Любимые цитаты и отрывки из произведений

Придумать - это полдела, надо ещё осуществить придуманнное.

Кен Фоллетт "Вечер и утро"
___________________________________

Будто целую жизнь назад жесткий, дородный инспектор, стоявший передо мной, схватил меня и отволок в участок Гарды, чтобы допросить об убийстве его коллеги и шурина инспектора Патрика О’Даффи. И полжизни назад я открыла ему глаза на Невидимых, которые заполонили Дублин, украдкой подложив кусочки их плоти в его сандвичи в тот день, когда я пригласила его на чай в книжный магазин.
А потом я взяла его с собой на прогулку и заставила посмотреть в лицо тому, что случилось в его городе, с двумя намерениями: заручиться его помощью в отслеживании Книги и заставить его держаться к чертям подальше от меня самой. После этого мы разговаривали, только если у него была информация о местонахождении Книги, и то весьма кратко, но это было до того дня, когда он снова схватил меня на улице и шокировал просьбой угостить его особым «чаем» еще раз. Этого я не ожидала. Я ожидала, что он закроет глаза на то, что невозможно объяснить, и постарается поскорее забыть об этом, как сделало бы большинство людей. Он удивил меня.
Я изучающее его оглядела. Когда его люди прервали стрельбу, я спросила:
- Вы все еще едите Невидимых?
Или он просто преследовал тех, которых мог видеть?
Дэни издала удушливый звук.

Карен Мари Монинг "Лихорадка грез"
___________________________________

Солнце и тишина.
И они ждали.
Ждали…
Ждали…
Смерть тоже ждала.
Несмотря на то что была стара как мир и даже старше этого мира, прежде всего, она была женщиной, а посему капризной.
Смерть любит развлекаться тем, что приходит раньше времени за людьми здоровыми и крепкими. Они-то думают, что их ждет прекрасное будущее, но как бы не так. Смерти виднее, где поставить точку. Но, конечно, чаще ей достается легкая работа.
Уж чего проще – дунуть, чтобы загасить едва теплящийся фитилек. Но и тут она могла быть капризной. Встанет в ногах больного, послушает мольбы о том, чтобы наконец положить конец страданиям, – и уйдет восвояси.
А сколько раз она насмехалась над самоубийцами, которые, можно сказать, делали ей подарок. Не нужен ей такой подарок – пусть еще помучаются, может, научатся ценить то, чего у них раньше было вдосталь.
Зато она силком волокла за собой тех, кого ужасало следовать за ней.
В Смерти самое плохое то, что она одинаково питает отвращение к тем, кто ее любит, и к тем, кто ненавидит.
Она преследует тех, кто от нее бежит, и сама бежит от тех, кто гонится за ней.
Ни один человек за долгие века так и не сумел понять ее мрачного юмора.
И нет ни одного, кто сумел бы обмануть Смерть.

Альберто Васкес-Фигероа "Туарег 2"
___________________________________

ЦИРЦЕН ГНАЛ, КАК ОДЕРЖИМЫЙ – ИЛИ ВОЗМОЖНО, удручённо подумал он, точно преследуемый непредсказуемой длинноногой женщиной – дабы перехватить Брюса раньше, чем тот достигнет башни. Скача верхом, он удивлялся, как одно крошечное решение отложить убийство девушки породило дюжины хлопот. Каждый раз, когда он пытался приняться за одну из них, Цирцен преуспевал только в создании новых проблем. Увязнув столь глубоко, он не мог повернуть назад. Лэрд рисковал не успеть увековечить только что придуманную им ложь, не подвергнув опасности девушку.
Роберт поднял руку в приветственном жесте и быстро отделился от своего отряда. Его личная охрана маячила на несколько шагов позади, не отставая. Приказав остальным следовать к башне, король послал лошадь в галоп.
Взгляд Цирцена прошёлся по рыцарям из охраны. Инстинктивно он опустил подбородок, глядя исподлобья. Даже намёка на улыбку не было на его лице. На языке воинов слегка опущенная голова, неподвижный твердый взгляд – это вызов. Цирцен сознательно напустил на себя подобный вид. Его кровь так среагировала на двух мужчин по обе стороны от короля. Это был простой и вечный инстинкт волка, противостоящего другому волку, рыскающему на одной с ним земле.

