diamond:
Сначала Сариана услышала смех: сдавленные, злобные смешки и дикие взрывы хохота, которые резко оборвались. Затем мелькнули развевающиеся полы плаща и тут же исчезли, словно его владелец отступил в безопасное место.
В кармане плаща Сарианы тихо зашипел встревоженный алоног.
– Тсс, – успокаивающе произнесла она. – Всего-то и надо, что найти дверь.
Но отыскать дверь не удавалось. Сариана словно находилась в центре калейдоскопа. Стоило ей повернуть, и комната начинала вращаться вокруг неё. Сариана попробовала закрыть глаза и, вытянув руку перед собой, пойти прямо, но это лишь привело её в другую залитую слепящим светом комнату, оказавшуюся ещё хуже предыдущей.
Сариана подумала, что нашла зеркальную лестницу, ступеньки которой являли собой бесконечно меняющееся сплетение преломлённых лучей. Но когда она попыталась подняться по ней, лестница сплющилась, превратившись в зеркальный скат.
Потеряв опору под ногами, Сариана вскрикнула. Она тяжело приземлилась на гладкую поверхность и обнаружила, что скользит по бесконечному коридору. Когда спуск закончился, Сариана очутилась в ещё одной безмолвной комнате.
– Счастливчик, ты цел? – Сариана тревожно шарила в кармане плаща, пока её пальцы не коснулись ящерки. Нащупав своего маленького спутника, она успокоилась. Алоног, однако, радости не испытывал. Сариана почувствовала, как он укусил её за кончик пальца. Не настолько сильно, чтобы пошла кровь, но достаточно для того, чтобы выразить своё недовольство.
Джейн Энн Кренц "Леди Защитника"
Elenawatson:
Снеллер, дворецкий миссис Смайли, уже распахнул дверь и теперь с мрачным одобрением смотрел на гостью. Он чрезвычайно походил на черепаху. Флора порадовалась, что подруга не держит черепах – те бы думали, что дворецкий их передразнивает.
Стелла Гиббонс "Неуютная ферма"
diamond:
В особняке Кэрнсов на самом респектабельном отрезке Мэдисон-авеню все было на своих местах, и в воздухе витала атмосфера процветающего благоденствия. Кухарка впервые готовила ужин на всех женщин семейства Холланд. У Элизабет выдалась трудная неделя, но днем ей наконец удалось отдохнуть. И теперь, когда она привела все в порядок, и это место стало намного больше похожим на дом, на щеки Элизабет вернулся здоровый румянец. Так она думала, немного задержавшись перед украшенным лентами зеркалом в своей спальне. За её спиной в алькове стояла кровать с белоснежным балдахином, а стены были оклеены обоями гранатового цвета. Элизабет всегда отличалась светлой кожей, но сейчас, изучая своё отражение в зеркале, подумала, что цвет её лица стал немного розоватым, как любил Уилл. С того дня, когда она узнала о его успешном вложении в землю, в которой скрывалась нефть, Элизабет одевалась только в черное, втайне изображая преданную вдову, но даже глухое черное платье – как не могла не заметить девушка – не делало её стройнее.
Скоро в эти двери войдет Диана, и Элизабет уже почти воочию представляла, как та в ожидании объятий раскинет руки и воскликнет: «Какая же ты огромная!». Несмотря на грозный тон материнской записки, Элизабет понимала, что пожилая леди вздохнула с облегчением, когда блудная младшая дочь вернулась под её крыло. И Элизабет ещё больше радовалась, что у неё такой красивый дом, думая, как встретит в нем сестру.
Анна Годберзен "Блеск"
Elenawatson:
– Давай вернемся к разговору о ралли. Почему в этих ваших гонках участвует так много народу? Ад… адреналин? – Гасель вспомнил вертевшееся на языке слово. – Желание прославиться? Но если эти безголовые хотят расшибиться в лепешку – пусть разбиваются, но только подальше отсюда.
