diamond:
– Бабуля, я не шлялась, а исключительно проводила время.
Она втащила меня в кухню и принялась хлопотливо разогревать завтрак.
– Ты, деточка, должно быть, умираешь с голоду. С кем ты была? И почему загодя не сказала, что куда-то собираешься? Ты с подружкой время-то проводила или с мужиком каким кадрилась?
Я набила рот овсянкой, чтобы выиграть минутку и поглаже сформулировать ответ.
– Я познакомилась с одним мужчиной, и он совсем особенный, не такой, как другие.
– Американец? – с надеждой спросила бабуля.
– Расскажу о нем позже, а то сейчас на работу опоздаю.
Я заперлась в ванной. Под струями воды я вновь ощутила щетину Влада, исколовшую мой живот. Сжала руками груди и представила, что это его ладони, а не мои. Слезы смешались с водой. Я была так счастлива, что немножко запечалилась. Йокаламене, с чего это я в таком раздрае?
Одевшись, я слиняла прежде, чем бабуля прилипла ко мне с расспросами, и полетела по тротуару, словно прыгающий по воде камешек.
Джанет Скеслин Чарльз "Одесское счастье"
Elenawatson:
Звук разбудил Адама. Он отлепил голову от бока Неряхи и мгновение растерянно озирался; мало-помалу его глаза – маленькие, влажные, бессмысленно смотрящие с примитивного лица, – утратили выражение ужаса. Он понял, что сидит в хлеву, что сейчас зимнее утро, половина седьмого, а его скрюченные пальцы заняты работой, которую выполняют в этот час последние лет восемьдесят.
Он встал, вздохнул и перешел к Невезухе, которая жевала хвост Нескладехи. Адам, связанный со всяким бессловесным скотом цепью, выкованной из пота и перегноя, вынул хвост Нескладехи у Невезухи изо рта и взамен протянул свой шейный платок – последний, что у него оставался. Корова жевала платок, пока Адам ее доил, но едва он поднялся и перешел к Неумехе, украдкой выплюнула тряпицу и копытом зарыла в вонючую солому у своих ног. Ей не хотелось огорчать старика, отвергая его угощение. Прочная связь – медленная, глубокая, первозданная и безмолвная – сплачивала Адама со всеми живыми тварями. Он знал их немудрящие нужды, они – его. И Адам, и коровы жили близко к земле; старая, матерая простота суссекской почвы вошла в их плоть и кровь.
Стелла Гиббонс "Неуютная ферма"
diamond:
Коль скоро лорд Рэнд всё равно окунулся в беспокойные воды бомонда, то решил, что можно в них немного и поплавать. Весь следующий день он почтительно наносил визиты юным леди, с которыми танцевал на балу. Среди них была и леди Диана, чья маменька засияла, стоило виконту ступить в богато украшенную гостиную.
Макс подумал, что юной леди невероятно повезло иметь такие пышные формы, иначе бы она просто затерялась среди всего этого старья. Комната была довольно большая, но столь обильно уставленна фамильными раритетами, что походила на музей, уже не вмещавший собрание экспонатов. Стены задыхались под весом тяжёлых гобеленов и массивных полотен, причём последние были заключены в разукрашенные богатой резьбой позолоченные рамы. Впрочем, позолота и замысловатая резьба виднелись повсюду... стулья и столы были столь громоздки, что понадобилась бы дюжина сильных мужчин, чтобы поднять их.
Леди Диане удавалось сохранять самообладание даже среди этого золотого великолепия. Со спокойным изяществом она приняла подношение из комплиментов и всю прочую изрекаемую Максом чепуху об удовольствии, полученном в её обществе прошлым вечером. Но когда виконт обнаружил, что разговаривает главным образом с её матерью, у него закралась предательская мысль: уж не ограничивается ли всё умение леди Дианы вести беседу изящным приёмом.
