Лондон

Шеридан О`Хара:

– Не только воровка и угонщица, но ещё и участница нелегальных гонок.
Неожиданно раздается за моей спиной. Я все еще смотрю вперед. Вот подъехала очередная машина, разукрашена темными полосами на капоте. Настолько низкая, что буквально скребется по земле. Колес не видно. Мужчина, появившейся из нее, приветствует знакомых, пожимая руки, или хлопая по плечу.
«Какого черта ему здесь надо?» - назойливо вертится в голове. Глаза замечают все, но я вся сосредоточена на нем – на мужчине позади себя.
Его голос, заставляющий замереть на месте. От его интонации – непроизвольно мурашки по телу. Воспоминания, давно спрятанные в дальний угол, врываются вновь. Разрушают привычное. Обида, желание вновь оказаться рядом, ненависть, отчаяние всё смешалось воедино. Осознание одиночество – глубокое, въедливое.
Народ собрался у очередной машины, обсуждая и яростной жестикулируя. Хозяин подъехавшей полосатой бугатти, пальцем показывает на свою «девочку» бережно гладя по капоту. Девушки в коротких мини юбках, буквально елозят по машинам и телам гонщиков.
Я замечаю всё. Но я больше себе не принадлежу. Лишь только его голос. Эта насмешливость, и уже думаю все послать. Разрушить оборонительные рубежи. Довериться…тому, кто предал? Или тому, кто спас?
Оборачиваюсь. Улыбка на губах, кокетливая, игривая, но отчуждение во взгляде. Показать слабость? Не дождешься.
Такой привычный лед во его глазах. Я не забыла его. Он так часто являлся во снах. Он. Джеймс. Я даже не заметила, когда перестала его ненавидеть? Я даже не знала – ненавидела ли?
– И что же вы здесь делаете, агент?
То, что среди всех этих людей, участвующих в нелегальном мероприятии, преступница, мало кого удивит. Но агент ФБР вызовет общественный резонанс. И то, что бояться нужно не мне, слегка расслабляет.
– Как тебе вариант «слежу за тобой»?
Его взгляд не отпускает меня. Замечая малейшие изменения на моем лице. Трудно скрыть мелькнувший на мгновение страх в глазах, но беру себя в руки, также иронично улыбаясь.
Возможно и так. Но не здесь.
Пристально смотрю в его глаза, пытаясь прочесть правду. Насмешливость в голубых глазах, не вселяет уверенности. То, что игра в кошки-мышки его забавляет, не оставляет сомнений.
Но не в этот раз.
– Блефуешь, – сузив глаза, я наблюдаю за его реакцией.
– Ты думаешь, о тебе забыли? Прошло всего несколько месяцев, и ты уже опять о себе напомнила. Машина в розыске.
Точно блефует. Перенимаю его насмешку в уголках своих губ, и смотрю в глаза.
Я молчу, как и тогда промолчала на это заявление в квартире Паркера.
Вопрос? Нет, скорее заявление Джеймса напоминает о том, что я загнана в угол. Мошка попалась в паутину, и не знает, как выбраться. Паук плетет крепкие сети, опутывая крепче, не оставляя выхода. Я, правда, не знаю, что делать, перестаю думать о следующем дне, живя лишь сейчас.
Но что-то ломается внутри. При виде его. Надломилось. Возможно, слишком долго была сильной, точнее играла эту роль. Я не позволила себе плакать на похоронах Говарда, понимая, что уязвимость может убить и меня. Слабость сделает меня неосторожной.
Но здесь, когда кругом толпа. Люди толкают, обходят, кричат. Машины сигналят, от музыки вибрирует даже асфальт. Я хотела увидеть его. Я летела в Англию, чтобы увидеть его. Сумасшедшая мысль, билась как птица в клетке: «Доверься ему» - шептала она. Но я знала, что второго шанса он мне не даст. Не даст больше уйти. И клетка, которая маячила на горизонте, вынуждала меня бежать снова.
Но здесь…
Отчаяние затопило меня изнутри, и делаю шаг к мужчине. Просто чтобы почувствовать его силу, почувствовать себя…не одной? То, что он нужен - я не могла признать. Даже себе. Это было опасно. Опасно для меня.
Импульсивно еще шаг навстречу, но остановлена движением его руки. Его прикосновение на моем теле. Сквозь одежду, тепло его пальцев прожигает, заставляя трепетать. Все отошло на второй план. Я не хочу находиться здесь: среди этой людской толпы, яркого света и громкой музыки.
Его имя срывается с моих губ, и я понимаю, как давно не произносила его имя. Я хочу растопить лед, в его глазах, как однажды, когда они стали почти черными, когда он касался меня. Когда мои прикосновения, заставляли его дыхание сбиваться.
Своей ладонью по его руке, сминая ткань одежды на его рукаве. Хочу почувствовать его, и чтобы были одни. Вдвоем. Не здесь. Его рука на моей спине, вынуждает слегка прогнуться, чтобы ближе к его телу. Мои пальца, касаются обнаженного участка кожи на его шее. Еще ближе. Приоткрываю губы, они покалывают от желания ощутить на себе его поцелуй.
Где-то раздается голос. Настойчивый и немного противный. Хмурюсь, слегка помотала головой прогоняя наваждение.
Пора на старт.
Что-то хочу сказать Джеймсу, но момент упущен. Он отстраняется. Он снова агент. С силой подавляю в себе желание просить его. Снова кокетливая улыбка в его сторону, сквозь пустоту внутри. Снова холод в его глазах.
Каждый вынужден играть свою роль.
- До встречи, мистер Таунсенд, - беспечно махнула рукой. – Пожелай мне удачи.
Отворачиваюсь и сажусь в машину.

Надеваю перчатки в машине, чтобы руки не скользили по рулю. Выбрасываю из головы все, что может отвлекать.
В ряд несколько машин. Смотрю по сторонам, чтобы сквозь стекла автомобилей разглядеть участников.
Три… Два… Один…
Девушка с копной рыжих волос, махнула флажками и машины, громко газуя, сорвались с места. Мазда, цвета пламени, вырывается вперед. Чертыхнувшись, до конца выжимаю педаль газа в пол. Напряженный взгляд вперед, в боковые зеркала. Вижу, что догоняет ниссан, стартовавшая со мной почти одновременно, но отставшая по каким-то причинам.
Сцепление и переключение скорости. Сбоку, подрезая, идёт на обгон тойота. Зад слегка заносит, когда вхожу в поворот – руль влево. Бампер задевает бампер тойоты. Машины, со скрежетом, отталкивает друг от друга. Я снова выжимаю сцепление. Машина соперника притормаживает. Вижу в зеркало, что Ламборджини, избегая столкновения, резко сдает вправо, буквально вылетая за пределы трассы.
Воспользовавшись, руль вправо - машина мчит, обгоняя впереди идущую мазду. На мгновение улыбка ликования на губах, когда вырываюсь вперед, обгоняя остальных. Смотрю в зеркало заднего вида. В темноте за окном лишь мелькание фар и встречных фонарных столбов.
Большая половина пути пройдена.
Свет фар в зеркале становится ярче и слева вровень оказывается Nissan. Взгляд в окно на водительницу и, наклонив голову, снова смотрю вперед, выжимая педаль газа...

...

Элен Стоун:

– А приключения – это как раз то, что хорошо кончается.
Если они кончаются плохо, то их называют неприятностями (с)
 
От любования чужой малышкой и представления себя на месте гонщика отвлекло два момента – Вив, взмахнувшая красным платком, после чего первые машины сорвались со старта, и Чип, буквально выдернувший меня из авто.
– Эл, крошка, ты в своем уме? Совсем в этой Америке голову потеряла, – он быстро схватил меня за руку, захлопнул дверцу машины и потащил меня прочь от нее. – А если бы хозяин подошел и увидел тебя? Думаешь, обрадовался бы и полез знакомиться? Тут такие люди, я же просил осторожнее. Велел далеко не отходить.
– Ну да, просил и велел…
– И?????
– Что и? Вив вон на старте отмашку дает. Мне тоже интересно.
– Ну да, ну да, найти приключение на свои вторые девяносто. Ты понимаешь, что я работаю и не могу тебя к себе привязать?! – Дилан был явно взбешен.
– Ну и не надо, и хамить мне не надо, и вообще, я не просила меня сюда привозить, думала, мы сначала в Клермонт-хаус, отдохнем с дороги. А эти ваши гонки вообще не сегодня будут, – пыталась я одновременно оправдаться и использовать нападение как лучший способ защиты, но Чип был неумолим.
– Так, вот что, я реально занят. Побудь тут где-нибудь, сейчас все закончится, и отвезу тебя к Ленгстону. Не могу же я в самом деле все бросить, – Дилан смягчил тон, но возиться со мной был явно не намерен. Да я и не просила, просто, когда вокруг все кричали, и адреналин зашкаливал, тоже хотелось чего-то такого, быть как-то причастным к этому действу. А не просто зрителем, стоящим в сторонке. Тем более я никогда не была тихоней, и пойти на риск было не впервой. И Чип прекрасно понимал это, помня, как мы ограбили Данстера. Конечно, Дилан тогда волновался за меня, как и сейчас волнуется, надо усыпить его бдительность…
– Ок, босс, все будет отлично. Я постою рядом или похожу, посмотрю. Сейчас же будет следующий заезд. И там вроде есть девушки. Может, мне тоже? – лукаво смотрю на парня.
– Не вздумай, Эл, я за тебя головой отвечаю, – Дилан сразу весь подобрался, и явно у него было желание взять меня за руку и держать при себе. Случись что, Себ ему голову открутит.
– Спокойствие, только спокойствие, я пошутила. Иди работай и не волнуйся, ничего со мной не будет, – с этими словами отхожу чуть в сторону, делая вид, что сосредоточилась на происходящем впереди, где машины несутся с сумасшедшей скоростью, визжа тормозами на виражах.
– Победила красная машина, – кричит почти у меня над ухом какая-то девица, и я невольно поворачиваюсь совершенно машинально, и вижу, как девушка пытается вырваться у какого-то рыжего парня, нехило приложив его коленом, а рядом за ними с усмешкой наблюдает еще один.
Ох, ни фига себе, за что он ее схватил, – бросаю взгляда на девушку, – вроде скромно и прилично одетая, что она с этим парнем не поделила? Впрочем, какая разница? Во мне моментально просыпается Элен, умеющая постоять не только за себя, но и за других. Та самая Элен, которая обещала отцу «вот щас дам раза этому пацану, а потом пойдем домой». Конечно, это было давно, и с тех пор прошло много лет, в течение которых я веду себя как благовоспитанная леди, но когда возникают такие ситуации, как эта, безрассудство берет верх над разумом.
– Эй ты, – бросаюсь к рыжему, – оставь девчонку в покое, тут, конечно, не светский прием, но все равно, – делаю шаг к ним, чтобы разнять, и тут на мое плечо ложится чья-то рука, и я оказываюсь сама крепко схваченной, лицом к лицу с другим парнем, что наблюдал за парочкой.
– Что, красотка, поиграть захотелось? Поиграй со мной, чем я хуже Эдди? – парень крепко держит меня и нагловато усмехается.
– Я тебе не красотка, отпусти сейчас же, – пытаюсь вырваться, про себя думая, что, похоже, влипла, и надо было слушаться Дилана и стоять где-нибудь рядом с ним. Ну хотя бы в зоне видимости. Быстро осматриваюсь, но Чипа не вижу, замечаю только рыженькую головку Вивьен где-то на старте, но она уж точно мне не поможет.
– Тихо, тихо, малышка, не трепыхайся, хотя… так даже интереснее, ишь, как раскраснелась, – он продолжал крепко держать меня, усмехаясь тщетным попыткам освободиться.
– Слушайте, Вы. Да как Вы смеете? – решаю идти ва-банк, – я личный помощник Себастьяна Ленгстона. Надеюсь, имя герцога Клермонта Вам о чем-то говорит, и Вы понимаете, что будете иметь крупные неприятности? Так что уберите руки, немедленно! – стараюсь говорить максимально холодно и высокомерно, хотя внутри все кипит, и очень надеюсь, что этот парень не знаком ни с Себом, ни с его окружением, и не знает, что я больше не работаю на Клермонта…

...

