бы не задавалась такими вопросами, ведь да?..
- Не знаю. – честно призналась Женька. – Мне нравилось то, что было между нами… И ты мне нравишься… И поцелуй классный…
- Жека, ну так чего ты заморачиваешься, я никак не пойму? Расслабься, успокойся, не создавай проблем на ровном месте, позволь ситуации плыть по течению! А там мы все равно к чему-нибудь да и придем. – последовал совершенно спокойный комментарий.
Женька удивленно подняла брови и посмотрела на телефонную трубку в своей руке, пытаясь осмыслить то, что ей, вроде как, предложили поиграть в отношения по требованию.
- Ну ты смешной, Семка! – усмехнулась она. – Это же как-то… не знаю… совсем не по-взрослому! Как в старших классах школы: «Поцелуй? Да ладно, он ничего не значит, у тебя таких еще миллион будет и не только со мной…» Разве так можно?
Семен вздохнул.
- Ты, милая, загнана в какие-то рамки. Перестань приводить ситуации к каким-то клише! Я не говорил, что этот поцелуй ничего не значит. Я имел ввиду, что раз мы оба не понимаем, что между нами произошло, то нужно просто оставить свободно-дружеско-романтические отношения как есть, чтобы посмотреть, что из этого выйдет! Зябликова, еще раз говорю, расслабься! Если боишься выглядеть маленькой и наивной, то не волнуйся – рано или поздно, ты все равно постареешь, а в старости романтики, по естественным причинам, куда меньше!
Женька нахмурилась, обдумывая его слова. В ее жизни никогда не возникало подобных спорных ситуаций, она никогда не сомневалась в себе, своих чувствах, эмоциях и действительно всегда знала, когда нужно поступить правильно… Тяга к верным, тщательно проанализированным и «заанализированным» вдоль и поперек, обдуманным решениям, которые Сема мило обозвал словом «клише», у нее была всегда, заложена, так сказать, еще в детстве, впитана с молоком матери… А тут – плыви, как какашка в проруби! Потонешь – хорошо, тоже выход из положения, не потонешь – великолепно! Тебя ждет потрясающее романтическое будущее и много-много подобных чувственных поцелуев…
- Ладно. – вдруг неожиданно для себя самой согласилась Женя, пожав плечами. – Тогда поплыли, хоть это и как-то по-идиотски. Раз мы все решили, тогда я – спать, в понедельник увидимся! – и зевнув от усталости и бесконечного облегчения, заполнившего ее душу, Женя положила трубку, не дав Семену даже попрощаться, хоть он и хотел, судя по каким-то бормотаниям, вырвавшимся из динамика, когда девушка нажимала «отбой», и действительно пошла спать, никогда не ощущая себя более спокойно, чем в эту минуту.
В последующие дни их «вольное плавание» на двухместной шлюпке действительно привело к самой обыкновенной дружбе, поскольку, несмотря на то, что Жене хотелось проводить с Семеном много времени, нравилось его тепло, его мягкая, спокойная энергетика, его откровенные, непосредственные фразы и даже поцелуи (коих было еще два), но девушка вдруг отчетливо осознала, что не могла бы встречаться с ним, потому что… Потому что она его не любила. Не любила, как мужчину, не была влюблена, как положено: со всей страстью и самоотдачей, желая весь день находиться лишь в его объятиях и сгорая от жара, когда он нежно проводит рукой по ее лицу или оглядывает желанным взглядом… Вместо этого – лишь простая, обыкновенная симпатия, словно к близкому другу, не выходящая за рамки обычной радости при встрече…
Поэтому они естественным путем вернулись в разряд обычных друзей, и даже те три нежных поцелуя не смогли изменить суть их взаимоотношений, коими Женька, несмотря ни на что, очень дорожила.
Подумав обо всем этом не более тридцати секунд, Женька уверенно покачала головой из стороны в сторону и твердо прошептала:
- Нет. Мы с ним теперь друзья «обыкновенные», как с тобой и с Илюхой. Так что идем втроем. Или вон, Солодову возьми, а то у тебя скоро на глазу мозоль вырастет – так рьяно подмигиваешь! – хихикнула Женька, а Дима, снова невозмутимо подмигнув Наташке, которая опять «косила лиловым глазом» в его сторону, улыбнулся:
- Не варик. Она тебя не переносит. Думает, что ты из себя крутую корчишь, раз вместо девочек с мальчиками таскаешься. Иными словами, что ты шала…
- Но-но! Полегче! – пригрозила ему Женя, не дав закончить не совсем пристойное высказывание. – Она не переносит меня, потому что я таскаюсь с тобой, вот и вся загадка. Так мне в четверг и прическу придется делать?

*** «Плюс»

Четверг.
- Женя, я их не знаю! Ты уверена, что с ними ты будешь в безопасности?? – взволнованно суетилась мама Жени, то и дело выглядывая в окно, где, облокотившись на крышу собственной «Тойоты» стоял с самым тоскующим видом Дмитрий, скрыв свою мощную, мускулистую фигуру под самой модной из своего гардероба темно-коричневой курткой со стоячим воротником, тщательно выстиранных и выглаженных джинсах и черной рубашке, и где вокруг Димы и его машины размеренным шагом терпеливо выхаживал Илья, тоже в рубашке, только светло-бежевой, подчеркивающей его суховатую, вытянутую фигуру, джинсах и черной куртке, задумчиво и даже почти философски глядя куда-то вперед и рассудительно размахивая руками, видимо, в очередной раз объясняя причины, следствия и связи методами дедукции и индукции. – Вон тот, черненький, доверия не внушает!..
- Мама, да все будет отлично! Я же говорила тебе о них сто раз! – Женька, сидевшая на стуле перед зеркалом и завершавшая яркий, но аккуратный вечерний макияж, подчеркивающий ее фиалковые глаза и малиновые губы, подскочила на ноги и подлетела к окну, открыв одну створку и впустив морозное дыхание в теплую комнату, посмотрела вниз.
- Это мои одногруппники: вон тот черненький, что доверия не внушает, это Димка, он боксер, поэтому не очень красивый, но зато очень добрый, и уж с ним-то я точно буду в безопасности… Если выйду через три минуты. – виновато добавила Женька, взглянув на часы и вспомнив, что бедные парни дожидаются ее уже двадцать холодных и утомительно долгих минут, угрюмо поглядывая на светлые, незашторенные квадраты Жениных окон и наверняка придумывая различные способы мщения своей рыжеволосой подружке-капуше. – А второй – это Илья, прирожденный математик и любитель порассуждать на отвлеченные темы и припудрить лишним сором твои мозги. Отличный парень!
- Фи, Женя, какие-то они неинтересные… - сморщила нос Полина, тоже с любопытством уставившись в окно. – Ига гораздо лучше! Почему ты с Игой не идешь в клуб, а идешь с этими дядями?? Ничего не понимаю! – сокрушенно развела тоненькими ручками маленькая девочка, а Женька прыснула, надевая золотую цепочку с маленьким, белым камушком в красивой, витиеватой оправе – подарок одного из ее бывших парней, который Женя надевала только по особым случаям, и не потому, что она ужасно его любила или, наоборот, дико злилась на него, а просто исходя из мер собственной безопасности: парень этот когда-то жил поблизости от ее дома и обладал очень странным, на редкость упертым и замкнутым лишь на одном себе любимом характером, а следовательно, завидев блеск этой подвески на Жениной шее, он мог тут же решить, что все еще ей небезразличен, и пожелать вернуться… А Жене это было категорически не нужно.
- Да потому что твой Ига никогда бы не достал проходки в «Источник»! Это клуб только для избранных…
- Богатых и нахальных разгильдяев и наркоманов. – строго добавила Дарья Федоровна, неодобрительно покачав головой. – Женя, пообещай мне, что ни с кем не будешь разговаривать! Эта «золотая» молодежь может быть неадекватной и агрессивно настроенной… И кстати, оставь-ка мне номера телефонов этих твоих «отличных и добрых» парней - ответственность за твою безопасность я возлагаю на них…
- Женька! – послышался снизу, из окна громкий голос Димки. – Еще минута – и я завожу мотор!
- Обещаю, все, пока, мамуля, буду поздно! Полечка, пока!! – поцеловав обеих в щеки и наскоро и криво нацарапав телефонные номера Димы и Ильи под пристальным, контролирующим каждую циферку взглядом Дарьи Федоровны, Женька умчалась в коридор и, натянув обтягивающие кожаные сапожки на шпильке и схватив свою персиковую куртку, она мгновенно выскочила из дома в стремительно остывающий осенний вечер.
Когда девушка, запыхавшись и разрумянившись от великолепной, бодрящей гимнастики на каблуках, включившей в себя скоростной спуск по ступенькам с восьмого этажа на первый, по причине того, что кто-то добрый опять сломал лифт самым нехитроумным способом – застряв внутри и бурча проклятия на весь подъезд, так вот, когда она появилась перед парнями, одергивая подол платья и пытаясь застегнуть молнию на куртке, Димка и Илья мрачно уставились сначала ей в лицо, но потом, как по заказу, с интересом оглядели коктейльное черное платье на широких лямках с квадратным, довольно глубоким вырезом на груди, который смущал Женьку даже больше, чем длина черного клочка ткани, плотно обтянувшего ее фигуру и завершающегося гораздо выше колен, и из-за которого ей даже пришлось надеть специальный, собирающий в кучу и поднимающий все, что есть, бюстгальтер, который справился со своей прямой функцией и выставил на показ все, что можно, но не избавлял при этом от дурацкого комплекса по поводу незначительных размеров груди.
Внимательно изучив Женю придирчивыми взглядами, парни даже, кажется, забыли, что сердились из-за ее опоздания и расплылись в одинаковых, довольных ухмылках.
- Выглядишь классно! Только где обещанная прическа?? – возмущенно проговорил Димка, сунув руку в Женькины рыжие кудряшки и взлохматив их до состояния совиного дупла. – Мы тебя тут два часа ждали, думали, ты там вовсю расческой орудуешь, а ты…
- А я пыталась всунуть себя в это платье и, при этом, не сломать себе лопатки наружу спины. – хмыкнула Женька, обходя парней и открывая заднюю дверь «Тойоты». – И кстати, голову я помыла – это вам что, не прическа? Поехали уже! Илюха, а ты чего молчишь??
- Я пытался проанализировать тот факт, что…
- Ой, ладно, Илюха, потом проанализируешь, погнали скорей! Витек только до десяти у входа! - перебил друга Димка, прыгая за руль и спешно махнув рукой любителю проводить различного рода анализы Илье, чтобы он тоже погрузил свое тело в автомобиль.
- Вот вы никогда сказать не даете! Ну что за люди?!? – возмущенно проговорил Илья, но в машину все же сел.