– У меня такое впечатление, что ты горишь любопытством…
– Любопытство может быть очень большим достоинством, но может превратиться в страшный недостаток… – поднял палец имохаг; эту умную фразу он тоже вычитал в книге. – Когда любопытство толкает тебя за пределы того, что ты способен усвоить, ты рискуешь ошибиться. А ошибка – злейший враг бедуина, который должен каждую минуту четко представлять, что ему делать, особенно в опасных ситуациях. Если моему народу удавалось выживать на протяжении веков в пустыне, то только потому, что мы знаем, чего можно ожидать. Но! – Он снова поднял палец. – Наши знания годятся только в той среде, в которой мы живем. Каждый раз, когда кто-то пытался пересечь границы, он терпел поражение. Наилучшим примером является мой отец: хотя он и был самым храбрым и самым умным из туарегов, он погиб, как только оказался в этом чертовом городе.
– Однако привязанность к одному месту никуда не ведет. Мир большой, и при желании в нем можно найти место.
– Скажи это нашим пескам и горам! – резко ответил Гасель. – День, когда пустыня превратится в цветущий сад, возможно, станет для имохагов поворотным – мы пересмотрим свои обычаи и заживем в ногу со временем. Но ты и сам знаешь, такого никогда не будет. А значит, мы не изменимся. Кто-то должен жить здесь, в конце концов. Кто-то должен рыть колодцы в пустыне. Не думаю, что это повод обвинить меня в оседлости.
Альберто Васкес-Фигероа "Туарег 2"
diamond:
Генри знал, что сейчас находится не в лучшей форме, и подозревал, что все ещё пьян с предыдущей ночи. Но после отъезда из Нью-Йорка он избегал общения с людьми не только по этой причине. Генри не понимал, как его замысел на время сбежать во Флориду превратился в групповую поездку, за приготовлениями к которой с неустанной сияющей улыбкой на губах следила его жена. Однако он знал, что должен подыгрывать Пенелопе и не унижать ее прилюдно, иначе последствия не заставят себя ждать. Его изначальный мотив жениться на ней, чтобы защитить Диану от грязных интриг, был сейчас важен как никогда, хотя за прошедшие месяцы немного размылся. Генри стал замечать, как яростно моргает, глядя на свое отражение в зеркале, не в силах поверить, что до сих пор является собой, что все ещё живет своей жизнью даже после всех этих жутких событий.
Генри редко читал светскую хронику но с тех пор как влюбился в Диану Холланд, понял, что лихорадочно проглядывает страницы газет в поисках малейшего упоминания о ней. Именно так он узнал, что она здесь, в лодке, тепло закутанная в шаль от холода.
Лодка, над которой нависали тяжелые тучи, направлялась в Нью-Джерси, где им предстояло сесть на поезд.
Анна Годберзен "Зависть"
Elenawatson:
Все это похоже на веселую, слегка безумную поездку на автомобиле, которая закончится в пропасти. Так вот, значит, как выглядит наркомания изнутри, когда самым важным в жизни становятся ощущения, которые дает тебе укол, порошок или таблетка, хотя ты и знаешь, что кончится все наверняка плохо? Но ты все равно продолжаешь, потому что…
Нет, достаточно просто сказать «ты все равно продолжаешь» – не только продолжаешь, но и не хочешь ничего, кроме этого, саморазрушение становится для тебя смыслом жизни. Значит ли это тогда, что именно оно, саморазрушение, и было для тебя главным с самого начала, но тебе не хватило смелости признать это, и тогда ты завернул его в яркую обертку мимолетного удовольствия, вроде кайфа, который наркоман испытывает от таблетки?
Однако если саморазрушение – это главное, то почему бы не сэкономить себе и другим время; не взять нож или пистолет и не покончить со всем сразу? Но нет, простые решения не для тебя, верно? Тебе нужен не просто конец, тебе нужны страдание, боль, медленный упадок, приближение катастрофы; тебе нужно, чтобы твое тело начало отказываться служить тебе, чтобы твой счет в банке катастрофически опустошался или чтобы ты предал тех, кого любишь, и тогда ты с наслаждением будешь наблюдать за своей постепенной деградацией. Ты жаждешь наказать самого себя.