К.М. Монинг "Прикосновение горца"
___________________________________

Пик Маттерхорн предлагает очень простой выбор: оступишься влево, и умрешь в Италии; неверный шаг вправо, и смерть настигнет тебя в Швейцарии.

Дэн Симмонс "Мерзость"
___________________________________

Я стою на балконе, всматриваясь в темноту. Снег кружится вокруг моего лица и падает на волосы. Поймав несколько снежинок, я начинаю их рассматривать. Мне, девушке, выросшей в одном из штатов Глубокого Юга, совершенно непривычно было видеть так много снега, да еще и столь необычного.
У этих снежных хлопьев была довольно сложная кристаллическая структура, а некоторые вдобавок имели по краям бледную окраску. Мне попадались зеленые, золотые и черные, как зола, снежинки. Они не тают от тепла моей кожи. Должно быть, эти снежинки плотнее обычных или, может, это у меня слишком низкая температура, нежели у нормального человека. Когда я сжимаю руку, чтобы все-таки заставить хлопья растаять, то одно из них врезается в мою ладонь своими острыми краями.
Прекрасно. Теперь еще и снег стал острым, как бритва. С каждым днем благодаря эльфам в моем мире происходит все больше и больше изменений. Пришло время для еще одного.
Время.
Я задумываюсь над тем, сколько же я провела здесь времени. С тех пор, как я приехала в Дублин в начале августа, время стало странной категорией. Мне достаточно одного взгляда на календарь, чтобы подтвердить то, что мой мозг и так уже знает, — прошло шесть месяцев.

Карен Мари Монинг "Лихорадка теней"
___________________________________

Всегда есть трещина. Во всем. Именно так внутрь попадает свет. Или просачивается свет.

Лорет Энн Уайт "Тайна пациента"
___________________________________

Во второй раз за такое же количество дней Хло получила странный и весьма раздражающий опыт, каково было идти по людной улице с Дэйгисом МакКелтаром. Первый раз был в Манхеттене вчера, и то же самое случилось и там.
Мужчины расступались на его пути.
Не потому, что он был невежлив или шёл по тротуару, грубо всех расталкивая. Напротив, он двигался с плавной грацией тигра. Уверенно ступая, возможно немного напоминая хищника. И мужчины инстинктивно обходили его, расступаясь на их пути, чтобы держаться от них на расстоянии.
Женщины, в настоящий момент вели себя по-другому. И это раздражало. Они реагировали так же, как в Нью-Йорке, но вчера это мало её беспокоило. Они отходили в сторону, но почти, словно не могли устоять, чтобы не задеть его, поворачивая свои головы по два, три раза в его направлении. Одна женщина бесстыдно прижалась грудью к его руке, проходя мимо. В нескольких случаях Хло бросала возмущённый взгляд через плечо, только чтобы перехватить некоторые из них, пожирающие его глазами. Может быть, она была маленькой, но – пропади всё пропадом – она не была невидимкой, идя рядом с ним, с его рукой, обнимающей её, его рукой, лежащей на её плече!
Не то, чтобы он не замечал имеющей место заинтересованности. Казалось, он не осознавал того, какое воздействие оказывал на женщин. Наверное, так к этому привык, что больше не обращал на это никакого внимания.

Карен Мари Монинг "Тёмный горец"
___________________________________

— А ты не знаешь, что каждый день — это чей-то день рождения?

