Движение времени (СЛР, 18+)

 » Глава 6

Наташа не сомневалась, что запомнит этот день на всю жизнь. Восьмое августа последнего года второго тысячелетия. В этот день, а вернее, в остаток этого дня, она переосмыслила всё прожитое. Почувствовала боль сожаления о несделанном и несказанном. Поняла, что переживать о близких тяжелее, чем о себе. Осознала, кто ей дорог, дороже всего на свете!
– Наташ, ты так и будешь в коридоре стоять? – Володя встал рядом. – Ляг, отдохни.
– Нет. Не до отдыха.
– Но это глупо! Ты же не знаешь, случилось что с ними или нет. Зачем попусту дёргаться?
– Эта неизвестность пугает. А отключиться по щелчку и не думать я не могу.
– Просто ты сейчас каких-нибудь глупых вещей себе наобещаешь, пока трясёшься здесь.
– Каких? Если ты о покупке сотового, то это обязательно, – теперь Наташа сожалела, что прислушалась к доводам Володи о дороговизне и нецелесообразности.
– Эти твои порывы на эмоциях ни к чему хорошему не приведут.
– Знаешь, Володь, не настолько это теперь и дорого, да и деньги на счёт проще стало класть.
– Проще… Ты ещё всем напокупай, раз проще.
– И напокупаю.
Видно было, что Володя начинает злиться.
– Кстати, все, у кого ты спрашивала, в надежде купить звонок с сотового, без телефонов.
– И они жалеют об этом.
– Блин, если бы не этот чёртов транзистор! А я ещё радовался, что нормальные, среднего возраста попутчики попались…
– Ни от них, так от кого-нибудь ещё узнали бы, поезд длинный.
– Пойдём в купе, попробуешь подремать. Тебе нужна передышка.
– Я всё равно не усну.
– Ну хватит! В конце концов, если Павел Александрович с Женькой и попали в тот переход и взорвались, уже ничего не исправить, – Володя решил словесную пощёчину Наташе отвесить. Нечего вечно шляться по улицам и музеям, вон, на детской площадке возле дома сидеть надо.
В Москве, в переходе под Пушкинской площадью, произошёл взрыв, очередной теракт. Погибло десять человек и больше ста пострадало. И это на данный час.
Наташа схватилась пальцами за раму и прижалась лбом к окну. Она не хотела спорить с Володей, это было бесполезно, потому что точки зрения у них во многом не совпадали. Как выяснилось. Это вначале всё было гладко, на поверхности, а когда времени, прожитого вместе, стало побольше, началось понимание. Она не сомневалась, что они притрутся, примут позиции друг друга… Но вот сегодня выяснилось, что вряд ли.
– Тебе надо лечь, – продолжал настаивать Володя. – Смысла нет себя выматывать.
– Нет. Лучше уж стоять, чем бегать туда-сюда и мешать соседям.
– Ходи. Вон, они за ночь раза четыре в общей сложности вставали. Да и потом, они понимают, в каком ты состоянии. Сами спокойны, ведь их сын, невестка и внук на даче.
Он приобнял Наташу.
– Володь, как приедем, я пойду на почту, позвоню.
– Кинем вещи, и иди, куда хочешь.
– Нет. Нас встретят, ты поедешь в квартиру, а я пойду звонить.
– А если с квартирой что не так?
– Да всё с их квартирами так. Узнаю адрес, сбегаю позвонить и приду.
Володя вздохнул.