 » Глава 6 (продолжение)

Ночной клуб «Источник» горел переливающейся бело-голубой вывеской и выделялся широченным главным входом с колоннами, выполненными в виде морских волн, подпирающими треугольную, тоже резную, фигурную каменную крышу, сразу же издалека создавая претензию на звание самого элитного и дорогого заведения.
Примечательным в этом месте было и то, что клуб занимал собственное, специально для этих целей построенное двухэтажное здание, в котором на первом этаже располагался большой зал и танцплощадка как основное место отдыха гостей, а на втором – вип-комнаты и два зала поменьше: один более темный, с тихой музыкой, чтобы пришедшие могли вести переговоры, а другой – винтажный, с музыкальным сопровождением и оформлением в духе последних десятилетий двадцатого века, судя по всему, рассчитанный на привлечение публики постарше или тех, кто увлекается дискотекой 90-х, среди которых довольно много и молодежи.
Как и обещал Димка (но Женя до последнего не очень верила, что его проходки и мутная связь с охранником Витьком у входа сработает), троица отстояла гигантскую очередь на улице, равно, как и все остальные, выряженные в дорогие платья, рубашки и брюки, важные персоны, дрожащие от холода, и, посмотрев выразительными, выпученными от волнения и нервного напряжения глазами на высокого, светловолосого и коренастого Виктора, знакомого Димы по спортзалу, а в качестве дополнения махнув ему тремя красивыми пластиковыми карточками голубого цвета, называемые «проходками», все трое белых от холода, трясущихся представителей класса «ниже Источниковкого» все-таки были удостоены величайшей чести оказаться среди тех, кому достался короткий кивок в знак разрешения попасть на запретную для всякой челяди (то есть для не «олигархичных» и не «боссовитых» людей и даже не их отпрысков) территорию самого шикарного клуба во всех галактиках нашей вселенной.
Оставив куртку в гардеробе, тоже украшенном узорами из белого камня, и получив каменные и, черт знает, какие тяжелые булыжники-бирки от странного вида парня в шелковой, серебристой рубашке и голубых брюках, подмигнувшего черным, обведенным темной подводкой глазом Илье, любовно оглядев его с ног до головы, отчего Женин друг вздрогнул и поспешил пройти в зал, не оглядываясь, Женя и Дима тоже двинулись туда, откуда раздавалась громкая музыка и брезжил мерцающий красный свет.
Основной зал был выполнен в черно-красных тонах: красноватое освещение, из сверкающих звезд переходящее в алые полоски света, позволяющие разглядеть по правую и по левую стороны от огромного, словно круглый котел, танцпола, наполненного кипящими, дымящимися и угорающими в своих танцах людьми, вырисовывающихся на фоне диджейского пульта в разных, иногда довольно забавных позах. Со всех сторон по бокам толпу танцующих поджимали диванчики и столики, занятые шумными компаниями и целыми колоннами бутылок элитного алкоголя, сопровождающими любое веселье, равно, как и девушки-танцовщицы в откровенных нарядах тигриц, трущиеся на маленьких помостах в действительно звериных клетках, где не хватало только ободранных перьев на железных перекладинах и следов от птичьих испражнений, а также характерного пренеприятного запаха и тарелок с водой и разбросанными семенами на блестящем, но не от чистоты, полу, впрочем, это был всего лишь ассоциативный ряд, мелькнувший в Жениной голове при одном взгляде на эти завораживающие представителей мужского пола на выворачивание карманов и крокодиловых портмоне не хуже уличных цыганок женские тела.
Женька услышала грохот клубной музыки еще за воротами этого пятизвездочного клуба, но в самом зале этот шум, казалось, поигрывал внутренностями в районе брюшной полости, жонглируя ими в хаотичном порядке и заставляя Женьку морщиться: ей больше по душе была музыка иного рода.
Пробираясь через толпу, уже изрядно пьяную и подвспотевшую, а потому весело орущую за диджеем какие-то будоражащие на более конвульсивные содрогания кричалки, Женька, наконец, увидела то, что искала: весь покрытый золотом, абсолютно весь (как в той песне, только немного видоизмененной под обстоятельства…) с правой стороны от танцпола приютился блестящий, поражающий длиной барной стойки и количеством прилипших к высоким стульям одиноких и не совсем одиноких девушек, бар, где суетился молодой, симпатичный парнишка в красном, как и все в этом зале, костюме и черной рубашке, шустро подскакивая то к одной даме, то к другой, стараясь успеть угодить всем.
Искренне обрадовавшись бару с напитками как самому старому и закадычному другу, Женька подхватила Димку и Илью под локти и, еле перекрыв музыкальный бадабум, крикнула:
- Нам туда! Не тормозим, ребятки!
Через несколько секунд троица уже с ухмылкой изучала алкогольную карту, при чем особое внимание уделялось графе «цена», чем перечню предлагаемых напитков.
- Да-а-а… - протянула Женька. – Димка, ты бы хоть предупредил, что одной зарплатой тут не отделаешься, я свинью-копилку разбила бы! Пять бутылок вот этого элитного коньяка равно целый семестр на платной основе в нашем универе!
Она оглянулась, посмотрев на веселые и даже счастливые лица парней и девушек, мужчин и женщин вокруг: дорогие наряды, прически из салона красоты, умелый макияж и ни капли озабоченности, напряжения или тревоги: только расслабленное состояние не очень понятной Женьке эйфории и пустоты…
- Расслабься, Женька! – махнул рукой Дима, подзывая бармена. – Надо же хоть раз в жизни гульнуть на полную катушку! Потом на работе неудачникам будешь рассказывать, что тусовалась в «Источнике»! Клубе для избранных судьбой! Друг, нам текилу, две бутылки, лайм и соль. Начнем без всяких медленных взлетов, а сразу вкусно, быстро и сногсшибательно! – тут же сообщил он Илье и Женьке, сделав заказ дежурно улыбающемуся самой услужливой улыбочкой бармену, тут же суетливо схватившему зеленый лайм и умелой рукой кинувшегося нарезать его на ровные, аккуратные колесики.
- С теоретической точки зрения Димас прав: живем один раз, так почему не воспользоваться возможностью? – спокойно и громко рассудил Илья, подхватив в каждую руку по бутылке и сунув бармену нехилую сумму за них. Женька улыбнулась, схватив стопки, и, продолжая слушать друга, оглянулась в поисках свободного столика.
- А с практической? – спросила она, буравя через толпу взглядом компанию, которая явно собиралась уходить, освобождая полутемный столик в углу.
- А с практической, конечно, ты права, Зябликова! Ну это какие мозги отшибленные надо иметь, чтобы заплатить за огненное пойло столько, сколько я сейчас достал из кошелька??? Димас, прости, но мы с тобой больше сюда не пойдем. – хлопнул он ладонью парня по спине и ухмыльнулся. – Только если в лотерею выиграем или богатое наследство от Австралийского дядюшки получим, других вариантов нет.
Зато Димка явно не разделял скептицизма своих друзей. С широкой улыбкой он развернулся, держа в одной руке вазочку с лаймом, а в другой – бокал с солью, ну прямо аки скипетр и державу, и проговорил:
- Хватит гундеть, пора отрываться! Через полчаса, Илюха, ты забудешь обо всех своих теориях, гарантирую! Вон столик освободился: вперед!!!
Дальнейшие события кардинально изменят будущее Жени, но она, пока еще, даже не догадывалась об этом.
Первая стопка – музыка перестала резать барабанные перепонки тупыми ножницами, а глаз привык к мерцающему свету…
Вторая и третья стопки – телу стало тепло, легко и приятно: исчезли сладковатые запахи кальяна и обычных сигарет, вопящая толпа, дым и шум стали частью ее сознания и теперь легче воспринимались мозгом…
Четвертая, пятая… Женька хохотала, Димка шутил, Илья пытался бубнить, но путал значения слов: девушка привыкла понимать речь в страшном грохоте вокруг…
Шестая, седьмая… В центре танцпола грациозно качалась в такт музыке стройная девушка с блестящими и красными, словно медная проволока, упругими и легкими кудряшками, пышно спадающими ей на плечи и спину мелкими колечками, в облегающем черном платье и с длинными, стройными ногами «от ушей», а рядом с ней наблюдался огромный, черноволосый парень-качок, смешно дрыгающийся и дергающий локтями, будто разминая конечности перед боксерским поединком, и еще один, высокий и худоватый парнишка с овальной головой и светло-русыми волосами, движения которого походили больше на трепещущую под водой на волне морскую капусту.
Заботы, тревоги, волнение – все растворилось в бешеном ритме, взмыленных темных фигурах, мерцающих жутковатым, красным отливом благодаря оригинальной подсветке, а сознание гоняло по кругу одно-единственное желание: пить и танцевать, пока ноги еще держат…
Отправив ребят за столик, Женька, раскрасневшись от духоты в помещении, алкоголя и танцев, двинулась к барной стойке за «чем-нибудь еще вкусненьким», легко лавируя между танцующими и чувствуя легкое головокружение и жажду.
Проигнорировав жажду, Женька по диагонали изучила алкогольную карту и, мило улыбнувшись бармену и сунув ему очередную кругленькую сумму, совершенно не ощущая больше скрипящего чувства, что она каждый рублик будто с кровью от сердца отрывает, заказала самбуку.
Развернувшись спиной к барной стойке, Женька попыталась найти глазами Диму с Ильей, чтобы жестами выспросить у них, что им взять, но около их столика было слишком много народу. Тогда девушка медленно, с интересом принялась изучать зал, сделав глоток из стопки и постаравшись не подавиться тремя кофейными зернышками, которые зачем-то плавали в стакане и которыми она закусывать как-то не очень горела желанием, и вдруг замерла, ощутив, как сильно напряглось все ее тело от удивления и неприятного ощущения где-то в области сердца: с левой стороны от бара, на одном из округлых, красно-черных диванчиков, отделенных от остальных столиков стеклянными высокими перегородками, в самом дальнем углу сидела какая-то важная компания, Женя не могла разглядеть лиц в мерцающем красном свете, но по фигурам и выбритым налысо головам некоторых из их «тусовки» понимала, что это мужчины средних лет и довольно «крутые», судя по охране в красных одинаковых пиджаках позади столика…
Но не лысые, «понторылые» мужики так сильно взволновали и разозлили Женьку, а чертов ее «самый милый босс на свете» Сергей Минаев, который, в дорогой белой рубашке с закатанными до локтей рукавами, черных брюках и туфлях жестким, уверенным движением руки, на которой блестел золотой «Ролекс», что-то с нажимом и сосредоточением объяснял сидящим за столом, как всегда излучая непостижимую самоуверенность и особое, холодное, но яростное и очень импульсивное, а потому и абсолютно горячее с другой стороны мужское сияние, заставляющее некоторых девушек и женщин в зале оборачиваться на него.
Женька обиженно надула губы: ну что же это такое?!? Житья ей от него никакого нет! Даже вечером в клубе и то ее преследует его проклятье, как будто они связаны какой-то досадной черной нитью, которая вынуждает их находиться в одном и том же месте одновременно.
Сергей выпрямился в полный рост и, ухмыльнувшись и закатив сверкающие гневом серые глаза, сунул руки в карманы, нетерпеливо притоптывая ногой в такт музыке.
Женька видела, как со столика ему что-то яростно объясняют, а он лишь улыбнулся, невозмутимо покачав головой… Но девушка всем своим нутром ощутила, что у этого зарвавшегося и не желающего признавать свою слабость или свое поражение кретина, кажется, начинаются большие проблемы… Он провел рукой по чуть удлиненным темным волосам на затылке и вдруг оглянулся.
Женя резко отвернулась к стойке: не хватало еще встретиться с ним взглядом, она и на фирме-то избегает его, ощущая исходящее от него жгучее желание если не придушить ее, то уж точно запихнуть куда-нибудь подальше, чтобы не маячила и не раздражала своими рыжими кудряшками, а уж в общественном месте, да еще и в таком дорогом клубе! Лишнюю кадушку гнева на свою бедную голову Женя опрокидывать как-то не хотела.
Заказав бутылку «Бакарди» для ребят, Женя поспешила вернуться за их столик, где подмышкой у Димки обнаружила какую-то миниатюрную, кажущуюся слишком уж малюсенькой на фоне его развитой мускулатуры, крепко обволакивающей ее плечики, блондинку с длинными, до пояса, прямыми волосами, в коротком, расшитом блестками, зеленом платье, а также самого Димку, с довольной улыбкой поглядывающего на свою новую подружку, но уже больше пьяными, чем игривыми глазами, и Илью, сосредоточенно и монотонно что-то им объяснявшего, перегнувшись через столик.
Женька легким движением сдвинула Илью вглубь дивана и плюхнулась рядом, поставив бутылку на стол.
- О, «Бакарди»! – обрадовался Димка, удостоив Женьку лишь короткого, безынтересного и расфокусированного взгляда, но зато с огромным удовольствием закрепив зрачки на принесенной ею бутылке.