Чарльз Диккенс «Рождественские истории»
___________________________________

Уютно свернувшись калачиком в углу дивана, Джози читала один из отцовских дневников, рассеянно потягивая кофе. Кому-то рассуждения автора могли бы показаться не совсем понятными, но если читатель смотрел на окружающий мир с точки зрения человека, видевшего слишком много жестокости и мало верящего в совершенство людской натуры, то смысл записей становился совершенно ясным.
Временами девушка чувствовала себя неловко, когда ей попадались записи о наиболее личных переживаниях. Как оказалось, отец способен на гораздо более глубокие чувства, чем она полагала. Но Джози успокаивала себя тем, что папа сам просил ее прочитать дневники. Ну, фактически речь шла только об одном дневнике, но откуда ей было знать, в каком из них следовало искать информацию, о которой он упоминал в своей краткой записке?
- Джози…
Она подняла глаза и увидела стоящую рядом Клер в некоем подобии спортивного костюма: обтягивающих эластичных шортах и растянутой футболке, явно пережившей бесчисленное количество стирок, с едва различимой надписью на груди. Однако ее кроссовки были почти новыми, а их марка принадлежала одному из лучших мировых спортивных брендов.
- На пробежку?
- Угу, – промычала Клер, пытаясь соорудить из своих непокорных кудряшек нечто, напоминающее «конский хвостик», но прядки выскальзывали, и прическа выглядела изрядно растрепанной. - Я сначала хотела и тебе предложить, но ты показалась мне такой увлеченной.

Люси Монро "Желая тебя"
___________________________________

- Как ты думаешь, раньше было лучше?
- Не во всем, - ответил он после паузы. - Но много чего раньше было лучше. У нас было больше времени. Например, чтобы подумать, прежде чем что-то делать. Сегодня нам все некогда.

Юхан Теорин "Ночной шторм"
___________________________________

Стражники Калабасы схватили Рапунцель.
— Отпустите меня! — крикнула она, пытаясь вывернуться из их хватки, когда они рывком подняли ее на ноги. Ей почти удалось стряхнуть одного, однако он поймал ее руку, заломил и прижал к спине.
Стражники спустили Рапунцель с деревянной платформы и повели сквозь редеющую толпу селян к правителю Калабасе, который взирал на бегущих людей, словно хотел к ним присоединиться.
— Ну-ну, не делайте ей больно, — сказала дочь Калабасы, когда стражники приволокли брыкающуюся Рапунцель. — Папа, — резко произнесла она, — прикажи им ее отпустить.
— Ладно, Неженка. Отпустите ее, отпустите. — Калабаса махнул стражникам, и те освободили Рапунцель.
Его дочь снова отступила назад.
— Чего вы хотите? — требовательно спросила Рапунцель. — Собираетесь меня убить? В последний раз меня вот так таскали на Красной поляне, и тогда все феи желали моей смерти.
Калабаса выглядел удивленным. Один из стоявших позади него сыновей фыркнул.
— Нет, никаких убийств, — ответил Калабаса. — Точно нет. — Сдвинув шляпу, он почесал лысую голову. — Я лишь хотел спросить: Энвеария знает, что ты здесь?
— Если вы о Ведьме, то нет, не знает.

Меган Моррисон "На землю с небес и дальше в лес"
___________________________________

