diamond:
Остаток дня и всю ночь я не отходила от Таннера, стараясь держать себя в руках. Я не знала, встречались ли Ром, Лексис и Джон за ленчем, чтобы обсудить дела Осушающей девушки и М-в-квадрате, или нет. Меня это не особо волновало. Сейчас у меня была лишь одна забота. Таннер. И я отказывалась оставлять его одного.
Он пока даже не шелохнулся... Но по крайней мере снова начал самостоятельно дышать, что было значительным — и пока единственным — улучшением его состояния.
Несколько раз звонил Коди, но я была слишком сосредоточена на том, чтобы оставаться спокойной, и не стала брать трубку. Если мои «экстраталанты» выйдут из-под контроля, то мне придется уйти. Из комнаты, да и вообще из здания. Ведь я не могла рисковать, оставаясь поблизости от Таннера. Не могла подвергать его жизнь еще большей опасности.
- Собираешься еще на день здесь остаться? – послышалось у меня за спиной.
Я не обернулась, даже несмотря на теплый трепет, что зародился у меня в животе и мгновенно распространился по всему телу, затопив сердце нежностью. Ром. Я не позволяла себе думать о нем, о том, где он, с кем и что делает, пока я сижу здесь.
- Да, собираюсь. И останусь столько, сколько потребуется.
Джена Шоуолтер "Жарко вдвойне"
Elenawatson:
Взгляд, которым я его одарила, был на несколько градусов холоднее снега, и этого оказалось достаточно, чтобы лишить беднягу последней надежды.
Джон Хардинг "Флоренс и Джайлс"
Elenawatson:
Гавриил очнулся не сразу.
Ему было тепло. Уютно даже. Голова несколько гудела, но не сказать чтобы очень уж сильно. Голова у Гавриила вообще отличалась изрядною крепостью, что не могло не радовать.
Он открыл глаза. Сел. Потрогал голову, убеждаясь, что цела она.
Надо же… а панночка Эржбета оказалась не только вспыльчивою — а подобное свойственно многим дамам, — но и заботливою. Подушечку вот положила. Укрыла. Гавриил вздохнул. Прежде о нем никто так не пекся.
Покрывало он сложил аккуратно, как учили в приюте. И подушку вернул на кровать, дав себе труд оную кровать обнюхать со всею тщательностью. Пахло от нее панночкою Эржбетой. И вообще, в комнатах ее иных, посторонних, запахов, которые могли бы вызвать тревогу, Гавриил не обнаружил.
Наверное, следовало бы дождаться хозяйку, но…
Карина Демина "Хозяйка Серых земель. Люди и нелюди"
geyspoly:
А. Федотов писал(а):
Все что я должен записано в налоговом кодексе. Что не должен — в уголовном.
diamond:
Я последовала за Ромом в столовую, собираясь расспросить его о Лексис. Но тут я увидела еду на столе и обо всём позабыла. Ветчина, крекеры, сыр - Лексис, должно быть, приготовила это всё, зная, что мы придем. И когда я, наконец, опомнилась, Ром уже закрылся в душе.
Я успокоила себя бутылкой красного вина, - только не спрашивайте какой марки, я не смогу ее произнести, - и едой. Вкуснейший полуночный перекус увенчал этот долгий, слишком долгий день. Через полчаса я насытилась и устроила себе прогулку по квартире. Ром еще не появлялся, поэтому я решила тоже принять душ. В одиночестве. Ванная была такой же дорогой и элегантной, как и вся квартира, с позолоченными кранами и отделкой из розоватого мрамора. Ух, ты. Я могла бы тут жить.
Приняв душ, я прошла в гостевую комнату, которую мне выделила Лексис, и оделась в шелковую пижаму зеленого цвета, которую одолжила мне хозяйка дома. Я ожидала, что она мне даст грубый коричневый мешок или слишком большую фланелевую ночную рубашку, поэтому, получив шелковую пижаму, я приятно удивилась. Было очень приятно чувствовать на коже прикосновения этой мягчайшей ткани.
Джена Шоуолтер "Играя с огнем"
ИнВериал:
И поняли Семен с Матреной, кого они одели и накормили и кто жил с ними, и заплакали они от страха и радости.
