Анна Лукас:
Вадим Шефнер
"Отпугни эти грустные мысли..."
Отпугни эти грустные мысли,
Улыбнись в горьковатом дыму.
Пусть горят эти бурые листья,
Никому их не жаль, никому...
Пусть струится дымок сиротливый
Над вчерашней печалью твоей.
Это кленов сжигают архивы,
Прошлогодние тайны аллей.
Я и сам для себя засекречу,
Зачеркну эти отлетевшие дни,
Это жгут наши прежние встречи,
Чтоб не жгли нашу память они.
И уходишь ты без сожаленья
Меж нежалящих змеек огня
В горьковатую дымку забвенья
Не оглядываясь на меня.
Nadin-ka:
Богдан Агрис
Я просыпаюсь. Я режу свой сон о хрусталь.
Лезвие ветра - в фасеточном саване ос.
Ёрзают буквы, и напрочь слетают с листа
В рдяное марево светом распятых берез.
Город скользит по ладони, и тонет в стерне.
Город сквозит привидением сквозь решето.
Если б его очертания стали верней...
Впрочем, наверное снова случится не то.
Лунные рвы рассекают собой горизонт,
Швы не свести, не получишь в итоге "алеф".
И в январе все нужнее становится зонт, -
Лед получил причитавшийся льду обогрев.
Бдительны звери на шторах, уже не уйдешь.
Падай себе в горловину расхристанных зим.
Были мы - камни, а вот - получается дождь.
Капли шутя пропадают в окружной грязи.
Пляшут растения свой затяжной контрданс.
Небо вцепилось рентгеновским зрением в мозг.
Я - Дон-Кихот, я скликаю своих Санчо Панс
Сбить мне с гортани трезвучьями ноющий воск.
Скоро коней поведут под уздцы в тишину.
Скоро огонь поведут к полынье на убой.
Я остаюсь, чтобы в лапы к кабацкому сну
Всласть загреметь с перепачканной вдрызг голытьбой.
Я остаюсь, я готовлю себе бубенец,
Шапку трехцветную правлю иглой тростника.
Если написана книга, то книге - конец.
Но бесконечен пустой перебор дневника.
Леди-З:
Златенция Золотова
О любви говорят поступки
Вместо тысячи страстных фраз.
Я болею седьмые сутки,
Барахлю, как старинный ВАЗ.
Романтично сморкаю сопли,
Он стирает мои платки.
Притупляются даже боли
От касаний его руки.
Он взбивает мою подушку
Потому, что я плохо сплю.
И настойчиво дует в кружку,
Остужая в ней Терафлю.
Он готовит мне сытный ужин,
Как умеет... но лучше всех!
И душою со мной простужен,
Но всегда держит палец вверх.
На него могу положиться
В каждом смысле, что мне знаком.
И уколы огромным шприцем
Нестрашны, если колет он.
Я болею седьмые сутки...
Он мне многого не сказал.
Но я вижу любовь в поступках,
А слова — это пыль в глаза.
tatka-aa:
Счастье разное бывает.
Счастье каждый примеряет.
Счастье – это жизнь без боли.
Счастье – будни, не гастроли.
Счастье - дети, счастье - внуки,
Мамины родные руки.
Счастье - друг хороший тоже,
Счастье тот, кто всех дороже.
Счастье – небо без войны.
Счастье - чувства без вины.
Счастье – когда все здоровы,
И не скажешь ты «хреново».
Счастье - утро, счастье вечер.
Счастье – солнца луч навстречу.
Счастье рядом под рукою
летом, осенью, зимою.
Счастье - это все вокруг.
Счастье - жизнь без разных «вдруг».
Лидия Фогель
Дели:
» Долматовский Евгений. Эта весть, которую узнала...
СЕГОДНЯ ИСПОЛНЯЕТСЯ 75 ЛЕТ ПОБЕДЫ В СТАЛИНГРАДСКОЙ БИТВЕ
Евгений Долматовский "Эта весть, которую узнала..."
Эта весть, которую узнала
Нынче вся советская страна,
В свисте вьюги, в грохоте металла
Нами на штыках принесена.
Мы горды, что это – наше дело,
Гордость к новым подвигам зовет,
Так вперед, без промедленья, смело,
За святую Родину – вперед!
