Esmerald:
Перечитала в сотый раз... Захотелось поделиться:
С ним что-то случилось. Это уже было в ее жизни. Веселый праздник и долгое ожидание. И трагедия.
Тогда она сумела выстоять. Подняться и начать с чистого листа. Но теперь она не такая сильная. Теперь — нет. Это не должно повториться.
Ни успех, ни присутствие друзей, ни ребенок не могли сейчас для нее восполнить отсутствие одного-единствен-ного человека. Мука ожидания становилась невыносимой. В коридор выглянула Лизавета.
Ирина схватила с вешалки плащ, нашарила в кармане мелочь. Ничего больше не объясняя, вылетела на воздух.
...
Вот и знакомая пятиэтажка с библиотекой внизу. Ирина выскочила из автобуса, стремительно пересекла дорогу и вошла во двор, где жил Свечников.
Пестреющая рекламой спортивная «восьмерка» бросилась в глаза, словно обрывок бумаги на мокрой ночной дороге. При виде машины сердце Ирины ухнуло вниз, потом мгновенно подпрыгнуло кверху, некстати застряв в горле. Новый рой мыслей устремился в ее и без того разгоряченную голову. Он здесь, он вернулся! Но почему он до сих пор не с ней? Почему не поехал сразу в кафе? Как он может еще заезжать домой, когда она…
Ирина поднялась на площадку второго этажа и остановилась. Сердце беспокойно прыгало, не находя себе места. Голова кружилась. Ноги отказывались идти дальше.
Ирина поняла, что боится.
А если… Если он не испытывает того нетерпения встречи, которого она ждет от него? Если он будет удивлен, недостаточно рад ее неожиданному появлению? Что тогда?
А если он не один? Если все обстоит иначе, нежели она ожидает?
Сможет ли он принять жизнь такой, какая она есть? Ирина в изнеможении опустилась на ступеньки. На нее навалилась усталость.
...
Ирина остановилась в прихожей, пытаясь справиться с волнением. Из ванной доносился шум и плеск воды. В комнате работал телевизор.
Ирина сбросила туфли и прошла в комнату. Кругом были разбросаны вещи Свечникова. На полу стояла раскрытая спортивная сумка с одеждой, рядом валялся серый гоночный комбинезон, поверх пледа лежали темно-коричневый выходной костюм прямо с вешалкой и несколько рубашек. Увидев эту картину, Ирина отчего-то мигом успокоилась. На нее разом снизошло умиротворение. Она забралась с ногами в кресло и накрыла ступни и колени его свитером — ноги были ледяные.
Итак, он приехал. С ним все в порядке, и, судя по всему, он собирается к ней.
Она улыбнулась, взяла с соседнего кресла пульт и выключила телевизор. Наступившая тишина колыхнулась в пространстве предчувствием встречи.
Дверь в ванной скрипнула, и в проеме показался Свечников — лицо его было ровно наполовину намылено пеной для бритья.
Увидев Ирину, он удивленно заморгал. Побритая половина лица обнажила улыбку. Ирина чуть шевельнулась в своем кресле.
В два прыжка Свечников очутился у ее ног, сел на пол и молча ткнулся намыленным лицом ей в живот. Мыльная пена целиком осталась на ее бирюзовом костюме.
— Вот спасибо! — поблагодарила она, отстраняя его лицо, чтобы разглядеть его, глянуть в глаза. И не смогла удержаться от смеха. Теперь на месте пены выступила трехдневная щетина, тогда как другая половина лица была гладко выбрита. Ирина провела ладонью по небритой щеке и прерывисто вздохнула.
— Ты нарочно не дождалась моего приезда, чтобы посмеяться надо мной?
Свечников поцеловал ее ладони.
— Конечно, — подтвердила Ирина. — И еще чтобы ты испортил мой новый костюм…
Костюм на животе был белый от пены и, конечно, насквозь промок. Мокрой стала и юбка.
Свечников устроил подбородок на ее коленях и стал смотреть на нее снизу.
— Ты приехала сама… Значит, соскучилась, — констатировал он, не отрывая глаз от ее лица.
