Морковка для ослика

Вот и у меня сладкий хеппи-энд не вырисовывается пока То, что Катя и Максим друг другу предназначены, и встреча их не случайна - факт, но быть им вместе - я не представляю, как это возможно. А дать Кате новую любовь, сомневаюсь, что после стольких переживаний она решится испытывать к кому-то чувства... И не забудьте, что такие женщины как Брыль просто так не отпускают тех, кого решили сделать своей жертвой
Но пока сюжет развивается, есть время хорошенько подумать над тем, чем это может закончиться

Сижу вот еще в раздумьях: как-то мне сказали, что не могут читателя интересовать события обыденной жизни и героиня, изменяющая своему мужу. Но разве наша обычная жизнь скучна и неинтересна? И разве всегда с выходом замуж для женщины обрывается судьба? Неужели моя Катя не имеет права на существование и достойна только осуждения?

Мне очень понравлась эта история, и Катя тоже. И потом она не просто "женщина изменяющая мужу", насколько я понимаю их семейная жизнь вообще весьма своеобразная. Обыденная жизнь чаще всего сложнее всяких романов.
А про Брыль я больше не хочу она мне совсем не нравится, может с ней что-нибудь случится .....нехорошее ?

Брыль мне и самой, мягко говоря, не нравится, она слишком злобна и цинична, чтобы я могла испытывать к ней хоть какие-то добрые чувства. Но Катя невольно поставила защиту ее ребенку, и поэтому с ней ничего сильно плохого не может случиться, поскольку как же ребенок тогда без матери...

Согласна, у Кати не очень обычные отношения с мужем, и они стали бы понятнее, если бы я рассказала, как они сложились, но тогда получится еще один роман, только не такой грустный поскольку это очень длинная история

ну не совсем радикальное.... такое чтобы она и думать забыла про Макса и Катю, а лучше вообще уехала бы из этого города подальше...

 » Жалкий трус!

Да-а, неплохо было бы ее куда-нибудь деть...подальше...в Антарктиду...и подольше...навсегда

А пока события развиваются:
Руководитель учебного центра была в шоке, ведь они уже набрали группу. Она тоже не могла дозвониться до Максима. Зато прекрасно дозванивалась до меня. Но я ровным счетом ничего не могла ей сказать. Домой к Максиму я не шла, ведь если он не отвечал на мои звонки, значит, не хотел разговаривать. Да и, собственно, с какой стати я должна была беспокоиться за его идею, если этого не хотел делать он сам? В конце концов, центр арендовал готовый компьютерный класс на окраине города. Мне пришлось каждый день ездить с двумя пересадками, еле успевая на свои собственные курсы. Хорошо хоть, что я давно подготовила себе смену, и теперь у меня было свободных полдня на личные дела. Время шло, по окончании курса центр предложил мне еще одну группу, и еще, и еще… Я перестала считать дни и недели.
А потом ко мне в гости заглянул мой брат. И рассказал то, о чем знал уже весь центральный универмаг, где у него были знакомые продавщицы: 1. Максим открыто живет с Брыль, их видят вместе каждый день, и она похваляется их связью на каждом перекрестке. 2. Тамара ушла от него к своим родителям. 3. Тамара ждет ребенка.
В начале лета у Максима родился сын.

У меня раздался телефонный звонок. Звонили старые клиенты, просили приехать и решить возникшие проблемы. Бесплатно, ссылаясь на условия договора.
- У вас договор с Карповым Максимом? – спросила я, отчаявшись договориться с ними сама – Звоните ему.
Через час позвонил Максим.
- С одной из компаний, где мы работали, возникли проблемы. Завтра нужно будет туда подъехать. Я заеду за тобой в десять. – сообщил он так, будто мы вчера расстались.
У клиента нас попросили подождать в приемной, пока не подъедет начальник. Ожидание затягивалось. Молчание первым нарушил Максим.
- У меня родился сын.
- Я знаю. Мои поздравления.
- Не думал, что ты не придешь поздравить меня лично.
- Не думала, что узнаю об этом из третьих рук.
- Раз уж узнала, могла бы прийти.
- Не знала, будет ли это уместно.
- О чем ты?
- Говорят, что когда Тамара корчилась в родовых муках, ты развлекался со своей прежней сожительницей. Она со смехом рассказывала эту новость всем подряд. Сомневаюсь, что мне стоило тебя поздравлять при этих обстоятельствах.
- Кто тебе это рассказал?
- Лучше спроси, кто об этом не говорит. Думаю, до меня все эти сплетни дошли в последнюю очередь.
Он перебил меня:
- Тамара дома, вместе с ребенком. И надеюсь, что ты придешь ее навестить.
- Как только она будет готова принять гостей. И для меня большое облегчение слышать, что из роддома она все же попала в дом своего мужа, а не своих родителей.
В комнате снова воцарилось молчание. Следующий раз его прервала я:
- Я все жду, когда ты мне объяснишь, почему ты бросил меня под танки в учебном центре, всех подвел, исчез и предоставил мне разгребать проблемы?
- Катя, пожалуйста… я не хочу об этом говорить.
- Тебе не интересно, как я себя почувствовала при этом?
- Я знаю, что ты сильная и ты справилась.
- Максим, что с тобой опять происходит?
- Все нормально.
- Ладно, я не собираюсь тянуть из тебя каждое слово клещами. А тем более читать тебе нотации. Я, знаешь ли, тебе не мать и не сестра.
Хлопнула дверь. Приехало начальство, и нас наконец-то пригласили в кабинет.

После того, как ребенку исполнилось сорок дней, мне позвонила Тамара и лично пригласила нас с Витькой в гости.
- Конечно, Том, мы придем. Есть особые пожелания насчет подарка ребенку?
- Памперсов, и побольше – рассмеялась в ответ Тамара.

Малыш был очаровательный. Да и могло ли быть иначе у такой красивой пары? И сама Тамара выглядела великолепно. Все та же юная девочка с гибкой фигурой, она ничуть не изменилась после родов. Я с восхищением смотрела на нее, стройную, ухоженную, сексуальную, невольно вспоминая, как долго и трудно приходила в форму после рождения ребенка сама.
- Ты у нас так долго не была – с упреком сказала мне Тамара – Максим говорил, что тебе все время было некогда.
Я бросила на Максима многообещающий взгляд и незаметно показала ему кулак.
- Извини, Том, на меня столько работы вдруг навалилось – ответила я.
Я следила за их общением друг с другом, за тем, как нежно Максим относится к ребенку, как бережно сам меняет ему пеленки, как он горд своим малышом и с какой заботливостью опекает Тамару, и подумала, что может быть, я стала жертвой грязных сплетен? Может быть, на самом деле в этой семье все хорошо? И на мой взгляд со стороны, это было именно так.