Женька усмехнулась и громко проговорила, перекрывая музыку:
- Всегда пожалуйста!
Димка, услышав ее звонкий голос, наконец, заметил подругу и, продолжая глупо улыбаться по пьяной лавочке, весело громыхнул:
- О, Женька! Ты… ты где была? А это Даша! – кивнул он на блондинку, которая смерила Женю коротким, незаинтересованным взглядом и снова уставилась на своего мускулистого друга, искрометно улыбнувшись.
- Мою маму тоже зовут Даша. – зачем-то сказала Женя и, наклонившись к Илье, который открывал бутылку и выглядел более-менее не слишком пьяным, тихо и с досадой проговорила ему на ухо:
- Прикинь, Илюха, тут, кажется, мой начальник…
Илья оживленно посмотрел на девушку и улыбнулся:
- Тот самый кретин??? Который?
Женька указала другу на спину Сергея, который снова по-деловому, но с напором и явным раздражением что-то объяснял «браткам» за столиком, в то время как те откровенно насмехались, слушая его.
- Вон тот.
- Хм. – задумчиво поразглядывал его Илья. – А он ничего так, модный чувак! И молодой такой, для начальника-то!.. В вашем случае снова прослеживается теория вероятности и совпадений. Какова вероятность того, что ты бы встретила его здесь именно сегодня и именно сейчас?? Задумайся, Женька, если судьба столкнула вас в такой атмосфере, может, это что-нибудь да значит?
Женька угрюмо ухмыльнулась, сложив руки на груди.
- Да, значит. Это значит, что у него немерено денег, а у меня – халявная проходка в буржуйский клуб. Вот тебе и вся теория. Ладно, к черту его! – махнула рукой Женька и постаралась расслабленно улыбнуться, но, почему-то ее тяжелый взгляд снова и снова возвращался к широкой, расправленной спине Минаева, будто на ней показывали занимательный диафильм.
Она старалась вернуть себя к тому самому первоначальному состоянию беззаботного отрыва, который еще существовал не более, чем несколько минут назад, но Женька ничего не могла с собой поделать: от напряжения и вновь накатившей депрессии у нее аж задымились ладони. Ну почему этот тип так влиял на нее?? Потому что ей очень хотелось работать на этой фирме, а он был самым важным и существенным препятствием к этому? Потому что он обращался со всеми женщинами одинаково по-мужски: жестковато, но по-своему обаятельно и покровительственно, как и подобает настоящему мужчине, а Женьку на дух не переносил? Потому что он насмехается над ее упорством и принципами, презирает ее, а ей ужасно страшно опозориться в который уже раз на его глазах именно в тот момент, когда она изо всех сил пыталась доказать, что чего-то стоит?
Замороченная рыжая головка копошилась в мусорной свалке, созданной ее же мозгом, пытаясь отыскать ответы на все, прозвучавшие выше вопросы, и к ней снова постучалось нерадостное расположение духа, которое будто следовало за ней по пятам, держа при себе покрывало тревоги: стоит Сергею Викторовичу появиться в поле зрения – и покрывало тут же набрасывалось ей на голову, закрывая душе дорогу к яркому свету…
Снаружи же девушка выглядела вполне себе спокойно, участвовала в живом, хоть и горячительном, пьяном общении (будучи и самой не очень трезвой), смеялась и снова танцевала, правда, стараясь все же держаться подальше от той части зала, где видела своего босса… Алкоголь, в сочетании с красноватой дымкой и атмосферой абсолютного, легкого и сиюминутного счастья, вскоре наполнил голову девушки тем же алым туманом, и она почувствовала себя гораздо лучше…
Пока не увидела то, что увидела.
Сидя за столиком и слушая почти бессвязные бредни своих друзей, Женька потягивала какой-то коктейльчик, отдававший по вкусу еловыми шишками, и растекалась по дивану, вытянув гудящие от танцев ноги под столом. Дрыганья вокруг не утихали, музыка долбила отбойным молотком в пьяные, разгоряченные мозги, а Женька просто лениво таращилась на богатеньких сынков и дочек богатеньких родителей, на их разномастые дергания на танцполе и на бар, сверкающий страшно ослепительным золотом и батареей сверхдорогих бутылок с иностранными этикетками, около которого…
Женя ощутила внутренний толчок, как будто интуитивно почувствовав что-то неладное…
Около бара пробирался через качающиеся, словно на волнах, толпы людей Сергей, не очень-то вежливо и довольно бесцеремонно распихивая лица обоих полов, попадающиеся ему на пути. Женя смотрела за ним, отчего-то испытывая бешеную тревогу, тревогу, в животе будто кто-то узлом связал все кишки, даже алкоголь обратно к горлу поспешил, вызвав приступ тошноты… Да что же это?.. Чего ей за него бояться-то? Этот самодовольный фазан и сам вполне сможет за себя постоять в любой ситуации…
Или не в любой?
Девушка резко села, выпрямившись струной, подавшись вперед, и внимательно вгляделась в толпу. Сергей остановился у бара, требовательным движением подозвав к себе официанта и что-то ему прокричав на ухо. Тот понимающе кивнул и исчез, но Женя уже не смотрела в его сторону: в толпе, подсвеченные красными лучами и, оттого, похожие на марсиан, продирались два здоровенных, напоминавших Жене по комплекции Димку, лысых мужика, каждый из которых был одет в кожанку (почему-то лысые приспешники бандитов обязательно всегда носили кожаные куртки… Чем бы это объяснялось?) поверх обычных черных маек, демонстрировавших пару наколок на тюремную тему и не очень лицеприятные курчавые волосы на грудных клетках, кроме того, ноги их были втиснуты в кожаные (опять!), одинакового коричневого цвета штаны, и завершалась вся эта блатная, полукриминальная картина черными туфлями с острыми носами.
Женя видела, как пристально они смотрели на Сергея, двигаясь прямо на него и довольно улыбаясь, демонстрируя кто желтый ряд покосившихся и потемневших от бесконечного жевания сигаретных фильтров зубы, кто – пару дырок без привычных для этих мест тех же желтых зубов, и оба явно предвкушали скорую встречу с ним. Один из лысых, у которого на подбородке уже чернел довольно крупный синяк, вдруг отстегнул толстую золотую цепь с запястья и сунул ее в карман…
Ой-ей. Нехороший знак. Девушка не заметила, как в напряжении и страхе сжались ее кулаки, а ногти до боли впились в ладони…
Сергей стоял спиной к ним, нисколько не ощущая надвигающихся на него грозных флюидов «счастливых моментов его жизни», а потому пялился обыкновенным мужским взглядом на какую-то девчонку, наклонившуюся в довольно тривиальную, но так и притягивающую глаза к своему мягкому месту позу, чтобы застегнуть застежку на туфле, а лысые, тем временем, летели к нему на крыльях сокрушения, поигрывая очень даже бугристыми и наверняка сильными мускулами…
Секунда – и они налетели на него, как два коршуна, принявшись сразу за печень… Один ударил Сергея в живот: тот не ожидал нападения и, как следствие, не был готов и согнулся пополам от боли, а второй схватил его за шиворот и, отбросив к барной стойке так, словно Минаев, совсем даже не маленький и не хиленький, отлетел как газетка, сдутая с места порывом ветра, нанес другой удар ему в челюсть, да так, что Женьке даже почудилось, что она услышала, как скрипнули кости в его черепе…
Не понимая, что делает и зачем делает, охваченная лишь диким, неконтролируемым благодаря самбуке, а может, текиле, а может, «бакарди» с яблочным соком гневом, возмущением и, отчего-то, бешеным страхом за то, что ее начальника, самого доброго и душевного человека на свете, сейчас убьют, и всем ее мучениям на фирме, наконец, придет конец (фи, тавтология пошла, исписалась, авторишка!), девушка быстро наклонилась к бубнящему уже больше самому себе, чем кому бы то ни было из окружения Илюхе и резко крикнула ему в ухо:
- Я сейчас! – а потом ее ноги сами понесли Женьку к тому месту, вокруг которого уже расчистился кружок в качестве импровизированного боксерского ринга, а окружающие с упоением снимали драку на мобильные телефоны, даже и не думая разнять эту кучу-малу.
Сергей же, тем временем, восстал на крыльях собственного бешенства, которое у него никогда не было контролируемым, поскольку даже на фирме он любил «пожурить» подчиненных так, что стекла в окнах секретарской тряслись, и, схватив ближайший к нему стул, размахнулся и с сокрушительной мощью, никак не вязавшейся с его, в общем-то, конечно, подтянутой, спортивной, но все же не такой гигантской, как у противников, фигурой, обрушил его на голову того здоровяка, что прятал браслет в карман… Но, увы, у этого лысого явно уже выработался иммунитет к подобного рода встречам с мебелью, поэтому он лишь качнулся, зато второй, улыбнувшись дыркой в два передних зуба, снова врезал Сергею в живот и схватил его в охапку, намереваясь швырнуть за стойку…
Сергей вырвался, снова удар – его лицо исказила злая, болезненная гримаса, он хотел было рефлекторно согнуться пополам, но второй нападающий не дал ему опомниться, пнув по коленке, а первый с силой поднял его, обхватив за грудь, и, прогнув спину дугой, но…
Запустить Минаева за барную стойку, как военный снаряд в тыл противника, он не успел.
- А ну, ты, отстань от него!!! – закричала воинствующе и очень, даже слишком, бесстрашно Женя, подлетев сначала к тому, что избивал Сергея, резко толкнув его со всей силы, добившись его «почти» падения на пол: от неожиданности беззубый потерял равновесие и завалился назад, но его поймала толпа, - а затем, схватив второго за руку, мертвой хваткой вцепившуюся в Сергея, со всей злости укусила ее, вызвав у него, все-таки, эффект разжатия пальцев и визгливый ор из круглого, кожаного черепа с отверстием, называемым ртом.
То, что двое «кожаных», волосатых до уровня подбородка бандюганов и уже помятый, но еще не собиравшийся ложиться и умирать, вымаливая у зрителей лейкопластырь на опухшую губу, Сергей были удивлены вмешательством высокой, но довольно хрупкой, по сравнению с ними троими, девушки – это еще было слабо сказано.
У Сергея глаза вылезли так, что он, похоже, на пару секунд потерял связь с реальностью, совсем ну никак не ожидая встретить свою самую нелюбимую секретаршу ночью, в таком месте, да еще и получить помощь с ее стороны в такой непростой для него ситуации, но первым опомнился тот беззубый, которого она толкнула.
Схватив Женьку за волосы и больно дернув вниз, так, что она вскрикнула, он прошипел ей в лицо, брызгая слюной, которая, по всей видимости, не найдя преграды в виде двух косточек, называемых у нормальных людей зубами, летела во все стороны:
- А тебе чего надо, швабра рыжая??? Дружок он твой, что ли, что ты такая смелая, а?!? Погоди, курва, сначала с твоим красавой разберемся, а потом и до тебя дойдем… - и он мерзко захохотал, а Женька, ощущая невероятное гудение адреналина и злости во всем теле, резко дернулась в его руках и, изловчившись, пнула его туда, куда пинать мужчину ох как не следовало, гневно прокричав:
- Я сказала, отстань от него и от меня, тупица лысая!!! Ты что, плохо речь человеческую разбираешь??? Переводчик нужен??
- Ах ты…
Мат, мат, отборный мат с проклятиями и перечислением всех членов Жениной семьи полился из согнутой пополам фигуры со сморщенным от боли, и так-то не очень красивым, а теперь еще и совсем похожим на наклеенную под партой жвачку лицом, но противник на пару секунд, все же, был нейтрализован.
- Женька?!? – закричал ошеломленно Минаев, увернувшись от удара и врезав второму громиле в живот, на секунду посмотрев бешеным взглядом на девушку. – Не лезь, дура, ты что, совсем?!? Уходи!!! Слы…
Опомнился второй и, толкнув Женю со всей силы в толпу так, что она упала, больно ударившись коленкой и, Бог знает, чем еще, подоспел на помощь первому, схватив Сергея в охапку и позволив другу выместить на нем злость, как на боксерской груше.
Женька закричала, пытаясь скорее подняться, но какие-то руки из толпы держали ее, не давая броситься на помощь уже изрядно помятому, повисшему от боли и слабости, но все еще воинственному и никогда не сдающемуся начальнику, а откуда-то сзади даже пролетело несколько фраз:
- Эй, девушка, не лезьте, вы что?? Сами разберутся…
- …это же люди Берса, не вмешивайся, идиотка…
- …стой, куда пошла?..
Но все негодующие и пугливые предостережения потонули в грохоте диджейского голоса, рванувшего из всех динамиков зала:
- Знатная заварушка у бара!!! Давайте-ка поддадим им жару!!! Кто любит ро-о-ок???
- МЫ!!! – заорала на всю Ивановскую пьяная, подогретая боями без правил толпа, готовая согласиться в своем теперешнем состоянии с чем угодно.
- Кто любит ро-о-ок???
- МЫ!!!
- Тогда… рас-ко-о-ол-бас!!!...
И грянул ритм барабанов хорошо знакомой Жене по тому факту, что солист, первый и последний на ее памяти, переметнулся из исполнения рок-музыки на стезю попсы, песни, сопроводившей весь этот цирк с летящими во все стороны кулаками и ботинками:
I never thought I'd change my opinion again
But you moved me in a way that I've never known
You moved me in a way that I've never known