Роксана Никсон:

В детстве я представляла, что где-то есть далекая страна. Что-то вроде Нетландии, утопического места, куда хотелось сбежать. Потому что там все абсолютно другое, разительно отличаясь от привычного. Эта в дневное время пустая и унылая часть Лондона, сейчас в моих глазах подходит под описание, хотя с нюансами и оговорками.
Тюнингованные автомобили теснят друг друга, как павлины, распушившие хвосты друг перед другом. Внешний лоск, блеск краски и ювелирные винилы. Внутренние навороты, рычащий зверем двигатель, замудренная система впрыска закиси азота, о которых охотно рассказывает один из гонщиков, склонившись над капотом машины. Понты в виде неоновой подсветки движка и дорогой стерео в багажнике.
Сам воздух пропитан понтами. В довесок запах паленой резины вперемежку с бензином. Громкая музыка из разных точек и тачек, перекрикивая друг друга. И достаточно раздетые девочки. Не холодно ли им? Судя по всему жарко.
А жарко, наверное, от прилива адреналина. Таким простым и логичным кажется желание самой сесть за руль и принять участие. Скорость стоит жизни только тогда, когда начинаешь задумываться. А без этого автомобиль, дорога и свобода. Останавливает то, что вокруг профессионалы. Я же даже не любитель. Поэтому оплачиваю услуги водителя.

- Если инверсировать, то и ты поступил рискованно, пригласив в свою машину незнакомую женщину, - улыбаюсь, искренне забавляет, к тому же легко настолько, что не сдерживаю любопытства, - а что с моими глазами?

Опускаю ресницы, удивляясь тому, что за время знакомства подмечено так много. Хочется ответить, что пробовала. С этой мыслью выезжала сегодня из дома. И в результате оказалась на дороге, а после – на гонках. Но произнести ни слова не успеваю. Разговор прерывает знакомый Райля, который видимо по совместительству еще и подчиненный в обычное время. Ему пора на старт.
- Удачи в гонке, - звучит вполне тепло, победы желаю искренне.
Но этого мало. Видимо, удачи здесь принято желать не так. Рука Райля ложится на талию, приобнимая и привлекая ближе.

Уточнить, что входит в обязанности талисмана, не успеваю. Лишь вопросительно выгибаю бровь прежде, чем он касается губ в поцелуе. Мимолетно, будто дразня сдержанность. Но не собираясь проверять огонь за фасадом.

Объясняет Райль, торопясь к своему автомобилю. Усмехаюсь, когда подмигивает, уже сидя в машине, и качаю головой. Наглец, бесспорно, но злиться не могу. Не то настроение, не те декорации, в целом не та ситуация.
Провожаю автомобиль взглядом до старта, где ждут остальные участники гонок. На мгновение задерживаюсь на рыжеволосой девушке с платком, дающей начало гонки. Ощущение, что знакомы. Но не припомню, где могла видеть ее раньше.
Рассчитываю, что времени, в теории отведенного на круг, будет вполне достаточно, чтобы прогуляться и полюбоваться прекрасным. Раз уж я здесь. Рассматривая спортивные машины, ухоженные и лелеемые владельцами, не понимаю, как можно сначала трястись над автомобилем, ежеминутно протирая и без того сияющий капот, а потом выставлять на гонку, где любимица легко может получить несколько боевых шрамов, если авария не превратит ее в покореженную груду металла. Столь же глупо купить подлинник Рембрандта и повесить в гостиной над камином, чтобы портить полотно, но все равно показывать его гостям. Размышления на ходу не доводят до хорошего. Один из явных минусов скопления людей – возможность столкновения. Даже, когда пытаешься лавировать.

Неизвестный помогает сохранить равновесие и справедливо принимает вину на себя. Я оборачиваюсь на голос, встречаясь взглядом с мужчиной, на губах которого играет примирительная улыбка. Выхватываю несколько деталей: высокий, темноволосый, нордический. Последнее приходит на ум, когда поднимаюсь к глазам, голубым и холодным как колючий арктический лед. Сложно забыть то, что при встрече привлекло внимание. К тому же о долгах тоже следует помнить.

- Благодарю, все хорошо, - отвечаю сдержанно и размыто, ища в памяти детали знакомства.
Его глаза то и дело убегают куда-то за спину, будто там предмет его интересов. Поддаюсь соблазну чуть повернуть голову, чтобы увидеть, что его внимание привлекают вовсе не уникальные винилы автомобиля и не полураздетая девчонка, делающая селфи на их фоне. В фокусе двое: блондин и девушка. С виду обыкновенные, даже слишком для места, где все на показ. В руках парня пакетик с маленькими кристаллами.

- Внешне напоминает горный хрусталь, - я озвучила первую мысль.
- Очень поэтично, - живо подхватил гость, – и в цене не уступает, спрос и прибыль обеспечены.
- Не думаю, что сейчас мне интересно это предложение, - отец принял окончательное решение.

Нетландия, как же. Пора бы признать, что волшебной страны не существует. Мир везде одинаков. А стритрейсинг держится на наркотиках и деньгах мажоров, которые умеют лишь сорить ими.
- Совсем уж страх потеряли, - не обращаюсь к мужчине, звучит в пустоту и слишком обыденно, что понимаю запоздало, благо память услужливо предоставляет возможность увести собеседника от темы, - и правда, мистер Таунсенд, какая неожиданная встреча. Не знала, что вы знакомы с крестным.
- Не лично, - отвечает он очень неинформативно, так и не объясняя главное.
Много знать вредно, чего и следовало ожидать. Большего не скажет. Остается лишь гадать, могло ли шампанское развязать язык мне настолько, что я охотно рассказывала незнакомцу личное. Тогда что же это? Интерес к строительству?
- Я так полагаю, вы не гонщик, - скорее утверждение. - Кто вы, мистер Брукс? – улыбаюсь, разбавляя диалог фразой из фильма, чтобы не выглядело сухим желанием докопаться до истины.
- Сегодня я здесь зритель, - вновь легко и непринужденно, доказывая, что в эту игру можно играть вдвоем.
Слишком обтекаемо, чтобы не настораживать. Быть может, я цепляюсь потому, что такие удобные ответы слышу чаще всего из уст тех, кто неплохо наживается на незаконном. И глупцу понятно, слишком много совпадений, чтобы интересующийся строительством в добавок интересовался гонками и дилерским ассортиментом.
Мне остается лишь принять. И ответ, и внезапную мысль, что раззадоривает невозможность получить желаемые ответы. Пододвигаюсь немного ближе, чтобы в фоновом шуме музыки и людских голосов шепот звучал четче, и произношу у самого уха, добавляя немного обычного женского оружия, имя которому кокетство:
- Мы оба знаем, что вы не ответили на вопрос. И что вы смотрите не на машины, - пауза, - и даже не на меня. А это было бы лестно.
За спиной собеседника вижу человека, выбивающегося из общей массы, равно как и я. Мужчина лет сорока. На нем черный костюм классического кроя, который непримечателен ничем кроме цены. В руке бокал шампанского. Ощущение, что вышел из лучшего ресторана города и каким-то образом провалился в портал, перенесший его сюда. Он тоже неспроста здесь. Просто мир очень тесен. И содержимого в нем порой еще меньше.
Убедившись, что его заметили, мужчина начинает продвигаться в толпе, явно желая поздороваться. А мне говорить с ним совсем не хочется.
- Прошу простить, - спешно говорю Джеймсу, - мне нужно идти.
Не дожидаясь ответа, стараюсь затеряться среди людей. Прохожу между машин, чтобы сделать крюк и выйти к финишу, куда скорее всего уже подъехали участники заезда. Не успеваю, лицом к лицу встречаюсь с мистером Фоксом собственной персоной и без охраны.
- Мисс Никсон, - мужчина преграждает мне путь и салютирует бокалом. – Надо же, удивлен.
- Доброй ночи, мистер Фокс, - выдавливаю подобие приветливой улыбки, искренне желая отделаться. – Увлекаетесь гонками?
- О нет, скорее «Кристаллом». Не желаете? - мужчина взглядом указывает на жидкость с пузырьками. – Или решение неизменно?
Становится понятен смысл его появления. Фокс любит все держать под контролем, наблюдать со стороны и делать соответствующие выводы. Тот еще лис всегда чист. Но всегда в курсе того, что, где и как идет.
- Нет благодарю, - качаю головой в знак отказа и повторяю его же слова. – Решение неизменно.
Обхожу его в попытке отвязаться от назойливого внимания и продолжаю медленно двигаться вдоль автомобилей. Фокс следует за мной, что для него, видимо, намного веселее, чем следить за процессом, который приносит деньги.
- Как жаль, ведь у вашего отца столько полезных связей, - цокает языком, намекая.
- Пуля убивает не деформируя души, - отвечаю, расставляя все точки.
- Чудесное сравнение, вы как всегда поэтичны, - смеется, что намного искреннее всех его улыбок. – Вы здесь с Крейвеном?
Вопрос злит. Претит сама мысль, что королеве прочат короля. Вдох, сосчитать до пяти, выдох.
- Нет, - ловушка захлопывается.
- Тогда составьте мне компанию.
Ответ «Еще чего не хватало» предусмотрительно держу при себе.
- Боюсь, это не понравится моему спутнику, - виновато улыбаюсь.
Как показала практика, на роль спутника кандидатур больше, чем одна. Увы, не знаю, где мой водитель, но в случае чего окончивший театральное охотно за умеренную плату сыграет по любому сценарию.

...

Эдвин Хоторн:

Найтсбридж
Она конечно же сопротивлялась, чего удивительного, как любой здравомыслящий человек, чьей безопасности угрожает неизвестный персонаж. Злость же во мне переходила все разумные пределы, какое право она имела, публиковать фото, абсолютно зная что ситуация была обратной. Да если бы она застукала меня в клубе или на автопати, я бы спокойно покаялся перед отцом, но тут мне предстояло выслушивать за то, чего в принципе-то и не было.
- Кто тебе разрешил публиковать частные фотографии и распускать слухи?! – наклонившись говорю ей глядя в глаза, чтобы точно услышала и поняла, в том что статья ее рук дела сомневаться не приходилось, больше там «вспышкой дорогу не освещал» никто - И не вздумай орать!
Отпустив руку я практически сразу пожалел об этом. Атаки последовали одна за другой абсолютно по-женски мне прилетело сначала каблуком а потом сумочкой, и следующим местом атаки по логике должен стать пах. Выставив вперед ногу тут же получаю в нее удар коленом. Вжимаю пигалицу в столб, в надежде добиться чего-то более внятного чем простое «Пошел к черту».
- Развлекаешься? – вдоволь натаскавшись между красивыми тачками и полуголыми девицами, про меня таки вспомнил Фред.
- Это она, Фред! Она автор статьи в газете. Это ее фотки там! – объясняю ситуацию другу, который начал ржать после реплики мелкой. Вот это друг, вот это товарищ, всегда поржет над моей бедой, а главное оценит, ее первоисточки по достоинству, мелкая и правда была миленькой. Если убрать всю вредность, пригладить ершистые колючки и сдоить яд с языка, из нее получится премиленькая подруга. Вот только почему-то мне кажется что это из области фантастики.
-Смотрите! Победила красная машина! – резко заорала Фиби, и два полных идиота конечно же уставились в сторону трассы. Да твою мать! Боль огнем разливается по ноге, опять твои долбанные туфли, стерва! Она выдергивает руку я почти сразу перехватываю ее за плече другой рукой, даже после удара мой один шаг это ее три, на что она рассчитывает, на то, что я все брошу и сяду оплакивать синяки на паребрике? Прижав ее к столбику, на секунду замираю взглядом на ее губах. Сладкие? А кто мешает проверить, а заодно и отвлечь ее немного. Поцелуй выходит скомканный и короткий, она кусает меня за нижнюю губу, так что я чувствую привкус крови во рту.
- Оно того стоило – облизываю губу, то что я решил сделать я сделать успел. Маленькая иголка передатчик спряталась под подкладкой сумки Фибс.
Несколько дней ранее.
-Фред мне нужен маленький передатчик, чтобы отслеживать место нахождение объекта – отпив пива я излагал свои мыли нахмурившемуся товарищу.
- Зачем тебе, это противозаконно если что.-
- Не настолько, уж это и запрещено. Мне не нравятся кое какие новые дружки Лил. Хочу посмотреть куда они водят мою лисицу. Только так чтобы она не узнала и не закатила истерики.- повернув подставку под стакан по часовой, я почти что был уверен в положительном ответе, хотя бы из-за того , что Фред уж очень жадно смотрел на младшую, последнее время.
За спиной послышались разговоры, Фредди и какая –то девица, явно что-то делили. Ситуация явно забавляла друга и пугала и злила почти одновременно девушку.
– Слушайте, Вы. Да как Вы смеете? Я личный помощник Себастьяна Ленгстона. Надеюсь, имя герцога Клермонта Вам о чем-то говорит, и Вы понимаете, что будете иметь крупные неприятности? Так что уберите руки, немедленно! – доносится до меня голос.
- Я сейчас должен испугаться Эд? – мой друг был из совсем бедной многодетной семьи с окраин, и абсолютно не знал верхушки Лондона, которой сейчас как раз и хотела прикрыться девушка. Он и со мной познакомился по совершенно странному стечению обстоятельств.
- Ну теоретически, я б не стал связываться . У меня своих проблем по уши, твои разгребать не выйдет. – облизнув сочившуюся кровью губу, уворачиваюсь от очередного удара по ноге. – А что милая помощница делает, на таком не подходящим, для помощницы месте, спросить стоит. Мне так кажется.
Отвлечься было глупой затеей, дернувшись Фибс выписала мне сумкой по спине с такой силой, что в глазах заплясали звезды.