Эта битва – лишь начало вьюги:
С севера удар наносим мы.
Нам навстречу движутся на юге
Братья через степи и холмы.
Лишь вперед! – наш лозунг непреклонный,
Отобьем у коршуна крыло,
Чтобы между Волгою и Доном
Наше солнце красное взошло.
Каждая минута наступленья
Приближает яростный разгром.
Забирайте немцев в окруженье
С думою о городе родном.
Бейте их с рассвета до рассвета,
Чтобы фрицы корчились в кругу.
Все страданья нынешнего лета
Отольем сторицею врагу!
Знали горе мы, узнаем радость –
Наше счастье видим мы сквозь дым.
Немцев перебьем под Сталинградом,
Город из тисков освободим.
Много сделали, но больше можем –
Вся земля от нас победы ждет.
Окружим врага и уничтожим.
За святую Родину – вперед!
Настёна СПб:
ВЕДАНА ЧЕРНОРЕЦКАЯ "МЫ МОГЛИ БЫ..."
Мы могли бы встретиться в Берлине,
Растворив осадок лет минувших,
И в глазах, непостижимо синих,
Я портрет бы свой увидел - лучший.
В отраженном звездном небосклоне
Мы луне бы кланялись на Рейне,
Я читал бы по твоей ладони
Языком задумчивого Гейне...
Мы могли бы встретиться в Париже,
Где в осенней юности бродили,
Где было ласковей и ближе
В очертаньях королевских лилий.
А над Сеной, в колокольном звоне,
Проскользала б искренняя вера,
Я читал бы по твоей ладони
Языком Стендаля и Бодлера...
Мы могли бы встретиться в России,
На одной из безымянных станций,
Если б ты нашла для счастья силы,
Попросив меня тогда - остаться.
Мы смотрели б, как невзгоды тонут,
Исчезая в Волге синеокой,
Я читал бы по твоей ладони
Языком Цветаевой и Блока.
А теперь с поникшей головою,
Я ловлю твой дух в мельканье снега,
Только ты в серебряном покое
Ждешь меня давно к себе - на небо.
2010 год
Дели:
» Рубальская Лариса. Ах, мадам! Вам идёт быть счастливой
Лариса Рубальская "Ах, мадам! Вам идёт быть счастливой"Ах, мадам! Вам идёт быть счастливой,
Удивлённой и нежной такой,
Безмятежной, свободной, красивой,
Вам неведомы лень и покой.
Окрылённой прекрасной мечтою,
Позабывшей печали и боль,
Сердцем любящей, словом, душою,
Ну, а слёзы… ведь это лишь соль.
Пресно жить — тоже вроде не в радость,
И не сахар бывают деньки,
Что же нужно — пустяк, капля, малость,
Чтоб горели в глазах огоньки!
Чтобы губы несмело шептали,
Чтоб стучали сердца в унисон,
Даже можно немного печали,
Только чтоб был в печали резон.
Чтоб дожди обходили сторонкой,
Чтоб играли ветра в волосах,
Чтобы нитью хрустальной и тонкой
Вам на плечи ложилась роса.
Вырастали деревья большими,
Утекало немало вод,
И глаза оставались такими,
И высоким был неба свод…
Nadin-ka:
Мария Хамзина КОШАЧЬЕ
Первое — это, конечно, усы и лапы, хвост прилагается тоже, а то, конечно.
Руки «хозяина», чтобы их всласть царапать, руки «хозяйки», в которых мурлыкать нежно,
И элегантность позы, зрачка и жеста, ах, в этом мире лишь я роскошна!
Знайте, плебеи, свое и чужое место, ваши колени – всегда пьедестал для кошки.
Нежная леди, бандитка с большой дороги, звезды и мыши ей сами ложатся в лапы,
Ах, первым делом создали боги кошек и крыши, потом принялись за слабых
Квелых, нелепых – их звали Адам и Ева, кошки смеялись, купаясь в чернилах ночи,
И приручили, просто и между делом, люди молились кошкам, забыв о прочих.
Каждая кошка помнит, как боги злились, впрочем, на кошек увы, невозможно злиться.
Общим решением боги от мира скрылись, люди остались кошкам -повеселиться.