But straight away you just moved into position again
You abused me in a way that I've never known
You abused me in a way that I've never known…

(«Я никогда не думал, что смогу вновь поменять свое мнение,
Но ты вынудила меня встать на неизведанный путь,
Ты вынудила меня встать на неизведанный путь.

Но ты тотчас же поменяла свою позицию снова,
Ты оскорбила меня так, как никто другой,
Ты оскорбила меня так, как никто другой…» - перевод с англ.)

Нет, она должна помешать, Сергею не вырваться, ему не вырваться без ее помощи, она должна что-то сделать…
Кинувшись на спину того, кто избивал Сергея, как храбрая тигрица (во всяком случае, это Женя думала, что со стороны она напоминает именно тигрицу), а на деле – как истеричная и злющая драная кошка, она вцепилась в него, попытавшись оттолкнуть эту массивную гору с криком: «Хватит, хватит!!! Прекрати, оставь его!!!», но получив очередной резкий и очень болезненный толчок в ребра и снова отлетев, Женя уже думала, что все, это конец: Минаева сейчас убьют, а ни один представитель сильного пола, снимавший драку на свой телефон, не спешил разнять их и предотвратить нежелательное умерщвление, даже бармен и тот превратился в одни испуганные, круглые глаза, торчавшие из-под барной стойки, а значит, нет никакого шанса…
«So break me shake me hate me take me over
When the madness stops, then you will be alone
Just break me shake me hate me take me over…»

(«Так разбей меня, встряхни меня, возненавидь меня, прими в свое владение,
Когда это безумие остановится, ты будешь одинока.
Просто разбей меня, встряхни меня, возненавидь меня, прими в свое владение…» - с англ.)

- А ну, урод, не смей мою Женьку обижать, говно ты жирное!!!... – заорал знакомый пьяный голос, и Женька изумленно увидела огромный и до боли знакомый кулак, с невероятной силой прилетевший точно в ухо тому, который бил Минаева и толкнул ее саму, после встречи с коим беззубый упал на пол, грузно застонав и бормоча грязные ругательства, и, даже как-то покатываясь, предпринял попытку подняться, а Димка (ибо это, конечно, был он) с пьяной, счастливой улыбкой до ушей, шатнулся на заплетающихся мускулистых ногах ко второму лысому, который, выпустив Сергея, попытался первым врезать ему, но даже доза алкоголя солидных размеров не смогла усыпить хорошую боксерскую реакцию Димы – он увернулся, и…
«So break me shake me hate me take me over
When the madness stops, then you will be alone
Just break me…»
Крепкий лоб Дмитрия с огромным, глухим, не перекрываемым даже звуком музыкального сопровождения стуком врезался в лысый, широкий, покрытый парочкой красноватых шрамов лоб, и Женька увидела, как зашатало второго беднягу, из которого как-то тревожно вырвалось простое:
- Уй!..
А Димка, весело захохотав и продолжая счастливо улыбаться, как будто выигрывал поединок в кубке мира по боксу в супертяжелом весе, переключился вдруг на Сергея, и Женя с огромным ужасом, не успев даже опомниться, увидела, как его здоровенный кулак летит прямо в Сережин бедный, многострадальный живот…
«Oh-no oh-no