И сказал ангел:
– Остался я один в поле и нагой. Не знал я прежде нужды людской, не знал ни холода, ни голода, и стал человеком. Проголодался, измерз и не знал, что делать. Увидал я – в поле часовня для Бога сделана, подошел к Божьей часовне, хотел в ней укрыться. Часовня заперта была замком, и войти нельзя было. И сел я за часовней, чтобы укрыться от ветра. Пришел вечер, проголодался я и застыл и изболел весь. Вдруг слышу: идет человек по дороге, несет сапоги, сам с собой говорит. И увидал я впервой смертное лицо человеческое после того, как стал человеком, и страшно мне стало это лицо, отвернулся я от него. И слышу я, что говорит сам с собой этот человек о том, как ему свое тело от стужи в зиму прикрыть, как жену и детей прокормить. И подумал: «Я пропадаю от холода и голода, а вот идет человек, только о том и думает, как себя с женой шубой прикрыть и хлебом прокормить. Нельзя ему помочь мне». Увидал меня человек, нахмурился, стал еще страшнее и прошел мимо. И отчаялся я. Вдруг слышу, идет назад человек. Взглянул я и не узнал прежнего человека: то в лице его была смерть, а теперь вдруг стал живой, и в лице его я узнал Бога. Подошел он ко мне, одел меня, взял с собой и повел к себе в дом. Пришел я в его дом, вышла нам навстречу женщина и стала говорить. Женщина была еще страшнее человека – мертвый дух шел у нее изо рта, и я не мог продохнуть от смрада смерти. Она хотела выгнать меня на холод, и я знал, что умрет она, если выгонит меня. И вдруг муж ее напомнил ей о Боге, и женщина вдруг переменилась. И когда она подала нам ужинать, а сама глядела на меня, я взглянул на нее – в ней уже не было смерти, она была живая, и я в ней узнал Бога.
И вспомнил я первое слово Бога: «Узнаешь, что есть в людях». И я узнал, что есть в людях любовь. И обрадовался я тому, что Бог уже начал открывать мне то, что обещал, и улыбнулся в первый раз. Но всего не мог я узнать еще. Не мог я понять, чего не дано людям и чем люди живы.
"Чем люди живы" Лев Толстой
Elenawatson:
– А я думала, тебе нравится, что девушки за тобой бегают.
– Не-а. Мне нравится только кино. Я не против сводить туда девушку, но со многими я больше не встречался после того, как они приставали ко мне во время фильма. Все они одинаковые. Хотят заполучить мужчину целиком, со всеми его потрохами и мыслями. А мне это не по душе. Я люблю только фильмы.
Стелла Гиббонс "Неуютная ферма"
diamond:
Шей почувствовала, как напряжение, витающее в комнате, и уровень тестостерона ощутимо повысились. А внутри Валериана сейчас полыхал самый настоящий ураган эмоций, но он не позволял чувствам выйти из-под контроля. И только бирюзовые глаза короля нимф горели яростью.
Шей привыкла находиться в окружении эмоциональных людей. Сколько было сказано пространных тирад и устроено драматичных сцен ревности ее матерью за все эти годы? Множество. Если очередной муж приходил домой поздно, то ему в голову летел дорогой фарфор наряду с обвинениями в неверности. Если муж забывал о дне рождения, то шины в его автомобиле оказывались проколотыми.
Однако Шей понятия не имела, как реагировать на шквал ярости Валериана. Ведь до этой минуты он был воплощением желания, удовольствия и терпения. Ну да, иногда проскакивали искорки злости, но ничего подобного тому, что сейчас он испытывал, не было!
Глаза Валериана горели жаждой убийства. Его верхняя губа слегка приподнялась, обнажив его белоснежные зубы в хищном оскале. Сейчас он был холоден, сосредоточен и смертельно опасен.
— У меня есть для тебя предложение, Иоахим.
Никогда еще голос короля нимф не звучал так резко.
Внешне Иоахим остался спокоен, но его глаза излучали то же ожесточенное внимание, что и взгляды Валериана и еще раньше — Шивона. С показным равнодушием он прислонился к массивной колонне, украшенной витой филигранью из золота.
— Я слушаю.
Джена Шоуолтер "Король нимф"
Elenawatson:
Как только зарделся рассвет, Гасель тяжело встал и направился к редкому кустарнику, растущему у русла высохшей реки. Там он и его братья еще в первые дни после прихода сюда выкопали надежное убежище, способное укрыть с десяток людей. Это было старым обычаем бедуинов – устраивать убежища для женщин, детей и стариков, где они могли спрятаться в случае опасности. Называли такие убежища «норами фенеков», потому что своим устройством они действительно напоминали норки ушастых лисичек пустыни: с узким входом, большим и глубоким внутренним пространством и с еще одним запасным выходом. Как только заходил последний человек, «нору фенека» невозможно было обнаружить, а те, кто там находился, через смотровую щель могли наблюдать за всем, что происходило снаружи.
Жара в убежище стояла убийственная, воздуха не хватало, но жители Сахары привычны к этому с рождения.
Альберто Васкес-Фигероа "Туарег 2"
diamond:
Атласу не досталась отдельной камеры – сначала не досталось. Все еще кровоточащего и исступлённого, всё ещё сопротивляющегося, его бросили в камеру к Эребу.
«Конечно, кого же еще выбрать мне в сокамерники?» - подумал он, исполненный ярости. Мужчину, который некогда подумывал заявить права на мою Нику. Мужчину, который крал у нее еду, толкал ее и обзывал последними словами.
Атлас много раз видел, как это случалось. Тогда он ничего не делал с этим, убеждая себя, что она заслужила все это, но, признаться честно, хотел отплатить Эребу. И вот теперь настало самое подходящее время.