Лоретта Чейз "Виконт-бродяга"
Elenawatson:
Гасель присел на корточки перед сникшим мотоциклистом и наставил на него указательный палец:
– Ты вернешься туда, откуда прибыл. Твоя задача – задерживать всех остальных. Объяснишь ситуацию. Скажешь, что твоих товарищей я отведу в такое место, где их никогда не смогут найти. За ними проследит моя семья… Сам я останусь здесь – подожду, пока тот, кого зовут Марк, не предстанет предо мной. Ты понял?
– Да, – неуверенно кивнул парень.
– Ты в чем-то сомневаешься?
– Только в одном. Вы намерены убить их?
– Если не будет другого выхода – да.
– Всего лишь за каплю воды?
– Хочешь пить?
– Очень.
– Тогда я тебя оставлю здесь, без воды. И завтра ты убьешь свою мать, чтобы получить хоть каплю. – Он вытащил из ножен остро отточенную кумию и разрезал толстые ремни, связывавшие руки парня. – Иди!
– Можно попить хоть немного?
– Нет.
– Но у меня рот пересох!
– Это позволит тебе лучше понять, какое преступление совершил твой друг.
– Он не мой друг! – громко возразил парень. – Я никогда его не видел!
– Серьезная ошибка с твоей стороны – пуститься в авантюру, не зная, что за люди путешествуют с тобой, – заключил туарег. – Так ты едешь, или я отправлю другого?
– Еду, еду! – поспешил ответить парень и посмотрел на других пленников. – Держитесь тут. Через пару дней все будет решено.
– Да уж постарайся… И, пожалуйста, пусть оповестят наши семьи.
– Да, конечно… – Парень выругался и добавил на немецком: – Какая же потаскуха родила этого козла! Ты смотри, как все организовал!
Все еще сыпя проклятия, он вскочил на свой пыльный мотоцикл, завел его и через несколько секунд летел по равнине.
Альберто Васкес-Фигероа "Туарег 2"
diamond:
Солнце с трудом выкарабкивалось из-за горизонта. Оно пробивалось сквозь клубившийся над рекой туман, изредка проблескивало сквозь дымку, а затем снова погрязало в серой трясине облаков.
Благодаря утреннему туману да попытке – и напрасной – в последнюю минуту отговорить Тамсин сопровождать ее, Лидия появилась у Ньюингтонских ворот с запасом лишь в четверть часа.
Невзирая на ранний час, не все в небольшой скопившейся здесь толпе принадлежали к простому люду. Наряду с, само собой разумеется, репортерами, негодяями разного толка и проститутками она отметила дюжину мужских представителей бомонда – все, как пить дать, надравшиеся. Их сопровождали аристократки среди шлюх – за исключением Хелены, которая простудилась и предпочитала лучше пойти на виселицу, чем появиться на публике с покрасневшим носом.
Большая часть сторонников Эйнсвуда, по всей видимости, будет в Липхуке. По сведениям Хелены, Эйнсвуд разослал всем своим приятелям приглашение помочь отпраздновать его победу.
- Селлоуби заявил, что его светлость получил специальную лицензию и приготовил кольцо, и на постоялом дворе будет ждать священник, чтобы провести церемонию, - сообщила в субботу Хелена.
Лоретта Чейз "Последний негодник"
Elenawatson:
– Знаешь, в чем твоя проблема? – говорит Аншу, хотя я ни о чем его не спрашивал. И вообще, если начать перебирать мои проблемы, то мы просидим здесь до утра. – Твой вид не соответствует твоей роли, – заявляет он, не дожидаясь, когда я произнесу положенную в таких случаях реплику.
– Мой вид… – Я окидываю внимательным взглядом застегнутую на все пуговицы оксфордскую рубашку и синие джинсы. – А что с ним не так?
– Ты одеваешься как студент. Но ведь ты – преподаватель.
– И что мне теперь, носить твидовый пиджак с кожаными заплатками на локтях? Может, еще трубку курить начать?
Я сижу в своем кабинете на четвертом этаже юридической школы с профессором Аншуманом Биндрой, и уж его-то никто не примет за студента. Профессорскую внешность ему подарила сама природа: лицо круглое, как у совы, аккуратно постриженная бородка и густой, вечно взъерошенный, что с ним ни делай, куст жестких волос на голове. Аншу откидывается на спинку кресла.