— Ничего подобного, — в тон ему ответила Ирина. — Просто хотела застать тебя в неофициальной обстановке. Без косметики.
— Ну и как я тебе?
— Ты ужасен. Особенно твоя левая половина лица.
Ирина наклонилась и поцеловала его заросшую щетиной щеку.
Свечников шевельнулся и обнаружил, что ноги ее укрыты его свитером.
— Ты замерзла, — догадался он и вскочил на ноги.
— Нет-нет! — живо возразила Ирина, потому что не хотела, чтобы Свечников отходил от нее даже на минуту. Даже для того, чтобы добрить лицо.
Но он уже метнулся куда-то на кухню и минуту спустя вернулся с большим целлофановым пакетом.
Он взял его за углы, тряхнул хорошенько, и у ног Ирины вздохнул ворох искристого, совсем живого меха. Она охнула.
Свечников поднял этот ворох, расправил и укрыл Ирину целиком, до глаз. Это была легкая, непонятного меха шуба под цвет ее волос.
— Ну и ну! — выдохнула Ирина. К такому она не была готова. А Свечников сел на корточки и обнял ее ноги.
— Хочу, чтобы ты, мерзлячка, полюбила зиму, — повторил он свою давнюю фразу.
— Я ее уже люблю. Очень.
...
На улице было совсем темно.
Густоту сумерек чуть разбавляли блики уличных фонарей.
Последние листья носились по асфальту в поисках приюта.
За дорогой шумел своей вечерней жизнью спальный мегаполис.
В его желтых бессонных глазах творилась жизнь. Сотни историй кипели в этих сотах человеческого улья.
Тысячи судеб пересекались невидимыми, до предела натянутыми нитями и напряженно звенели в извечном своем стремлении к счастью.
А где-то далеко, в космической колыбели уже готовился к жизни новый век, сладко чмокая во сне губами.
...
Nadin-ka:
"...Я опустил монетку в прорезь и снял трубку с рычага.
Вместо ожидаемого гудка из трубки полилась тихая серебряная музыка, а потом женский голос произнес:
- Все хорошо, любимый. Все хорошо...
- Что хорошо? - спросил я грустно.
- Все хорошо. Я люблю тебя, и теперь ты об этом знаешь. Я буду любить тебя всегда, каким бы ты ни был. Помни, пожалуйста, об этом. Ты непременно будешь счастлив, потому что я тебя люблю. Я не прошу ответа. Ты можешь любить, кого захочешь, или не любить никого. Помни только, что на Земле есть женщина, для которой ты единственный, любимый. И ты всегда можешь ей позвонить... А теперь повесь трубку. Все будет хорошо.
Я повесил трубку, так и не вспомнив, кому собирался звонить. В кабину вошел другой человек и через минуту вышел оттуда с растерянным детским лицом.
У всех телефонных будок стояли очереди мужчин. Мужчины стояли терпеливо и прятали глаза друг от друга. Никто не смотрел на проходящих мимо женщин, никто даже не курил, готовясь к этому короткому разговору, записанному где-то на магнитофонную ленту для всех, кому нужна любовь."
Отрывок из книги Александра Житинского "Счастье"
...
Peony Rose:
"Мне было восемнадцать. Алгоритм отношений с противоположным полом выглядел однообразно: либо меня грязно домогались, либо я истерически влюблялась ровно до мига обвального разочарования. И то, и другое не казалось мне венцом отношений между полами. С одной стороны, постель представлялась мне местом максимальной психофизической реализации, с другой стороны, я понимала, что гипотетически среди мужчин ровно такое же количество нормальных людей, как и среди женщин, с которыми можно строить честные человеческие отношения. Я догадывалась, что, как и любой другой, этот предмет может быть изучен, но не представляла, где взять учебники.
В русской классической литературе об этом не было ни слова — все бабы там покорно ждали, что их заметят и обольстят, потом бросят или поведут под венец. Подруги знали ещё меньше меня, мама понимала только модель, в которой один сверху, другой снизу. Дамы постарше говорили исключительно об одном: мужика надо охмурить и дурить всю жизнь. Чем мужик оказывался задуренней и богаче, тем брак считался удачней и тем омерзительней выглядело это со стороны. Клянусь, но первую нормальную супружескую пару я увидела только на собственной свадьбе: это были мои свёкор и свекровь.