Даже с ошейником, связавшим его силу, даже потеряв половину крови из-за ран на груди, открывавшихся при каждом его движении, Атлас сумел победить Эреба в кратчайший срок. Он бил, пинал, боролся нечестно, коленом ударяя упавшего бога между ног. В конечном итоге, избитый, окровавленный Эреб лежал, вопя, на грязном полу, а рядом с ним все, кто пытался спасти его.
Тогда-то Атласа и перевели в пустую камеру, которую ранее занимала Ника. Он растянулся на лежанке, просто вдыхая оставшийся от нее запах. Его сладкая, сладкая Ника. Ему придется провести вечность без нее. Без ее клейма. Он опять зарычал.
Что она делала сейчас? Если она найдет утешение в объятиях другого, даже через много лет, он разберет эту тюрьму по камешку и убьет мерзавца. Если бы. Ты сам отправил ее по пути к этому.
Джена Шоуолтер "Самое темное узилище"
Elenawatson:
Полдень жаркий, па́рит, когда я иду по Мичиган-авеню, пробираясь сквозь толпу туристов и богатеев, уличных артистов и бездомных, – вот она, наша Великолепная Миля. Честное слово, ее давно уже пора назвать как-нибудь иначе. Но мне не до нее, я обдумываю вещи поважнее.
Например, почему пожилые белые мужчины в черных судейских мантиях, никогда не знавшие нужды и обладающие массой привилегий, должны решать, что чувствует или должен чувствовать афроамериканский подросток, когда его останавливает на улице полицейский? Почему Верховный суд нашего штата не признает, что его решениями по делам о диффамации всегда руководит представление о «невинном выражении»? И зачем, в конце концов, в слове «расистский» пишут «т», если между двумя «с» ее все равно не слышно? В надежде, что она пересилит союз шипящих?
Дэвид Эллис "Дом лжи"
diamond:
Мэддокс обнимал Эшлин несколько часов, пока она дремала, с надеждой восстанавливая тело и душу. Время было его врагом, полночь быстро подкрадывалась к нему, но он не разбудил девушку. Только снял с нее туфли и свитер, открыв изящные ступни и футболку, обтягивающую ее округлые груди, заставляющие его кровь закипать от возбуждения.
Ленч уже давно прошел. Он проголодался, но жаждал Эшлин более чем еды. Держать ее…слушать ее мелодичные, сонные всхлипы…рай.
Ее грудь, прижатая к его боку, была неимоверно мягкой. Одна ее рука лежала на его животе, прильнув к нему в крепком объятии, словно она опасалась, даже во сне, что он ускользнет.
Более умиротворенный, чем он был в течение веков, он не удивился, что его веки начали слипаться, а разум туманится.
«Проснись, воин. Я вернулся», произнес голос в его голове. Очень уж знакомый голос. Теперь это удивило его.
Мэддокс замер, распахнул глаза, пока гнев овладевал им, полностью изгоняя сонный туман. Острым взглядом он быстро осмотрел комнату. Не заметил никого, ни одной подозрительной тени.
Он лучше бы имел дело с захватчиком, с Ловцом, чем с этим Титаном, пообещавшим помочь Эшлин, а затем бросившим ее. Неужто теперь он намеревается вырвать ее из его рук?
«Где моя благодарность, воин?»
Джена Шоултер "Тёмная ночь"
Elenawatson:
Психолог – словно детектив, который ищет улики, пытаясь разгадать загадку, найти причины «предъявляемой проблемы».
Лорет Энн Уайт "Тайна пациента"
diamond:
Легион бежала, изо всех сил борясь со слезами, а вокруг нее то и дело раздавались чьи-то крики и всполохи пламени ада. Некогда преисподняя была ее домом, теперь же - превратилась в ненавистное убежище. Демоница передвигалась на четвереньках, быстро скользя по камням, словно небольшое животное; способ, который был ей хорошо знаком. Она держалась ближе к земле, стараясь не привлекать к себе внимания - подобная позиция позволяла ей двигаться быстрее. Вдобавок, это являлось единственно допустимым способом передвижения для таких, как она. Вздумай Легион выпрямиться и пойти на двух ногах, любой Верховный повелитель, оказавшийся поблизости, будет вынужден наказать ее за подобную дерзость.
Кстати о верховных демонах – они все были здесь, мучая людские души, которые послали сюда нести вечное наказание за грехи. Повелители смеялись, радуясь каждой капле крови, каждому стону боли, каждому спазму тошноты.
Аэрона не волновало, что демонице пришлось отправиться сюда, в то место, которое, как воин прекрасно знал, она ненавидела. Теперь ему наплевать. Но как он мог? Аэрон вступился за ангела. Врага Легион. Воин спас и, что еще хуже, утешал ангела.
Почему? Почему мужчина не попытался защитить Легион? Почему не стал спасать и утешать ее? Слезы покатились по лицу демоницы, смешиваясь с ядом и обжигая ее чешуйчатую кожу.
Джена Шоуолтер "Неистовая страсть"
Elenawatson:
Помнишь, что сказал Линкольн: «Некоторых людей можно дурачить все время, всех можно дурачить некоторое время, но все время дурачить всех невозможно».
Чарльз Диккенс «Рождественские истории»