***
Когда телефон перестал звонить, Женя и очнулась. Она медленно села в кровати – и когда она уснула? Неужели в машине?
Послышался голос дедушки, он ответил на телефонный звонок. Женя прислушалась: оказалось, деда разговаривает с Раисой Сергеевной…
Женька осмотрелась: точно, она в машине уснула, дедушка её на диван положил и укрыл пледом.
– Женёк! Проснулась! – Павел Александрович сел рядом, обнял. – Раиса Сергеевна интересовалась, как наше путешествие прошло. Пригласила в гости.
– Как здорово, деда!
– Да. Пойдём в субботу.
Дед улыбался: Женя прильнула к нему, прижалась…
– Я в машине уснула?
– Да.
– А почему ты не разбудил меня?
– Ты так хорошо в сон провалилась, не стал. Донёс тебя.
– Тяжело было?
– Нет, ты же как пушиночка. А водитель помог мне двери открыть.
– Деда… Я очень-очень тебя люблю…
– И я тебя, Женюшенька моя.
– А я думала, что мама звонит.
– Мама завтра утром позвонит.
– Ну да…
– У тебя сон с явью смешался, – и тут Павел Александрович заметил, что Женя сжимает пальцы левой руки в кулак. – Жень, а что ты пальчики не разжимаешь?
Она и сама с удивлением посмотрела на кулачок и раскрыла ладонь. На ладони лежал небольшой кусочек хлебушка.
– Это… Ты вставала? – дед забеспокоился, что она проголодалась. – Может, пока я в душе был?
– Нет. Деда… Это кусочек калача, мне его Саша купил…
…Потрясённый Павел Александрович выслушал рассказ внучки.
Крохотный кусочек они положили в берестяную коробочку.
– Деда, а Саша был старше, чем в прошлые наши встречи. Как ты думаешь, почему?
– Наверное, тебе удаётся попасть в то время, когда значительные события происходят.
– Да… Почти всегда. А хотя…
– Что?
– Вот когда мы рыбу жарили. Он точно, уверенно сказал, что станет художником.
– Да, это важно.
– Деда, я теперь знаю Сашину фамилию. Седов.
– Александр Седов.
– Есть такой художник?
– Да, Жень. Был.
Она кивнула, понимала, что в дальние времена попадает.
– Он ведь талантливый.
– Несомненно.
– А его работы есть в Третьяковке?
– Одна картина есть.
– И её никто не видел?
– Однажды была выставка "Ученики Коровина", вот тогда Александр Седов и увидел свет.
– Помню, портрет Коровина в зале Серова. И рядом его зал.
– Да.
Павел Александрович понимал, что пока Жене рановато рассказывать, кем именно им приходится Александр Седов.
Женя сидела задумчивая. У неё много-много вопросов было. Но почему-то ей показалось, что деда этим её путешествием очень растревожен. Поэтому спросила только…
– Деда, а что на той картине?
– Это одна из выпускных его работ. Пейзаж. Нескучный сад. Удивительный, Жень. Застывший миг. Мало кто на такое способен.
Женя кивнула.
И отчего-то так стремительно к глазам подбежали слёзы…
– Деда, – прошептала она. – Я пойду умоюсь…
И, не поднимая головы, выбежала из комнаты.
Павел Александрович взял коробочку, в которую они убрали кусочек калача, можно сказать, крошечку… Приоткрыл крышку – аромат чувствовался! Будто весточка от отца, которого он не знал…


