Svetass S:
ЭДНА СЕНТ-ВИНСЕНТ МИЛЛЕЙ
RECUERDO
Мы очень устали, мы много смеялись,
Мы целую ночь на пароме катались.
Там пахло конюшней, нам было тепло,
В огонь мы смотрели, горевший светло,
Лежали на горке у лунной реки;
Заря приближалась, гудели гудки.
Мы очень устали, мы много смеялись,
Мы целую ночь на пароме катались.
А небо бледнело, неслись облака...
Из груш, что купили мы где-то с лотка,
Я съела одну, а ты яблоко грыз,
И солнце нас облило золотом брызг.
Мы очень устали, мы много смеялись,
Мы целую ночь на пароме катались.
Мы кликнули «Матушка» старенькой шали,
Газету купили – её не читали;
За яблоки, груши в бумажном мешке
Нам счастье сулила старушка в платке,
И всё, что осталось у нас в кошельке,
Мы отдали ей, кроме мелких монет –
Мне и тебе на трамвайный билет.
(пер. Гизеллы Лахман)
Nadin-ka:
Жак Шарпантро
КОВЧЕГ, ИЛИ ИСКУССТВО ПОЭЗИИ
Превер несёт енота; вслед
Скворец Арвера шлёт сонет;
Вот лис из басни Лафонтена –
Бездельник выглядит отменно.
Спасутся звери, если их
Возьмёт поэт и впустит в стих:
Поэт, и праздный, и глубокий,
Как клетки, им откроет строки.
За муравьем спешит Деснос,
Над ним – Бодлеров альбатрос;
Страдает бедный ослик Жамма –
Душа ослиная упряма!
Вот Элюар: с ним пёс и кот;
Вот соловей Ронсара; вот
Парят пернатые Карема,
И важно ходит слон Дерема.
Жан-Люк Моро ведет утят;
Виктор Гюго Пегасу рад;
За кроликом Аполлинера
Бежит, играя, кот Бодлера.
По с вороном – их знают все;
А вот пяденица Мюссе;
Баиф, чьи ласточки запели
Для оленёнка Сюпервьеля.
Воркуют голуби Туле
Над всеми, спящими в земле;
А бабочки Нерваля в сини
Слетают к спящему в долине.
У Шара – стриж: крылатый, он
В сны ягуара посвящён;
И в комнате Ла Тур дю Пена
Курлычет осень неизменно.
Взлетает грива на ходу –
Куда ты скачешь, конь Каду?
Стих Малларме царит над нами:
В нем даже веер бьёт крылами.
Вот сад – а вот и Клод Руа,
И все животные – ура! –
Поют, кричат, – и горя нет им
В раю, устроенном поэтом.
Перевод с французского Михаила Яснова
Nadin-ka:
Альфред де Мюссе
ВОСХОД
Проснитесь, друг мой милый!
Буланая кобыла
Заржала под окном.
В предчувствии добычи
Чернеют когти птичьи
На рукаве цветном.
Стрелки, пажи и грумы,
Богатые костюмы,
Зелёный шёлк, атлас,
Наездники, кареты,
Тугие арбалеты –
Всё тут, всё манит глаз.
Борзые в нетерпенье.
В охотничье везенье
Сегодня верю я.
Пора, настало время!
Помчимся, ногу в стремя,
Красавица моя!
Но прежде шарф набросьте
На грудь слоновой кости,
Встречая утра свет,
Чтоб зренье сохраняло
На складках одеяла
Её горячий след.
Люблю смотреть, как утром
Ваш гребень с перламутром
Среди волос густых,
Их убирая, вьется.
А только ночь вернётся,
Мы вновь растреплем их.
Дружок, поскачем смело!
Кобыла то и дело
Мотает головой,
И, как оружье славы,
Вздымает шут лукавый
Весёлый зонтик свой.
Накиньте пух овечий
На ласковые плечи,
На чёрный шёлк волос,
Чтоб вас в накидке тонкой
Как спящего ребенка
Из дома я унёс.
Перевод с французского Марины Миримской
Svetass S:
Мэри Элизабет Фрай
Не плачь над могилой моей
Не плачь над могилой моей.
Меня там нет, не сплю я в ней.
Я вслед ветрам шальным бегу.
Я чистый жемчуг на снегу.*
Я солнечный свет для зерна,
Я дождиком напоена.