Как-то мы с Тамарой договорились погулять с детьми. У меня было нехорошее предчувствие, снова ощущение того, что должно произойти что-то неизбежное, чему я не в силах помешать. Толкая перед собой коляску, Тамара болтала о пустяках, и вдруг резко сменила тему:
- Зачем ты всем рассказала, что я уходила от Максима? Он сказал, что поделился этим только с тобой, как с лучшим другом.
Я ненадолго потеряла дар речи. Потом спросила:
- Так ты действительно уходила?
- Зачем ты спрашиваешь, ты же знаешь.
Я чувствовала, что лучше бы мне промолчать, но я не могла.
- Тамара, я действительно слышала об этом. Теперь я знаю, что это правда, только потому, что ты мне только что это подтвердила. Но услышала я об этом не от Максима. Помнишь, ты сказала мне, что я слишком долго не появлялась? Так вот, я не стану тебе врать: все это время я не видела Максима, и не говорила с ним даже по телефону. Я понятия не имела, что у вас происходит.
- Ну тогда я тебе сообщу последнюю новость: моя свекровь выгнала Марину из их старой квартиры. Ты ведь знаешь, что она там жила все это время? Бывшая любовница моего мужа жила в их квартире!
- Да, знаю.
- Сколько раз я ее об этом просила! – неожиданно злобно сказала Тамара – Я умоляла ее, я на колени становилась, а она не хотела меня слушать. И вдруг выгнала ее! Хотела бы я знать, как это получилось.
- Господи, Тома, какая разница! Ты хотела, чтобы эту женщину выселили из квартиры, и это случилось. А ты, вместо того, чтобы радоваться, ищешь скрытые мотивы.
- А чего мне радоваться, Кать? Думаешь, что-нибудь изменится? Он снимет ей другую квартиру и точно так же будет ее оплачивать, как он это делал раньше, она ведь жила бесплатно, а он за нее матери деньги отдавал, я все знаю.
Я смотрела на Тамару, не узнавая ее. Сейчас она не была похожа на юную девочку. В ее голосе проскальзывали усталые нотки, а глаза были глазами много пережившей женщины.
- Зачем он на мне женился? – сказала она с выстраданной болью – Если он… если он любит эту проститутку?
- Тамар, да ты о чем! – воскликнула я – Ну как он может ее любить? Она же страшная, как смертный грех, старая, вульгарная, развратная, еще и наркоманка! Кто ты и кто она, она ж тебе в подметки не годится! Никогда там не было никакой любви, она просто цеплялась к нему как банный лист из-за денег его отца.
У меня было такое впечатление, что Тамара меня не слышит. Ее глаза смотрели куда-то вдаль и горели нездоровым огнем.
- Ничего. – сказала она убежденно – Ничего, я тоже ему покажу. Я тоже ему изменю. С первым встречным изменю! Молодой человек! Вы что делаете сегодня вечером?
Парень, к которому она обратилась, испуганно оглянулся и заспешил прочь. Тамара развернула коляску и направилась к дому.
- Том! – позвала я ее неуверенно – Успокойся и не делай глупостей, а?
- Со мной все нормально – заявила она плачущим голосом и скрылась в подъезде.
У меня осталось чувство приближающейся беды.
А на следующий вечер раздался телефонный звонок.
- Катя? Ты меня узнала?
- Да, Тамара.
- Ты знаешь, что мы с Максимом женаты? Что он мой муж? – напряженным голосом спросила она.
- Конечно. – ответила я, - А в чем дело?
- Оставь нас в покое! – истерично закричала она – Не приближайся к моему мужу и к моей семье! Шлюха, интриганка, как я могла тебе доверять? Ты все время хотела нас поссорить! Разрушить мою семью!
- Тома, успокойся, что ты такое говоришь!
Но она не хотела меня слышать. Она кричала и кричала, выплевывая самые грязные оскорбления в мой адрес, пока я не потеряла терпение и не закричала в ответ:
- Да идите вы оба со своими проблемами! Зачем вы мне оба нужны!
- Чтобы я тебя больше не видела рядом с Максимом! – выкрикнула она и бросила трубку.
Да что ж это такое! Я не знаю, что произошло между ними, но могу догадываться, что измученная подозрениями и ревностью Тамара закатила сцену мужу из-за Брыль, и, видимо, припомнила ему мои слова о том, что я ничего не знала о их семейных проблемах, и не могла никому их передать. А Максим трусливо перевел все стрелки на меня, уверяя ее, что он ни при чем, а во всем виновата я, интриганка, злостно домогающаяся ее мужа. Почему я в этом так уверена? Да потому что я уже слышала подобную версию со слов Максима от Брыль. Кому должна была поверить молодая глупая девчонка? Мне, посторонней женщине, или все еще любимому мужу, отцу своего ребенка?
Я постаралась унять дрожь в руках и опустила на рычаг трубку телефона, разрывающуюся короткими гудками. Какой же ты трус, Максим! Предатель и жалкий трус!