She says, «I can help you, but what do you say
Because it's not free baby, you'll have to pay.»
You just keep me contemplatin',
That your soul is slowly fadin'…»
(«Ох, нет, ох, нет…
Она говорит: «Я могу помочь тебе, но захочешь ли ты моей помощи,
Потому что она не бесплатная, детка, ты должен будешь заплатить».
Ты просто вынуждаешь меня ничего не делать,
Когда я вижу, что твоя душа медленно угасает…» - с англ.)
…Надрывался под руку солист группы «Savage Garden», а Женька, на крыльях своего очередного кошмара увидела, как Сергей бьет пьяного Димку в ответ неплохим ударом в челюсть, после чего глаза ее друга остекленели, он зарычал, правда, забыв убрать дебильную улыбочку с лица, и с ревом бросился на него:
- Никто не смеет ее обижать… падла… ясно тебе… кретин???...
Кретин, кретин, что же, Димка в голове Жени читать умеет? Откуда он узнал, что этот тип в когда-то белой и неслыханно дорогой рубашке и есть тот самый ее начальник, кретин, о котором она столько раз ворчливо высказывалась?.. Ай, дура, да ты о чем вообще думаешь?? Димон сейчас твоего кретина в порошок для зубов тому лысому, у которого кто-то уже дырку в заборе проковырял, сотрет!!!
- Дима, нет!!! – закричала она, схватив друга за массивное предплечье, которое снова точным выбросом посылало в короткий полет кулак, метивший конкретно в Сергея. – Этого не надо!!! Это же мой… Это же мой…
«So break me shake me hate me take me over
When the madness stops, then you will be alone…»
Да что ты будешь делать-то, а?..
Помощь подоспела опять с неожиданной стороны:
- Димас, Димас, все, хватит, Димас!!! – закричал голос Ильи и его сухие руки с неожиданной силой обхватили размахавшегося не в меру конечностями Димку поперек туловища и оттащили его от Минаева, который с трудом выдохнул, упёршись ладонями в колени.
Женя посмотрела на Илью с Димкой, которые сейчас представляли собой странный, дергающийся во всех направлениях шар, и хотела было узнать у Минаева, в порядке ли он, но ее снова больно схватили за волосы, и теперь она почувствовала еще и какой-то жесткий, металлический предмет, больно ткнувший ей в спину.
Мурашки побежали по коже, внутренности провалились в дыру, и она затихла, пытаясь перебороть слабость в коленках и взять себя в руки, а тем временем, дуло все сильнее вдавливалось ей в позвоночник, и тот самый лысый, из уха которого бежала кровь, напоминая о благородном вмешательстве ее друга-боксера, бешено и гневно прошепелявил ей в затылок:
- Ну и кто ты такая, шлюха подзаборная, а??? Очередная подстилка этого ублюдыша?.. Чего влезла, козявка ржавая, жить надоело? Так мы это быстренько исправим! У меня и глушитель накручен, а ты как думала?.. Твое тощее тело еще долго на той свалке за городом никто не найдет…
Женька вдруг резко развернулась с диким ужасом, отключающим все нормальные, отвечающие принципам самосохранения, чувства, и увидела, как пистолет уставился ей в живот и как толпа вокруг рассосалась с высочайшей скоростью, вновь создав видимость увлеченного веселья… Мда, благодаря таким свидетелям полиция ее убийство годами раскрывать будет, а потом на уголовном деле быстренько появится обнадеживающая надпись «глухарь». И во что же ты вляпался, Сергей Викторович?!?
Собрав волю в кулак и приказав себе не дрожать, Женя смело и с вызовом посмотрела в маленькие, налитые кровью глазки злого-презлого лысого цепного пса и проговорила:
- Так стреляй. Чего же ты ждешь?? Или только угрожать умеешь, скотина грязная?? Я тебе ничья не подстилка, а заступилась только потому, что вы оба, как трусы, сзади нападаете! Сразу понятно, что очко взыграло.
- Ты!!! – разъярился лысый, попытавшись схватить Женьку за шею, но в эту секунду сильная мужская рука перехватила его руку и оттолкнула ее от девушки, после чего Женя оказалась за широкой спиной Сергея.
- Пушку-то убери, ослина. Все равно пользоваться не умеешь. А ее не тронь. Иначе ударю так, что ни одного зуба вообще не останется. – жестко и грозно проговорил Сергей, излучая бесстрашие и странную внутреннюю силу.
Лысый попытался отпихнуть его, чтобы снова пробраться к Жене, но тот стоял, как столб, не двинувшись с места. Зато второй бандит, оправдывая слова девушки о трусливом нападении сзади, резко схватил ее и, зажав своей ручищей ее шею так, что ей стало трудно дышать, прорычал ей в лицо:
- Отвечай, коза дебильная: ты кто такая, и кто вон те двое??? Говори, иначе задушу, тварь, помолиться не успеешь…
- Эй! – Сергей попытался вырвать Женю, но его перехватил беззубый, а лысый со шрамами на лбу резко отпустил шею девушки, отчего она закашлялась, судорожно вдохнув кислород:
- Я – девочка, если ты не заметил. – гневно проговорила она ему в лицо. – А те двое, - Женя, прищурившись, посмотрела на Илью, который, успокоив Диму, блаженно присевшего за чей-то столик и глядящего в пустоту усталым взглядом, тревожно таращился на нее, сжимая руки в кулаки, - это мои братья. Теперь ты мне отвечай, лысина, - требовательно тряхнула она лысого за кожанку, - в чем суть конфликта? Какого черта наваливаетесь на него вдвоем на глазах у всего бара???
- Суть конфликта… - передразнил ее лысый со шрамами. – Ты оборзела совсем, девка, тебя проучить хорошенько надо! Видал, Панцирь? – обратился он к другану с легкой ухмылкой. – Бабы какие наглые пошли! Стрелять таких надо, чтобы лишнего не балакали… Чего с нею делать-то будем, а?
- Чего-чего… - проворчал беззубый. – Надо ее к Берсу вести. Он с ней потрындит и нам потом скажет, как ее разделать и куда сунуть…
- Разделывают рыбу, чмо. – огрызнулась Женя, презрительно глянув на Панциря. – Ведите к вашему Берсу. Может, хоть он в курсе, что за проблема такая, которую словами нельзя решить.
- Женя! – жестко прикрикнул на нее Сергей, предостерегающе глядя сияющими тревогой и раздражением серыми глазами. Наклонившись к девушке, он гневно процедил:
- Не лезь в это!!! Ты что, еще не поняла??? Берс…
- Идем, давайте, шевелите ходулями! – ткнул Сергея и Женю беззубый в плечи, и те двинулись к тому самому столику, около которого девушка и заметила Сергея в первый раз.
- Зябликова, ты совсем ненормальная?? Ты за каким хреном сунулась, тебя вообще кто просил??? – гневно шипел ей на ухо Сергей. – Да ты хоть знаешь, кто такой Берс?!? Дура, только не вздумай хамить ему, он же тебя на нож посадит в темном переулке!! У тебя вообще мозги где были??? Еще эти твои… братья…
А Женька сосредоточенно думала, пробираясь через толпу. Да… кто такой Берс, она знала. Миша Берсенев, криминальный авторитет этого города. Промышляет всем помаленьку, в основном, занимается наркотиками, воровством и азартными играми, отмывает денежки на оффшорных счетах за границей и прессингует тех, кто случайно или специально перешел ему дорогу… За Берсом ходила по городу дурная слава: поговаривали, что те, кому он улыбнется, исчезнут в самое ближайшее время, а их тела найдут позднее, без улик, без документов и обязательно с порезанными до локтей руками. Вот такой злой и страшный серый волк водился в их краях, им даже малых деток перед сном пугали, мол, дядя Берс заберет к себе и налысо побреет, заставит кожаные штаны носить, пистолетом размахивать и матом ругаться, что для будущего заключенного местной тюрьмы очень даже неплохое качество.
Так вот, этот любитель резать бедным, и так уже мертвым, несчастным людям руки считался, помимо всего прочего, очень успешным дельцом: к нему за помощью и покровительством, выплачивая, конечно, определенных размеров процентик, стекались все крупные бизнесмены и политики города, а в руках Берса была заключена настоящая удача – он мог провернуть любое дельце чисто, быстро и без единой зацепки… Как он это делал? Никто не знал, но ходили слухи, что у него были большие связи в политике, полиции и даже за границей, что, собственно, и позволяло ему выходить сухим из воды.
- Женя! Ты меня вообще слышишь? – тряхнул ее за локоть Минаев, откровенно пылая яростью и поражаясь глупости своей секретарши, которую можно было прочитать в его нахмуренных бровях и плотно сжатых губах.
Женька очнулась и сосредоточенно посмотрела на него:
- Да, конечно, Сергей Викторович. Не волнуйтесь, если он будет вести себя нормально, то и я хамить не буду.
Сергей вытаращил глаза, ошарашенно посмотрев на нее, но треснуть от очередного, рвущего его изнутри, крика не успел: беззубый подтолкнул их к столику, за которым, ровно посередине, закинув локти за спинку, в странноватом полосатом смокинге, черном, в тонкую, красную полоску, сидящем на суховатом, но с довольно явственно прослеживающимся пузиком, выглядывающим из-под пары расстегнутых пуговиц, в черной рубашке без галстука восседал с самым важным видом (гораздо важнее и самоувереннее, чем даже вид ее «любимого» начальника) мужчина лет сорока пяти.
Женька удивленно уставилась на него, совершенно откровенно разглядывая его и абсолютно не веря своим глазам: она ожидала, что Берсенев сам, как и все его люди, окажется лысым, нататуированным по самые уши, обвешанным золотыми цепями и затянутым в кожанку и какие-нибудь недешевые штанишки мужиком… А перед ней восседал солидного, делового вида мужчина, с огромной, курчавой русой бородой до середины груди (Женька, однако, приметила, что бородка-то была гладко причесана и даже без намека на застрявшую в ней яичницу или затерянный в джунглях бутерброд), кривым, возможно, даже не один раз сломанным, крупным носом и внимательными, холодными, но отнюдь не пустыми глазками светло-коричневого цвета, тоже с особой, пристальной насмешкой разглядывающими Женю медленно, но тщательно, не упуская ни одной детали из ее внешности. Помимо бороды и глазок Женя углядела дрябловато впалые щеки, на одной из которых красовался старый, но противный, явно в свое время плохо зашитый шрам, а на голове его была обыкновенная, чем-то напоминающая ковбойскую, шляпа, скрывающая длинные, зачесанные назад и собранные в хвост на затылке, волнистые волосы.
Короче, Миша Берсенев напоминал Женьке вовсе не криминального авторитета, запугавшего весь город своей неоправданной жестокостью, а обыкновенного неформала на пенсии.
Около Берса с одной стороны сидела какая-то темноволосая, с крупными плечами, необъятной грудью, втиснутой в синее, расшитое стразами платье, женщина, у которой в руке дымилась тонкая сигарета, и она, не очень по-доброму глядя на Женю, курила ее огромными, возможно, искусственно увеличенными губами. С другой его стороны примостился низенький, широкоплечий и коренастый парнишка лет двадцати пяти на вид, с коротко остриженными светлыми волосами, узкими глазками, спрятанными под модные, круглые очки, квадратной, особенно на фоне очков, челюстью и носом-картошкой, который с хитроватой ухмылкой тоже смотрел на Женю.
И позади всей этой странной, но, по-видимому, влиятельной компашки стояла охрана, сливаясь своим цветом с обоями: в ярких красных костюмах и совершенно ужасающих красных, лакированных туфлях, но Женя не успела их поконкретнее разглядеть, поскольку Берс вдруг тихо и весомо заговорил:
- Сережа, Сережа… Мать честная, да за тебя уже бабы впрягаться начали! Совсем ты опустился, дружочек, ниже плинтуса… Да и мои ребята хороши! Вдвоем одному навалять, как следует, не смогли… Ну с этими-то я в два счета порешаю… - сделал сразу несколько неприятных выводов Берс, пронзительно и немного насмешливо глядя то на Сергея, который стрелял в Женю бешеными вспышками, она даже спиной их чувствовала, то на своих «лысых» пешек, стоявших по бокам от нее и Сергея, понурив головы, как голодные кобылы, и не смевших и рта раскрыть, пока «хозяин» не закончит свой весомый монолог, а между прочим, говорил Берс очень тяжело, будто отдыхая после каждого слова, низко, скрипуче, возможно, даже для какого-то особого, устрашающего эффекта, но Женя ощущала сейчас, стоя перед ним, не столько страх, сколько раздражение, усталость и начинавшуюся головную боль, сменившие внутри нее ярость и волнение.
- Берс, да мы почти уделали его, я тебе слово даю, еще немного – и мы бы его под барную стойку закатали, отвечаю, Берс! – не удержался беззубый, как-то испуганно и взволнованно забормотав оправдания и подавшись вперед.
- Да, Берс, эта девка его, не знаю, откуда она взялась, мы же за ним следили от самой его тачки, никого с ним не было, а она из какой-то задницы вылезла… Накинулась на нас, как шавка какая-то… Еще эти братки ее подогнали… Короче, врасплох застала, понимаешь, брат?? – подхватило второе такое же напуганное лицо со шрамами на лбу, а Берс вдруг спокойно и повелительно поднял руку:
- Хватит. Панцирь, Бука: ключи от тачки – на стол! – жестко и скрипуче проговорил Берсенев таким голосом, будто если они ему эти ключи сейчас не отдадут, он их съест и даже на масле не обжарит.
Панцирь и Бука, двое лысых, которых Женя про себя окрестила немного иначе, а именно как «беззубый» и «страшный», потерянно переглянулись и даже как-то сжались под пристальным взглядом своего босса, после чего Бука залепетал:
- Н-н-но, Берс… Мы же… Мы же, это… ну, почти все, как надо, сделали… Отдубасили его… Вон, еле стоит… Может, не надо тачку?.. – умоляюще сложил руки он, а Берс совершенно безэмоционально и даже как-то раздраженно посмотрел на него, а затем – на абсолютно ровно стоящего рядом с Женей Сергея, у которого кровоточила губа и разливался лиловый синяк на скуле, а в целом, надо отдать ему должное, он ни капельки не производил впечатления «ушатанного до предсмертного состояния» человека, и проговорил все тем же строгим, беспрекословным тоном, с нотками раздражения, словно ему приходилось в десятый раз втолковывать маленьким детям, что чипсы вредны для желудка и много их есть нельзя:
- Хорошо, хорошо, ребятки… Оставьте тачку, может быть, я действительно погорячился… Такой прокол требует куда менее тяжелого наказания… Бука, ты ведь живешь с сестрой, да? И ты, наверное, не сильно расстроишься, если бедная, милая Таня Азбукина сгорит в своей квартире из-за какого-то банального, но такого чудовищно несправедливого короткого замыкания в проводке? А у тебя, Панцирь, кажется, на шоссе Стрелочников работает подружка в парикмахерской? Кстати, это она тебя так классно подстригает? Надо бы к ней сходить… Да, точно, непременно сходить… Ее Лилей зовут, кажется? Ай-яй, как жалко будет бедную Лилечку, когда ее найдут с ножницами в горле, или не жалко? Хм… Надо думать, это наказание вам больше подойдет, а тачку, так уж и быть, оставьте у себя… До очередного косяка.
Женька в ужасе посмотрела на Сергея, не веря в то, что сейчас перед ней человек с такой легкостью рассуждал об убийстве… убийстве!!!... ни в чем не повинных людей, и даже с каким-то мрачным удовольствием сыпал своими угрозами и наблюдал, как бледнеют и кривятся от страха и так не очень симпатичные лица его приспешников, и при этом он даже не морщится, не испытывает никакого омерзения от собственной жестокости… Ножницы в горле!! Пожар!! Женька нервно выдохнула, чувствуя, как сердце сжалось в маленький комочек в груди, а мозг посылает телу сигналы успокоиться, успокоиться и продолжать дышать… Сергей в ответ послал ей серьезный, даже суровый, предупредительный взгляд и очень выразительное движение бровями, будто пытаясь сказать непутевой девушке, что это все не цирковое представление с медведями на велосипедах, а очень даже реальная и опасная жизненная ситуация… Но Женя, к своему ужасу, и так это понимала, стоило ей только посмотреть на несчастных Панциря и Буку, которые стали бледнее первого снега за окном, а после секундной заминки Панцирь спешно вытащил из кармана ключи и бросил их перед Берсом на стол, не глядя на него, а изучая, почему-то, свои ботинки.
- Так-то лучше, мальчики. И в следующий раз пожалейте мой слух и даже не начинайте лепетать всякую ерунду, а то выбора я могу вам ведь и не предоставить. – улыбнулся через бороду Берс, и оба лысых с неподдельным ужасом вздрогнули, а Женька тут же вспомнила ту легенду о нем, насчет его улыбки, и ее резко затошнило. – А теперь идите. Ну? Пошли вон! – приказал он, и оба громилы, боязливо сгорбившись, суетливо исчезли в толпе.
Берс перевел внимательный, заинтересованный взгляд на Женю и тихо, с нажимом проскрежетал:
- Теперь ты, рыжуля… - мерзко протянул он с каким-то нехорошим огоньком в глазах, просто пригвождая девушку к месту своими карими глазами-буравчиками и скривившись в полуулыбке. – Ну и повеселила ты меня! Там у бара… С мозгами у тебя, что ли, не все в порядке?.. Хм… Это мы сейчас выясним. Задам тебе несколько простых вопросов, и ты мне на них ответишь. – с тяжелым нажимом, абсолютно серьезно, влиятельно и безапелляционно заявил он. – От твоих ответов будет зависеть то, убью я тебя или оставлю жить, но… - он вдруг с ухмылкой посмотрел на Сергея. Не улыбкой. Пока только ухмылкой. По телу Жени побежали мурашки, а на лбу выступил пот. - …с некоторым грузом на сердце.
Соберись, Женька, соберись! Забудь о колоколе, раззвонившемся до боли в твоей голове, забудь о страхе – ты сама сунула нос, куда не следовало, зачем-то спасая того, с кем связана сильной взаимной неприязнью, так что теперь отступать поздно. Нужно забыть обо всем: о смерти, о боли, о страхе – они не помогут тебе решить твою проблему, а только запрут в ящик, из которого выбраться ой, как трудно… Ты должна быть выше саморазрушительной жалости к себе, а думать лишь о тех, кто ждет тебя сегодня дома, а значит, быть такой же, как этот Берсенев – уверенной, сильной, смелой. И говорить с ним точно так же.
- Отвечу. – кивнула Женя и продолжила твердым голосом:
- Если ты ответишь на мой вопрос. В вашем бизнесе ведь так дела делаются? По принципу «ты – мне, я – тебе», если не ошибаюсь.

 » Глава 6 (окончание)