Когда проснёшься в тишине,
Я буду мчаться в вышине
Со стаей птиц встречать лучи.
Я стану звёздочкой в ночи.
Не стой, не плачь, не трать слова.
Меня там нет. Я не мертва.
* В оригигале diamond - алмаз
Mary Elizabeth Frye
Do Not Stand At My Grave And Weep
Do not stand at my grave and weep
I am not there. I do not sleep.
I am a thousand winds that blow.
I am the diamond glints on snow.
I am the sunlight on ripened grain.
I am the gentle autumn rain.
When you awaken in the morning's hush
I am the swift uplifting rush
Of quiet birds in circled flight.
I am the soft stars that shine at night.
Do not stand at my grave and cry;
I am not there. I did not die.
(пер. Валентина Савина)
procterr:
ЖАК ПРЕВЕР (фр. Jacques Prévert)
(04.02.1900 — 11.04.1977)
СЛОВА
Предсмертный миг одного —
для другого рассветный миг
У времени свой язык:
вздох-крик.
*
Эта любовь,
Такая неистовая,
Такая хрупкая
И такая нежная...
Эта любовь,
Такая хорошая
И безбрежная,
Как небосвод голубой,
И такая плохая,
Словно погода,
Когда погода бывает плохой...
Эта любовь,
Такая верная,
Радостная и прекрасная...
Эта любовь,
Такая несчастная,
Словно ребёнок, заблудившийся в глуши,
И такая спокойная,
Словно мужчина, которого ничто не страшит...
Эта любовь,
Внушавшая страх,
И заставлявшая вдруг говорить
И томиться в печали.
Любовь безответная,
Потому что мы сами молчали...
Любовь оскорблённая, попранная и позабытая,
Потому что мы сами её оскорбляли,
Топтали её, забывали...
Любовь вся, как есть,
И в конце, и в начале,
Вечно живая.
Вечно новая,
Озарённая солнцем,
Лицом обращённая к вечной надежде.
Она твоя,
Она моя,
И того, кто ещё не родился,
И того, кто был прежде.
Она, как трава, достоверна,
Трепещет, как птица,
Пылает, как жаркое лето,
И с тобою мы можем уйти
И вернуться,
Уснуть и проснуться,
Забыть, постареть
И не видеть ни солнца, ни света...
Можем снова уснуть,
И о смерти мечтать,
И проснуться опять,
И смеяться опять,
Остаётся любовь!
Как ослица, упряма она,
Горяча, как желанье,
Жестока, как память,
Глупа, как раскаянье.
Холодна,словно мрамор,
Прекрасна, как утро.
Нежна и прекрасна,
И кажется хрупкой и зыбкой,
И с нами она говорит,
Не говоря ничего.
И в глаза наши смотрит с улыбкой,
И охваченный трепетом,
Я её слушаю,
Я ей кричу
О тебе ей кричу,
О себе,
Умоляю её!
За тебя, за себя и за тех, кто любил,
И за тех, кто ещё не любил,
И за всех остальных.
Я кричу ей:
Останься!
Будь там, где ты есть,
И где ты раньше была.
Умоляю, останься,
Не двигайся, не уходи!
Мы, которые знали тебя,
О тебе позабыли,
Но ты не забудь нас!
Одна ты у нас есть на земле!
Так не дай нам холодными стать,
С каждым днём удаляясь всё дальше и дальше.
Знак подай,
Улыбнись нам,
Неважно откуда,
И позже,
Средь зарослей памяти,
В тёмном лесу её
Вдруг проявись,
Протяни нам руку свою
И спаси нас.
Peony Rose:
Адам Линдсей Гордон
ПЕСНЬ ПРИБОЯ
Словно кони – за валом вал, и навязчивый гул в ушах;
В белой пене барьеры скал – там, от берега в двух шагах…
Есть ли в мире мудрец великий, кто бы в песни морские вник?
Самый грубый и самый дикий постигают же люди язык…
С монотонностью ненавистной повторяются в гуле морском
Строфы в записи клинописной – никому их смысл не знаком.
Волна, ты идёшь, нарастая, вздымаясь, камни дробя…
Загадка в тебе какая? Какая цель у тебя?
Растёшь, и твой гребень пенный – в седине бесконечных лет;
Падёшь, – и во всей вселенной только слёз твоих радужный свет.