Я извиняюсь, такое вот лирическое отступление, раз уж оно по теме:

Морковка для ослика.
Ко мне все больше приближается мой в одну сторону билет,
И мне все чаще вспоминается тому назад семь долгих лет,
Как ты ловил меня на удочку и плел мне байки о судьбе,
А я была такая дурочка, что даже верила тебе.
Ты в жизнь мою влетел безбашенно, как настоящий ураган,
И я смотрела ошарашенно, как ты себя мне предлагал.
Меня ты клялся убедительно любви и жизни научить,
Твердил, никак непозволительно мне в скуке дни свои влачить.
И, каюсь, я тебе поверила, и понеслась дорога вскачь.
Все перерушено, потеряно, и хочешь, смейся, хочешь, плачь.
Но то, что было мне обещано, манило как запретный плод,
И я, наивная, доверчиво все шла и шла себе вперед.
За дело взялся со старанием, мы стали верные друзья.
Ты мне придумывал задания, какие выполнить нельзя.
Я так тебе хотела нравиться, я просто выбилась из сил,
Сумела с невозможным справиться. А ты меня не похвалил.
Шли годы, множились сомнения, но мы всё были заодно.
Я наблюдала отношения многосерийного кино,
Со стороны как будто видела, как ты старательно дружил,
И пару раз, от скуки, видимо, лениво в койку уложил.
Судьба плела мне нитью кружево в водовороте тел и лиц,
А ты водил ко мне поужинать своих разряженных девиц.
Ты по ушам мне ездил сказкою, что ты устал от женских тел,
А мне твои девицы хвастали, по скольку раз ты их имел.
Я вновь искала оправдания, глушила боль своих обид,
А ты не обращал внимания на мой унылый внешний вид.
Носилась я стрелой по городу, решая груз чужих проблем,
А ты морочил девкам головы и обещал любовь им всем.
Устала я впустую целиться и ждать беды со всех сторон.
Что ж, говорят, что опыт ценится, каким бы грустным ни был он.
Ну, вот такая педагогика, и убедилась я в одном:
Ты был морковкою для ослика. А я, естественно, ослом.

что-то я уже не хочу, чтобы Катя с Максимом были вместе. Макс, мне уже категорически противен. А вот Катю я понять не могу, это просто мазохзм какой-то, мне кажется, что никакая любовь к Максу не может быть оправданием такого отношения к себе.
А по поводу Брыль....еще немного и я буду просить, чтобы с ней совсем плохое случилось

М-да, наверное, я с Максимом чуток переборщила... Плохих поступков тьма, а хорошего на этом фоне и не видно. В общем-то, он тоже человек, только его отношение к женщинам вызывает, скромно говоря, недоумение. Думаю, что сами женщины его так "воспитали", учитывая его подверженность чужому влиянию.
Катю тоже нелегко понять, я сама ее ругаю за непонятную мягкотелость. Сложившееся положение ее, без сомнения, мучает, и вечно продолжаться не может.
Категорию женщин, к которым принадлежит Брыль, я могу понять в принципе, но принять их отношение к жизни и к мужчинам как средству достижения цели, не могу и не хочу.
Одно могу сказать, ориентируясь на законы жизни: все равно история выправится и все встанет на закономерные места.
Если, конечно, еще не пропало желание читать...

не пропало
Очень надеюсь, что ситуация выправится. Но не знаю сможет ли Максим реабилитироваться

 » Все со скрипом налаживается?

Больше Катю никто не тронет

Я могла прекратить все контакты с Максимом. Но не могла отказаться обслуживать его контору. Когда я приезжала и мы сталкивались нос к носу в коридорах и кабинетах, мы усердно делали вид, что не видим друг друга в упор, и расходились, не здороваясь. Бухгалтера недоуменно перешептывались, потом решили устроить мне допрос:
- Что это происходит у вас с Максимом? Вы же были друзья не разлей вода?
- Были.
- Поссорились? Ничего, помиритесь.
- Ни за что!
- Да ты просто так говоришь. Всем известно, что он долго без тебя не может. Прибежит, прощения попросит, ты и растаешь.
- Есть вещи, которые не прощают.
В конце концов главный бухгалтер все-таки вытянула из меня историю о безобразном звонке Тамары. Она укоризненно покачала головой:
- Вот дурная девчонка! Да ей бы руки тебе целовать за то, что ты всегда ее сторону принимаешь и мозги вправляешь этому кобелине, а она удумала на тебя нападать.
- Да я на нее даже не сержусь. Молодая, глупая, Максима любит, каждому его слову верит. А его за то, что он ее против меня настроил, за то, что оболгал меня в ее глазах – не прощу.

В моей жизни произошли резкие перемены. Я ушла из преподавания, когда мне неожиданно предложили высокооплачиваемую работу по специальности. Новый коллектив, новые обязанности, интересные задания, командировки, корпоративные вечеринки. Деньги, которые стали зарабатываться без напряжения, без внутреннего надрыва, без необходимости лихорадочно искать подработку. Мы стали увлеченно семьей планировать каждый месяц, куда потратить оставшуюся сумму: видеокамера, новый компьютер, уголок отдыха, ремонт в квартире…
Все это продолжалось недолго. У меня начались проблемы со здоровьем. Одна за другой. Словно отказывали постепенно все системы организма. Скорая стала в нашем доме частым ночным гостем. Я потеряла счет количеству обследований и врачей, замкнулась в себе, в конце концов здоровье ухудшилось настолько, что мне пришлось уйти с работы и засесть дома. Когда я узнала, что в город временно вернулась гадалка Таня, которая была в длительном отъезде, я решилась снова пойти к ней.
Вопреки моим ожиданиям, Таня категорично заявила, что никаких сторонних воздействий на мне нет.
- Тогда что со мной происходит?
- Ты силой разорвала энергетическую связь. Сделала это грубо и насильно. Вот и результат. Зачем тебе понадобилось отталкивать от себя человека, которому предназначено быть с тобой рядом?
- Я так понимаю, речь идет о Максиме. Не знаю, что уж там мне было сверху предначертано, но эти отношения меня измотали. Ничего хорошего они мне не принесли, и, думаю, что сам Максим тоже совершенно не против был их прекратить.
Таня задумалась.
- Я вижу одно: он встанет рядом и болезнь отступит.
- Конечно, вот я ему позвоню и скажу: Макс, как оказалось, я тут без тебя загибаюсь, так что будь добр вернуться. Да мы уже год как не разговариваем! И жена его меня теперь ненавидит, за что ему же большое спасибо!
Таня повторила:
- Придет сам, рядом встанет, избавишься от своих болезней.
На том и кончился сеанс.