Берс дернул кустистыми бровями и заулыбался (сердце Женьки екнуло, когда она вдруг отчетливо осознала, в какую опасную игру играет, но теперь уже паровоз не остановишь, придется играть дальше), а его глаза как-то странно засветились, и он, посмотрев на Сергея, испепеляющего Женьку пристальным, тревожным взглядом, проскрипел:
- Серега, так она не только смелая, но и мозговитая! А я-то думал, все в точности до наоборот… Как же тебе повезло, просто фантастика! – он засмеялся и подался вперед, медленно и с каким-то особым наслаждением пройдясь по длинным, стройным ногам девушки, по ее фигуре, подчеркнутой обтягивающим платьем, и, наконец, скользнул по ее лицу к глазам, медленно проговорив:
- Как тебя зовут, рыжуля?
- Женя.
- Евгения… - протянул он, изучая ее волосы и плечи с каким-то маниакально жадным выражением в глазах. – Ты хочешь, чтобы я уважал тебя, хочешь бороться до конца… Я вижу. Гм. Только вот… за что?? Неужели за… - он брезгливо посмотрел на Сергея, будто тот был жуком-скарабеем. - … неужели за него? А может, это я тебе понравился, девочка?? Так мы легко можем организовать более близкое знакомство. – он плотоядно улыбнулся, а Женьку пробила мелкая дрожь, впрочем, Берс, к счастью, не заметил ее реакции, откинувшись на спинку дивана и вальяжно закуривая. – Я тоже отвечу на твой вопрос… Но спрашивать буду первым. Итак. – он выдохнул дым, чуть прищурившись и как-то холодно сверкнув жестким, безжалостным блеском, посмотрел на Женьку, которая заставляла себя дышать, потому что от страха все ее мышцы напряглись до такой степени, что не давали легким вздыматься в груди. – Итак. Ты и Сергей. Какие у вас отношения? Ты его любовница? Возлюбленная? Подруга? Сестра? Почему ты бросилась защищать его, рискуя своим здоровьем и даже жизнью? Это мой первый вопрос.
Женя шокировано подняла глаза на Сергея, совершенно не представляя, что ответить, а он с хмурым волнением на лице вглядывался в ее глаза, пытаясь будто прочитать через них ее мысли и помочь ей найти правильный ответ на поставленный вопрос.
А Миша Берсенев ждал. Женя вздохнула и, чувствуя, как пот теперь не только у нее на лбу, но еще и струится по спине, решила рискнуть:
- Он мне никто. Дело совсем не в этом. – она гневно прищурилась. – Я заступилась, потому что это несправедливо – двое против одного. А я ненавижу нечестную борьбу. – жестко процедила она. – Нужно было уровнять шансы.
Берс удивленно посмотрел на хмурого Сергея, затем на женщину и парня, сидящих с ним за столом, и расхохотался громким, каркающим смехом:
- Вы это слышали?!? Уровнять шансы!!! Да какие шансы у тебя, рыжая, могут быть против Берса и его людей?!? Ха-ха-ха… Она ему никто!!! – он еще какое-то время громко и эмоционально смеялся, постукивая ладонью по столу, но вдруг резко посуровел и, снова резко подавшись вперед, уставился на Минаева пристальным, проницательным взглядом:
- Так это правда, Серега?? Она тебе никто??? Отвечай, Минаев, ох, только не ври мне… - гневно пригрозил он, как-то мгновенно вспылив.
Сережа сунул руки в карманы и, легко и надменно глядя на Берса, будто сейчас не решалась судьба его или его секретарши, а просто обсуждался какой-то маловажный производственный вопрос, бесстрашно и абсолютно невозмутимо держа взгляд и снова излучая какую-то внутреннюю уверенность и превосходство, проговорил:
- Это правда. Девчонка мне никто. Мы знакомы, но не близко. Наверное, она заступилась, потому что узнала меня.
- Да-а-а?.. – недоверчиво переспросил Миша, жадно впериваясь агрессивным взглядом ему в лицо. – Сережа, Сережа… - поцокал он языком и покачал головой, как мамочка, желающая пожурить сына за то, что он влез в лужу и извозил в ней всю одежду. – Ну тогда, раз она тебе совсем-совсем никто, я просто обязан наказать ее очень нелицеприятным образом за то, что она так некстати порушила мои планы… За каким хреном нам тратить на нее свое время? - он тут же обернулся и, к нескончаемому ужасу Жени, спокойно проговорил, обращаясь к охране за спинкой дивана:
- Позовите Болта и Зиру, пусть забирают девчонку и делают с ней все, что хотят, только напомните им не использовать больше ту свалку за городом… Тело ведь можно и в лесу закопать. Ну?? Чего стоим?!? Живей, живей!!!
Охранники в красном угодливо кивнули, а Женька замерла, перестав слышать стук собственного сердца… Тело провалилось в какую-то вакуумную яму, в которой вся ее душа металась в нескончаемом, безысходном ужасе… Она обречена?? Ее изнасилуют и убьют?? Что же будет с родителями и Полей! О, Боже мой, Боже мой, что же с ними будет??? Как они переживут это?? И как ей самой понять, осмыслить то, что скоро ее сердце перестанет биться навсегда, она никогда больше не вдохнет свежего, чистого воздуха, наполненного озоном после дождя, никогда не увидит своих родных, не услышит их голоса, не обнимет их, не скажет им, как сильно любит…
Женя попыталась вдохнуть, но не могла, попыталась облизать пересохшие губы, но ни одна мышца не слушалась ее, а мозг стучал и стучал, рыча ей в уши страшным голосом о том, что она скоро умрет, умрет, умрет…
Движение справа – и Сергей резко вышел вперед, схватив Женькину потную и холодную ладонь своей горячей, сильной рукой.
- Перестань, Миша. Не трогай ее. Она ни при чем. Хотел разобраться со мной, так разбирайся, вот я, здесь, никуда не делся, легкодоступная мишень! – раздраженно процедил он, сжимая руку Жени и, кажется, возвращая ей способность мыслить, чувствовать и двигаться, как бы вдыхая в нее надежду и силы на то, чтобы продолжать дышать здесь и сейчас. – Отпусти ее, Миша, слышишь? Это наше с тобой дело.
Берс с ухмылкой посмотрел на Сергея, махнув охранникам рукой, чтобы те оставались на местах, а сам покачал головой:
- Не-е-ет, Серега. Я задал ей простой вопрос: твоя ли она баба или просто моя случайная жертва, - и ты, и она подтвердили, что между вами ничего нет, а значит, я с легкостью избавлю нас всех от лишнего балласта… Прости, милая, ничего личного. – тут же подмигнул он Жене, которая гневно воззрилась на него, а Сергей, вдруг обернувшись, посмотрел ей прямо в глаза…
Пристально, внимательно, будто что-то пытаясь сообщить или как будто предупредить о чем-то… Но Женька не была готова воспринимать какие-то там выразительные предупреждения: она завороженно уставилась в эти яркие, сияющие мужским превосходством и жесткостью глаза, не имея ни капельки сил, чтобы отвести взгляд, перестать так таращиться на него…
- Не трогай ее, Берс. – снова повторил Сергей, раздраженно выдохнув, и Женька вдруг резко вспомнила, что терпеть не может этого важного придурка, который ей житья нормального своими презрениями и насмешками всякими не дает… - Она моя. – тихо проговорил он, с трудом произнося эти ложные, и очень неприятные для себя слова, и Женя жутко разозлилась, просто до безумной, сокрушительной ярости, чувствуя, что сейчас может уничтожить и этого проклятого Минаева с его «великой жертвой» во имя спасения ее отвратной для него шкуры, и этого козла Берса, который оказался настолько непредсказуемым, что простые законы волчьего мира в его стае не работали, и вообще весь этот дьявольский клуб, куда ее затащил Димка, будь он неладен, и который стал причиной того, что она лишний раз оказалась под этим пренебрежительным и брезгливым взглядом серых глаз, всем своим видом выражавших неподдельное отвращение.
- Твоя? – тихо, но с нажимом и какой-то затаенной угрозой переспросил Берсенев.
- Моя. – жестко ответил Сергей, чуть сильнее сжав руку Жени, видимо, таким образом желая заставить ее подыграть ему.
- Ну тогда целуй ее. – вдруг заявил Миша и расслабленно откинулся назад, видимо, устраиваясь поудобнее, чтобы наблюдать за сиим действом.
Женька и Сергей одновременно резко уставились на него, изумленно вытаращив глаза.
- Целуй, целуй. – подбодрил Сережу Берс, безмятежно улыбнувшись. – Она же твоя. Давай. Я жду.
Женька выдохнула, злясь еще больше. Целоваться с ним??? Да что за чертово издевательство?? Она не хотела даже рядом с ним находиться, она ненавидела его сейчас всем сердцем и готова была убить голыми руками на этом самом месте, а он…
Сергей обреченно и вызывающе посмотрел на нее… Затем, медленно – на ее губы… Брезгливость снова отразилась в ее лице, он слегка поморщился… Выдохнул, будто собираясь поцеловать жабу или паука…
Губы Жени дрожали от гнева и обиды, обиды, все ее нутро сопротивлялось и сгорало в сумасшедшем огненном танце злости и ненависти, она отвела глаза в пол, не желая смотреть на него и мечтая улететь куда-нибудь на Сатурн и умереть на одном из его колец, дыша часто-часто и пылая, пылая, как огненный факел, злая, усталая, удрученная…
И в это мгновение он поцеловал ее.
Женя замерла, сначала даже не отвечая ему, но… потом как-то само вышло, что она тоже в ответ поцеловала его.
Странным во всем этом было даже не то, что она целовалась с человеком, с которым имела самые отвратительные, взаимно-негативные, воинственные отношения из всех, с кем ее когда-либо сталкивала судьба, и даже не то, что они делали это на глазах у скептически взирающего на них главаря крупной преступной группировки, странной, но не перестающей курить, полноватой женщины и улыбчивого, словно змеиная шкура, которую недавно сбросили, паренька…
А то, что поцелуй не был противным, как она ожидала, а вполне себе обычным, просто из тех, которые не вызывают в сердце взрыва эмоций, огненной лавины в желудке, желания прижаться к этому человеку и никогда, никогда не покидать его объятий, не выходить за пределы его энергетики, ауры…
Сергей целовал ее очень умело: Женя, как могла, до последнего пыталась найти недостатки в этом поцелуе, но… не могла. Его губы осторожно, словно исследуя что-то неизведанное для себя, касались ее губ, но были немного чуть более настойчивыми, чем привыкла Женя, потому что даже в том, как он погладил ее рукой по щеке, и в том, как целовал, прослеживалось его главенство, как будто он вел Женю в кромешной темноте по узкому переулку и единственное, что ей оставалось, - это довериться ему, поскольку уступать пальму первенства или позволить себе быть на-равных с ней он ну никак не мог…
Впрочем, подумать о том, что и целуя ее, Сергей вел себя как эгоистичный король этого мира, позволяя ей лишь подчиняться его воле и следовать за ним, Женя особо не успела: он перестал целовать ее и, даже не взглянув в ее глаза, хмуро повернулся к Берсу, ухмыляющемуся так, что даже борода раздвинулась вширь и сделалась короче.
- Ну? Тебе достаточно, или попросишь еще исполнить белый танец? Может, теперь перейдем к нормальному разговору? – недовольно, жестко и с сарказмом спросил он, а Женька, ощутив невероятный взрыв обиды и боли от всего происходящего, от его отношения к ней, от того, что он даже не удостоил ее взглядом, чтобы узнать, в порядке ли она, а лишь отвернулся, как от дешевой шлюхи, вырвала руку из его ладони и, злясь так, что ее щеки отчаянно пылали, а на глаза, того и гляди, навернутся слезы, вышла вперед и пристально и смело посмотрела на Берса, бросив Сергею через плечо:
- Вообще-то, разговаривали я и он, Сергей Ви… Сергей. – быстро поправилась она, буквально физически ощутив на себе его злой, пылающий взгляд, опаливший ее спину, но даже не обернулась, глядя на Берса, который продолжал широко улыбаться, глядя на Женю с каким-то странным блеском. – Еще вопросы? Или теперь моя очередь?
Берс покачал головой и вздохнул:
- Не торопись, милая… Вопрос номер два: те двое, что были с тобой. Кто они?
- Мои братья. – холодно заявила Женя. – Двоюродный и троюродный. Оставим их в покое.
Берс внимательно вгляделся в весело танцующую, орущую пьяную толпу, увидев две встревоженные фигуры, которым Женя жестом показала, что все в порядке, и ухмыльнулся:
- Может, оставим, а может, и нет. Это не тебе решать, рыжуля. И последний вопрос, о, я обожаю вопросы из философских категорий! Человек сразу предстает перед тобой, как на ладони, и начинаешь понимать, какого редкого кадра лишится мир только потому, что у него не хватило ума сидеть спокойно и не лезть не в свое дело… - порассуждал Берс с каким-то маниакальным, как будто «упивающимся» этой ситуацией выражением в глазах, и Женя нахмурилась: не хватало ей еще тут на философские темы рассуждать… Ее голова просто раскалывалась, тело болело от напряжения, а развязка все была по-прежнему далека, и что с ней будет – неизвестно… - Так ответь мне, Евгения, что для тебя значит твоя жизнь? Ты боишься смерти?
Он подался вперед, жадно заглядывая Жене в глаза, а та вдруг серьезно задумалась, и, понимая, что из этого болота ее вытащит только честная телега, вздохнула, медленно проговорив:
- Да, боюсь, конечно… Я же не знаю, что это – смерть… Но я не думаю об этом. – она снова собралась и тихо, но уверенно проговорила:
- Я живу, потому что нужна своей семье. Живу ради них. И не задаю себе вопросов насчет того, какая моя жизнь. Ценная? Бесценная? Бессмысленная? Если я нужна своим близким, если в моих силах сделать ради их счастья все, что я могу, значит я буду жить во что бы то ни стало, вот и все.
Берс захохотал, откинувшись назад и посмотрев в потолок:
- О-о-о, милая! Ты так наивна, просто кошмар! Не думать о смерти! Нельзя. – он вдруг посуровел и даже, как показалось Жене, рассердился. – Нельзя не думать о смерти! А что, если сегодня? Сегодня ты умрешь из-за своего дурацкого, душещипательного благородного чувства, что ты так нужна всем вокруг со своей неоценимой помощью??? Как же это глупо, рыжуля, подставлять голову под удар ради того, кто тебя об этом не просто не просил, а даже никогда не оценит твоей жертвы??? Тебе стоит переосмыслить систему своих ценностей, Евгения, тогда, возможно, ты бы поняла, почему совсем-совсем не живешь нормальной жизнью… Ну ладно. Я обещал тебе ответ. Задавай вопрос. – махнул рукой с самым снисходительным видом Миша, переглянувшись зачем-то со своей охраной.
Жене было не по себе. Настолько не по себе, что зубы стучали, а сердце отбивало в груди барабанную дробь… Миша насмехается над ней, она ощущала это всей душой, точно также, как была уверена в отвращении Минаева по отношению к себе… Возможно, Берс действительно был прав, и она наивно пытается искать смысл своего существования в других людях, не думая о себе, выделяя своему организму такое малюсенькое пространство на этом земном шаре, что ей самой ужасно тесно на нем… Надо же, в благородство играет, посмотрите на нее! И что из всего этого вышло? Двадцать пять. Одна. Нет любви. Нет карьеры. Нет детей. Нет даже своего жилья! Она лишь маленькая, практически незаметная, несостоявшаяся девочка, которая идет по какой-то дороге, где впереди, из-за тумана, не видно никаких горизонтов или значимых целей кроме тех, где она вечно лезет помогать другим… А главное, хоть однажды это принесло кому-нибудь пользу? Помогла Игорю – получила ненависть Сергея, помогла Сергею – стоит сейчас перед чокнутым на всю голову маньяком-мыслителем, не зная, уйдет она из этого клуба живой или ее вынесут ногами вперед… Глупо? Безрассудно? Бездарно?
Она вздохнула, отчаянно желая разрыдаться, но крепясь изо всех сил, и твердым голосом проговорила:
- Вопрос простой: что за проблема возникла между тобой и… Сергеем, и почему ты посылаешь две трусливые особи полумужского пола задать ему хорошую трепку вместо нормального, взрослого решения конфликта лицом к лицу?
Берс прыснул, снова громко шлепнув рукой по столу и захохотав на весь бар, заставляя людей оглядываться на их столик.
- Какая ты деловая, моя маленькая, наивная кроха! Ну, слушай. – он просмеялся и посуровел. – Твой любимый Сергей, за которого ты переживаешь всей душой, попросил меня заказать ему импортные станки для его шарашки из Германии. По своим связям я быстренько пошукал с нужными людьми, и его ненаглядные станочки уже прошли таможню совсем почти без пошлины, ай, как хорошо! Да я еще расстарался ради старого друга, выбил ему машины по себестоимости, целых пять станков, пять, Женечка!! – растопырил он пальцы, вытаращив глаза. – Каждый стоимостью в шестнадцать тысяч долларов, это без учета моей прекрасной персоны и умения договориться, с кем нужно… Так вот, милашка, мы с твоим дружком сошлись на сумме в пятьдесят семь штучек баксов за все станки и плюс сюда мне тридцать процентов за усилия, так сказать… А вот Минаев… - Берс вдруг рассвирепел, бросившись на стол и ударив по нему кулаками, испепеляя бешеным, яростным взглядом по-прежнему невозмутимо стоящего с самым спокойным, но довольно раздраженным от всего происходящего, видом, не реагируя на пылкие выпады в свой адрес. – Минаев, с-с-с… собака подлая… решил меня кинуть.
Женька вытаращила глаза, непонимающе уставившись на Сергея, который, сложив руки на груди, возвел уставший взгляд к потолку.
- Я не кидал тебя, Миша! – жестко и повелительно громыхнул он. – Я же сказал, заплачу я тебе твои бабки, только позднее, фирма на мели, нужен заказ!
- Так где??? – взревел Берс, окончательно выйдя из себя. – Где твой заказ??? Ты говорил, что тебе пришел хороший заказ, Сережа!
- Его забрали!! Ты что, меня не слушал?? – вспылил Сергей, тоже повысив голос и вызывающе глядя на Мишу. – Я договаривался с тобой под гарантию этого заказа, но клиент отказался от наших услуг, поэтому я попросил тебя дать мне неделю!!! За это время придет новый заказ, мы его выполним, и в течение месяца я тебе все твои деньги выплачу, как договаривались!
- Мы не так договаривались, Минаев… - прошипел с ядовитой улыбкой Миша. – Станки твои уже у меня, и завтра, либо ты платишь мне бабло, либо я продаю их фирме-конкуренту, а тебя, за то, что кинул Мишу Берсенева, насадят на перышко в темном переулке!! Ты думаешь, это все игра, Сережа? Взял и переиграл договор по-своему?? Не-е-ет, со мной так не прокатит, мальчик, за все нужно платить… Ищи деньги, Минаев. Пятьдесят семь штук, плюс неустойка. Время тебе – до завтра, до девяти вечера. Возьми там кредитик в банке, ну, не знаю, займи у папочки, он же у тебя местный магнат… - захохотал Берс, сверкнув хищными, безжалостными глазами, и в этот момент его взгляд упал на задумчивую Женю, хмуро глядящую на Сергея и пытающуюся придумать, как быть в этой ситуации… И совершенно не заметившую, что Миша вдруг встал и вышел из-за стола, подойдя вплотную к ней.
- Или… - шепнул он почти на ухо Жене, которая вздрогнула и очнулась, увидев поломанный нос, кустистую бороду в нескольких сантиметрах от ее шеи и два пристальных, коричневых глаза, с каким-то странным, жадным интересом разглядывающие ее кожу, скулы, подбородок, губы, скользнув к кудрявым волосам и снова вернувшись к шее, обдавая ее плечо горячим дыханием.
- Эй! Не дыши на меня! – пригрозила Женя Берсу пальцем, шагнув от него назад, чувствуя, как ее тело задрожало от отвращения, неприязни и даже от какого-то животного страха, но Берс с гниловатой улыбочкой вернул ее за локоть на место, продолжая разглядывать ее тело, будто она – товар на рынке, пощупав ее волосы, повернув к себе ее лицо и заглянув в глаза, а затем уделив внимание открытой (как назло!!!) зоне декольте и ножкам, плотоядно усмехнувшись.
- Что «или»? – напряженно прозвучал голос Сергея из-за Жениной спины, и она увидела, как он пытается отодвинуть от нее Берса, но охрана, мгновенно оказавшись рядом, схватила его под руки и оттащила, крепко держа барахтающегося Сережу. – Что ты делаешь, Миша??
- Или… - снова выдохнул в волосы Жени Берс, наклонившись и понюхав ее плечо, которым Женька тут же вызывающе дернула, попытавшись вырвать локоть из его руки, но он только крепче схватил ее, улыбнувшись. – Или ты можешь отдать мне эту девочку… Все равно ты к ней ничего не испытываешь, так что тебе терять? Да, Евгения? А ты мне нравишься, воинственная леди! – проговорил он, зайдя со спины и наклонившись к уху Жени, которая в ужасе сглотнула, пытаясь унять нервную дрожь и не упасть в обморок от страха. – Мы с тобой будем очень тесно дружить… Отдашь ее – и я прощу тебе половину долга. А двадцаточку-то ты легко найдешь, Сережка, и жить останешься… Ну так что? – он подошел к Сергею, который пытался вырваться из крепкой хватки мужчин в красных костюмах и сверкал на Берса безумным, невероятно злым и одновременно ошарашенным взглядом, стиснув зубы и рыча от бессилия. – По рукам?
- Да ты совсем, что ли, Берс?!? – возмущенно прорычал Сергей. – Отдать девчонку??? Она тебе что, крупный рогатый скот, чтобы бартерную сделку проводить?!? Нет, нет, нет, и еще раз… - мощный кулак одного из «красных» охранников влетел ему в лицо, и он повис, прекратив свой импульсивный монолог и сплюнув кровь на кафельный пол.
- Ни за что. – упрямо проговорил Сергей, а Берс рассмеялся.
- Ну… как знаешь, Сережа, как знаешь. Тогда завтра – кошелек или жизнь. Все, можешь идти.
Охрана отпустила Сергея, и тот, с ненавистью посмотрев на Берса глазами, желающими прибить его на этом самом месте, вытер рукой кровь с губы.
А Женька лихорадочно соображала, оглядывая глазами зал, заполненный богатенькой молодежью, Берса, усевшегося на свое место с видом главного божества России, стол перед ним, заставленный бокалами, бутылками, тарелками с начатыми в употребление закусками, а еще заваленный картами…
Так, стоп. Картами???
Щелк, щелк, щелк – Женьке почудилось, будто все ее тело разом загудело от внезапной догадки, и она, ощутив прилив дикого адреналина, триумфа и победного торжества, поддавшись на внезапно восставшее из пепла чувство собственного достоинства и всемогущества, и нисколько не притормозив, чтобы обдумать свою идею, оценить, насколько она глупа или безрассудна, девушка просто жестко и оживленно проговорила:
- Подожди, Миша. У меня есть к тебе предложение.
Берс взял в руки стопку и, налив себе что-то из бутылки, с веселой ухмылкой посмотрел на Женю:
- Я вижу, тебе все неймется, рыженькая. Я же ясно выразился – кондыбайте отсюда, пока я добрый! Ты можешь жить спокойно своей убогой жизнью, мне до тебя нет никакого дела, а Сережка мне завтра денежки в зубах притащит… или не притащит. Ты к этому уже не имеешь отношения… Так чего ты лезешь опять? Предложение!!! Ха! Что ты можешь предложить мне такого интересного, что я прям возьму и соглашусь?? Можно подумать, ты сейчас, из своего благородства, вытащишь из-под своего пикантного платьишка все свои сбережения на черный день и отдашь их мне в уплату долга за эту падаль, которая тебя использует?.. – он захохотал, а Женя, подавив дикое желание перевернуть на него этот стол, да и вообще – разгромить все вокруг от величайшей, несправедливой обиды и злости на всех, ненавистных ей мужчин, оперлась руками о поверхность стола и гневно, сияя фиалковыми глазами, проговорила:
- Может, сыграем в покер? Или тебе слабо поставить на кон пятьдесят семь штук?? – заявила с насмешкой Женя и выпрямилась, сложив руки на груди. – Играем ты и я. Если побеждаешь ты – Сергей заплатит тебе завтра вечером. Если я – то ты получаешь деньги частями в течение месяца. Ну??
Берс и Сергей одновременно с изумлением уставились на нее, а затем Сергей схватил ее за плечи и развернул к себе, уставившись гневными, до ужаса раздраженными серыми глазами:
- Ты с ума сошла, Женька?!? Покер?!? Да тебе его никогда не выиграть, ты понимаешь??? Перестань уже лезть…
Женя сняла его руки со своих плеч и снова развернулась к Берсу, выжидающе подняв брови и нетерпеливо наклонив голову на бок:
- Ну так что? Будешь играть??
Берс снова закурил, покачав головой, и, сверкнув на Женю холодными карими глазами, усмехнулся:
- Покер… Ну что ж. Раз ты так сильно веришь, что можешь выиграть у меня, то я с тобой сыграю, милашка, только потом не обессудь – я предлагал тебе уйти по-хорошему… Но условия нашей игры будут такими: если побеждаю я – мне достаешься ты, целиком и полностью, окончательно и бесповоротно, рыжуля… И Сергей по-прежнему должен будет насобирать для меня гору бабла за сутки. А если ты… - он недоверчиво и насмешливо скривился, выдохнув дым. – Если вдруг ты выиграешь, то так уж и быть, подожду месяц. Уговорила. Как тебе мои условия?
Женя испуганно вздрогнула, но в этот момент, когда Сергей что-то недовольно кричал Берсу, когда Берс с самой жадной улыбочкой пристально смотрел на нее, когда Димка и Илья, сидящие неподалеку, вскочили, нервно переминаясь с ноги на ногу, она вдруг поняла, что хотя бы один раз в жизни должна поверить в себя, в свои силы, свои знания и умения, как учил ее Игорь. Она должна раздвинуть границы того маленького клочка земли, который сама себе определила в качестве своего скромного места под солнцем, почувствовать, что тоже что-то может, что в ее руках есть своеобразная мощь, и она не сдастся перед неожиданной преградой…
Звук включился, и Женя, с вызовом посмотрев на Мишу, ухмыльнулась, пожав плечами:
- Хорошо. Идет.
Берс захохотал, захлопав в ладоши, как маленький мальчик в костюме пирата на новогоднем утреннике в детском саду, а Сергей схватил ее под локоть и прошипел на ухо:
- Прекрати, дура!!! Откажись, откажись немедленно, или я…
Но Женя только отмахнулась от него, не сводя глаз с Берсенева. Миша с улыбкой подался вперед и проговорил:
- Завтра. В шесть. Приходи сюда, в мой клуб. Велю охране пропустить тебя. Веселая будет игра… - ядовито заулыбался он и снова оглядел Женю пошловатым взглядом.
- Ну так мы пойдем? – устало проговорила Женька, неожиданно зевнув. – Или еще о чем-нибудь базарить будем??
Берс ухмыльнулся и великодушно махнул:
- Проваливайте. Но запомни, милая: он тебя не любит! – сказал Берс, указав на хмурого Сергея, и, откинувшись назад, повернулся к молодому парнишке со змеиным лицом, сидящему справа от него, показывая тем самым, что разговор окончен.