Шире зрачки, если к кошкам приходит память, уже – от солнца, тепла и света,
Каждая кошка ночью глядит на пламя первых костров, улыбаясь в усы при этом.
Очень похоже, что кошки, огонь и звезды — это последний довод в борьбе с рассудком,
Стать как они, и мурлыкать, и греть – так просто, жизнь лишь игра, или чья-то смешная шутка.
Только и дел, что на стены влезать и падать, вечно бежать, и срываться на бег по кругу…
Истина скрыта в спокойных кошачьих взглядах – вот почему мы не смотрим в глаза друг другу.
Стасечка:
Ок Мельникова
Баллада о тишине
смотри — вот всё, что тебе осталось.
так расцвет и силу сменяет старость,
так слабеет резкость, уходит ярость,
будто кто-то выключил в мире звук.
как ты ни старайся, не даст ни ноты —
там, где были струны, теперь пустоты.
объясняйся жестами, рви блокноты
и пиши на клочьях. ты нем и глух.
здесь всё нежило: голоса исчезли,
люди рты раскрыли: «а если… если…»
в ком избыток смыслов, тот пишет песни,
а твоей ни внять, ни напеть мотив.
она бьётся пульсом — ревущий узник,
звоном молота из старинной кузни,
будто бы рояль, мир, лишённый музык,
стал тяжёл, громоздок и некрасив.
в тишине всё тонет — найти бы шлюпку,
тишь оставит в памяти по зарубку.
раздирая психику в мясорубку,
она будет жить в тебе, вот она.
ежели в начале и было слово,
то его пропели; теперь всё ново —
из колонок, окон, из уст иного
лишь тупая ватная тишина.
стань же уязвима, прозрачна, донна,
тишина, оставь опустевший дом мой,
я найду жильё тебе, снеди тонны,
только ты, пожалуйста, уходи.
мы ведь молодые дурные черти,
мы, пока поём, не страшимся смерти,
и пока в руках медиатор вертит
гитарист усталый, мы будем жить.
Леди-З:
Сола Монова
Он говорит – как ты?
Я говорю – трудно,
Села играть в карты,
Да ни одной крупной.
Карту бы неплохую,
Козырь у нас – трефы.
Я, говорю, блефую,
Все, говорит, на блефе.
Я говорю, а мог бы
Сгладить мои потери,
Я, говорю, взмокла,
Все, говорит, потеют.
Я говорю – странно,
Столько всего дал им,
Видела Инстаграмы –
Всё короли, дамы.
Я не стою рядом:
Счастье, успех, прибыль,
Тут, говорю, наряды,
Там, говорю, Карибы.
Он говорит вот как?
Он говорит, все ли?
Зеркало есть – фоткай,
Изображай веселье!
Вроде бы не нагая,
Шмоточки дорогие...
Я, говорю, другая.
Все, говорит, другие.
Может ты эгоистка?
Может не знаешь меры?
Люди теряют близких,
Люди теряют веру.
Всем, говорит, проще?
Сталкивалась с войною?
Ты, говорит, ропщешь,
Да, говорю – ною.
Крепкая, молодая,
Чего тебе не хватает?
Я, говорю, страдаю.
Все, говорит, страдают.
Это закон жизни –
Нужно страдать красиво.
Всё, говорит, не кисни,
Да, говорю, спасибо!
lebble:
Светлана Кекова
Вспомни осени платье сиротское,
дальних сопок предзимний наряд
и ревущее море Охотское —
страшный сон нереид и наяд.
Вспомни детские наши скитания,
дай ответ потрясённой душе,
посвяти ей роман воспитания
в духе Гофмана и Бомарше.
Видишь — вновь муравьиною ротою
в словаре маршируют слова,
поживиться ночною охотою
хочет птица Афины — сова.
Только спряталась жалкая литера —
буква тайная тайных имён,
жалят грешников пчёлы Юпитера
и преследует их Махаон.
Сколько тайны любви ни разгадывай,
не уйдёшь от страданий и слёз...
И поэтому спи, не разглядывай
крылья бабочек, птиц и стрекоз.
Анна Лукас:
Как хочется душевной красоты
Как хочется душевной красоты…
Открытости и честности взаимной…
Тошнит от фоток с внешностью утиной
И очень не хватает доброты.