...

Фиона Коллингвуд:

Найтсбридж
Да что же это такое?!
Меня хватают за плечо, вновь не дав сделать второй шаг. Я снова стою спиной к холодному столбу. Сейчас, даже мой рабочий кабинет кажется просто гигантским, ведь его размеры три на три метра, а здесь едва наберется полметра. Какого лепрекона я снова с ним столкнулась? Он меня преследует? Так часто я не встречалась еще ни с одним человеком или предметом, кроме фотоаппарата и ноутбука. Ну и если Томаса не считать...
И снова он нагло пялиться на меня. Только теперь его взгляд целенаправленно перемещается к моим губам, не выдерживая даже паузы. Он замирает на них, а я нервно сглатываю. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять его намерения. Адреналин глушит посторонние звуки. Мир вокруг словно замирает. Он в мгновение склоняется ко мне и прижимает свои губы к моим. Не успеваю сжать их, но стараюсь отвернуться. Верчу головой в разные стороны, но Эдди не отстает, преследует с напором и не отрывается от губ. Все мои попытки отстранится от его губ проваливаются, как и попытки отстраниться от него. Упираюсь ему в грудь руками, но он слишком близко, и сумка мешает, не получается удобно просунуть руки между нами и сил не хватает, чтобы оттолкнуть. Прижался, присосался к губам, как пиявка. Сердце волнительно стучит, кислорода не хватает, а ноги дрожат. Ну уж нет! Я не позволю... Не позволю тебе взять надо мною верх! Безысходность уходит на второй план и я беру себя в руки. Всего пара секунд потребовалось на все это. Переступая через свою гордость, углубляю поцелуй, чтобы захватить нижнюю губ и кусаю ее что есть силы. Хоторн дергается от боли и отстраняется от меня. Я же чувствую остатки его крови на языке, но не шевелюсь. Напряжена и часто дышу. Наблюдаю за его движениями и пытаюсь предугадать последующие действия.
- Оно того стоило, - самодовольно произносит он, пристально смотря на меня, и, с каким-то удовольствием слизывает со своих губ собственную кровь. Ухмыляется. Ты мазохист? Вертится на языке, но я не произношу этого в слух. Слышу, что кто-то интересуется нашей ситуацией. Женский голос, но не вижу кто. Меня все еще прижимают к столбу и загораживают обзор. Но я отчетливо слышу имена. Память у меня отличная, так что я сделала себе «закладку» - посмотреть кто такой Ленгстон и Клермонт. После чего, меня вновь начало волновать только мое бренное тельце, которое удерживал этот олух! Вот уж и изворотливым он стал за последние пять минут. Удар по ноге не возымел эффекта, поскольку прошелся в холостую. Но попытка не пытка же! Однако замечаю, как разговор увлекает моего «телохранителя» и его мысли, вместо сохранности своей тушки, уносятся не весть куда в разговор с новой знакомой, которой занимался Фредд.
Да, да! Адреналин вновь подкатывает к самому горлу. Я напряженно наблюдаю за ситуацией и дожидаюсь удачного момента. И вот он! Чуть дрожащей рукой я с силой сжимаю ручку сумочки, замахиваюсь и ударяю по спине своей боевой сумочкой. Она определенно заслуживает пару звезд, как ветеран войны в борьбе с Рыжим Эдди.
Удар был то ли настолько сильным, то ли я попала сумочкой в нужную болевую точку на спине, но Хоторн чуть пошатнулся и ослабил хватку моего плеча. Я тут же дернула им и вырвалась. Не медля ни секунды, толкаю мужчину от себя, в сторону Фредда. Эдди запинается обо что-то и наваливается на своего друга. Тот в свою очередь наваливается еще на кого-то. И как падающие костяшки домино, возникает потасовка из тел. Я не всматриваюсь в происходящее, а пользуюсь замешательством и быстро убегаю прочь. Сквозь ликующую и возбужденную гонками толпу пробираюсь к выходу. Я чувствую, как мое сердце бьется, ударяется о стенки грудной клетки. Я слышу, как мое сердце бьется, его стук отдается у меня в ушах, заглушая шум гонок.

Улицы Лондона
Я выбежала на холодную улицу Лондона и пробежала еще квартал в сторону стоянки, где оставила свой автомобиль, прежде чем позволила себе остановится. Навалилась на фонарный столб и перевела дыхание. В боку заломило от такой непредвиденной физической нагрузки и я уперлась ладонью в бок и немного склонилась вперед. Едва отдышавшись, пошла к стоянке. Не хотелось вновь встретиться с Хоторном. Кто знает что у него на уме, вдруг он бежит за мной. Думать сейчас ни о чем не могла, слишком была взволнована, да и покалывание в боку отлично отвлекало от неприятных мыслей.
Добравшись до автомобиля, я устало села за руль и бросила сумочку на соседнее кресло. Тяжело вздохнула и положила руки на руль. Тело горело, словно я вышла из сауны. Мозг постепенно начал приходить в себя и воспоминания происшествия стали возникать одно за другим, как подснежники. Ненавижу отходняки от адреналина! Минуты через три, завела автомобиль и выехала со стоянки. Я слишком взволнована и растеряна, быстрая езда для меня может быть не безопасна. Поэтому по ночному городу я поехала не спеша, стараясь отбросить все мысли и не вспоминать произошедшее. Оставить это на дом. Дома приму душ, надену шелковый пеньюар и халатик, включу ирландские мотивы, откупорю бутылочку дорогого красного вина и прокручу в голове все до малейших деталей, чтобы выстроить и дополнить свой план мести.
Вспомнились слова моей прапрабабушки. Долгожительницы! Весьма почитавшийся в своих кругах. Она говорила: месть — удел слабых. Прощение золото. И только это золото ты можешь унести с собой куда угодно. Она была поистине святой женщиной. Маленькие канапушки на носу я унаследовала от нее. Как и ее бунтарский характер. Она была ирландкой. Жуткий был скандал в шотландской семье. А спустя пару поколений опять скандал... И опять в шотландской семье, но уже причины не со стороны Ирландии, а со стороны Англии, что в тысячу раз хуже.
Сейчас же я не знала и не представляла, как можно это сделать. Как можно было простить за все то, что было сделано и отнято у меня и моей семьи. Как можно было простить Хоторнов?.. Злость лишь возрастала и мысль о прощении с каждым разом все сильнее истончалась.

...

Лора фон Триер:

- Ты нужна мне "чистой" на дороге, слышишь, девочка?
Сильная ладонь мужчины сжимает тугие светлые локоны, притягивая лицо девушки к себе ближе. - Хоть раз, Лора, я хотя бы подумаю, что ты села за руль под дурью.
Она усмехается жестко, глядя в глаза в ответ. Но принимает правила. Сложно будет, очень сложно. Но скорость выбивает часть того, что болит. Скорость заставляет забыть обо всем кроме дороги. Если еще хочется жить.

Витые тугими кольцами волосы бьют по спине, светлая майка поверх удобных спортивных штанов не скрывает тонкую полосу обнаженной кожи. Как не скрывает и синие прожилки вен.
Лора привычным движением садится в кресло водителя, проверяет замененный под себя руль, прогревает машину, ей не сравниться в скорости в первых секундах. Но на улицах выигрывает не всегда скорость разгона. Далеко не всегда. Наушник смартфона в ухо, чтобы Морт направлял, если что изменится на дороге.
Рыжая девушка, не из местных, машет флажками, и машины срываются на старте.
- Хочу тебя, - голос Морта в наушнике, отчего ниссан дергается вместо того, чтобы стартануть. Вот же...Лора утапливает педаль в пол, выходя на подрез Ламбы, не снижая скорость. Выстраивает колеса своей машины, отжимая соперника с внутренней стороны, пока тот не сдается, выкатившись за пределы основного пути. Может еще и нагнать.
Главного соперника на дороге всегда выделяешь четко. Ее Лора окрестила "Красотка". Красотка была шикарной, сильной и немного хищной. Как и ее машина. Красотка могла выиграть и не выдать себя и жестом, если случится ей проиграть.
Ее машина виляла хвостом, не пуская вперед, как бы Лора ни выжимала скорость и не пыталась ее обойти. Пока завизжавшие шины и гудок случайного идиота, попавшегося им по встречке, не позволили Лоре сравняться с машиной соперницы.

Еще два квартала. Идущая вровень с ниссаном машина врезается в крыло, оттесняя к бордюру. Лора сжимает зубы и крепче стискивает руками рвущийся руль в попытке удержать и скорость, и машину. Выиграв для себя крохотное пространство, сбоку подрезает "Красотку" носом, рискуя, что легкий ниссан попросту развернет. Соперница не сбавляет скорость, но этого достаточно, чтобы Лора вырвалась вперед. И пришла к финишу немного раньше.
Взгляд в зеркало заднего вида, насмешливый и победный. Зря. В побитом переде что-то, видимо, перемкнуло, машина, ослушавшись руки на руле, сдает влево к ограждению зрителей и становится на крыло. Крики и визг - последнее, что Лора слышит достаточно четко, пока земля и небо меняются местами.

...

Вивьен Рейнолдс:

— У кого-нибудь есть план B?
— План B? Да тут нужен план C, D и E. Алфавита и не хватит. (с) Форсаж 6

Найтсбридж
В последний раз взмахнув финишными флажками, с чувством выполненного долга приветствую победителей. Смех и одобрительные выкрики сливаются в сплошной гул и океанской волной топят с головой. Адреналин постепенно сходит и являет во всей красе мысль о том, что теперь начнется форменная пьянка. Участвовать отчего-то не хочется, но следуя стадному инстинкту, теряюсь в разогретой толпе, пока громкий Дилана едва перекрывает шум:
- КОПЫ! РЕД! ЭЛЕН!
Найдя опору в виде чьих-то плеч, подпрыгиваю над головами и махаю красным шарфом. Чип быстро пробирается ко мне и хватает за плечо, обеспокоенно интересуясь:
- Где Элен?
- Не знаю. Была со мной до старта, а потом пропала.
- В машину. Я скоро, - Дилан инстинктивно бросается вправо, только успеваю схватить за рукав синей худи.
- Эй, а позвонить?
Чип удивленно смотрит, и уже вместе продираемся через паникующий народ к внедорожнику, где брошена вся техника.
- У меня иногда тоже бывают гениальные идеи, - обиженно бурчу, устраиваясь снова на переднем сидении, сдвигая ноут и наушники на водительское.
Дилан находит свой телефон и быстро набирает номер. Длинные гудки отражаются на его лице недовольством и раздражением.
- Сколько у нас времени? - спрашиваю, прикидывая, в каком злачном углу может потеряться миловидная певица.
- Меньше пяти минут. Патруль. Гонял их мимо кварталом, продолжить - точно попасться. Отвечай же!
Пока Чип звереет все больше с каждым мгновением, меланхолично рассматриваю через лобовое стекло как суетятся люди. Будто попала в муравейник. Картина столь очевидного хаоса по-своему прелестна. В голове зарождаются смутные образы, цвета и краски. Темный индиго, обязательно он, и черный марс, потому что небо словно в саже, без звезд, только низкие тучи. А еще красный кадмий задних фар и желтая охра фонарей. Увлекшись будущим рисунком, вывожу на приборной панели мнимые контуры, не замечаю, когда возвращается Элен. Из своеобразного транса выводит раздраженный Дилан, костерящий глупых брюнеток, которым человеческим языком было сказано далеко не отходить.
Пользуясь внушающими доверие и уважение размерами внедорожника, Чип уверенно увозит нас прочь от Найтсбриджа, где уже через минуту взвоют полицейские сирены.

