Адри:
Светуль спасибки за проду
Дааа молодцы парни выстояли против вражеской силы. И прав Дима всетаки валенси пробудил в Маркусе монстра. А такого врага никому не пожелаешь. И рада что это так пусть получит фашист гранату. А вот как же Дима теперь ему ведь тоже очень плохо. Надеюсь его Эмили спасет 
Юлечек:
Спасибо за продолжение
ребята выстоили, теперь узнать кто на Катю наводит чары и разобраться!!!
Светулек:
Фатимка писал(а):
Девочки,подскажите,меня добавили в блог,но я всё равно не могу прочитать.Что не так?
Ой, это мой косяк)
Заявок в друзья было несколько, а я торопилась и похоже пропустила вас. простите, не специально. Сейчас блог уже должен открыться)
ikp:
Уважаемый автор, я не поклонник вампирских саг но последнюю неделю посвятила чтению вашего творения. Большое спасибо. Жду продолжения с нетерпением.
Светулек:
Наталья Александровна писал(а):
Добрый день, а где модно предыдущие книги прочесть?
Добрый. Вот здесь вы их все можете увидеть) https://lady.webnice.ru/forum/search.php?search_topicposter_id=75849
Светулек:
» Глава 23
Проснувшись, Катя не поняла где находится. Комната имела схожесть со спальней Маркуса темной, массивной антикварной мебелью, строгим стилем, но обстановка заметно отличалась. У мужа в комнате не было дивана из черной кожи, на котором Катя сейчас лежала. Вместо подушки она обнаружила аккуратно сложенный серый пиджак, на плечах меховой плед с длинным ворсом, и все вспомнила. Резко села и от неожиданности вздрогнула, едва не подпрыгнула на месте, услышав спокойный, тихий, но отчетливый голос Томаса Резенфорда.
– Доброе утро.
Глава клана появился ниоткуда, будто черт из табакерки. На самом деле он конечно же находился в спальне с момента пробуждения Кати, просто она не слышала его шагов и не почувствовала присутствия. Вампиры могут быть совершенно бесшумны, если захотят.
Резенфорд-старший сел напротив в кресло и, поддавшись вперед, пристально посмотрел на нее.
– Зрачки в норме, значит магическое наваждение исчезло, – удовлетворенно изрек он, откидываясь на кожаную спинку.
Виски отзывались легкой болью, но в голове ясно. Только картина склизких, противных змей, ползающих возле их с мужем постели, оставалась слишком живой и бросала в дрожь.
– Маркус вернулся?
– Можно сказать и так…
Кате не понравилась эта фраза.
– Он жив? – сердце сдавило, и оно замерло в ожидании ответа.
– Да… Твое видение оказалось правдивым. Вампиры Валенси напали на него и охотника, но он и Арсеньев их всех убили… Я должен радоваться, что противники повержены, но испытываю лишь горечь. Тяжелые черные тучи сгустились над вампирским народом и самое смешное, что ты причина – смертная, пусть и не совсем обычная.
Слова хлестнули плетью по лицу, точно обвинение.
– Я не хочу войны из-за меня, – искренне ответила Катя. – Мне тоже больно, что так вышло.
Томас не ответил, сидя совершенно неподвижно и казалось не дыша.
– Если Маркус жив, то где он?
– В своей спальне, он ранен…
Катя ощутила, как кровь отхлынула от лица, закружилась голова, сердце ухнуло куда-то вниз и разбилось на тысячи осколков, словно хрупкий хрусталь.
– Ничего особо серьезного, – поспешно и с каким-то раздражением добавил глава клана. – Отлежится день или два и будет совершенно здоров.
– Я пойду к нему, – Катя отложила плед и вскочила с дивана.
– Сядь обратно! Навестишь его позже, ранами моего сына сейчас занимается наш доктор. Не следует мешать ей, крутясь под ногами и задавая неуместные, отвлекающие от работы вопросы.
Катя послушно опустилась на диван, принимая правоту Резенфорда-старшего.
– А Дима жив?
