Сильфида:
31.07.10 18:15
» Подборка стихов о Феодосии ко Дню города
Сегодня у моего города праздник!!!
Феодосия — «Богом данная», «Дар богов» — город c 25 вековой богатой историей и многочисленными памятниками истории и архитектуры. Она была основана более 2530 лет назад греками из Милета.
С 355 года до н. э. Феодосия входила в состав Боспорского царства.
Античная Феодосия была вторым по значению городом европейской части Боспорского царства с населением 6-8 тысяч человек.
Разрушен гуннами в IV веке н. э.
В этот период в городе и окрестностях жили аланы и поселение получило аланское название Ардабда (осет. «Авд-арди») — в переводе «семибожная». В V веке город перешёл под контроль Римской (Византийской) империи, в VI веке был захвачен хазарами, а затем вновь отошёл к Византии. На протяжении следующих веков существовал как небольшое селение, попавшее в XIII веке под влияние Золотой Орды.
Впоследствии выкуплен генуэзскими купцами. Генуэзцы создали процветающий торговый портовый город Каффа (греч. Καφᾶς, итал. Caffa, тур. kafa («череп»), также др.-перс. kaōfa — («горный кряж»). Кафа монополизировала торговлю в Чёрном море и служила главным портом и центром управления всех генуэзских колоний в Северном Причерноморье. В этот период город переживал свой расцвет.
В 1475 году Каффа вместе со всеми генуэзскими владениями была аннексирована османскими войсками, во главе которых стоял полководец Гедик Ахмет Паша. С османским завоеванием связаны названия двух хребтов к юго-западу от Феодосии — Биюк- и Кучук-Янышары (большой и малый янычары). Кефе (так турки называли Каффу) стал одним из главных турецких портов на Чёрном море, здесь находился крупнейший в Северном Причерноморье невольничий рынок, где ежегодно продавались тысячи невольников, захваченных крымскими татарами во время набегов на украинские, русские, польские земли.
В 1771 году русские войска взяли Феодосию приступом; в 1774 году по Кучук-Кайнарджийскому миру он отошёл к России; в 1787 году включен был в состав Таврической области, тогда же, во время своего известного путешествия в Крым, его посетила императрица Екатерина II. Было возвращено первоначальное название.
В XIX веке в городе жил и работал великий художник-маринист Иван Константинович Айвазовский.
ОСИП МАНДЕЛЬШТАМ
ФЕОДОСИЯ
Окружена высокими холмами,
Овечьим стадом ты с горы сбегаешь
И розовыми, белыми камнями
В сухом прозрачном воздухе сверкаешь.
Качаются разбойничьи фелюги,
Горят в порту турецких флагов маки,
Тростинки мачт, хрусталь волны упругий
И на канатах лодочки - гамаки.
На все лады, оплаканное всеми,
С утра до ночи "яблочко" поется.
Уносит ветер золотое семя, -
Оно пропало, больше не вернется.
А в переулочках, чуть свечерело,
Пиликают, согнувшись, музыканты,
По двое и по трое, неумело,
Невероятные свои варьянты.
О, горбоносых странников фигурки!
О, средиземный радостный зверинец!
Расхаживают в полотенцах турки,
Как петухи, у маленьких гостиниц.
Везут собак в тюрьмоподобной фуре,
Сухая пыль по улицам несется,
И хладнокровен средь базарных фурий
Монументальный повар с броненосца.
Идем туда, где разные науки
И ремесло - шашлык и чебуреки,
Где вывеска, изображая брюки,
Дает понятье нам о человеке.
Мужской сюртук - без головы стремленье,
Цирюльника летающая скрипка
И месмерический утюг - явленье
Небесных прачек - тяжести улыбка.
Здесь девушки стареющие, в челках,
Обдумывают странные наряды,
И адмиралы в твердых треуголках
Припоминают сон Шехерезады.
Прозрачна даль. Немного винограда.
И неизменно дует ветер свежий.
Недалеко до смирны и Багдада,
Но трудно плыть, а звезды всюду те же.
МАРИНА ЦВЕТАЕВА
Над Феодосией угас
Навеки этот день весенний,
И всюду удлиняет тени
Прелестный предвечерний час.
Захлебываясь от тоски,
Иду одна, без всякой мысли,
И опустились и повисли
Две тоненьких моих руки.
Иду вдоль генуэзских стен,
Встречая ветра поцелуи,
И платья шелковые струи
Колеблются вокруг колен.
И скромен ободок кольца,
И трогательно мал и жалок
Букет из нескольких фиалок
Почти у самого лица.
Иду вдоль крепостных валов,
В тоске вечерней и весенней.