Как пережить эту вакханалию, Саша не ведал. Чувствовал, что всё тяжелее становится. Восстанавливать силы уезжал писать подальше от Москвы.
Отвлекался на некоторое время, но дни равновесия сокращались. Ну как тут оставаться спокойным, если в трамвай может войти группа товарищей в голом виде? И начинают агитировать за свободу красоты тела, призывая отказаться от одежды.
Предшествующая Октябрьскому перевороту повальная мистика сменилась откровенной чертовщиной. Саша не сомневался, что все эти оккультные практики впустили-таки дьявола в Россию.
И глядя на всё это, Саша беспокоился только о Наде…
…В один из дней он пришёл поговорить с отцом. Шёл вроде бы по родным улицам, но ощущение отчуждённости чувствовалось. Те, да уже иные…
Седовых "уплотнили", повезло только с тем, что часть их квартиры "отрезали" и отдали соседнему парадному. Да это и не везение было, это заслуга отца, он получил, как профессор университета, необходимость в непрерывной научной мысли и деятельности. Миновала их коммуналка.
У Саши отдельной комнаты не стало, но теснить брата даже в свои нечастые приходы он не хотел, поэтому просто сложил рисунки, картины и кое-какие вещи в сундук, который ему предоставила Сима.
Наде отделили уголок ширмой, в гостиной она и задания домашние выполняла. Да и отцу эта комната заменяла кабинет. Но они приспособились, носили книги и тетради стопками, перемещали по мере надобности. Все привыкли.
…Странное чувство было у Саши. Ведь это его отец, а он хочет попросить руки… Он не сразу посмотрел отцу в глаза, когда Вася ушёл к себе, а мама, Надя и Сима – в кухню. Остановил взгляд на ширме…
– Ну? – не выдержал отец: в разговорах-спорах с младшим сыном он вошёл во вкус. – Начинай, выдай!
– Пап, – Саша хмыкнул. – Что выдать?
– Чем ещё недоволен? Порассуждаем. Я объясню, ты обоснуешь.
Саша поднялся и прикрыл поплотнее двери.
– Что ж. Как тебе несколько тысяч человек, что прошли нагими по Красной площади? Это свобода и равенство?
Отец откинулся на спинку стула, и как-то сморщилась его улыбка.
– Организация "Долой стыд!". Они вроде бы с полотнищами через плечо были.
– Очень красноречиво.
– Саш, ну сам подумай: новая страна, как новая жизнь. Сейчас период взросления. А пока – юношеское безудержное влечение к противоположному полу, когда разум теряешь.
– А походя калечишь души окружающих. Я тут в трамвае их видел. Вошли голыми, дети ветра и солнца, отирались возле пассажиров. Люди чуть ли не на ходу выскакивали, требовали вагон остановить.
– Ничего с этими людьми не случится, будто не знают, как голые выглядят. Дети солнца и ветра перебесятся, и всё утихнет.
– Во-первых, это из-за того, что они не верят в Бога. Вообще, все эти революционеры из тех, кто, как ты говоришь, бурно перебешиваются в юности. Отрицают венчание, им просто нужна животная похоть без обязательств, и ради этого продвигают свои революционные идеи. Неприличные люди. Они ничего не хотят соображать, им плевать даже на свой внешний вид. Помню прекрасно твоих засаленных студентов, что приходили подискутировать.
– Кстати, благодаря этим связям мы остались на Родине и не в худшем положении.
– Зато Родина в наихудшем.
– А ты такой правильный у нас вырос.
– Что заложили. Кстати, пап, а почему Надя только в твоём сопровождении в университет ходит?
Отец пристально посмотрел на Сашу: обоим было понятно, что второстепенные причины озвучивать бессмысленно.
– Пап, я надеюсь, Надя не собирается в комсомол вступать.
– Для карьеры это необходимо.
– Но ты ведь понимаешь… – Саша кашлянул, до того сильным оказался спазм от волнения. – У нас в театре собрание было, так помимо общих вопросов… Короче, плакат вывесили, а перед ним комсомолец выступал. Так вот на плакате: огромный знак вопроса и пояснение, что это – половой вопрос. "Каждая комсомолка обязана идти ему навстречу, иначе она мещанка. Каждый комсомолец может и должен удовлетворять свои половые стремления". И этот комсомолец говорил, что одежду носят наживающиеся на эксплуатации буржуи. Но мы – не буржуи, и поэтому должны отвергнуть одежду. Обосновывал это тем, что человек произошёл от обезьяны, и значит, люди – животные. Животным одежда не нужна, и нам тоже. Правда, сам был одет, и насчёт зимы ничего не сказал. Видимо, у нас шерсть должна отрасти.
Отец молчал.
– Пап…
– Саш, ты специально готовишься к нашим встречам?
– Я и не думал об этом говорить. Вообще для другого пришёл.
– Для чего же?
– Я… прошу руки Нади.
– Что?..
– У кого мне ещё просить её руки?
Отец шумно сглотнул.
– Понятно, что у меня. Но…
– А что "но"? Все знают, что Надя – приёмная дочь.
– И всё же!
– Я люблю её.
Отец выдавил смешок и скривился.
– А как же твоя муза?
– Муза? – не понял Саша. – А-а… муза…
И он сделал неопределённый, устремлённый вверх жест рукой.
– А-а… муза?.. – передразнил отец.
– Это вдохновение, которое снисходит.
– А твой сосед, друг, не знаю…
– Истомин? Мы квартиру вместе снимаем, думаем о мастерской.
– Что, мало сарая, в котором вы сейчас?
– Мало.
Отец отвернулся, смотрел в окно. Он понимал, что и Наденька Сашу любит. Но только вот что они со своей любовью будут делать? Да и неприятие сыном действительности до добра не доведёт. Ой, не доведёт.
– Почему же ты вида не подавал?
– Наверное, потому, что в большей степени как к сестре к ней относился.
– И?
– А с годами понял, что никто другой для меня не существует.
– Но ты же понимал, что нравишься Наде не как брат.
– Со стороны виднее. Но я понял, правда, не сразу.
– Но ей необходимо окончить университет. Твоё объяснение взрыв в ней произведёт.
– Я подожду.
– Подождёшь. А сам только что рассуждал об этих…
– Я жениться хочу. И вообще, при чём здесь эти странные люди?
– При том, что спокойнее надо реагировать, раз ты собрался создать семью, за которую станешь ответственен, – отец поднялся и подошёл к окну. – Кстати, ты в курсе, что уже несколько лет, как отменили брак. Если уж кто старых традиций, записываются, это так теперь называется.
– Мы обвенчаемся.
Хорошо, что Саша не видел выражения глаз отца…
…Но вот тот резко обернулся.
– Значит так, во-первых, ты должен обеспечить своей семье жильё, не за ширмой же собираешься жить? Во-вторых, найти стабильный заработок. Твоя служба в театре – так… А всё остальное ведь от случая к случаю. Только на этих условиях я дам своё согласие. И, естественно, Надя должна без каких бы то ни было волнений получить образование.
– Я понял.
Саша ушёл.
Отец опёрся ладонями о подоконник. Он, по прошествии нескольких лет после переворота, стал во многом согласен с сыном. Вот и это общество "Долой стыд!", ведь без согласия в верхах оно не появилось бы. Безбожники, способные только разрушать. И если рулевым новой власти достанет разума и сил… Но тут уже всё разгулялось, тут только жёсткая рука способна удержать страну от разрушения во всех смыслах.
Иначе – очередная интервенция, эти мерзавцы не успокоятся никогда…
…Саша показался из парадного и стремительно пошёл через двор. Видно, что взволнован и даже слишком. Отец был уверен, что младший сын не сможет жить в теперешней России. А уж то, что он способен настолько смириться, чтобы выполнить недавно выдвинутые условия, вряд ли.
Но что было делать, невозможно позволить погубить Надю.
– А с Сашей иного не получится, – прошептал отец…
И подумал, что сын наверняка отправился в Нескучный сад. Пусть. Пусть сделает несколько набросков, поразмыслит и, дай Бог, успокоится.