– Какое отношение имеет к профессорству моя одежда? Разве не важнее, что я говорю, чему учу, о чем пишу и…
Но Аншу насмешливо складывает пальцы одной руки в подобие клюва и делает ими такое движение, как будто быстро болтает: йада, йада, йада…
– Посмотри на Рейда: вот он выглядит именно так, как положено выглядеть профессору. Спортивный пиджак и брюки, каждый день. Именно брюки, не джинсы.
Рейд Саутерн? Да этот парень для науки – как Поли Шор для драматического театра: родители у него со связями, и все об этом знают.
– Спортивный пиджак он носит, чтобы спрятать брюхо, – говорю я. – А в джинсы, наверное, просто не влезает.
Дэвид Эллис "Дом лжи"
diamond:
- В чем проблема?
Чад подошел к двери, пытаясь разглядеть хоть что-то, что могло бы помочь ему ответить Софи. Келлин и Риз были уже далеко. Добрая дюжина других жителей бежала по дороге вслед за ними.
- Может быть что угодно. – Он повернулся к Софи и потянулся к ее лицу, желая подбодрить ее, провести пальцами по ее коже. Но мужчина опустил руки, понимая, что здесь не место для подобных проявлений чувств. К тому же, как она сказала ранее, ее защита – это не его дело.
У него нет права заботиться о ней.
Ее кузина металась у окна. Ее глаза были как два больших океана на мертвенно-бледном лице, когда она повернулась к ним. Снаружи колокол надрывался еще сильнее, что не предвещало ничего хорошего.
- Кораблекрушение, - дрожащим голосом оповестила всех мисс Гордон.
Ее убежденность подтвердила самые худшие опасения Чада, по крайней мере, некоторые из них. Море в разных вариациях забирало человеческие жизни. Крушения, штормы, заболевания… И почему его преследовала уверенность, что винить в этом некого?
- Я схожу и узнаю, что происходит, - сказал он, - вы обе оставайтесь здесь.
Дождь хлестал острыми струями по его лицу, когда он вышел на улицу. Мужчина бросился бежать.
Толпа жителей запрудила вход на пристань и постепенно стекалась к главному пирсу. К берегу причаливала шхуна.
Элиссон Чейз "Темное искушение"
Elenawatson:
Она понимает: это своего рода отрицание. Но рутина – тоже ее метод выживания. «Нагромождение» привычек для строительства идеальной жизни дает Лили контроль над миром. Ей нужна рутина. Ей нужно чувствовать контроль.
Лорет Энн Уайт "Тайна пациента"
Masjanja:
У человека две жизни, и вторая начинается тогда, когда он понимает, что жизнь всего одна.
Гийом Мюссо «Здесь и сейчас»
Elenawatson:
Работа, работа, работа! Столько часов, столько дней, столько долгих-долгих ночей безнадежной, безотрадной, нескончаемой работы — и для чего? Не ради богатства, не ради веселой, роскошной жизни, не ради достатка, пусть самого скромного; нет, ради хлеба, ради жалких грошей, которых только и хватает на то, чтобы снова работать, и во всем нуждаться, и думать о нашей горькой доле!
Чарльз Диккенс «Рождественские истории»
diamond:
В пятницу вечером выхожу из автомобиля у дома Мак-Куйэдов. Не хочу показаться влюбленным слюнтяем, но в моем шаге появляется упругость. На душе легко. Энергия бьет ключом. С нетерпением жду этого вечера с Челси… и да, с детьми тоже. Без сомнения, ребятня - кучка маленьких кайфоломов, но прикольных. Смышленых. В общем, они чумовые детки.
Тот факт, что сегодня достаточно велик шанс наконец-то потрахаться, дополнительно придает бодрости.
Сжимая в руке букет белых роз и диск с фильмом, стучу в дверь.
Отворяет высокий загорелый долговязый парень с темно-русыми волосами, уложенными в творческом беспорядке. Белая футболка, свободные джинсы и ожерелье из акульих зубов.