— Что стоишь? — Девка оказалась перед Себастьяном, и Сигизмундус, очнувшийся было, вновь предпочел самоустраниться. От девки веяло первобытною дикою силой, которая Сигизмундуса страшила.
— Очки не отдам! — тоненько взвизгнул вежливый Сигизмундус, сам не понимающий, чем ценен ему столь обыкновенный по сути своей предмет.
— Очки и не надо. Деньги давай…
Девка ткнула в лицо револьвером. Весьма невежливо с ее стороны, но действенно…
— Грабят… — Сигизмундус дрожащею рукой протянул кошель. Весьма потрепанный кошель, который и вид имел прежалкий. — Г-грабят…
И всхлипнул тоненько, что, впрочем, девицу нисколько не впечатлило. Подбросив кошель на ладони, она хмыкнула:
— Совсем меня за дуру держишь?
Вопрос свой, несомненно весьма важный, она подкрепила душевным пинком по голени, которого трепетная Сигизмундусова душа не выдержала.
Без души, следовало признать, с телом было управляться не в пример легче.
— Настоящие деньги давай…
— Уверяю вас, прекрасная панна, — не очень искренне сказал Себастьян и поморщился, до того жалким, блеющим был его голос, — деньги самые настоящие! Мне их в банке вручили…
— Не эти гроши…
А девица вновь пинком наградила, но больше для порядку и прошипела сквозь зубы:
— Пшел отсюда!
Уговаривать себя Себастьян не заставил, он обнял Евдокию, которой происходящее с каждою секундой нравилось все меньше. Она отдавала себе отчет, что люди, заполнившие третий вагон, вовсе не случайно появились в нем. И более того, появившись, не уйдут без должной добычи.
Вопрос лишь в том, кого они такой добычей сочтут.
— Гля, бабы… — раздалось сзади.
А там и визг. И оплеуха… мат…
— Угомонитесь! — рявкнула девка, отвлекшись на мгновение от Сигизмундусовых вещей, которые она потрошила с немалым энтузиазмом. — Не для того сюда явились…
— А для чего? — шепотом поинтересовался Себастьян. За девкой, которая аккурат выворачивала уродливого вида чумодан, он наблюдал с немалым интересом.
Из чумодана на грязный пол летели Сигизмундусовы рубашки, выбиравшиеся с немалою любовью, клетчатые шарфы, панталоны с начесом… дорожный несессер из дешевой кожи. Его девка осматривала с особой тщательностью, перебирая ножики, ножнички и кусачки так, будто бы надеялась узреть средь них скрытые сокровища.
— Где?!
— Не понимаю вас, милостивая панна. — Сигизмундус вздернул подбородок и шарф поправил, правда, при том в фигуре его не было ни капли величественности, напротив, сама она гляделась гротескною, нелепой.
— Где твои деньги?!
Девица явно злилась. И кусала губы. И с трудом сдерживалась от того, чтобы не ударить Сигизмундуса по лицу.
— У вас, милостивая панна. Если вы запамятовали…
— Другие деньги!
— Других нету, — развел руками Сигизмундус. — А ежели вам кто сказал иначе, то он ошибся…
— Сумку ищи…
Посоветовали девице, и она огрызнулась:
— Без тебя знаю…
Сумку она выволакивала из-под лавки, пыхтя от натуги, упираясь обеими ногами в пол.
— Аккуратней, панна! — взмолился Сигизмундус, но услышан не был. Девка, вытащив сумку в проход, выдохнула. И наклонилась.
За девкой следил не только Сигизмундус. Евдокия поняла, что ей самой донельзя любопытно.
Сумку Сигизмундус, едва от Познаньску отъехали, спрятал. И на ручки ее, обмотанные шнуром, повесил замок, который девица пыталась сковырнуть, но, потеряв остатки терпения, попросту отстрелила.
— Экая она… темпераментная, — оценил Себастьян, отступая на шаг. Видать, испытывая некие, как подозревала Евдокия, закономерные опасения, что с темпераментом своим девица не всегда управиться способна.
Она же, распахнув сумку, уставилась на ее содержимое.
— Это… это что такое?
— Книги, — ответил Себастьян, отступил бы и дальше, но был остановлен чувствительным тычком в спину. Судя по калибру, тыкали обрезом, каковой в нонешней ситуации являл собою аргумент неопровержимый.
— Книги?
— Книги. — Себастьян повел плечом, которое зудело.
Организм его этакая близость к обрезу нервировала. Организм был против членовредительства, особенно когда вредить собирались ему, а потому желал немедля защититься.
— К-какие книги? — Девка выбрасывала их, одну за другой.
— Ценные. Милостивая панна, я был бы премного вам благодарный, ежели бы вы взяли себе за труд обращаться с книгами аккуратней. Вы и представить себе не можете, до чего они ценны! Да что там, бесценны… я собирал сию коллекцию двенадцать лет… это, за между прочим, «Полный малый справочник нежити». Издание третье, уточненное и дополненное… а это «Упыризм как метафизическое явление»… и «Основные эволюционные изменения крикс на верховых болотах Подляшья»…
Серая книжица полетела в лицо Сигизмундусу. Он книжицу перехватил и, прижав к груди, нежно погладил обложку.
— «Морфологические особенности строения челюстей ламии волошской»… редчайший экземпляр…
— Книги… — выдохнула девка. — Здесь книги!
— Я ж вам сам сказал, милостивая панна… — Сигизмундус пристроил книжицу на полку. — Но вы мне не поверили. Это крайне невежливо с вашей стороны. Я, за между прочим, в жизни еще никому не врал!
Сие было чистой правдой, потому как Сигизмундус уродился существом на редкость честным, что проистекало большею частью от абсолютной его неспособности врать. В детском нежном возрасте и позже, в отнюдь не нежном, но студенческом, Сигизмундус совершал вялые попытки вранья, но бывал разоблачен, пристыжен, а то и бит. Последнее обстоятельство немало способствовало воспитанию в нем честности.
И ныне это качество, безусловно похвальное, грозило обернуться бедой.
— А деньги где? — повторила давешний вопрос девица и насупилась грозно.
— У вас, милостивая панна…
— Это все деньги?
— Нет, — признался Сигизмундус, вытаскивая из кармана два медня. — Вот… закатились ненароком… Вам нужны?
— И-издеваешься?
— Как можно, милостивая панна?! Я предлагаю! Я же ж не желаю вас вольно или невольно обманывать!
Он совал медни в бледную ладошку панночки.
— Возьмите же ж! Мне для вас последнего не жалко!
— Ты…
— Да, панночка? — Взгляд Сигизмундуса был незамутненный, преисполненный желания услужить.
— Ты…
— Яська, поздравляю! — гоготнула монашка, хлопнувши девицу по плечу. — Твое ограбление века состоялось!
На сей выпад ответили гоготом.
— Я тебя… — Девица схватилась за револьвер. — Да я тебя…
— Угомонись. — Вторая монахиня толкнула девицу под локоток. — С кем не бывает… хлопец невиновный, что книги любит… и что Парнашке сокровища примерещилися…
— Я его…
— Панночке дурно? — осведомился Сигизмундус и любезно подал слегка замусоленный платочек.
— Уйди… — Яся ударила по руке с платочком. — Сгинь, чтоб тебя… уходим. Девок оставьте в покое…
— Яська!
— Чего?! Оставьте, кому сказала, а не то…
— Вот же ж… шалена холера… чтоб тебя… раскомандовалася…
— Если не нравится… — Яська остановилась рядом с громилой, который тискал чужую невесту, та слабо попискивала, но недовольною не выглядела. Напротив, на щеках девки пылал румянец, а глаза подозрительно блестели, да и за руку громилы она хваталась так, будто бы боялась, что если отпустить хоть бы на секундочку, то этакий кавалер, пусть и лишенный некоторых манер, но завидный силою, исчезнет. — Если не нравится, что говорю, то Шаману жалуйся…
Похоже, упомянутый Шаман к жалобам относился безо всякого понимания, да и личностью был серьезной, ежели самого упоминания его имени хватило, чтобы громила сник и девку отпустил.
— Уходим, — повторила Яська и вновь стрельнула в потолок.
— Эк… говорил же, темпераментная, — произнес Себастьян, глядя девице вслед едва ли не с нежностью.