Женька проснулась рано. Хотя они с дедой допоздна читали "Приключения доисторического мальчика". Главу – деда, главу – она… Обсуждали и раздумывали….
А какая это была книга! Всего на год моложе Павла Александровича! Такая милая, с тщательными иллюстрациями. Женя обожала такие давние издания. Пожелтевшие страницы, особый запах… Скольким людям чтение книги радость принесло! А ещё деда удивил и порадовал набором открыток. Это были "каменные" люди Васнецова.
– Им почти сорок лет.
– Тоже взрослые!
– Больше не издавали почему-то…
А когда начало темнеть, они устроились на балконе и разговаривали, разговаривали… Вспоминали своё большое космическое путешествие. Дед ещё стольким поделился!!
А Женька сказала:
– Я заметила, что ты Людмиле Ивановне нравишься.
– Женёк…
– Да. Может, она хочет, чтобы вы поженились?
– Женёк… Я думаю, это ни к чему.
Помолчали…
– Жень, какой-то притихший сад сегодня. Ни звука не слышно. Может, парк Горького закрыт, и никто не гуляет?
– Странно. Как будто перед грозой.
– Или после. Знаешь, когда природа оправляется от ливня.
– Почему Москва молчит?
– Непонятно.
…Но вот пришло утро, и помимо ожидания звонка мамы пришли мысли о Саше.
А деда спит, и это хорошо. Пусть отдохнёт, ведь наверняка уснул намного позже неё.
Женя тихонечко налила себе воды, попила. Подвинула табурет к окну и встала на него коленями. Подперев голову рукой, принялась смотреть на тихие, словно застывшие, вершины деревьев Нескучного сада…
Саша сказал, что любит Нескучный, ходит туда на этюды. Даже его картина, которая находилась в Третьяковке, была там написана.
Вот бы её увидеть, эту картину… Интересно, какое именно место написал Саша…
Женя любовалась утренним, становившимся всё ярче светом. Вспоминала прогулку с Сашей. Так непонятно. Что же это происходит? Ведь если бы это было то ли фантазией, то ли сном, не остался бы в её ладони кусочек калача… А ещё она чувствует все ароматы… Странно… Чудеса…
А Пречистенка почти не изменилась… Сколько же великолепных домов! А в той аптеке так красиво и торжественно!
Женя сразу вспомнила про зазвонивший там телефон…
Обернулась и посмотрела на часы.
Было двадцать минут восьмого…
– Скоро мама позвонит, – она слезла с табурета.
Пошла в прихожую и встала около аппарата – надо сразу снять трубку, чтобы звонок не разбудил деду. Нет, конечно, он проснётся, но не от резкого звонка. От голоса просыпаться лучше…