Значит, вот чем я занимаюсь с тобой, Лорен? Неужели ты – мой наркотик? Наказываю ли я себя тем, что погружаюсь в тебя снова и снова, зная, что ты все равно бросишь меня, и тогда я полечу прямиком в пропасть?
Иногда такое чувство охватывает меня ночью, когда я лежу без сна, думая о том, что мы с тобой творим и куда мчимся, и не могу избавиться от мысли, что это все неправда. Это не может происходить на самом деле. И тогда я сомневаюсь в твоей любви. В твоей преданности. Убеждаю себя, что однажды ты проснешься и задашь себе вопрос – а что я нашла в этом парне? И тебе не понравится ответ…
Если это случится, то я не знаю, что сделаю. Вся моя жизнь со всем, что в ней есть, не значит для меня и половины того, что значишь ты.
Дэвид Эллис "Дом лжи"
diamond:
Кит мерила шагами небольшую каюту. Ну когда же это злосчастное судно отчалит? Промедление смерти подобно. Раз уж решила уехать, надо уезжать. Просто невыносимо сидеть и ждать, бросая в крохотный иллюминатор прощальные взгляды на Англию. Страну, где она провела всего несколько месяцев, но уже чувствовала себя как дома.
Если изогнуть шею, то ещё из оконца можно было разглядеть плавучие тюрьмы, гнившие низко в воде под грузом страданий и сломанных жизней. Время от времени оттуда долетали крики, стоны, проклятия или яростные вопли, и Кит невольно ёжилась. Если она не уберётся из Англии поскорее, то вполне может оказаться там. В лучшем случае. Если же удача ей изменит, как уже изменяла не раз, Кит закончит свои дни в Тайберне на виселице.
Виселица. Час тянулся за часом, но корабль не отчаливал, и Кит все больше нервничала, снедаемая собственным бессилием. Сперва капитан сказал, что надо дождаться прилива. Прилив начался и закончился, а судно с якоря так и не снялось. Затем капитан заявил, что ждёт попутного ветра. Час или два спустя ветер сменил направление и посвежел.
Кит ждала, что корабль вот-вот тронется, направляясь в открытое море, и причал наконец начнёт отдаляться.
Анна Грейси "Благородная воровка"
Elenawatson:
Джесс услышал, как дверь захлопнулась. Конечно, ему не поверили. Родители никогда не верят детям, когда те пытаются рассказать что-то важное.
Венди Уэбб "Дочери озера"
diamond:
Итен бегло просмотрел письмо, которое пришло в этот день от Тибби. Это не был её обычный аккуратный почерк. Должно быть, она писала в спешке. И под дождём, поскольку бумага сморщилась от пятен и некоторые слова были покрыты кляксами там, где чернила расплылись.
Мой дорогой мистер Делани,
Должна признаться, я несколько обеспокоена тоном вашего последнего письма, особенно когда вы говорили об этой женщине, за которой ухаживаете. Хотя я далека от мысли, чтобы критиковать женщину, которую я никогда не встречала...
Итен нахмурился. Никогда не встречала? Какого чёрта, за кем, по её мнению, он ухаживает?
...но мне кажется, что она не ценит вас, как должно. Вы замечательный, порядочный, благородный и умный человек, мистер Делани, и ровня любому на этой земле.
Итен перечитал эту часть снова, наслаждаясь звучанием слов: замечательный, порядочный, благородный и умный. Он не знал ни одной живой души, кто описал бы его подобным образом. Кто-то мог бы назвать его «замечательным». Или «порядочным». И, возможно, «благородным». Но никогда всеми тремя определениями сразу и никогда вместе со словом «умный».
Анна Грейси "Его пленённая леди"
Elenawatson:
Лучше пускай твою фамилию как угодно переиначат, но любя, чем называют тебя по всем правилам, а самого и в грош не ставят! Для чего человеку фамилия? Чтоб знали, кто он есть.
Чарльз Диккенс «Рождественские истории»
diamond:
– А здесь находится столовая, где девочки питаются три раза в день.
Комната была большой, без всяких украшений и очень чистой, по бокам двух длинных, вычищенных деревянных столов стояли деревянные же скамьи.