Где-то в Лондоне
Спустя час мы все еще катаемся по темному Лондону. Молчание в салоне на удивление вполне комфортное. Или же мне так кажется, потому что снова размышляю о фактуре и форме мазков и штрихов, о красках и грифеле. Акрил и акварель отвергнуты, как и масло, хочется рваных, шершавых штрихов, мягких и плотных как эта ночь.
- Что-то по кроватям не хочется, - выдыхаю, задвигая подальше желание рисовать - все равно нечем. С собой взяла только скетчбук и несколько карандашей.
- Гулять? - Чип поднимает брови и косится на неугомонную, т.е на меня.
- Да. Ночной Лондон меня больше вдохновляет нежели дневной. Элен?
- К сожалению, нет, - она ведет плечом и проверяет экран телефона. Делает уже в пятый раз за минуту, настолько часто, что даже я заметила.
- Передавай привет Эдварду. Надеюсь, мы еще увидимся, пока я в Лондоне.
- Завезу тебя к Ленгстону.
- Спасибо.
- Включим радио? Не обещаю, что мое пение понравится, но настроение точно сделает, - подергала бровями и потянулась к нужной кнопке.
- О нет. Затыкаем уши. Элен, там где-то на заднем должна быть аптечка. Дай мне ваты. И побольше.
- Успокойся, это же не опера, не ария Травиаты, а всего лишь...- сделав погромче, наконец разобрала спокойную мелодию, - сэр Элтон Джон.

- И часто ты так работаешь?
- У Себа зачахнуть можно со скуки. Даже подпольные компании вывел из оборота.
- Женился? - сразу предполагаю худшее.
- Да, - тяжко вздыхает Чип и укладывает голову на сложенные на широких перилах руки.
- И даже на свадьбу не пригласил, каков подлец! - негодую, устраиваясь на тех же перилах у реки.
- Он никого не пригласил.
- Хам.
- Угу.
Кутаюсь в куртку и предрассветные часы. Парк пустой, тихий. Слышно только, как опавшие листья шуршат по асфальту дорожек. вороны не спят, переговариваются каркающе о своем, о птичьем. Почему-то не холодно, даже неожиданно уютно в желтоватом тумане. Наверное, потому что в нескольких километрах меня ждет одеяло и подушка, все еще помнящие призрачное тепло Бастиана.
Улыбаюсь своим мыслям и обнимаю руками колени. Дилан рядом вздыхает и молчаливо сетует на судьбу, ибо с такими тяжелыми вздохами только горевать. Опускаю руку на вихрастый затылок, приминая темные волосы.
- Хэй, давай найдем тебе девушку?
- Ред, - стонет Чип и поворачивается ко мне лицом. - Уже нашел.
- Элен? - говорю почти наобум, но его беспокойство на гонках и мелькнувшая в глазах уязвимость подтверждают догадку.
- Угу. Сделай так еще раз.
Усмехнувшись, послушно сжимаю пальцы и царапаю кожу головы.
- Может тебе стоило родиться котом? - чувствуя, как Чип пытается мурлыкать.
- Может, - он пожимает плечами и закрывает глаза, - Тогда бы меня все любили.
- Особенно Элен, - с улыбкой, явно расслышав контекст. - Не замерз?
- Нет, только спать хочется. Поехали?
- Поехали. Ты все еще у Була живешь?
- Да. С ним и его семейкой новоиспеченной не так тоскливо. Эти аристократы такие фокусы демонстрируют, что Санта-Барбара просто нервно курит за углом Тауэра.
Смеюсь и спрыгиваю на землю, покачнувшись на каблуках. Чип машинально ловит и оставляет руку на моих плечах. Так в обнимку и бредем к машине.
- Отличный был вечер. И ночь.
- Всегда пожалуйста.

...

Джеймс Таунсенд:

– Совсем уж страх потеряли, – проследив за моим взглядом, прокомментировала Роксана увиденную передачу наркотика.
А мисс Никсон более наблюдательна, чем я думал.
– И правда, мистер Таунсенд, какая неожиданная встреча. Не знала, что вы знакомы с крестным.
И память её не подводит.
– Не лично, – отвечаю скупо, понимая, что трюк не удался.
Похоже, мой ответ удовлетворил Роксану не больше, чем меня её, а следующий вопрос заставил внутренне подобраться и внимательнее посмотреть на собеседницу.
– Я так полагаю, вы не гонщик. Кто вы, мистер Брукс? – за её улыбкой такое же желание узнать ответы, как у меня самого. Вот только цели у нас, должно быть, разные.
То, что она меня помнит перестало казаться случайностью. Единственная наследница Никсона, может ли она быть преемницей всех его дел? Тогда она знает и о моём участии в его задержании. И всё же понимание натуры подобных Никсону, подсказывает, что девушка должна быть оберегаема, как фарфоровая кукла, и вряд ли Никсон посвятил её во что-то, что могло бы уронить его в её глазах.
– Сегодня я здесь зритель, – привычно легко прячу мысли за непроницаемой маской и вежливой улыбкой.
Девушка пододвигается ближе и тянется губами к моему уху. Улыбаюсь предсказуемости женской уловки. Естественным жестом кладу руку на её поясницу, придерживая, и слышу в голосе уже ожидаемое кокетство:
– Мы оба знаем, что вы не ответили на вопрос. И что вы смотрите не на машины, – пауза, – и даже не на меня. А это было бы лестно.
Сомневаюсь, что женщина с внешними данными мисс Никсон может страдать от недостатка мужского внимания. Да и намёк теряет прозрачность. Вопрос лишь в том зачем ей эта игра?
Сделать ответный ход не даёт вид Роксаны, когда она отстраняется. И куда только делся соблазн из миндалевидных глаз. Взгляд прикован к кому-то за моей спиной, она меняется в лице и бросив скороговоркой «Прошу простить. Мне нужно идти» пытается смешаться с толпой.
Обернувшись, без труда нахожу «преследователя». В отличие от меня он даже не пытается слиться с обществом и привлекает в своём дорогом костюме, а также полным игнорированием гонок, настороженные и враждебные взгляды. Но лично меня больше интересует не это, а его целеустремлённость и то, с какой прытью бежит от него мисс Никсон. Мой «подопечный» продолжает искать желающих купить синтетики и я, убеждая себя, что он будет тут как минимум до завершения заездов, оставляю его ненадолго без присмотра, ради здоровья и благополучия мисс Никсон и моего собственного спокойствия.

– Пуля убивает не деформируя души.
Слышу слова Роксаны, остановившись за её плечом. Любопытно. Действительно, любопытно. Нужно будет запросить информацию на мисс Никсон, кажется я её недооценивал.
– Чудесное сравнение, вы как всегда поэтичны, – смеется тип в костюме, бросив на меня оценивающий взгляд. – Вы здесь с Крейвеном?
Проверяет свою догадку и помогает мне составить мнение о себе. Успешен, уверен в себе, расчётлив – он явно не из тех, кто полезет в драку.
– Нет, – после короткой паузы отвечает Роксана.
– Тогда составьте мне компанию.
– Боюсь, это не понравится моему спутнику, – заметив меня, виновато улыбается молодая женщина и даёт мне ещё один повод для размышления.
– Она здесь со мной, – подтверждая, кладу руку на талию мисс Никсон и прижимаю к своему боку. – Роксана, я же просил не отходить от меня. Здесь может быть небезопасно.
Взгляд на любителя шампанского подтверждает мою оценку – он не собирается устраивать сцен.
В обнимку пока не отходим достаточно далеко, затем моя рука провисает, но остаётся на её пояснице.
– Вам удалось завладеть моим вниманием, Роксана, – возвращаюсь к прерванному ранее разговору, – пристальным.
Слово звучит шутливо и с улыбкой, но шуткой не является.
– Кажется, мой долг вам растёт, – отзывается молодая женщина.
Смеюсь, но перестаю, встретив её обеспокоенный взгляд.
– Не хотите поделиться тем, что вас тревожит? Возможно, я смогу помочь.
Жду, что она снова уйдёт от темы, но на этот раз Роксана молчит. Мне даже кажется, что обдумывает предложение. И именно в этот момент замечаю дилера, покидающего место сбора.
– Скажите мне, что вы приехали сюда не одна, – так и не дождавшись ответа на предыдущий, задаю следующий вопрос.
– Не одна.
Этот ответ дался ей значительно легче и быстрее.
– И где он?
Знаю, что вопросы отрывистые, даже резкие, и она может заартачиться и не ответить. Но кажется именно безапелляционный тон действует на неё лучше всего, потому что получаю ответ в виде кивка на дорогу.
«Тамим?» первое, что выдаёт мозг, но особого значения это не имеет, просто вызывает удивление, которое тут же тает. Катарец может себе позволить дорогую штучку.
– Я буду в порядке, – неожиданно выдаёт мисс Никсон, опережая мой вопрос.
– Точно?
Краем глаза вижу пролетевший через финишную линию мустанг и следом додж Тамима.
Она кивает и сверкает на меня глазами, в которых опять заблестела улыбка.
– Нам так и не удалось выпить за знакомство, – говорю перед тем, как исчезнуть в толпе. – Я буду ждать вас в субботу вечером в ресторане на тридцать пятом этаже Шангри Ла.