Что же в песне? Бахвальство моря, панегирик силе волны?
Или стон несказанного горя, твоей извечной вины
За великие злодеянья, беспощадных штормов разгул,
Плач сирот, и невест рыданья, и пустующий в доме стул,
Ураганы и наводненья, и страдания без числа,
За стремление к разрушенью, ненасытную жажду зла?
Вот он: истерзан волнами, на влажном песке лежит,
Тем, что было глазами, уставясь в хмурый зенит.
Но когда волна надвигалась, нависая над этим лицом,
Дыхания тело лишалось, наливались ноги свинцом,
То бросало пловца на скалы, то к пучине влекло морской,
Там, где жизни иной начало, там, где рядом вечный покой,
Там, на грани уничтоженья, – был, возможно, сброшен покров,
И открылось пловцу значенье роковых, таинственных строф?
«Спрашивать, смертный, полно! Кто тебе даст ответ?
Вспомни, глупец: мы – волны, у нас своей воли нет.
Вечно царит над нами Тот, кто над всеми царит;
Он владеет волнами, захочет – и нас смирит.
Причины у Господина не спрашивает волна;
И нам не нужна причина, и тебе она не нужна.
Мы продолжим служенье это, покорны будем ярму;
Всегда, до скончанья света мы будем служить Ему».
пер. С. Шоргина
Nadin-ka:
Гюнтер Айх ФОТОГРАФИЯ
Ко мне плывут из тумана
число, и месяц, и год.
И дни эти вспомнить странно,
как дом, где никто не живет.
Как мало смысла в приметах,
теперь знакомых едва:
О нас не помнят планеты,
забыла ночная трава.
Но ты и ныне все та же:
закрою глаза - и опять
мне зеркало вновь подскажет
улыбку, облик и прядь,
волос твоих темный купол,
где ночевала звезда,
И еще - письма белый угол,
и мечту что ушла навсегда.
Но это письмо - никому.
Не отвечай мне, не надо,
Я ответа уже не пойму.
Мне незачем, дальняя, снова
Тебя звать из давних годин.
Твое лицо, твое слово -
Со мной, пока я один.
Превод Вячеслав Куприянов
Nadin-ka:
Вислава Шимборска
МОЛЧАНИЕ РАСТЕНИЙ
Одностороннее знакомство между нами
мне с каждым днём становится дороже.
Я знаю: вот — листок, вот — лепесток.
А это колос, шишка.
Это — стебель.
Я знаю также вашей жизни ход,
что с вами происходит в декабре,
и что — в апреле.
Взаимности не жду,
когда склоняюсь
над кем-нибудь из вас
иль снизу вверх
восторженно гляжу.
Я вас зову по именам.
Ты — Клён, а ты — Лопух…
Омела, Незабудка, Можжевельник.
Но я для вас без имени, увы…
Хотя мы вместе движемся куда-то,
но всё молчим — ни реплик, ни вопросов.
Ни о погоде, ни о пустяках,
которые мелькают за окном.
Тем много.
Да и общего у нас
достаточно.
Одна звезда нам светит.
И тени мы бросаем — вы и я.
Мы пробуем хоть что-нибудь узнать,
пусть всяк по-своему.
А то, чего не знаем,— тоже сходство.
Я объяснила бы, когда бы вы спросили,
что значит видеть этот мир глазами
и для чего стучит, волнуясь, сердце,
и почему у тела нет корней.
Но как ответить, если нет вопросов?
И более того — ведь я являюсь
для вас лишь кем-то,
кто для вас — никто.
А всё, что вам я говорю сегодня,
лишь монолог,
но он не слышен вами.
Хоть с вами разговор необходим,
к тому же — срочно,
невозможен он.
И мною в этой жизни торопливой
отложен диалог на никогда.
Перевод Людмилы Винской
procterr:
Уильям Блейк
Snow
I walked abroad on a snowy day:
I ask'd the soft Snow with me to play:
She play'd and she melted in all her prime;
And the Winter call'd it a dreadful crime.
Снег
Зимою увидел я снежную гладь,
И снег попросил я со мной поиграть.
Играя, растаял в руках моих снег…
И вот мне Зима говорит: — Это грех!
перевод С.Маршака
Опубл. 1957
Nadin-ka:
Райнер Мария Рильке
Из обжитого снегом края
как далёко я сослан в весну;
как робею, входя в страну,
и с сомненьем руку одну
сиянью её подставляя.