Вечером зазвонил телефон.
- Катя?
- Да?
- Узнала?
- Нет.
- Максим.
- Ты? – недоверчиво произнесла я – Случилось что-нибудь?
- У тебя нет инструкции к моему музыкальному центру? Я не давал тебе ее перевести?
- Нет. Не было такого.
- Все же посмотри. – настаивал он.
- Я точно помню, что нет. Но поищу.
- Перезвони мне по результату.
- Хорошо.
Конечно, никакой инструкции в доме не оказалось, хотя мы с детьми честно перелопатили все шкафы и ящики столов. Я набрала рабочий телефон Максима.
- Это я. Мне жаль, но как я и сказала, у нас ничего нет.
- Что ж, ладно.
Очередной визит к врачу поверг меня в отчаяние. Мне настоятельно рекомендовали операцию, чтобы «на всякий случай» избежать возможных осложнений. «Конечно, если Вы перенесете наркоз. Это риск, но на него надо пойти» - глубокомысленно изрек врач. Вернувшись домой, я долго рыдала навзрыд.
Наутро меня вызвали в контору Максима.
- Катя, приехать сможешь? – спросила меня главбух.
- Конечно.
- Ну тогда Максим сейчас за тобой заедет.
- Подождите! Не надо просить Максима! Я сама приеду! – заорала я.
- Он сам вызвался – ответила главбух и отключилась.
Через десять минут я садилась в очередную иномарку Максима.
- Добрый день, - сказала я вежливо, открывая дверь.
- Добрый, - безмятежно откликнулся Максим.
- Извини за беспокойство.
- Извиняю – улыбнулся он в ответ.
В дороге мы молчали. Выходя из машины, я уронила:
- Спасибо.
- Не за что.
Управилась с изменениями в программе я быстро. Краем глаза я замечала, что Максим то и дело входит в кабинет под разными предлогами. Наконец, он привязался к бухгалтерам с каким-то вопросом, и вскоре они жарко спорили.
- А я говорю, что это возможно! – почти выкрикнул Максим – Давайте у Катерины Васильевны спросим, пусть она ответит.
Я подняла глаза в немом вопросе.
- Возможно ли настроить программу так, чтобы она давала сведения по счету пообъектно?
- Да, разумеется – подтвердила я.
Тогда Максим навис над моим столом и положил передо мной лист бумаги с набросанной от руки таблицей.
- Мне нужен вот такой отчет.
Изменить программу так, чтобы она выдала требуемые сведения, не составило большого труда. Отпечатанный отчет я положила Максиму на стол, выяснила у главбуха, какая машина свободна, и уехала домой. Всю дорогу меня занимал вопрос: почему Максим вдруг пошел на контакт после нашего долгого и ожесточенного противостояния? За время общения с ним я успела убедиться, что он ничего не делает без дальнего прицела. Что же понадобилось ему на этот раз?
Дальнейшие события избавили меня от пустых размышлений. Измученная врачами и их прогнозами, я больше ни о чем не могла думать, кроме как об операции, которую мне пророчили. К тому же мне неожиданно стали звонить все мои друзья. В результате меня стали посещать мысли о предчувствиях, прощаниях и прочей ерунде, которые в конце концов сформировались в одно емкое убеждение: не иначе как врачи меня «зарежут». И когда ко мне явился сын с известием, что под окном стоит машина дяди Максима, и он просит меня спуститься вниз, это была последняя капля. Я окончательно уверилась в том, что все решили со мной попрощаться. Поэтому когда я плюхнулась на переднее сиденье, на вопрос, почему у меня такой мрачный вид, я выложила все о гадком диагнозе, и о том, что завтра меня кладут в больницу.
Поначалу я даже не поняла, что услышала в ответ. Мне пришлось переспросить, чтобы до меня дошло, что Максим собирается узнать у моих детей номер палаты и навещать меня в больнице. Это заявление быстро привело меня в чувство, и я с интересом спросила, принесет ли он цветы на кладбище, если я не проснусь от наркоза. Он вполне серьезно ответил, что принесет, а дальше мы вполне мирно поболтали еще пару минут как в прежние времена, и, провожаемая его напутственным «вот увидишь, все будет хорошо, а завтра я позвоню», я отправилась домой, забыв даже спросить, зачем, собственно, он приезжал. Укладываясь спать, я поймала себя на мысли, что мне вовсе не хочется тихо умереть. Мой бунтарский характер проснулся от долгой спячки.
Дальнейшие события походили на сказку. Во-первых, меня решили лечить, не прибегая к операции. Во-вторых, я так быстро пошла на поправку, что уже через месяц врачи только руками разводили, глядя на исследования месячной давности. И в-третьих, рядом со мной был Максим. Он снова стал прежним: внимательным, веселым, интересным собеседником и верным другом. Мне было вполне достаточно видеть его каждый день, слышать его голос в телефонной трубке. Он заполнил пустоту в моей душе, которая образовалась после нашей ссоры и вытеснил поселившийся в ней холод. Я не мечтала о большем. Мне хватало того, что он просто был рядом. В разговорах Тамару и причину нашей ссоры мы по обоюдному молчаливому согласию не упоминали. Странно, но я чувствовала себя практически счастливой.

Урраа!!!! Я за Катю рада, но опять Максим....ну прям не знаю, что и думать...

Ну что ж я могу поделать-то? Раньше времени я их развести по разные стороны баррикад не могу, а то Катя снова болеть начнет, чего доброго. Но измываться над собой она больше не позволит!

А вот это хорошо!!!

Вижу по тексту, что хорошо написано. Текст глазу приятный, ничего не бросается лишнего и не цепляет. А вот сюжет читать не могу. Не могу, когда со смерти мамы начинается все, тут же силы кончаются, дальше даже продраться не могу. А жаль... я бы очень хотела что-нибудь еще почитать
_________________

 » Чудес не бывает

Простите меня все, кто надеялся на счастливый конец истории. "Морковка" неожиданно вырвалась из-под контроля и написалась сама. Не так я хотела ее закончить, но она меня больше не слушается.

Семейная жизнь Максима продолжалась недолго. Чем дальше, тем больше они с Тамарой отдалялись друг от друга. Максим постоянно заводил интрижки на стороне, Тамара плакала, устраивала сцены, несколько раз уходила к родителям, снова возвращалась. Слово «развод» все чаще звучало в их разговорах. В конце концов, они развелись. Тамара получила восемь тысяч долларов в обмен на отказ от совместной собственности, а Максим – право видеться с сыном два раза в неделю. Через несколько месяцев после развода Максим пригласил нас с Виктором провести выходные у него на даче.
- Я возьму с собой Антона – сказал он – отдохнем на природе.