***

Мозг преступников устроен как-то иначе и не перестаёт удивлять своей изощрённостью. Вот, казалось бы, бабло есть, девки, тачки, авторитет в определённых кругах, своего рода власть, вкусно пожрать и сладко поспать – что ещё нужно? Но нет, мало. И эта ненасытность в определённый момент губит даже самых крутых и матёрых. Вот и холёный, молчаливый друг Тамима, а может даже они оба, оказывается, вовлечён в наркобизнес. По-другому его беседу с дилером-сошкой, за которым я следил с момента приезда, толковать невозможно.
Камень холодит затылок, рукоять пистолета давит в поясницу – поза, чёрт возьми, в узком пространстве между стеной и машиной, такая, что кажется не выкарабкаюсь и не разогнусь, но оно того стоит. Дилер ушёл, а Тамар – так он представился, когда нас знакомили – достал телефон и сообщил, что нашёл человека и проблем с доставкой товара на место не будет. «Конечно, мистер Беран» закончил он разговор, дав мне то, что я так ждал. Имя.
Перед тем как покинуть переулок, в котором он встретился с дилером, Тамар огляделся по сторонам и только потом вышел на улицу. Остановился между двумя автомобилями, щелчком пальцев отправил в рот какую-то таблетку и снова стал глазеть по сторонам. Сейчас между нами был только ярко-жёлтый порше Тарга.
Нет, я не нервничал. Скрутить пижона я могу если не беззвучно, то очень тихо. Другое дело, что сейчас ещё не время. Что у нас есть на него, кто такой Беран? Нужно признать, что информации пока слишком мало. Стоит только арестовать сейчас – и все попрячутся по норам.
А вечеринка продолжалась. Победитель, прихватив бабки и девчонку, разумно оставил Тамима царствовать. Катарец сиял слишком широкой улыбкой, делая вид что не расстроен проигрышем, чтобы она могла сойти за искреннюю.
Тамар, оценив обстановку, двинулся в направлении друга и его верного окружения. С каждым шагом его походка приобретала плавность и вальяжность, превращая в человека, каким его привыкли видеть окружающие.
Подождав ещё немного, я вернулся к своей машине и, опустившись на водительское сиденье, отправил Хьюстону два имени. Вечер прошёл не зря – результат оказался даже лучше, чем я рассчитывал. Убрав телефон в карман, поднял голову и посмотрел в сторону старта. Судя по возбуждённому гомону, возвращались участники второго заезда. Но я не увидел кто первым пересёк черту, так как вид мне заслонили.
Передо мной стоял парень в спадающих джинсах. В первый момент я даже подумал, что он засёк слежку, но его вопрос убедил в обратном.
– Эй, старик, хочешь расслабиться?
– Можешь предложить что-то стоящее?
– Кокаин, героин, мет, – перечисляет ассортимент чуть ли не с гордостью.
– Мет? – переспрашиваю, будто и слова-то такого никогда не слышал.
– Ага, уносит на полтора-двое суток. Ни жрать, ни спать не хочется, кайф непередаваемый и недорого.
Смотрю на огрызка и не понимаю зачем его мать растила.
Крики и скрежет металла отвлекают нас от разговора. Перевернувшийся ниссан несёт с дороги в скопление людей на старте. И делая кошмар совершенным, внезапно над толпой, помноженное на десятки голосов, разносится «Копы!» и все кидаются врассыпную. Машины срываются с мест, оставляя за собой сизый дым выхлопных газов.
Привычка – вторая натура, и первый мой порыв броситься туда, где наверняка есть жертвы. Где в перевёрнутой машине застрял человек и колымага может взорваться. Но я быстро вспоминаю, что вокруг десятки глаз, рядом чёртов дилер, который может смыться, а полиция на подходе.
– Прыгай! – Резко мотаю головой в сторону пассажирского сиденья заметавшемуся дилеру.
Он так и делает, что-то там благодарно восклицая. Молча киваю, завожу машину, но не трогаюсь с места, а продолжаю смотреть на искорёженный ниссан. Вокруг него осталось всего несколько человек, но лежащих пластом среди них нет. Улица вскрикивает сиреной и окрашивается мигалками. Пропускаю одну машину за другой, делая вид, что не рискую сунуться в беспорядочный поток и упорно игнорируя панические междометия дилера. Наконец, выруливаю в центр улицы и слышу «Гони!». Парень вцепился обеими руками в панель, словно пытаясь подтолкнуть машину. Сдерживаю резкое – завтра же утром скажу парням чтоб помыли и отполировали машину. Через несколько секунд, когда дальнейшее промедление уже действительно было бы похоже на тупость, полицейские, наконец, разглядели в шевроле лёгкую добычу, окружили и попросили остановиться. Парень рядом голосит, что нужно оторваться и готов выпрыгнуть из собственной шкуры только бы не оказаться в руках полиции. С непроницаемым лицом подруливаю к тротуару. Дилер несёт такое, что желание выбить зубы становится сильнее здравого смысла. И ведь не объяснишь. Нас просят выйти из машины и это спасает его. Предъявляю права и вижу краем глаза как парень продолжает кипятиться. Дело для него заканчивается шмоном, наручниками и задним сидением шкоды в клетку.
– Мистер крутой агент, – слышу за своей спиной простуженный голос детектива Картер, – Хэнк, это...
– Я тоже рад тебя видеть, малышка, – перебиваю не оборачиваясь, – цепляй браслеты.
– Сдаешься? – прокашляла Кейт, остановившись за моей спиной и побрякивая наручниками.
– Мне засадить кому-нибудь в челюсть, чтобы это случилось? Одевай тебе говорю, не в первый же раз.
Наручники защёлкиваются и мне разрешают развернуться. Мимо проезжает одна из патрульных машин, из заднего окна на меня зло смотрит дилер и, по губам вижу, желает здравия. Шкода исчезает за поворотом и я оборачиваюсь к Кейт.
– Спасибо. Расстёгивай.
– Нет, погоди. Чего это? – вмешивается её коллега.
– Федеральное бюро расследований. Специальный агент Таунсенд, – представляюсь, глядя на мужчину, пока Кейт расстёгивает наручники.
– Все же объясните свое пребывание здесь, – хрипит Кейт.
– Я на задании.
Как только руки освобождаются, показываю значок и удостоверение парню по имени Хэнк.
– К чему тогда этот цирк с задержанием? – не понимает.
– Для того чтобы малец не рассказал своим дружкам, что я сдал его, офицер. Мне ни к чему раскрывать свою деятельность. Кейт, – обращаюсь к знакомой, – парень – дилер. Тряхните его, может расскажет что-то интересное. Если да, позвони мне, если нет – у него достаточно с собой, чтобы загреметь на пару лет.
– И я сейчас вот так просто должна отпустить вас, да? – хмыкает девушка.
– Конечно. А что, хотела провести вечер в моём обществе? – улыбаюсь и добавляю серьёзнее, – Поправляйся, малышка.
От стритрейсеров не осталось и следа. Наверное, продолжают веселье в каком-нибудь клубе или на приватной вечеринке. Мой день тоже ещё не закончился.

***

Спустя полтора часа и три стаканчика кофе, отчёт был написан и отправлен Хьюстону прямо из офиса. Оставив Камаро в своём охраняемом и застрахованном салоне, домой вернулся на ягуаре.
Поворот ключа в замке, дверь повинуется нажатию руки. Коридор тёмный, но... Наверное, всем знакомо чувство, когда ты не видишь человека, но знаешь что он здесь. Чувствуешь кожей. У впечатлительных даже волоски на руках приподнимаются, хоть человек не издаёт ни звука и даже задерживает дыхание, чтобы не быть обнаруженным.
Помимо ощущения присутствия, шагнув внутрь, чувствую едва уловимый запах духов. Таинственный, дурманящий, как женщина, что его носит. Он действует на меня как афродизиак: обостряет чувства и течёт горячей волной в пах. Он был на ней в нашу первую встречу, он был на ней в ЭлЭй и сегодня ночью. Он будет щекотать моё обоняние, когда я буду ласкать её.
– Шеридан, – защёлкнув за спиной дверь, говорю достаточно громко, чтобы она не сомневалась в том, кто вошёл в дом, – я знаю, что ты здесь.

...

Кейт Картер:

Как раз собралась идти с работы домой, когда раздался звонок. Дежурный поднял трубку и, судя по тому, как он быстро отклонил ее от уха, звонивший был вне себя.
Я подошла поближе и услышала возмущенный голос молодого человека:
- Не могу проехать к своей беременной жене! Тут какие-то придурки дорогу перекрыли! А она дома одна! И может, там уже рожает! Сделайте что-нибудь!
- Хорошо, мы предпримем меры.
Не успел дежурный положить трубку, как телефон снова зазвонил.
- Полиция, слушает.
- Здравствуйте, меня зовут миссис Абигайль. Хочу сообщить о массовом скоплении машин в Найтсбридже. Их тут несколько десятков. Меня это беспокоит. И шум от них такой, что оглохнуть можно.
После был третий вызов, жаловался пожилой мужчина, его чуть не сбили, гоняющие как сумасшедшие водители.
Затем был звонок, но уже от скорой помощи, которая не могла проехать на вызов к женщине домой.
- Черт, да что же твориться то, в этом как его…
- Найтсбридже,- закончила за дежурного.
- Ага, там.
Не успела озвучить свою догадку, как в сторону выхода пробежали уже оповещенные коллеги. Спустилась вниз и услышала, как один сказал другому:
- Стристрейсеры устроили гонки в районе для богатеев, вот психи.
- И не говори. Но ничего сейчас устроим им знатную облаву.
Усмехнулась и покачала головой.
- Чего смешного?- поинтересовался Хэнк, когда села к нему в машину.
Высморкалась и ответила:
- Смеюсь над «знатной» облавой. Не удивлюсь, если к нашему приезду все разбегутся в разные стороны, как тараканы.
- Ну, может, кого и задержим.
- Брось. Они нас услышат еще за целый квартал, с таким-то «музыкальным» сопровождением.
- Даже, если и так, съездить-то надо.
Молча кивнула и прислонилась щекой к стеклу, оно приятно холодило.
Уже с утра чувствовала себя уже заболевшей, но все же пошла на работу. И теперь как видно температура начала подниматься, горло еще сильней заболело, насморк тоже усилился, а я тут разъезжаю, вместо того, чтобы дома лечиться.
Вскоре мы оказались на месте. Последние спортивные авто быстро терялись в потоке возобновившегося движения. Попробовать поймать хоть кого-нибудь стоило. Должен же этому быть положен конец. Полдюжины патрульных машин разделились, преследуя наводивших на район страх гонщиков. Сирены продолжали выть как сумасшедшие, распугивая окружающих и будя даже мертвых. Впереди как-то провоцирующее медленно ехал абсолютно новый «Шевроле».
- Что-то не так, - гундося, говорю Хэнку, - Водитель пьяный или слепой. Не мог же он нас не заметить!
Напарник пожал плечами и пошел на обгон, включив сигнал «остановитесь».
Автомобиль затормозил. Хэнк и еще двое ребят с оружием наготове обступили машину задержанного. Тоже вышла на улицу, но осталась стоять у нашей – голова продолжала болеть.
Как и предполагала, гонщики уже разъехались. Задержать удалось несколько человек, но не самих нарушителей, а зрителей этого авто-шоу.
Пока другие были заняты, осмотрелась вокруг, единственным напоминанием о гонках были черные следы от шин на асфальте, неприятный запах жженой резины и бензина - чувствовала их даже заложенным носом.
Затем перевела взгляд на водителя «Шевроле» и пробормотала под нос «знакомые все люди». Ребята провели мимо меня какого-то шалопая в наручниках, а коллега остался один на один с моим старым знакомым.
- Мистер крутой агент, и что же вы здесь делаете?- подходя, хрипло спросила я. - Хэнк, это…
- Я тоже рад тебя видеть, малышка, - перебивает тот не оборачиваясь, - цепляй браслеты.
- Сдаешься? - прокашлялась, остановившись за спиной, и побрякала наручниками.
- Мне засадить кому-нибудь в челюсть, чтобы это случилось? Одевай, тебе говорю, не в первый же раз.
М-да, как встреча, так…Скоро уже традицией станет… Защелкиваю наручники и разрешаю повернуться.
- Права зачитать? - язвительно интересуюсь.
Хотя чутье подсказывает, что-то тут не все так просто. Джеймс Таунсенд, и позволяет себя арестовать?! Да в аду скорее снег выпадет. Но он смотрит не на меня, а на разъезжающиеся патрульные машины.
- Спасибо. Расстёгивай.
- Нет, погоди. Чего это? - возмущается мой коллега.
- Федеральное бюро расследований. Специальный агент Таунсенд, - представляется он моему напарнику. Хмыкаю и расстегиваю наручники:
- Все же объясните свое пребывание здесь, - скрипучим и хриплым голосом интересуюсь.
- Я на задании, - показывает значок ФБР.
- К чему тогда этот цирк с задержанием? - непонимающе спрашивает Хэнк.
- Для того чтобы малец не рассказал своим дружкам, что я сдал его, офицер. Мне ни к чему раскрывать свою деятельность.
Ну, да сама бывала на таких операциях, так что понять могу. Между тем Джеймс продолжает: - парень - дилер. Тряхните его, вдруг расскажет что-то интересное. Если да, позвони мне, если нет - у него достаточно с собой, чтобы загреметь на пару лет.
- И я сейчас вот так просто должна отпустить вас, да? - спрашиваю, кусая губы от смеха и хмыкая.
- Конечно. А что, хотела провести вечер в моём обществе? - улыбаясь, отвечает он и добавляет серьёзнее, - поправляйся, малышка.
На следующий день ко мне домой пришел курьер с букетом цветов и пакетом фруктов. Когда спросила от кого, ответил, покупатель захотел остаться тайным. Однако, после его ухода нашла записку в букете:
«Очаровательному детективу для скорейшего выздоровления».
Вот же паразит, еще и выяснил, где живу!

...