Дружелюбно кивает:
- Привет!
- Привет. - Кто это такой, черт побери, и почему открывает? - Где Челси?
Отступив и распахнув дверь шире, оборачивается и кричит:
- Детка! Тут мужик пришел, - взгляд карих глаз возвращается ко мне и ощупывает: - Чертовски большой мужик. Сколько ты жмешь лежа? Сто? Сто десять?
- Около того.
Прохожу мимо, чувствуя себя идиотом с дурацкими цветами.
Эмма Чейз "Кувырком"
Elenawatson:
– То есть он был в семье паршивой овцой?
– Мистер Прист, моя семья – это целая отара паршивых овец.
Джеймс Хэйзел "Подёнка"
diamond:
Ройс сделал глубокий вдох, прежде чем посигналить у дома Беовульфа. Он совсем не хотел приезжать сюда, но, учитывая всё то, что произошло прошлой ночью, ему казалось, что это самое меньшее, что он может сделать. Ему необходимо было увидеть, как сильно подействовало на Рокси всё то, что они с Греном наговорили. Но на самом деле он хотел доказать прежде всего самому себе, что его намерения относительно Рокси были совершенно иными, совсем не похожими на то, в чём обвинял его Грен. Остаток ночи он провёл, копаясь в самом себе, спрашивая себя: на самом ли деле он был способен попытаться украсть Рокси у Беовульфа. Он почувствовал отвращение, обнаружив, насколько заманчивой для него была эта идея.
Затолкав подальше свои своенравные мысли, Ройс, как только открылись ворота, проехал по подъездной дороге. Ему надо было восстановить самоконтроль, прежде чем он лицом к лицу столкнётся с Рокси. Ройс прекрасно понимал, что если Беовульф почувствует, какие мысли бродят у него в голове, то он, Ройс, окажется ввязанным ещё в одно сражение. Одной из самых больших ошибок, допускаемыми мужчинами-вервольфами, было то, какими они становились собственниками, когда дело касалось их пар. И будучи одиноким волком, он только спровоцирует Беовульфа на более яростное соперничество по отношению к нему.
Мариса Ченери "Беовульф и Рокси"
Elenawatson:
Я предложила ему сесть. Сама я устроилась в кресле, чтобы лишить гостя возможности подсесть ко мне ближе, и он уселся напротив, точнее, сложился, будто вместо коленей и бедренных суставов у него были шарниры. Мы сидели и вежливо улыбались друг другу. Я не знала, что мне с ним делать, а он не знал, что делать со своей шляпой. Он уселся и принялся джогарджерить[5] ее, бесконечно крутя то в одну сторону, то в другую и перебирая поля большими и указательными пальцами. Когда наконец он уронил шляпу в третий раз, я поднялась, подошла и раздраженно протянула руку:
— Нельзя ли взять у вас это?
Тео с благодарностью протянул шляпу. Выйдя в вестибюль, я повесила ее рядом с пальто. Но, вернувшись на свое место, я поняла, что, избавившись от шляпы, мы не избавились от проблемы. На самом деле я ее только усугубила, потому что теперь бедняге нечего было теребить. Пришлось довольствоваться костяшкощелканьем, а также бесконечным скрещиванием и выпрямлением ног. Я уставилась на его голени, и он, поймав мой строгий взгляд, расплел ноги, которые пытался завязать узлом, и поставил их наконец на пол. Вид у него был виноватый, покорный и такой джайлсовый, что я на мгновение ощутила вину.
Джон Хардинг "Флоренс и Джайлс"
ИнВериал:
— А если зрение к вам не вернется, что вы будете делать?
— Я могу заплатить кому-нибудь, чтобы меня пристрелили.
Джуд в ужасе отпрянула, но затем заметила слегка растянутые в насмешливой улыбке губы и дрожащие уголки рта. Она облегченно вздохнула и нахмурилась, а ее сердце забило в грудной клетке барабанную дробь.
— С вашим необыкновенным чувством юмора вы, вероятно, можете найти кого-нибудь, кто сделает это бесплатно.
"Прикосновение" Розалин Уэст