Хоуп услышала, как вздохнула ее сестра. И она поняла, что это означает. Визит оказался угнетающим. Сиротский приют был весьма респектабельным, но и весьма мрачным. Было близко время обеда, и раздражающий запах хорошо проваренных овощей доносился из прилегающей кухни.
Лорд Бемертон втянул воздух носом.
– Капуста, – уныло подвел он итог. – Терпеть не могу капусту. Мы ведь не останемся на обед, не так ли? – Его солнечное настроение, казалось, вмиг улетучилось.
– Конечно, нет, – ответила леди Элинор.
Две маленьких девочки, одетые в серые платья и белые передники, значительно больше их самих, прогремели жесткими начищенными ботинками, также несколько большего размера, чем требовалось, и принялись накрывать на столы: ложка, миска и стакан для воды каждому ребенку. Тарелка с кусками черствого хлеба была поставлена в центр каждого стола. По-видимому, хлеб и суп были единственными пунктам в меню. Сделав свою работу, девочки исчезли в кухне. Они не произнесли ни слова. Хоуп за все время посещения не слышала, чтобы хоть один ребенок заговорил, не говоря уже о смехе. Это было совершенно неестественно.
Анна Грейси "Идеальный вальс"
Elenawatson:
С другими людьми ее всегда сковывала неуверенность. Это глубоко засевшее чувство: я ни на что не гожусь. Во всяком случае, по сравнению с вами. Я не так красива, не так умна, не так находчива, не так общительна и не так вдумчива, как вы. У меня никогда не возникает умных идей, а если что-то и появится, то я не могу это высказать. Я ничем не примечательна и никому не интересна. Людям со мной скучно. Я лишена харизмы, притягательной силы, и если это не бросается в глаза сразу, то стоит лишь приглядеться.
В том числе и поэтому Кейт отклонила приглашение Калеба в Ливерпуле. Из страха, что он поймет, до чего же она посредственна. По тем редким встречам с мужчинами Кейт знала, как это ужасно – сознавать, что спутник жалеет о свидании и лихорадочно ищет возможность сократить его. То было чувство ужасной неловкости, которое стремительно перерастало в отчаяние и ощущение собственной безнадежности. В большинстве своем мужчины были предупредительны, чтобы не оскорбить ее, но им хотелось поскорее убраться, и ничто не могло этого скрыть. Эта ситуация наводила на нее такой ужас, что Кейт в конце концов стала категорически ее избегать. Она отказывала даже некоторым коллегам, если кто-то предлагал выпить кофе за обедом. Они поступали так из жалости, Кейт была в этом убеждена.
Нет, спасибо, я лучше поработаю.
В какой-то момент ее просто перестали звать.
Калеб стал первым за долгое время. Он дожидался ее с пакетом индийской еды возле дома, и его не отпугнула ее черствая манера. Он предложил ей перекусить вместе. И она снова замкнулась в себе. Решила, что безопаснее будет остаться в номере и бездумно переключать каналы по телевизору, вместо того чтобы пойти в паб с мужчиной, к которому ее так тянуло.
До сих пор Кейт могла позволить себе такое, потому что отец был жив. С горем пополам, в безутешном одиночестве, ей все же удавалось жить без друзей, без того, кто был бы всегда рядом и принимал бы участие в ее жизни. У нее был отец. Пусть он и жил далеко, но все-таки жил. Кейт всегда могла ему позвонить, съездить к нему. Они виделись в выходные, во время отпусков, в праздники вроде Пасхи или Рождества. Отец был единственным маяком в ее жизни.
Необходимо было что-то предпринять, если только она не хотела остаться в полном одиночестве. Она уже не могла укрываться от мира и его опасностей, избегая всего, что внушало ей страх. Подобная роскошь стала непозволительной. За время работы в полиции Кейт не раз сталкивалась с опасными типами, но страх перед ними не шел ни в какое сравнение с тем ужасом, какой внушала ей возможность отказа в обыденной жизни. Это был страх перед пренебрежением, равнодушием и скукой. Даже перспектива схлопотать пулю в погоне за преступником пугала ее меньше, чем осознание собственного убожества после очередного свидания.