Обучающей книгой моей юности оказался текст Андре Моруа «Из писем к незнакомке». Мой юношеский дневник вдоль и поперёк был исписан цитатами оттуда. А фраза «Женщина никогда не наскучит самому выдающемуся мужчине, если будет помнить о том, что и он человек» стала основным правилом жизни. И чем дольше я живу, тем чаще мне приходится повторять её женщинам, неудачливым в любовном партнёрстве. Полное неуважение себя всегда закладывается в девочку советским воспитанием в пакете с полным неуважением к нему.
Изучение «науки страсти нежной» одарило меня огромным набором цитат, правил, ходов и приёмов. Но то, что через много лет мне объяснили сексопатологи про четыре основных типа мужчин, я уже в юности чуяла кожей. Приведу типизацию в помощь девушкам, чья кожа еще «не так чувствительна».
Первый тип — шаблонно-регламентированный. У него всё идёт по плану, это самый изменяющий жёнам в командировках фрукт; когда приходит вечер, ему психологически необходимо, чтоб всё было на местах и в привычной очерёдности. Ужин, телевизор, душ, половой акт, сон. Если нет ничего лучше, способен изменить с бабой-ягой. Наиболее надёжно приручаемый и наиболее монотонный в любви.
Второй тип — творческий. Для поддержания внутренней энергетики ему надо много и разных. Сентиментален и циничен. Интересный любовник и предупредительный муж, поскольку всегда чувствует себя виноватым. Ему нет цены, если научить его пользоваться презервативами и не афишировать других женщин.
Третий тип — донжуан. Вершина любовного таланта. Он никогда не женится, а если женится, то это тяжелейшая ноша, потому что он принадлежит всем женщинам мира. Совершенно искренне умирает в каждой. Прикасаясь к женщине, он, как алхимик, обращает её в золото. Пробуждает сексуальность даже покрытых мхом эрогенных зон. Женщины, пытающиеся сажать его на цепь, совершенно наивны. Никакой «нравственности» для него не существует. Он художник, а не жених, и спасибо ему за это. В течение ночи может снять комплексы, накопленные всей предыдущей жизнью.
Четвёртый тип — генитальный. То, что в быту мы называем «грязное животное». Секс не связан в его сознании ни с какими моральными нормами, а партнёрша воспринимается не как человек, а в качестве функции. Этот тип поставляет насильников, маньяков и прочих свиней. Не годится ни для брака, ни для романа, ни для случайной связи. Годится только для прокурорского надзора. Однако, напоминаю, представители этого типа — жертвы насилия в детстве, всю жизнь они только повторяют совершённое над ними или над матерями в их присутствии.
Ни один тип не встречается в чистом «лабораторном» виде, но любой мужчина основными свойствами всё-таки попадает в одну из ячеек. С юности я инстинктивно ориентировалась на второй и третий тип. Первый был скучен, четвертый — страшен.
Да, и ещё всегда остро стояла проблема гармонии аудио-видеоряда. Я западала на красивых мужиков, но они так редко дотягивались собственной личностью до собственной внешности, что я торопилась с постелью, пока они не успели опошлить собственную фактуру текстом. Как утверждал Ренар: «Красавец мужчина, будь он при этом ещё и немым, был бы само совершенство»"
Мария Арбатова "Мне 40 лет" ...
Nadin-ka:
« Я вдруг поняла, что люди должны иметь огромное мужество, чтобы, помня, какие мы короткоживущие, просто ежедневно уходить из дома – отпускать руки тех, кого любят, и уходить на работу. Если каждая минута взвешена и оценена, как они могут, например, спать с кем-то другим, просто для развлечения, при этом прекрасно зная, что быть с любимыми осталось всего ничего? Только огромное мужество или огромная глупость делают свободными от чувства быстротечности жизни. »
Марта Кетро "Горький шоколад. Книга утешений"
...