Красивое, благородное лицо главы клана на секунду исказилось, точно упоминание об охотнике вызвало отвращение, что несомненно так и было.
Игра света, воображения или темно-карие глаза отца Маркуса стали демоническими, непроглядно черными? Непонятно откуда взявшийся страх захватил все естество Кати. По позвоночнику пополз холод. Захотелось оказаться Томаса Резенфорда как можно дальше, за сотни километров отсюда. Когда муж злился или выпускал наружу вампирскую природу, ей тоже становилось не по себе и волоски дыбом вставали на коже. Только незримая, но ощущаемая темная аура главы клана была древнее и пугающее, чем у Маркуса и вызывала едва ли не дикий, первобытный ужас.
– Он тоже здесь, – обманчиво ровным тоном ответил Резенфорд-старший. – Я бы оставил охотника подыхать на безлюдной дороге, если бы не очнувшийся в машине сын, в полубреду просивший помочь Арсеньеву, ведь тот по его словам больше друг, чем враг. А я наверно слишком устал от этой бесконечной жизни, выходок Маркуса, чтобы не выполнить его просьбу. В детстве я ничего ему не дарил, когда он стал старше вручал различное оружие, этим и доставлял радость. А теперь выходит начал баловать, презентуя, то разрешение жениться на смертной, то терпя охотника на вампира не только в нашем кругу, но уже и в моем доме. Раньше я бы и думать Маркусу о таких глупостях не позволил, а теперь слишком размяк. Во мне каждый день словно что-то понемногу умирает и скоро не останется ничего… – Резенфорд-старший с тоской посмотрел на дверь, но не на входную, а ведущую по всей видимости в смежную комнату.
Катя считала отца Маркуса несгибаемой, сильной личностью, но знала и брешь в его каменном сердце. Нет, это не сын, как можно сначала подумать. Томас любил Маркуса, пускай всегда был с ним холодно вежлив и суров. Существовала та, которую глава клана любил не меньше сына, если не больше. Жена, убитая оборотнями больше двадцати лет назад. Удивительно, что такой жесткий человек, как Томас Резенфорд способен на столь сильные, долговечные чувства. Он до сих пор носил обручальное кольцо и по словам Маркуса совершенно не замечал женщин, оставаясь верен покойной жене. Более того время не лечило его от потери, а наоборот убивало, заставляло сильнее и сильнее страдать от страшной разлуки.
Как Катя это поняла? Конечно же не по лицу главы клана. Тот всегда либо отстранялся от эмоций и чувств, либо надевал маску нерушимого равнодушия. Она ощутила его боль в тот день, когда он вторгся в ее сознание в ресторане. Помимо увиденного кусочка воспоминаний Томаса, Катя испытала на себе, как нелегко ему живется без Миранды. Он держится только потому что на его плечах управление кланом и потому что также, как и Маркус, Резенфорд-старший ненавидит слабость. Но разлука с женой каждую секунду выпивает из него желание пребывать на этом свете. Ему больше восьмисот лет и большую часть жизни он провел с Мирандой, она успела стать неотъемлемой частью его. Точно также как Маркус для Кати и наоборот.
Врагу не пожелаешь судьбы Томаса Резенфорда.
– Что там за комната? – вырвалось прежде, чем Катя мысленно стукнула себя за излишнее любопытство.
– Были времена, когда мужу и жене надлежало иметь разные покои. За дверью личная комната Миранды. Со временем правила изменились, и мы с женой всегда спали здесь вместе, но комната осталась, как личный женский уголок.
Томас нахмурился, наверно подумав, что уж слишком разоткровенничался и позволил себе слабость. Поблажек он не давал даже себе.
– Думаю, ты достаточно здесь задержалась. Иди к Маркусу, – после добавил с насмешкой:
– Можешь не беспокоиться, в вашей спальне не нашли и следа присутствия змей.
– А магии?
– Нет. Она витала только вокруг тебя, – уже серьезно ответил он. Кате с большим трудом удалось с достоинством выдержать его стылый взгляд и не отвернуться. – У колдуна была твоя вещь, раз морок наслали на тебя. Повода для дальнейшего беспокойства нет. Один предмет-одно заклинание. Исключение, если с помощью вещи человека, которого хочешь проклясть колдуют несколько раз, когда она наполнена огромной энергией, но это большая редкость.