Элен Стоун:

Without love I wouldn't believe
In anything that lives and breathes
Without love I'd have no anger
I wouldn't believe in the right to stand here
Without love I wouldn't believe
I couldn't believe in you
And I wouldn't believe in me
Without love
I believe in love
Elton John «Believe»


Найтсбридж

На схватившего меня парня имя герцога Клермонта не производит никакого эффекта – мало того, что он абсолютно не знает, кто это такой, так еще и плевать хотел на это. Во всяком случае, в его вопросе рыжему приятелю явно слышится пренебрежение к Ленгстону и всей лондонской аристократии вместе взятой.
Рыжий оказался более осведомленным в английской геральдике и посоветовал своему приятелю по меньшей мере поостеречься и отпустить меня. Правда, сам он при этом потерял бдительность и получил хороший удар сумочкой от девицы, за которую я изначально пыталась заступиться. Потому что не только на своего друга отвлекся, но и у меня решил выяснить, что делает на таком мероприятии помощница Ленгстона. Пока я думаю, что бы такого правдоподобного ответить из разряда «люблю красивые тачки и симпатичных парей в них», как девчонка толкает парня от себя, пользуясь тем, что он удара не ожидает, и рыжий падает на своего друга, тот тоже не может удержать равновесие и валится в сторону на какого-то мужика – по счастью меня он в тот момент уже отпустил, и я успеваю отойти в сторону, иначе быть бы мне внизу сей кучи-малы, а так меня миновала эта участь.
Девчонка убежала, парни, ругаясь, поднялись и стали отряхиваться, а меня почему-то разобрал смех при виде всего этого. Смеюсь, не могу остановиться. Они сначала смотрят как-то гневно-обиженно, потом тоже начинают ржать.
– И все-таки, каким ветром Вас сюда занесло? – отсмеявшись, спрашивает рыжий.
– Приехала посмотреть на машинки. Люблю красивые тачки, – небрежно пожимаю плечами, пытаясь рассмотреть, что происходит на старте.
– Девушкам не стоит смотреть на красивые тачки в одиночестве, – тут же подходит ко мне его приятель и пытается приобнять за талию.
– Я не одна, с друзьями, – стряхиваю его руку и делаю шаг в сторону, и словно в подтверждение моих слов звонит мобильник. Долго копаюсь в сумочке, пока нахожу, наконец, телефон.
– Да, – резко отвечаю, нажав клавишу вызова и перенеся раздражение на прилипчивого парня на своего абонента.
– Эл!!!! Какого черта!!!! – крик Чипа в трубку слышен за километр. – Где тебя носит?
– Во-первых, не кричи, я прекрасно тебя слышу, во-вторых, подозреваю, что я где-то рядом, в-третьих, объясни толком, что случилось, и что ты от меня хочешь, – стараюсь говорить спокойно, потому что только скандала с Диланом не хватало в завершение этого сумасшедшего дня.
– Как скажешь, куколка, – Чип слегка сбавляет тон, – ждем тебя в машине, Вив волнуется, куда ты подевалась. Пора ехать, Сидни, – последние слова он произносит с таким нажимом, что я понимаю, что реально пора, и это имя – так меня звали, когда мы… опаньки, тут что, тоже копами пахнет, только этого не хватало, молодец, Чип, спасибо тебе. – Вот видите, меня ждут, простите, одновременно запихиваю телефон в сумочку, цепляю на лицо дежурную улыбку и, развернувшись, чуть не бегу к машине.
Около внедорожника стоит Дилан и смотрит так, словно хочет оценить – все ли со мной в порядке, а потом переводит дух и начинает сердито выговаривать.
– Я просил быть тут и никуда не отлучаться. Это не шуточки, сейчас копы нагрянут, ты что в участке переночевать захотела вместо Клермонт-хауса? Вот связывайся с вами, девчонками, – говорит уже мягче, видя, что я не реагирую, а спокойно забираюсь на сиденье машины.
– Ты кажется торопился? Я в порядке, можем ехать, – усаживаясь, поправляю платье и лезу в сумочку за телефоном. Вступать в пререкания я сейчас не намерена, тем более мы не одни. Поговорим дома, он же наверняка ночует в Клермонт-хаусе…

Улицы Лондона – Клермонт-хаус

Едем по улицам ночного Лондона, смотрю в окно и понимаю, как я соскучилась по этому городу, как мне его не хватало, насколько он мне роднее и ближе чем шумный Нью-Йорк. И что вообще меня потянуло уехать. Какой-то странный минутный порыв, да и пение это. Все-таки такая карьера не для меня, я слишком волнуюсь каждый раз, и в то же время быть клерком тоже абсолютно не мое. Надо выбрать что-то творческое, но иное, чем петь и вообще выступать на сцене. Хотя общаться с людьми мне нравилось. Говорить, узнавать, какие они, что любят, чем увлекаются. Иногда, глядя на человека, я могла придумать целый рассказ о его жизни… который потом абсолютно не совпадал с действительностью. Всматриваюсь в темное небо и очертания домов и тут же начинаю придумывать какую-то очередную историю о тех, кто живет в этих домах, ходит по улицам, не спит сейчас или, наоборот, мирно видит десятый сон в своей мягкой постели…
Дилан с Вив о чем-то переговариваются впереди, изредка только ловлю его взгляд в зеркале заднего вида. Похоже, он в самом деле за меня волновался, поэтому улыбаюсь и киваю, а потом отвлекаюсь на телефон, который наконец пищит о пришедшей смс-ке. Но это всего лишь Филдинг, сообщающий, что на сегодня разделался со всем и едет в Клермонт-хаус.
Отвечаю, что тоже направляюсь туда и нажимаю отправить. Но жду я сообщение совсем не от него, а мама молчит. Это начинает действовать на нервы.
Вивьен предлагает прошвырнуться по городу, но мне не до гулянок – надо сначала выяснить, что там в Нью-Йорке, почему так долго нет никаких вестей, так что лучше мне поехать домой. Там нормальная связь, Эдд и Сэм, мне будет спокойнее.
– К сожалению, нет, – отвечаю рыженькой художнице, снова и снова разблокируя телефон, – вдруг я все-таки пропустила смс или сообщение по виберу.
– Передавай привет Эдварду. Надеюсь, мы еще увидимся, пока я в Лондоне, – погруженная в мысли о Джоне, не сразу понимаю, о ком говорит Вив, потом просто киваю, как бы говоря, что, увидимся безусловно, если это будет зависеть от меня, кто знает, что на уме у Филдинга.
– Завезу тебя к Ленгстону. – Чип поворачивает ко мне голову, на минуту переставая следить за дорогой.
– Спасибо. – благодарно киваю и с улыбкой слушаю его перебранку с Вивьен относительно радио.
Просьба Дилана дать ваты заткнуть уши вызывает улыбку. Мальчишка, какой же он все-таки мальчишка. Никак не повзрослеет! Сначала мне показалось, что он изменился, но нет, все тот же Чип, разве что волосы нормального цвета.
В салоне тихо поет Элтон Джон о том, что он верует в любовь, что без нее ничего нет, и все канет в Лету, лишь любовь будет жить вечно… Тихонько подпеваю одной из любимых песен, одновременно думая, а во что верю сама и что для меня – любовь, дружба, привязанность, кто кроме сына и матери нужен мне в этой жизни, кого могу пустить в свое сердце, и понимаю, что жизнь – сложная штука, и, кажется, все стало еще сложнее и еще больше запуталось.
Не замечаю, как доезжаем до Клермонт-хауса, из раздумья выводит голос Дилана
– Эл, красавица, приехали, – он открывает дверцу, и в машину сразу врывается сырой ночной воздух.
– До встречи, Вив, рада буду повидаться и показать тебе Лондон, если захочешь, – пожимаю узкую ладошку и выхожу на улицу, захлопнув за собой дверцу, чтобы не выстудить салон.
– Дать куртку? – Чип достал мой чемодан из багажника и видит, как я слегка поежилась от холода.
– Нет, что ты, мне два шага до крыльца, – тут же отказываюсь, протягиваю руку к ручке чемодана.
– Провожу, – Дилан отводит мою руку.
– Вот еще глупости, – упорствую, тогда и он упрямится, накидывая мне на плечи свою кожанку.
– Чип!
– Эл!
– Хорошо, как скажешь, – сдаюсь первой и тяну чемодан в сторону крыльца, потом поднимаюсь на цыпочки и целую парня в лоб, как обычно, – увидимся. Приключение было милым.
– Тебе приготовили старую комнату, ключ от черного хода… – он словно никак не может уйти.
– Знаю, спасибо, – поворачиваюсь спиной и иду к дому. Слышу, как за спиной хлопает дверца машины, шум мотора и шуршание шин по подъездной дорожке. И вот я стою одна в свете только фонарика над крыльцом.
 
Тихо обхожу дом, нахожу на обычном месте ключ от черного хода, открываю дверь и тихонько захожу. Дома… Да, здесь я чувствую себя дома…
Думая, что Филдинг уже спит, как и весь дом, решаю сразу пойти к себе, поднимаюсь на второй этаж, захожу в гостиную, чтобы пройти через нее в коридор, ведущий в мою комнату. Сквозь незашторенное окно светит луна, и я замечаю в кресле человека, а рядом на столике – бутылку бренди. Недолго думая, сажусь в соседнее кресло, наливаю немного в бокал и собираюсь выпить, потому что именно этого мне и не хватает – глотка бренди.
– Элен? Уже вернулась? А что так рано? – Филдинг изрядно пьян, – и зачем тебе мой бокал?
– Лень идти за другим, – делаю маленький глоточек и улыбаюсь, – хорошо. Что-то я сегодня ужасно устала.

...

Джереми Роджерс:

Ее кулак врезался в челюсть, заставляя голову слегка отклониться от удара. Для такой хрупкой на вид девушки удар был на удивление сильный. Видимо, не только любовь придает силы, но и ненависть. Я предполагал такое развитие событий, но не попытался отклониться или уйти. Она имела право на эту ненависть.
- Мне очень жаль, - ровным голосом проговорил я, не сводя глаз с ее лица.
Ее глаза полыхали гневом, а ладони сжимались в кулаки от бессильной ярости.
-Тебе жаль?! – выкрикнула она приподнимаясь на постели и садясь ровно. И повторяет снова. – Жаль?! Посмотри на меня! Из-за тебя я не помню элементарных вещей. Из-за тебя я больше не существую. Меня нет, понимаешь? Потому что я даже имени своего не помню! А тебе... жаль?!
Я стоял и слушал. Щека горела огнем. Мне хотелось провести по ней рукой, чтобы облегчить боль, но я не шевелился.
- Шанель, я виноват, – слегка замялся, не зная что сказать. Слова застряли где-то глубоко в глотке и каждое давалось с трудом, обжигая ощущением вины. – И я знаю, что нет возможности открутить назад, но поверь...
Я опустил голову и провел пятернёй по волосам. Тяжело вздохнув, продолжил:
- Я... – снова замолчал и посмотрел на девушку, - сейчас моя судьба в твоих руках. Если нужны деньги...
- Деньги? - прерывает Шанель, - ты хочешь откупиться? И что мне делать с твоими деньгами, купить себе воспоминания?
Я покачал головой и потянулся к тумбочке у кровати. Там лежали оставленные медсестрой бумаги на заполнение и ручка. Нацарапав на краю листа номер, снова посмотрел на Шанель:
- Это мой номер телефона, - кивнул на листок, - Когда успокоишься и примешь решение – позвони.
Я не стал задерживаться в палате. Смысла не было. Я слышал, что она что-то крикнула вслед, но не разобрал что и не стал останавливаться. Все, что должен был – я сказал.
Так странно понимать, что каким будет твой завтрашний день решает чужой человек. Злой и расстроенный человек. А тебе остается только сидеть и гадать придут за тобой или нет. Но как бы ни было, я твердо знал одно, что ни за что не обращусь за помощью к своей семье. Это моя проблема, и решать ее я буду сам.

Я уже подъезжал к дому, как в кармане зазвонил телефон...

...