***
Наташа то бежала, то шла очень быстрым шагом. Как хорошо, что они поехали в то же, знакомое с прошлого года место.
Как только они встретились с мужчиной, который занимался квартирами, и она узнала адрес, тут же помчалась. Здесь всё несложно было. Вторая улица, идущая параллельно железнодорожным путям, и направо. А там уж невозможно не заметить! Кинотеатр, а напротив него площадь, часть которой и была занята телефонами-автоматами.
Торопилась и совершенно не чувствовала аромата морского утра… Бежала и вспоминала, как прошлым летом шли с Женькой, чтобы деду позвонить, чтобы рассказать, как добрались и устроились. Наташа ещё думала, что будут ждать в помещении, но оказалось, для удобства уйму телефонных будок поставили.
Наконец, добралась. Уже идя через площадь, более-менее восстановила дыхание…
…Наташа услышала лишь обрывок первого звонка, как трубку на московском конце сняли:
– Алло, – послышался осторожный Женин голос.
– Женька! Женя! Привет! Как вы? Как дела?
– Привет, мам. У нас всё хорошо. Деда ещё спит.
– Вы дома? Ну да, конечно, что я говорю. Всё в порядке?
– Да.
У Наташи потекли слёзы. И трубку она перестала сжимать. Привалилась к стеночке будки… Уф… Какое счастье…
– Женька…
– Мам, а вы как доехали?
– Нормально, нормально.
– Далеко от моря дом?
– Не очень. Я сразу звонить пошла. Дом на первой после железной дороги улице.
– А-а!
– Жень, где вы вчера были? Расскажи, расскажи…
Наташа с наслаждением слушала интонации любимого голоса. Жене очень понравилось! Но рассказывала без подробностей. Понятно, ведь не по городской линии…
– Мам, деда встал! Передаю ему трубку.
– Да, давай. Папочка! Пап, привет! Как вы там, папа?
– Наташ, всё прекрасно. Что с тобой?
От отца ничего не скрыть…
– Пап, ты не в курсе? В Москве вчера теракт был. На "Пушкинской".
– Ох… Да мы вчера ни радио, ни тем более телевизор не включали. Отдохнули, потом читали… Так вот почему тишина такая вечером была.
– Папка…
– Наташа, а ты знала и… Как же ты доехала с этими мыслями?
– Доехала… Пап…
– Какой ужас… Значит, снова взрыв…
– Слава Богу, с вами всё в порядке.
– И с тобой, – Павел Александрович помолчал, слушая дыхание дочери. – Наташ, иди, отдохни. Мы с Женькой тебя любим. Отдыхай и ни о чём не беспокойся.
– Спасибо, пап. Я очень, очень вас люблю. Буду звонить.
– А мы будем ждать твоего звонка.
– Пока.
– Пока.
Наташа повесила трубку на рычаг. Только сейчас заметила, что даже дверь кабинки не закрыла.
И вздрогнула.