Мы планировали выехать рано утром, но сборы затянулись, и нам удалось отправиться только ближе к обеду. Помимо Витьки, меня, Максима и Антошки с нами ехали две женщины: постарше и молодая, которых Максим нанял для генеральной уборки дачи. Приходились они друг другу свекровью и снохой, и зарабатывали на жизнь разовыми уборками помещений, давая объявление в областную газету. О том, что они составят нам компанию, я узнала фактически перед выездом. Конечно, мне это не понравилось. Стремление Максима использовать совместный отдых с выгодой для себя меня разозлил, но не отказываться же из-за этого от поездки, на которую мы с мужем уже настроились.
В машине я ехала на переднем сидении, с Антоном на руках. Малыш почти сразу заснул, доверчиво прижавшись ко мне, и я старалась лишний раз не шевелиться, чтобы не тревожить его сон.
Веселая жизнь началась для меня сразу по приезду. Нанятые уборщицы вбили себе в голову, что хозяйка дачи – я, и доставали меня вопросами, что где взять и что куда положить, сколько бы я ни пыталась объяснить им, что я здесь всего лишь гость. Проснувшийся Антошка носился вокруг как метеор, и мне приходилось поминутно то заставлять его надеть легкую куртку, которую он все время норовил стянуть, то рассматривать пойманного им червячка, то играть с ним в охотника и тигра, то пытаться его хоть чем-нибудь накормить. Все остальные тоже, как оказалось, не против были поесть. Максим, довольно улыбаясь, выложил передо мной имеющиеся продукты на кухонный стол, и они с Витькой отправились во двор пить пиво.
Чертыхнувшись, я принялась за готовку. С горем пополам мне все же удалось приготовить тушеную картошку с мясным подливом, не выпуская из поля зрения Антона, что было очень непросто сделать. Все это время Максим с Витькой отлично проводили время, перейдя от пива к водке, и щедро угощая ею заглянувшего на огонек соседа. Когда я нарисовалась на пороге дома и объявила им, что запоздавший обед готов, Максим, пошатываясь, подошел ко мне, и пониженным голосом заявил, что уборщицы не взяли с собой ничего поесть, и, хотя я не обязана кормить их за свой счет, он не знает, как поступить в этой ситуации.
- Без тебя бы я не догадалась, что придется кормить еще и их – лениво огрызнулась я.
Когда все дружно смолотили свои порции и не менее дружно составили передо мной грязную посуду, мое терпение чуть было не лопнуло. Но все же я сдержалась, и, стиснув зубы, посуду эту перемыла. Я выдержала даже веселые комментарии моего мужа по поводу того, что наконец-то нашелся кто-то, кто сумел заставить меня поработать домохозяйкой.
Да, Катя, - подумала я, - ты просто мечтала выехать на природу, чтобы поработать кухаркой и посудомойкой.
- Тетя Катя! – раздался вопль Антошки – поиграй со мной!
- Иду, зайка моя – ответила я устало.
К вечеру я едва держалась на ногах - сказалась бессонная ночь. Накормив всю компанию еще раз и снова перемыв посуду, я присела за стол, уронив голову на руки. Кто-то обнял меня за плечи:
- Устала? – сочувственно спросил голос Максима.
- Нет, я весь день отдыхаю и развлекаюсь. У меня потрясающий выходной.
- Потерпи еще совсем немного – сказал он почти шепотом – Вот только уложим Антона…
И поспешно вышел во двор. В его словах не было ничего особенного, но у меня почему-то кровь прилила к лицу и бешено запульсировала в висках.
Витьку я отыскала во дворе в машине. Он спал, забывшись тяжелым пьяным сном, под звуки истошно орущего магнитофона. Я выключила звук, и растолкала мужа. Кое-как мне удалось заставить его перейти в дом, где он рухнул на кровать как подкошенный.
- Кать, - окликнул меня Максим – Витька париться пойдет?
- Да куда ему! Он на сегодня уже вырубился.
- А ты?
- Париться не люблю, но вымыться на ночь схожу.
- Ну я пошел баней заниматься, а ты Антона уложи. Просто поставь ему мультики и посиди с ним немного, и он заснет.
Я отправилась к ребенку. Антошка сиротливо сидел на огромной кровати с несчастным видом, надув пухлые губы.
- А папа где?
- Папа баню пошел топить.
- А кто с меня рубашечку сни-и-имет?
- Я сниму, малыш.
- А кто штаники сни-и-мет?
- Тоже я.
- А мультики?
- Сейчас поставлю.
- А папа потом придет?
- Конечно, придет, малыш. Вот только закончит с делами и сразу к тебе придет.
Он долго ворочался и капризничал, но, наконец, начал клевать носом, сладко зевать, и уснул. Я подоткнула ему одеяло, убедилась, что он дышит ровно и сонно, отключила видеоприставку и телевизор, и тихонько вышла из комнаты. Ко мне подошел Максим.
- Антоха спит?
- Да, уснул.
- Я пошел париться. – сказал он – А ты возьми еще одно полотенце и… тоже приходи.
И снова поспешно сбежал.
Я растерянно стояла, пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли. Или я сошла с ума… или Максим только что назначил мне встречу в бане.
- Ка-тя! – услышала я стон мужа.
- Да, Вить? – подошла я к нему.
- Мне нехорошо…
- Зачем столько пил? Может быть, тебе лучше вырвать?
- Я уже…
- Черт! Сейчас уберу. Тебе воды принести?
- Нет…ничего не надо…голова тяжелая…я спать хочу. Ты скоро ляжешь?
- Спи, Вить. – ответила я – Я…скоро.
Убедившись, что Витька заснул, я вытащила из сумки полотенце и пошла к бане через темный двор, полностью уверенная, что Максима там уже нет.
И в предбаннике, и в душевой было пусто и тихо. Из парилки тоже не доносилось ни единого звука. Я попробовала воду в душе, и решила, что она холодновата, надо бы взять кипятка в парилке. Потом я обернулась полотенцем. Не знаю, зачем я это сделала, видимо, с ходу не нашла, куда его повесить. Открыла дверь и шагнула в парилку.
На верхней из двух полок лежал обнаженный Максим.