Шеридан О`Хара:

Я нахожусь в смятении. Рука, в которой я держу бокал с вином, еще слегка дрожит после недавней гонки, адреналин в которой зашкаливал. На долю секунды ниссан опередил меня, пересекая финишную линию, но то чтобы было потом, заставило резко нажать на тормоза. Ниссан несся вперед, пока вдалеке я не увидела, как машина, сделав кульбит – перевернулась. В кои-то веки проснулся во мне альтруист и я хотела выбежать из машины и узнать что с водителем, но вой полицейских сирен, быстро заставил передумать, и остаться на водительском сиденье. Секунда и моя машина рванула с места.

Знакомая гостиная, и все те же полупустые полки стеллажей, как и в прошлый раз. Я прохаживаюсь по мягкому ворсу ковра, с бокалом вина, по комнате, и никак не могу найти ответ на вопрос – «Что я здесь делаю»? Но странным образом в стенах этого дома, я чувствую себя в безопасности.
Я сажусь на диван, всего лишь минута, а то и меньше, не могу усмирить волнение и поднимаюсь вновь - натянутая как тетива, чтобы снова, в сотый раз, обойти по кругу гостиную. Несколько раз, набрасывала куртку на плечи - намереваясь уйти. Но касаясь ладонью округлой дверной ручки, замирала. Мне некуда было идти. И я снова возвращалась в гостиную, доливая в бокал белого вина.
Я не знаю что здесь делаю. Я оглядываю стены, двери, потолок - и я не знаю, что я делаю здесь. В этом доме. В его доме. Но я твердо уверена в том, что хочу здесь находиться.
Он агент ФБР. Я в доме агента ФБР. У кого-то свыше отличное чувство юмора. Желать агента ФБР. Мне? Воровке? Хмыкаю. Бессильно провожу рукой по лицу и со стоном опускаюсь в кресло.
- Это какой-то абсурд, - шепчу в тишину дома.
Молчание. За окном проезжает машина на мгновение окрашивая гостиную в оранжевый свет, от ослепительного света фар. Отбрасываемые тени на стенах и ощущение, что не одна.
Но я и правда больше не одна.
Характерный поворот ключа в замке. Я напрягаюсь, тихо поднимаясь с кресла. Шаги по коридору, почти не слышные, мягкой поступью и я отставляю бокал на столик. Я была уверена, что кроме Джеймса никто не войдет в этот дом, но все же чувства обострены.

– Шеридан, я знаю, что ты здесь.
Я прикрываю глаза, чувствуя облегчение, услышав его голос, но оно сменяется волнением и осознанием того, что сама завела себя в ловушку. Сама привела себя в дом агента.
Но почему я не могу уйти? Почему я хочу быть здесь? Корю себя за беспечность. Но больше ругаю свое тело, которое отозвалось на звук его голоса мурашками по коже.
Я выхожу из тени, ступая на середину гостиной. Джеймс появляется в дверном проеме, и я привыкшая к темноте замечаю, что он пытается поймать очертания и увидеть все.
Его присутствие всегда странно действует на меня. Хочется подойти ближе, обвиться вокруг него, почувствовать его прикосновение и дыхание на своей шее. Лишь представляя это, уже хочется мурлыкать, под его умелыми руками.
- Каждый раз, когда я вижу тебя, на языке один вопрос: "Почему"? - нервозное состояние пытаюсь скрыть за легкой улыбкой и в кокетливом наклоне головы. Забрала со столика недопитый бокал с вином. - Я ограбила твой бар. Ты не возражаешь? Готова возместить. - с иронией в голосе и слегка поведя плечом.
- Конечно возместишь, - и все та же насмешка в голосе и на его губах, которую хочется стереть. Нет, не грубо, а губами: нежно, покусывая, страстно. - Так что "Почему", Шеридан?
Он прислоняется плечом к косяку двери, не спуская с меня глаз, скрещивая руки на груди.
Я наклоняю голову и снова подношу бокал к губам. Даю себе время собраться с мыслями, исподлобья наблюдая за мужчиной.
- "Почему" ты дал мне уйти? Тогда.
Мои губы, как и кончики пальцев покалывают от желания коснуться его. Снова глоток вина и сжимаю пальцы свободной руки в кулак, что ногти впиваются в нежную кожу ладони. Оставляю бокал на столике, чтобы сделать шаг навстречу ему. Чтобы руки были свободны и ничто не могло помешать. Останавливаюсь перед ним, как только моя грудь касается его скрещенных рук.
- "Почему" не арестовал в первый раз, когда только узнал?
- Это все, что тебя волнует? - лед в его глазах стал глубже, синее. Его можно увидеть сквозь темноту гостиной, стоя рядом. Слушаю его дыхание. Руки вдоль тела, и ладони продолжают сжиматься в кулаки.
"Боже, как я хочу его коснуться".
- "Почему" я хочу тебя? - продолжаю задавать вопрос, так волнующий меня, но скорее себе. Он немного наклоняет голову на бок, слушая. - Хочу так, что мне всё равно, что ты подумаешь обо мне.
Я хочу бороться с этим безумием. Я хочу бороться с Джеймсом. Уничтожить его, чтобы он перестал быть наваждением, перестал туманить голову и желать закрыть глаза, окунаясь в эту страсть, погружаясь в него.
Я не выдерживаю и мои ладони ложатся на полы его куртки, которую он так и не снял:
- Я в полнейшей заднице, Джеймс и мне.... И я...Я хочу тебе рассказать.
- Что ты хочешь рассказать? - голос у него тихий и вкрадчивый.
Желание затмевает разум. Мне нельзя так близко к нему. Голова начинает кружиться то ли от выпитого вина, то ли от его присутствия. Его запаха, который дурманит. Опускаю глаза и взглядом по всему его телу. Лаская, но не руками. Только лишь глазами. Большего не позволяю.
Почему?
Боюсь.
Боюсь потерять контроль. Боюсь, что откажет. Я чувствую его желание. Как хочет меня. Также, как и чувствую его сопротивление этому желанию. Он противиться.
От сожаления закусываю губу.
Теряю самоконтроль. Я становлюсь уязвимой рядом с ним. Хочу ему доверять. Я боюсь ему доверять.
Столько "боюсь", но продолжаю стоять перед ним. Обнаженная в своих чувствах и желаниях. Я знаю, что он увидел отчаяние в моих глаза, но... Не хочу, чтобы запомнил меня такой. Сломленной.
Я как тот мотылек, крылья которого горят, стоит подлететь к пламени. Но он каждый раз продолжает лететь, чтобы коснуться заветного. Его руки ложатся на мои, чуть выше локтя, будто заставляя не приближаться.
- Я слушаю тебя, - я поднимаю глаза на его лицо, как только слышу его голос. Дрожь проходит по моему телу.
Отрицательно качаю головой.
- Не хочу сейчас разговаривать. Не хочу думать и вспоминать. Потом. Пусть, все это будет потом. Пожалуйста.
Он владеет мной, как любовник, как противник и не честными ударами, а просто прикосновениями своего тела.
Еще один шаг ближе к нему. Вплотную. Своей кожей, игнорируя одежду, чувствую как бьется его сердце. Я пропускаю эти удары через себя. Я смотрю на него. Я вижу его желание в глазах, также как вижу отражение в них своего, и то как дернулась его рука, в возможном прикосновении.

...

Бастиан дю Вилль:

How long will my arms ache to hold only you
Forever and one day

- Ну хватит тебе убиваться, дю Вилль, - раздается над самым ухом, резко выдернув из того состояния, в котором юрист пребывает уже добрых десять минут, бессмысленно уставившись на лист дела перед собой.
Бастиан поднимает взгляд на младшего, сдерживая очевидное и пришедшее на ум "сам дю Вилль". Поверх дела на стол приземляется увесистый пакет.
- Пьер, - строго. Вопрос на деле только один. - Как ты сюда попал?
Непереносимость высоты младшего общеизвестна и легендарна.
- Патрис закрывала мне глаза ладонью.
- Все семнадцать этажей?
- Нет, на первом было нормально. Это тебе, дорогой, - кивок на пакет.
- Пьер, я очень ценю ваши успехи с Вив, но, - вытягивая из пакета одним пальцем спортивные штаны, - не думаю, что я подходящая замена на роль вашего Дон Жуана.
Пьер Антуан дю Вилль закатывает глаза. Бастиан дю Вилль сощурившись смотрит на брата.
Смотрит на брата по-прежнему строго и с подозрением, хотя это юриста и не спасет.

Так, полтора часа вихляний по Парижу на машине Пьера (да, наш младший герой тоже отлично смотрится за рулем) и порядка сорока не произнесенных Бастианом исполненных сарказма замечаний спустя, они оказываются в студии..."йоги" по складам читает дю Вилль-старший и разворачивается, чтобы быть пойманным за шкирку таким же долговязым и длинноруким братом, как и он сам.

Однако же в отличие от исполненного достижения высшей цели (свести старшего брата в могилу) Пьера, Бас восторги не разделяет, потому, недоумевая, подтягивает за пояс спортивные штаны, неуверенно ступая босыми ногами на коврик.
- Иии, приседания, колени врозь, да. Ниже приседаем, ниже, спинку держим ровно.
Вторую попытку сбежать Пьер предупреждает разве что не подсечкой.
- Собака головой вниз, на вдохе поднимаем правую ногу и сгибаем в колене, стопа на себя.
В какой-то момент контрол-фрик в дю Вилле ловит от этого кайф. Неосознанный кайф в том, чтобы позволить телу жить самому по себе, отпустить мозги и просто повторять движения. Разворачивая себя и растягивая мышцы так, как ему и в голову не могло прийти. На неощутимый отрезок времени он понимает, что все забылось. Куча безобразных и бесполезных дел, с вечным стрессом дедлайнов, давление кредиторов, постоянные убеждения, разборки, недовольство, бесконечность звонков клиентов - все остается за шумом - там, за чертой. Как когда-то все осталось за чертой на чердаке в Нуармуатье. Все, что не было нужно.
- Через переносицу дышим.
Дю Вилль так и не понял, что сбило: короткая мысль "Вивьен" или это несуразное "через переносицу дышим". Как вообще человек может дышать через переносицу, даже в мыслях ворчливо рассуждал мужчина, потирая лицо ладонью вопреки тому, что такой команды не было.

- Почувствуйте, как вы давите всем своим телом, расползаетесь по полу. Как слитно вы касаетесь пола.
И следом.
- Как все плохое остается там, на земле. Как сами вы становитесь легким, невесомым. Остается все негативное, все нервирующее, все злое, не нужное. Вы легче, гораздо легче. Потому что вы сами больше и легче собственного тела.
Под треньканье "сура-дей" дю Вилль понял только одно. К йоге это имело мало мальское отношение, но Пьер, то и дело косившийся на задумчиво шагавшего рядом с ним к машине брата, выглядел, как человек, на сто процентов довольный результатом своего злодеяния.

Париж от Лондона отделяет призрачность времени и расстояния. Час двадцать от Paris Nord.
Он стоит у порога своей квартиры и ждет ее, почему-то абсолютно уверенный, что если уж ей достались ключи, она вернется ночевать к нему. Не уйдет с друзьями в загул (о, он практически верил в безгрешность в хмельной зелени глаз, когда она обещала ему на вокзале); не предпочтет остаться в гостинице - вернется. Раздаются шаги от лестничной клетки - безусловно же, в пятом часу утра лифты не созданы для мисс Рейнолдс.
Взгляд ее, когда она, наконец, поднимает его, стоит удара сердца по ребрам - выверенного и короткого. Нет, ему показалось, что этого взгляда он ждал.
- Дю Вилль?
В руки сгребает ее раньше, чем слышит что-нибудь еще. Раньше, чем приходят мысли, желания, планы, контроль находит ее губы своими. Чтобы отпить ее и сдержать "соскучился". Носом вести у волос ее у виска и не сознаваться. Не нужно, лишнее.
- Ты пахнешь...машинным маслом? - когда пальцы застывают в ее волосах и он недоверчиво смотрит в ее лицо, подмечая спадающий с бока громадной сумки клетчатый флаг и отчетливо сознавая, как злость внутри падает в градусе до минусовых.
- Ты была в Найтсбридж? - подавляя нелогичное и неправильное желание заглянуть ей в глаза, чтобы проверить зрачки, удостовериться. Она убьет его за такие догадки. - Ты, - не желая признать очевидное: то, как сильно по мозгам бьет минутный страх за нее. Он не имеет права сказать ей "чем ты думаешь, Вивьен". Он на жизнь ее не имеет права. Потому дю Вилль выдыхает и смотрит под ноги, отпустив ее. - Возвращаешься так поздно. Лондон хорош сегодня? - скрывая то, что сказать, оказалось, так нужно.
Мы гораздо больше всего наносного, земного, всех этих дрязг и эмоций. Жаль, что старший дю Вилль тогда не услышал.