Но, приняв этот свет, я хочу
соткать его туже —
тихо краски его разверну же
и с улыбкой эту парчу
дам Тебе неуклюже.
Я могу лишь смотреть в молчании...
А владел я когда-то словом.
И блаженство дарит заранее
каждый час в этом синем сиянии,
убаюкать меня готовом.
Как передам Тебе дни и
ночи в келье моей?
Все желанья — немые,
и на картинах святые
с меня не сводят очей.
Перевод В.Бакусева
15 апреля 1898, Флоренция
Svetass S:
УУНО КАЙЛАС
(1901–1933)
СКРИПКА
Целый день он сидел одиноко
В уголку, занимаясь игрой.
Был в руке его стебель травинки,
И березовый прут - в другой.
И сухой этот стебель травинки
Был для скрипки его смычком.
Целый день он водил им над скрипкой,
Над березовым этим прутом.
Что играл этот прутик березы,
Знал лишь Бог среди вышних сил.
Эта скрипка была - безумца,
Человек же тот счастлив был.
(пер. Веры Булич)
Nadin-ka:
Вислава Шимбровска
ПОХВАЛА ПЛОХОГО О СЕБЕ МНЕНИЯ
Муки совести чужды черной пантере.
Не сомневаются в правильности своих поступков пираньи.
Гремучая змея одобряет себя безоговорочно.
Самокритичного шакала не существует.
Саранча, аллигатор, трихина и овод
Живут как живут и радуются этому.
Сто килограммов весит сердце акулы,
но на душе у нее легко.
Нет ничего более звериного,
чем чистая совесть
на третьей планете от Солнца.
Переводчик Алла Стратулат
Svetass S:
АСПАЗИЯ
(1868–1943)
ГДЕ?
Не нужно мне средины, –
Хочу я полноты!
Добра иль зла, в пределах,
Несносны мне черты!
Но к чаше наслажденья
Средь роз я не прильну:
Полна я отвращеньем,
Лишь руку протяну.
А на высоты жизни
Опять взойти посмев,
Там, в белоснежных ризах,
Стою, оцепенев.
Приют души есть где же?
И чувствам – где предел?
Бушуют, реют, тают:
Меняться – их удел!
Дух завтра то растопчет,
Что нынче свято чтил!
Где ж постоянство духа?
Где цель духовных сил?
(пер. с латышского Николая Ашукина)
Nadin-ka:
Уильям Батлер Йейтс
Я родом из Ирландии
Святой земли Ирландии
Звал голос нежный и шальной,
Во имя всех святых со мной
Пойдём плясать в Ирландию.
Но лишь единственный из всех
В той разношерстной братии,
Седой угрюмый человек
В заморском рваном платье
К ней обернулся от окна:
Неблизок путь ,сестра
Часы бегут,а ночь темна
Промозгла и сыра.
Я родом из Ирландии,
Святой земли Ирландии
Часы бегут,чего мы ждём
Во имя всех святых пойдём
Пойдём плясать в Ирландию.
Там косоруки скрипачи-
Он закричал отчаяно,
Там неучи все трубачи,
А трубы их распаяны,
Пускай грохочут в барабан
С размаха струны рвут,
Какой поверит здесь болван,
Что лучше там чем тут!
Я родом из Ирландии
Святой земли Ирландии,
Часы бегут,а ночь темна,
Меня давно ужЕ,сестра,
Не ждёт моя Ирландия.
Я родом из Ирландии,
Святой земли Ирландии,
Часы бегут ,чего мы ждём?
Имя всех святых пойдём
Пойдём плясать в Ирландию
В Ирландию,В Ирландию,
Плясать и петь в Ирландию.
Перевод Георгия Кружкова
Svetass S:
Виктор Гюго
Они отвечали
Спросили они: "Как в летучих челнах
Нам белою чайкой скользить на волнах,
Чтоб нас сторожа не догнали?"
"Гребите!" - они отвечали.
Спросили они: "Как забыть навсегда,
Что в мире юдольном есть бедность, беда,
Что есть в нём гроза и печали?"
"Засните!" - они отвечали.
Спросили они: "Как красавиц привлечь
Без чары: чтоб сами на страстную речь
Они нам в объятия пали?"
"Любите!" - они отвечали.
(пер. Льва Мея)