- Дверь закрой, не выпускай пар – сказал он спокойно.
- Кипятком поделишься? – спросила я, с трудом отведя от него глаза.
- Сядь. – приказал он властно, и я подчинилась.
Я сидела на нижней полке, и смотрела, как он, лениво потянувшись, садится в метре от меня, выше и левее на расстоянии вытянутой руки. Он сидел, бесстыдно раскинув ноги, вызывающе демонстрируя мне себя, чуть прикрыв глаза, но не сводя с меня взгляда. А мой взгляд, словно магнитом, притягивал его вздрагивающий член, который медленно увеличивался в размере.
- Что ты так на него смотришь? – спросил Максим медленно и тихо. – Смотри, сглазишь.
- У меня зеленые глаза – ответила я – И я всего лишь смотрю.
- А…ты хочешь…что-нибудь… сделать…не только смотреть? – спросил он еще тише.
- Дотронуться – ответила я чуть слышно.
- Так дотронься – шепнул он, и закрыл глаза.
Я встала, шагнула к нему и поймала ладонью бархатистую плоть. Он дернулся как испуганная птица в моей руке, уже достигший предельного размера, горячий и упругий. У Максима вырвался мучительный стон.
- Какая красота – прошептала я, лаская взглядом доказательство его желания.
Я услышала его слабый, срывающийся голос:
- Катя…ты так сильно меня возбуждаешь…я не могу… себя… контролировать…
- И не надо.
- Я не сдержусь сейчас…
- Не сдерживайся.
- Прошу…подожди…
Он выскочил из парилки, а я обессилено опустилась на полку, потому что дрожащие ноги отказывались меня держать. Было трудно дышать, я выползла в душевую и подставила лицо под холодную воду. За спиной скрипнула дверь, и обернувшись, я оказалась лицом к лицу с Максимом.
- Ты…не хочешь меня – выдохнула я ему в шею.
- Я хочу! – поспешно возразил он, притягивая меня к себе.
И его поцелуй заставил меня забыть все сомнения на этот счет.
Прижимая меня к себе одной рукой, второй он пытался содрать с меня полотенце, чему я ожесточенно сопротивлялась. Наконец, он втолкнул меня назад в парилку, усадил на полку, и впившись губами в шею, запустил руку под полотенце, раздвинув мне ноги коленом. Его пальцы грубо ворвались в меня, причинив боль. Я вздрогнула, обмякла в его руках и покорно позволила снять с себя кусок прикрывавшей меня махровой ткани. Он оторвался от меня и медленно оглядел с головы до ног. И я, никогда не смущавшаяся ранее ни перед кем, залилась краской под его взглядом.
- Выйдем отсюда – шепнул он мне – иначе мы здесь задохнемся.
Как только мы оказались в душевой, он развернул меня к себе спиной, прижал и попытался войти. Я поймала взглядом черный прямоугольник незанавешенного окна напротив, и рванулась из его рук, но он только крепче меня стиснул. Поняв, что следующий миг станет для меня точкой невозврата, я умоляюще простонала, повернув к нему голову:
- Не надо!
- Почему? – спросил он упрямо, но мгновенно остановился и выпустил меня.
- Я не могу. Я боюсь.
- Никто сюда не войдет.
- Окно. Нас могут увидеть.
Он молча втолкнул меня обратно в парилку, и закрыл за нами дверь.
Мы снова начали целоваться с безумной страстью, и когда оторвались друг от друга перевести дух, я сказала:
- Я боюсь не столько того, что нас застанут, сколько того, что нас прервут, и я снова останусь неудовлетворенной.
Максима словно окатили холодной водой.
- Я сейчас вернусь – сказал он мне и вышел.
Я ждала, но он не возвращался. Я вышла в душевую, в ней было пусто. Я прислушалась. Послышались шаги, открылась дверь, и в душевую… шагнула уборщица, та, что более старая.
- Я помешала? Я думала, что уже свободно. – сказала она.
Я собрала все остатки самообладания.
- В общем-то, я только зашла после Максима – солгала я хладнокровно – и собиралась вымыться.
- А, ну так ты мойся, а я пока разденусь, да попарюсь.
Я наскоро приняла холодный душ, оделась и вылетела из бани.
Максим спокойно сидел за столом на кухне с чашкой в руке.
- Чаю хочешь? – буднично спросил он меня.
Я опустилась на стул рядом с ним и обреченно сказала:
- Нам надо поговорить.
- Да? – флегматично откликнулся он.
- Карпов, у тебя вообще совесть есть? Ты в каком состоянии меня оставил?
- А тебя не беспокоит, в каком состоянии сейчас я?
- Макс, я же тебе не отказала!
- Серьезно? А кто боялся?
- Слушай, я ведь тебя не обидела, неужели ты сам не понимаешь, что так – неправильно и некрасиво! Ну почему ты всегда на меня накидываешься именно тогда, когда рядом куча свидетелей?
- Я не знаю.
- Хорошо, черт с тобой. Хочешь это сделать, давай сделаем.
- Теперь уже нет.
Меня прорвало.
- Это переходит все границы. Так не может дальше продолжаться. Давай просто прекратим эти игры и сделаем это нормально, по взаимному согласию, и без посторонних глаз и ушей. Ты действительно не понимаешь? Что я не могу расслабиться, когда я все время жду, что кто-нибудь ворвется? Может, для тебя это экстрим, а для меня худший кошмар. Ты можешь считать меня кем угодно, мне все равно, что ты обо мне думаешь. Возможно, я фактически изменяю своему мужу, но кто ты, чтобы знать и судить мою жизнь? Наверное, я не образец верности, но чтоб вот так, практически у него на глазах – я не могу, я не настолько дрянь. Ты за глаза называешь меня грязной шлюхой, а ты знаешь каково это: всю жизнь быть в рамках ограничений и запрещать себе поступать так, как хочется? Я просто хочу один раз почувствовать себя счастливой, с тобой, черт побери! Потому что я уверена, что именно ты можешь дать мне то, что нужно! То, что для тебя совершенно не представляет ценности, ничего тебе не стоит! Ты понимаешь, что я устала искать того, кто сможет принять меня такой, как я есть, а не такой, какой он меня себе представляет? Что мне было легко с тобой, потому что не нужно было притворяться, что я лучше, чем есть на самом деле? И что я не могу, понимаешь ты, не могу изменить свою жизнь? Это мой выбор, мое решение, я сама выстроила себе эту жизнь, и теперь поздно что-то менять. Все, что я могу себе позволить – это быть счастливой на миг, на час, на день, но не навсегда.
- Катя, давай поговорим об этом завтра. Не сейчас. У меня сейчас голова ничего не соображает.
- Макс?
- Что?
- Почему ты остановился и ушел?
- Потому что ты права. Это нехорошо, неправильно и некрасиво. Потому что я не мог, чтобы Витька проснулся, пришел, и увидел, что я… В общем, неважно. Я бы все равно остановился. Пей чай.
- Макс, сколько можно меня мучить? Чем я перед тобой провинилась?
- Кать, давай прекратим этот разговор. Мы поговорим позже.
Он встал и ушел. А я просидела на кухне, зажигая одну сигарету от другой, пока не закончилась пачка.
Утром я убирала постель, когда зашел Максим.
- Катя, мы вернемся в город сегодня. А в следующую пятницу я вернусь сюда. Ты поедешь со мной? На два дня?
- Да. – сказала я, холодея внутри. – Поеду.
В пятницу я позвонила ему. Он сказал, что с поездкой ничего не получается. Позже я узнала, что Максим уехал на дачу. Без меня.