Карина Демина "Хозяйка Серых земель. Люди и нелюди"
___________________________________

«Нынче разучились готовить нормальный кофе. Так же как разучились красиво писать. Теперь все больше компьютеры да эспрессо-машины. И куда оно годится, такое общество, в котором ни писать, ни кофе варить толком не умеют?»

«Вторая жизнь Уве» Фредрик Бакман
_________________

К счастью, Кейт оказалась права. Коннор не нашел переломов. Теперь его главной задачей было не дать ей уснуть.
- Сколько нам еще тут ждать?
В ее голосе явно слышалась усталость. Но Коннор не знал от раны ли на голове или от виски.
- Насколько я могу сказать, через пару часов они вернутся.
К этому времени будет уже совсем темно. К счастью, похоже на то, что сегодня ночью будет прекрасная луна, которая осветит им путь.
- Это просто смешно, вот так сидеть здесь.
Коннор никогда до этого не видел Кейт мрачной. С ниспадающими косами и завитками у лица, она выглядела очень молодо.
- Я замерзла, Коннор, - Кейт нахмурилась, глядя на него. – Я замерзла, я голодна, и у меня все болит. Я хочу всего лишь погрузиться в большую ванную с по-настоящему горячей водой. Я хочу домой. Я хочу домой прямо сейчас.
- Две недели, Кейти. Всего лишь две недели, и ты сможешь вернуться домой.
Коннор не смотрел на нее. Он не мог. При мысли о том, что она уйдет, в его груди рождалось странное стеснение. Но отмахнувшись от этого чувства, он сосредоточился на том, что мог бы сделать для того, чтобы согреть ее, пока не приехала повозка.

Мелисса Мэйхью "Тридцать ночей с мужем-горцем"
___________________________________