– Остается открытым вопрос, кто за этим стоит? – потирая покрывшиеся холодными мурашками оголенные плечи, произнесла она.
– Мы выясним. А теперь уходи.
Катя поднялась с дивана, Томас вслед за ней, неодобрительно щурясь.
Она поняла, что дело в атласной сорочке, выше колен, на тонких бретелях… Не голая, но перед мужчиной, что старше ее на сотни лет, тем более… свекром, ощутила неловкость и стыд. Кровь прилила к щекам.
Томас Резенфорд резко вдохнул и выдохнул.
– Возьми мой пиджак. Дурной тон для приличной девушки, тем более жене моего сына, расхаживать по коридорам особняка средь бела дня едва ли не обнаженной. Кто угодно из обитателей дома может попасться по пути до комнаты.
Катя кивнула, взяла служивший ранее подушкой пиджак и набросила на плечи. Он пах дорогим одеколоном более горьким, чем у Маркуса, но тоже приятным.
– Спасибо, – робко поблагодарила она.
– Дорогу найдешь?
Катя неуверенно кивнула, она совершенно не помнила, как они добирались до спальни главы клана, чем вызвала тяжелый и усталый вздох Резенфорда-старшего. Отцу Маркуса надоело с ней возиться.
– Запоминай, говорю один раз, – он объяснил, коротко как пройти к комнате сына, Катя стараясь не выпустить заковыристый маршрут из памяти, поспешно покинула спальню самого пугающего и опасного вампира в этом особняке. И только вдали от него смогла дышать полной грудью.
Благо никто по пути не встретился и не пришлось ловить косые взгляды здешних обитателей.
Катя открыла дверь спальни Маркуса, переступила порог и увидела возле широкой кровати незнакомую рыжеволосую девушку, неспешно собирающую медикаменты в кожаную сумку для лекарств. Судорожно сжала ворот пиджака главы клана.
Вампирша повернула голову в ее сторону. Статная, несмотря на то что без косметики, красивая с тонкими, четкими чертами лица. Ангел с колючими, неприветливыми глазами дьявола, дающими сходство с прекрасной Снежной королевой. Впрочем, неудивительно, вампиры все красивы. Даже если мать природа обделила упыря приятными чертами, всегда найдется что-то привлекательно-притягательное, сглаживающее и затмевающее недостатки во внешности. Подарок тьмы, хищник должен очаровывать жертву.
– Ты вовремя. Я как раз закончила, – не враждебно, но холодно и как-то свысока бросила девушка.
Кате было плевать на ее не совсем приветливый тон, и она пропустила его мимо ушей, волновало только состояние здоровья мужа. Если обращать внимание на каждого недовольного выбором Маркуса жены, то никаких сил и нервов не хватит, потому что таких несогласных и не одобряющих добрая половина клана Резенфорд. Вот поэтому, Катя чувствовала себя чужой в этом особняке, несмотря на то что он дышал многовековой историей и был интересен для изучения. Здесь как в музее, а громадное помещение библиотеки сокровищница для любителя истории и старинных вещей. Только стены, как обитатели, душили, давили, выталкивали, как лишнюю деталь.
Что если ночное наваждение наслал на нее кто-то из вампиров клана? Резенфорд-старший сказал, что в сообществе нет колдунов. Только он сам прекрасно знает и по своим причинам умолчал, что не всегда надо родиться ведьмой или ведьмаком, чтобы совершать заклинания, иногда достаточно книги, которая даст сил для колдовства и научит всем тонкостям. Способность использовать магию бывает врожденная, а бывает приобретенная.
– Как он? – Катя бросила тревожный взгляд на лежащего на постели мужа. Каждый раз, когда его ранили, сердце рвалось на части, будто делило его боль.