***
Вот кого она не ожидала здесь увидеть, так это Алексея, бывшего мужа, Женькиного отца. Видно было, что он взволнован и удивлён. И заметно стало, что у него отлегло, потому что Наташа, хоть и была заплакана, улыбалась.
– С Павлом Александровичем всё в порядке, – он и спрашивал, и утверждал одновременно.
– Да, – и тут Наташа поняла, что Лёша уверен, что Женя с ней приехала.
– Странно, что Женька с тобой звонить не побежала.
– Лёш, а… Женя не поехала. Она с папой в Москве.
Вспыхнувшее было негодование на его лице сменилось… жалостью.
– Наташ… И ты со вчерашнего дня…
– Чуть с ума не сошла.
– Я вот только узнал. И побежал позвонить Павлу Александровичу.
Алексей покачал головой – он понимает, но…
– Жаль, что ты мне не сказала, что Женя не едет с вами, я бы взял её с собой. Перед школой она осталась без моря.
– А ты здесь с кем?
– С мамой. Ей горящую путёвку предложили, решил тоже махнуть. В санаторий. Да и как бы она одна. Мы самолётом добрались.
– Понятно.
Наташа не сказала, потому что боялась Лёшиного вопроса – почему? Почему маленький ребёнок отказывается ехать на море? А особенно, какая должна быть причина, что мать на это соглашается?
– Наташ…
– А они и не знали о взрыве, – она стёрла остатки слёз.
– Наташ… Мне нужно с тобой поговорить. Где вы остановились? Можно я тебя немного провожу?
– Пойдём. Нам туда, – она махнула наискосок, в сторону моря.
Но пошли они по прямой, к нужной Наташе параллельной улице, через небольшой скверик.
– Наташ, может, ты что-нибудь хочешь? Попить, перекусить?
– Попить только если…
– А вон скамейка. Садись. Я сейчас.
– Лёш, рано ведь.
– На углу, перед почтой, круглосуточный магазинчик.
Она с благодарностью кивнула и села.
…Алексей вернулся минут через десять. Принёс ей "Нарзан" в стеклянной бутылке и пластиковый стаканчик.
– Бумажных теперь нет.
– Спасибо, – прошептала она.
И с удовольствием напилась.
… – Наташ, эти годы… Это разлукой не назовёшь, у тебя своя жизнь. Эти годы… редких встреч дали понять, что Женька – самое важное, что есть в моей жизни. Не скрою, поначалу я этого не осознавал. И думал в основном о тебе. Думал, что без тебя просто сдохну. Потом боль притупилась, пришла тоска по Жене. И вот тоска по дочке всё сильнее.
– Лёш, я никогда не препятствовала вашим встречам. Просто расстояние…
– Да и временно́е расстояние позволило всё переосмыслить. Я повзрослел. Понял, что из-за той наивности своей, доверчивости…
– Мы молоды, слишком молоды были. Но всё пережито. И переговорено. Ты же помнишь…
– Наташ, очень дорого это обошлось.
– Ты – порядочный человек. И мерил всех по себе.
– Это как в детстве быть уверенным, что все взрослые – умные.
– А потом удивляться.
– Удивляться, удивляться, удивляться, удивляться… И ум – это так… не всем дано. А вот другому поражаться!.. До тех пор, пока не поймёшь фразу, которую герой Приёмыхова в "Холодном лете пятьдесят третьего" сказал: "Люди, Шура, это такие козлы".
Лёша жестом спросил, хочет ли она ещё воды. Наташа помотала головой, и тогда он допил: взял из её рук стаканчик, налил "Нарзана"…
– Женя Павла Александровича называет "деда". И не только потому, что очень любит и чувствует, что он в ней души не чает. А потому что "деда" созвучно "папа". А папой каждый день называть некого. Какое счастье, что у тебя такой замечательный отец, Наташ. А ещё… Не хочу терять годы без Женьки.
– Лёш… ты… не думал личную жизнь наладить? Женька через десять лет вырастет…
– Десять лет! Пока ещё годы идут медленно. И я хочу ими насладиться.
– Лёш, ты хочешь что-то в своей жизни поменять?
– Да.
– С Женькой чтобы почаще видеться?
– И с Женей, и… Наташ, помнишь, на каких условиях я ушёл, чтобы не разрушать твои отношения с матерью?
– Условия? – Наташа пожала плечами.
– Ты сказала: "Если любишь меня, уйди". И я ушёл.