*** «Минус»
Сергей вел Женю под локоть к выходу, кипятясь так, что наверное, если бы он мог, то пускал бы пар из ушей и ноздрей, сжимая ее тонкую руку и ощущая только пульсацию дикого, сумасшедшего гнева на нее, дурочку, за то, что влезла, где ее не просили, за то, что борзо разговаривала с Берсом, который наверняка пошлет своих людей проследить за ней до дома, чтобы, в случае чего, пригрозить ей расправой над родственниками, за то, что ему пришлось целовать ее, но его мучения оказались напрасными, потому что Миша все равно не поверил в этот миф про их связь, и, наконец, за этот глупый и наивный план по его спасению, который, конечно же, закончится полным провалом для них для всех и ему все равно придется разбиться в лепешку, но насобирать эту чертову кучу денег, а она…
Глупая!!! Безмозглая!!! Дура!!! Идиотка!!!
Ну как, как ей в голову-то такое пришло?!? Он же сделает из нее прикроватную тумбочку!
Сережа мельком посмотрел на ее лицо: бледное, сосредоточенное, губы сжаты, но глаза!.. Глаза сияли победным огнем, будто она и впрямь надеялась выиграть у него завтра… Дура, ох, дура!!! Выиграть в карты у того, кто на этом деле не одного азартного богача на бабосы опрокинул??? Как же можно быть такой наивной?!? Черт бы ее побрал!!!
Но больше всего его злило совсем не это. Сережа, конечно, подозревал, что после того, как он сообщит Мише радостную новость об отсутствии возможности вернуть ему деньжата, ему, возможно, посчастливится увидеть и розового крокодила, и гигантский белый шар, и кролика-людоеда… Когда его люди пересчитают ему ребра и попытаются поменять местами некоторые внутренние органы, но чтобы встретить ее, Женю, как раз в такой момент… Сережа недовольно нахмурился, чувствуя, как в нем с огромной силой растет желание что-нибудь расколошматить… Больше всего его злило то, что эта рыжая секретарша, снова всплыв тогда, когда он ее совсем не ждал и даже не мечтал увидеть в своих кошмарах, попыталась спасти его шкуру, хотя терпеть его не могла и знала о его к ней отношении, но хуже всего будет то, что если она завтра каким-то чудом победит Берса, Сергей будет ей обязан… Да, черт возьми, он будет должником той, на которую ему и смотреть то было противно, а все внутри брезгливо переворачивалось, когда ему приходилось говорить с ней! Он, Сергей, никогда не кому не был должен! Тем более, женщине… А теперь он был невольно связан с этой наглой дурищей, и его, можно сказать, дальнейшая жизнь зависела от нее…
Опять чертова насмешка судьбы!
Хотя, надо признаться, держалась она невероятно стойко, особенно после угроз насчет ее смерти и возможности попадания в сексуальное рабство к криминальному авторитету… Выдержки ей не занимать, некоторым мужикам бы такую! И то, как она бросилась в драку, защищая его…
Сергей вдруг по-новому посмотрел на нее: внимательно, задумчиво, пристально разглядывая ее спину, пройдясь взглядом по ее ногам, действительно не дурным, обратив внимание на походку – стремительную, уверенную, звонко цокая каблуками и качая бедрами… Но, вспомнив о том, как же она его достала за последний месяц и особенно за сегодня, он опомнился и, чуть обогнав ее, первым толкнул дверь на улицу: им нужно было поговорить.
Шел четвертый час утра: темнота на улице рассеивалась лишь благодаря мягкому, редкому свету из окон окруживших парковку перед клубом пятиэтажек, да и из окон самого клуба, занавешенных жалюзи. На парковке не было тихо, но и особого оживления тоже не наблюдалось: кое-кто садился в машину, кого-то грузили мертвым грузом на заднее сиденье, неподалеку от них девушка с парнем целовались у колонны, а из клуба раздавалось дребезжание басов. Ко всему вышеперечисленному в компанию добавлялся промозглый холод середины октября и, судя по пару изо рта, любой термометр укажет не выше пяти градусов со знаком плюс.
Женя обхватила себя руками и поежилась, с каким-то странным и немного печальным интересом уставившись на целующихся парня и девушку, а Сергей, вздохнув и пытаясь успокоить бешеный ритм сердца, горящего в озлобленном огне дикого раздражения, жестко воскликнул:
- Ты хоть понимаешь, во что ты ввязалась, Зябликова?!? За каким хреном ты вообще полезла в эту драку??? Что за чушь про покер??? Да ты хоть знаешь вообще, что это за игра такая?!? Тебе не победить Берсенева, его еще никто из ныне живущих не победил, понимаешь, о чем я?? Женя!!! – грубо тряхнул он ее за локоть, а та вдруг взяла себя за щеки и, погладив их руками, отчего-то засмеялась, все еще глядя на парочку.
- Да, самбука оказалась лишней… - тихо, но как-то весело проговорила Женя, а Сергей, на секунду замерев и не понимая, о чем это она, вдруг снова рассвирепел на ее беспечность:
- Женя, ты что, совсем дура?!? Ты меня слышишь?? – резко дернул он ее, развернув лицом к себе, и девушка, наконец, подняла на него свои странные, фиалковые глаза и очень спокойно, даже как-то безэмоционально посмотрела на него.
- Слышу, конечно. Успокойтесь, Сергей Викторович, все будет нормально, я выиграю. Вот увидите. Он вас не убьет. И меня, наверное, тоже. – она улыбнулась, а Сергей нахмурился и раздраженно зарычал, поражаясь ее глупости и этому, бесившему его, спокойствию, насмешливо воскликнув:
- Ты разве не понимаешь, что будешь играть на его территории? Он подставит тебя, он умеет отлично мухлевать, ты проиграешь и станешь его… личным тренером по фитнесу, а мне придется все равно платить бабки, которых у меня, пока что, нет!!!
Женя выдохнула и опять как-то чертовски ровно посмотрела на него, а затем вдруг прыснула, захохотав:
- Тренером по фитнесу?? О-очень… культурно! – хохотала она, а Сергей раздраженно ждал, сложив руки на груди. Просмеявшись, Женя проговорила абсолютно безразличным голосом:
- Да не нервничайте вы так, я с собой свидетелей позову, не обманет он меня, говорю же, все нормально бу…
- Каких еще свидетелей? – презрительно усмехнулся Сережа. – Братьев своих, что ли?
Женя пожала плечами и слабо улыбнулась:
- Они мне не братья. Друзья просто. Может, и их. – она вздохнула и снова поежилась. – Доверьтесь мне, Сергей Викторович. Я бы никогда не предложила сыграть в игру, о которой имею лишь смутные представления. На завтра я со Светой подменилась, на работу не приду, к вашему счастью, если хотите, когда сыграем, я вам сразу позвоню, скажу, как все прошло…
Сергей насмешливо поднял брови, все-таки поражаясь глупости и чокнутости этой девчонки, которые как-то вместе сочетались с идиотской храбростью и даже иногда проблесками ума…
- Не болтай ерунды. Я с тобой поеду. Это не обсуждается.
Женя снова безразлично пожала плечами, уставившись вновь на целующихся и уже не совсем прилично обнимающихся парня и девчонку стеклянным взглядом, а Сергей вдруг кое-что понял. Он понял, что она пила полночи. Понял, что она испытала срывающий крышу адреналин, когда в одиночку напала на тех лысых, что перемяли ему кости, нывшие от боли, и подарили синяк на скулу и разбитую губу. Понял, что она пережила нечто колоссальное, когда ее жизни вдруг начала грозить опасность. И, наконец, понял, что сейчас она просто в состоянии аффекта, когда стресс заблокировал эмоции, чтобы поберечь порядком расстроенные нервы.
Внутри него вдруг что-то сжалось, а раздражение куда-то ушло. Он внимательно посмотрел на ее кудряшки, дурацкие, рыжие, посмотрел на веснушки у нее на лице, которые он терпеть не мог, на ее руки, обхватившие грудную клетку, покрытые гусиной кожей, даже на грудь, которая, вопреки его логике, не была усеяна этими омерзительными рыжими точками, как он думал, а выглядела вполне себе нормально, как у всех, и…
- Женя. – спокойно позвал он ее, дивясь тому, что бушующий в нем ураган сильных, агрессивных эмоций стих за долю секунды. – Ты испугалась?
Женя вздрогнула и как-то странно посмотрела на него, но затем едва заметно улыбнулась:
- Ну… да, конечно. Очень. Но это не важно. Я пойду, Сергей Викторович? Холодно, а я в одном платье… Да и Дима с Ильей потеряли, наверное.
Сергей поднял бровь, ухмыльнувшись.
- Дима – это тот, который…
- Заехал вам в живот, да, совершенно верно. – подтвердила Женя, виновато поморщившись. – Только пожалуйста, Сергей Викторович, не ищите его и не убивайте, Дима, он же не знал, на самом деле, он очень хороший, просто он боксер. – не сдержав улыбки, проговорила она и, неловко показав пальцем на живот Сергею, спросила:
- Больно, да? Извините его, он… по пьяни…
Сергей ухмыльнулся, понимая, что завтра наверняка все его внутренности будут гореть огнем после сегодняшних встреч с разными, недобрыми кулаками, но показывать слабость ни в коем случае не желал, поэтому просто проговорил:
- Да, ладно, пусть живет, этот твой Дима. Неплохой у него удар, кстати. – он посмотрел на часы и вытащил из кармана телефон, беспрекословным и абсолютно привычным для себя строгим тоном проговорив:
- Иди за курткой, я вызову вам такси. Номер машины скину тебе смс-кой.
Он кивнул на входную дверь, и Женька, на секунду став самой собой, упрямо зыркнула на него, будто хотела сказать, чтобы Минаев шел со своими указаниями куда подальше, но лишь зевнула от усталости и вяло кивнула, а глаза ее потускнели.
Повернувшись, Женя побрела к двери, но Сергей, чувствуя разрывающее противоречие внутри себя, острую борьбу с собой, своим эго, своим желанием самому решать все проблемы, а не надеяться на какую-то, умеющую взбесить его за полсекунды, девчонку, все-таки решился, вздохнув:
- Женя!
Она обернулась, вопросительно поглядев на него, а он лишь буркнул, поморщившись, словно целую ложку рыбьего жира проглотил:
- Спасибо.
Женя пожала плечами и, отвернувшись, снова поползла внутрь.
В последний момент Сережа обратил внимание на то, что на ее локте кровоточила довольно большая, ободранная рана, а девушка ни тогда, ни сейчас совершенно не обратила на нее внимания… И вообще, до Сергея только сейчас дошло, что во время потасовки ее могли больно ударить… Сердце чуть-чуть приостановилось, но… через мгновение снова пошло вперед. Он вспомнил, что ему как-то без разницы это все, и, плюнув на ее раны и вообще – решив выбросить несносную, приставучую девчонку из своей головы, Сергей набрал номер такси и абсолютно невозмутимо и совершенно безразлично, как и раньше, принялся слушать милое предложение автоответчика оставаться на линии, пока рак на горе не свистнет.
_________________

Простите, милые читательницы, я и не заметила, что в прошлый раз "потеряла" маленький кончик пятой главы, впредь буду тщательней смотреть, удивляюсь, что сразу не заметила! Спасибо всем, и хорошего дня!
_________________

спасибо
___________________________________

Наташа, спасибо за продолжение!
___________________________________

вот это она вляпалась в жир ногами... А Сергей какой-то непрошибаемый. девчонка из-за него в дерьмо вляпалась, а он все думает о том, что ему в ней что-то неприятно...
_________________

принимайте в читатели

Женя прямо чемпион по попадания в неприятности))) Илья озвучил все мои вопросы. Теперь я понимаю почему так происходит) Очень надеюсь, что Женя удивит и в этот раз. Сергей.... ну хоть поблагодарил, честно говоря, нашёл с кем связываться. Эх...
Наташа, спасибо за продолжение )
___________________________________

Спасибо за главу. Женя очень нравится, борец за справедливость. Только из-за этого попадает в экстремальные ситуации.

Эх... Минаев и вправду... даже не знаю как сказать. И как можно быть таким черствым?!

Спасибо! Вот так Женя! Вот так молодец! А Сергей какой-то сухарь!