Шарлотта Линк "Обманутая"
diamond:
Аише стоило больших усилий помочь Рейфу встать на ноги. Даже вдвоём с Хиггинсом им было тяжело тащить его.
- О чём она говорит, мисс? Разве это может быть чума?
- Конечно, может. В Египте любой может заболеть чумой. – Аиша, поддерживая Рейфа, двинулась в сторону его каюты. – Ну, давайте же, помогите мне, идите, - убеждала она его. Он сделал, шатаясь и что-то бормоча, несколько шагов. Рейф горел в лихорадке, и в то же время его знобило. Хиггинс в ужасе уставился на неё.
- Вы имеете в виду чуму? Чуму? Бубонную чуму?
- Да, она почти всегда рядом, но летом хуже всего. Помогите мне провести его через двери. Вы идите первым, а я постараюсь удержать его на ногах.
- Но чума - это убийца, мисс. Ужасный убийца.
- О, я знаю, Хиггинс, - сдержанно произнесла Аиша. - Мои отец и мать умерли от неё. Давайте надеяться и молиться, что это обычная лихорадка.
Вдруг Рейф выпрямился и отпихнул её. Он, шатаясь, замер в дверном проёме и схватился за дверной косяк, чтобы удержаться в вертикальном положении.
- Чума? - Нечленораздельно произнёс он, одурело уставившись на Аишу. - У меня чума?
- Мы не знаем наверняка, - успокаивающе сказала она. Когда мама умирала, Аиша слышала, как врач-итальянец говорил, что позитивное отношение к жизни помогает выздороветь. Но папа уже был мёртв, и у мамы больше не было никого, ради кого стоило бы жить. Только Аиша. Без папы мама сдалась.
Девушка взглянула на Рейфа: он дрожал, его лицо горело и блестело от пота. Он не сдастся. Она не позволит ему!
Анна Грейси "Ловушка для невесты"
Elenawatson:
У кабинета зубного врача я оказалась как раз вовремя. Только я, задыхаясь, подбежала к дверям, как они открылись и показался мой братец. С одной стороны его поддерживала миссис Филд, с другой — мисс Тейлор. Джайлс рыдал, голова моталась из стороны в сторону, а к лицу был прижат платок, весь окровавопятненный.
Увидев меня, миссис Филд со свойственным ей почтительным видом высвободила руку, и Джайлс, отпустив ее, схватился за меня.
— В чем дело, Джайлс? — шепнула я. — Что случилось?
Он с мученическим видом посмотрел на меня.
— Дантист вырвал мне все задние зубы, — прошепелявил он, а на губах появились красные пузырьки слюны, — он не смог найти, который из них гнилой, вот и выдрал их все… так, на всякий случай.
Джон Хардинг "Флоренс и Джайлс"
diamond:
На следующее утро Кейт не могла сдержать зевоту, накрывая стол в комнате для завтраков. Всю ночь она проворочалась, гадая, что же ей теперь делать. Кейт знала, что нужно уехать, однако было невыносимо больно от самой только мысли, чтобы покинуть Севеноукс, покинуть Джека. Как показал визит его приятелей, она ходит по очень тонкому льду. Джековы друзья все сплошь военные; будут и другие гости, другие военные. Они станут приезжать поохотиться и повидаться с Джеком. И чем больше посетителей, тем вероятнее, что ее узнают и разоблачат. Это всего лишь дело времени.
Если же ее здесь не будет, ни у кого из гостей не возникнет повода вспомнить об английской девушке благородного происхождения, жившей в грехе с французским офицером. Кейт хотелось бы всю жизнь провести рядом с Джеком. Но цена, которую за это пришлось бы заплатить, – он станет презирать ее, – была слишком высока. Гораздо лучше оставить его в неведении. Пусть он сохранит о ней хорошее мнение.
Отойдя на несколько шагов, Кейт оценила взглядом накрытый стол, для чего ей пришлось снова откинуть несносную оборку на чепце. Пожалуй, этот маскарад ей больше ни к чему, но, как говорится, береженого Бог бережет.
Анна Грейси "Отважная бродяжка"