_________________

Как же Наташа перенервничала за эту ночь, страшно...Хорошо, что Деда с Женькой на машине поехали домой. И эта неожиданная встреча с бывшим Наташи, который тоже волновался за дочь. Интересные у них отношения, но пока не понятно что да как...
Саша с отцом спорят всегда о новом мире и отец понимает, что Саша прав, но сам то он принял эту жизнь. И отец знал, что Саша будет метаться и поэтому насчет Нади такие условия поставил.
Саша, спасибо.

Какая волнительная глава!
Похоже, зря расстались Алексей с Натальей. Кстати, так часто бывает в жизни - развод поисходит, а спустя время, понимаешь, что именно этот брак и был настоящим... А развод - ошибка... Но исправить уже ничего нельзя, потому что есть новые отношения...
Благодарю за чтение, навеявшее размышления!
___________________________________

Сашенька, привет.
Спасибо за новую главу.
Господи! Вот читаю и удивляюсь, что могла Наташа найти в этом Володе? С Женей общий язык у него не найден, прижимистый, больше думает о своем комфорте, и мало его волнуют переживания Наташи о дочери и отце.
А после встречи Наташи с Алексеем и их разговора остается чувство сожаления, что они из-за своей незрелости разрушили свое счастье. К Алексею пришло осознание, что он в жизни потерял. И похоже, он готов бороться за свою утраченную семью.
А вот в былом... Я узнала для себя много нового. В школе нам не рассказывали об организации "Долой стыд". Ужас ужасный! И как тяжело было здравомыслящим людям воспринимать такую действительность. И получается, Саша шел впереди своего времени, настолько зрелым было его мышление. Даже отец любил с ним дискутировать. И тяжело Саше было выживать в реалиях новой жизни.
Очень интересно!!!
___________________________________

Саша, спасибо за продолжение) Не знаю сколько продлится брак Наташи и Володи, но мне кажется что недолго. Впрочем, могу ошибаться. Алексей.... даже как-то жаль, что всё так получилось. Саше надо было уезжать. Не принял он новую власть. Не сможет он как отец.
___________________________________

Ани, привет!
Тяжёлое испытание ей досталось. Да ещё и муж поддерживал по своему разумению, тот ещё воспитатель.
Родных беда не коснулась, и Наташа теперь спокойна. Много выводов из произошедшего сделала.
Ещё и Алексея встретила. Их история в воспоминаниях впереди...

Отец в сложной ситуации. И Саша ему дорог, и Надя...
На данный момент склонен оградить Надю от этой любви.

Ани, благодарю за отзыв!
_________________

Нефер, приветствую!

Алексей повзрослел, набрался опыта, возможно, появилась мудрость. И он намерен вернуть любовь.
Тоска по дочери привела к такому решению.
Посмотрим, получится ли.

Нефер, спасибо за отзыв!
_________________

Иришка, привет!

Ринулась в новый брак, но все истинные черты Володи раскрывались постепенно.
История Наташи впереди, посмотрим, почему так её жизнь сложилась. О маме её узнаем.

Да, он настроен решительно. Наташу любит, потому и вспышку возмущения в себе погасил, когда узнал, что Женя осталась в Москве.
Что-то нелёгкое происходило в их жизни, вот он и уступил...
Теперь не менее сложное возвращение будет. И главное, справиться.

Да, становление было таким, что лучше о нём не распространяться было.
Много жизней сломалось...

Саша вырос честным, верующим и здравомыслящим человеком. Но вот приспособиться не смог. Возможно, молод тогда был. Душа его не могла с переменами смириться.

Иришка, благодарю за отзыв!
_________________

Марина, привет!

Очень жаль...
И в моих мыслях идёт ожесточённая борьба. Серьёзно.
Уже выстроенная стена начала покачиваться. Жду, чем закончится. Думаю, прошлое подскажет.

Возможно, он ждал, что сложится всё иначе. Семья уезжать не собиралась, и у него мыслей не было.
А ещё любовь...
Переломный момент впереди.
Марина, благодарю за отзыв!
_________________