– Серебряные пули успели отравить и ослабить его организм, но не страшно, сердце они не задели и жизни сына нашего господина ничего не угрожает, – девушка прошла мимо Кати и остановилась на пороге. – Здесь моя работа завершена и ждет еще один пациент, – Рыжеволосая сделала ударение на последнее слово. При этом ее точеное лицо искривилось в брезгливой гримасе, на секунду исказив черты и сделав их некрасивыми. Лечить охотника она явно не хотела, но воли главы клана сопротивляться не могла.
Конечно, если встать на ее сторону, то прекрасно можно понять. Дима для них убийца, лютый враг.
Вампирша ушла и Катя поспешила к Маркусу. Он лежал без сознания на левой половине кровати. Одеяло укрывало его до пояса и были видны бинтовые повязки, охватывающие торс. Бедный. Досталось ему. Судя по количеству повязок, пуль было много. Чудо, что в сердце ни одна не попала. Фортуна до сих пор на стороне Маркуса, сдерживает смерть, которая все никак не успокоится, не смирится с тем, что больше десяти лет назад упустила его.
Катя аккуратно, тихонько присела рядом и нежно провела тыльной стороной ладони по прохладной с пробивающейся щетиной щеке мужа.
Взгляд помимо воли заблуждал по комнате. Одно из окон, самое ближнее к кровати, было зашторено. Должно быть, чтобы солнце не било Маркусу в глаза, когда он очнется. Тяжелые шторы на оставшихся двух, раздвинуты, пропуская в помещение слабый солнечный свет. Сейчас можно было поверить, что змеи существовали лишь только в ее голове.
Кто-то деликатно постучал в дверь. Вошла девушка в темно-синем строгом платье и белом с кружевной оборкой переднике. В руках она держала поднос со стаканом, наполненном рубиновой жидкостью. И это было не вино.
Горничная поставила стакан на прикроватную тумбочку.
– Мистер Резенфорд-старший велел принести и дать Маркусу, когда очнется. Кровь свежая, еще теплая.
– К тому времени, когда он придет в себя, она может остыть, – проглатывая образовавшийся в горле комок, ответила Катя.
Девушка таинственно улыбнулась уголками губ.
– Думаю, все произойдет гораздо раньше. Запах крови очень сильный, раны истощили господина, и он проголодался.
Поклонившись, горничная вышла.
Она оказалась права. Не прошло и минуты, как ноздри затрепетали, веки Маркуса дрогнули, и он открыл глаза.
Дима всегда говорил, что вампиры с какой-то стороны звери и рабы своей жажды крови. В этом он прав.
Катя взяла стакан и протянула мужу:
– Сказали ты должен выпить и быстрее, пока совсем не остыла.
Не сводя взгляда от алой жидкости, Маркус слегка морщась, медленно приподнялся, взял стакан и осушил, выпив несколькими большими глотками.
– Да, кровь была кстати, – он отставил стакан и расслабленно откинулся на подушку.
– Как ты? – Катя погладила правую ладонь мужа, лежащую поверх одеяла, и накрыла своей.
– По всей видимости жить буду, – усмехнулся иностранец уголком губ и покосился на штатив с капельницей. – А к этому мне не привыкать… Зато я сдержал обещание, вернулся у утру.
«Ох, он едва не погиб, а еще шутит».
– Валенси перешел на активные действия и неизвестно, что он придумает дальше. Сможем ли мы долго защищаться от него…
Лицо Маркуса вдруг стало чужим и каким-то зловещим, вызвавшим внутреннюю дрожь, почти такую же как недавно от взгляда главы клана.
– Если ты считаешь, что я буду здесь сидеть, как в блокаде и ничего не делать, ошибаешься. Вырисовывается игра в шахматы. Валенси сделал ход, замахнулся на ферзя, но не вышло. Теперь моя очередь и без добычи я не уйду, – пальцы левой руки мужа, сжимавшие край одеяла, побелели от напряжения.
В этот момент Маркус почему-то представился в офицерской форме эсэсовца, с дьявольски безмятежным выражением лица, расстреливающий из револьвера пленных русских.
Катя мотнула головой, прогоняя жуткое видение- ассоциацию.