...

Шанель Меррик:

Bring Me The Horizon – Throne ♫

Не дождавшись его реакции на удар, я обезсилено опустилась на кровать. Тишина резала по ушам хуже любого шума. Мне казалось я схожу с ума, или успела потерять слух, раз не слышу его слов. Но он заговорил:
- сказал он без единой эмоции.
Новая волна злости и бессилия накрыла меня, мне хотелось бить его кулаками в грудь, топать ногами, как маленький ребенок. Но ничто из этого не заменило бы пустоту внутри. Пустоту в тех местах, где были все мои воспоминания, моя жизнь, мое все…

-Тебе жаль?! – выкрикнула я, совсем забывая, что нахожусь в больнице, где кричать восвсе не принятно. – Жаль?! – С крика я перешла на шепот, выговаривая все слова через зубы так, что любая змея сейчас позавидовала бы моему шипению. - Посмотри на меня! Из-за тебя я не помню элементарных вещей. Из-за тебя я больше не существую. Меня нет, понимаешь? Потому что я даже имени своего не помню! А тебе... жаль?!

Мне больше не хотелось кричать, сил не было, но мой тихий шепот кажется задевал его больше, чем крик или удар в челюсть. Я видела вину в его глазах, но я не могла ничего с собой поделать. Он был единственным на кого можно было свалить вину за то, что произошло. Снять с себя груз, выплеснуть эмоции и я не собиралась отказывать себе в этом.


Совесть? Я жалела его?! Забудьте!!!

-Деньги? Ты хочешь откупиться? И что мне делать с твоими деньгами, купить себе воспоминания? – снова шипела я.


Развернулся и вышел. Вот просто так.

- Идиот! – Крикнула я, но он уже не услышал.

Я села на кровать, взяла в руки телефон и попыталась найти хоть какой-то номер, на который можно было бы позвонить и что-то о себе узнать. Не было телефона мамы или папы. У меня что, нет родителей? Каких-то милых прозвищ. Значит у меня нет ни парня ни друзей? Одни фамилии и названия непонятно-чего. Я совсем отчаялась. В палату вошел доктор. У него было какое-то абсолютно безразличное выражение лица.


Я чуть не задохнулась от возмущения.

-Где дома? Вы вообще сообщали в полицию, что у вас человек с потерей памяти после аварии? Пытались искать каких-то родственников? Что-то вы вообще делали?! Куда мне идти?! – мой голос срывался на крик.


Уже второй человек за сегодня вышел из этой палаты довев меня до бешенства и оставив с этим наедине. Я порылась в сумочке, которую мне недавно отдали. Две карточки, ключи и права. Ни доллара, ни какого-то адреса. Я собрала вещи и покинкула больницу, подавляя бешеное желание зареветь. Я не знала куда мне идти, к кому. Кого искать и что делать… Но тут я вспомнила о том, что парень который приходил утром оставил мне свой номер. Если утром он был единственным, кого я могла винить в том, что произошло, то сейчас он был единственным, к кому я могла обратиться… Дрожащими руками набирая номер я даже не представляла, что буду говорить. Он как-то слишком быстро взял трубку и я услышала знакомый голос:


-Привет.. эмм. –Тут я осознала, что до сих пор не знаю его имени и быстро кинула взгляд на листочек, надеясь, что он дописал к номеру свое имя. Так и было. – Джереми. Это Шанель.

Мне показалось или его голос немного изменился? Я заметила это, хотя подозреваю, что он тщательно попытался скрыть эти изменения.

-Вообщем, приедь пожалуйста к больнице, нужно срочно поговорить.

Короткое «Я еду» и в трубке уже гудки. Я присела на лавочку ожидая и думая над тем, какой будет наша встреча и что же я ему буду говорить. Гудок машины слишком резко выдернул меня из моих мыслей, что я даже подскочило. Парень улыбнулся. И что смешного? Напугал меня и радуется… Я обошла машину и села в нее. Странно, он даже не вышел,чтобы приоткрыть дверцу. Джентельмен, блин… Джереми выжидающе смотрел на меня и не спешил, что либо говорить. Я посчитала нужным объяснить:

- Меня выставили из больницы, сказав, что я вполне могу продолжать лечение сама. Денег нет, только две карточки, от которых я не знаю паролей. Ключи от дома, но я не знаю адреса. Мобильный в котором нету ни одного номера, который был бы подписан так, что я поняла бы, что это мой близкий человек. – Видимо слишком много навалилось на меня за последние сутки и я слишком долго сдерживала слезы, потому, что я даже не сразу заметила, когда они начали бежать по моим щекам капая на ткань платья. – Пусть это и ты виноват в том, что произошло, так уж вышло, что ты единственный кого я знаю сейчас. Мне абсолютно некуда идти и некому позвонить.

Я подняла на него глаза полные слез. Мне не хотелось плакать, но я не могла остановить себя, это было выше моих сил. А он молчал и смотрел мне прямо в глаза. Скажи хоть что-нибуть…

...

Вивьен Рейнолдс:

У каждого мужчины где-то на свете есть женщина, созданная только для него. Она не лучше других, но она единственная, кто ему по-настоящему нужен. Это тайна, у которой нет объяснений. И у каждой женщины тоже обязательно есть такой мужчина. (с)

В машине меня неожиданно клонит в сон в том время как Чип собирает последние остатки бодрости, чтобы не врезаться в столб у пустой дороги. До места назначения добираемся без происшествий, пытаясь развлечь себя вялыми анекдотами про глупых пешеходов. На улице прохладно, что дает небольшой заряд бодрости, ровно столько, чтобы дойти до фойе, где теплый воздух обнимает ласково и кажется одеялом. Препираться и очаровывать коменданта нет ни сил, ни желания, поэтому машу у него перед носом ключами и коротко информирую:
- Дю Вилль. Я. Любовь. Доброй ночи.
Пока не приученный к хамству мистер думает как помягче меня выставить, ретируюсь к лифту, нажимаю кнопку и лбом упираюсь в стену. Как же спать хочется. Чертов адреналин, закончился и что теперь делать? Лифт мягко тренькает и открывает гостеприимно двери. Заглянув в светлую кабину, не могу понять где диванчик-то. Почему в таком большом лифте нет диванчика? Он бы сейчас очень пригодился, очень. Я бы прилегла, всего на минуточку, чтобы накопить энергию для дороги до двери и все. Нет, тряхнув головой, развернулась в другую сторону. Нельзя лифт, не остановит даже отсутствие диванчика. Надо пешком, тогда точно не усну. Какой там этаж? Пятнадцатый? Лучше бы конечно пятый, но сгодится.
Где-то на шестом мелькает мысль сдаться и вызвать лифт. Но упрямство ворчит и требует пошевеливаться, осталось ведь совсем чуть-чуть. Ноги в ответ только огрызаются и поминают упрямство со всех сторон и во всех позах. Спать по-прежнему хочется.
На десятом тело бунтует против издевательств и уговаривает уже порядком потрепанное упрямство сдаться. Но ничего не выходит и уставший мозг просто отключается с заявлением: я в ваших разборках не участвую.
На тринадцатом успокаиваю себя тем, что все эти внутренние диалоги просто снятся, а сама я сплю в машине, пока Дилан пытается рассмотреть нужный поворот.
На пятнадцатом выдыхаю облегченно и, чувствуя слабость в коленях, решаю днем заняться спортом: ходьбой по лестницам. Кое-как совладав с дыханием и дрожью, шагаю к квартире, стараюсь идти в линию. Когда поднимаю глаза, все усилия идут прахом, дыхание вновь сбивается, а ноги подкашиваются, и я не знаю плакать от счастья или с горя, настолько рада его видать. Короткое, удивленное "Дю Вилль?" теряется в жадном объятии, сон исчезает. Однозначно, от счастья. Но пустить слезу не успеваю, все мысли тонут в голодном поцелуе, в осознании того, что рядом. Господи, прошли всего сутки, а я уже с тоски вляпалась в историю. Теперь всегда так будет? Без ощущения его рук на талии не получится быть целой? Без его дыхания на щеке понимать, что часть меня где-то там, с ним, дышит его вдохами и душит теплым шарфом? Без его рационально-строго "Вивьен" искать приключения с каждым разом все опаснее и глупее? Теплое касание у виска отдается нежностью, оглушает, и я радуюсь, что обнимаю, а он держит, иначе талым мороженым сползла бы на жесткий ковролин.
- Ты пахнешь...машинным маслом?
Он застывает, пусть остается рядом, но чувство, что веет теперь холодом. Пытливо смотрит, и я теряю всякое желание бросить насмешливое "А что такого?", молчу, потому что сказать нечего.
- Ты была в Найтсбридж? Ты...
Хочется топнуть ногой и вернуть его, вернуть таким каким был всего минуту назад. Близким, нетерпеливым, скучающим. Смотрю прямо, в глаза, пытаюсь понять причину. Он прячет взгляд, опускает к ногам, и отпускает меня, закрывается. Понимание больно бьет. Отвыкла, перестала помнить, что значит любить. Забыла, что теперь есть кому волноваться, если прихожу домой ночью, что теперь мне нужно хотя бы оставлять записку на холодильнике, смс в папке входящих прежде, чем уйти.
Он беспокоится и скрывает это, злится и скорее всего не понимает насколько все плохо. Не пытаюсь скрыть улыбку, сбрасываю сумку на пол и обнимаю за шею.
- Возвращаешься так поздно. Лондон хорош сегодня?
- Скорее рано, была, - прижимаюсь щекой к щеке, втираюсь всем телом, пытаясь отогреть. - Хорош. Настолько, что ты приехал в пять утра, чтобы посмотреть. Достань ключи, они в кармане.
Теплые пальцы опускаются с поясницы, цепляют низко посаженые штаны и забираются в задний карман. Прикосновение легкое, дразнящее, в отместку поднимаюсь на носочках и прихватываю край уха, несильно сжимая зубы, чтобы после ласково провести языком. Выдохнув, за попу прижимает к себе, на короткую секунду забывая о ключах. Прячу улыбку в поцелуе за ухом, еще одну - на шее, под волосами. Веду бедрами, напоминая:
- Ключи.
- Перестань.
- Угу, - одновременно разбрасывая короткие, звонкие поцелуи над воротником пальто. Впервые радуюсь, что не носит шарфы. Кожа шершавая, колючая от проступившей щетины, щекочет. Случайно царапаю зубами кадык, извиняясь, накрываю губами, чувствую обреченный вздох и как вытаскивает ключи. Они звенят остро, стукаясь железным боком о нелепый брелок с Биг Беном, купленный мною днем в одной из сувенирных лавок. Замок послушно щелкает и, оставляя смачный поцелуй на тонких губах, отрываюсь от дю Вилля, чтобы поднять сумку и зайти в квартиру.
В рассветной темноте пытаюсь стянуть сапоги и едва на валюсь на коврик, вовремя ухватившись за ногу Баса.
- Дю Вилль, подержи меня, - когда он обнимает, возобновляю попытки избавиться от обуви и продолжаю бормотать, - тебе стоит завести сюда стул или табурет. А еще лучше тумбочку. Да, тумбочка лучше всего, и опереться и подсадить, то есть присесть. Спасибо.
Отпихнув ступней сапоги, выворачиваюсь из объятий и стягиваю теперь куртку. Прохладный воздух холодит открытую топом кожу, остужает желание тут же повиснуть на широких плечах и уснуть, уткнувшись носом в шею, или не уснуть и проверить его терпение.
Так и не поняв чего хочется больше, решаю пойти на компромисс. Хватаю Бастиана за свитер с низким воротом, притягиваю к себе и, поцеловав кончик носа, спрашиваю:
- Душ, потом спать?

...