И вечер удлиняет тени,
И безнадежность ищет слов.
СЕРГЕЙ ШЕРВИНСКИЙ
ФЕОДОСИЙСКИЕ СОНЕТЫ
Здесь мерил море генуэзский лот;
С зерном степным по ветреному лону
Питать Милан и Брэшу и Верону
Из Кафы без компаса плыл пилот.
С виолой пел при звездах мореход.
И бросил здесь любовную канцону,
Чтобы века по каменному склону
Ее татарский распевал народ.
До сей поры на Карантинной грани
Ключи Петра, гербы Джустиниани;
На Итальянской шумно, тень аркад.
И в разноречье русского "лэвантэ"
Обмолвился вдруг город, рад не рад,
Великолепным именем Дурантэ.
ВСЕВОЛОД РОЖДЕСТВЕНСКИЙ
ФЕОДОСИЯ
Художнику К.Ф. Богаевскому
Путник, кто бы ты ни был, присядь, отдыхая,
Над откосом, где ходит морской купорос.
Под тобой Феодосия - чаша пустая,
Сохранившая запах аттических лоз.
Над рыбачьим поселком, над скудным прибоем,
По колючкам оврагов ты будешь готов
Целый день пробродить, обессиленный зноем,
В жидкой охре ее невысоких холмов.
День сегодняшний здесь так похож на вчерашний:
Над пустеющим портом - соленая синь,
Черепицы лачуг, генуэзские башни,
Те же сети рыбачьи, и та же полынь.
По извилинам рва заблудилась корова,
Время гложет латинские буквы ворот,
И, как девушка, башня Климента VI-го
В хороводе подруг над холмами идет...
На закате мы вышли к стене Карантина,
Где оранжевый холм обнажен и высок,
Где звенит под ногой благородная глина,
И горячей полынью горчит ветерок.
Зоркой тростью слегка отогнув подорожник,
Отшвырнув черепицу и ржавую кость,
В тонких пальцах сломал светлоглазый художник
Скорлупу из Милета, сухую насквозь.
И, седого наследства хозяин счастливый,
Показал мне, кремнистый овраг обходя,
Золотую эмаль оттоманской поливы,
Генуэзский кирпич и обломок гвоздя.
Но не только монеты разбойничьей расы
Сохранила веков огненосная сушь -
Есть колодезь у стен караимской кенасы,
Весь осыпанный листьями розовых груш.
Здесь, покуда у двери привратник сердитый
Разбирал принесенные дочкой ключи,
Я смотрел, как ломались о дряхлые плиты
В виноградном намете косые лучи.
Старый вяз простирал над стеною объятья,
Розовеющий запад был свеж и высок,
И у девочки в желтом разодранном платье
Тихо полз по плечу золотистый жучок...
А потом мы спускались по алым ступеням
Лабиринтами улицы к порту, к огням,
И не мог надышаться я этим осенним
Острым уксусом славы с вином пополам.
Итальянская улица. Сад. И у входа
Громыханье оркестра. В ларьках виноград,
И в порту нескончаемый рев парохода,
Где у мола тяжелые волны гремят.
Ровно в полночь, качаясь на койке каютной,
Я увижу, вдыхая прохладу и мрак,
Как мигнет мне в окошко тревогой попутной
Над Двуякорной бухтой зеленый маяк.
И останется звездною ночью хранима
У ворот в Киммерию, страну забытья,
Внучка синей Эллады, соперница Рима,
Смуглоскулая Кафа, турчанка моя!
ОЛЬГА БЕРГГОЛЬЦ
ФЕОДОСИЯ
Когда я в мертвом городе искала
Ту улицу, где были мы с тобой,
Когда нашла - и все же не узнала...
Лишь сизый прах и ржавчина вокзала.
Но был когда-то синий-синий день,
И душно пахло нефтью, и дрожала
Седых акаций вычурная тень...
От шпал струился зной - стеклянный, зримый, -
Дышало море близкое, а друг,
Уже чужой, но все еще любимый,
Не выпускал моих холодных рук.
Я знала: все. Уже ни слов, ни споров,
Ни милых встреч... И все же будет год:
Один из нас приедет в этот город
И все, что было, вновь переживет.
Обдаст лицо блаженный воздух юга,
Подкатит к горлу незабытый зной,
На берегу проступит облик друга -
Неистребимой радости земной.
О, если б кто-то, вставший с нами рядом,
Шепнул, какие движутся года!
Ведь лишь теперь, на эти камни глядя,
Я поняла, что значит "никогда",
Что прошлого - и то на свете нет,
Что нет твоих свидетелей отныне,
Что к самому себе потерян след
Для всех, прошедших зоною пустыни.
...