– У тебя уже есть план?
– А как же. Старая добрая схема, – Маркус выдернул из вены иглу капельницы и безучастно наблюдая, как из нее на пол капает лекарство.
– Не поделишься?
Муж молчал, не услышал вопроса или сделал вид, что не слышит.
– Маркус? – Катя озабоченно нахмурилась. Какой-то он странный. Возможно внешне мало заметно, но сердцем она чувствовала нечто волнующее ее.
– Что? – он поднял взгляд на Катю.
– Не расскажешь о плане?
– Я уже когда-то говорил, что война не твоя стихия. Оставь ее мужчинам, тебе сейчас нужно думать совсем о другом, о нашем ребенке, – он сказал мягко, но голос был тверд как сталь и не терпел возражений.
Инстинктивно Катя положила ладонь на пока еще плоский живот, слегка поглаживая его.
Он прав. Она должна беречь их малыша.
– Больно? – Катя, едва касаясь, провела пальцами по полоске бинта под грудью иностранца.
Он отрицательно качнул головой.
– Нет. От ран уже остались лишь царапины… Иди сюда, – он сжал прохладными руками ее запястье, заставив склониться над ним. Так близко, что Катя ощутила его дыхание на лице. Поцеловала в жесткие, властные, немного солоноватые от недавно выпитой крови, но такие любимые губы.
– У тебя холодные руки…
– Разве не чувствуешь, как они теплеют с каждой секундой? – на одном дыхании прошептал он. – Твоя близость излечивает меня лучше любого лекарства, даже лучше крови.
Бретелька топа соскользнула с плеча, обнажая кожу. Маркус прервав поцелуй, учащенно дыша в унисон с Катей, пробежался в легкой ласке длинными пальцами по плечу, погладил ключицу и скулу.
– Ты не делишься своими планами, но Маркус, я умоляю тебя, береги себя. Не лезь на рожон, помни что ты моя жизнь. Исчезнешь и мое существование потеряет смысл.
– Теперь уже не потеряет. Нас не двое, а трое. Чтобы не случилось со мной, ты должна будешь жить ради нашего ребенка.
Катя улыбнулась сквозь слезы:
– Вот в этом весь ты. Вместо того, чтобы успокоить, пообещать, что если мы и умрем, то вместе и в один день, ищешь причины почему я должна жить без тебя.
– Таков я, – он стер слезы с ее щек. – Да и прекрати сырость разводить, ты же сильная! Умирать никто не собирается. Веришь мне?
– Да, – кивнула она.
«Хочу верить».
Иностранец подвинулся и Катя легла рядом, греясь теплом его тела.
Внезапно муж посмотрел на пиджак, укутывающий ее плечи и напрягся, точно одеревенел. Сдвинул темные брови.
– Эта вещь пахнет моим отцом. Почему она на тебе?
– Не подумай ничего дурного, – поспешно вставила Катя. – Я должна рассказать кое-что о прошлой ночи…
Valenti:
Светулечка,огромное тебе мерси за продолжение!!!
Как явственно описывается сила и мощь Томаса...очень ощутимо!Да,не уютно Катеньке в замке вампиров...
Что ж за план-то у Маркуса...настроен он решительно!
Юлечек:
Грустная глава((( Катя переживает , а Маркус старается ее уберечь и молчит, но ведь она не перестанет волноваться((( ему не сладко вдвойне, хочется быть рядом с семьей и наслаждаться моментом ожидания малыша,, ан нет враги не дремлют и усложняют жизнь, что за план в голове у Маркуса?
Спасибо за продолжение
Нютка:
Света, спасибо за продолжение.
Томас-сильный, властный, жестокий вампир, глава клана. Но как мужчина он слаб в своих чувствах. Умерла любимая жена, и он медленно умирает от тоски. Очень жаль его.
Адри:
Светуль спасибки за проду
да вот с каждой строчкой все больше темноты и неизвестности. Кто этот маг??? Где его взял Валенси. Я просто уверена что это его козни. Да и еще очень интересно что там с Димой? в общем жду проду с нетерпением