Он пришел через неделю, спокойный и веселый.
- Может, сходим в кино? Хороший фильм идет.
- Давай. Только позвоним в кассу сначала, узнаем, есть ли билеты. Вчера брат хотел сходить, но все билеты были распроданы.
- Катя?
- Да?
- Между нами больше ничего не будет. Или мы остаемся друзьями, или я больше у тебя не появлюсь.
Я застыла.
- Повтори.
- Ты слышала. Либо между нами больше нет сексуальных отношений, либо нам лучше не видеться вообще. И закроем эту тему.
- Нет. – сказала я. – Я отказываюсь закрывать тему. Я имею право знать, что между нами происходит. Ты все время пытаешься представить дело так, будто это я перехожу границу, тогда как на самом деле всегда переходил ее ты.
- Ты права, я все время переходил границу между нами. Но я вернулся за нее.
- Тогда пусти меня на свою сторону, если ты не можешь быть на моей стороне.
- Нет.
- Я не вправе ничего у тебя просить. Я никогда ничего не просила. Но я хочу понять. Просто понять.
- Что ты хочешь, чтобы я тебе объяснил?
- Я могла бы понять, если у тебя есть кто-то, партнер, которому ты хочешь сохранить верность.
- Нет. У меня никого нет.
- Я могла бы понять, если бы ты не испытывал ко мне влечения. Но ты реагируешь на меня, как совершенно нормальный мужчина. Тем не менее, когда ты переходишь грань, ты начинаешь обвинять меня в этом и кидаться в истерики. Этого понять я не в силах.
Он обхватил голову руками и вымученно ответил:
- Ты – моя слабость. С самого начала все пошло не так. Я поддался слабости и совершил ошибку. Это случайность. Это больше не повторится.
- Случайность? Вспомни, сколько раз с тобой происходила эта случайность? По мне, это больше походит на закономерность.
- Может быть. Но я больше не стану поддаваться слабости.
- Тебе напомнить об этом в следующий раз, когда ты снова решишь быть слабым? А тебе не приходило в голову, что в этом не слабость, а сила? Что ты вел себя правильно как раз тогда, когда считал, что совершаешь ошибку?
- Я потерял тебя уже один раз из-за секса! – выкрикнул он. – Я не допущу этого снова!
- А моего мнения ты не хочешь спросить? Ты приходишь вот так просто и ставишь мне ультиматумы, потому что ты так решил. А что думаю об этом я?
- Я так решил и так будет.
- Я всего лишь хочу понять, - сказала я, дрожа от ярости – почему мужчина, для которого секс не значит ничего, упорно отказывает мне в такой мелочи? Не потому, что мне это так необходимо, но я хочу попытаться понять.
- Катя! Я не могу так! Мне нужны чувства, чтобы быть с женщиной!
- Что ты хочешь сказать? – медленно произнесла я – Что все те, о ком мне известно, не говоря о тех, кого я не знаю, ты ко всем испытывал чувства? И только я одна оказалась этого недостойна?
- Ты все не так понимаешь! Пойми, ты – совсем другая история!
- Не понимаю и не хочу понимать! Ты ставишь меня ниже проституток!
- Ты замужем!
- Хватит мне об этом напоминать! Я разведусь, но это ничего не изменит!
- Закончим разговор. Ничего не изменить.
- Черта с два! Если ты не в состоянии справиться с ситуацией, дай попробовать мне. Все эти годы я пыталась играть по правилам, которые установил ты, и к чему мы пришли? Дай мне возможность регулировать наши отношения, и я могу гарантировать, что они устроят обоих.
- Нет. Ты приспосабливалась столько лет, значит, потерпишь и еще.
- А я больше не хочу этого терпеть! Мне надоело каждый раз слышать «прости меня, это была ошибка». Я худшего оскорбления себе представить не могу! Ты стыдишься того, что испытываешь ко мне желание!
- Нет, я никогда этого не стыдился.
- Ты всего лишь каждый раз пытался вызвать чувство вины у меня за то, что я тебе не отказала.
- Извини.
- Еще раз услышу от тебя «извини» - убью! Ты с ума меня сведешь! У меня уже крыша едет от этой карусели: «Я тебя люблю, ты мне необходима, я хочу тебя» и тут же следом «Это ошибка, которая не повторится». Это невозможно вынести!
- Я предложил тебе выход.
- Ничего ты не понимаешь! Чтобы ты ни говорил, ничего не изменится. Ситуация будет повторяться снова и снова. Ты вынуждаешь меня саму следить за тем, чтобы между нами не сокращалась дистанция. А я хочу этого? Я живой человек и хочу испытывать нормальные человеческие чувства, желание и любовь.
- Если бы я мог – тихо сказал он – Я запретил бы тебе любить меня и хотеть. Но это не в моих силах.
Да, человеку нельзя запретить любить и желать. Обычному человеку, но не мне. Мне достаточно высказать такое пожелание. Я не могу любить или желать человека, который этого не хочет. Молодец, Макс. Ты нашел, наконец, нужные слова. Так же бездумно и случайно, как вначале против моей воли привязал меня к себе.
- Если мы не можем договориться – сказал он – Мне лучше сейчас уйти и никогда не возвращаться.
Я встала у него на пути.
- Нет. – сказала я. – Я не могу тебе ничего обещать. Ни того, что я закрою тему. Ни того, что я приму твои условия. Но одно я могу сказать твердо: я не позволю тебе просто так уйти из своей жизни. Я слишком дорого заплатила за твое место в ней.