Но вместо чувств на людях ярлыки…
Так стало много глянцевых журналов.
А искренность душевная пропала
И под улыбкой прячутся клыки…
Но даже встретив искренность в толпе,
Ловлю себя на том, что сомневаюсь…
Боюсь, что снова в людях ошибаюсь.
Смотрю на них, но каждый – по себе…
Да вот же я, взгляните вот сюда…
Но не на фантик, а на содержанье.
Послушайте души моей признанье,
А что не в тренде туфли – не беда…
Когда-нибудь мы все навек уснём,
Но перед этим вспомним не валюту,
А счастья быстротечного минуты,
И как детишек за руку ведём…
И вспомнится, как мама обняла,
Сказала: «Приходи почаще, дочка!»
И первый крик рождённого сыночка,
И пироги, что бабушка пекла…
Бывает, в модном платье дорогом
Стоит душа, дешёвая до боли.
Расчётливости алчные пароли
Во взгляде отражаются пустом…
Всё дёшево, в чём нет души людской,
Будь это тело или вещь крутая.
А красота душевная простая
Хранит надежду, веру и любовь…
Ирина Самарина
Дели:
» Друнина Юлия. Нет в любви виноватых и правых
Юлия Друнина "Нет в любви виноватых и правых"Нет в любви виноватых и правых.
Разве эта стихия — вина?
Как поток раскаленной лавы
Пролетает по судьбам она.
Нет в любви виноватых и правых,
Никого здесь нельзя винить.
Жаль безумца, который лаву
Попытался б остановить…
Леди-З:
Александр Пушкин
Я вас люблю, — хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!
Мне не к лицу и не по летам...
Пора, пора мне быть умней!
Но узнаю по всем приметам
Болезнь любви в душе моей:
Без вас мне скучно, — я зеваю;
При вас мне грустно, — я терплю;
И, мочи нет, сказать желаю,
Мой ангел, как я вас люблю!
Когда я слышу из гостиной
Ваш легкий шаг, иль платья шум,
Иль голос девственный, невинный,
Я вдруг теряю весь свой ум.
Вы улыбнетесь, — мне отрада;
Вы отвернетесь, — мне тоска;
За день мучения — награда
Мне ваша бледная рука.
Когда за пяльцами прилежно
Сидите вы, склонясь небрежно,
Глаза и кудри опустя, —
Я в умиленье, молча, нежно
Любуюсь вами, как дитя!..
Сказать ли вам мое несчастье,
Мою ревнивую печаль,
Когда гулять, порой, в ненастье,
Вы собираетеся вдаль?
И ваши слезы в одиночку,
И речи в уголку вдвоем,
И путешествия в Опочку,
И фортепьяно вечерком?..
Алина! сжальтесь надо мною.
Не смею требовать любви.
Быть может, за грехи мои,
Мой ангел, я любви не стою!
Но притворитесь! Этот взгляд
Все может выразить так чудно!
Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!
Стасечка:
Вера Полозкова
И катись бутылкой по автостраде,
Оглушенной, пластиковой, простой.
Посидели час, разошлись не глядя,
Никаких «останься» или «постой»;
У меня ночной, пятьдесят шестой.
Подвези меня до вокзала, дядя,
Ты же едешь совсем пустой.
То, к чему труднее всего привыкнуть —
Я одна, как смертник или рыбак.
Я однее тех, кто лежит, застигнут
Холодом на улице: я слабак.
Я одней всех пьяниц и всех собак.
Ты умеешь так безнадежно хмыкнуть,
Что, поxоже, дело мое табак.
Я бы не уходила. Я бы сидела, терла
Ободок стакана или кольцо
И глядела в шею, ключицу, горло,
Ворот майки – но не в лицо.
Вот бы разом выдохнуть эти сверла —
Сто одно проклятое сверлецо
С карандашный грифель, язык кинжала
(желобок на лезвии – как игла),
Чтобы я счастливая побежала,
Как он довезет меня до угла,
А не глухота, тошнота и мгла.
Страшно хочется, чтоб она тебя обожала,
Баловала и берегла.
И напомни мне, чтоб я больше не приезжала.
Чтобы я действительно не смогла.