Я дала ему возможность убедиться, как он ошибался в своих рассуждениях. Я лично следила за тем, чтобы наши отношения ни на йоту не переступали границы приятельских. День за днем, месяц за месяцем я наблюдала с хладнокровием патологоанатома агонию чувств, которые мы испытывали друг к другу, готовясь к неизбежному. Когда я почувствовала, что истекло время, запрещающее мне рвать отношения с Максимом, я написала ему письмо.

«Я так много хотела бы тебе сказать. Но что толку говорить с тем, кто не хочет слышать.
Ты все время твердил, что боишься меня потерять, но потерял и даже не заметил этого.
Ты хотел, чтобы я была рядом всю жизнь, но это слишком долгий срок. Я поклялась быть рядом до тех пор, пока тебе это необходимо, и я сдержала клятву. А теперь я возвращаю тебе право называться твоим другом, это всего лишь пустой звук. Думаю, это последнее, чего ты ждал и хотел от меня. Будь счастлив.»

Он не ответил, да я и не ждала ответа.

Свое семейство я отправила еще вчера на дачу. Дышать свежим воздухом и мыться в бане – в городе опять отключили газ. Мне делать на даче нечего. Я лучше всего себя чувствую там, где постоянно нахожусь – в своей малогабаритной трехкомнатной квартирке в центре города. Впервые за несколько последних лет мне выпали четыре выходных дня подряд. Вчера мы дружно били баклуши всей семьей, сегодня и завтра мне предстоит скучать в одиночестве. Одиночество страшная вещь, когда его хочется с кем-нибудь разделить. В моем же случае это - подарок судьбы, чтобы отоспаться, всласть отдохнуть от проблем и привести в порядок те мысли в голове, от которых я обычно отмахиваюсь.
В последнее время в моей жизни полный штиль. Работа не напрягает, деньги появляются вовремя, разумными суммами и уходят без сожаления. С друзьями регулярно перезваниваюсь, изредка встречаемся выпить кофе и поболтать. Рассудком я понимаю, что мирное безветрие намного лучше тех штормовых ветров, которые трепали меня на протяжении стольких лет. Тем не менее странное спокойствие в душе, мертвое спокойствие все чаще и чаще тревожит меня. Ощущение полного отсутствия каких-либо желаний не блещет для меня новизной, оно знакомо мне с далекого детства. Но вместе с ним вернулось и другое: чувство непринадлежности к этому миру, непричастности к его событиям.
Максим – моя последняя попытка удержаться в реальности. Наши отношения продолжались двенадцать лет. Полный круг Зодиака. Большую часть этого времени они причиняли мне сильную боль, как, впрочем, и все мои отношения с мужчинами. Но именно эта боль помогала мне чувствовать себя живой. Я долго боялась признаться себе, что и эта попытка оказалась неудачной.
Я безумно завидую тем, кто в состоянии генерировать в себе обычные человеческие чувства: любовь, ненависть, ревность, страх, обиду. Мне это недоступно. Чувства, которые другие люди испытывают ко мне, возвращаются к ним усиленным отраженным потоком, не затрагивая моих собственных ощущений. Поэтому окружающим со мной легко и просто. Никто никогда не задумывался о том, почему так происходит. Потому что я никогда никому не пыталась ничего объяснять. Никому, кроме Максима. Он единственный, кому я позволила заглянуть в стоячее болото своей души. Единственный человек, который видел меня, а не образ, созданный для других. Он вломился в мою жизнь в самый неподходящий момент, и тот шквал эмоций, который он на меня обрушил, смял мою защитную броню, верой и правдой служившую мне долгие годы, как картонную перегородку.
С самой собой нужно быть честной. Я знала, что вся моя жизнь отныне принадлежит ему. Знала с первой секунды нашей встречи, знала с безнадежной обреченностью. Знала и то, что у меня не будет ни сил, ни желания противостоять искушению. Я чувствовала его влечение, которое сам он пока не осознавал. У меня в запасе было несколько месяцев. За это время я успевала выстроить наши отношения по любой выбранной мною схеме: от ни к чему не обязывающего знакомства до сексуальной связи неопределенной продолжительности. Так было всегда. Но не в этот раз. Первый и единственный раз в жизни я не захотела подчинить себе волю другого человека. Я знала, что сыграю по тем правилам, которые установит он. И это будет мучительно больно.
Люди в большинстве случаев легко предсказуемы. Для того, чтобы добиться от них нужной реакции, не нужно прилагать особых усилий. Время от времени я развлекалась тем, что ставила целые спектакли с участием друзей и знакомых. Мой муж осуждающе качал головой: «Катерина, когда ты прекратишь играть чужими жизнями?» Я улыбалась в ответ. Мои забавы, на мой взгляд, не причиняли никому вреда. Мои живые игрушки были так восхитительно послушны. Они радовались и огорчались, влюблялись и разочаровывались. Ощущение того, что я в любой момент могу изменить сюжет по своему капризу, опьяняло и будоражило кровь. А их трогательная уверенность, что все их поступки и побуждения рождены в их собственных головах, пьянила еще больше. Но вдруг мне захотелось самой побыть игрушкой в чужих руках. Отдаться на волю течения, подчиниться неизвестности, выпустить ситуацию из-под контроля. Мой инстинкт самосохранения трезвонил во все колокола, но я пыталась успокоить себя мыслью, что всегда смогу прекратить этот опасный эксперимент. И все же, играя с огнем, я едва не сгорела дотла.
Любовь, счастье, все, к чему мы так настойчиво и обреченно стремимся – это всего лишь морковка для ослика, заветная цель, которая, маня за собой, убегает тем быстрее, чем отчаяннее мы пытаемся до нее дотянуться. Из последних сил глупый ослик спешит за привязанной перед носом морковкой, не понимая, что ему никогда ее не получить. И когда он упадет, обессиленный, последнее, что он увидит – это как его вожделенный приз небрежно снимут с веревки для другой жертвы.
«Мир жесток» - любит повторять моя дочь с уморительной интонацией. Она еще совсем юна, и может шутить над непреклонностью судьбы. Я не знаю, что ждет ее в дальнейшей жизни, но, как и все родители, отчаянно надеюсь, что она избежит моих ошибок и разочарований. А я больше не гонюсь за несбыточной мечтой.

Кто следующий в погоне за сочной морковкой?